Эпопея Насти Ивановой

        Настя приехала поступать в московский институт. Ничего необычного в этом не было – Москва находилась под боком, или их маленький городок находился под боком у Москвы – разницы не было. Она, как и многие её одноклассники, знала, что придёт время, и они все потянутся в столицу. Нет, были среди жителей их городка оригиналы, которые хотели уехать так далеко: Вологда  (или того дальше), целина (или того хлеще), Новосибирск (или того холоднее). Неоригиналы жили с мыслью, что техникум, вуз или ПТУ всегда можно найти в Москве. До поры до времени они просто с этим жили. Родители спокойно относились к тому, что их чадо выпорхнет из гнезда, получит общагу и будет ездить домой в общей сложности не чаще, чем москвичи-грибники навещают их леса, в которые сами жители не ходят.
 
     Напугал их не страшный зверь, которому и названия нет, а завод, который известен на всей территории необъятной советской страны. Жители городка в большинстве своём работали на нём, получали за работу неплохие деньги, прекрасно понимая, что зазря деньги платить не будут. На заводе всё было чисто: белые халаты, белые колпаки, генеральная уборка каждую неделю – не давали спокойствия душе. Всякий работник мечтал о скорой достойной пенсии, о домике у чистой речки, о здоровых внуках и обеспеченных детях.

    Пока Настя в институт не поступила, хотя ежедневно ездила в Москву. Она подала документы в главный вуз СССР – МГУ, сейчас ездила на месячные подготовительные курсы.  Утром, покупая в кассе билет, она чувствовала себя взрослой; городок и родители оставались где-то там, а она ехала куда-то туда.

    Стук колёс, свежий ветер из открытых окон электрички, немногочисленные соседи – всё это радовало юную выпускницу,  она чувствовала, что что-то грандиозное ждёт её в жизни! Она не будет прозябать жизнь! В мозгах это слово вертелось: ж-и-з-н-ь; жужжало. Рядом летала пчела, видимо кто-то из пассажиров занёс её в корзинке, со спелой малиной!

   Но в какой-то момент Настя почувствовала какой-то неосознанный страх! Оглянувшись, убедилась, что рядом никого страшного  нет, лишь через несколько рядов от неё, у другого входа, сидела семейная пара. Почему-то ей показалось, что это муж и жена, хотя она не видела их лиц, не знала их возраст! «Надо успокоиться! Вот дурёха! А  на улице лето! За окном  –  июль. Перед глазами растекался туман, ей показалось, что это облачко дыма. Дым запаха не имел, но  становился всё гуще и гуще. Цвет его из белого превращался в лимонный.  Супружеская пара исчезала в тумане.  А Настя заснула. И попала в будущее.

    Электричка неслась по необъятным просторам советского Подмосковья. Мелькали станции, дачки, огороды, на которых копошились горожане, высаживающие картошку. Люди привыкли к проезжающим мимо электричкам, к грохоту железа и выкрикам из открытых окон.

   …Какой-то резкий  звук пронзил мозг. Маленькая симпатичная девочка схватилась за ушки, ладошками пытаясь закрыться от чего-то, а потом поняла, что этот звук слышит только она. Что это было? Она сидела и боялась открыть глаза, потому что сознание рисовало что-то большое коричневое и очень страшное.

    До этой минуты страшным был медведь. Живых медведей она никогда не видела, но живо представила, как он выглядит: в книжке маленькая Маша была меньше сыночка медведя, Миши. У этого Миши были большие нарисованные когти. Когти Настя видела  у кошечки, у собачки. Они у них были небольшими, но ощущение боли было неприятным!

      Настя открыла глаза. Рядом сидели люди. За окном был красивый зелёный лес, в котором чирикали птички. Птичек она не видела, но ощутила, что они где-то рядом! Хотя рядом сидели безмолвные люди.
    Сидения вагона были в два ряда, вначале заняты были  места слева по ходу поезда; пассажиры сидели, уставившись на природу, которая мелькала за окошком!   
     Но Настя была не одинока.

    Перед ней сидел мужчина с гладко выбритой  головой. Голова была выбрита неделю назад, недельная небритость смягчала неровности головы. Настя смотрела на эту голову, которая была на её уровне, но вдруг голова начала подниматься. Так показалось вначале, но на деле было иначе. Это Настя стала уменьшаться.

     Настя ощутила себя маленькой девочкой, которая была одна, среди некрасивых взрослых. Эта мысль, так резко пришедшая в сознание, напугала её. Кто эти люди? Она вертела головой и старалась понять, откуда взялась та,  сидящая напротив женщина средних (или больше) лет с огромными печёночными пятнами на пол-лица?
   Люди сидели рядом, но Настю не замечали. Она была маленькая, но мысли её посещали взрослые. Тело ребёнка с мозгами человека, получившего аттестат зрелости.
    Что значит «аттестат зрелости»? Она вдруг увидела  на  своих коленях сумку, из которой, поддавшись неопознанной силе, достала картонную, сложенную пополам открытку. Почему открытку? Это был документ, в котором написано, что какая-то  Анастасия  Ивановна Иванова окончила школу и получила  оценки по разным предметам. Список предметов был солидный, среди них были «русский язык», «иностранный язык», «математика» и другие. Оценки были написаны цифрой и прописью. Настя интуитивно поняла, что цифра «5» лучше цифры «4».

      Женщина с пятнами, которые делали её лицо цветным, под цвет глаз, внимательно,  пронизывающе смотрела, казалось, копалась в душе Насти. Она физически почувствовала это присутствие. Почему эта тётка так внимательно её рассматривает?
    Со стороны можно было подумать: Может она знает эту маленькую девочку? Почему эта девочка в поезде одна?
  – Детка, ты случайно не потерялась? Голос прозвучал как звук трубы. Настя не помнила, как звучит труба, но знала, что это труба. Какой-то внутренний голос бубнил: т-р-у- б-и-т    т-р-у-б-а-ч, т-р-у- б-т  т-р- у-б-а, труба рубит, трубач трубит…ух!

 –  Нет, я не детка и я не потерялась! Мне 17 лет, я еду поступать в МГУ! Это она выпалила на одном дыхании, чтобы страшная тётка от неё отстала.
 –  Ну, и фантазёрка ты, девочка! Ещё молоко на губах не обсохло, а всё туда же: хамишь! Хамишь взрослым тётям, которые, между прочим, о тебе заботятся! Ну и молодёжь пошла!

    Люди, сидевшие рядом, никак не реагировали. Настя вытягивала шею, стараясь переключить  внимание на других пассажиров. По проходу шла бабка-божий одуванчик с клюшкой. Одета она была по моде некоторой давности, а движения её были неестественные: она сильно опиралась на клюшку, пританцовывая, но не отрывала ног от пола. В ней было что-то пугающее; она плыла и плыла по проходу, но звука клюшки и ног не было слышно. Такая парящая сказочная старушка!

     Настя заторопилась  выйти. Ей хотелось бежать из этого окружения, ведь за окном был зелёный лес, солнце, а рядом сидела женщина, которую только сейчас увидела девочка.  Та мирно спала. Уголки глаз её были спокойны, всё лицо источало покой. Настя смотрела на  умиротворенное лицо спящей дамы , оно не двигалось. Пришлось девочке потревожить её: Вы не выходите?

    Та повернула к ней лицо, улыбнулась интеллигентно и тогда девочка увидела, что открыв накрашенные сливовой помадой губы, обнажилась половина нижнего центрального зуба. Как же она ходит с таким зубом? Потом примчалась мысль, что дама за свою долгую жизнь съела половину зуба. Ей уже не больно и уже не страшно!

     Женщина с половинкой зуба сдвинула свои колени, потом резко их отвела в сторону и дала малюсенький проход для Насти-девочки. Настя использовала возможность, её руки  жадно вцепились за поручень соседнего кресла,  и перемахнула. Поезд подъезжал к станции. Что это за станция Настя не знала, но очень хотела выбраться и убежать. Куда? Этого она не знала, но была уверена, что бежать надо, и сделать это надо  как можно быстрее.

     Настя была вытолкнута непонятной силой на перрон. Сила та была в виде других пассажиров, которые хотели выпрыгнуть на свежий воздух. Воздух в вагоне был другой, хотя  чем заключалась разница, никто не пытался выяснить. Из общества пассажиров Настя оказалась в толпе  на перроне. Она с удивлением рассматривала людей, но  после того, как её толкнул мужчина, поняла, что она видит всех, её –  не видит никто. Настя ощутила себя человечком  маленького роста, потому что ноги мужчины заканчивались где-то высоко.

    Толпа в основном устремилась к автобусам.

    Для того, чтобы подойти к автобусам, надо перейти через подземный переход.

    Настя шла на расстоянии за мужчиной. Тот вразвалочку спускался на кривоватых ногах, жестикулируя руками, кепочка подпрыгивала на его полуседой голове.

     На девочку напал страх, ей надо было идти, но ноги почему-то становились ватными. Она шла медленно, немного успокоясь лишь в момент, когда поняла, что мужчине надо идти по переходу на другую сторону.

     Почти забежав в переход, она, перепрыгивая через три ступеньки, старалась поскорее выбраться на чистый свежий воздух. К людям!

    Автостанция чем-то напоминала ей родную, в её городке. Но автобусы были другими: по форме, по цвету – синие, по направлению. Один, ближайший к ней, напомнил ей огромного паука – фары – глаза, вертикальные полосы усы, а окно водителя – шлем? Почему именно шлем? Ведь у паука нет шлема? Но на картинке в детской книжке паук был в шлеме. Наверное, это детский паук; для детей рисуют совсем не страшные картинки страшных зверей и насекомых.

    Настя ходила между автобусами, смотрела направления: на стекла были наклеены прямоугольные вывески: «На Цветногорск», «На Озёрск», «На..» Куда ехать, Настя не знала. Она смотрела на автобус, на название, а потом решила мудро – идти в кассу и купить билет на ближайший рейс.

     Ближайшим оказался рейс на город, носящий заманчивое название  «Южный». Девушка-кассир поинтересовалась у Насти, как она будет платить –   налом или безналом? Настя не знала, что это, но девушка обратила внимание, что та держит в руках пластмассовый прямоугольник и просто предложила Насте приложить этот прямоугольник к какому-то прибору.

–  Оплата прошла. Счастливого пути! Ждём Вас! Обращайтесь за услугами к нам! – дежурно проговорила приятная девушка, и моментально её взгляд перенёсся на следующего покупателя. Ему она приятно улыбнулась, а о Насте забыла.

   Настя смотрела на девушку, задумавшись, как она быстро поменяла уважение на безразличие, что чуть не упала у кассы. Мимо проходил незнакомый парень, который подхватил девочку, не забыв сказать:
 – Что, разиня, рот раскрыла, купила, отходи. Автобус ждать не будет, вишь, уже все сели. Водила ждёт минут пять, а потом – отчалит.

    Автобус ехал мимо незнакомых Насте мест: лес сменяли деревни, которые внешне были похожи на пейзажи из сказки. Дворцы, разной высоты, ухоженные сады и высокие заборы. Девочка, не понимая, где она находится – в сказке или наяву.

     Дорога петляла, но вот автобус слегка притормозил. Настя заметила необычный храм. Необычность была в белоснежности стен и форме золотой крыши. Золота была так много, что солнечные лучи играли, образуя золотой солнечный узор. Рядом с храмом была интересная вывеска «Кафе у храма». Раньше она никогда не видела такого забавного названия кафе.

      Она вдруг поняла истину. Она знала слово «храм», но никогда внутри храма не была. Хотя имеет представление, как там внутри.
 
     Настя продолжала рассматривать пассажиров, тут взгляд её остановился на необычной девице. Девушка была тех же лет, что и Настя. Но ее рюкзак не был похож на что-то ранее виденное: его можно было не открывать, а просто засунуть руку куда-то сбоку и вытащить содержимое. Что девушка и сделала. Она вытащила какую-то коробочку, плоскую и небольшую, которую начала рассматривать и при этом улыбаться. Создавалось ощущение, что она пишет на ней что-то, потому что руки, а вернее  –  пальцы играли на ней, как на пианино. Ничего такого раньше девочка не видела. Пианино издаёт звук, а здесь была игра, но не было звука.

   Рюкзак девушка вначале держала за ручку, потом он перекочевал ей за плечи. Руки оставались свободными, можно было держать эту коробочку двумя руками.  Одежда и обувь увиденной девицы тоже были необычными. Пальто странного покроя –   совсем неженственное – было сшито из ткани, больше похожей на солдатскую шинель.  «Шинель» была подвязана  длинным поясом из такой же грубой ткани, концы которого висели на полметра. Воротник был поднят. Уши девушки, из которых торчали какие-то белые «нитки» (что это? как называется, она не знала) были прикрыты воротником.  Ботинки (почему именно так назвала обувь Настя, возможно, по ассоциации с мужскими ботинками) были на высокой платформе и зашнурованы, приличными по метражу,  шнурками.

     Как забавно рассматривать незнакомых людей! Это занятие понравилось девочке. Перед ней стояла дама  с пакетом в руках. На пакете были только буквы. Почему-то Настя догадалась, что это  английские буквы. Что там было написано, она не понимала, крутила и так и эдак. Получалась какая-то белиберда: Интим есть…, а что дальше, её познания на этом закончились. Да и это писалось в одно слово.

     Вот симпатичный молодой человек держал букет цветов.  Аромат распространялся на весь автобус, но букет был упакован в толстую, грубую бумагу, в такую в ближайшем гастрономе заворачивают толстые  тётки-продавщицы колбасу, чтобы прилично увеличить вес покупки.

  Водитель автобуса объявил, что автобус останавливается на санитарную остановку. Что это значит, она не поняла, но засеменила к выходу,  вслед за толпой, пожелавшей выскочить быстрее на свежий воздух.

     Она зашла в магазин, который назывался забавно: «Птичка». Что там продают?  Большинство товара там оказалось в коробочках: картонных и пластмассовых. Написано на тех коробочках было по-русски. Написано как готовить, как есть и до какого-времени полагается съесть!

     В магазинчике собрались женщины. Видимо, давно знавшие друг друга. Они говорили о прошлом. В этом прошлом были слова, которые Насте были хорошо известны. СССР. Почему-то это слово часто упоминалось, когда речь шла  как о чём-то ушедшем. Настя прислушалась. Ей было любопытно послушать женщин.

    Одна из них, когда была молодой, состояла в партии, ездила по путёвке в санаторий. Были годы, когда ей удавалось съездить на отдых 2 раза. Потом разговор перешёл на современность. Эта же рассказчица жаловалась, что сейчас живёт на окраине Москвы. Дом населён аборигенами (что это такое, девочка не поняла), которые не хотят убираться на этаже. А за сделанное замечание соседка по дому сняла с ноги тапок и кинула его в эту женщину-рассказчицу со словами: будут  тут всякие учить жить!

    Насте стало страшно. Где она? Почему она не помнит и не знает многое из того, что видит и слышит сейчас? 

    Электричка спешила в Казанскому вокзалу. Это была дневная электричка, поэтому народу в ней было немного. Красивая девочка спала крепким сном. Так можно проспать Москву, проснувшись где-нибудь в Электростали. Паренёк, приехавший на июльские подготовительные курсы, обратил внимание на спящую красавицу: Эгей! Девушка, проснитесь! Уже столица нашей родины, а вернее  –  всего Советского Союза  –  Москва.

   Настя проснулась. Глаза открылись сами по себе.  Первое время, не понимая, где она. Привиделась же во сне такая чертовщина! Что она увидела, где побывала, забыла сразу же. Перед ней стоял красивый паренёк, жестом показывающий, что прибыли. Пора на выход.

    … Электричка  уже подъезжала к Казанскому вокзалу. На перроне суетились  пассажиры, прибывшие из южной союзной республики. От длительной поездки, качки, долгого лежания, они наконец вступили на твёрдую землю. Хоть это был перрон вокзала, совсем не жаркий июль, но было ощущение, что они прибыли по назначению. Толпа галдела, толпа пестрела среднеазиатскими шёлками, необычными головными уборами. Носильщики носились по перрону, предлагая свои услуги, выискивая тех, кто увидел столицу СССР впервые.

   Настя на не совсем крепких ногах вышла на перрон, сон, который её посетил, был ей непонятен, пугал, она гладила себя по голове, в надежде, что он улетит. Привидится же такая ерунда!

   Она прибавила шаг, стараясь быстрее попасть в метро, доехать до станции «Университет». Ей предстояло в августе сдавать экзамены. Успешно. Чтобы в сентябре уже стать взрослой, независимой, самостоятельной. К этому она была готова.
  Июнь 2024