Мемуары Арамиса Часть 380

Глава 380

Поскольку я пишу мемуары, а не авантюрный роман, я могу позволить себе забежать вперёд и рассказать кратко историю этой любви.
Катерина-Шарлотта родила 26 июля девочку, которую назвали Анна-Ипполита. Некоторое время спустя она стала любовницей Филиппа. К этому времени у неё уже было пятеро детей: Антуан, Мария-Тереза-Шарлотта, Жанна-Мария, Тереза-Мария-Аурелия и упомянутая Анна-Ипполита. Связь княгини с Филиппом долгое время оставалась без последствий для численности её семейства, однако, в последний день 1669 года итогом близости на протяжении пяти с половиной лет, княгиня родила сына, Франсуа-Оноре. Я не могу предположить виновником этого рождения мужа княгини, поскольку он отдалился от неё после рождения пятого ребёнка, или, точнее будет сказать, что она отдалилась от супруга, приблизившись ко двору и проводила в Париже значительно больше времени, нежели в Монако. Филипп уговорил Принцессу Генриетту принять княгиню на должность своей фрейлины, где уже числилась Луиза де Ла Вальер.
Принцесса была недовольна тем, что должность фрейлины при ней позволяет пристроить при дворе любовниц Короля, но она проглотила своё недовольство, ей пришлось стерпеть это унижение, и не в последний раз.
Филипп искренне любил Катерину Шарлотту, но в большинстве своём мы, мужчины, таковы, что любовь к одной женщине ничуть не мешает нам встречаться с другими. Филипп не сразу расстался с Луизой де Ла Вальер, пренебрегая моим настойчивым советом. Он не только продолжил связь с ней, но к тому же и пополнил список её внебрачных детей. Трое внебрачных детей Ла Вальер от Короля Людовика XIV умерли в младенчестве. Шарль де Бурбон, рождённый 19 декабря 1663 умер в июле 1665, Филипп де Бурбон, родившийся 7 января 1665, умер в июле 1666 года, Людовик, рождённый в 1665 году, умер в августе 1666 года. Таким образом, Господь прибрал всех детей Людовика, ни один из них не дожил даже до двухлетнего возраста. В результате связи Филиппа с Ла Вальер эта весьма достойная «мадемуазель» родила Марию Анну 2 октября 1666, которая жива и поныне, а также родила 2 октября 1667 Людовика, прожившего недолгую, но яркую жизнь. В возрасте двух лет он стал графом Вермандуа и адмиралом Франции, а не так давно, 18 ноября 1683 года тихо скончался. Так что сейчас, когда я пишу эти строки, из всех детей де Ла Вальер жива только Мария Анна де Бурбон, которая на так давно, в 1680 году вышла замуж за Луи Армана I де Бурбон-Конти. Месяц назад, то есть в 1685 году она овдовела. Дай Господь ей здоровья и долгой жизни. Я не раз задумывался о том, почему умерли во младенчестве трое детей Ла Вальер от Людовика. Но нет, нет и нет, я не могу подозревать Филиппа в причастности к этим смертям!
Итак, ничто не мешало Филиппу делать детей от всех своих любовниц в одно и то же время, а уж они-то старались преуспеть на этом поприще!
Итак, Катерина-Шарлотта стала фрейлиной Принцессы Генриетты.
Её тётка Сюзанна Шарлотта де Грамон, маркиза Сен-Шомон, была гувернанткой двух дочерей Принцессы Генриетты, Марии Луизы и Анны Марии. Напомню, что её брат граф де Гиш был чрезвычайно задушевным другом Месье, брата Короля, Филиппа Орлеанского, а также стремился стать ещё более душевным другом для его супруги, Принцессы Генриетты, называемой Мадам. В этом он частично преуспел. Я пишу частично, поскольку ему каждый раз приходилось завоёвывать её расположение, как впервые. Мадам была опытной и умелой в галантных делах, поэтому она вела себя с ним словно недотрога, что чрезвычайно возбуждало графа де Гиша и он, мне кажется, сам уже начинал верить, что никогда ещё не был близок с Принцессой, и что ему эта близость по каким-то неведомым причинам крайне желанна. Десятки дам, не менее привлекательных, чем Мадам, были бы рады заполучить его в качестве любовника, и заполучали, но лишь на время. Графу де Гишу непременно требовалось обладание не фрейлинами, а тем, чьими фрейлинами они являются, несмотря на риск прогневить своего суверена и брата Короля. Но Месье, кажется, не ревновал свою супругу ни к кому, кроме своего августейшего брата. Людовик XIV после завязавшейся связи с де Ла Вальер заметно охладел к Мадам, но всё же изредка позволял себе флиртовать с Принцессой на виду у двора, и наедине. Филипп не воспринял этого наследства от брата, и не поддерживал близких отношений с Генриеттой, предпочитая вернуться к отношениям, приличествующим кузену и кузине. Он компенсировал эту потерю связью с княгиней Монако, а также некоторым образом с Франсуазой-Атенаис де Рошешуар де Мортемар, которую он сделал маркизой де Монтеспан. Первый ребёнок от этой связи родился в 1669 году, лишь немногим ранее рождения Франсуа-Оноре у княгини Монако Катерины-Шарлотты. Из всего этого я могу сделать вывод о том, что моя проповедь в защиту любви, произнесённая перед Филиппом, которую я вкратце изложил в предыдущей главе, возымела чрезвычайно сильное воздействие на его образ мыслей, даже многократно более сильное, нежели я рассчитывал. Я говорил по вдохновению, не ставя перед собой никакой конкретной цели, а результатом этой моей болтливости были новые бастарды. Такова жизнь! Следует задумываться о последствиях любого поступка, даже, порой, самого незначительного! Молодые люди очень избирательно следуют советам от нас, стариков. Порой ты хочешь в чём-то убедить юношу и распинаешься в красноречии, достигая таких вершин, которых не устыдился бы и великий Демосфен, и всё это никак не задевает сердца твоего юного слушателя. В другой же раз ты просто отпускаешь несколько фраз, или одну тонкую шутку, или же просто колкое замечание, и это вдруг даёт такие ростки в неокрепшей душе твоего слушателя, что вырастает до таких размеров, о которых и помыслить нельзя было бы! И если у тебя будет время, возможность и желание удивиться результатам этого преображения вашего юного слушателя, он возразит тебе, что, дескать, он всего лишь следует тому, чему ты сам его когда-то научил! Таковы парадоксы обучения. Они берут из наших наставлений и нашего опыта то, что покажется им наиболее привлекательным, из драгоценностей наших знаний они, пренебрегая перламутровым жемчугом и алмазами чистейший воды выбирают яркую синюю колючку синеголовника или чертополоха.
Не стоит обращать внимание на искренние слова, приведённые мной в предыдущей главе, которыми обменялись Филипп и Катерина-Шарлотта. Да простят меня романисты, эти люди, совершенно не понимающие жизни, но я берусь утверждать, что очень часто возвышенные слова прикрывают низменные чувства, невероятно красивые объяснения в любви – это лишь путь к удовлетворению похоти, провозглашение великих целей служит лишь для прикрытия эгоистических потребностей, тогда как скупые, грубые и даже порой пошлые слова исходят из чистых душ, испытывающих истинную любовь, состоящую из глубочайшего доверия, привычки воспринимать потребности родственной души важнее собственных потребностей, желания доставить неожиданное удовольствие мелкими пустяками, и того состояния, в котором попросту не мыслишь существование без того, кому никогда не сказал: «Я люблю тебя».
Невероятно красивые и искренне звучащие клятвы любви доказывают лишь то, что тот, кто их произносит, искушён в красноречии. Ведь не думаем же мы, что человек, заявляющий: «Я благороднее всех прочих», действительно таковым является? Или что человек, утверждающий, что он – самый умный среди всех присутствующих, имеет основания для такого утверждения? Так почему же верим мы утверждениям другого человека о любви? Причина проста. Человек, приписывающий себе качества души, которыми он не обладает, вызывает у нас недоверие, поскольку сами мы считаем себя лучше, чем он. Но человек, который объявляет о высшей любви к вам, как бы утверждает, что вы, именно вы и только лишь вы достойны, на его взгляд, самого возвышенного отношения, самой искренней и вечной любви, достойны благодарности за одно лишь право находиться с вами. На себя же он принимает лишь прозорливость, не слишком уж большую, которая позволила ему разглядеть в вас несомненные ваши достоинства и оценить вас за них. То есть фраза «Я люблю вас» означает: «Вы – самое лучшее существо во всём мире, любой человек противоположного пола должен быть благодарен Небу и Создателю за одно лишь счастье созерцать вас, слышать ваш голос и дышать одним воздухом с вами, ибо ваше дыханье – аромат розы, ваши зубы – жемчужины самой высшей пробы, ваш голос – райская музыка, а сами вы поспорили бы красотой с Геры, Афины и Афродиты, и будь вы в момент рокового спора поблизости, вы бы, несомненно, получили бы заветное яблоко из рук Париса». Вот что слышит любая женщина в словах «Я люблю вас». И почти каждая верит этому.
Итак, любовь Катерины-Шарлотты и Филиппа состоялась, или, проще говоря, статус Короля Франции позволил Филиппу совратить ещё одну женщину, мать четырёх детей, точнее, ко времени их окончательной близости уже пятерых. К слову сказать, я не осуждаю Филиппа, поскольку и Катерина-Шарлотта была дамой не промах.
Остроумие, живость и красота Катерины-Шарлотты не осталась незамеченной при дворе и была по достоинству оценена многими пёстрыми и болтливыми попугаями, напыщенными индюками и самодовольными павлинами, всегда наводняющие любой европейский двор. Эти болваны, носящие шпагу лишь для напоминания о своём дворянском положении, подкладывающие себе под обтягивающие панталоны засушенные заячьи лапки, чтобы прибавить себе мужественности, выражающие восторг по поводу каждого слова Короля и с восторгом хватая любую подачку от Его Величества, как хватают корм прикормленные золотые рыбки в пруду императора Китая – такие же пёстрые и столь же бесполезные, как и они. Для этой придворной камарильи с виду мужского пола приобщиться к пиршеству своего монарха является делом чрезвычайно престижным. Поэтому любая фаворитка Короля становится для них лакомым кусочком, который если не откусить, то хотя бы лизнуть стремится каждый. Так что у Катерины-Шарлотты было множество поводов забыть о своих детях и о супруге, отдыхающем от необходимости регулярно выплачивать свой супружеский долг своей избыточно весёлой жёнушке. Эта сладкая парочка, Филипп и Катерина-Шарлотта, время от времени чирикали на одной ветке любви, но иногда по обоюдному согласию перелетали каждый на свою веточку, где чирикали о том же уже в обществе другой придворной птички.
Что-то чернильница моя наполнилась сарказмом. Велю-ка я её выбросить и принести мне новую!
Итак, Катерина-Шарлотта. Она выделялась красотой и остроумием, живостью мимики и быстротой реакции на любое замечание, которое в её присутствии отпускал какой-нибудь галантный повеса. Но если при всех она кого-то высмеивала, то лишь для того, чтобы принять его полную капитуляцию наедине, дабы утешить его с лихвой. Так что она имела множество любовников, помимо Филиппа, включая маркиза де Вильруа и своего двоюродного брата Антуана Номпара де Комон. Иными словами, она была жадной до удовольствий, и образ скромного ангела, который волновал мечты Филиппа, пока он находился в Бастилии и Пиньероле, вскоре испарился, Филипп нашёл в ней такую же фривольную, остроумную и нечуждую никаких удовольствий даму, какую нашёл ещё до него его брат Людовик в Принцессе Генриетте. Счастье Катерины-Шарлотты было в том, что она дольше Мадам, и, следовательно, имела больше времени для такой весёлой жизни. Проведя четыре года в Монако, куда отправилась в 1668 году для рождения Франсуа-Оноре, в 1672 году она возвратилась в Париж для новых приключений, о чём я расскажу позже. 
Положительно, эту чернильницу следует заменить, а эту главу я, пожалуй, выброшу из своих мемуаров, но не сейчас, а потом, если у меня будет время на то, чтобы отредактировать свои труды.
Что греха таить, я набросился на Филиппа и Катерину-Шарлотту, будто бы сам я чист и безгрешен! Эти молодые люди любили друг друга и были вместе. Первые полтора года их близости их взаимные чувства были, пожалуй, таковыми, что их нельзя называть иначе, как любовь. Что с того, что для каждого из них этот опыт был не первым и не последним? Настоящая любовь – та, которая живёт в вас сейчас, в этот миг, в эту самую минуту. Если любовь длится коротко, это ещё не означает, что её не было, или что она была слаба. Быть может, самая сильная любовь сосредоточилась в единственном свидании, в единственной встрече, в каких-то получасе искреннего свидания, когда любовники не помнили ничего и никого, кроме друг друга? Как знать? Это очень сложный вопрос! Вспоминая о своих чувствах, я иногда думаю, что, пожалуй, Шевретта наиболее сильно овладела в своё время моим сердцем. И может быть те вспышки взаимной ненависти, были лишь обоюдным раздражением нашим друг на друга за то, что эта прекрасная и сильная, нежная и всепоглощающая любовь закончилась, умерла, ушла? И в ещё большей степени за то, что она ушла безвозвратно? Оба мы понимали, что прошлого не вернуть, и инстинктивно пытались отомстить друг другу за это?
С герцогиней де Логнвиль я всегда был умиротворён. Я никогда не испытывал раздражения на неё. Любовь ли это? А может быть я стал стар и стал предпочитать спокойствие, уверенность и умеренность? С Шевреттой я никогда не знал, что произойдёт в следующую минуту. Но, Бог мой, как же билось моё сердце и в радости, и в горе, и в восторге, и в гневе, когда я был с ней!
Пожалуй, мне следует сменить не только чернильницу, но и перо, а эту главу – в огонь!

(Продолжение следует)