Несколько вопросов К. Воннегуту

Сегодня наш друг, независимый журналист М. Михайлов, встревоженный происходящими в мире событиями, решил мысленно обратиться к своему давнему «собеседнику» Курту Воннегуту и задать ему несколько вопросов.

«На самом деле мы все ждем не дождемся конца света» (Курт Воннегут).

М. М. – Уважаемый мистер Воннегут, как Вы думаете: человек, посвятивший себя искусству, должен ставить перед собой какие-то цели, отвечать на вопросы, волнующие общество, или никому ничего не должен, и может лишь самовыражаться, не заботясь о том, поймут ли его люди?

К. В. – Я всегда говорю на своих выступлениях, что основная задача художника – сделать так, чтобы люди научились хотя бы немного радоваться жизни. А когда меня просят назвать художников, которые справились с этой задачей, я отвечаю: «Битлз».

М. М. – Вы считаете, что людям не свойственен оптимизм, и радоваться жизни их следует обучать?

К. В. – По-моему, самые высокоразвитые существа на Земле считают жизнь штукой обременительной и неудобной, если не хуже. Мы не будем вдаваться в крайности и вспоминать идеалистов, распятых на кресте. Но две женщины, сыгравшие важную роль в моей жизни, мама и старшая сестра Алиса, или Элли – обе теперь на Небесах, – ненавидели жизнь и никогда этого не скрывали.

М. М. – Возможно, это несчастное свойство только Ваших близких?

К. В. – Марк Твен, в свое время – самый смешной американский писатель, считал свою жизнь, как и жизнь всех остальных, настоящим кошмаром. Когда ему было за семьдесят, как мне сейчас, он написал: «С тех пор как я повзрослел, мне ни разу не захотелось вернуть к жизни кого-то из моих покойных друзей». Это он написал через несколько дней после внезапной смерти дочери Джин. Среди тех, кого Твен никогда бы не стал возвращать к жизни, были и Джин, и другая его дочь, Сьюзи, и любимая жена, и его лучший друг Генри Роджерс.
Вот что Твен думал о жизни, а ведь он не дожил до Первой мировой войны.

М. М. – Я могу его понять. Когда думаю о своих ушедших родных, мне кажется, что до многих событий, случившихся после их ухода, лучше не доживать.

К. В. – Жизнь – сущий кошмар, если послушать слова Иисуса из Нагорной проповеди «блаженны плачущие», «блаженны кроткие», «блаженны алчущие и жаждущие правды».

Генри Дэвид Торо сказал еще более определенно: «Для большинства людей слова «жизнь» и «отчаяние» значат одно и то же, только они об этом никому не рассказывают».

М. М. – Могу добавить высказывание знаменитого философа А. Шопенгауэра: «История, изображая жизнь народов, только и рассказывает нам про войны да возмущения: мирные годы только проскальзывают кое-когда только как краткие паузы, как антракты. Точно так же и жизнь каждого отдельного человека есть непрерывная борьба, и не только в переносном смысле – с нуждой или скукой, но и в прямом – с другими людьми. Он повсюду встречает супостатов, проводит жизнь в непрерывной борьбе и умирает с оружием в руках».
Все это так, но что из этого следует?

К. В. – Поэтому неудивительно, что мы отравляем воду и воздух, и землю и создаем все более мощные и изощренные машины Судного дня, способные уничтожить всю жизнь на планете. Давайте хотя бы раз в жизни не будем лукавить. Давайте признаемся честно: мы все ждем не дождемся, когда придет конец света.

М. М. – Думаю, ни один человек в здравом уме не желает не только конца света, но и вообще всех этих ужасов, которые творится ежедневно то здесь, то там. И тем не менее, человечество с ускорением катится в пропасть мировой войны.
 А в Вашей стране вчера совершено покушение на кандидата в президенты Дональда Трампа. И к чему приведут ближайшие выборы в США, неизвестно.

К. В. – Пока у нас существуют такие вещи, как огнестрельное оружие – а в обращении оно не сложнее зажигалки, и стоит немногим дороже тостера, и еще неизвестно, в чьи руки оно попадет, и любой психопат может запросто взять пистолет и застрелить моего отца, или Фэтса (джазового пианиста Фэтса Уоллера), или Авраама Линкольна, или Джона Леннона, или Мартина Лютера Кинга, или женщину с детской коляской, – так вот, пока существуют такие вещи, всякому мало-мальски разумному человеку должно быть ясно: при таком положении дел нам не нужно других подтверждений, что «жизнь – это форменное дерьмо», как любил повторять старый фантаст Килгор Траут.

М. М. – Сказано, конечно, грубовато, но, по существу, с этим не поспоришь. Что еще изрек этот старый мудрец?

К. В. – Траут сказал, что жизнь – совершенно нелепая штука. Сплошные дурацкие ляпы и нескончаемая клоунада. «Но наш мозг обладает счастливой способностью приспосабливаться ко всему, – продолжал он, – что позволяет нам примириться с этим цирком абсурда. И особенно – вот в такие мгновения чистой радости, которую мы создаем своими руками».

М. М. – Согласен, пока мы живем, а другой жизни у нас не будет, надо уметь пользоваться тем светлым и прекрасным, что нам дарят хорошие книги и дружеские беседы. Думаю, завершая наш разговор, будет уместно вспомнить высказывание Марка Твена:
«Хорошие друзья, хорошие книги и спящая совесть – вот идеальная жизнь».