Пансионат. Deadalium

Deadalium

                «Мир нормальный, нормиро;ванный,
                По порядку нумерованный
                Совершает в ногу шествие,
                Я же стою за сумасшествие»
                Николай Глазков


Субберформира около мира. Заплюссия. Обплевания. Открепиофаг. Складчатообразующая генерационность.
«Я чувствую сильную склонность начать эту главу самым нелепым образом и не намерен ставить препятствий своей фантазии», - говаривал Лоренс Стерн.
Вообще-то я её уже начал, а цитата из «Тристана Шенди» это так знаете ли, эрудицией блеснуть…

Я вот тут было подумал, а не подзаняться ли нам философией или околофилософией (а какая между ними разница? термины – это такая условность…) Так вот, кто такой Директор? Ну-у-у… здесь много может быть интерпретаций: можно сказать, что это символ вождя, тирана, президента, т.е. вообще власти, или папы римского, далай-ламы и т.п. и т.д., т.е. сакральной власти или даже… Самого… Ну нет – это уж слишком! Да никакой он не символ – просто мужик в кальсонах, которому за пятьдесят (пять), которого уже не тянет ни к мамзелям, ни к борделям, и даже в кино и казино ходить не очень-то… детективчик почитать бы да языком почесать бы…
И всё же, кто бы он ни был, он же Директором чего-то является. Скорее всего да. Хотя возможен и отрицательный ответ. Вместе с тем возможны и оба ответа сразу. Возможен и ответ в форме вопроса: а чего он должен являться Директором чего-то? (или ответ в форме двух вопросов: плюс ещё один вопрос: а, возможно, он Директор вообще ничего?)(или трёх вопросов: а Директор ли он вообще?) Ну нет – это нонсенс, он же идиректифицировал себя как Директора. А не Директор ли он гамака?
- Милейший, проснитесь, - Y. аккуратно дотронулся к плечу Директора.
Тот только что-то прошамкал во сне, хрюкнул и перевернулся на другой бок.
«Однако, простоквашка на него усыпляюще действует», - подумал Y. и решил просмотреть свежие газеты, которые валялись на тумбочке (откуда взялась тумбочка?)

Видимо их принесла Сирена Полифемовна, пока они (Y. и Директор) простоквашничали. И тумбочку заодно.
«Что там творится в мире…» - Y. взял одну «толстушку». «В мире? – поймал себя на мысли Y. – в каком мире?..»
На первой странице крупным шрифтом было набрано: РЕВОЛЮЦИЯ Г…
Y. не успел дочитать. В своём царстве-гамаке взвыл Директор, как степной раненый волк, попавший в капкан (ни степного, ни лесного волка в диком состоянии я не видел, а уж тем более раненого и к тому же попавшего в капкан; так что сравнение это чисто книжное, надуманное, как и вообще большая часть сравнений в мировой литературе, да и не в мировой тоже).
Бедняга покачивался, сидя в гамаке с осоловело-осатанелыми глазами и пытался сообразить где он находится.

- Что, кошмарики? – беззлобно совершенно, с участием превеликим спросил Y.
- А-а—а---- это Вы… - директор махнул бессильной рукой, - а я думал… Кошмар!
- Детективов меньше читать надо, - тоном участкового терапевта сказал Y.
- Да не в детективах дело… - протирал глаза обеими руками, как ребёнок, директор.
Вдруг он вскочил, будто схватился за оголённый провод в 220, и помчался (туда, куда короли пешком ходят, хотя в данном случае следовало бы сказать «бегают», хотя «бегают» не очень-то вяжутся с «пешком», ну да ладно, как-нибудь свяжется, в конце концов и так сойдёт, это же не филологический трактат, да и к тому же Директор не король) (здесь точку ставить не буду, из принципа и скобку закрывать тоже

- Понимаете ли, - вновь предстал пред очи ясные Y.(ка) директор, блаженно отдуваясь, - вздутие мочевого пузыря и его, так сказать, экстремально-катастрофическое положение в невозможности освободить себя от излишней тяжести, приводит к разбалансировке и так сказать паническому состоянию всех остальных внутренних органов, в том числе и мозговых извилин, из чего следует, что последние начинают извиваться не в ту сторону, тем самым производя хаос и анархию в нейронах, а те в свою очередь, выкладывают мозаики и калейдоскопы таких кошмаров…
- Понятно, - сдержанно вздохнул Y., - всё так наукообразно изложено…
- Ну ещё бы, - директор важно пригладил растрёпанные подобия волос, - в промежутках между детективами подчитывал Ивана Петровича Павлова и Абу Али Хусейн ибн Абдаллах ибн Сину.
- О, если Вы так начитаны… - замялся Y., - то… можно Вас всё-таки спросить на счёт этих самых коридоров…
- Коридоров? Но я уже говорил, что в коридорах этих самых никогда не бывал…
- Но Вы же Директор… и… такой умный человек… Что же такое все эти коридоры и комнаты? Какое о них можно составить представление, как обобщить всё это?
- Вы меня удивляете? – директор как-то скептически просиял. – Молодой человек, разве Вы не знаете, что имя сему Пансионат. Свой адрес знают даже дети, - и директор шутливо погрозил Y. (ку) (ку-ку!)
- Но я в этом сомневаюсь.
- Можете сомневаться, но не отрицать.
- Почему?
- Потому что альтернативы Пансионату нет. А даже если и есть, то об этом никто никогда не узнает, а если и узнает (хотя как и собственно что?), то это знание все сочтут за бред сумасшедшего, ведь без санкций Сирены – всё клинический случай. Музыку заказываем ведь мы (вернее, она, мне это уже надоело), а у Сирены нет альтернативы.
- Но вот же однако какая-то революция… - Y. протянул Директору газету.

В холле-амфитеатре перед кабинетом Директора и в коридорах царило необычное, досель невиданное, эдакое эпилепсическо-оптимистическое настроение. Тотальная нью-эйфория (но уже на что-то очень похожая и довольно затасканная) и целые поэмы лозунгов делали атмосферу тяжёлой (будто запруженной кишечными газами) и ударно-истерической, можно даже сказать риторико- бронебойной и ура-апокалиптической, что всё-таки вносило некую лёгкость и беззаботность, если не сказать анархо-охлократичность.

- Коидоам непьеменно нужно пьидать п’авовой статус, - кричал (или кьичал) Х., взобравшись на какую-то двухэтажную железячную махину.
- А комнаты приватизировать, - пытался перекричать его некто с чёрным мешком на голове, полностью скрывающим лицо и полностью не скрывающим рот и два глаза, благодаря прогрызанным отверстиям в этом самом чёрном мешке (кто прогрыз отверстия об этом можно узнать, наверное, в подвальных помещениях).
- Нет! Комнаты национализировать! – экзальтированно возражал ему другой некто с точно таким же на голове мешком, но только цвета хаки.
- Выгнать этих, а тех загнать, этим запретить говорить, а тех заставить говорить, это свергнуть, а это взгромоздить, то переименовать, сё перекрасить, то-да-сё переизбрать, - агрессивно размахивал руками третий уже без мешка на голове, а в кепочке, с трёхдневной небритой щетиной (впрочем, если бы она была брита, то её бы и не было, а была бы она где-то в городском коллекторе и загрязняла экологию)(между прочим загрязнять экологию это даже похуже чем работать работу или пиариться в бане). В целом сей субъект напоминал персонажей Салтыкова-Щедрина из «Истории одного города» (помните город Глупов)(всех скопом напоминал: и Негодяева, и Брудастого, и Фердыщенко, и Ламврокакиса, но больше всех Прыща Ивана Пантелеевича, майора с фаршированной головой…)
Вообще все ораторствовали много, долго… (…)

- Вы знаете как всё это называется? – нервно и обиженно жаловался №F Й. – Это массовый, сексуально-недостойный паралич либидо, сублимированный в непозволительную паталагическую ситуацию рассеянного политического склероза.
- Я ничего в этом не понимаю, - смущённо-робко пожимал плечами Й.
- Треба учиться понимать, - грозно сказал проходивший мимо тип в армейском грязном бушлате и с трёхцветной засаленной ленточкой, цветА которой было трудно определить (снизу и сверху светлый, а посередине возможно красный), повязанной вокруг непропорционально-большой и  больше овально-квадратной, чем круглой головы. – Хто не понимает у политике, хуже урага, а с урагами мы… - рот его перекосило и глаза в разные стороны разбежались и всякие аномальные уроды из Средиземья позавидовали бы всему его облику скорее почти инфернальному чем невралгическому (и даже сам Толкиен бы позавидовал бы, ибо ему вовек такого не сфантазировать)(кажется точка)

- Любите врагов своих, - пропел сзади скопческий голосок.
Тип обернулся, дико вращая разбегающимися глазищами и обмяк. Перед ним стоял невзрачный попик в тёмно-серой замызганной рясе и с большим серебряным крестом на…(даже не на груди, а почти на… ну ниже пупа)(да и такое бывает)
Дикообразный тип попятился и, промямлив типа «не мир, но меч», ретировался.
Возле попика каким-то образом нарисовался раввин.
- А Ви знаете шо Бг таки правильно сделал шо вигнал Адама и Еву с рая.
- Он сказал из сарая? – переспросил Й. у №F.
- Какого сарая?.. А, впрочем, это интересный каламбур по Фрейду…
- На всё Воля Божья, - пропел попик и перекрестился.
- Не, ну Ви понимаете шо если би Он их не вигнал они би в Едеме сделали революцию и с рая получился би форменний бедлам.
- Многогрешны человеци и всех призовёт Господь на Суд, - пессимистически пропел попик.
В это время толпа дрогнула и ахнула. Посреди холла стоял человек с чёрной лохматой шевелюрой и всклокоченной бородой. На нём был жилет, начинённый взрывчаткой. Все с ужасом догадались что сейчас будет.
- Аллах акбар! – хрипло взревел террорист.
- Воистину акбар, - пропел попик, зевнул и перекрестил рот.
- Ааааа… мммм… - проблеял террорист и нижняя челюсть его безжизненно повисла.
Этого было достаточно, чтобы кто-то сзади огрел дубиной его по голове. Таким образом угроза была ликвидирована и все занялись повседневной неразбирихой.
- А Ви знаете, - продолжал приставать раввин к попику, - шо Исус Навин таки правильно сделал шо остановил сонце. Стоячее сонце превратило Аравию в пустиню. Если би не ето то ислам на Вашу и на нашу голову возник би раньше на целую тисячу лет.
Y. продвигался среди пёстрой (пёстрой не по одежде или там этническому или сексуальному признаку а по количеству утопических идей политического реформирования) толпы в надежде встретить…
И ему таки это удалось следуя как уже можно догадаться логике всей предыдущей всемирной литературы и голливудских фильмов а также фольклора всех без исключения народов мира.
Да. Представьте себе, ДА.
Y. встретил Альбину.
- Что Вы здесь делаете? - Y. не то что сиял а излучал протуберанцы.
На ней был просто обворожительный (так пишут во всех любовных романах, так что я здесь ни при чём) брючный костюм цвета морской волны, подчёркивающий все фигуральные прелести и даже… (но не будем об этом).
- Раздаю листовки, - ямочки на щеках девушки поражали наповал, - подрабатываю, на одну зарплату ведь не проживёшь.
- Да… А если ни одной зарплаты… - задумчиво так сказал Y., но похоже Альбина не расслышала его слов.
- А Вы что здесь делаете, Игрек? – ямочки на щеках девушки просто требовали полторы тысячи (и не меньше) поцелуев в минуту.
- Вдохновляюсь и пытаюсь осмыслить…
- У как! ну да, я же забыла, Вы философ… в стиле нф, кажется, но это не научная фантастика, а… не помню… нонсенс философия…
- Можно и так сказать, - засмеялся Y.
- Ну мне пора, - Альбина смущённо приподняла плечико.
- Нет, постойте… - Y. не знал что сказать.
(А что здесь говорить – целовать надо!)
- Вы знаете… Я Вас… Вы мне… Я… - краснел-бледнел Y.
- Только без признаний, - нежно так по-матерински заботливо сказала Альбина и взяла Y.(ка) за руку. – У меня есть жених…
- Да! – встрепенулся Y. и теперь уж окончательно покраснел. – А у меня… есть невеста… Вообще это по закону жанра… я Вас должен был встретить… и любовные треугольники… или там даже многоугольники…
- По закону жанра? Но Вы же против законов и против жанров…
- Ну тогда вопреки…
- Вопреки?
- Да! Вопреки жанрам законам треугольникам многоугольникам революциям зарплатам пансионатам…
Y. сгрёб Альбину в охапку и 1500 (и не меньше) поцелуев в минуту (и чтоб даже не сомневались)
Здесь обойдёмся без точки и без троеточия
На этой ноте можно
Но нет конца-то ведь нет
Да и революция тут понимаете ли продолжается глядишь в перманентную перерастёт да как бы не так. На бумаге разве что.
Вообще-то все революции оканчиваются одинаково довольно плачевно в общем-то банально и даже как то извините за не хорошее слово павианоподобно.
Y. вспомнил слова одного из своих любимейших писателей Франца Кафки: «В конце каждого истинно революционного развития появляется Наполеон Бонапарт… Чем дальше распространяется наводнение, тем более тихой и мутной становится вода. Революционная волна откатывается, и остаётся ил новой бюрократии».
Нет, пожалуй, я неправильно определил окончание революции, надо бы: амёбоподобно.
«К довершению бедствия, глуповцы взялись за ум» (Это цитата из Салтыкова-Щедрина «История одного города» С. 57) Это-то их и доконало.
С революцией пришла разбираться Сирена Полифемовна.

- Что за революция? Документики! – строго так по деловому официально… Ну тётя знает своё дело…
- Да у нас тут чего… - так хором-полухором отвечали барабанщики-горнисты-глашатаи, - у нас тут революция годности…
- Годности к чему?? – Сирена зыркнула грозно – она не любила шуток.
- К дальнейшему так сказать продолжению размножения словообразования словонавешивания и внутриутробного политического недонашивания…
- Понятно, - отрезала Сирена (она же Полифемовна; помните кем был Полифем? скалу весом в две мегатонны одной левой метал), - короче.
- У нас тут тест на определение годности: если слово профессор пишешь с двумя буквами ф – не годен, если с одной с – годен.
- И это вся революция? – Сирена обвела всех бициклопическим презрительным взглядом (считайте Полифем в квадрате! жесть!)
- Ну-у-у-у почти…
- А в «почти» никакой крамолы нет? – Сирена насторожилась.
- Не-а-а… так лёгкая эротика…
- Ну если лёгкая, - смягчилась Сирена, - тогда оформляйте документы… лицензионный комитет… апрабационный совет… высший генералитет… и круглая печать у секретаря.
Одним словом – никто не пострадал.
Пансионат(?) никак не деформировался, а революция никоим образом не продолжилась.
Если идти из коридора А в коридор В проходя расстояние С то непременно наткнётесь на заведение

Это заведение предназначено для пополнения запасов энергии для будущего её распыления в пространстве но не времени так как мы уже выяснили что времени нет а есть только коридоры и хождение по ним (преимущественно взад-вперёд-туды-сюды)
Пополнение запасов энергии осуществляется путём поглощения через рот энного количества вещества которое принято называть пищей или харчем. Итак отсюда следует что заведение называлось харчевней. Конечно это была не знаменитая харчевня «Трёх пескарей» но почти приближалась по статусу к оной. Название у неё было современное даже можно сказать ультрасовременное и по-спартански лапидарное. McD. Что означали эти три загадочных буквы каждый догадывался сам включая-выключая свою фантазию а также креативность (ну очень модное словечко!) и дополнительно ещё что-нибудь что у него есть. Обычно в народе сие заведение именовали «Макароны с добавкой». Вообще народ любил заведеньице такой простой сермяжной любовью и валил в него валом на досуге (и не только).

Учредителем и хозяином «Макаронов» была степенная уже не первой молодости (но однако же и не второй) этакая светская медведица (как принято выражаться в богемных окололитературных и квазимедийных кругах)(или я что-то не то сказал может не медведица а гиена о нет я перепутал скорее всего енотовидная собака потому как гиена она в африке живёт а енотовидная собака она наша родная так сказать отечественная продукция) с редчайшей (но очень в тему) фамилией Хавкина-Гамбургер. Она была потомком (или потомкой?) некогда совсем незнаменитой но вполне продуктивной писательницы и журналистки конца XIX – начала ХХ века Л.Б. Хавкиной-Гамбургер печатавшей свои opus’ы в «Харьковских губернских ведомостях» 1892 – 1903 гг. Ещё она была известна в узких кругах как писательница специализирующаяся на истории библиотек и библиотечного дела («это я говорю как специалист» - подумал про себя (или о себе) Y.) Она написала письмо знаменитому тогда (нет тогда архизнаменитому а сейчас просто знаменитому) писателю Льву Толстому и получила от него ответ что зафиксировано в Юбилейном полном собрании сочинений великого писателя (том не помню страницу тем более)

На фронтоне «Макаронов» красовался огромный биг-борд (ну тоже моднючее словечко!) на котором кроме всякой аппетитной снеди и портрета в-фас жены-основательницы красовалась надпись огромными буквами (шрифт Chiller): Фаст-фуд= в пасть пуд
Войдя внутрь заведения можно было наслаждаться запахами готовящейся еды долго очень долго оченьочень долго если был сыт но сытые в такие заведения как правило не ходят. Но есть и исключения. Иногда туда ходят голодные (люто голодные) у которых нет денег чтобы насытиться пищей и они сполна насыщаются запахами
Конечно это жестоко со стороны заведения ( да и со стороны Пансионата(?)) но каждое второе воскресение полугодия в «Макароне» устраиваются бесплатные обжираловки (за счёт мэрии естественно). В тот день в заведение не суйся – затопчут. В остальные дни всё благопристойно как в доме для престарелых.
В один из вечеров Y. с Альбиной посетили «Макароны» в первый раз и ба!знакомые все лица! Свободного место почти не было. Молодым людям удалось примоститься возле №1, Й, Воспрянникова и двух девиц явно не интеллектуально-математической внешности.

За соседним столиком Х. распинал №F:
- Все вы психопаралитики…
- Попрошу не оскар*****!
- Я не оскар-бл… (какой вы всё-таки пошляк, как и все ваши коллеги, психо…), а оговариваюсь по ВАШЕМУ ЛЮБИМОМУ ФРЕЙДУ…
- Это умышленная оговорка…
- Я пъотестую. Все психологи тенденциозны…
- А все юристы взяточники!
- Клевета!
- Читайте газеты!
- Я газет не читаю, особенно (как там в «Собачьем сердце»?..), а использую их по прямому назначению, например «Правда» довольно мягкая бумаженция.
За другим столиком один перед другим распинались два поэта. Один громко декламировал:
Люблю. Грозу в начале мая.
Гранит науки как орех.
И как монах-анахорет
(Здесь анахорет и орех плохо рифмуются
но пусть лучше плохо, чем хуже хорошо
или никак)
Но возвращаемся к монаху
(нет это уже проза)
Зато рифма грОза
(хотя конечно же грозА).
Другой пытался его перекричать:
Сорока пел-ровкой
сороков кор-мила
и со сноровкой
всем давала
этому дала
этому дала
этому дала
сорока-давалка
Первый возмущался:
- Да Вы, уважаемый, пошляк и графоман!
- А Вы, не менее уважаемый, - парировал второй, - плагиатор и копиист!
- Да это Вы у детишек стишок спёрли!
- А Вы хотели к чужой великой славе примазаться!
Etc. etc. etc. etc. etc. etc. etc. etc. etc. etc. etc. etc. etc. etc. etc. etc. etc. etc.
Рядом спорили то ли два физика то ли два математика или то и другое или ни то ни другое а что-то третье:
- Я Вам говорю это околокружие…
- А я говорю это параболоидО…
- В этой точке у=0…
- А я утверждаю что здесь как раз х=0…
- Ну мне лучше знать я всё-таки НОБЕЛЕВСКИЙ ЛАУРЕАТ…
- Впервые слышу! Это когда же Вам НОБЕЛЯ успели вручить?
- В прошлом году. За открытие винкротена плавучести. Нобелевская премия в области внегалактической гидродинамики…
- Винкротен плавучести? Да ещё Архибред и Ньюпупон доказали что он не открываем в принципе
- А я вот взял и открыл как входную дверь…
- Скажите ещё как ларчик…
- И скажу…
- За такие открытия полагается ШНОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ…
- Вот Вам её и вручАт… или врУчат…
- В Нобелевском комитете никто не соображает во внегалактической гидродинамике…
- О! только Вы в ней и соображаете…
- Ну уж точно не Вы…
- А Вы, милейший…
- Никакой я Вам не милейший…
Ближе ко входу дискутировали два литературных критика или специалиста-филолога:
- А Вы знаете что первым обэриутом был Лев Толстой?
- Это всё сказки Шкловского…
- А будетлянин, между прочим, происходит от слов Будда и поселянин, это доказал кинетический анализ текстов Хлебникова.
- Да буде Вам, кинетический анализ – это шарлатанство…
- А вот смотрите: пасхальное яйцо с инициалами ХВ. Как расшифровать?
- Известно как – Хармс, Введенский.
- А вот и нет! А вот и нет! Ханзен-Лёви и Виртуозов.
- А кто такой Виртуозов?
- Да Вы не в курсе последних открытий! Это же поэт-заумник. Служил в армии Врангеля. Его большевики в Крыму расстреляли. А рукописи его спас Максимилиан Волошин. Причём несколько стихотворений нашли среди недавно обнаруженных бумаг Александра Грина.

Им почти синхронно вторили два искусствоведа.
- Оказывается Сальвадор Дали тайным образом сотрудничал с Ивом Танги. Они даже написали совместную картину под названием «Сюрреалистический пейзаж с дохлой кошкой и ослиной мочой»
- Очень интересно. Я так думаю это умышленная мистификация. Это всё фантазии учеников Бретона.
- Нет! Это американцы установили при помощи нового метода исследования. Называется птеродактилоскопия. Вообще-то он используется в палеонтологии, но они его применили для анализа сюрреалистической живописи. Самое интересное, что он даёт положительные результаты только при исследовании картин сюрреалистов и никого другого.
И тут же возле них прилипились два музыкальных критика.
- Слушай, а ведь нойз использовал уже Бетховен и он собственно является предтечей индастриала.
- Это кто же такое озвучил?
- Некий Шопенглоуэр в журнале “Bas.contra”
- Свежая мысль, но сомнительная…
- Да, можно поспорить… кстати, некий Бэтмховэн, негр, ямайский диджей из кингстоновского хип-хоп-клуба «Хап-хап» утверждает что он потомок Людвига ван Бетховена, потому как отца его все звали Людоед Ван.
- Лажа. У Бетховена не было детей.
- Официальных. У него были дети на стороне причём именно мулаты. Экспертиза ДНК.
- Подделка. Это одна из попыток негров присвоить себе плоды европейской культуры после того как они уже почти присвоили себе территорию Европы.
А где-то в глубине за колоннами припирались космологи.
- Распадение на нръ-а-лстранства околовселенского гиперболума приводит к высвобождению миксосоделических онейропуансонов что в свою очередь приводит…
- Да это антинаучная фантастика…
- Вы ошибаетесь, это показывают тельтельбаумные расчёты на никтоничтопараклоническом уровне…
- Ой, не смешите меня!..
И вот наконец Y. услышал близкородственные разговоры нонсенсиков. Они где-то спрятались за космологами.
- Снится мне сон. Стою я в очереди за яйцами…
- За какими?
- Вопрос несущественный. Когда подходит очередь, мне достаётся добыча мизийцев – два тухлых яйца…
- Фрейд бы обхохотался…
- Да я и сам обхохотался, а потом оказался в проктологической обсерватории.
- И что ты там увидел?
- А ты когда-нибудь заглядывал в задницу Вселенной?
- Да что там заглядывать. Мы в ней и находимся.
- Но всё-таки через АНФ можно в неё заглянуть.
- АНФ?
- Амбракадабра нонсенс фри. Об этом писал французский журнал «Пи-Суар». Журнал со скатоматематическим уклоном. Издаётся в городах на обратной неповоротной стороне глобуса Франции: Telya Passe (Тэля Пасэ – перевод для не знающих французского языка) и Бульон-сюр-КурРЯба (Bull’on-sur-KurRYaba – перевод для незнающих русского языка)
Но тут прослушивания Y.(ка) оборвал №1:
- Обхлобыстина и Сперетантиду не видел?
- Не-а-а.
- Да они наверное в такие заведения и не ходят да и по коридорам не шастают, - скептически заметил Й.
- Да мы тоже неособенното… вот первый раз сюда зашли… - извиняюще-оправдательно сказал Y.
№1 хотел было что-то ещё… но тут окуклилась будто из параллельного мира Сирена Полифемовна и протянула руку, в которой пел какой-то там джаз мобильный телефон, Y.(ку).
- Вас. Сам… - конспиративно прошептала она.
- Алло, - прошептал заговорщицки Y.
- Привет, дружище, - донёсся из аппарата весёленький баритончик Директора. – Если у Вас будет отрицательный ответ, просто позвоните мне и скажите «нет».
- Но ведь может позвонить некто другой и подделать мой голос.
- Подделать можно всё, если очень постараться. В Вашем голосе кроме особых модуляций есть ещё какая-то неуловимая эмоция и какая-то иррациональная загогулина, которую  не спутаешь ни с чем другим. Некий поэт сказал: «Я умираю с гордостью, что не прославился, что ничего не достиг, ничего не постиг, ничего не добился и что вообще ничего…» Голос Директора осёкся. «И се аз умираю», - патетически закончил он и разъединился.

«Всё-таки интересно, - думал Y., - будет ли когда-нибудь составлена критическая карта мира? Какого мира?» - опять он ловил себя на слове.
Стены коридоров были облеплены камнями и ракушками похожими на пенопласт. Y. двигался к гигантской воронке в центре Пансионата(?). В Центре? Из неё вёл ход в пещеру (если верить мифам и легендам Древней Греции); низкие своды и длинные запутанные лабиринты. Идти босыми ногами по ледяному полу невозможно, можно только плыть-левитировать. Y. доплывает до тупика. Возвращается – вновь тупик. В небольшой просвет видно другое помещение, но как туда попасть? Что там? Что-то похожее на человеческие черепа или белые камни. Что-то мелькает, что-то отсвечивает…

Древнекитайский историк Сыма Цянь писал: «Если крестьянин украдёт горсть риса, ему отрубят руку. Если он украдёт целое царство, он станет царём». В любом случае он что-то крадёт. В следующий раз он может стать одноруким царём. Горсти риса хватит на один день. Царства хватит… (ну как повезёт). Царь и крестьянин наблюдают за собой из зрительного зала и в общем довольны собой. Они ведь что-то украли. Внесена некая осмысленность в спектакль. Самое главное, чтобы в пьесе не было бессмыслицы, а то ведь неинтересно смотреть. А когда пьеса закончится, будет приятный осадок, тонкое сладкое послевкусие (ваащще слово супер-супер-модное). То послевкусие можно хранить в коробочке как рекликвию. Ходить с ней по коридорам, заходить в комнаты…

Если вам предложат путёвку в пансионат… не советую отказываться, а то потом будет мучить совесть за бесцельно прожитые ну и т.д. если вам предложат путёвку по линии профсоюза (20-ти или там тем более 10%-ю) отказаться будет просто невозможно. А уж если бесплатно…

Попав в пансионат, не советую вам искать администрацию. Просто отдыхайте: занимайтесь мелкими кражами, сплетничайте, делайте мелкие пакости, памятуя, что хорошими делами прославиться нельзя, кляузничайте или тупо смотрите телевизор. Идти на крупные дела не рекомендую – могут оставить на второй срок, а к рецидивистам отношение уже несколько… Больше всего придаёт бодрости хождение по коридорам. Не забывайте поворачивать налево и направо. Успех гарантирован только в этом случае. Впрочем, успех гарантирован в любом случае, главное не отклоняться от линии коридорных стен более чем на 12 градусов.
И последнее: все путёвки в пансионат безльготные, в столовой диетических блюд не подают, жалобы не принимаются, горничные отсутствуют, а туалеты приходится убирать самостоятельно. И ещё: не надейтесь, что дождь…


З.Ы. … а… да ладно…


               
март 2014- 20.02.2016