В Москву за правдой

 
          В Одессе должно было состояться судебное заседание, целью которого было отменить или оставить в силе первоначальный приговор «Выселить семью Васильева Валерия Ивановича из квартиры без предоставления жилья …» - на улицу. Я в это время была в декретном отпуске, ждала рождения третьего ребенка. На дворе была зима, и я в своём пальто с огромным животом походила на небольшую гору. В тот день в кассационном суде рассматривались несколько дел. Один из мужчин, приехавший на свой суд, удивленно спросил: «А что здесь делает эта беременная женщина?». На что я ему горько ответила: «И вот эту женщину и её семью собираются выбросить на улицу!». «Быть этого не может!» - запротестовал мужчина. Но когда очень БЫСТРО прошло судебное разбирательство и суд оставил без изменения первичное решение, тот мужчина с нескрываемым разочарованием проводил меня печальным взглядом, когда я покидала зал суда.

          Ну и что делать дальше? Неужели возвращаться домой и смиренно ждать, когда нас лишат крыши над головой?
 
          Моего будущего мужа Валеру, после окончания Севастопольской учебки, направили в Дунайскую флотилию, проходить службу на пограничных катерах. А я после окончания школы приехала в Измаил учиться на вечернем факультете Одесского института пищевой и холодильной промышленности, а также днём трудиться на Консервном заводе. Но через три года я переехала в Одессу, а Валера уехал учиться в ВАТУГА, которое окончил с отличием.
 
          Через десять лет, мы уже молодой семьей ОПЯТЬ возвратились в Измаил. Валера устроился мастером в ЖЭК и ему предоставили служебную квартиру в отселенческом фонде. И хотя вода и туалет были во дворе, мы несказанно были счастливы иметь крышу над головой без хозяйки дома. Муж со всей прилежностью приступил к  исполнению своих обязанностей. Случалось в каком-то дворе прохудилась водопроводная труба и идет утечка воды, жильцы возмущаются. Он, как мастер посылает слесаря, тот раскапывает трубу и запив, пропадает на несколько дней. Валера после работы идет и исправляет работу слесаря. Или бывало раньше придет какая-то старушка просить починить протекающую крышу дома, ей сердито объяснят, что нет материалов и пусть больше не приходит. А Валера переживает, ищет кран и рубероид, битум и чинит крышу.  Или такая работа - печник разберет печь в каком-то доме и заболеет и опять его работу выполняет мастер ЖЭКа. А тут уже разнеслась молва, что в ЖЭКе появился ЧЕСТНЫЙ мастер и если обратиться к нему, то он все сделает. И жильцы уже не просили, а требовали. Через год сдавали первый девятиэтажный дом в Измаиле, напротив Железнодорожного вокзала и в нем хотели предоставить нашей семье новую квартиру, только Валера обязан был за неё проработать в ЖЭК десять лет. Будучи по характеру человеком трудолюбивым и неконфликтным, Валера понимал, что ДЕСЯТЬ лет в этой системе он не выдержит. Его друзья подсказали ему, что в Газовом хозяйстве рабочим также положено служебное жильё, поэтому эта квартира останется за нашей семьей.  Валера так и поступил. И всё бы было хорошо, но произошёл несчастный случай и Валеру ОДНОГО обвинили во всех нарушениях ТБ (техники безопасности) и судили, приговорив к двум годам работ на стройках народного хозяйства.

          Вот тут я вступила в борьбу за справедливость и за партбилет мужа. Не могла я промолчать, когда мой муж ценной своего здоровья совершил ПОДВИГ, а его признали преступником. (Об этом я рассказываю в миниатюре «Сильнее огня»). Я писала в различные инстанции и указывала, на все нарушения ТБ, приведшие к несчастному случаю - взрыву газа в квартире. Прежде чем судить Валеру, на предприятии должны были провести партсобрание и признать его не достойным звания коммунист. Но это собрание не было проведено, а в горкоме ему выдали открепительный талон, с которым он прибыл на перевоспитание… Через год мужа освободили досрочно, он вернулся домой с несколькими Почетными грамотами и снова устроился В Газовое хозяйство.

          Через ПЯТЬ лет начали капитальный ремонт нашего дома, бывшего общежития одной строительной организации. И тут выяснили, что нас поселили без ордера, поэтому мы не имеем право на жилье.  Всех жильцов отселили, а нас приняли решение выселить без предоставления другой жилой жилплощади, хотя мы прожили в этой квартире пять лет и все законные сроки были уже пропущены. Но начальство города решило отыграться на мне за моё несогласие с лишением мужа партбилета и несправедливым судом.  Мы понимали, что это МЕСТЬ мне и нас не пощадят.
 
          В это время в Литературной газете вышли статьи журналиста Юрия Щекочихина, разоблачающие преступные дела некоторых высокопоставленных чиновников в Одессе. Мы с мужем приняли решение, если приговор суда оставят в силе, то я поеду в Москву и постараюсь встретиться с Юрием Щекочихиным и попросить его помочь, так как считали НЕСПРАВЕДЛИВЫМ в САМОЙ гуманной стране поступить с рабочей семьёй таким жестоким образом.

           Перед поездкой на суд в Одессу, я на всякий случай созвонилась с племянницей Анечкой, дочерью двоюродного брата, принять меня на несколько дней в Москве и получила от неё подробнейшую инструкцию, как добраться до её дома. Через пару часов, получив на руки копию решения кассационного суда, я немедленно поехала в Аэропорт, купила билет до Москвы и через короткое время уже была во Внуково. Почему-то у меня с детства Подмосковье, глубинка России, ассоциировалось с картиной Алексея Саврасова «Грачи прилетели». По дороге с аэропорта до ближайшей станции метро я не отрываясь смотрела в окно и очень обрадовалась, когда увидела похожую, как на картине церквушку.
 
          Автобус довез меня до метро. Я спустилась в метро, доехала до станции Павелецкая, там пересела на другую ветку, вышла с метро, дождалась нужного мне номера автобуса и уже на нем добралась до окраины Москвы, где стоял шестнадцатиэтажный дом, в котором жила племянница с мужем. Я выглянула в окно и увидела лес, а также ощутила небольшой страх от высоты жить над землёй.

           Первым делом я попросила Анечку показать мне Красную площадь, потому что считала непростительным побывать в Москве и не видеть главную площадь страны. Напомню был конец января 1985 года. И хотя было около шести вечера на улице уже потемнело. Мы вышли на Красную площадь со стороны ГУМ и Анечка сказала: «Вот она Красная площадь!». До сих пор помню своё ИЗУМЛЕНИЕ от увиденного. «А почему она такая маленькая?», - вырвался у меня вопрос. И действительно, когда мы смотрим парады с Красной площади, нам кажется она такой огромной…

           Утром на автобусной остановке я была с первым транспортом. Подойдя к парадному входу в редакцию  «Литературная газета» я прочла, что приемная посетителей находится с тыльной стороны здания. Обойдя здание, я обнаружила глухую дверь с надписью. Открыв дверь, попала в узенький коридор с несколькими стульями вдоль стенки. В коридоре стоял большой стол, который перекрывал вход в фое редакции. За столом сидели две пожилые женщины и мило беседовали. Я поздоровалась с ними, сняла пальто и присела на первый стул. Но вот я и у цели. Ночью я почти не спала и обдумывала с чего начну свою речь, осталось дождаться Юрия Щекочихина и рассказать ему о несправедливом суде. Настроение у меня было взволнованное и в то же время в радостном ожидании, ведь я приехала к самым СПРАВЕДЛИВЫМ людям, живущим в Москве и работающим в лучшей газете нашей страны. Я немного успокоилась и стала прислушиваться к разговору вахтерши со своей коллегой. Одна говорила, что вчера была в театре, смотрела известную пьесу. Но она почему то забыла фамилию главного героя и несколько раз повторила: «И как его фамилия?». Когда она опять произнесла этот вопрос, я не удержалась и назвала фамилию  главного героя пьесы. Надо было видеть лица этих двух женщин с них слетела доброжелательная улыбка и они с презрением смотрели на меня. Как посмела я произнести эту фамилию, их возмутило, что я этим вмешалась в их разговор и потом, какое право я имела знать. В это время дверь открылась и ко мне присоединился худенький мужчина невысокого роста с черным дипломатом в руке. Типичный азербайджанец, отметила я про себя. Он сел рядом на стул, открыл свой дипломат и достал из него , какие-то документы, нервно перебирая их.  Потом пришла ещё одна женщина жалобщица чуть старше меня. Приемная заполнялась просителями.

          И тут через фое прошел молодой красивый мужчина, весь его облик говорил о благополучии. Увидев его вахтерши расплылись в улыбке и «защебетали» возле него. «Вы уже приехали? Как вы отдохнули? Мы соскучились за вами!», - забросали они его вопросами. Он галантно поцеловал им ручки и зашел в кабинет.

           Через несколько минут он начал приём. Я вошла в небольшой кабинет,   молодой человек мне предложил сесть. Мужчина за столом включил настольную лампу и направил свет мне в лицо, так что я не могла его разглядеть. Я начала свою заготовленную речь: «Вот решение кассационного суда выселить нашу семью на улицу...». Но не успела я произнести и первого предложения, как он меня остановил и сказал: «Все дела, касающиеся судов мы не рассматриваем. Поэтому извините нас, не будем терять не ваше не моё время. Вам необходимо обратится в Прокуратуру. Пригласите следующего просителя!».   Разочарованная я вышла с кабинета и грузно опустилась на стул. За мной в кабинет вошёл азербайджанец. Но не успела я надеть пальто, как и он был выставлен обратно. С огромным возмущением он произнес: «Я хотел встретиться с Юрием Щекочихиным, для этого я специально прилетел из Баку. А этот журналист  светит мне в лицо и не дает слово сказать. Я не уйду пока не встречусь со Щекочихиным!». Но одна из женщин за столом сказала, что Юрий Щекочихин сейчас в командировке и не скоро вернется в Москву. Тогда возмущенный бакинец возгласил: «Всё, я больше Литературную газету не выписываю!». Я поняла, что и мне не удастся встретиться с Юрием Щекочихиным.
 
           Я вышла на улицу за той женщиной, которая была третьей в очереди. Она сказала, что на этом не остановится и пойдет в редакцию газеты «Правда» и пригласила и меня с собой. Мы добрались до Белорусского вокзала, а оттуда пешком прошли до улицы Правда, на которой находилась редакция газеты «Правда». Там нас приняла приятная женщина, она очень внимательно нас выслушала, дала нам листы  чистой бумаги и предложила кратко изложить суть наших жалоб. Потом зарегистрировала их в журнале и пообещала разобраться.

          Расставшись с «сестрой» по несчастью, я решила по совету того работника КГБ, который светил мне в глаза, обратится в Прокуратуру СССР.  Взявшись за большую ручку я открыла массивную дверь и вошла внутрь. Там женщина в приемной попыталась объяснить мне, что меня не примут. Но тут вышел старенький работник и спросил по какому я пришла вопросу. Не знаю почему он сжалился надо мной и пригласил в свой кабинет. Выслушав меня очень внимательно, он сказал: «Что же вы деточка приехали сразу к нам. Никто вас не выгонит на улицу, тем более что сейчас зима. Так быстро такие дела не делаются. Поезжайте домой и обратитесь в областную прокуратуру с просьбой отсрочить исполнение приговора по кассационному суду. И если они не помогут, потом обратитесь в республиканскую прокуратуру. А вы сразу начали с нас». Получив от этого доброго человека наставление, я с НАДЕЖДОЙ вернулась домой.

           Эта поездка в Москву в дальнейшей борьбе за собственное жилье ОЧЕНЬ помогла мне.

           Но сегодня я могу с уверенностью утверждать, что во всем мне ПОМОГ Господь Бог. Это Он, зная наперед мою судьбу, во всем сопутствовал мне, посылая ДОБРЫХ людей, чтобы мне не отчаяться в несправедливом мире. Да будет ему во всем СЛАВА и благодарность!