Группа инвалидности

               

     Тарасу Григорьевичу давно хотелось иметь третью группу инвалидности, а ещё лучше вторую.
     Раньше ему казалось, что это просто - плати взятку и получай. Но с тех пор как с коррупцией в медицине было покончено, взятки стали такими большими, а узнать, кому следует их заносить, так трудно, что Тарас Григорьевич  приуныл.
     Ему даже снилась группа инвалидности в виде какого-то рыцарского замка.
     Самое обидное, что у всех вокруг, кого ни возьми, группа инвалидности была, да и ещё купленная очень дёшево, чуть ли не за магарыч.
     - Вечно ты у меня,  - говорила ему  жена, - один на льдине.
     Он уже не знал, что и делать, но тут его Ангел-хранитель сделал так, что у Тараса Григорьевича  с корнем вырезали щитовидку.
     «Ну, теперь, - обрадовался Тарас Григорьевич, - будет инвалидность бесплатно, автоматически!»
     Конечно, ходить без щитовидки тоже не мёд - надо всю оставшуюся жизнь пить гормоны в таблетках, а не то умрёшь. Но если принимать гормоны вовремя, то можно ещё жить и жить.
     Тарасу Григорьевичу было только сорок пять, но он был очень моложав и вообще, мужчина в самом соку, если, конечно, не считать вырезанной щитовидки.
     Когда он пришёл снимать швы и закрывать больничный, то был очень удивлён, что врач ничего ему не говорит о группе инвалидности.
     Тарас Григорьевич задал врачу этот  вопрос и был совершенно ошарашен ответом, что инвалидность ему не положена.
     - Как же так! - сказал Тарас Григорьевич. - А я так рассчитывал! И на работе одна, тоже без щитовидки, а получает!
     - Да, - сказал участковый, - года два  назад ещё давали, без вопросов, а теперь нет денег.
     - Да как же! - воскликнул Тарас Григорьевич.
     - У них там война, - сказал врач и подмигнул.
     Тарас Григорьевич, совершенно убитый, поплёлся домой, забыв дать врачу двадцатку.
     Группа инвалидности была какой-то синей птицей, недостижимой мечтой.
     Тарас Григорьевич доплёлся до дома и опустился на скамейку. Тут его Ангел-хранитель снова доказал, что не забывает о нём. Рядом на скамейку плюхнулся сосед Колька  и  стал пить пиво прямо из горлышка.
     Тарас Григорьевич рассказал Кольке о своей беде и показал кривой шрам на месте бывшей щитовидки.
     - Ну и дурак ты, Григорьич! - сказал Колька, дохнув перегаром, достал документ инвалида и показал  ему.
     Тарас Григорьевич взял документ в руки, пощупал и даже понюхал:
     - Почём брал? - убито спросил он.
     - Там договоришься! - засмеялся Колька. - Не обидят!
     И он рассказал Тарасу Григорьевичу, что во Второй поликлинике на Леси Украинки сидит один врач, гастро…, гастро…, короче, по кишкам, председатель инвалидной комиссии, и всем устраивает группу.
     - Он половине города уже сделал, там такие концы - ой-ёй! - сказал Колька.
     - Звони, не парься. Но только, - он щёлкнул по кадыку, - ты понял.
     На другой день Тарас Григорьевич позвонил врачу Анатолию Ефимовичу и договорился о встрече.
     - У меня будет удобнее, - сказал Анатолий Ефимович. - Познакомимся поближе.
     Вечером Тарас Григорьевич сидел в квартире гастроэнтеролога и пил коньяк.
     Анатолий Ефимович оказался интересным собеседником. Тарасу Григорьевичу он был похож на Чехова, только без пенсне.
     Тарас Григорьевич украдкой залюбовался роскошной квартирой. Он вообще уважал богатых людей, сделавших себя своими руками, благодаря своему таланту и энергии. Когда по телевизору ругали  какого-нибудь  депутата или судью, что они богачи, он не понимал,  что тут такого.
     Когда он захмелел, Анатолий Ефимович пересел к нему на ручку кресла, приобнял за плечи и сказал:
     - Вы мне чрезвычайно понравились, Тарас! Я берусь устроить вам пожизненную инвалидность второй группы, если только вы не будете против. Вы меня понимаете? - и он взъерошил Тарасу Григорьевичу  шевелюру.
     Тараса Григорьевича кинуло в пот. С ним ещё никогда такого не происходило. Он вскочил и побежал в прихожую.
     В прихожей гастроэнтеролог задержал его руку в своей:
     - Мой друг, подумайте хорошенько, в наше время получить группу инвалидности архисложно.
     Выйдя из подъезда, Тарас Григорьевич постоял, подумал, посмотрел на горящие окна  и, отбросив колебания, пошёл домой.


         2019 г.