Утраченный скрипач

 http://cloud.mail.ru/public/i5Dz/D3jRS36n2


   Постоянным посетителем антикварной лавки был странный человек с блуждающей улыбкой на худощавом лице, с добрым рассеянным взглядом. Хозяин лавки, маленького роста, старый торговец известной нации знал, что это музыкант местной филармонии.

     Посетитель никогда ничего не покупал, он аккуратно листал старинные фолианты, бережно поглаживал фарфоровые статуэтки, подолгу рассматривал пейзажи, портреты, работы как правило неизвестных художников. Охотно общался с антикваром, рассказывая не о себе он подолгу мог говорить о музыке, искусстве, поэзии. Знал наизусть массу стихов и уместно, в ходе разговора, их цитировал. Они увлечённо беседовали об ушедших временах, взяв в руки какую-нибудь табакерку, музыкант мог углубиться рассказом в эпоху ее создания. Антиквар внимательно, с интересом слушал. Не скупясь на комплименты и похвалу.

     - Вы просто кладезь, я всегда считал себя знатоком истории, ремесло знаете ли обязывает, но слушать вас, ваши рассказы, огромное удовольствие.

     Услышанные сведения помогали антиквару в работе, если кто-то из посетителей впоследствии интересовался данной табакеркой, торговец приводил услышанный рассказ как легенду создания этой безделушки, вследствие чего та набирала в цене.
     Никому другому, кроме чудака музыканта, не дозволялось свободно брать в руки любую из выставленных на продажу вещей.  Антиквар считал странного посетителя неким талисманом, приносящим удачу и позволял хозяйничать. Но по привычке глаз с него не спускал. Мало ли что.

     Музыкант был не молод, невысок, худощав, с тонкими длинными нервическими пальцами, костяшками которых он щелкал при разговоре. В нем читалось вечное одиночество. Оно не тяготило его, скорее наоборот, он боялся быть в тягость людям, поэтому предпочитал быть один. Конечно, не считая служения музыки, в оркестре он был на виду, но об этом позже.

     Зайдя по привычке в антикварный магазинчик музыкант застал хозяина, как всегда экстравагантно одетого, на нем красовался пикейный жилет оранжевого цвета, из-под воротника желтой рубахи нагло выбивался ярко красный шелковый шейный платок. Длинные седые волосы были собраны в хвост и перетянуты оранжевой лентой. На большом, горбатом носу сидели круглые очки с красными линзами в них он рассматривал какую-то потертую, неухоженную скрипку.
 
     Замызганный кожаный футляр лежал на прилавке. Торговец вертел инструмент в руках пытаясь найти клеймо или автограф, желательно известного мастера. Но скрипка хранила инкогнито. Инструмент был старый, раритетный, видевший многое на своем веку.

     - Что скажете, маэстро?  - Антиквар протянул скрипку музыканту. - Оцените товар, как профессионал.

     - Ну что вы, друг мой любезный, разве можно такую скрипку называть товаром? Это штучное произведение. Могу смело предположить, не позднее середины 19 века. -  Музыкант перебирал пальцами струны, подтягивал колки, скрипка вызвала живейший интерес. После взяв из футляра смычок, продолжил умело настраивать инструмент. 

     Внезапно магазинчик наполнился тонкими струями музыки, яркими, весёлыми, пронзительными. Радость сменяла грусть. Смычок в послушных пальцах, летал по струнам, даря миру божественные звуки. Музыкант со скрипкой творили волшебство.

     За окнами магазинчика стали собираться люди, сила звука, несмотря на нежность мелодии и виртуозность исполнения, была колоссальной. Антиквар стоял как завороженный, он предполагал в своем приятеле талант, но чтобы такой... Музыка оборвалась, мир потускнел и вернулся к прежнему движению, люди за окнами пошли, хозяин лавки очнулся, музыкант поцеловал инструмент, положил в футляр, погладив напоследок, в глазах у него стояли слезы. Не прощаясь, он пошел к выходу.

     - Погодите, куда же вы? Нельзя вот так взять и уйти. Вы же созданы друг для друга. Купите ее без моей наценки. - Торговля держала искусство за рукав. И о чудо, не искала выгоды.

     - Откуда она у вас? Я заходил три дня назад, ее не было. - Музыкант пришел в себя, вежливо отцепил чужую руку.

     - Вы заходили не три дня назад, а неделю, но это не важно. Принесли ее сегодня. Пошловатая дама выложила ее утром на прилавок, сказала, что досталась скрипка ей случайно, что с ней делать она не знает, хотела выбросить, но кто-то посоветовал мой магазин. Правда цену она заломила не бросовую, а как за Страдивари или Амати, ее явно кто-то надоумил. -  Антиквар назвал сумму.

     - Ого, вы смеётесь? У меня нет таких денег, мне платят сущие гроши, я в жизни ее не куплю. - На этот раз музыкант свободно вышел.

     - Чудной вы народ, артисты. - Торговец смотрел вслед уходящему - Эх, мог бы я так играть, я бы век с тобой не расстался. - Он повертел в руках скрипку, бережно уложил ее в футляр и убрал под прилавок.
 
     Музыкант не спал всю ночь, скрипка, которую он вчера держал в руках, была его мечтой. Это была его вторая половинка, часть души. Он надеялся, что рано или поздно они должны были встретиться. Судьба преподнесла сюрприз, который он ждал и в то же время боялся. Но другого такого подарка не будет. За спиной бОльшая часть жизни, решиться все сломать, нужно много сил. Он знал, окажись они вместе, мир вокруг обязательно измениться. И не известно как.

     Ладно, решил музыкант под утро, денег все равно нет. Пусть будет, что будет. Днем он шагал в знакомый переулок, ноги сами несли, вопреки привычки - заходить к антиквару раз в неделю. Руки чувствовали трепет, душа замирала, сердце напоминало об аритмии и давлении. Человек спешил навстречу к любимой, так неожиданно обретенной.

     В молодости он мечтал о такой скрипке, ему попадались инструменты с которыми он находил общий язык, играл, жил с ними, но в душе оставалось много пустого места. Случайно оказавшаяся в магазине скрипка, перевернула его сознание. Жизнь до нее, казалась пустой и никчёмной.

     - Я же знал, что вы придёте, вы не могли не прийти. Она вас ждет. Какой же вы вчера дали концерт, меня буквально весь двор допрашивал, что за виртуоз посетил магазин. Вы же скрипач, скрипач от Бога. Это мой вам диагноз. - Антиквар заговорил с местечковым акцентом, что с ним случалось крайне редко, он боролся со своей провинциальностью. Но теперь он то ли нервничал, то ли радовался. Тараторил как на привозе.
 
     - У нас же свадьба, вы знаете, что у нас свадьба? Моя же любимая племянница, прямо со дня на день, уходит замуж. Так мы вас просим, буквально всей семьей, сыграть на этой свадьбе. Не откажите, любезный мой, не откажите.

     - Я право не знаю, никогда в жизни не играл на свадьбах. А что, там будет оркестр? - Рассеяно проговорил музыкант, оглядывая магазинчик, в поисках знакомого футляра.

     - Не волнуйтесь вы так, здесь она, здесь, просто я убрал ее от ненужных глаз. Вдруг приглянется кому-то, а я же торговец, могу и продать. - Антиквар лукаво глядел на человека, который все больше ему нравился. Нравилась нервозность, с которой музыкант осматривал помещение, в поисках скрипки, а трепет и нежность с которыми последний взял в руки инструмент, растрогали старого торгаша. Он много повидал на своем веку и редко удивлялся. Но чувства, которые пожилой музыкант даже не пытался скрывать, вызвали добрую улыбку. - Так что мы делаем со свадьбой? Я уже нахвалил вас своему брату, его жене и всем родным. Мы завтра едем играть на скрипке, на радость молодым?

     - Бог с вами, поехали. Я завтра не занят, даже интересно. - В это время смычок коснулся струн, время остановилось, началась музыка.

     Вопреки ожиданиям музыканта, свадьба отмечалась не в трактире, не в сельском доме, на свадьбу пришлось ехать в загородный элитный клуб. Родственниками антиквара оказались не развязная местечковая, фамильярно галдящая родня, а дорого одетая, негромко говорящая, знающая свою высокую цену, благочинная публика. Вечерние туалеты, нежнейшие духи, сигары, угодливые официанты, светские манеры, негромкий говор, изысканные блюда. Элитный клуб.

     -  Вы не тушуйтесь, маэстро, они только с виду чопорные и надменные. На самом деле, это милейшие люди. Но этикет, знаете ли, светский раут. - Антиквар, был одет в дорогой английский костюм ладно сидевший на неказистой фигуре. Он прогуливал музыканта по комнатам и залам клуба, показывал и рассказывал. Но последнего мало что интересовало, он волновался.

     Выступление музыканта намечено было на вечер под окончание торжества. Всю церемонию свадьбы сопровождал отлично игравший оркестр. Но вот когда под воздействием дорогих вин и коньяков, светский лоск с публики заметно стёрся, говор в зале стал слышнее, местами раздавался громкий смех и звон посуды, на сцену вышел наш музыкант. 

     С первых нот ноктюрна Шопена, скрипач почувствовал на себе массу изумлённых взоров. Зал умолк. Он овладел этими людьми, а им владела скрипка. Отличная акустика помещения, добавляла эмоций, чувств и силы. Музыка царила и забирала всех сидящих в зале в свой плен.

     Рукоплескания, овации, бис и браво. Триумф. Его не отпускали, вернее не отпускали их. А еще вернее, не отпускали её. Это она подарила ему торжество, она заставила этих напыщенных людей подниматься с кресел и кричать бис. Она околдовала зал, из-за кулис выглядывали удивленные музыканты оркестра.

     На ночь ему отвели отличный номер с огромным окном, выходящим на озеро, он стоял смотрел на отражение Луны и держал в руках свою душу. Теперь он точно знал, его душа будет жить в этой скрипке. Себе он оставит маленькую частицу, чтобы не пропасть.

     Вечером следующего дня, уставшие от торжеств, наши знакомые возвращались в город.

     - Теперь она по праву принадлежит вам. Гонорар за такое выступление с лихвой покроет все расходы. Вы просто гений, друг мой. Это был триумф, не меньше. Я горд, что знаком с таким музыкантом. - Антиквар говорил комплименты, рассказывал, что брат был очень благодарен. О племяннице, о ком-то еще. Музыкант рассеяно кивал и думал о своем. Вдруг он встрепенулся и заговорил.

     - Послушайте, только прошу, не перебивайте меня, хорошо? Я не могу ее принять, не могу купить, я не смогу с ней жить. Понимаете? Это выше моих сил. Она съест меня. Я растворюсь в ней и перестану существовать. Понимаете? Вы не можете этого понять. Это страшный крест, рабство. Я не хочу, чтобы она мной владела. - Он был бел как полотно, всегда нервические руки сейчас просто тряслись.

     - Да вы что? – Вскричал изумленный спутник. - Вы что такое говорите то? Вы рождены для этой скрипки, она ждала вас больше ста лет. Дарите людям счастье, радость. Вы же созданы друг для друга.  - Антиквар говорил горячо, вдохновенно, с запалом. Почти кричал. В вечернем пустеющем городе у антикварной лавки, два немолодых, седых человека спорили и махали руками.

     - Нет, я не могу, я ее боюсь. Она опустошает меня, забирает всего, выматывает. После игры во мне нет ничего живого. Вам не понять. Я хочу жить незаметно, а это взрыв, это вулкан. Это буря эмоций и переживаний. Нет. Я не хочу. Забирайте ее обратно. А я доживу свой век в тишине и спокойствии. Не уговаривайте меня, прошу вас, дружище, я слабый человек. Простите меня, простите если сможете. И спасибо вам за то, что вы сделали. - Музыкант сунул футляр в руки торговца.

     - Эх вы. А я-то старый дурак, подумал вот человек, который вернет меня к жизни, скрасит мою старость, спасет мою черствую душу. - Казалось в эти минуты, души торговца и музыканта поменялись местами. Прожженный торгаш взывал к чувствам художника, а последний ссылался на покой и тишину. Обывательский расчёт и нерешительность победили творца. Так бывает.

     - Я отныне вас не знаю. И не приходите больше ко мне, слышите? Такого разочарования, я давно не испытывал. Тоже мне музыкант. Как вас в оркестре держат? - Последние фразы антиквар с горечью кричал в спину уходящему. Футляр со скрипкой он прижимал к груди. - Ничего дорогая, мы найдем тебе жениха, посмелее и поталантливей. Я остатки жизни положу, чтобы вернуть тебя людям.

     Музыкант еще долго бродил по пустым улочкам, разговаривал вслух, махал руками, что-то доказывал сам себе. Домой вернулся далеко за полночь. Там его ждал большой оркестровый барабан, огромный как старинный дорожный чемодан, обтянутый гладкой, блестящей, воловьей кожей. Он привез его из филармонии, чтобы отполировать медные детали, очистить кожу, привести в божеский вид. С этим инструментом, не требующим особых душевных мук и терзаний, музыкант существовал уже давно.

    Они с барабаном стояли наверху оркестра, тот был заметен и виден отовсюду, когда музыкант ударял по нему колотушкой, мир наполнялся гулом, а барабан торжеством. Партия ударных как правило была не сложна, незатейлива и не требовала большой душевной отдачи. Стукнул, отмерил ритм и стой дальше, жди следующего удара. Много лет назад, музыкант по болезни уступил свое место скрипача, не солиста, нет, обычного скрипача, но место быстро заняли, он переживал, уговаривал дирижёра, что-то требовал, ему предложили постоять пока с барабаном.

    Музыкант поначалу возмущался, шумел, кипятился, но потом привык, успокоился и стал доволен. Барабан не скрипка, ударил по нему колотушкой и живи дальше.