И сборник его сказок Шиш московский

Друзья!
Из Сети

"Всю жизнь Борис Шергин писал о традициях
севера и жизни поморов. На его сказках выросло
не одно поколение детей. До сих пор эти
произведения остаются одними из самых
любимых, а кто их не читал — точно видел
мультфильмы по мотивам его сказок.
Детство и юность
Будущий художник и писатель родился 28 июля
1893 года в Архангельске. С самого детства его
биография была полна интересных событий.
Родители Бориса, коренные поморы, учили его
любить родной край и беречь природу. Отец
работал главным механиком в Мурманском
пароходстве. От него сын узнал поморский
кодекс чести и перенял дар рассказчика. Мать
мальчика была старообрядкой и привила ему
любовь к старинным русским песням и сказкам.
Все, что маленький Боря слышал вокруг, он
впитывал в себя. А слышал он рассказы про
суровые будни северных народов, высказывания
о любви к родине и людям. В гости к Шергиным
довольно часто приходили поморы и мореходы.
Борис заучивал их песни, поговорки и сказки.
Они остались у него в памяти на всю жизнь и в
будущем легли в основу собственных
произведений.
Когда мальчику исполнилось 10 лет, он
отправился на обучение в мужскую гимназию
Архангельска. Там Шергин целенаправленно
начал собирать народные сказания и былины.
Тогда же он стал мастерить собственные книги:
сшивал между собой тетради и заполнял их
рисунками и записями. Любимые сказки и
былины Боря без стеснения зачитывал
родственникам и друзьям.
Шергин рос творческим ребенком: помимо
увлечения литературой он занимался иконописью, собирал модели кораблей и
расписывал утварь. В начале 20-го века в
Российской империи началась мода на народное
искусство. Борис с упоением изучал очерки в
журналах и любовался репродукциями картин,
посвященных Северу. Когда пришло время
определяться с будущей профессией, Шергин
метался между двумя главными увлечениями.
Сделать выбор помог случай. В 1911 году
молодой человек встретился с художником из
Москвы Петром Субботиным. Он оценил талант
Шергина и посоветовал ему поступить в
Строгановское училище. Юноша прислушался к
совету именитого знакомого и два года спустя
отправился обучаться художественному делу.
Творчество
В период студенчества Борис особенно увлекался
старообрядчеством и писал иконы. Находил он
время и для сочинения произведений. Автор
начал печататься с 1912 года. В Москве по
достоинству оценили Шергина и как художника,
и как писателя. Несмотря на это, после
окончания Строгановского училища молодой
человек вернулся домой.
В родном Архангельске Шергин занимался
реставрацией экспонатов и составлял новые
экспозиции в краеведческом музее. В 1922 году
писатель снова вернулся в Москву и стал
работать в Институте детского чтения. Он
выступал перед детьми, рассказывая им сказки и
былины своего родного края.
Первой серьезной работой Шергина стала
легенда «Любовь сильнее смерти», написанная
им в 1922 году. Своеобразным дебютом автора
стала вышедшая два года спустя книга «У
Архангельского города, у корабельного
пристанища». Она представляла собой сборник
былин с иллюстрациями.
В 1930 году Шергина ждал ошеломительный
успех. Именно тогда вышел сборник его сказок
под названием «Шиш московский». Эти
произведения стали настолько популярны, что
писатель даже зачитывал их на радио.
1934 год ознаменовался вступлением в Союз
писателей СССР. Самобытный талант Шергина
был оценен по достоинству. Наконец он стал
заслуженным литератором, и теперь на его
чтениях собирались толпы.
Следующим вышел сборник «Архангельские
новеллы». Туда вошли повести и предания,
которые фольклорист услышал от людей с
интересным судьбами.
Устные рассказы под названием «Поморщина-
корабельщина» не понравились властям.
Писателя критиковали за «извращение народной
поэзии» и якобы антисоветские идеи. В течение
10 лет воспеватель родины жил словно
затворник в забвении. У Шергина начались
серьезные проблемы со здоровьем, он
практически потерял зрение. Болезнь сломила тело, но не дух сказочника — он продолжил писать.
В 1955 году Борису Викторовичу был посвящен
творческий вечер. В том же году был написан
рассказ «Миша Ласкин». После этого о Шергине
словно все вспомнили. Он снова начал делиться
с читателями своими работами: были изданы
сборники «Приморские были и сказания»,
«Гандвик — студеное море», «Океан — море
русское» и былина «Авдотья Рязаночка».
Но особенно популярным творчество писателя
стало уже после его смерти. К лучшим
экранизациям произведений Шергина относятся
мультфильмы «Волшебное кольцо», «Апельсин»,
«Мартынко».
Личная жизнь
О личной жизни Бориса Шергина известно
немного. После окончания учебы и возвращения
в родной край писатель собирался жениться на
некой девушке. В то время Архангельск был
оккупирован бывшими союзниками по Антанте, и
Бориса призвали на принудительные работы.
Тогда и случилась страшная трагедия: по
нелепой случайности он попал под вагонетку.
Травмы оказались очень серьезными: молодой
парень потерял правую ногу и лишился пальцев
на левой. Это несчастье стало причиной
расторжения помолвки.
За всю жизнь у писателя так и не было ни жены,
ни детей. Старость он провел в полном одиночестве.

В 1940 году здоровье Бориса Викторовича
начало стремительно ухудшаться. Он терял
зрение, передвигаться было все труднее. Соседи
по коммунальной квартире видели в Шергине
лишь полуслепого инвалида, а не самобытного
воспевателя родного края и чуткого сказочника с
обширной библиографией.
Борис Викторович Шергин скончался 31 октября
1973 года. Причина его смерти неизвестна.
Писателя похоронили на Кузьминском кладбище.
Библиография
— 1924 — «У Архангельского города, у
корабельного пристанища»
— 1930 — «Шиш Московский»
— 1936 — «Архангельские новеллы»
— 1939 — «У песенных рек»
— 1947 — «Поморщина-корабельщина»
— 1957 — «Поморские были и сказания»
— 1959 — «Океан — море русское»
— 1967 — «Запечатленная слава»
— 1971 — «Гандвик — студеное море»
— 2009 — «Праведное солнце. Дневники 1939-
1968 годов»
Интересные факты
— В 2011 году в Москве, в доме на
Рождественском бульваре, где жил и работал
Шергин, была открыта мемориальная доска,
посвященная его памяти.
— В библиотеке имени Б. В. Шергина в
Архангельске работает экспозиция, в которой
собраны фото писателя и его семьи, литература о
жизни и творчестве.
— В Архангельске установлена скульптура творца
с босыми ногами, которыми он словно впитывает
силу поморской земли.
— К 110-летнему юбилею сказочника на его
родине была учреждена премия имени Бориса
Шергина".https://24smi.org/
...Други!
 " Старец сидит на краешке стула и сказывает былину. Руки Сказителя слово людям посылают, босыми ногами впитывает он силу поморской земли. Поморские старины и былины оживают у ног его – бегут по бурному морю поморские суденышки, горделиво высятся деревянные избы и храмы, святые – Архангел Михаил и Николай Чудотворец – охраняют поморскую землю. Борис Шергин жил в Архангельске с 1893 по 1922 годы. Отец, потомственный мореход и корабельный мастер, передал сыну дар рассказчика и страсть ко всякому «художеству»; мать познакомила его с народной поэзией Русского Севера. Большую часть жизни провел он в Москве, но, пожалуй, никто не рассказал об Архангельске так выразительно и тепло, как Борис Шергин, не случайно его называли Певцом Русского Севера. Неповторимость творчества Бориса Шергина в том, что он сумел органично соединить в своих произведениях литературу и фольклор. И мультфильмы по сказкам Б. Шергина «Ваня Датской», «Волшебное кольцо» и «Пронька Грезной» доставляют удовольствие не только детям, но и взрослым неповторимым, чистым и образным языком".https://gotoarkhangelsk.ru/.
...Да,"... великий и могучий русский язык является одним из древнейших языков, распространенных в Европе, и это неудивительно, если вспомнить, что славянские народы жили на европейских территориях практически повсеместно. Этот факт, к слову, нашел свое отражение в топонимике географических названий.
Переселение славян в Восточную Европу происходило как на добровольной основе из-за изменения климата в Атлантике, так и принудительно - под воздействием англосаксов. Саксы же, в свою очередь, пришли в древнюю Британию раньше римлян из Саксонии, которая расположена в славянской Польше – признанном историками ареале расселения первобытных славян.
По большому счету, если задаться целью отыскать на географической карте Европы названия рек, гор и населенных пунктов, где проживали славяне, большого труда это не составит. Кроме того, в европейских языках есть достаточно много близких к нашим представлениям родственных слов, понимаемых без перевода".https://dzen.ru/snitovskii.
...Так-то,прикройте ваши вонючие пасти,мерзкая бандеровщина и натовщина!
Вл.Назаров

***************
1.Борис Шергин. Золоченые лбы
На веках невкотором осударстве царь да ише другой мужичонко исполу
промышляли. И поначалу все было добрым порядком. Вместях по рыболовным
становищам болтаются, где кака питва идет, тут уж они первым бесом.
Царь за рюмку, мужик за стакан. Мужичонка на имя звали Капитон. Он и на
квартире стоял от царя рядом.
Осенью домой с моря воротяцца, и сейчас царь по гостям с визитами
заходит, по главным начальникам. Этот Капитонко и повадился с царем. Его
величию и не по нраву стало. Конешно, это не принято.
Оногды амператора созвали ко главному сенатору на панкет. Большой стол
идет: питье, еда, фрелины песни играют. Осударь в большом углу красуется. В
одной ручки у его четвертна, другой рукой фрелину зачалил. Корона съехала на
ухо, мундер снят, сидит в одном жилету. Рад и тому, бажоной, што приятеля
нету.
Вот пир к концу заприходил. Царицы Аграфены пуще всех в голову вином
ударило. И как только ейной адъютант Королев в гармонь заиграл, она вылезла
середка залы и заходила с платочком, запритаптывала:
Эх, я стояла у поленницы, у дров.
По угору едет Ваня Королев.
Отчего далеко видела:
От часов цепочка светила.
Цепочка светила в четыре кольчика,
У милого нету колокольчика.
У милого коробок, коробок,
Я гуляю скоро год, скоро год!
Сенаторы, которы потрезве, смеются:
- Хы-хы! При муже кавалера припеват. Вот до чего - и то ничего.
И вдруг это веселье нарушилось. Капитонко в залу ворвался, всех лакеев
распехал, увидал, что царица Аграфена утушкой ходит, сейчас подлетел, ногами
шарконул и заходил вкруг ей вприсядку, с прискоком, с присвистом. Песню
припеват:
Разве нищие не пляшут?
Разве песен не поют?
Разве по миру не ходят?
Разве им не подают?
А у самого калошишки на босу ногу, у пинжачонка рукав оторван, карманы
вывернуты. Под левым глазом синяк. И весь Капитон пьяне вина! Царь
немножко-то соображает. Как стукнет по столу да как рявкнет:
- Вон, пьяна харя! Убрать его!
Капитонко царя услыхал, обрадовался, здороваться лезет, целоваться:
- На, пес с тобой, ты вото где? А я с ног сбился, тебя по трактирам, по
пивным искавши!
Придворны гости захикали, заощерялись. Это царю неприлично:
- Кисла ты шерсь! Ну куда ты мостиссе?! Кака я те, пьянице, пара? Поди
выспись.
Капитонку это не обидно ли?
- Не ты, тиран, напоил! Не тебя, вампира, и слушаю! Возьму батог
потяжеле, всех разбросаю, кого не залюблю!
Брани -дак хоть потолоком полезай. Царь с Капитоном драцца снялись.
Одежонку прирвали, корону под комод закатили. Дале полиция их розняла,
протокол составили.
С той поры Капитона да амператора и совет не забрал. И дружба врозь.
Мужичонко где царя увидат, все стращат:
- Погоди, навернессе ты на меня. Тогда увидам, которой которого
наиграт.
Судятся они друг со другом из-за кажного пустяка. Доносят один на
другого. Чуть у царя двор не убрали или помойну яму запакостили, мужичонко
сейчас ко квартальному с ябедой.
Вот раз царь стоит у окна и видит: Капитонко крадется по своему двору
(он рядом жил) и часы серебряны в дрова прятат. Уж верно крадены.
Царь обрадовался:
- Ладно, зазуба! Я тебе напряду на кривое-то веретено.
Сейчас в полицию записку. У мужика часы нашли - и самого в кутузку. Он
с недельку отсидел, домой воротился. И даже супу не идет хлебать, все думат,
на царя сердце несет. Вот и придумал.
У царя семья така глупа была - и жена, и дочки, и маменька. Цельной
день по окнам пялятся, кивают, кавалерам мигают, машут. Царь их никуда без
себя не пускат в гости. Запоежжат на войну ли, на промысел - сейчас всех в
верхной этаж созбират и на замок закроет.
А в окурат тот год, как промеж царем да Капитонком остуда пала, в
царстве сахару не стало. Капитонко и придумал. Он в короб сору навалил,
сверху сахаром посыпал да мимо царский дворец и лезет, пыхтит, тяжело
несет... Царские маньки да ваньки выскочили:
- Эй, мужичок! Откуда эстольку сахару?
- На! Разве не слыхали? Заграничны пароходы за Пустым островом стоят,
всем желающим отсыпают.
Ваньки- маньки к царю. Царь забегал, зараспоряжался:
- Эй, лодку обряжай! Мешки под сахар налаживай!
Аграфена с дочкой губы надувают:
- Опять дома сидеть... Выдал бы хоть по полтиннику на тино, в
тиматограф сходить. Дома скука, вот так скука дома!
Царь не слушат:
- Скука? Ах вы лошади, кобылы вы! Взяли бы да самоварчик согрели,
граммофон завели да... пол бы вымыли.
Вот царь замкнул их в верхнем этажу, ключ в контору сдал, мешки под
сахар в лодку погрузили и, конешно, пива ящик на свою потребу. Паруса
открыли и побежали за Пустые острова. С царем свиты мужика четыре.
Провожающий народ на пристани остался. Все узнали, што царь по сахар
кинулся. Капитонко украулил, што царя нету, сейчас модной сертук напрокат
взял, брюки клеш, камаши с калошами, кепку, заместо бороды метлу, штобы не
узнали. Потом туес полон смолы, пеку черного налил, на голову сдынул, идет
по городу да вопит:
- Нет ли лбов золотить?! А вот кому лоб золотить?
К царскому дворцу подошел да как вякнет это слово:
- А нет ли лбов золотить?!
Царева семеюшка были модницы. Оне из окна выпехались, выпасть рады.
- Жалам, мы жалам лбов золотить! Только ты, верно, дорого спросишь?
- По причине вашей выдающей красоты отремонтируем бесплатно. К вам
которой затти?
- Мы сидим замчены и гостей к себе на канате, на блочку подымам.
Вот они зыбочку спустили, тот примостился:
- Полный ход!
У Аграфены силы не хватат. Мужик тяжолой, да смолы полпуда. Аграфена
девку да матку кликнула. Троима за канат ухватились, дубинушку запели:
Эх, што ты, свая наша, стала!
Эх, да закопершика не стало!
Эй, дубинушка, ухнем!
Эй, зеленая, сама пойдет!
Затянули Капитона. На диван пали, еле дышут:
- Первой экой тяжелой мужик. Вы откулешны будете, мастер?
- Мы европейских городов. Прошлом годе англиску королеву золотом
прокрывали, дак нам за услуги деплом из своих рук и двухтрубной мимоносец
для доставки на родину. Опеть францускому президенту, извините, плешь
золотили.
- А право есть?
Капитонко им стару квитанцию показыват, оне неграмотны, думают -
деплом.
- А, очень приятно. Этого золота можно посмотреть?
- Никак нельзя. Сейчас в глазах ослепление и прочее. Во избежание этого
случая, докамест крашу и полирую, глаз не отворять. Пока не просохнете, друг
на дружку не глядеть и зеркало не шевелить.
Царицы жалко стало золота на бабку:
- Маменька-та стара порато, уж, верно, не гожа под позолоту-ту...
Маменька, ты в позолоту хошь?
- Ась?
- Хошь, говорю, вызолотицце?
- Ась?
- Тьфу, изводу на тебя нету! Вот золотых дел мастер явился. Хошь,
обработат?
- Ну как не хотеть? Худо ли для свово умиления к празднику вызолотицца!
Капитон их посадил всех в ряд.
- Глазки зашшурьте. Не моги никотора здреть!
Он смолы поваренкой зачерпнул -да и ну ту, да другу, да третью.
- Мастер, што это позолота на смолу пахнет?
- Ничево, это заготовка.
А сам насмаливает. Мажет, на обе щеки водит. У их, у бажоных, уж и
волосья в шапочку слились.
А он хвалит:
- Ах кака прелись! Ах кака краса!
Те сидят довольнехоньки, только поворачиваются:
- Дяденька, мне этта ишше положь маленько на загривок...
Капитон поскреб поваренкой со дна. Потяпал по макушкам.
- Все! Ну, ваши величия! Сияние от вас, будто вы маковки соборны.
Сейчас я вас по окнам на солнышко сохнуть разведу.
Аграфену в одно окно посадил, девку в друго, а бабенька на балкончик
выпросилась.
- Меня, - говорит, - на ветерку скоре захватит.
Мастеру некогда:
- Теперь до свидания, оревуар! Значит, на солнышке сидите, друг на
дружку не глядите, только на публику любуйтесь. Папа домой воротицца, вас
похвалит, по затылку свой колер наведет. Ему от меня привет и поцелуй.
Тут Капитон в окно по канату, да только его, мазурика, и видели.
У царя дом глазами стоял на площадь на большу, на торгову. Там
народишку людно. Мимо царской двор народу идет, как весной на Двины льду
несет. Окна во дворце открыты, как ворота полы. В окнах царска семья
высмолены сидят, как голенишша черны, как демоны. Бабушка на балконе тоже
как бугирь какой. Народ это увидел и сначала подумали, што статуи,
негритянска скульптура с выставки куплена. Потом разглядели, што шевелятся,
- россудили, што арапы выписаны ко двору. А уж как царску фамилию признали,
так город-от повернулся. Учали над черными фигурами сгогатывать. Ко дворцу
со всех улиц бе-жат, по дороге завязываются. Матери ребят для страху
волокут:
- Будете реветь, дак этим черным отдаим!
Мальчишки свистят, фотографы на карточку царскую семью снимают,
художники патреты пишут...
О, какой страм!
Напротив царского дома учрежденье было - Земной удел. И тут заседает
меницинской персонал. Начальники-ти и увидали царску фамилью в таком виде и
народно скопленье. Не знают, што делать. И тут ише явились извошшишьи
деликаты. На коленки пали и сказали:
- Господа начальники! Бабенька царская, прах с има, в черном виде на
балконе сидят, дак у нас лошади бросаются, седоки обижаются, двоих седоков
убило. Пропа-а-ли наши головушки! И-и-хы-хы-хы-ы!
Извошшики заплакали, и все заплакали и сказали:
- Пойдемте всенародно умолять ихны величия, не пожалеют ли, пожалусто,
простого народу!
Вот запели и пошли всема ко дворцу. Выстроились перед палатами в
ширинку, подали на ухвате прошенье. Аграфена гумагой машет да кивает. И
бабка ужимается, и девка мигает. Оне думают - народ их поздравлять пришел.
Што делать? Нать за царем бежать. А всем страшно: прийти с эдакой
весью, дак захвоснет на один взмах. Однако главной начальник сказал:
- Мне жись не дорога. На бутылку даите, дак слетаю.
Чиновники говорят:
- Ура! Мы тебе ераплан либо там дерижаб даим, только ты его за границу
не угони.
Начальник в ераплан вставился, от извошшиков деликат в кучера. Пары
розвели, колесом завертели, сосвистели. Ух, порхнули кверху, знай держи
хвосты козырем! Пока в городе это дело творицца, царь на Пустых островах в
лютой досады сидит. Ехал ни по што, получил ничего. Ехал - ругался, што
мешков мало взяли, приехал - сыпать нечего. Ни пароходов, ни сахару; хоть
плачь, хоть смейся. Сидит егово величие, пиво дует. В город ни с чем
показаться совесно. Вдруг глядит -дерижаб летит. Машина пшикнула, пар
выпустила, из ей начальник выпал с деликатом. Начальник почал делать доклад:
- Ваше высоко... Вот какие преднамеренны поступки фамилия ваша
обнаружила... Личики свои в томном виде обнародовали. Зрителей полна
плошшадь, фотографы снимают, несознательны элементы всякие слова говорят...
Царь руками сплескался -да на дерижаб бегом. За ним начальник да
деликат. Вставились, полетели. Деликат вожжами натряхиват, начальник колесом
вертит, амператор пару поддает, дров в котел подкидыват... Штобы не так от
народу совесно, колокольчик отвязал.
Вот и город видать, и царски палаты. На плошшади народишко табунится.
Гул идет. Меницинской персонал стоит да кланеится. Мальчишки в свистюльки
свистят, в трумпетки трубят. Царь ажно сбрусвянел:
- Андели, миру-то колько! Страм-от, страм-от какой! Деликат, правь в
окно для устрашенья!
Народ и видит - дерижаб летит, дым валит. Рра-аз! В окно залетели,
обоконки высадили, стекла посыпались, за комод багром зачалились.
Выкатил царь из машины -да к царицы.
- Што ты, самоедка... Што ты, кольско страшилишшо!
Аграфена засвистела:
- Ра-а-атуйте, кто в бога верует!!
Царь дочку за чуб сгорстал. У ей коса не коса, а смолена веревочка.
Царь на балкон. Оттуда старуху за подол ташшит, а та за перила
сграбилась да пасть на всю плошшадь отворила.
Народ даже обмер. Не видали сроду да и до этого году. Еле царь бабку в
комнату заволок:
- Стара ты корзина! Могильна ты муха! Сидела бы о смертном часе
размышляла, а не то што с балкона рожу продавать.
Вот оне все трое сидят на полу - царица, бабка да дочка - и воют:
- Позолоту-ту сби-и-л, ах, позолоту-ту сгубил! Ах, пропа-а-ла вся
краса-а!...
- Каку таку позолоту?!
- Ведь нас позолотили, мы сидели да сохли-и.
- Да это на вас золото??? Зеркало сюда!...
Ваньки- маньки бежат с зеркалом. Смолены-ти рожи глаза розлепили, себя
увидали, одночасно их в ом-морок бросило.
Полчасика полежали, опять в уме сделались. Друго запели:
- Держите вора-мазурика!... Хватайте бродягу!
Царь кулаком машется:
- Сказывайте, как дело было.
Вот те в подолы высморкались, утерлись, рассказывают...
Царь слушал и сам заплакал:
- Он это! Он, злодей Капитонко, мне назлил... Он, вор, меня и из города
выманил. Не семья теперь, а мостова асфальтова! Ишь пеком-то вас как
сволокло... Охота народ пугать, дак сами бы сажи напахали, да розвели, да и
мазали хари-ти... Дураки у меня и начальники. Кланяться пришли... Взяли бы
да из пожарного насоса дунули по окнам-то. Холеры вы, вас ведь теперь надо
шкрапить...
- Ничего, папенька, мы шшолоку наварим, и пусть поломойки личики наши
кажно утро шоркают.
Царь побегал-побегал по горнице, на крыльцо вылетел.
Народишко, который ради скандалу прибежал, с крыльца шарахнулся.
Царь кричит:
- Стой! Нет ли человека, кто мужика со смолой в рожу видел?
Выскочили вперед две торговки, одна селедошница, друга с огурцами:
- Видели, видели! Мушшина бородатый в сертуке туда полз с туесом, а
обратно порозной.
- В котору сторону пошел?
- А будто по мосту да в Заречье справил.
- Тройку коней сюда! - царь кричит.
Тройку подали. Царь с адъютантом сел, да как дунули-дунули, только пыль
свилась да народ на карачки стал. Через мост, к зарецким кабакам,
перепорхнули. Катают туда-сюда, спрашивают про Капитонка:
- Тут?
- Нет, не тут.
- Тут?
- Нет, не этта!
Буди в Канской мох мужичонко провалился... А Капитонко ведь там и был.
Учуял за собой погоню - бороду, метлу-ту, отвязал, забежал в избушку. Там
старуха самовар ставит, уголье по полу месит.
- Ты, бабушка, с чем тут?!
- Чай пить средилась. А ты хто?
- Чай пить?! Смертной час пришел, а она чай пить... Царь сюда катит, он
тя застрелит.
- Благодетель, не оставь старуху!
- Затем и тороплюсь. Скидовай скорей сарафанишко да платок, в рогозу
завернись да садись под трубу заместо самовара.
Живехонько они переменились. Капитонко уж в сарафане да в платке по
избы летат, самовар прячет, бабку в рогозу вертит, на карачки ей ставит,
самоварну трубу ей на голову нахлобучил:
- Кипи!
Тут двери размахнулись, царь в избу. Видит - старуха около печки
обрежаится:
- Бабка, не слыхала, этта мужик в сертуке мимо не ехал?
А Капитонко бабьим голосом:
- Как не видеть! Даве мимо порхнул, дак пыль столбом.
- В котору сторону?
- Не знай, как тебе россказать... Наша волость - одны болота да леса.
Без провожатого не суниссе.
- Ты-та знашь место?
- Родилась тут.
- Бабка, съезди с моим адъютантом, покажи дорогу - найти этого
мужика... А я тут посижу, боле весь росслаб, роспался... Справиссе с
заданием, дак обзолочу!
Мазурик-то и смекат:
- Золотить нас не нать, а дело состряпам. Сидите, грейте тут
самоварчик, мы скоро воротимся, чай пить будем.
Капитонко в платок рожу пуще замотал -да марш в царску коляску. Только
в лесок заехали, эта поддельна старуха на ножку справилась, за адъютанта
сграбилась да выкинула его на дорогу; вожжи подобрала, да только Капитонка и
видели.
А царь сидит, на столе чашки расставлят.
Бедна старуха под трубой - ни гу-гу.
На улице и темнеть стало. Царю скучно:
- Што эко самовар-от долго не кипит?
Его величество трубу снял, давай старухе уголье в рот накладывать...
Удивляется, што тако устройство. Потом сапог скинул, бабке рожу накрыл, стал
уголье раздувать. Старуха со страху еле жива, загудела она, зашумела, по
полу ручей побежал...
Царь забегал:
- Ох-ти мне! Самовар-от ушел, а их чай пить нету. Скоре надо
заварить...
Хочет самовар на стол поставить.
- На! Где ручки-те?
Старуху за бока прижал, а та смерть шшекотки боится: она как визгнет не
по-хорошему... И царь со страху сревел -да на шкап. А старуху уж смех
одолел. Она из рогозы вылезла.
- Ваше величество, господин амператор! Не иначе, што разбойник-от этот
и был. Как он нас обоих обмакулил, омманул...
Ночью царь задами да огородами пробрался домой, да с той поры и запил,
бажоной.
А Капитонко в заграницу на тройке укатил и поживат там, руки в карманах
ходит, посвистыват.
http://lib.ru/TALES/SHERGIN/
*********
2.Борис Шергин. Пойга и Лиса


Жил юный Пойга Корелянин. Жил житьем у вершины реки. Наехала на него
шведка Кулимана [Кулимана, шведка Кулимана - В преданиях карелов сохранилась
память о "свейских нагонах" (шведских набегах), которые бывали на Севере в
XVI веке. Отсюда сказочная "шведка Кулимана".] , дом и оленей схватила.
Пойга и пошел вниз по реке. У Лисьей горы изготовил ловушку и пошел умыться.
Видит - на воде карбас, в нем спят. На берегу девица, не спит. Ночь летняя,
сияющая.
Пойга испугался красоты этой девицы:
- Ты не звезда ли утренница?
Она засмеялась:
- Если я звезда, ты, должно быть, месяц молодой. По сказкам, он
гоняется за утренней звездой.
- Чья же ты?
- Я дочь вдовы Устьянки. В карбасе моя дружина, пять уверенных старух.
Плавали по ягоды по мамкину указу.
Пойга взмолился к ней:
- Девица, подожди здесь! Я тебе гостинец принесу, лисичку.
Он к ловушкам поспешил к своим - туда залезли Лисьи дети. Он
обрадовался: "Не худой будет подарок для девицы".
И тут прибежала Лисья мать. Стала бить челом и плакаться:
- Пойга, милый, отдай мне моих детей!
Он говорит:
- На что много плачешь, Лиса? Мне твое горе внятно. Меня самого
шведская Кулимана обидела. Возьми детей.
Пока Лиса да Пойга разговаривали, старух на карбасе заели комары.
Устьянкина дочь и уплыла домой...
Пойга опять идет вниз по реке.
На новый месяц догоняет его Лисья мать. Пойга удивился:
- Ты на кого детей-то бросила?
Лисица говорит:
- Есть у меня родни-то. Это ты один, как месяц в небе. Я тебя женю на
дочери вдовы Устьянки. За твое добро тебе добро доспею.
Вот они дошли до Устья. Тут сделали шатер из белого моху. Лисица
говорит:
- Пойга, нет ли у тебя хоть медной денежки?
- У меня серебряных копеек пять.
Лисица прибежала в дом к Устьянке и говорит:
- Государыня Устьянка, Пойга, мой сынок, просит мерку-четверик: хочет
жито мерить.
- Возьми.
Лисина принесла мерку в шатер, запихала в заклеп две серебряные денежки
и несет мерку обратно:
- Государыня Устьянка, дай меру побольше - четвериком мерить долго.
Вдова дала Лисе полмеру и говорит дочери:
- Гляди, в четверике-то серебро застряло. Вот какое "жито" меряют,
хитряги!
Лиса опять там в полмеру за обруч влепила три серебряных копейцы и
несет обратно. Устьянка опять приметила серебро, однако виду не подала,
спрашивает:
- Для какого случая зерно-то меряли?
- Жениться собирается.
- Пожиточному человеку что собираться? Посватался - и все.
- Государыня Устьянка, я ведь и пришла твою дочку сватать.
Вдова говорит:
- Надобно жениха-то в лицо поглядеть.
Ведет Лисица Пойгу на смотрины и думает: "Не гораздо ты, жених, одет. В
чем зверя промышляем, в том и свататься идем". А идут они через болото, по
жерди ступают. Лиса и подвернулась Пойге под ноги, он и слетел в болото.
На сухое место выбрался, заплакал:
- Испугается меня теперь невеста. Скажет, черт из болота вылез...
А Лиса над ним впокаточку хохочет:
- Сохни тут, тетеря косолапая! Я хорошую одежу принесу.
Лисица к Устьянке прилетела:
- Как быть, государыня? С женихом-то смех и горе! К вам на смотрины
торопился, на болоте подопнулся и ляпнул в грязь. Обиделся, назад пошел.
Вдова зашумела на Лису:
- Как это назад пошел?! Глупая ты сватья! Возьми вот мужа моего одежу.
Пусть переоденется да к нам, к горячим пирогам.
Вот Пойга в дом заходит. Невеста шепнула ему украдкой в сенях:
- Ты виду не показывай, что мы встречались.
Пойга за столом сидит, ни на кого не глядит, только на себя: глянется
ему кафтан василькового сукна, с серебряными пуговками.
Вдова и шепчет Лисе:
- Что это жених-то только на себя и смотрит?
Лисица отвечает:
- Он в соболях, в куницах ведь привык ходить. Ему неловко в смирном-то
кафтанчике.
Вдова и говорит Пойге:
- Ну, добрый молодец, сидишь ты - как свеча горишь. Не слышно от тебя
ни вздора, ни пустого разговора. Ты и мне и дочке по уму, по сердцу, Однако,
по обычаю, надо съездить посмотреть твой дом, твое житье- бытье.
Пойга смутился: как быть? Ведь дом-то шведка схватила.
А Лиса ему глазком мигает, чтобы помалкивал, и говорит:
- Обряжай, Устьянка, карбас. Возьми в товарищи уверенных людей, и
поплывем смотреть житье женихово. Не забудь взять в карбас корабельный рог.
Вот плывет дружина в карбасе: Устьянка с дочкой, Пойга, да Лиса, да
пять уверенных старух. Подвигались мешкотно: по реке пороги каменные; однако
до вершины добрались.
На заре на утренней Лисица говорит:
- Теперь до нашего житья рукой подать. Я побегу по берегу, встречу
приготовлю. А вы, как только солнышко взойдет, что есть силы в рог трубите.
Гребите к нашему двору и в рог трубите неумолчно.
Лисица добежала до Пойгина двора и залезла в дом. Шведка Кулимана еще
спит-храпит. По стенам висит и по углам лежит Пойгино добро: шкуры лисьи,
куньи, беличьи, оленьи.
В эту пору из-за лесу выглянуло солнце. И по речке будто гром сгремел -
затрубили в рог. Кулимана с постели ссыпалась, ничего понять не может.
А Лисица верещит:
- Дождалась беды, кикимора? Это Русь трубит!
Кулимана по избе бегает, из угла в угол суется, лисиц, куниц под печку
прячет:
- Ох, беда! Я-то куда? Я-то куда?
Лиса говорит:
- Твои слуги-кнехты где?
Кулимана вопит:
- Кнехты мне не оборона! У стада были, у оленей, а теперь, как русский
звук учуяли, побежали в запад. Так летят, что пуля не догонит.
Лиса говорит:
- Тебе, чертовка, надо спрятаться. Я при дороге бочку видела. Лезь в
эту бочку.
Кулимана толста была, еле запихалась в бочку. Лисица сверху крышку
вбила:
- Хранись тут, Кулимана, в бочку поймана. Не пыши и не дыши. Я потом
велю тебя в сторонку откатить.
А Пойга с гостями уж по берегу идет и невесту свою за руку ведет. Лиса
к нему бежит:
- Гостей ведешь почетных, а на дороге бочка брошена. Ну- ка,
гостьюшки-голубушки, спихнем эту бочку в воду, чтоб не рассохлась.
Пять уверенных старух мигом подкатили бочку к берегу и бухнули с
обрыва.
Кулимана ко дну пошла. Больше никого пугать не будет.
Устьянка с Пойгой по дому ходит, дом хвалит:
- Дом у тебя как город! И стоит на месте на прекрасном. Моя дочка будет
здесь хозяюшка и тебе помощница.
Вот сколько добра доспела Пойге Лисья мать за то, что он ее детей
помиловал.
http://lib.ru/TALES/SHERGIN/
****************
Материалы из Сети подготовил Вл.Назаров
Нефтеюганск
13 июля 2024 года