Любовь со сроком годности

Вы мне, не поверите, и правильно сделайте. Я сам себе не верю, и даже Сергей не верит и вряд ли когда-нибудь поверит, но факт есть факт и никуда не деться – они любили друг друга. Его было не оторвать от тарантиновской девки, которая никогда не знала меры в наркотиках, и у которой из-за этого недостатка из рта потекла пеночка. Лена резко закрыла глаза и со всей дури захлопнула крышку ноутбука. Ей повезло – ноутбук работал, но именно с этого момента что-то пошло не так

Она в полудрёме отбирала тёплое одеяло Сергея, хотя у самой было своё одеяло, своё откидывала, выбрасывала под ноги, а его укрывалась. Сергей свою очередь просто одевал шорты, футболку, закрывал форточку и ложился спать. Изредка поднимал её одеяло, но чаще просто складывал и убирал, чтобы утром не слышать ворчаний, что он не уважительно относиться к её вещам. Бывает, что забывает. Тогда ни её, ни твой день не удался, но это если она просыпается раньше, а, когда Сергею надо на работу, то всё почти хорошо. Хорошо утром. Как Сергей не старался по утрам жить тихо, Лена всё равно просыпалась, но не подавала виду. Специально не подавала виду. Преднамеренно. Чтобы вечером получить своё. Всегда после работы Лена пряталась от Сергея в телефоне и наушниках, стараясь сосредоточиться на её любимом комике Виктории Складчиковой, которая рассказывает, что, когда её парень гремел по утрам посудой, она вечером пряталась от него в телефоне и в наушниках, и после тридцати минут ожидания благородно прощала его. Также делала и Лена. А там, как бывает, то резко закрываются шторы, то просто обнимаются. Не важно.

Важно то, что в конце сессии они расстанутся. Почему не сразу? Каждое утро этого последнего месяца, когда Сергей уходил то на работу, то на учёбу, Лена, не вылезая из своего одеяльного кокона и не слезая с кровати, искала по дому лязг тарелок, капли из ванной, шорох его видосиков. И, когда находила, слабым голоском подзывала милого в свои объятья. Никто её не обнимает. Лена поворачивается к стене и пытается уснуть.

Один раз Лена уезжала к своим родителям. Сергей после работы и учёбы желал слегка прогуляться, всего пятнадцать минут.

Когда все пьянчуги выходили на тёмные улицы, а все магазины были закрыты, и на тёмной улице оставались лишь красные носы, маты от старых и молодых компашек, среди которых всегда была какая-то девушка, один парень и пять друзей – когда всё это появлялась на улице Сергей забегал домой и сразу засыпал. Утром сразу исчезал, не успев даже выпить стакан воды. Итак, учёба или работа, пятнадцать минут, сон, исчезновение без стакана воды. Но это всё прекратилось, когда Лена написала: «Скоро буду».

Почему не сразу разбежаться? В конце сессии она в Москву, без видимой причины, просто хоть куда, но надо, а он переезжает в их квартиру, которую им подарили его родители. Потом без Лены расскажет.

Не из-за сессии. Точно не из-за сессии. Не потому, что у Лены в этом городе нет квартиры. Не сразу, так как они обнимались, целовались, успокаивали, и не слушали друг друга, потому что они готовили по очереди, хотя очередь была такая: Лена готовит три раза подряд, а Сергей один, и снова Лена три, а Сергей один. Не сразу, потому что любили.

Вы мне до сих пор не верите, хотя и сам не верю, но вдруг всё так. Точно так и не как иначе. До сессии ещё далеко. Да, да, далеко: ещё год, два, три, двадцать пять.

Сессия прошла. Они доели остатки гречки с луком и разошлись по своим делам. Сергей взялся за губку, а Лена отправилась заканчивать расставание – собирает последний чемодан, с которым она вначале заехала в эту квартиру.

Телефон гудел за спиной Сергея. Это Лене писала уже старая, точнее, слегка постаревшая женщина, за чей нос, который предназначен для того, что за него хватались годовалые внуки, был давно впервые использован её внуком.

— Мама пишет, — сказал Сергей, не отрываясь от дна кастрюли.

— И что же пишет моя мамочка, — Лена пыхтела в другой комнате, как будто на своей спине перетаскивала шкаф, — на мой телефон?

— Не знаю, но сто пудов она. Это почти всегда она.

Наконец-то гречка сдала свои позиции на дне кастрюли. Сергей вытер всю кухню от самодельного фонтана, который состоял из кружки и губки, и пошёл помогать своей девушке.

Её пакеты заблокировали прихожую, в которой и так была заполнена туфлями, кроссовками, сумками, сланцами, скамейкой, на которой лучше не сидеть, и тумбочкой. Его пакетов там не было. Сергей позже соберёт свои плавки, книги и одну двадцатую часть шкафа и где-то через три дня переедет в свою квартиру. Родители Лены предлагали ему помочь с переездом, но он отказался. И дед тоже предлагал, но Сергей не в какую.

По середине их комнаты, в самом центре, вокруг которого валялись джинсы, носки, пару её книг стопка тетрадей, которая скоро упадёт, в самом центре, вокруг которого кровать- диван, шкаф, сушилка, гладильная доска, в центре их комнаты сидела девочка с раскрытым чемоданом. Сергей стоял у двери, пока Лена собирала свои вещи. Когда она собрала, он прилег на диван и стал искать, какой им напоследок посмотреть фильм. Скорее всего, романтическая комедия. Для расставания романтическая комедия самое то. Наилучший выбор!

Но этот выбор разрушила молния. Молния от чемодана. Лена несколько раз отводила застёжку назад, и снова пыталась, но успехов в этом предприятие не приносило. Как вовремя. Завтра съезжать от этого придурка, и тут такое.

— Я сама, — Лена навалилась на чемодан, который походил на сумку, в который еле как уместиться один смартфон.

Она пыталась продвинуть застёжку дальше. Диван заскрипел. Лена всё это делала на полу. Диван заскрипел из-за Сергея, который сначала захотел помочь, и поэтому привстал, но потом снова лёг, ведь у него был опыт и опыт подсказывал, что не стоит. Он поправлял подушку.

Лена дергала и дергала, что казалось, что она больше уже хочет оторвать её. Сергей всё поправлял и поправлял подушку. С каждым ударам всё хлеще и хлеще, как будто рука превратилась в звонкий хлыст, но всё равно как он не старался, а подушку становилась всё не удобнее и не удобнее, с каждым ударом всё хуже и хуже: удар— слег на камень, удар, — и неожиданно игла под лопаткой. Сергей поправлял и смотрел на Лену и бил по подушке. Когда она отошла от чемодана, чтобы умыться, ведь в доме по открывали все окна до максимум. Лена выпила воды, но захотелось ещё. Так выпила четыре стакана. Можно ещё, но нет. Когда она пришла, то увидела Сергея над чемоданом. Впервые, хоть, что-то делает, хотя как-то полочку он подлатал, но этого никто не видел, да и шатается она так подозрительно, что там стоят только пару тонких тетрадочек, и пару открыток от Сергея.

Застенках пошла дальше. Лена уже подошла к Сергея, чтобы поцеловать его в щечку. Сейчас в прихожую и что-то можно будет посмотреть, например, про то, как пара несмотря не на что, несмотря на всю свою непохожесть осталась вместе до самой смерти.

Лена чмокнула в щёчку. Сергей заметил, но застенках вновь застряла. Зацепилась за рукав и не отходит ещё. Посмотрели киношку называется.

Пару раз Сергей пробовал отметить и отцепил, но снова застряла на том же самом вместе, как и в первый раз. Тогда он быстро открыл чемодан и стал там убирать высокий холм из трусов, носков, джинсов и футболок.

— Конечно, конечно, — Лена сидела на диване, — положив ногу на ногу, — Я такая хрюшка.

— Хэппи энды это не твоё? — сказал Сергей, аккуратно, словно по линейке, сложил всё в чемодан.

Лена поменяла ноги места, поглядывая на Сергея. Не видеть бы его. Надо всего лишь позвонить, и родители приедут и заберут от плохого мальчика. При этом Лена подметила, что около его носа зашелушилась кожа.

Сергей закрыл чемодан, почти закрыл, ведь из-за спины что-то постукивало, скорее всего, чья-то маленькая вредная ножка, обиженная ножка. Он встал и обнял её.

— В Москве таких, как я, придурков, — сказал Сергей, — не ищи. Поможешь?

Слава богу, что расходиться. Мальчик ещё не вырос, хоть и третий курс. Следующий будет лучше. Поменяла ножки, воротила задницей по дивану. Неудобно. Везде не удобно. Лена соскочила и пошла помогать, но для чего тогда. А чемодан закрыт.

— Будем вместе выбирать фильма или я сам? — сказал Сергей.

Они так и не выбрали. Они убрали чемодан в прихожую. Почему-то вдруг этот день быстро прошёл, особенно вечер, так быстро, что осталась пятнадцать минут, либо это всеобщий сбой часов, либо может завтра последний день и просто всё перепутали. Они улеглись на кровать, обнялись. Может, смотрели, может не смотрели — Сергей не верит именно концу их истории, поэтому не захотел рассказать.

Сказал кратко, что время прошло слишком быстро, что ему показалась, что её губа дернулась. Он ждал слов. Не дождался. Сергей взял всё в свои руки: вдохнул в себя весь дом и сказал:

— Завтра хорошая погода.