Пробег из века в век. Часть 8

                Патриархальный Цесис.

               
                В маленьком городе без перемен
               
                Много зим и лет,
               
                В окнах домов цветы.
               
                Ночью в пекарне топится печь
               
                И печется хлеб,
               
                Скоро сведут мосты.
 
Итак, я получил назначение в город Цесис Латвийской ССР.  22 сентября 1988 г. я добрался до этого маленького города с населением всего двадцать тысяч человек. После всех положенных процедур меня отвезли на предоставленную квартиру, в десяти минутах езды от части. Дом произвел тягостное впечатление. Очень странное строение: в одном подъезде два этажа, во втором три. Я тут же вспомнил слова из Машины:
 
                «Дом был старый, как утес, он по окна в землю врос,

                И за окнами шумел забытый сад».

 Правда, заброшенного сада за домом не было, а вот сараи для дров были. В квартиру на втором этаже вела скрипучая деревянная лестница, ступени которой от времени имели глубокие вытертости. Мне показалось, что в этом доме жили еще рыцари Левонского Ордена или гвардейцы кардинала. Прапорщик, сопровождавший меня, открыл дверь, и я оказался на квадратных метрах, жить на которых семье предстояло неизвестно сколько времени.
 Если сказать, что квартира удивила, это ничего не сказать. Я вдруг попал в 19 век: маленькая прихожая, где двоим не развернуться, кухонька не более 4 метров с газовой плитой и баллоном газа на 50 литров, кран холодной воды и раковина с вековым ржавым налётом. Большая комната с двумя окнами необычной формы и печь - голландка со старинными створками. Конечно же, кровать солдатская типа "А" и тумбочка. Как то в комнате повеяло родной теплушкой. Только караульных моих не хватало. Прапорщик оперативно уехал, видимо не желая отвечать на всякие мои бытовые вопросы. Тогда я хоть, и был молодым и красивым (сейчас только красивый), полон сил, в готовности переносить все тяготы и лишения военной службы, но пуститься в пляс никак не хотелось.
  За час до этого был очень своеобразный прием у командира отряда, который так же не вселил оптимизма на перспективы дальнейшей службы. (О службе надо рассказывать подробно, что будет ниже). Я сел на кровать, задумался, и пришла мысль: "Пардон, а где удобства? Где, понимаешь, джакузи, биде, душ Шарко? Нет, ну хотя бы унитаз? " Промелькнула догадка, что видимо, на улице, во дворе. Однако осмотр придомовой территории к положительному результату не привел, но за то я обнаружил сарай с номером моей квартиры и ключ на связке, который удивительнейшим образом подошел к висячему замку, который бы мог быть ценным экспонатом краеведческого музея в разделе "Быт 19 века". Меня в тот момент захлестнул частнособственнический интерес. Я стал счастливым обладателем огромного сарая, которого у меня отродясь не было! И непросто сарая, а еще и с топором, и несколькими поленьями для печи. Обладание сараем все же не решило проблем отправления естественных надобностей.
  Поднимаясь в своё новое жилище, уже возле двери я вдруг услышал радостное журчание водо-бочкового инструмента, раздавшегося из-за двери, расположенной на лестничной площадке моего этажа. Из двери вышел высокий пожилой мужчина, сухо по-латышски сказал: " Labvakar" и тут же по-русски: "добрый вечер"! и вошел в соседнюю квартиру. Великое открытие состоялось. Туалет был на лестничной площадке на три квартиры. Такое решение я видел впервые, но тут же вспомнил, что такое чудо я видел в фильме "Однажды в Америке". Помните, как Лапша читал "Мартина Идена" в туалете, и туда запорхнула пухлая Пегги?
Моя вторая супруга Инна, по прилету в Латвию с маленькой дочерью Томой просто с первого взгляда полюбила эту старину. Вооружилась красками и печь превратилась в произведения искусства. С какими- то космическими кругами расставила вазы с икебаной, что вкупе с моей аппаратурой, коллекцией дисков и книгами придали комнате вполне презентабельный вид. Как мы это все уместили, ума не приложу. Благо, что не было у нас ковров, хрусталя и кофейных сервизов на сто персон.
Цесис просто радовал глаз: маленькие улочки с домами старой постройки, каждый с особенной архитектурой, самые настоящие трубочисты. Старинный замок, какие то особенные люди, практически знавшие друг друга и здоровавшиеся при встрече. Маленькие магазинчики со свежей выпечкой. Спокойствие и умиротворение. Городок из сказок Андерсена. Перед Рождеством город преображался: во всех окнах и витринах магазинов появлялись огоньки и Санта Клаусы. Жители суетились в лавках, покупая подарки. В канун Рождества я вечером возвращался со службы. Улочки ярко освещались гирляндами, шел красивый снежок, и всё напоминало добрую старую сказку.
 
 Пока я жил один в ожидании контейнера и приезда своих девчушек, то решать "харчевой вопрос" приходилось самостоятельно. В Цесисе это не было проблемой. везде закусочные с очень приличными подаваемыми блюдами, да и с продуктами все было нормально. Понравились харчевни, в которых подавали отличнейшее пиво, которое варили как в самом Цесисе, так и во всех колхозах. Пиво приносили в керамических кувшинах и на закуску свежевшую солёную рыбу и отлично приготовленный темный горох.

 Рядом с городом, среди хвойных лесов, усеянных полянами с черникой, протекала тихая и красивая река Гауя. Недалеко - национальный парк, чудо природы и городок Сигулда, где построили санно-бобслейную трассу. Я такое сооружение видел впервые. Огромная высота и невероятная скорость спуска саней и бОбов. Телевизор эти величины не сможет передать.
 
  Мы были молоды и все бытовые неурядицы переживали легко. Для купания дочери купили самое настоящее корыто. Грели воду с помощью кипятильника, ходили в баню, топили печку. Печь я полюбил всей душой. В организации с понравившимся мне названием "ГорТоп" были куплены дрова с доставкой, и я представлял, что для полноты картины их должны привезти непременно на конной упряжке. Но обошлось старым самосвалом, который сгрузил их возле моего личного сарая. Дрова изумительно пахли, не вспомню, какой породы они были, но не береза. С вечера я приносил их в квартиру, складывал возле печи, и комната наполнялась запахом леса. Инна никогда не имела дела с печкой, но как-то решилась на самостоятельную растопку, забыв открыть заслонку. В результате квартира пару дней благоухала не только запахом леса, но и разведённого в нем костра.

 Было приятно прийти со службы с легкого влажного морозца и затопить печь: дрова, сгорая, приятно потрескивали, и квартира быстро наполнялась уютным теплом, которое не идет ни в какое сравнение с центральным отоплением. Кроме того, можно было приоткрыть створку и спокойно выкурить сигарету, дым от которой моментально утягивался в топку, не попадая в комнату.

 Рядом с нашим сараем находился деревянный гараж, который был постоянно закрыт, а любая таинственная дверь привлекает. И вот однажды, во время очередного похода за дровами, тайна была раскрыта. В гараже находился первенец советского малолитражного массового автомобилестроения - Москвич 401 "сталинский броневик" он же немного доработанная версия немецкого Опель Кадет К38. Возле машины что-то поделывал её владелец Борис Базин, мой сосед с первого этажа. Борису было лет за пятьдесят, он был, как сейчас принято говорить, русскоязычным и родом из России. Такая реликвия не могла вызвать живейший интерес у меня, большого любителя «автоклассики». Естественно, завязалась беседа и подробный осмотр этого чуда производства 1954 года. В ходе беседы выяснялось, что Борис, прождав в очереди какое-то невероятное время, получил открытку и на днях покупает новый Запорожец. Москвич же подлежал продаже по цене 500 рублей. Через два дня я стал счастливым обладателем этого чуда. Броневик, окрашенный в ярко красный цвет, тут же получил имя "Карлуша". Это был мой первый личный автомобиль.

  Карлуша радовал своими классическими формами, никелированными деталями кузова, задними дверьми, открывавшимися против хода, рычагом переключения передач на рулевой колонке и неповторимым звуком работающего двигателя. Если я управлял им в форме, то чувствовал себя Штирлицем, ехавшим по Берлину на Мерседесе. В сарай Карлуша никак въехать бы не смог и проживал во дворе, прямо возле окон Бориной квартиры. В редкие мои выходные мы объездили на Карлуше все окрестности Цесиса. Он помогал нам узнавать Латвию и ни разу не подвел, не смотря на почтенный возраст. Многие его ровесники уже закончили свой век в мартенах, а он держался бодрячком, но вряд ли осилил бы трассу ралли Париж - Дакар. В Латвии зимой довольно часто случались сильные снегопады. Оттепели менялись заморозками, от чего дороги превращались в каток, и ездить было небезопасно. А шипованных шин такого типоразмера не существовало. Пришлось Карлушу оправлять в зимнюю спячку, во время которой он превращался в огромный сугроб. Забавно было однажды увидеть, как детки, приняв его за горку, славно играли в "Царь горы". Наверное, я бы не купил такой автомобиль, живя в большом городе. Думаю, что молодой офицер за рулем такого раритета смотрелся бы несколько комично. Но в патриархальном Цесисе это было нормально.

В Цесисе я прослужил до 2 января 1990 года. Карлушу пришлось через Борю продать. Ехать на нем в Таллин и передвигаться там было невозможно. Спасибо моему первому автомобильчику, он мне помог восстановить навыки вождения и помог увидеть природу Латвии. Цесис и Латвия оставили хорошие воспоминания, но лишь как место и район проживания. А вот служба!

                На Дыбе.

 
Дыба - это устройство для пыток, состоящее из прямоугольной, обычно деревянной рамы, слегка приподнятой над землей. (с)

 В Риге я получил назначение на должность начальника автомобильной службы 29 топогеодезического отряда, дислоцирующегося в городе Цесисе. Должность по штату была "вилочная" то есть можно быть на ней капитаном, но и возможно стать майором. Я согласился: меня устраивала автослужба, которой я отдал пять лет и освоил многие её нюансы. Единственное, что было непонятно, так это само понятие "Топогеодезический отряд". Ранее я и не слышал о таких частях в группах войск, во всяком случае, в СГВ их не было.

  Офицер управления кадров, как то странно меня предупредил: " Там своеобразный командир, подполковник Дыба и начальники служб там не задерживаются, но есть свободный жилищный фонд. В общем, поезжайте, определяйтесь на месте". Слова эти меня несколько удивили: впервые слышу, что бы проводился кастинг на вакантную должность.

  Через несколько часов я уже был в отряде и ждал командира подполковника Дыбу Н. Г. И вот появился подполковник: высокого роста, с очень неприятным колющим взглядом и с характерным украинским акцентом. ": А чего Вы, Товарыш (это не ошибка, а имитация). старший лейтенант, прибыли с вещами. Я еще не дал согласия на вашу кандидатуру. Подождите, я Вас приглашу к себе! " - как-то слишком неприязненно произнес он и скрылся за дверью кабинета. Минут через пятнадцать я был приглашен на "ясны очи". Кратко доложил о себе и тут же понял, для чего Дыбе нужны были эти минуты: на его столе лежало "Наставление по автомобильной службе" и лист, с какими - то записями. Он смотрел в этот лист и задавал мне вопросы (с видом разработчика этого документа) прямо по тексту Наставления, которое я знал почти близко к тексту. Это был основной документ, регламентирующий организацию моей службы. Ни одной ошибки я не допустил.  " Ладно, остаетесь. Посмотрим на Вас. С завтрашнего дня приступите к приёму должности, а сейчас Вас отвезут в свободную квартиру. Свободны". Я был несколько ошарашен: как так? Что за испытательный срок? Я же не в частную лавку прибыл на поклон хозяину: " Возьми, батюшка, на подёнщину, Христа ради, с голоду пухнем! "

 Через несколько минут я и прибыл в тот самый дом, который описал выше.
Психология человека - вещь тонкая и, по-моему, до конца не изученная. У всех нас есть самооценка. А вот степень её объективности, пожалуй, могут оценить лишь те, кто Вас знает не один день. Еще я заметил, что в любом конфликте или ссоре каждая сторона себя считает правой и может это подтверждать неубиенными аргументами, которые, конечно же, нельзя считать объективными. Я свято верю и надеюсь, что нет людей, которые могли бы назвать меня: склочным, мстительным, злопамятным и другими подобными эпитетами. Но дальше я отойду от своих определенных устоев и опишу события со своей точки зрения, опираясь на факты и давая им нелицеприятную оценку.

 За свою службу и жизнь мне довелось общаться, служить и работать с большим количеством разных людей, как по возрасту, так и по должностному статусу. Были и друзья, и недруги, как и у всех нас. Но практически я не могу вспомнить тех, о ком бы хотелось рассказать не в лучшем виде и навешивать ярлычок. Но вот про "военного мафиози" Дыбу расскажу опять же с субъективной точки зрения.
 Я стал принимать должность у капитана, который прослужил в должности полгода и сделал всё, что бы перевестись в другую часть. До отряда он служил командиром роты и об автослужбе имел лишь общие представления. В соответствии с этим было и состояние службы в отряде. До него начальник не прослужил и года. Это как то напрягало, Но этот капитан не в какие детали, особенности службы в отряде меня не посвятил. Вообще чувствовалась, какая-то напряженность и закрытость среди офицеров и явная боязнь командира. Мы поехали в автослужбу округа с докладом и для сверки количества закрепленной автомобильной техники. Начальник автомобильной службы округа полковник Дорохов очень холодно меня принял, произнес шаблонные фразы и дал понять, что его по мелочам тревожить не стоит, хотя я по вопросам службы подчинялся непосредственно ему. Сам же отряд был в подчинении начальника топографической службы округа и входил в состав штаба округа. Какие задачи решал отряд за полтора года я так и не понял. Что - то сверяли на местности с картами и правили их.

 Отряд имел ряд отличительных особенностей от стандартных боевых частей Вооруженных Сил. Военных топографов готовило только одно Ленинградское училище, и многие выпускники могли прослужить в одном отряде всю службу, закончив её в звании капитана или майора. Я был удивлен, видя старших лейтенантов и капитанов в возрасте хорошо за тридцать. Кроме топографов в отряде служили офицеры служб: связь, тыл, финансы, медицина, ну и автослужба.

  Офицеры жили по всему городу примерно в таких же условиях, как и я, но командование и ряд стариков жили в современном благоустроенном доме рядом с отрядом, что вполне правильно и нормально. Была, конечно, очередь на благоустроенное жильё, но с учетом практической несменяемости топографов она практически не двигалась, да и уволившиеся в запас оставались проживать в уютном Цесисе. Так что дружбу семьями я не заметил, как это было в случаях компактного проживания в ДОСах. Мне рассказывали, что до Дыбы все были рады и счастливы ненапряженной службой в отряде. Но все изменилось с приходом этого мафиозника. На момент моего прибытия в часть он командовал уже два с половиной года и превратил отряд в банку с пауками. (далеко не все стали пауками, но были и такие). Удивительно, но память практически стерла фамилии и лица многих сослуживцев. Видимо, была очень серьёзная борьба за выживаемость.
 
 Безусловно, в армии должна быть требовательность и строгая дисциплина. Но не должно быть в ней неоправданного самодурства, унижения достоинства подчиненных и принципа " разделяй и властвуй" Дыба был воплощением всех этих качеств. Начальников служб и офицеров, не связанных с топослужбой, менял как перчатки, ломая им дальнейшую службу на раз. Сам создавал конфликтные ситуации между офицерами и, как "Антибиотик" из Бандитского Петербурга, с наслаждением наблюдал за противостояниями.

 Однажды он заметил, что я непринужденно и явно не по служебным вопросам беседую с офицером, с которым сложились приятельские отношения. А чуть позже заметил нас вместе в городе в выходной. Вот и повод "замутить" интригу. Вызывал этого офицера (не могу вспомнить его фамилию) и сказал примерно следующее:

- Тут ко мне Лекус без конца приходит и требует, что бы я срочно писал представление на "капитана" (ложь полная).

- Я Вам поручаю проверить автомобильную службу на соответствие требованиям. А то прослужил тут три месяца, а уже звание ему подавай. Посмотрим, достоин ли?

 Это офицер пришел ко мне. И, зная Дыбины финты, мы с ним быстренько написали акт проверки. с учетом того, что нормальной практикой Дыбы было: назначить тут же ещё одну проверку, и если акты будут противоречить друг другу, то первому инспектору несдобровать. Поэтому в акте указывались такие недостатки, которые можно устранить в пять минут, или такие, которые устранить невозможно в принципе (не могу же я построить обратимую мойку или что-то в этом роде). После проверки (это было не только в моём случае, изобретательности ему не хватало), Дыба вызывал кандидата на получения звания, тряс неподписанным представлением и вопрошал: " Ну как я могу подписать, если у Вас такие недостатки?!" Давал кротчайшие сроки на устранение, применяя проверенный принцип: "Осел всегда должен видеть перед собой сладкую морковку и тянуться за ней".

  В отряде постоянно проводились служебные расследования по всякому поводу и истерика по малейшему косяку. Были разжалованные офицеры, а скольких он поувольнял, о чем постоянно всем напоминал! Любил он бесконечные совещания, которые назначались иногда в 21. 00, и два часа приходилось слушать о том, что все тут мудаки, недоумки и что надо для того, что бы служебное время было до 19. 00. Мог запросто в лютую непогоду назначить всему отряду занятие по строевой подготовке, а сам поднимался к себе в кабинет и из окна с удовольствием наблюдал за происходящим. Любил после 19. 00 встать у КПП, (кто рискнет покинуть часть, пройдя мимо командира?) и мог спокойно отчитать пытавшегося выйти, указывая, что в его подразделении всё плохо.
 
 Сам он был из "пиджаков" то есть военное училище не оканчивал, чем очень гордился, что стал таким вот лихим командиром. А уж когда ему присвоили звания полковник, то папаху он, по-моему, не снимал дней пять, Может, и спал в ней. До отряда он служил в топослужбе на Дальнем Востоке, где совместно с пограничной службой занимался демаркацией границы (я слабо представляю, что это) Гордился этим, как подвигом. На его парадном кителе, помимо стандартного набора медалей за выслугу и юбилейных, красовались специфические знаки пограничников, вплоть до "Лучшей поисковой собаке"! Очень уж он был тщеславный. Если был не в духе, то мог утром запросто снять с наряда дежурного по части, но при этом никогда не оскорблял снимаемого, опасаясь того, что у дежурного был пистолет. А такие случаи в армии, к сожалению, бывали. Я лично один такой случай знаю.
 
  Я его назвал мафиози. Почему? Да потому, что у него везде было все схвачено. Он решал в штабе округа любые вопросы. Как перчатки менял начальников служб (мой случай). Ни один из проверяющих на итоговых проверках ни находил явных недостатков. Ни одна жалоба, которые писали на него, не имела хода. На все нормы эксплуатации автомобилей транспортной группы он плевал. Спокойно мог поехать на УАЗе за пределы округа. У его служебной машины постоянно был перерасход моторесурса, что с успехом сматывал водитель, который был на привилегированном положении, (много знал). При этом приказал мне провести расследование по действиям молодого офицера, который в обеденный перерыв на дежурной машине привез домой дрова. С лейтенанта вычли сумму за израсходованное топливо, а вот стоимость пробега я не рассчитывал. не было тогда такого учета. Заодно был наказан дежурный, разрешивший этот рейс. Справедливо?

 У Дыбы был личный прапорщик, занимавший непонятную должность. Я по распоряжению командира ежедневно включал в наряд на использование машин новенький самосвал ЗИЛ-4502, старшим на который назначался этот прапорщик, а целью поездки значилось: "хозяйственные работы". Самосвал после развода куда-то уезжал и возвращался к ужину. Я прекрасно понимал, что он где - то работал. Однажды самосвал приехал со сломанными рессорами и перекошенной рамой с трещиной. Ясно, что он ехал с перегрузом и попал в выбоину. Я «наехал» на бойца и он сознался, что возил песок на стройку в ближайшем колхозе. Машину перегрузили мокрым песком и по дороге на ухабе раздался треск. В этом случае надо менять раму, провести расследование с целью выявления виновного в нарушении правил эксплуатации, вычесть с него часть сумму ущерба. Сразу после происшествия я заставил водителя, (тоже привилегированного), писать объяснительную и положил её в сейф с паспортами машин. Дыба меня вызвал и распорядился списать машину. Написать в акте какую ни будь туфту  и отправить в автослужбу округа, а он протолкнет получение новой машины. Я объяснил общий порядок  списания и сказал о своей осведомленности о реальной причине. Всё! Я подписал себе приговор и стал камушком в сапоге мафиози, оказавшись под «колпаком у Мюллера»

 Одновременно произошло еще одно событие. В части на хранении находились два "козлика" ГАЗ-69 с аппаратурой связи. Козлики были в отличном состоянии, с малым пробегом и радовали глаз. Пришла директива: списать вне зависимости от пробега все ГАЗ-69 и ГАЗ-63, снять с них вооружение, провести регламентное обслуживание и подготовить к продаже в народное хозяйство. Что и было сделано. Надо было дождаться наряда с отметкой об оплате (700 руб. ) и передать машину.
 Внезапно меня дернули на сборы в г. Добеле. Дыба не любил такие мероприятия и лихо отмазывал всех от этого по одному звонку. А в моем случае чуть ли не лично собрал мне вещи и всплакнул на прощание. Закончились сборы и прибыв в часть, я обнаружил, что Козликов нет. А Дыба довольно рассказывал, как он удачно поработал за начальника автослужбы, избавился от ненужной техники. Самое интересное, что без меня открыли сейф (не нарушение, нормальное явление), забрали паспорта козликов и ту самую объяснительную по самосвалу. Как решился вопрос по самосвалу, я не знаю. Пока я отсутствовал, его куда-то перегнали, поменяли рессоры, что - то там заварили, наложили заплату, но ехал он боком, страшно изнашивая шины. Опять Дыба за меня поработал. А вот одного козлика я встретил, причем с частными номерами. Дыба провернул аферу: пробил продажу в "родной колхоз". Один остался в колхозе, а второй колхоз же продал частнику и никак не за 700 рублей. Куда ушли деньги? Думаю, вариант только один.
 
 В штаб округа без конца что-то отвозили, отряжались машины под прикрытием "хозработ" приезжали какие - то гонцы на штабных УАЗах. В общем, подпольный бизнес процветал. А я тем временем стал объектом сильнейшего прессинга, только успевал отбивать удары, как хоккейный вратарь при игре в меньшинстве. По-моему, Дыба сто раз пожалел, что подписал представление, и я стал капитаном. Мне стали понятны позывы моего предшественника перевестись из отряда. Он тоже всё это видел. Мне было понятно то, что добром всё это не кончится. Вскоре все и окончилось. И очень трагично.