Посылочка. Рассказ проводницы

    «Нету там бомбы! - сказала Людка, встряхнув обмотанную скотчем коробку и приложив её к уху. - А вот наркотики вполне могут быть. И он такой же сосед, как я твоя бабка. Выпутывайся сама, Валентина!»
    Я и без напарницы поняла, что влипла.
    Он подсел ко мне на скамейке у подъезда - мужчина за сорок, аккуратно одетый. Вадька с друзьями на велосипедах только отъехали. Разговорились. Сказал, недавно переехал в наш дом, через подъезд от моего, звать Михаил, дочке десять лет. Ровесница Вадика, получается. Приятный мужчина, не чета моему бывшему. Вдовец, ко всему. Раз уж вы проводница, спрашивает, посылочку брату в Москве не передадите, на день рождения. Запрещают, говорю, а что там у вас. Мелочь всякая, отвечает, ничего такого, коробка небольшая.
    В общем, перед рейсом взяла у него коробку ту, деньги мне совал - не приняла: сосед всё-таки. Не забудьте, сказал, подойдёт Николай за посылкой от Миши из Новосибирска.
    Может, выбросить коробку, Людку спрашиваю. Ты что, говорит, он же знает, где живёшь, и сына твоего видел. Была у нас одна такая, выбросила! Зарезали её: там, видать, наркотика на миллион было. И будь уверена – в вагоне их человек едет, за тобой следит.
    У меня сердце совсем зашлось: посадят - как Вадька без меня? Мама на пенсии, не вытянет одна. Выкинуть – ещё страшнее: не жить мне тогда.
    «А самой сдаться?» - спрашиваю. «Дело твоё, - зевнув, сказала Людка. – Думаешь, поверят, что ты не заодно с ним? Да и с работы пулей вылетишь».
    В общем, спрятала коробку в туалете вагона, где вентили за дверкой находятся, и закрыла ключом треугольным. Людку предупредила: если что, знать не знаем, кто положил. Людка человек надёжный, два года с ней напарницы.
    Поезд движется, колёса стучат, хожу по вагону, чай, сувениры предлагаю, а внутри словно струна дребезжит, как стаканы дребезжат на столиках. Мужчины меня с интересом оглядывают. Людка говорит, выгляжу я обалденно: стройная, ножки налитые, глаза синие... Теперь без разницы. Кто из них следит, как отличить? Этот, обритый? Или тот, с бородой?.. Сама виновата: повелась на барыгу!
    Вечером легла отдыхать и провалилась в сон. Тут в служебное купе постучали. Вышла – никого. Только вернулась – опять стук. Выхожу – никого. Вернулась - посылочка моя на столике, и тикает в ней что-то. От ужаса проснулась сразу. Да когда же это кончится!
    На второй день в служебное купе зашёл Артём, оперативник, что рейс наш сопровождал. Я чаем поперхнулась. А он смотрит непонятно, прямо в глаза смотрит и спрашивает, не просил ли кто посылку передать. Нет, отвечаю, никто, а сама сижу чуть не плачу. Ничего не сказал, о коленки мои взглядом запнулся, покраснел и ушёл. Артём симпатичный, возраста моего на вид: лет тридцать, не больше. Неженатый, говорят. Вижу, нравлюсь ему. Непонятно, что за стоп-кран его держит: смотрит, вздыхает, двигатель работает, а дальше не двигается. Ох, не об этом бы мне думать! Как представлю: он на меня наручники надевает… Провалиться легче!
    Перед самой Москвой в поезд вошла полиция с овчаркой. В нашем вагоне псина остановилась у туалета, смотрит на меня умным взглядом, молчит, глаза карие, грустные. Как у Артёма. Я тоже молчу, а саму трясти начинает. Носом она потянула, замерла - потом вздохнула так глубоко, совсем по-человечьи вздохнула… И ушла. Я в купе заскочила, стопку коньяку жахнула и разрыдалась. Решила: будь что будет, но явлюсь с повинной.
    А мы уже прибываем на Белорусский. Ночь, пассажиры в коридоре толпятся. Выходят. Людка на перроне. Захожу в туалет сама не своя, отмыкаю дверку – а там пусто. Выбегаю из вагона: «Ты взяла?» А она, мол, я что, дура, по-твоему.
    Тут мужчина подходит, высокий, лицо мрачное: «Кто из вас Валя?» Ну я, отвечаю. Он: «Николай, за посылкой от Миши из Новосибирска». Меня будто по голове ударили! Н-нету, говорю заикаясь, посылки. Как так, спрашивает. Вот так, нету, ошибка вышла, говорю, саму опять трясёт. Он смотрит внимательно, глаза колючие, будто иголки в меня впились. А руку правую в кармане держит.
    И тут страх из меня ушёл, перегорела, видно. Такая злость взяла, о Вадьке подумала, о жизни своей нескладной, и легко вдруг стало, будто ветром каким подхватило, - ах ты гад, сквозь слёзы крикнула, и вцепилась ему в руку, держите его, кричу не своим голосом. Людка сзади меня завизжала. Мужик вырывается, отталкивает, но я держу намертво, не выпускаю, криком кричу, упали оба...
    Николай этот ссадинами отделался. Меня долго не могли от него оторвать. В кармане у него шоколад был, в презент приготовленный. Раздавили, конечно: руку вынул – коричневая вся, липкая. Как вспомню, хохочу до истерики.
    Людке наручники на моих глазах надели. Она, оказалось, тоже везла посылку, да непростую: ёмкость с какой-то заразой особенной – то ли яд, то ли вирусы. Эх, Людка, подруга моя, что деньги с тобой сделали!.. И Артёму на меня настучала, чтобы себя прикрыть. 
    В коробке и вправду лежали безделушки в подарок. Сосед Михаил теперь меня стороной обходит. На работе обошлось без последствий - Артём постарался. Это он забрал мою посылочку для проверки, и Николаю потом отдал, напомнив строго, что доставка против правил.
    Не забуду, как он обнял меня там, на московском перроне: «Ну-ну, тихо, успокойся, Валюша, я с тобой».
    Со мной. Полгода уже со мной. И Вадик к нему привязался.