Фамилия. Ч. II. Из корсаров поручиком в Россию

Иллюстрация №3.
(1) Грек из флотилии майора Ламбро Качони; (2) грек – подполковник Ламбро Качони; (3) Императрица Российская Екатерина II; (4) Офицер Черноморских батальонов, как выглядел Франц Десимон в 1793 году; (5) в архиве Государственного совета 1797 г. зарегистрировано прошение поручика Франца Десимона о жаловании за службу и за нахождение в плену у турок; (6) Формулярный список (1803) ротмистра Уланского полка Франца Егорова сына Десимон (фрагмент); (7) Фрагмент из переписки Лейб-Гвардии Дворянской роты о приёме в Е.И.В. Пажеский корпус капитаном Ф. Е. Десимона в 1813 г.

Неоднократно появляясь в залах Зимнего дворца, я всегда подолгу останавливался в одном из них. «У русского царя в чертогах есть палата / Она не золотом, не бархатом богата … Сюда начальников народных наших сил, / Покрытых славою чудесного похода / И вечной памятью двенадцатого года / Нередко медленно меж ими я брожу / И на знакомые их образы гляжу», – невольно вспоминаются слова замечательного русского поэта, современника героев 1812 года, основоположника современного русского языка, потомка негров и африканца Ганнибала.

Глядя на «начальников – народных наших сил» меня всегда удивляло: сколько среди них иностранных фамилий?! Не поленившись подсчитал, галерея состоит из 332 портретов, из них более 40% составляли генералы, «покрытые славою чудесного похода», с нездешними корнями. И это только малая часть российских подданных из иностранцев, служивших в императорской армии, прославляя Россию своими подвигами. Это факт, как бы его кому-то не хотелось игнорировать или извращённо интерпретировать.

Необходимо отметить, XIX век характеризовала явная тенденция так называемого «долгого века» с 1789 по 1914 годы (термин историка марксиста (!) Эрика Хобсбаума). Напомню, и это важно, этот период отметился процессом европейского относительного экономического, политического, культурного объединения, приведение этого развития в общих чертах к единой системе, форме и единообразию (по нынешним представлениям – глобализации); и в то же время бо;льшим чем когда-либо доминированием империй в мире, приводящим к конфликтам между ними, вплоть до военных.

Кроме того, закономерной возросшей необходимостью для людей разных стран – выбора своего места в динамично изменяющемся новом мире, по понятиям того времени, в поиске своего «императора», своей империи, своего общественного духа и государственного устройства. Вспомните генералов-иностранцев русской армии героев Отечественной войны 1812 года.

Долгое время для меня было загадкой одно обстоятельство, не дающее покоя: как наш российский прародитель Франц (Егорович) Десимон младший, ещё молодой человек, по документам 16-летний юноша, получил в Триесте патент на чин поручика Российской Императорской армии (21.01.1789) и числился в России венгерским дворянином[56]. Как ему удалось перескочить предшествовавшие два офицерских чина: прапорщика и подпоручика? В России чинами не разбрасывались, за редким исключением, их необходимо было заслужить, либо получить благодаря значительным связям. Кроме этого меня интересовало: почему, имея возможность утвердиться в потомственном российском дворянстве с получением офицерского чина, он остался в венгерском? (6)

Ответы на эти вопросы позволяли пролить свет на его прародителей, а это было для меня важнее других обстоятельств, ибо целью этого исследования было проникнуть как можно глубже в историю рода Десимонов. Я понимал, что все события жизни Франца-младшего связаны между собой, а также неразрывно соединены с судьбами его родственников. Однако прежде всего следовало разобраться как Францу-младшему удалось получить офицерский чин. Как следует из его послужного списка: «принят в Российскую службу из венгерских дворян поручиком 1788, января, 2-го и определен во флотилию бывшую в Архипелаге генерал-поручиком Заборовским» [57]. Последний являлся эмиссаром Екатерины II для координации военных действий против турок в Средиземном море в период русско-турецкой войны 1787-1791 гг.

Для сравнения, 18-летний младший лейтенант (фр. sous-lieutenant) французской службы Наполеон Бонапарте в это же время второй русско-австро-турецкой войне (1787-1791), находясь в отпуске в 1787 г., обратился с просьбой о принятии его в Российскую службу, однако Заборовский предложил Наполеону сделать это с понижением в чине, на что последний отказался, так как рассчитывал на повышение. После чего Буонапарт возвратился в 1788 г. в свой полк. А теперь сравните выпускника кадетского колледжа, Парижской военной школы, артиллериста Наполеона и 16-летнего Франца, каким-то странным образом, ставшего поручиком, по французским меркам – лейтенант (lieutenant).

Или другой пример, Фома (Петрович) Наний (Tomaso Nani) (1769-1853) потомок семьи древнего римского рода (ит. Nani-низкорослые). Годом ранее нашего российского прародителя 19-летним поступил на военную службу в кирасирский полк всего-навсего кадетом, в 1789 г. Наний назначен младшим адъютантом к генерал-поручику Ладыженскому, и только в 22 года Наний подпоручик. В дальнейшем он участник Отечественной войны 1812 года, генерал-майор, и заслуженно занял место в галереи героев в Зимнем Дворце. Но нас прежде всего заинтересовал его дебют в Российской Императорской армии: в 19 лет – кадет, в 22 года – подпоручик.  И подобных примеров достаточно, чтобы убедиться – чинами не разбрасывались.

О том, при каких обстоятельствах Франц-младший, будущий подполковник Его Императорского Величества Пажеского корпуса (соответствовал полковнику по Армии) и Кавалер ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия IV степени [58] получил чин поручика, стоит рассказать подробнее.

Для этого необходимо обратиться к русско-турецкой войне (1787-1791) – войне России и Австрии, с одной стороны, и Османской империей – с другой. По успешному опыту 1-ой русско-турецкой войны (1768-1774) Екатерина II намеривалась открыть военные действия против Оттоманской Порты в Средиземном море, для чего эскадра под командованием вице-адмирала Грейга готова была покинуть берега Балтики, чтобы направится в Средиземное море. Однако начавшаяся война со Швецией помешали этому.

И всё же, не отказываясь от первоначального плана, мобилизовать единоверцев для борьбы с турками, Екатерина II посылает своего представителя генерал-поручика Заборовского «с некоторыми агентами» для подготовки восстания христианского населения Турции, «набора в русскую службу нескольких тысяч славян и греков, и снаряжения отряда корсарских судов» [59]. Последние решено было сформировать на деньги «частной кампании» контр-адмирала Н.С. Мордвинов и др. лиц, под началом майора греческого полка Российской службы грека Ламбро Качони (Ламброс Качионис). 

В январе 1788 года он сухопутным путём через Вену прибывает в Триест с деньгами, для приобретения судна, найма команды и боевых действий против Турции в Архипелаге. В отличие от, прибывшего позже, официального представителя России Заборовского Ламбро Качони знаком с местными условиями и чувствует себя в Триесте как рыба в воде. По приезду у него первоначально задача – хозяйственная: как бы повыгоднее купить подходящее судно и оснастить его в боевой корабль с вымпелом России.
 
Вначале в Триесте майор Качони никому неизвестен, но по мере того, как он начинает осуществлять свою цель, с ним знакомятся всё больше и больше жителей портового города, а также графства Горицы и Градишки: судовладельцы, желающие продать ему корабль для каперства; купцы, обещающие оснастить судно всем необходимым, вплоть до вооружения; а также чиновники, наблюдающие за ним – всё ли в его действиях законно. Вне всяких сомнений, майор привлёк внимание и фискальной службы Горицы и Градишки и прокуратора Франца Десимона-старшего (см. Фамилия. Ч. I. Остановка в Горице, Градишке и Триесте) [60].

Майор не скрывает, что уполномочен императрицей Екатериной I сформировать в Архипелаге целую флотилию. О планах Качони говорит весь город. Для того чтобы подобрать себе команду, он знакомится со многими людьми в Триесте и графстве Горицы. При этом торгуется, деньги, как он считает – его – и нельзя упускать собственной выгоды.

Его самовластные действия не нравились официальным представителям Российской империи в Архипелаге. К такому образу действий чиновники, как российские, так и австрийские не привыкли, среди них консул, контр-адмирал и сербский граф Войнович, который считал, что только он представляет интересы императрицы в здешних краях. «Сколько я здесь понёс обид», – жалуется Качони Потёмкину: «от господина графа Войновича. Он единственный по ненависти в делах моих…вместо того, чтобы помочь, мне старался вредить…» [61]. Думаю, Войнович, в последующем командующий Черноморским флотом (1789-1790 годы), представлял собой бюрократа всех времен и народов, для которого собственная выгода – выше всего. А сколько он легендарному Ушакову крови попортил? К слову, после отстранения Войновича от российского флота, он вернулся в свой дом в Триесте…

Но всё позади, фрегат «Минерва Северная» Качони куплен и оснащён. Интернациональная команда из корсаров, ненавидящих турок, набрана и фрегат готов к выходу, как тогда говорили, в корс. Неожиданно в Триесте и в графстве Горица и Градишка снова заговорили о майоре Ламбро Качони. Незадолго перед выходом в море его корабль, в сопровождении приближённых и местных чиновников, посетил император Иосиф II, осматривавший порт и инспектировавший боевые австрийские корабли (австрийцы в то время были союзниками России против Турции). После чего майор с гордостью пишет Потёмкину: «…моё судно Его Величеству понравилось лучше всех ихних 10-ти… «и сие весь Триест знает» [62].

Я к чему всё это пространно рассказываю? Мне хотелось бы подчеркнуть, что уже за год до поступления Франца-младшего во флотилию, о Качони говорили не только в Триесте, но и в графстве Горицы, а новое дело, которое он представлял, было у всех на устах. Правда ещё никто не знал, чем оно закончиться и многие высказывались, что из этого ничего не получится.

Не стану рассказывать, как проходила так называемая первая каперская экспедиция 1788 года, скажу только, что через год Качони возвратился в Триест с победой и 9-ю боевыми, захваченными в бою, кораблями. А это была уже, как он и обещал – флотилия. К тому же в городе распространились слухи об обогащении корсаров, участвовавших в этой необыкновенной кампании.

Некоторые жители города и графства Горицы начинают понимать замысел России, проводимый Качони, многие видят в нём свою выгоду. Тем более, что официальную точку зрения России на борьбу с турками можно было прочитать в специальных правилах для «Партикулярных корсеров» (так странно написано в подлиннике), подписанных императрицей и изданных, в том числе и на итальянском языке [63].

Итак, в октябре 1788 г. после почти восьмимесячного похода 9 кораблей флотилии возвращаются в Триест, чтобы отчитаться по итогам морских баталий, произвести осмотр и ремонт кораблей, такелажа, его замену, устранить полученные боевые повреждения, пополнить запасы продовольствия, воинского снаряжения, морского имущества, боеприпасов, дать необходимый отдых морякам, рассчитаться с долгами, получить инструкции командования и необходимое финансирование для ремонта, а также подготовится к новой боевой кампании. Вокруг решения этих задач крутились немалые деньги, в Триесте и графстве Горицы все зашевелились, как в муравейнике.

Скажу сразу, чтобы не возвращаться к вопросу «уроженца города Триеста» Франца-младшего – это утверждение весьма сомнительно. Во-первых, за период конца 18 века я не нашёл ни одного упоминания фамилии Десимон в Триесте; во-вторых, Пиетро Десимон (судья), Джованни Десимон (заседатель суда), Франческо Десимон-старший (прокуратор и
заведующий налоговой палаты), а также Карло Десимон (канцелярист муниципалитета) – проживали в Графстве Горица и Градишка [64]; в-третьих, других лиц с такой фамилией в указанный период в этих местах обнаружить не удалось; в-четвертых, формулярный список в Уланском полку в 1803 году (6), составлялся со слов офицеров полка, и проще было указать известный Триест, город принятия на службу, чем любое место в графстве Горица и Градишка. К тому же Франц-старший (возможный отец) в указанное время «дискредитировал» себя, с точки зрения России, сотрудничеством с Наполеоном (см. Фамилия. Ч. I. Остановка в Горице, Градишке и Триесте). Вероятно, по этой же причине несколько изменена фамилия на Дессимон, хотя это одна из возможных версий.

Вернемся к другим описываемым событиям. Для осуществления своих замыслов новоиспечённому командующему флотилией Качони теперь как никогда нужны деньги. Российское посольство вынуждает его отдать большую часть трофеев и военной добычи французским и венецианским купцам и морякам, которые считаются нейтральными государствами. А Качони так нуждается в деньгах и выгодных поставках. Ради этого и, исходя из интересов флотилии, майор «приторговывает» в Триесте своим правом выдавать патенты на младшие офицерские чины для своих кораблей.

К примеру: я вам офицерский патент для вашего родственника, а вы мне выгодную поставку для моих кораблей; или приводите с собой команду из 25 человек, готовых сражаться с турками, и получаете офицерский патент; хотите участвовать в корсе со своим судёнышком, мы заинтересованы в увеличении флотилии, получите чин прапорщика. По крайней мере я читал об этом в исторических источниках. Кроме того, на боевых кораблях, кроме самих моряков необходимы и канониры, и абордажные команды. Во флотилии Качони предполагалось иметь около 50 офицеров, число немалое. Раздача офицерских патентов в таких условиях являлась обменной «валютой».

В какой-то момент за излишнюю самостоятельность майор был арестован, посланным в Триест амбициозным и напористым капитаном флота бригадирского ранга князем Мещерским, который, между прочим, был уполномочен генералом Заборовским передать греку «некоторую сумму денег». Вместо этого майора арестовывают за неуплату долгов и налоговых пошлин. А кто в графстве прокуратор и руководит налоговой службой? – прокуратор Франц-старший, а это уже рычаг воздействия на, доведённого до тюрьмы, Ламбро Качони.

Можно представить, как был возмущён и взбешён, действиями Мещерского, майор. Командиры всех кораблей флотилии немедленно обратились к Потёмкину в защиту своего командора с жалобой на произвол князя в бригадирском ранге. Спешно прибывший в Триест генерал Заборовский немедленно оплатил долги Качони (25 тысяч флоринов) и возместил средства, потраченные на ремонт судов, после чего майор был освобождён, а также генерал распорядился выдать продовольствия на два месяца вперед с российских магазинов (складов) в Триесте. И самое главное для нашего исследования, подтвердил патенты на офицерские чины, выданные майором, в том числе и документ поручика Франца Десимона, о чём упоминается в послужном списке последнего [65].

Прежде чем разбираться с так называемым венгерским дворянством поручика Десимона, хотел бы высказать свое отношение к дворянству вообще. Во время молодости Франца, можно сказать, со времени его отца и деда, в государстве Габсбургов (Священной Римской империи), сформировалось новое отношений к дворянству как социальному слою служилых людей, для которых важными были не столько заслуги их отцов и древность рода, но, прежде всего, собственные персональные качества, которые отвечали требованиям Нового времени.

Прекрасно эту мысль выразил один из профессоров Савойской рыцарской академии в Вене в 1769 году, обращаясь к её кавалерам ещё задолго до рождения Франца. Он предостерёг дворян от толкования дворянства, как обладания дворянской грамотой, и поиска доказательств благородства в пыльных архивах. «Представьте, что архив сгорел, и чем вы завтра отличите себя от простолюдинов?» [66] – спрашивал он, подчеркивая роль образования и воспитания, а также необходимых талантов для службы на благо государства. Во все времена эти качества создавали в обществе особое сословие служилых людей. В идеале они формировали бы власть достойных – меритократию – и в государстве достойные в идеале должны были участвовать в управлении государственными делами и административными структурами.

В описываемое время при монархическом государстве, по мнению монарха (императора), достойными оказывались – дворяне, которые в свою очередь разделялись по терминологии Королевства Габсбургов на «дворян шпаги» и «дворян мантии». Последние рекрутировались по мере их заслуг из корпорации судей (отсюда мантия) и высших чиновников различных ведомств. Указанные категории служилых людей для закрепления их связей с государством и монархом имели разнообразные преференции от последнего.

Не стану проводить параллели к нашему времени. Скажу одно, в любом государстве и государствоподобном образовании всегда существовал определённый слой служилых людей, которых можно условно обозначить «дворянами» (стоящих при «дворе», главе государства и властвующей верхушки). Откровенно говоря, меня в меньшей мере интересует их сословный статус, и связанными с ним привилегии, в большей степени заботит их интеллект, образование, таланты, трудолюбие и целеустремлённость, способствующие благородному человеку (это прежде всего человек высоконравственный, великодушный, самоотверженный и честный) занять соответствующее место в обществе своей страны (См. миниатюру: «Благородство, худородство и злородство» 02.02.2024 Проза.ру). 

Вернёмся к нашему прародителю Францу-младшему. Чтобы быть дворянином на территории дома Габсбургов, необходимо было обладать соответствующими качествами. Но какими? Обратимся к первоисточникам, не будем ничего придумывать. Один из венгерских графов в 1799 г. перечислял те науки, которыми должен обладать венгерский аристократ.

Венгерскому аристократу полагалось свободно излагать мысли письменно, уметь писать под диктовку не только на родном языке, «который тот впитал с молоком матери», но на латыни, немецком, французском, итальянском, английском. К тому же учитывая, что венгерское королевство занимало часть славянских земель, в идеале не мешало бы знать хорватский и словацкий языки. Необходимо ознакомление с арифметикой, математикой, геометрией, гражданской архитектурой, черчением, физикой, экономикой, а также географией и историей. Кроме того, имели значения владение оружием и верховая езда.

В какой степени соответствовал этим критериям Франц Десимон-младший?  Привожу дословно из его послужного списка: «По-российски, по-немецки, по-французски, по-итальянски, по-польски читать и писать умеет, историю, географию, часть математики знает». Впрочем, к этому следует добавить, знание словацкого или словенского, как основы для русского языка, которым он впоследствии овладел. Недавно я узнал, что он и по-турецки изъяснялся. Добавляем к этому знание фортификации, черчения и основ архитектуры, в Киеве «употребляем был в исправлении двух крепостей» [65], прекрасно держался в седле и владел шпагой и саблей, стрелял из всех видов тогдашнего оружия, подтвердил это служа в драгунских и гусарских полках, прекрасно плавал, имел представление об основах судоходства. Подведём итог. Не знал английского, но он ему и не нужен был. Латынь, под сомнением, впрочем, был католиком, а служба у них проводилась на латыни, да и латынь с итальянским – прозрачные языки.

В своё время, читая формулярные списки офицеров вновь образованного уланского полка, где служил Франц-младший, обратил внимание, он являлся наиболее образованным офицером. Среди равных себе по званию ротмистров и старших офицеров знал больше всех иностранных языков. Например, его сослуживец полковник Бибиков: «грамоте Российской читать и писать умеет, а по-французски и по-немецки» только «говорит» [66] и таких офицеров не единицы. К тому же по цензу своего образования Франц позже без особенных осложнений был принят воспитателем самого привилегированного учебного заведения Пажеского Е.И.В. корпуса в Санкт-Петербурге.

Вернемся к его «венгерскому дворянству». Чтобы быть прирождённым венгерским дворянином необходимо быть по крайней мере называться не Франц, а Ференц и знать венгерский язык. Эти кардинальные признаки отсутствовали напрочь. Я пытался найти фамилию Десимон среди венгерских дворян, но безуспешно. Однако необходимо учитывать, что император Священной римской империи, являясь ещё и королём Венгрии, был в состоянии выдавать своим подданным патенты, в том числе и на венгерское дворянство. Впрочем, к этому я ещё вернусь в следующей части моего рассказа.

Наконец я перехожу к интереснейшему повороту трансформации фамилии Десимон, которой мне удалось обнаружить. Было такое событие в жизни Франца-младшего, когда он был принят в состав воспитателей и корпусных командиров пажей Его Императорского Величества Пажеского корпуса. В его время – это можно было сделать через так называемую Лейб-Гвардии Дворянскую роту (ЛГДР), покомандовав одним из взводов пажей, наряду с младшими братьями Александра I – Николаем и Михаилом. Не стану углубляться в эту интересную часть нашей российской истории. Скажу только, чтобы попасть в Пажеский корпус необходимо было документально доказать свое благородное происхождение и достаточный уровень образования.

И неожиданно я нахожу в архиве ЛГДР следующую запись: «Ваше благородие, имею честь также донести, что ещё к нам вступает в ЛГДР, и подал просьбу капитан Симони и так теперь Ваше благородие у нас не достает только одного гувернёра, если эти вступят. Фельдфебель Ушаков. Сего 21 сентября 1813 года.
И следующая запись: «По Высочайшему Его Императорского Величества повелению приняты в ЛГДР: гувернерами капитан Симони, штабс-капитан Клуген…»

Эти цитаты требуют уточнения. Личный состав ЛГДР преимущественно состоял из контингента Пажеского корпуса, который входил в штат Императорского Двора с соответствующими придворными званиями: гувернёрами считались воспитатели и корпусные командиры, директор корпуса являлся гофмейстером. Чины офицеров корпуса были на ранг выше армейских, посему майор Франц-младший становился – капитаном.

И самое главное он, судя по всему, предоставил документы своего дворянства, где его фамилия записана как де Симони, и которую укоротил фельдфебель (подпоручик гвардии) Ушаков А.П., сын Ушакова П.П., состоявшего «кавалером при воспитании» великих князей Николая Павловича и Михаила Павловича, и звавший последних с детства, и по этой причине позволявший себе разные вольности. Указанные рапорта написаны фельдфебелем в адрес «Вашего благородия» Николая Романова-1 (офицера ЛГДР), будущего императора Николая I.

И наконец, старший сын Франца-младшего, служивший в Военном министерстве записан там, как Александр Францевич де Симони. Более позднее упоминания фамилии в таком же виде можно найти в материалах Государственного Исторического музея, где упоминается старший сын А.Ф Десимона и внука Франца-младшего – полковник Михаил Андреевич де Симони. Следующая III часть будет посвящена исследованию предков, связанных с именно таким вариантом фамилии.

(Продолжении следует).