Глава 2 - Дорога меж мирами

Соколово, Космопорт
Зона вылета

Час спустя

- ...I'm gonna take you bitches down now!!! (Ща я вас всех порешаю!!!)

Безусловно "славные" вооруженные силы отрабатывают свою заслуженную репутацию. Как только Долгоруков зашёл в терминал, он сразу же сначала почуял, уж только потом уже заметил что-то неладное - вся зона регистрации оцеплена полицией, те же, кому не посчастливилось в ней оказаться, лежат. Лежат и проклинают всё на свете. Эту планету, это государство, и конечно же этого офицера, в котором намётанный глаз сразу же узнает майора штурмовых батальонов.

- I'm gonna take you bitches down now...

Новая реплика тише, она уже почти вымученная. До появления Васи полиция обстреляла майора миниатюрными шприцами с быстродействующими транквилизаторами и ждёт эффекта, а пока его держат на прицеле, ведь тот обнажил пистолет и чёрт его знает, до чего может додуматься. Транквилизаторы действуют очень быстро, ещё пара минут, и майор упадёт. Ещё пара минут игры нервов.

Что ждёт майора? Обязательная судебно-психиатрическая экспертиза, и если там будут хоть какие-то намёки на малейшие психические дела, то за эту выходку майор отправится не за решётку, мотать срок, а в реабилитационный центр, отбывать принудительное лечение. Когда преступление особенно тяжкое, людей буквально выбешивает наличие принудительного лечения, хоть и на длительный срок, но всё равно не более 10-ти лет. Вояки с протекающим котелком в том числе убивали молоденьких девчонок, и их родители вместе со своими адвокатами потерпевшей стороны на суде требовали чтобы те страдали. Страдали очень долго, а не прохлаждались практически в курортных условиях.


Ну вот и всё, ожидание закончено, практически бессознательное тело упало. Полицейский офицер с небольшим баллистическим щитом быстро подбегает к майору, отшвыривает его пистолет подальше, застёгивает наручники по рукам рукам и ногам и звучит победное...

- Clear! Clear!!!


Инцидент можно считать завершённым, народ в зоне регистрации встаёт и оттряхивается, все остальные просто начинают двигаться. Некоторые после такого стресса вообще могли забыть, что они хотели. Понятное дело, что все ближайшие взлёты будут отложены, если произошёл такой форс-мажор.

У стоек регистрации к рейсу на Нассам мало народу, это и неудивительно с учётом того, что сегодня в основном летят оттуда, а не туда...

- Здравствуйте, почтенный!
- Здрасьте, девушки.

Есть традиция называть молодых (от 80 до 220 лет) азадиек "девушками". При этом они могут быть прекрасно образованными, но весьма внушаемыми, обращения "юноши" и "девушки" происходит только из-за этого.

- Не подскажете, тот, кто был с пистолетом, небось тоже был "почтенным"?
- Вы правы. Мы отказали ему в посадке из-за сильного алкогольного опьянения.
- Вы уж простите нас за такого засранца...
- Не стоит, почтенный...
- Стоит, ещё как стоит. Так, вот моё оружие, куда мне проходить?


С пистолетом на борт нельзя. Вася вынимает из кобуры пистолет, передёргивает ствольную группу, и из окошка экстрактора вылетает нестреляный заряд. Заряд в магазин, и теперь оружие Долгоруков получит только в конечной точке прибытия.   

- Почтенный, мы летим практически с пустым бизнес-классом, вас туда посадят, если вы не против.
- Ещё как не против.


Хоть подобные майоры уже порядком обгадили перед азадийцами светлый образ освободителя, Васю ведут внутрь. В салонах космопланов, которые строят люди довольно темно, там, за редким исключением, царствует деревянный шпон. А здесь довольно светло, потому что весь интерьер из металла, а сам салон...наверное, его можно сравнить с металлическим желудком. А маленький салон бизнес-класса впереди судна - с маленьким металлическим желудком. Суть в том, что здесь не получится изменить компоновку, например сдвинуть перегородку между классами туда или сюда, всё сразу же сделано намертво.

- Почтенный, вам что-то подать?
- Давайте попить прямо сейчас, а поесть, как взлетим.
- Как скажете.

Стюарды - "юноши". Как и "девушки" все они учатся на очно-заочной форме обучения в своих вузах, и много работают, потому что сначала на обучение нужно заработать. Большинство из них учатся на горных инженеров - экономика набирает обороты и, лет через двадцать, будет немалый спрос на тех, кто сможет грамотно расконсервировать законсервированные сегодня шахты.


Вася несказанно рад не тому, что он оказался в бОльшем комфорте бизнес класса. Главное, что его волнует, что пока он с Оксаной не пересечётся и общаться с ней не будет, этот момент он хочет максимально отложить. Оксана, даже не считая того, что ему было сказано, ему в чём-то не понравилась. При этом она, безусловно, женщина красивая, этого у неё не отнять. Тёмные, почти чёрные волосы, классическое лицо. Она наверняка оделась так же, как одевается у себя летом, с мыслью "не запрею". Но что-то в ней не то. Её глаза и лицо выражают либо усталость, либо какую-то обиженность. Обиженность за что-то произошедшее в жизни, и обиженность её на всё и всех. Именно поэтому Вася старается держаться от неё подальше, и хоть им очень скоро работать вместе он думает как ему совместное общение, по возможности, сократить.


Вот и газировочка. Азадийцы делают всего две разных газировки - эту, которую подают на таких рейсах и в их заведениях в жарких местах и вторую - нимбу-амбр, как бы это необычно звучало - ритуальную газировку. Нимбу-амбр пьёт награждаемый их орденами которого награждлают без слов.

Полчаса пролетело - не заметишь. В особенности не заметишь потому, что этот космоплан - новый, здесь абсолютно тихо и то, что что-то изменилось Вася заметил когда в иллюминатора начал пролетать океан, а ему принесли его перекус.

Азадийцы, по правде то говоря, самые настоящие морские хищники. И они, это надо отметить особо, этого не забыли. Да, при этом они сделали столько научных открытый, что людям ещё пару веков нужно понимать их, но факт есть факт - они обожают заплывы в богатых морскими (или речными) обитателями воде. И как таковая кухня у них почти полностью отсутствует. Разве акула, если она выйдет на сушу, будет готовить? Она ведь привыкла есть всё живьём. Так и азадийцы - едят всё живьём, и единственная известная им кулинарная процедура - консервирование. То, что люди называют "супом", конечно же не суп, это порезанные обитатели Океана Нассама в разведённой уксусной кислоте. И любовь людей к такой "кухне" - дело неудивительное, на самом деле это лишь вопрос привычки. Такое отношение называется "чего-нибудь вкусненькое и поострее".

***

Переходная орбита планеты Нассам

Три с половиной часа спустя


После возвращения домой, в Соколово, с архипелага Новая Тасмания, Долгоруков привык к дневному сну. Сегодня они вылетали в два часа пополудни по Гринвичу, так что Вася поспал и в этот раз. Поспал, теперь просыпается, и видит перед собой до боли знакомый белый шар. Точнее планету, практически полностью покрытую водой, а уж сверху почти полностью покрытую облаками. Там внизу сильные циклоны, гремят грозы, как говорят некоторые, если у вас есть вопросы об азадийцах, то ответы на все вопросы заключены там, внизу. Ну хорошо, почти все, ведь условия Нассама не объясняют способность азадийцев существовать при экстремально низких давлениях воздуха. Вроде такого, что сидеть на вершине Эвереста сутками и в ус не дуть.

Они всё, снижаются, и бизнес класс действительно оказался почти пустой, Вася летел без соседа. Снижаются очень быстро и Васенька знает, что посадка, а говоря точнее, приводнение, состоится буквально с минуты на минуту. Вот они уже в облаках, проходит совсем немного времени как они прорывают их, и кажется, что пилоты собираются их утопить...

Нет, посадка с коротким погружением, при котором гасится остаточная скорость - местная традиция. Но традиция, по крайней мере для людей, посещающих планету в первый раз, тревожная - Долгоруков слышал визжащее "Ай" из эконом класса на дюжине разных языков. Но вот они всплыли под гигантским куполом, под которым сейчас стоят (точнее плавают) ещё дюжина космопланов, и люди, прилетевшие сюда в первый раз уже могут начинать восхищаться.

Быстрый выход и Вася пока не торопится смотреть вверх, ведь он торопится покинуть транзитную зону. Он, как "почтенный" эту границу пройти может, а Оксану на ней деликатно развернут. Развернут по той простой причине, что обычному человеку на посещение этой планеты требуется пермит. Если пять минут назад Долгоруков слышал "Ай", то сейчас он слышит "Вау" и "Круто". И вокруг действительно вау и круто.

Всё дело в том, что азадийцы - кудесники в работе по металллу. Верхняя часть терминала - купол примерно полуторакилометрового диаметра, и на верху его, как кажется, абсолютно настоящее, очень красивое облачное небо. И все эти оттенки - не краска, а их умение выжимать из металлов всё. Вплавлять их друг друга так, чтобы получалось единое целое, и многое-многое другое. Сохранилось множество ритуальный статуй, выбитых из металла, а салон космоплана, в котором они летели имел, кстати, богатейшее оформление на тему подводного плавания. Очень много что в этой древней цивилизации вызывает восклицания вау и круто.


Но сейчас Долгорукову нужно прекратить любоваться и вернуться к более низким, можно даже сказать к более низменным материям. А именно сесть к ещё одной "девушке", представляющей небольшой банк и попросить её выдать предоплаченных карт разных номиналов так, чтобы получилось 150.000 данов.


В качестве наличных денег в глубокой древности азадийцы использовали огранённые морские камешки, считается что слово дан - как раз означает "камешек" на одном из ныне не существующих азадийских языков. Эти камешки носили в небольшой сумочке на поясе, и благодаря разным насечкам можно было без труда выбрать камешки нужного номинала на ощупь. Время шло, и если сегодня люди сегодня используют банковские платежи, где сразу видно кто кому заплатил и с кого надо взять налог, то азадийцы живут в мире серой или, говоря по-другому, неофициальной экономики. Живут потому, что государству не верят и никогда не верили.

До войны выражение их государства - по сути маленькое сборище олигархов, которые финансировали относительно небольшие госрасходы по большей части из собственного кармана. Война кончилась, а азадийцы так и не поняли, что не всё в этой жизни можно сделать или купить за свой счёт. Да, за свой счёт можно лечиться, за свой счёт можно устроить ребёнка в частную школу, можно облагородить территорию около дома или магазина, в конце концов. Но внутригородскую или междугороднюю магистраль ни за свой счёт, ни в складчину не построишь, и они решили об этом не думать. А с учётом того, что есть люди, которые не уклоняются от уплаты налогов, то вот люди пущай себе и думают. Пусть люди создают горсоветы, избираются в них, ломают голову, а к ним пусть не лезут.

Азадийцев Долгоруков не переделает, но если захотят, они переделаются сами. Выучат языки людей, чтобы расширить круг клиентов, будут пить водку или бренди, потому что это, особенно синтетическая водка, дешевле их собственного бухла. Те, кто побогаче будут заказывать цельнолистовой чай высоких ценовых категорий, ценя его мягкое тонизирующее действие и деликатный вкус, а также не забудут о филе горной форели, которая, как они считают, является едва не лучшим вкусом планеты Земля.

Азадийцев Долгоруков не переделает. Если на входе в магазин, кафе, парикмахерскую есть значок оранжевой апельсинки, то этот значок по сути означает следующее - "Я не плачу налоги, и ты не плати." А совсем конкретно, он обозначает то, что банковского счёта у владельца заведения нет, и предоплаченные карты - единственный способ расчёта за товар или услугу. Такие заведения "с апельсинками" проявляют потрясающую корпоративную солидарность, особенно когда люди-покупатели зная, что городской бюджет те не пополняют, собираются их бойкотировать.


Банковская операция закончена и Васе дали крупную пачку перехваченную резинкой, где карты отсортированы от мелких к более крупным. До вылета остаётся полтора часа и ему нужно возвращаться в транзитную зону. Воленс-неволенс ему придётся снова встретиться с Оксаной, выслушать её извинения и, скорее всего, ответить на кучу вопросов о том, "как здесь вообще тут всё работает". Минут через двадцать он оказался в своём кресле и Оксана начала без предисловий...

- Василий Александрович, я приношу свои глубочайшие извинения! Сознаюсь - нельзя быть рабом стереотипов и оскорблять случайных людей.
- Ваши извинения приняты но именно при тех условиях, что вы не будете рабом стереотипов. Начитались статей, что "военные, особенно бывшие, представляют основную угрозу вашей безопасности в Соколово"?
- Да, наподобие.


Вася взял свой стаканчик для газировки и заметно постучал по нему, чтобы ему налили попить. А так, Оксана могла попасть в переплёт с военными ещё до Соколово, и наверняка видела инцидент в зоне регистрации. Ведь фраза, что "военные, особенно бывшие, представляют основную угрозу вашей безопасности в Соколово" весьма недалека от истины, если не брать в расчёт оргпреступность в порту и мелких, но тем не менее, вооружённых грабителей.

- А ещё, Василий Александрович...если бы вы не показали пистолет, я бы назвала вас алкашом, так тоже пишут в тех статьях.
- Алкашом.... Вы не заметили, что Кёртис был подшофе на совещании?
- Серьёзно?!
- Абсолютно серьёзно. Лицо красное, разве что запах перегара чем-то перебил. В ваших статьях должно быть сказано, что Соколово - вообще очень пьющий город.


Васе налили газировку, а он и без статей знает, насколько много выпивают в Соколово и в пригородах, и что считается нормой. Выпить вечером в рабочий день? Норма! Хряпнуть с утра и ехать в машине на автопилоте?! Норма! Норма, когда выпивает начальник и те, кому он это разрешил.

Весь город из которого они улетели живёт в порочном кругу. Выпил из-за нервов -> -> убил нервы ещё, потому что выпил -> Выпил из-за нервов... И так до тех пор, пока в полный цвет не начинается алкоголизм с неврозами вместе, и работник вместо части отпуска ложится в больницу. А потом выписаться и начать всё сначала, потому, что так делают все. Долгоруков мог бы и не пить сидр, он выпил лишь потому, что культура (точнее, её отсутствие) пития крепко навязана вездесущей рекламой. Рекламой спиртного, начиная с рекламы пива, и заканчивая рекламой коллекционных вин и коньяков. Если сравнить Соколово с древним Римом, то несколько миллионов человек могут натурально взбунтоваться, если в город не завезут их любимые вина, бренди, виски или коньяк. Можно с уверенностью сказать, что вопрос снабжения спиртным десятков миллионов людей для мэрии - один из первостепенной важности.

И ещё у Васи есть небольшая, но проблема. Проблема в том, что он не особо симпатичный, у него скошенный лоб, почти как у неандертальца, поэтому незнающие люди принимают его скорее за разнорабочего, и уж точно не за инженера-проектировщика магнитотрасс. У Долгорукова, если уж говорить совсем прямо, немного отталкивающая внешность, поэтому только что приехавшую, волнующуюся Оксану даже можно в чём-то понять. Но только в чём-то - ведь можно выйти из лифта и поехать следующим, а не сразу переходить к угрозам в отношении к совершенно незнакомого человека.

Космоплан тронулся. Купол слегка раскрылся так, чтобы они могли проплыть, затем пилоты резко увеличили тягу, и они буквально рванули. Через несколько секунд взлёт и они в облаках, ещё пара минут, и они уже стремительно покидают планету. Этот космоплан старый. У него трясутся элементы салона, трясутся столики, но при этом они летят и точно долетят. А Долгорукова пугать вибрацией бесполезно - в прошлом он командир инженерной роты, бывалый взрывотехник, его и взрывом не всегда напугать получится...

- Василий Александрович, я отказалась от питания в рейсе на Нассам. Я не отравлюсь?
- Нет, не отравитесь. У азадийцев всё вкусно, но они обожают уксусы. Попросите стюарда, и он разведёт ваш маринад водой.

Вот им уже несут пищу. Обязательно газировочка, плюс водоросли в пряном соусе и два разных супа. Долгоруков знает - то мясо, которое чёрное было порублено, потому что азадийцы умудряются съесть эту килограммовую тварь за один присест. У Оксаны маринад полегче и сейчас по ней видно видно - за этот нервный день аппетит она нагуляла будь здоров.
   
***

Переходная орбита планеты Тотенгам
Полтора часа спустя


Любая планета с относительно небольшой высоты кажется огромной. С Тотенгамом впечатление усиливается, потому, что доля суши на нём почти 60%. Снизу них сплошные горы, озёра, и немного облаков.

- Василий Александрович...
- Можно просто Василий.
- Хорошо, Василий, мы скоро садимся. Вы можете сказать что-то о планете кроме того, что о ней пишут в статьях?
- Просто Оксана можно?
- Конечно.
- Так вот, Оксана, азадийцы на возрасте не читают статей и не задают вопросов, но очень внимательно за всем наблюдают. Читать статьи - хорошо, в них пишут в основном правду. В частности то, что не устроившиеся в мирной жизни военные могут создавать проблемы всем остальным.

Что я хотел сказать? Просто смотрите по сторонам, но только пока это не опасно. Скажем, не нужно глазеть по сторонам пока вы идёте. А в остальном слушайте и смотрите всё, что можно услышать и увидеть. Ещё очень важный совет - не стоит обсуждать азадийцев пока они слышат нас - их слух куда лучше, чем у кошки, ведь они в воде услышат свою жертву за километр.

Оксана в ужасе прикрыла раскрывшийся рот рукой. У кого-то есть какие-то жертвы? Ей прямо сейчас хочется разрешить вопрос о каких жертвах идёт речь, но она боится. Наверняка в статьях, которых она читала должно быть написано, что азадийская цивилизация существует не меньше миллиона лет. И Оксана также должна понимать, что цивилизованным можно быть по-разному.

Их тряхнуло, дальше быстрое торможение, следование к терминалу по рулёжкам и достаточно быстрая высадка, потому что это промежуточная остановка. Космоплан летит дальше, на Сварг. Терминал этого космопорта по-своему красив. Как и на Нассаме, крыша тоже представляет собой панораму, и на этой панораме немного лишенное красок, утреннее затуманенное озеро. Но здесь, в этом космопорте, уже чувствуется влияние человека. Магнитотрассы для товарняков проложены прямо до стоянок грузовых космопланов, и в сам пассажирский терминал аккуратно "вписали" станцию для пассажирских поездов. И, наверняка, подобное вмешательство многие из азадийцев сочли некорректным или даже грубым.

Появление поездов здесь, на Тотенгаме, многие называют цивилизационным конфликтом. Дорожная сеть на планете настолько же сильно развита, как и в Автомобильной Америке XX-XXI века, где автомобиль был практически у каждого взрослого человека. На вершине своего довоенного развития азадийцы были также автомобилизированы, и "достойным" перемещением по суше считалась лишь дорога на машине, собственной, арендованной, или же в такси. А люди "посмели" разрушить этот устоявшийся концепт, пустив дешёвый и относительно быстрый вид транспорта. И то, что множество молодых азадийцев приняли поезда, многих из тех, кто старше просто бесит.      

У перрона стоит уже немолодой крюковский экспресс ЕКр12. Вася не видел его в живую раньше, в его работе он получает калькуляторы скорости от разных производителей техники и он только таким образом знает, что 12-й - сильно устаревшая, и уже не выпускающаяся Крюковским вагоностроительным заводом модель.

Долгоруков не знает всех тонкостей, как этот поезд появился здесь. Но, надо это отметить, он качественно восстановлен, а вся внутренняя отделка выглядит так, будто поезд почти новый.

Вся дорога до города занимает четыре с половиной минуты, и они выходят на очень, очень простой вокзал. Плиты из пенобетона, грубые козырьки, защищающие пассажиров от дождя. Но уже видно, что с вокзалом работают. Вокзал будет полностью крытым, а главное - более презентабельным. Будет Зданием соответствующим городу с населением более 12 миллионов, а не так, терминал каких-то сверхбюджетных перевозок. Сейчас единственная линия на планете как раз по сути дела сверхбюджетная, и совершенно очевидно, что добиться изменения отношения к ней нужно не только её перестройкой.

До отхода их поезда ещё три часа, и Вася предложил немного пройтись, чтобы Оксана поняла, что такое азадийские города. А города эти настоящие каменные джунгли, потому что ни единого растеньица нет, ни говоря о парках и садиках. Очень быстро пошёл дождь и Долгоруков безмерно обрадовался тому, что им здесь не жить.

Ван-мера считается столичным городом планеты, он находится за северным полярным кругом и, как пишут в статьях, его климат сильно напоминает климат Бремена или Амстердама. Здесь много дождей, и эти дожди довольно прохладные. Практически это выражается в то, что всё вокруг в оттенках серого.

- Василий, можно вопрос, пока нас вроде бы не слышат?
- Рискните.
- Вот они, азадийцы, почему они не прячутся от дождя?
- Оксана, они, по сути, амфибии, наверное, и было бы ОЧЕНЬ странно, если бы они прятались от воды. Тем более, она не слишком холодная.
- Вы сказали, жертвы в воде. Они едят в воде?
- Они превосходно охотятся под водной на глубине до полутора километров. Всё, что не больше двух кило они съедают на месте, то, что тяжелее поднимут наверх и замаринуют.
- А мы?! Нас не съедят?!
- Успокойтесь, на такую крупную добычу они не охотятся, хотя зубы у них - моё почтение.


Даже при самом остром желании, смотреть в городе нечего. В Ван-Мера, как и во всех прочих крупных городах появилась художественная галерея, но Вася об этом не знает и принимает решение возвращаться. К тому же их поезд уже подали на посадку, но это не поезд, это чёрти знает что. То, что стоит у перрона когда-то очень давно построено корпорацией RailWorks в Омахе, штат Небраска уже...ориентировочно около века тому назад. Этот состав пригородный, он никогда не предназначался для езды на более чем на 180, максимум 200 километров. Скажем, от Нью-Йорка до Монтока. У него жёсткие сиденья, широкие проходы, если так можно выразиться, философия этого поезда - частые остановки с частыми разгонами и торможениями.

Здесь после того, что раньше называли "доработкой напильником", этот поезд ходит за 1800 километров, достигая в пути примерно 8-ми километровой высоты. Состав не очень герметичен и, как несложно догадаться, парциальное давление кислорода в поезде падает до совершенно неприличных значений. Оксана смотрит на состав, уже до этой планеты поработавшем минимум на Земных двух континентах и тихо-тихо шепчет "мамочка"...

- ...Не хотите проблем с высотой - купите таблетку! Не хотите проблем с высотой - купите таблетку!


Таблетка стоит двести данов, и судя по тому, как люди активно разбирают таблетки, Долгоруков решил купить таблетку и себе, и Оксане.

Оксана нервничает, что не мудрено, ведь в вагоне какая-то шумно-базарная атмосфера.

- Василий, вы представляете себе в чём суть нашей работы?
- Только в самых общих чертах. Эту линию надо перестроить, она должна стать быстрее. Сейчас время в пути отсюда и до моря в Ван-Праядви - шесть часов. Мы должны уменьшить его хотя бы до четырёх часов. По хорошему - до трёх с половиной. Кто то совершенно отдельный от нас закупит подвижной состав, а у нас есть бюджетные лимиты. Я буду проектировать новую трассу, а вы меня будете постоянно одергивать, потому что мы не влазим в пресловутые два триллиона.
- Почему нужно так много денег?
- Пока это вам непонятно. Давайте сделаем просто, мы проедем часов пять и вернёмся к этой теме, хорошо?
- Как скажете.


"Как скажете" - наверное, единственное, что может сказать человек с манерами в данной ситуации. Оксана уселась на своём кресле как усердная ученица, она так и осталась в таком положении, когда поезд тронулся. А поезд ведёт себя так же, как ведёт себя пригородный регионал на длинном перегоне. Набирает триста километров в час и только потом, медленно, добирает до разрешённых на участке 350-ти. Долгоруков смотрит вокруг, в основном обращает внимание на азадийцев, которым пришлось приспособиться к людскому виду транспорта. Вокруг в основном те, которых в военные годы называли "зеленью", причём в самом прямом смысле, за цвет их кожи. Эта "зелень" всё пережила и сейчас пытается приспособиться к столь нелюбимому, как кто-то хорошо сказал про них, морю лиц.


***

Планета Тотенгам
Северное полушарие, северные отроги Приморского хребта

Почти пять часов спустя.


Вокруг них горы со снеговыми шапками, внизу эстакады - скалы. Что-то живое вокруг закончилось больше часа тому назад, сейчас поезд движется, фактически, над ледником. Разумеется, здесь была построена достаточно надёжная эстакада, которую никак не затрагивает мощный ледоход.

- Оксана, как себя чувствуете?
- Не очень. В ушах что-то звенит, в остальном относительно нормально. С учётом времени в пути, разумеется.
- Спина болит, да? Ведь эти кресла были рассчитаны максимум минут на сорок в дороге, а мы едем уже пять часов. Я бы хотел вернуться к вопросу трассы и почему нужно так много денег.

Во-первых мы едем высоко, правильно? Восемь километров с небольшим, в Гималайах это вообще называют Зоной Смерти. Гонять поезда на таких высотах никто при их проектировании не планирует - поезд до Лхасы теперь идёт тоннелями и на высоту в пять тысяч метров уже не залазит. Поэтому наша с вами первая задача - сделать трассу ниже. Хотя бы на пару километров, и вы прекрасно знаете, что это будет означать и сколько стоить.


Поезд, наконец, вошёл в тоннель, теперь можно точно сказать, что они достигли высшей части своего маршрута. Стало очень шумно, и теперь им придётся перекрикивать шумы тоннеля.

- Вы хотите сказать, тоннель станет длиннее?
- Да, тоннель станет длиннее, причём в разы. Хотите понятный пример? Самый первый тоннель из Швейцарии в Италию имел в длину 18 километров, он проходил на высоте чуть больше километра. Второй тоннель имел в длину почти 60 километров, при этом путь шёл без подъёма, примерно на высоте в полкилометра. Оксана, вы же экономист, вам должно быть понятно, сколько будет стоить прорубить сто километров, к тому же между шахтами?
- Как понять, между шахтами?
- Всё верно, между шахтами. Сейчас мы с вами едем через крупнейшие из известных людям залежами радиоактивных элементов, так что проектирование новой трассы будет испытанием, и это ещё мягко говоря.


Минут через десять тоннель закончился и они начали спускаться с головокружительной высоты. Теперь справа от них море, точнее, океан, слева горы. Прямо по курсу Ван-Праядви, и им нужно сбросить восемь километров высоты за 70 километров пути. Обратный поезд под такой уклон тянется как крепко контуженный, и это ещё, как говорит Вася, очень мягко говоря. А сейчас весь поезд слышит, что его линейные двигатели работают в режиме рекуперативного торможения.

От такого сброса высоты у Васи (и у Оксаны тоже) постоянно закладывает уши. Буквально каждые полминуты, ведь они сбрасывают примерно шестьсот метров высоты в минуту. С такой скоростью всё происходит как на быстрой перемотке - вот на скалах пропадает снег, вот на камнях какие-то синие наросты, а вот уже рядом с ними пролетают какие-то стайки. Перед ними Ван-Праядви - один из самых богатых городов азадийской цивилизации, и здесь не нужно удивляться тому, что на высоте три километра над уровнем моря рядом с ними какая-то жилая застройка. В конце пути они уходят под землю, впереди освещение и изгибающийся перрон. Всё, приехали. Вася своим намётанным глазом заметил то, что впереди них не только пути оборотного депо, но и как их ещё называют, пути в задел. Трасса то ведь должна пойти дальше, на юго-восток, в Ван-Гарбер, и в таких случаях история  железнодорожного строительства буквально кричит о случаях, когда на пути следования кто-то покупал земельные участки, а потом расставался с ними по цене в 10, если не в 20 раз больше. Так что здесь всё сделали правильно, даже проложив пути, которыми пока никто не будет пользоваться.

Вокзал совмещён со станцией метро, что выглядит безусловно разумно, но Вася думает не об этом, ведь он начитался своих статей, подчас тоже переполненных стереотипами. И его статьи говорили остерегаться метрополитена в городах на корпоративных планетах, так что он идёт сам, и тянет Оксану на воздух к свету.

Они проехали 1800 километров почти строго на юг, немудрено, что климат здесь совсем другой. Дождей здесь больше, но они теплее, и здесь полно людей в азадийских кожаных одеждах, плевавших на дождь, точнее даже не плевавших, а считающих, что дождь очищает всё сущее и он, дождь, должен быть.