И никто узнавать не хотел

Не сразу сквозь волны, пласты, их расплывания  увидела лицо.
Как на фреске, наскальном рисунке, оказавшимся  много веков назад на дне океана, а краски не смылись,
уносила вода большая города, цивилизации,
выбрасывала на берег новую игрушку, утопив старую,
и повторяя это много раз, удивлялась большая вода:
никто не узнавал, что игрушка та же самая, только  отмытая от слоев слез людских, крови, грязи, и вновь…, а краски уцелели в
 картине Аслана Уянаева

Есть те, кто живут вместе с горами, дают им имена, растут и старятся вместе с ними,
есть приходящие к ним случайно и иногда остающие с ними навсегда.
И прийти и уйти сил нет у них.
Есть те, кто уходят от них и возвращается,
есть издали   любующиеся горами и увереные, что они принадлежать им.
Больше всего вы удивитесь узнав, кто из них счастливее.
Кто из же счастливее ?

В начале — как это, меня тогда не было? и в конце — когда меня не будет и без вопроса.
Два недоумения.

«Нужно быть мужественным, чтобы терпеть и ждать, если талант твой вдруг уйдёт от тебя и ты почувствуешь отвращение при одной мысли сесть за стол. Талант иногда уходит надолго, но он всегда возвращается, если ты мужествен.» Утешает  Юрий Казаков. Любовь моя недолгая, как я бегала по Москве в поисках «Во сне ты горько плакал», нашла после в сельском магазине Кызбуруна и не удивилась, колдун, маг, не о чём, обо всём, дорогой, иногда  талант уходит навсегда.
 И не уходит он, когда есть мужество.Это знаю и тоска, тоска.

Надо отодвинуть земное и каждый день, хоть на немного,  оставаться один на один с небом.
Смотреть на него. Нужно бы.
Когда  без единого облачка  скучное оно. Равнодушное, сонное.Не будит, не выпрамляет.
Три дня такое небо.
После месяца метаний, туч, повествующих о тысяче ночей и дней в час один, дождей необрывных,  три дня одно солнце.
Не посмотреть на небо. Зной.
Три дня и все вокруг говорят о невыносимости   жары, безоблачности.
Так быстро забыли свои разговоры прежние, долгие.
Люди, люди...
Месяц  мечтали. Птицы, картофель, дети. Я - нет.
Не думала о птицах, земле, путниках, детях, просила - все бы лето вот так шли бы и шли облака, дожди.
Уже с утра  небо бледное, пустое, пылающее.
Не разглядывать, не разгадывать, голову не поднять.
"Бойся человека, бог которого живет на небе."- пугает Бернард Шоу.Не самое это страшное, замечу я.
Бойся того, кто несмотрит на небо

"У меня слишком много солнца в крови и еще одно солнце меня уничтожает"-говорила Анаит, дорогой мой человек.
Как она там, в раскаленном Ереване?
Может дело еще в одном солнце и во мне тоже. И море, такое необходимое, любимое, отменяет оно. Приехав к нему, была осторожна, прямо под светилом не стояла, а через день покрывалась волдырями.
-У вас аллергия на солнце, да и такое бывает, редко, но бывает,-сказал равнодушно доктор, коричневый от загара,-сейчас таблетки и сидеть в комнате. Сидела. Сижу.
 Три дня, а  сморщились подсолнухи, горло красное, болит горло, не выдержало оно воду со льдом, с утра густой воздух с бляшками и смотрю на картину Гуданаева «Зима» с завистью. Далеко она. Нет ведь, скоро постучится ,а любуюсь сейчас зимой, как мечтой недосягаемой.
Люди, люди…