На стыке жанров

                1.         

Владимир - Розе в "ВКонтакте", утро, 12.07.2024

Наполеон заметил однажды, что география — это судьба. Отчасти с французским полководцем нельзя не  согласиться.  А уж если почитать великих геополитиков  Макккиндера или Хаусховера, то станет очевидно, что мои заметки здесь придутся к месту на все 100%.   

Посмотри, Роза, на карту Украины: вот городишко Никополь, находящийся в 120 км от Днепропетровска (ныне бандеровцы переименовали его в Днепр), он же - Екатеринослав в царские времена.  А глубоко на западе — такой же заштатный городок Дрогобыч, расположенный неподалёку от Львова.  Издревле Львовом всегда и был.  Но когда-то, оказавшись в Австро-Венгрии, назывался Лембергом.  Иные времена, иные нравы.

Я родился в Никополе, а родственники, которых буду здесь описать, в Дрогобыче.  Именно в Дрогобыче появились на свет и мои двоюродные сестры — Галя и Ирина.  Их помню, т.к. они очень часто приезжали вместе с родителями в Никополь на отдых летом.  В те времена Никополь при всей его, как я заметил о Дрогобыче, такой же заштатности, был, ко всему, и небольшим южно-курортным городком.  Конечно, нельзя сравнивать Никополь с крымскими общесоюзными здравницами, например, с Сочи, Ялтой или Кисловодском, но некоторыми своими особенностями по этой части его горожане могли похвастаться.  Самое главное — это неплохой «Дом отдыха им. XVII партсъезда».  Туда ежегодно приезжали «погреться на солнышке» люди со всего Советского Союза.  Не элита конечно, больше — обычные простые рабочие, но и немало образованных служащих наезжало, простых интеллигентов, артистов...  Можете себе представить, как в этот период - месяца на 3-4 - город оживал и расцветал!

Мои двоюродные сестрички были постарше: Галя — лет на пять, а Ирина на два-три года.  Естественно, девчонки шефствовали над братом.  По большей части я общался с Ириной, у Гали же имелись иные, как мне казалось, «взрослые интересы». С Ириной же мы были «на коротке».  Думается, между нами чувствовалась какая-то душевная близость, которая часто может быть только среди двоюродных братьев и сестёр.  Но, к сожалению, как не напрягаю, то ничего сугубо материального, что ли, вспомнить не могу: где-то же по улицам Никополя гуляли, о чем-то говорили, что-то в магазинах же покупали, на что-то обращали внимание, шутили...  Ничего, повторяю, существенного не помню, лишь, как, взглянув на случайно найденную старую фотографию, могу обратить внимание мельком на их лица и ощутить теплоту сердечную.   Хотя, вот, промелькнуло в голове: вечером Галя и Ира решили приготовить яичницу, но сделали так, чего я не знал, так как мама никогда не делала: поджаривая яйца на сливочном масле, они их постоянно перемешивали ложкой и поэтому еда превратилась, на мой взгляд, в привлекательную однородную белую массу.  И я с большим удовольствием, тем более с удивлением, её съел.  И потом, по жизни, часто так стал готовить.
.
Их родителей тоже помню. И уже немного лучше. Дядя Женя, среднего роста, худощавый, с хрипотцой в голосе, не улыбчивый, строгий...  Именно из-за этой последней характеристики я к нему обращался очень редко.  Ещё хорошо отложилось: у него был свой, престижный (по тем временам) и дорогой портативный радиоприёмник (кажется, «Спидола»), который дядя Женя включал негромко по ночам, чтобы приобщиться к «вражеским голосам».   Но самое важное - буквально, впиталось в мою жизнь - это то, что дядя Женя познакомил пацана с коллекционированием денежных монет.  Именно к обычному коллекционированию, а не к научной и высокой нумизматике, в полном смысле понимания её.  Я не крепко пристрастился к этому увлечению, но по любому - ещё и став историком по образованию! - быть равнодушным к собиранию монет, уже не мог.  На всю жизнь запомнил его фразу: «Найдёшь советскую монету номиналом в 2 копейки 27-го года — сразу покупаю тебе машину «Волгу»!  С тех пор мы с отцом всегда внимательно просматривали ту мелочь, которая периодически оказывалась в наших карманах и кошельках.  Дядя Женя шутливо, конечно, преувеличил, но и сегодня такая монета, в хорошем состоянии, рублей тысяч на 200 могла бы и потянуть. Кстати, от начала до конца существования СССР, «2 копейки 1927 года» были в обращении.  Впрочем, я немного отвлёкся...  Под конец отмечу, что мой отец, - я тогда это даже своим малым детским умом смог уловить — всегда часто стушёвывался в присутствии дяди Жени или, извините за грубость, как выражаются ныне в известных криминальных кругах, «очковал», не стараясь выказывать какую-либо свою деланную броскую (внешнюю — поведенческую или словесную - умственную) особенность, как иногда он любил поступать на людях.  Почему так происходило, - догадываюсь, но не считаю нужным об этом распространяться здесь.  Тем более, повторяю, биография дяди Жени для меня остаётся тайной за семью печатями.


Тётя Полина, мама Гали и Иры, всегда была со мной очень приветлива, но, имея в виду мой непослушный пацанский характер, часто мягко грозила пальцем и я тут же прекращал «баловаться».  Уверен, что те почтовые посылки, которые приходили в дни праздников к нам из Дрогобыча, любовно укладывались в деревянные ящики именно тётей Полиной, родной сестрой моей мамы.  И каких только вкусностей там не было! И пахучие колбасы деревенские, и конфеты львовские, никогда в Никополе не виданные («Пламя», помню до сих пор такое название), варенье и местное рассыпчатое печенье!..  Кажется, я опять отвлекся от темы.  Вот, что нужно отметить.  Всякий раз, приезжая в Никополь, тётя Полина часто, глядя мне в глаза, задавала вопрос по-украински : «Володя, ты же украинец, да?» - «Конечно», - отвечал я. - «А почему, будучи украинцем, ты никогда не разговариваешь по-украински?».  Этот вопрос ставил ребёнка в тупик.  «Ну, могу.  Но мне по-русски легче...» - что-то мямлил Вовка, толком не понимая, чего хочет тётя строгим голосом  от мальчишки, года два тому назад попавшему в школу.  Заметьте, это происходило ещё в 1960-е годы.   Говоря о тёте Полине, нельзя не вспомнить ту важнейшую часть её биографии, которая связана с отправкой Полины оккупационными немецкими властями Украины на работу в фашистскую Германию.  Повезло тогда девчонке.  Поезд, в котором её перевозили, был подорван партизанами на границе с Западной Украиной.  Все интернированные разбежались.  Хорошо, что осталась жива!  Где-то в тех же местах позже вышла замуж за украинца по имени Евгений.    

Надеюсь, вы улавливаете, к пониманию чего пытаюсь вас подвезти.  Если нет, говорю: поймите правильно, ничего такого — политического, националистического и проантисоветского, я в те времена и слыхом не слыхивал.  Но впервые об этом узнал чуть ли не из подсознательного «далека» именно от своих «западэнськых» родственников в детстве.  И как я мог к подобному отнестись?  Да никак!  Услышал и забыл.  Не было у моих родственников достаточно времени, чтобы промыть мои мозги.  Где Никополь и где Дрогобыч?  И слава богу!  Однако, пришло время - вспомнилось…

Для того, чтобы закончить первую часть своего рассказа, следует не забыть вот о чём.  Произошло это в самом начале 1980-х.  Я тогда приехал навестить свою матушку в городе Кривом Роге, где она жила в то время.  Так совпало, что одновременно со мной туда же  приехал в командировку из Дрогобыча и муж моей сестры Ирины, Богдан .  Конечно, мы разговаривали о том, каково было житьё-бытьё в Дрогобыче тогда и каково было жить в тогдашнем же Саратове.  Можете догадаться, что не в пользу второго.  Рассказывать про то, как во время смены на участок привозили синих кур для продажи их рабочим — занятие малоприятное.  Но запомнилось мне вот что.  Слово за слово и я обмолвился Богдану, что будучи в Риге лет восемь тому назад когда-то купил отличную рубашку: «Представляешь, и гладить не надо...  А тут  и до сих пор таких нигде не видел!» - «Буду во Львове — куплю и вышлю тебе» - «Да?  Научились производить такое качество?  Живем!» - «Мы никогда не научимся делать такие вещи.  Это у нас — из Запада.  Самое качественное и модное — западное.  Кстати, всё лучшее, что ты можешь здесь найти из под полы — приходит из Западной Украины».  Я напряг лоб и спросил: «Т.е. контрабанда?» - «Да как хочешь назови.  Только без фарцы ничего приличного не купишь».  И, помолчав несколько секунд, он произнёс, смазав свои сухие губы языком: «Валить отсюда надо, если хочешь жить нормально. И чем дальше — тем лучше!»

Где-то в году 93-м, опять приехав в очередной раз в гости к маме на Украину, я узнал от неё, что Ирина и Богдан развелись, оставив Ирину с ребёнком.  Сам же уехал в США.  Нет, без содержания Ирину не оставил, но здесь жить не стал.  Просто, уехал туда, где жить было лучше.  Как он и растолковывал мне когда-то в Кривом Роге. 

Что касается Галины, то  уехала она с иностранцем куда-то в Европу.  Где её семейная жизнь не сложилась.  Как мне по телефону рассказала Ирина, этот человек очень плохо с ней обращался.  Даже рукоприкладствовал.  Сейчас её уже нет в живых.

От Ирины тоже узнал из письма, что первым ушёл из жизни папа.  Причём, как вы понимаете, искренний украинский националист под конец жизни лишился всей своей (одной из лучших на Украине!) коллекции.  В нач. 90-х, банда из нескольких тамошних головорезов, ворвалась в его дом, где владельцы были связаны, а коллекция вывезена напрочь в неизвестном направлении.  Негодяев полиция так и не нашла.  Вскорости дядя Женя умер, а вслед за ним и тётя Полина.

Сын Ирины женат,  живет и работает в Чехии.  А сама Ирина воспитывает в Дрогобыче внука.  Она сейчас замужем за шофёром.

Как говорится, на этом можно было бы и поставить точку.  Но нет, будет ещё или короткое, или длинное окончание этого рассказа.  Точку, как я решил, должна поставить сама жизнь.  Предполагаю, что это случится очень скоро: может завтра или послезавтра, а то и через неделю...   Ждать осталось недолго.  Потерпите.  Сам в нетерпении издёргался.  Будет, повторяю, минимум, вторая часть этого рассказа.  Но бесконечного автобиографического марлезонского украинского бала не будет.  Это уж точно!

                2.

Звонок-смс автора по Вайберу к Ирине в Дрогобыч из Саратова, вечер, 12.07.2024 г.

Привет!
Я тут общаюсь с людьми в Интернете. Народ разный, т.к. все они - выходцы из прошлого Союза. Это русские, татары, чуваши, казахи, узбеки, башкиры, украинцы…  По большей части - интеллигенты, типа меня - второго замеса, как принято говорить (мама и отец - служащие, ты должна помнить).


Очень интересная профессорша-социолог, Роза (из Уфы она), попросила поделиться воспоминаниями об украинцах, живущих  на Западной Украине. Никогда я в ваших краях не бывал, но вы-то у меня есть - кое-что помню с детских времён! А ещё не забываю некоторых западных украинцев, которые приезжали в Саратов, где я работал на стройке, учась на вечернем отделении истфака. В общежитии в одной комнате жил со мной Роман, например, он — западный украинец. Здравствует здесь и по сю пору...

Короче, написал я небольшой автобиографический очерк по этому поводу. И подумал: а не послать ли тебе его почитать? Зачем, спросишь? Думаю, именно потому, что ты о моих родственниках - да и обо мне - знаешь куда больше, чем я о твоих и о тебе. А, вдруг, ответишь взаимностью? Впрочем, берут меня тяжкие сомнения на сей счёт. Но могу, таки, прислать.

Сделать?

                3.


13.07.2024 г.
Ответ по смс-вайберу от Ирины Владимиру.

Привіт. Цікаво буде подивитися твоїми очима на життя…
(Перевод с украинского языка: "Привет. Интересно будет посмотреть твоими глазами на жизнь…")

13.07.2024 г.
Ответ по смс-вайберу от Владимира - Ирине.

Добрый день!
Если предложил, и тебе интересно, то это сделаю. Но прошу, обрати внимание на важную деталь:  я почти ничего не знаю о твоих родных и близких. А потому написал, опираясь на, так сказать, собственные предположения, не утверждая безусловную фактологичность.

И ещё. Не скрываю никогда и ни от кого - я человек политический.  А потому и этот коротенький автобиографический очерк политизирован.

Отправляя, рассчитываю на взаимность: я тебе - ты мне.  Причём, как мужчина, - делаю это первый.

Твой папа, Евгений - абсолютно не известный мне человек. Полину лучше воспринимаю (её любил, а мама моя кое-что поведала о сестре). Бабушка, дедушка? Последние - ноль. И т. д.
Кстати, и мои воспоминания о Гале, по большому счёту, затерялись в каких-то не своих, а коротких чьих-то упоминаниях.

(Спустя несколько минут, “перегнав” вышеуказанный текст для Розы (“ 1.”) в pdf, Владимир отправляет его для чтения Ирине).

14.07.2024 г. 
Ответа от Ирины нет.

                4.

Подождав ещё сутки, Владимир задумался: ответа, скорее всего, он не дождётся.  А чему удивляться?  Нужно быть откровенным и честным.  Во-первых, ему 67.  В чём смысл его трудов писательских на склоне лет?  В подведении жизненных итогов.  И не более того. Итоговая сумма всё тех же трудов настолько малочисленна и не значительна, что даже сестра двоюродная вряд ли сочтёт необходимым быстро откликнуться на его стенания.   Во-вторых, Ирина тоже в возрасте - постарше будет.  Семейные заботы, здоровье, политическая ситуация аховая ныне…  Да мало ли каких проблем накапливается у людей в возрасте порядка 70 лет?!  Владимиру самому, что-ли, заняться нечем?  Да к очередной редакторской правке других уже полузабытых текстов можно вернуться - уже больше пользы будет.

Подумав так, Владимир решил в очередной раз перечитать текст, отправленный Розе несколько дней тому назад.  Как это там у классика?  “Если в первом акте пьесы на стене висит ружье, то в последнем акте оно непременно должно выстрелить”.  Вот тут-то он и споткнулся о том, что не давало покоя душе в последнее время. Роман, конечно, и был тем самым “ружьём”, зависшем в уже упомянутом тексте.  “Что ж, - подумал Владимир, - нужно вернуть должок.  Да и молчание Ирины не будет для него столь угнетающе.
                5.
Рассказ Владимира.

Лето. Жара. Я удобно устроился на лавочке в тени возле местного ТЮЗа, чтобы скоротать время. У меня 20 минут до встречи с нужным человеком. Торопиться некуда. “Мороженым, что ли, охладиться?”

   - Привет, Володя! - прозвучал позади хорошо знакомый по неистребимому западноукраинcкому акценту голос.

Оглянулся и увидел Романа, уже протянувшего для приветствия руку.

Роман - мой бывший приятель, с которым мы около двух лет прожили в рабочем общежитии СМУ. "Приятелем" его назвал только лишь потому, что ничего более удобоваримого в своей голове придумать не могу. Согласитесь, если люди жили бок о бок в четырёх стенах, часто не жалея остатков скудной пищи, иногда обсуждая политические реалии тогдашнего времени, порой (грубо говоря, по пьяни) делились своими сердечными тайнами, ссорились и примирялись, то, даже не будучи по-настоящему близкими друзьями, не сможете и спустя годы без известной душевной привязанности отнестись к этому человеку.

Но я не очень-то обрадовался этой неожиданной встрече в жаркий саратовский день именно сейчас: был занят и знал, что просто так, формальным приветствием отделаться от Романа мне не удастся. Да и последние события в стране и мире не настраивали меня на продолжительно обстоятельный разговор именно с Романом…

 - ЗдорОво, здорОво, Ромка! Присаживайся.

После его мягкого рукопожатия мы несколько секунд, улыбаясь, рассматривали друг друга… Роман округлился куда больше, чем это было несколько лет тому назад, не говоря уж о тех далёких 80-тых годах.   Н-да, худощавостью он никогда не отличался. У него и тогда угадывался небольшой животик, который теперь же весьма и весьма увеличился, да до такой степени, что, садясь рядом со мной, ему пришлось расставить колени, дав животу свободно упасть, свесившись, между ними. И волосы, заметил я, значительно поредели до того, что никакая, пусть и желаемая хозяином прическа, уже давно не угадывалась, да и выцвели… “волосся”, подумал я по-украински, имея в виду, что мы оба родом из Украины. Ну, вылитый персонаж с “Хутора близ Диканьки”.

- Взрослеем, Ромка? - улыбнувшись, я прервал первым наше короткое молчание.
- Да не говори. Как живёшь? Как настроение?
 - Настроение? А что имеешь в виду? - переспросил Романа, внутренне уже заранее предполагая, каким будет его ответ. И не ошибся.
- Какое уж тут настроение? Ты же сам все знаешь про войну России в Украине…

 “Вот оно, - подумал. - С места - в карьер! Ох уж эти мои соотечественнички…”

 - Нападение России на Украину? - выделив интонационно соответствующим образом своё несогласие с его отрицательным отношением к Специальной Военной Операцией России на Донбассе, понимая, что не расположу Романа к длительному и обстоятельному разговору с общепринятыми воспоминаниями о наших общих знакомых, по типу “кого здесь нет, а те - далече” и, понимая, что грублю, я, всё-таки, срезал ещё резче:

 - Ты же всегда Россию не любил, насколько я помню ещё со времен СССР…

При последней фразе Роман, не ожидавший такого с моей стороны “наезда”, вначале смешался, но тут же взял себя в руки и попытался перевести разговор в более конструктивное, с его точки зрения, русло.

- Не, ну, ты сам-то чем занимаешься?
- Чем занимаюсь? Да как тебе сказать… Как все: смотрю, слушаю, разговариваю, лечусь, считаю, думаю, делаю выводы, пишу…
- Вот, - взбодрился Роман, - говоришь, пишешь. Где опубликовал? Хотел бы…
- Нет публикаций. Ты разве сам не смотришь, не слушаешь, не думаешь, а? - прервал его я, не скрывая своей иронии, глядя прямо в глаза.
- А-а… - опять смешавшись, протянул Роман. - Понятно…

Стало очевидно, что наше общение не задалось. И по моей вине. Роман попытался ещё о чём-то спрашивать, всё о тех же наших общих знакомых, но я, отвечая, был сух, очень однозначен и всем своим видом показывал, что нисколько не расположен к продолжению разговора.

 - Ну, ладно, - сказал наконец Роман, подымаясь с лавочки, - бывай, Владимир. Пойду в банк - сниму свои дивиденды с карточки, - хочу съездить в Крым, отдохнуть. Пока.
- Давай, Роман. Не заплывай далеко… Отдыхай!

И я остался один. Включив экран смартфона, увидел, что оставалось ещё 10 минут до того, чтобы дойти до места встречи с нужным мне человеком.

Вечером, запустив компьютер и собираясь проверить свои сообщения на почте и в соцсетях, я, вспомнив общение в тот день с Романом, призадумался. И какого чёрта я так на него обозлился? Ведь сколько раз случайно сталкивались мы с ним то на улицах, то, помнится, в Центральном городском рынке, то как-то в автобусе… И ничего: обычный “раз в году” трёп двух шестидесятилетних мужиков. Вот ещё одного знакомого, близкого по прошлой жизни человека, потерял. А сколько их, живых ещё покуда, осталось-то сегодня? Вот опять, - постоянно с этим сталкиваешься! - проходя по главному проспекту имени Петра Столыпина, так и не встретил ни одной знакомой души… Опять же Ромка, бес галицийский, и рожу в твою сторону, увидев, не повернёт теперь больше! А в спину - обязательно! - ещё и сплюнет… С другой стороны, сам уйдёшь, а и проводить тебя будет некому. Обозлённый ты человек, Владимир. Нехорошо.

Да нормальный человек. Просто, жизнь так сложилась. Ни в 80-тых, ни после развала СССР, ни в “расстрельные” 90-тые, ни позже, вплоть до 2022 года (даже пройдя страшные 8 лет убийства людей на Украине после 2014 года) у меня не возникало желания разговаривать с Романом так, как я разговаривал с ним тогда. Пришло время - созрело. Перезрело: социальная турбулентность, опять же бифуркация, хрен редьки не слаще! И нахлынули воспоминания: в скверике у ТЮЗа это происходило подсознательно, а сейчас - вполне осознанно.

Как говорил я уже, познакомились мы в общежитии. Мне было приятно осознать, что вместе квартирует - земляки, украинцы: я - из Кривого Рога, “восточник”, а Роман - из подо Львова, “западник”. Ну и разница между нами сразу тогда обозначилась. Роман очень хорошо знал украинский язык и пользоваться им мог без проблем, я же, учившийся в русской школе, мог разговаривать с трудом, всё прекрасно понимая, но, как-бы постоянно припоминая то, что помнил с детства из разговоров взрослых или, прочитав что-то из художественной литературы (особенно детективы) на украинском. Чуть позже я узнал от Романа, что он немного не доучился в юридическом институте: в чем-то проштрафился и был отчислен. Узнав ещё спустя некоторое время о склонности Романа к выпивке и его известной несдержанности в нетрезвых компаниях, я легко предположил, почему и за что его отчислили… К слову, вскорости после нашего с ним знакомства, плохо вспоминается почему, но именно тогда, когда мы были нетрезвы, Роману захотелось, как говорится, поставить меня на место. В совершенно пустяшном, незначительном споре, вспылив, он решил ударить меня. Я увернулся и тут же нанёс ему удар боковым в челюсть с дополнительным в солнечное сплетение. Больше никогда, после этого, он не стремился доказывать мне своё физическое и моральное превосходство таким вот образом.

А ещё он служил в Советской армии. Именно, будучи в СА, попав в Саратов, кажется, в стройбат, Роман и остался жить в этом городе. Почему молодой человек, родившийся на Западной Украине (в одной из самых тогда благодатных по части материальной обеспеченности республике), остался здесь в “нищем Поволжье”? Для меня всё очень быстро стало ясным уже тогда: не уважали Романа там уже в те времена. Чего-то он там такого набедокурил, что лучше уж было туда никогда и не возвращаться. И ни при чём здесь то, что нашел он себе русскую Татьяну… Татьян таких у Романа было в то время поболе, чем рыбы в саратовской Волге. Вот пример из нашего с ним взаимного тогда общения.

Уж не помню по какому поводу, но пригласил он меня навестить как-то упомянутую Татьяну в том общежитии, где она жила. Давно это было. В году 78-м или 79-м. Ещё помню, Татьяна в тот день постоянно отвлекалась по части приготовления какой-то еды. Ей приходилось выходить из комнаты на общую кухню. Я же в это время, стараясь не быть скучным, что-то Татьяне рассказывал и пытался её чем-то развеселить. Уж и не скажу, трезвые мы были или нет… Короче, в какой-то момент Татьяна выбежала в очередной раз на общую кухню и мы с Романом остались одни.

- Слушай, Вовка, Танька тебе нравится? - ни с того ни с сего, как обухом по башке, услышал я вопрос.

Я настолько опешил, что даже не знал, как ответить. В моей жизни такое произошло впервые, поэтому, удивлённо уставившись на Романа, молча продолжал пялиться в его смеющиеся и наглые глаза.

- Да ты будь проще. Я не против: если хочешь, то можешь и вы…ь её. А шо?
- Что за ху…ю ты несёшь, Ромка? - это всё на что я оказался тогда быть способным, отвечая.
- Да ладно, забудь. Пошутил я.
- Ну у тебя, блин, и шуточки…

Это, кстати, произошло ещё до того, как мы с ним чуть ли не подрались всерьёз, о чём я здесь упомянул выше. И таких “шуточек” у меня по жизни, имея в виду Романа, набралось потом немало…

Я был молод и по-своему глуп. Многие вещи приходилось осваивать “на ходу”. Ну откуда я, двадцатилетний маменькин сынок, попавший в коллектив взрослых мужчин (тот же Роман, к слову, был старше меня года на два, ещё и отслуживший в армии), мог объяснить, как правильно вести себя в таких условиях?! Моя единственная стычка с Романом произошла - я только потом это по-настоящему, обдумав всё, понял - из-за того, что я ему отгладил тогда рубашку. Он сказал (NB! У бывшего служаки такого быть не может - он солгал), что не умеет это делать. Я и ничтоже сумняшеся сам вызвался это сделать. Вот именно тут-то Роман и решил психологически превратить меня в своего “оруженосца”, от чего я, почуяв неладное, грубо и физически отказался. Я понял, что никогда и никому нельзя оказывать услугу, если, и пока, тебя об этом, уважительно и гарантированно без насилия, не попросят. Исключение из этого общего правила - женщины (в этом случае, следует быть тоже внимательным), дети, старики и инвалиды.

Ещё как-то был я в гостях у Романа, когда он уже женился на той же Татьяне, имел от неё ребёнка, и жил в своей отдельной квартире. В тот день Таня, улучив момент, поведала мне: “Гулящий он, не проходит мимо любой новой юбки…”. Мне оставалось только молча и сочувственно смотреть на грустное лицо это молодой женщины. Я очень хорошо уже знал о многочисленных похождениях моего приятеля… Видать, не сладко ей приходилось, живя с ним. Спустя недолгое время, Татьяна умерла. Рак. Тогда я только глубоко сопереживал всей семье Романа, но уже намного позже, отучившись в ВУЗе, приобретя ещё и второе образование по психологии я, по совокупности зная достаточно много о Романе, стал относиться к раннему её уходу из жизни иначе. Во всяком случае, 50% онкологических заболеваний объясняются наукой сегодня именно по причине психосоматических отклонений в организме человека…

Я очень часто признаюсь своим близким и далёким знакомым, что по жизни являюсь человеком политическим. И люблю напоминать, при случае, что идиотами древние греки называли тех людей, которые не были включены в общественно-политическую жизнь граждан города Афины. Когда же узнаю о том, что происходит сегодня на Украине, в моей бывшей стране, то, размышляя, ловлю себя на мысли, что там, в большинстве своём, живут совсем другие люди. Не те люди, которых я знал 20-30 лет тому назад. С одной стороны, они до предела политизированы, но с другой, их действия не рациональны, это - поступки нездоровых людей. Практически лет двадцать пять Россия не вмешивалась в то, что там происходило, проявляя предельную сдержанность и эдакое всепрощенчество, в конце концов заработав себе предельную ненависть за то, что однажды отказалась продолжать быть бесконечной, как пишут в соцсетях, “терпилой”, раздавая всё задарма. Один знакомый так и ответил на мою фразу о том, что Украина постоянно или ворует у России природные ресурсы, или приобретает их за куда более низкие цены, чем это делают другие страны: “Ну и шо? В России же их меряно-не меряно - не оскудеет!”

Да и не жил я на Украине, если уж на то пошло. Я всегда ощущал себя советским человеком. Уехав в 20-летнем возрасте оттуда в Россию, я понимал себя так, что как жил в СССР, так там же и оставался. А вот мой знакомый по Саратову, приятель по общежитию и бывший коллега по работе, Роман, всегда был и остался на всю свою жизнь прежним: антисоветским, нерусским и… пробандеровским. И это, заметьте, при том, что советская страна всё ему дала здесь и только здесь: армию, работу в Саратове, квартиру в этом же городе, замечательную пенсию и дополнительную прибавку акций от кирпичного завода, где он впоследствии (после СМУ) работал, чтобы жить достойно в старости… И не забудем семью, которую Роман создал здесь же. Впрочем, семью-то он и не сохранил, по большому счёту. Татьяна умерла, уверен, измаявшись. Старший сын, Сергей, впоследствии был осуждён по уголовной статье. О младшем ничего не знаю, но живёт тоже отдельно от отца.

Вот именно поэтому я так и обозлился на своего бывшего приятеля. Всё как-то сошлось - одно к одному - когда увидел его в этом недавно разбитом сквере у местного ТЮЗа.

                6.

17.07. 2024 г.

Закончив писать о Романе эту часть общего рассказа, Владимир подумал: “Не буду я пока делиться им с Ириной. Обидется.  Скорее скажет, что, если и не напридумывал тут всего, то, очевидно, взял из жизни именно те реалии, которые удобно вписывались именно в эту антиукраинскую канву всего, что происходит сегодня в её стране.”

Пусть “гвинтiвка” так и присутствует на виду всей сцены её украинского  драмтеатра.  А жизнь сама рассудит, когда ружью выстрелить.  Тем более, от Ирины на сегодняшний день  весточка не пришла.  А, значит, и действие пьесы всё ещё продолжается.

                7.

Переписка Владимира и Ирины 18-19.07.2024 г.
Для удобства их телефонные переговоры приведены в литературный вид.  Стиль Ирины максимально сохранён, за исключением ненекоторых орфографических неточностей.

Владимир: Привет, Ирина, спасибо за звонок! У меня создалось такое впечатление, что ты пока не смогла прочитать, присланный мной файлик в формате pdf.  В чем проблема?

Ирина:   Все змінила війна, прокляті Богом, орки… Прочитала твої "спогади", але там більше видумки ніж правди, нажаль… 

(Перевод: “Всё изменила война, проклятые Богом, орки…  Прочитала твои ”воспоминания”, но там больше выдумки чем правды, к сожалению… )

(Текст был здесь дополнен картинками  и видео из Интернета, символизирующих печаль и ненависть к русским)

Владимир: А, таки, прочитала. Именно поэтому я тебя и попросил ответить по-существу: что ни так, конкретно, - без эмоций.  Трудно понимать людей, когда они отвечают в сообщениях отрывочно, что-то не договаривая.  Может, тебе не с руки писать тексты на компе и поэтому сложно отвечать на мои вопросы?  Однако, раньше ты была по ощущениям  веселой и другой.  Даже "орки" не мешали отвечать более пространно.  Хотя, да, тогда ещё не запрещали на Украине употреблять слова "русский", "Россия", "российский"...  Значит, причина в другом : 1) эмоциональная заряженность на пресловутый ресентимент (глянь в Википедию, если не знаешь, что это), 2) извини, старость довлеет, - у меня тоже не радость.

Короче, я выяснил.  Мой маленький рассказик-"спогад" (воспоминание) ты прочла.  Это - главное.  Остальное - на твое усмотрение.  Не хочешь отвечать (или не умеешь) - твоё дело.  На нет и суда нет.

Ирина: "Цікаве" мислення у тебе, але боюся, що ми люди з різних світів і не вистачить всіх слів на світі, щоб порозумітися.Твоя мама, мабуть ,розповідала, як моя вирятувала всю родину,що проживала в Нікополі, від штучно створеного чергового голодомору.
Але духовний голодомор,який ви зараз переживаєте, нажаль,пережити вам не до снаги…

(Перевод: “Интересное” мышление у тебя, но, боюсь, что мы из разных миров и не хватит слов во всем мире, чтобы понять друг друга.  Твоя мама, может быть, рассказывала, как моя спасала всю семью, которая проживала в Никополе, от искусственно сотворённого очередного голодомора.  Но духовный голодомор, который вы именно сейчас переживаете, к сожалению, пережить вам не придётся ( = не по силам будет).

Владимир:    Я очень хорошо знаю о голоде 30-х гг. во многих частях тогдашнего СССР.  И причины его мне понятны. Если поделишься тем, что связано с нашими родственниками - хотел бы почитать. Пиши.  И не занимайся этими глупостями: лайками, дизлайками и другой бестолковой фигней, типа, эмодзи. Ты же не глупый, взрослый человек…

Ирина: Вибачай,але тільки на зрозумілій ,можливо,тобі мові емодзі можу висловити весь цей жаль,яка покалічена,та ні-вщент знищена твоя психіка! І це не наслідки хвороби...
    Це глибше-заздрість, ненависть до всього того,що генетично мало навчити тебе любити!
    Мені тебе по-людськи просто шкода…  Як шкода тих навчених  ненавидіти у школах і т.д." людей",яких посилає ваша держава,як гарматне м'ясо, як перегній лягати брудом в нашу завжди!!! незалежну від москалів святу українську землю.
    Ти хоч своїх дітей не каліч-не заражай їх своєю ненавістю до всього прекрасного,що тобі не доступно…    До речі,про твої спогади про "наших рідних"-це видумка ображеного на всіх і на вся як малого хлопчика ,так і не подорослішалого чоловіка.Але сам знаєш,що все це у нас з дитинства-відсутність любові…

(Перевод: “Извини, но только на понятном, может быть, тебе языком эмодзи, могу выразить всю эту печаль, которой искалечена, да вдребезги уничтожена твоя психика!  И это не следствие болезни… Ещё глубже - зависть, ненависть ко всему тому, что генетично невозможно научить тебя любить!  Мне тебя по-человечески, просто, жаль… Как жаль тех обученных ненавидеть в школах и т.д. “людей”, которых посылает ваша страна, как  пушечное мясо, как перегной ложиться дерьмом в нашу навсегда!!! Независимую от москалей святую украинскую землю.
    Ты хоть своих детей не калечь - не заражай их своей ненавистью ко всему прекрасному, что тебе не доступно… К слову, о твоих воспоминаниях о “наших родных” - это выдумка обиженного на всех и вся, как  малого дитяти, так и незрелого мужчины.  Но сам знаешь, что всё у нас с детства - из-за отсутствия любви…)

Владимир: Н-да уж...  Я ей про родственников прошу поговорить, а она мне про "москалей" да "орков" толкует.
    Как-то у Гали (жена моего покойного брата) спросил, узнав, что ты с ней вела переписку: "И чём толкуете, Галя?" - "Да, ничего толкового...  Всё про великую духовность украинцев, которая всё переможет!"
    Ну, победы тебе, Ирина, на "лайках" и украинских скачках, типа, "хто не скаче - той москаль!"

    Ты, хоть, по существу, хоть разочек можешь написать?  Попробуй вот так начать: "Помнится мне, как-то решили мы съездить на пляж вместе со всеми взрослыми..."

Ирина:   Хоча ми тебе насправді всі любили,а твоя матір  любила тебе все життя так беззастережно,що готова була розірвати кожного,хто хоч би посмів глянути в твій бік якось не дуже зичливо.

(Перевод:  Хотя, мы тебя, по правде, все любили, а твоя мать любила тебя всю жизнь так безоговорочно, что готова была разорвать любого, кто хотя бы посмел посмотреть в твою сторону как-то не благожелательно)

Владимир: Мы все друг друг друга любили.  Это само собой разумеется.  Тут и напрягать память не надо...  Я об этом и упомянул.

Ирина : Володя, ці спогади про пляж, про уху, про ікру баклажанну, які готувала твоя хресна, яка з першими променями сонця бігла на базар, аби найщедріше найсмачніше нагодувати нас з вами гостей, не мають змоги повернути ті щасливі часи, тому залишу їх при собі.
    У нас у кожного своя доля, свій тернистий шлях. У твоїй розповіді все якось викривлене, тому прошу не пиши про те що не знаєш чи трактуєш по своєму, бо у тебе своя"правда", як і вся ваша історія - викривлена в кривому дзеркалі душі…

(Володя, эти воспоминания про пляж, про уху, про икру баклажанную, которые готовила твоя крёстная, которая с первыми лучами солнца бежала на базар, дабы наиболее щедро и вкусно накормить нас с вами гостей, не имеют возможности вернуть те счастливые часы, поэтому оставлю их при себе..
У каждого из нас своя судьба, свой тернистый путь.  В твоём рассказе всё как-то искривлено, поэтому прошу не пиши про то, что не знаешь или трактуешь по-своему, ибо у тебя своя “правда”, как и вся ваша история - искривлена в кривом зеркале души…)

Владимир:  То, что у меня мало воспоминаний осталось - это не потому, что я недолюбленный ребёнок, а потому, что мал был очень.  Вот и прошу: "Напиши, пожалуйста..."  А ты никак не сползёшь со своей "ципсошной" повестки...
Кто озлоблен-то?  У тебя руки не дрожат?
    Крёстную хорошо знаю и помню.  Ездил туда каждый год вплоть до её смерти.  А о твоих родных знаю очень мало.  И об этом который раз уже повторяю.  Ты же постоянно соскальзываешь на  политическую повестку…
    Напиши о своём отце, Евгении.  А я - о своём поведаю.  Ты расскажи, почему Евгений не воевал?  А я о том, как мой Иван "воевал".  Знаешь почему кавычки употребил?
    Воспоминания - это не "баклажаны" и торт "Наполеон".  Это общение, разговоры о жизни между людьми и их запоминающиеся дела.  Убеждать о нашей взаимной любви меня не надо.  Кстати, и об этом я упомянул.
    Странно (впрочем, ныне понятно, что ничего странного тут нет), я с удовольствием вспомнил: твой папа притянул меня к собиранию монет.  Что тут не соответствующего действительности?  А его включения по ночам приёмника с "Говорит "Голос Америки из Вашингтона"..."  И я просыпался, прислушиваясь, понимая, что это нечто запретное.  Значит, дядя Женя был какой-то другой.  Не такой, мой отец - от него такого не было в моей семье. Каким был твой отец - я толком не понимал и ни давал оценки.  Просто, сей факт врезался в мою память и я делюсь им с тобой.  Что не так? 
Но ты никогда мне не отвечаешь в таком же духе.  В твоей голове постоянно скачет не дух, о котором я упомянул сейчас выше, а одержимая "свiдомiсть" духовности. 
Так кто же недолюбленный?

Ирина:  Всі спогади про  мою сім'ю-все це має значення тільки для мене,моїх дітей ,онуків…
    Так,мій батько був справжнім українцем,любив рідну землю,батьків,родину,знав справжню історію рідного краю(а не видуману і переписану чорнокнижниками),що завжди вважалося у москалів великим злочином.
Я  і моя сім'я  гордимося батьками,родиною,бо таких,як він у кожному поколінні було достатньо, щоби передати потомкам дух вільної нації.

(Перевод: Все воспоминания о моей семье - всё это имеет значение только для меня, моих детей, внуков.
    Да, мой отец был настоящим украинцем, любил родную землю, родителей, родину, знал настоящую историю родного края (а не выдуманную и переписанную чернокнижниками), которая всегда считалась у москалей великим преступлением.
    Я и моя семья гордимся родителями, родиной, ибо таких, как они в каждом поколении было достаточно, чтобы передать потомкам дух свободной нации.

Владимир:  Это так и называется: обо всём и ни о чем.
    По существу только это нашел в твоём тексте: "мае значення тильки для мене... " (перевод: имеет значение только для меня…)
Остальное, как любит говорить одно больное европейское дитя, - бла-бла-бла.
Давай на сим и завершим наш пустяшный хуторской треп.
Будь здорова!

Ирина:  Чого і тобі бажаю!

(Перевод: Чего и тебе желаю!)

                8.

На этом мой рассказ закончен.  И ружьё, как положено, выстрелило.  Кто пострадал  - решать читателям.