Была у меня птица. Рассказ мужчины

    Увидел её в очереди к уличному банкомату. Высокая, но не худая, - изящная. Тёмные волосы в длинном каре, клетчатые бриджи, обтягивающие правильной формы зад, белые прогулочные туфли, светлая рубашка навыпуск. Узкая ладонь с длинными пальцами сжимала ремень сумочки.
    Почувствовав взгляд, она обернулась. Внимательные серые глаза задержались на мне, тотчас охватив, вобрав всего целиком, заставив поёжиться, - но и восхититься. Слегка удлинённое, с широким ртом и полными губами породистое лицо, тонкий нос с нервными крыльями... Сознающая свою привлекательность молодая женщина в пору зрелости. Мне безумно нравились такие.
    Вынув из аппарата наличные, она сунула их в бумажник, отойдя, остановилась и посмотрела мне в глаза, - но уже иначе: мягко, понимающе. Едва заметно улыбнувшись, медленно двинулась по улице. Я глубоко вдохнул, подавляя волнение, и подобрался, как перед прыжком в воду.
    Прохладный ветерок разогнал июльскую жару, и горожане высыпали на бульвар. Было потеряв её из виду, нагнал лишь у входа в парк. Она приняла как должное, что иду рядом. Минуты две мы шли молча по заполненной людьми аллее, когда она, наконец, рассмеялась: «Мы... так давно... вместе... что пора бы уже... представиться». Голос её звучал мягко, с низким грудным тембром, - и с причудливыми, необычно длительными паузами между словами, будто она пробовала их на вес. Или на вкус.
    - Сергей, - облегчённо отозвался я.
    - Евгения... Вам... здесь... где нравится... больше?
    - В сосновой роще.
    - Идём... туда?
    Я лишь молча кивнул. Волнение не оставляло, отчего досадовал на себя. Впрочем, с этой слетевшей ниоткуда красивой птицей следовало обходиться бережно. Её движения были легки, походка упруга, и она без проблем подстроилась идти в такт моему широкому шагу.
    Она говорила мало. Наклонив голову и посматривая сбоку, - и вправду, как птица, она вслушивалась в звучание моего голоса, словно хотела уловить нечто, стоящее за словами. Всё же узнал, что она лингвист, приехала в наш город с консультациями и утром уезжает.
    - Раз уж подвернулся случай, Женя, - улыбнулся ей, - что скажете о правильности моей речи?
    Она не спешила с ответом и смотрела на верхушку сосны. Закатное солнце освещало деревья, золотило пространство меж ними. Редкие облака медленно проплывали в вышине.
    - Серёжа... вы... задумывались, что... слова... могут мешать? – она посмотрела в упор, и я потерялся в её глазах.
    Губы её были прохладными и мягкими.
    Утром в гостинице (ехать ко мне она отказалась) наскоро позавтракали и поспешили на вокзал. Возле поезда она уклонилась от поцелуя, а лишь сжимала мои пальцы в своей узкой ладони. Я неотрывно смотрел на неё и молчал. Скажи она бросить всё и уехать с ней – не задержался бы ни на миг.
    Губы её, сладостно вспухшие за ночь, раздвинулись в улыбке: «У тебя... хорошая, правильная речь... Серёжа... Но в ней недоставало... моей ноты... Теперь... появится». Она посмотрела долгим, запоминающим взглядом и быстро зашла в вагон.
    Поезд давно исчез за семафором, а я всё стоял, стоял на перроне, глядя вслед.