Medium Rare - глава 3

    Сидя на обшарпанной лавочке напротив борделя, я был уверен, что дошел в тот момент до черты. Но я ошибался. После ночного кошмара я, уже опустившись на дно, резко почувствовал, как ноги медленно вязнут в ледяном темном иле.
    Ощущение, что положение дел безысходно, меня уже не преследовало. Чреда заказов не прекращалась - я наконец вернулся к работе, которой занимался всю жизнь. Деньги старался не тратить, все больше – откладывать, так что долг перед Тойфером не развергался отныне как пропасть, на обрыве которой я балансировал. Сумма постепенно мельчала. Только на сердце не становилось легче.

    Впервые мне было страшно не от мыслей о чем-о конкретном: судебных тяжбах, риске попасть за решетку или погибнуть насильственной смертью. Меня охватил архаический ужас, которого я не мог объяснить и в котором постепенно захлебывался.

    Я перестал смыкать глаза до рассвета, ложась всегда так, чтобы солнечный свет пробивался сквозь веки. Ибо боялся, что в кошмаре мне вновь привидятся гроб и покойник. Что в этом сне я внезапно умру и никогда оттуда больше не выберусь.
Каждые пару часов я в панике проверял отложенные деньги в конверте с уверенностью, что их не найду. Не только на улице, но даже в собственной комнате я стал оборачиваться от ощущения, как кто-то буравит взглядом мне спину.

    Наверное, что-то после ночного кошмара во мне надломилось: хотя в жизни воцарилось затишье, сам я при безоблачном небе метался от рева грозы.

    Недолгий покой я находил лишь в свиданиях с Барбарой, а потому почти каждый день искал ее общества. Любая причина для страха рушилась об ее скептицизм и спокойные доводы, и, стоило мне прижаться щекой к ее груди или шее, как она покровительственно обнимала в ответ.

    «Чем займемся сегодня?» – неизменный вопрос, с которого начиналась почти каждая встреча. Постепенно мое стремление пройти по центральным улицам Лондона переросло в тусклое «Давай найдем безлюдное место. Не хотел бы вдруг столкнуться с Тойфером»

    Предостережение покойника не выходило из головы, а потому одной мысли о Магнусе было достаточно для очередного приступа ужаса. О неизбежном приближении встречи с ним я думал, как смертник о своей будущей казни: то было смиренное ожидание трагедии. В памяти жилистая рука старика, что отсчитывала мне в ресторане купюры, уподобилась когтистой демонической лапе. Теперь мне казалось, что в момент, когда я принял от него деньги, я выменял душу. И что скоро настанет тот день, когда нужно будет с ним расплатиться.

    «Ты сам не понял, перед кем оказался в долгу»

- Помнишь, как ты пошутила однажды, что Тойфер является служителем дьявола? – спросил я однажды, когда, сидя с Барбарой в парке, привычно уткнулся ей с ожиданием поддержки в ключицу. – Все чаще думаю, что ты в тот вечер оказалась права.

    Плечи Барбары задрожали от довольного хохота. Я же больно прикусил язык в неожиданности.

- Не говори глупостей, Уил, это была просто нелепая шутка. Теперь у тебя есть и деньги, и время, чтобы не трястись как раньше, так что ума не приложу, в чем причина твоего страха.
- Понимаю, но… - развернувшись, я, не убирая с плеча Барбары голову, уставился на тротуар. По серой брусчатке расплылась столь же серая лужа. Этот вид вызвал во мне чувство тупой безысходной тоски. -  Дело не совсем в деньгах. Я понял, что совершенно не контролирую свою жизнь и целиком завишу от решения другого человека. Пугает мысль, что, стоит Тойферу захотеть, как для меня все разрушится.

    На секунду Барб вскинула брови без какой-либо эмоции и забросила ногу на ногу.

    Внутренне я прекрасно в тот момент понимал, что на разговор она не настроена, а потому сочувствия или поддержки ждать не приходилось. Но потребность искренне выговориться, что давно бурлила у меня где-то внутри, перелилась наконец через край. И слова заструились как вода на прорванной дамбе. Думаю, в любом случае я выложил бы на лавочке все, даже если б виделся с Барбарой в первый раз в жизни.

- Это даже не самое страшное, понимаешь? Раньше я думал, что, вот, расплачусь с Магнусом и вернусь из этого кошмара к нормальной жизни. А сейчас понимаю, что не к чему возвращаться! Я никогда по сути нормально не жил, у меня ни впечатлений, ни близкого круга, ни чего-то своего… в общем… ну совершенно у меня ничего нет! Разумеется, такие мысли вгоняют в панику!

    Где-то в тумане захлебнулся Тауэрский мост и очертания десятков домов. И я вглядывался в эту мутную сизую даль, в дорожку и лавочки; в гнилую листву, что липла к камням у нас под ногами. И внутри от этого вида чувствовал лишь пустоту, ибо, прожив в Лондоне всю свою жизнь, я так и не нашел себе места в нем.

- Я очень хочу переехать отсюда, - признался я, немного остыв. – Начну новую жизнь где-нибудь в Дорсете и буду чинить охотничьи ружья. Кажется, жизнь в крупном городе меня душит.
- На твоем месте я бы не строила такие далекие планы, - отозвалась Барбара впервые за все это время.
- Н-но почему?

    Она резковато повела плечом, заставляя меня приподнять голову, затем вовсе встала.

- Лучше сконцентрируйся на своей главной мечте о том, чтобы избавиться от долга с этим Тойфером, а дальше уже как сложится.
- Ты в чем-то права, но ведь нельзя без мечт и планов на будущее. Полезно иногда представлять себя через лет пять или десять, чтобы знать, куда двигаться!

    Барбара скосилась на меня сверху вниз. И в ее взгляде впервые читалось новое чувство.

    Пренебрежение.

- Именно из-за этих воззрений ты и ввязался в долги, Уильям.
В сердце кольнуло, жар опалил все тело волной. Внутренне я все порывался чем-то ответить, но горло резко сдавило, а потому я молча поежился и взглядом уставился в пол.
- Возможно, прозвучало жестоко, но ты со мной не ради любезностей время проводишь.
- Пойду куплю нам напитки, - не желая выслушивать Барбару дальше, я довольно резко вскочил и развернулся к дорожке, ведущей к киоскам.
- Как знаешь. Я жажды не испытываю.

***
   
    От быстрой нервной ходьбы меня слегка отпустило. Рассосался спазм в горле, больше не тряслись руки. Не подходя к ларькам, я замедлился. Сделал несколько глубоких вдохов и, резко почувствовав себя ободрённым, осмотрелся вокруг:
    Сквозь тучи пробилось на миг тусклое осеннее солнце, что уже клонилось к закату. Каждое дерево, каждый прохожий и даже машины, проезжающие по ближайшей дороге, отбрасывали на дорожки замысловатые длинные тени.
    Разогнав стайку голубей под ногами, я наконец заказал нам два чая, и каждое формальное слово у стойки далось мне с трудом.

    Эта картина вызывала во мне противоречивые чувства: будто застиранный, но все еще грязный пейзаж вгонял меня в тоску и уныние. Однако было в этих фигурках людей, в машинах вдали, даже в голубях, снующих у всех под ногами, нечто живое и искреннее. Мне хотелось скорее убраться отсюда под яркий неоновый свет. Мне хотелось застыть прямо у всех на проходе и часами не двигаться с места.

- Сэр, ваши напитки, - прервал размышления работник палатки, всучив два горячих стаканчика.

    Хотел я того или нет, нужно вернуться к Барбаре.

    Когда я поплелся обратно к оставленной лавочке, со стороны трассы раздался короткий скрежечущий звук и гудок. Также резко все стихло.

    Из смеси любопытства и желания оттянуть неприятный разговор с Барб я свернул с выложенной камнями тропинки и на звук пошел сквозь жухлую поросль.

    Барбара. Невольно я вздрогнул. Ибо, к моему удивлению, она тоже застыла недалеко от прилегающей к парку дороги. Стояла ко мне спиной и, кажется, не услышала шороха листьев. Уже собираясь сделать следующий шаг, я так и замер с ногой, поднятой в воздухе. Я почти боялся быть ею услышанным. Едва не потеряв равновесие, все же смог опустить ступню без лишнего шума.

    Прищурившись, я понял, что стало причиной резкого шума. В паре ярдов от девушки беспомощно трепыхался еще один голубь – ровно такие сновали рядом с киосками. Видимо, этот неудачно попал под машину: одно из крыльев, неестественно вывернутое, волочилось следом за птицей.

    Я хотел наконец позвать Барбару, чтобы мы вместе смогли словить голубя и отвести его в ближайшую клинику. Я, никогда не являясь владельцем животного, не знал, где искать ветлечебницу, но мы сейчас в парке, где повсюду куча людей – наверняка кто-то здесь в курсе, куда можно поехать.

    Во мне стремительно поднималось волнение – мысленно я успел спасти голубя и даже оставить его у себя, отныне беспомощного. Еще секунда – позову Барбару и подбегу к ней претворять в жизнь этот план. Но я не успел сказать ей и слова.

    Потому что едва сдержал крик.

    Зонт Барбары все это время был сжат у нее под мышкой. Подобно владелице он мрачный и вытянутый. И как сквозь сон я смотрел, как зонт медленно поднимается у Барбары над головой.

- Что ты?!

    И протыкает голубя наконечником, словно штырем.

    Я молча смотрел, как тушка еще несколько раз дернулась по инерции. Как окончательно замерло сломанное крыло, пока по серым перьям растекается густая темная жижа.

    В этот момент Барбара обернулась с непроницаемым взглядом. И ответила на застывший в тишине между нами вопрос.

- По кратковременном страдании вашем да совершит вас, да утвердит, да укрепит, да сделает непоколебимым. 

    От ее холодного тона по спине прошла крупная дрожь. Я невольно попятился.

- К-кто… Что ты вообще такое? Что здесь вообще происходит?

    Спиной я все делал осторожные шаг за шагом. Меня трясло, воздух не проходил дальше гортани. Шаг. Барбара все не сводила с меня взгляда. Еще шаг. Мне все казалось, что вот-вот она сорвется и проткнет мне желудок так же, как голубю.

- Не приближайся ко мне больше, поняла? Не смей подходить ко мне даже за милю, я не хочу тебя знать! – вновь мой голос дрожал и звучал неестественно высоко. – Я-я не знаю, что ты сейчас устроила, но в жизни тебя больше видеть не хочу.

    Барбара молча выдернула зонт из обездвиженной тушки и вытерла его о траву. А потом холодно улыбнулась. Едва не зловеще.

- Я не могу оставить тебя, пока не исполнится желание. Уже забыл, Уильям?

    В ногах меня подкосило, спиной я уперся в какой-то кустарник. И в этот момент сознание окончательно отключилось. Стаканы упали где-то в ногах. Рывком я развернулся и побежал, проломав ветки. Я несся, спотыкаясь, по дорожкам и тротуарам, но чудилось, что ступни мои увязают, как в иле, и на деле я не двигаюсь с места. В ушах звучали тихий стук каблуков и зонта. За каждым поворотом я боялся вновь столкнуться с болезненным бледным лицом, еще страшнее было хоть на миг обернуться.

    Когда я все так же спиной нащупал замок на двери, адреналин резко спал и силы меня покинули. Я рухнул всем телом на пол, не пересекая прихожую. Стук сердца отдавался где-то в мозгах, пока я щекой прижимался к холодному кафелю. В голове было пусто. И слез больше не было. Из груди у меня будто выдрали ребра, остались ощущение безысходности и холод.

    Тишиной надавили стены серой полутемной коробки. В соседней комнате лежало множество недоделанных пистолетов и ружей.


    В тот момент мне казалось, что все их дула направлены на меня.