Особенности нашей морской свинки Тойки

Сами понимаете, что каждое домашнее животное в доме всегда выбирает себе из всех людей в доме одного самого главного и любимого хозяина. Наша свинка исключением не была. И из всех нас, безусловно, в главные хозяева для себя назначила для себя, конечно же, мою маму.  Это никого никогда не удивляло. Каждое наше животное, будь оно хоть кошкой или собакой, из всех нас выбирало мою маму. Хоть и остальных Тойка, в принципе любил. Да ему тогда особо и выбирать не  приходилось. Нас тогда ведь и было только     трое ао всей квартире из трех огромных комнат. Но ведь. И здесь удивительно другое. Ведь я прожила с ним вместе только месяц, а потом целый месяц отдыхала в пионерском лагере в Анапе.Так ведь. Он определенно меня узнал, когда я приехала обратно. Он и хостом вилял, который ему отрезать позабыли, и телом изгибался  в восторге встречи. А ведь было ему тогда. Всего лишь 3 месяца, последний из которых  он меня совсем не видел. И скулил в восторге встречи. Поэтому и не было у нас никаких сомнений  с  мамой, когда той же осенью к нам в квартиру рвались два пьяных солдата, а я держала свинку на руках,  только приговаривая "У нас же собака!". Что он и тогда нас отважно защищал.

Прививку от чумки мы ему не стали делать по совету животновода у нас в семье. Только ежедневно его поили молоком с медом и чесноком. Так чумкой он и переболел в первую же зиму. Хоть эта болезнь и явно протекала слабее обычного.  Но вот правую заднюю лапку он старательно к животу поджимал, если бежать надо близко. И только уж на всех четырех старательно бежал на длинные дистанции. Себе даму сердца он найти так и не смог. Хотя  сам такой дамой явно являлся для многих окрестных  собак. Ему же этой дамой служил наш старый плед, что лежал на одном  из наших старых кресел.

Главным же признаком любви к нам  служила одна из обглоданных на тот момент говяжьих косточек, которую он  клал нам на тапок в кухне, и продолжал ее обгладывать дальше.

Главным же его развлечением несомненно являлись прогулки на воле.  Гулять он мог  сколько  угодно. Но стоило нам произнести жуткую фразу "Давай шлеечку надевать, и пойдем". Как его тут же сдувало. И он на спину валился за нашими ногами. Но на воле... Он мог шлындать хоть сутками. И только тихонько тявкал о своем  возвращении под окном нашей кухни. Отсюда, вероятно, и  развилась наша скверная привычка всех собак просто выпускать на улицу в свободное плавание.  А потом им просто дверь открывать, впуская обратно.

Такие вот детали о нем я продолжаю помнить всегда. Но все это. Только о мелких собаках и верно теперь.
э





























 
\\