Глава VII. Конда. Семнадцатая кафисма

     Глава VII. Конда. Семнадцатая кафисма.

     "Непосредственно Конда в известных к настоящему времени русских источниках впервые упоминается в 1570 году. Возвратившийся в марте в Москву наместник Перми Великий князь Н. Ромодановский привёз грамоту от сибирского хана Кучума. Ту самую, где содержались адресованные царю Ивану VI Грозному знаменитые слова: «И ныне похошь миру – и мы помиримся, а похошь воеватися – и мы воюемся». Ромодановский рассказал, что послание Кучума ему вручил в Перми приехавший из Пелыма «гогулетин из Конды Ивака Ивакин сын». Появление Иваки Ивакина с грамотой «царя сибирского» означало кроме всего прочего, что складывался направленный против Москвы военно-политический союз Сибирского ханства и Пелымско-Кондинского княжества. И «прелести» этого союза восточные территории Российского государства в последующие десятилетия испытали в полной мере.". («Кондинский край VI – начала XX в.. В документах, описаниях, записках путешественников, воспоминаниях»).
     Труднодоступной была Конда. Это сколько сотен вёрст надо было грести против течения, в верховье, по Конде с извилистым руслом и быстрым течением! Это представляло мало удобств. Территория находилась в замкнутом географическом мешке. Устье Конды являлось единственным выходом. Непроходимые леса и болота долго охраняли инородцев от других народностей.
     И всё же привлекала Конда, этот край тысяч озёр, болот, туманов, соров – сибирской пушниной. Владения Кондинские изобиловали ценными пушными ресурсами: соболем, бобром, лисицами, горностаем, куницей, белкой. Прознали про Конду.
     По-остяцки Хунда, по-вогульски Кондынг означает «воинственная». Дикарский, но лакомый кусочек оказался край вогулов и для Кучума, и для Руси. Кучум ислам насаждал местным жителям. Не любили своего хана в Сибири, считали его узурпатором. У них своя вера была – языческая. Поклонялись идолам. Сопротивление сопровождались мятежами. Поэтому и не поддержали Кучума, не встали в защиту от Ермака. Великое княжество ещё раньше, до Ермака предпринимала попытки набегов на Сибирь, но не на татар, а именно на остяков и вогулов, путь их пролегал мимо Чинги Туры. Покорено пятьдесят восемь князей, разрушен сорок один городок. Но скорее всего они доходили только до Иртыша. До Конды Меньшей, до Пелымского княжества дошёл Ермак. А вогулы Конды Меньшей принимали участие в нападении соседнего Пелымского княжества на "Пермьские места". Татарско-пелымская рать разоряла русские селения, выжигали полностью. Ущерб был велик от вогульского разорения. Вогульское войско Покчу сожгли, центр Перми Великой. В ответ князь, Иван Васильевич, послал рать в Югру, на Обь великую. Через Тавду, Тобол, Иртыш. Не дошли до Меньшей Конды.
     Долго сопротивлялась Конда Меньшая, не платила ясак князю Великому. Уже и Большая Конда, и Кодское княжество из югры платили ясак. Умиротворение не сразу пришло. С тысяча пятьсот восемьдесят третьего года Конда Меньшая была объясачена ермаковцами, а в тысяча пятьсот девяносто первом году, вместе с Большой Кондой, опять отказалась платить ясак. Восстание стало поводом для нападения Кодского княжества на Кондинское княжество. Кондинского князя Агая, сына Азыку, брата Косякму взяли, юрты разорили, людей побили.  Но Кондинская княжеская династия продолжала делить власть и доходы с московской властью ещё долго.
     Осталась память от былых набегов, противостояний и в названиях князей по младшей линии – мурз. Ощутимо татарское влияние. По наследству звание «ясаул». По границе нижней Тавды, Иртышу кондичи граничили с Золотой Ордой, а позже Тюменского и Сибирского ханства. Население, нёсшее повинность, делилось на сотни. Подать собирали мурзы и сотники. Мурзы являлись посредниками при оплате ясака между кондинскими вогулами и русскими властями. И даже продавали вогулок татарам, сохраняя права на подданных. И окладные книги не делали, как заставляли по волостям. Служивым людям не давались, отстреливаясь из луков. Кровная месть сохранялась. Так что люди князя Великого с опаской проникали на территорию Конды. Своих «княжиков» на Конде почитали.
     Есть такая деревня Сотник (Сотниковские юрты), осталась с времён походов Ермака на Кондинской земле. На начало XX века там жили двадцать два человека, шесть хозяйств, после революции уже девяносто один человек, семнадцать хозяйств. Деревня Есаул (Есаульские юрты), переименованная в Ильичёвку – ниже по Конде.  Жили сорок человек, двадцать два хозяйства, после революции уже сто пятьдесят человек, тридцать четыре хозяйства. В конце XIX века там стали поселяться русские люди. В Сотниковских построена деревянная часовня в тысяча восемьсот девяносто четвёртом году (в память святого архистратига Михаила с престолом святого мученика «безмездного целителя Пантелеймона), в тысяча девятьсот пятнадцатом – в Есаульских (во славу Пророка Божьего Илии) и Ландинских юртах (во имя Введения в Храм Пресвятой Богородицы). В деревне Ландина, на реке Ландинка, впадавшей в реку Кума. На начало двадцатого века там жило семьдесят шесть человек, шестнадцать хозяйств, а после революции меньше – проживало пятьдесят девять человек, четырнадцать хозяйств. Названия говорят сами по себе о том, что здесь хозяйничали казаки Ермака. Были и Ермаковские юрты, позже деревня Ермак, ниже по течению. В тысяча девятьсот двадцать шестом году жили пятьдесят четыре человека, тринадцать хозяйств.
     Языческие места были, потому и часовни построили.
-Сат сёхри…, - хот сёхри… -  доносится инородческое, эхом по руслу Конды, от Кондии до самой Оби, перелетая в Обдорию.
-Тон-тон-тон, дон-дон-дон, гой-гой, оооооооооо, ааааааааааа, яяяяяяяяяяяя, ая, оэ, чш-чш-чш-чши, бом-бом, бом-бом, бом-бом, чш-чш-чш-чши, - совершается камлание под усиливающие звуки бубна, перемежающие пронзительным дребезжащим от тряски бубна, - татуда-татуда-та, татуда-татуда-та, тататата, тататата, оа-оя-эо-оооооооо, оа, оэ, ооа, оооооо… ха-ха-ха-ха… - нагнетается над руслом Конды, - та-да-та, та-да-та, - отголосок веков.
-Ургаша… - слышится далёкое прошлое золотоордынцев.
-Дин-дон, - успокаивает благовест, а за ним следует трезвон, собирая на Николу и Петров день.
И снова:
-Бах-бах, - вылетают пули из револьверов красноармейцев, загнавших Леушинских повстанцев выше по Конде, жертв Гражданской войны.
     Как и присоединение к Руси, установление Советской власти в Кондинском районе шло трудно. Давно прошла Революция семнадцатого. Не хотели единоличные хозяйства в колхозы и совхозы сдавать свой скот и землю. Кровью платились. Сами Советы они принимали, а вот жёсткая политика военного коммунизма, акты насилия и произвола по отношению к крестьянству – привело к восстаниям. Двадцатый, двадцать первый, двадцать второй, двадцать третий год… XX века. Четыре угрожающие направления для Советской власти на Тобольском Севере: Сургутское, Леушинское, Лорбатское, Северо-Уральское – тысяча девятьсот двадцать первый год. А далее «очаговые стычки» и «зачистки». Сто сорок человек повстанцев убитыми и замёрзшими в бассейне Конды только в двух боях с батальоном Абрамова (под Леушами пятьдесят человек). Расстрелы, расстрелы, расстрелы. Причём с обеих сторон без суда и следствия. На местах. В чьих на тот момент руках была власть. А она постоянно варьировала. Двадцатые годы – организация Сельских Советов. Тысяча девятьсот двадцать третий год – Постановлением ВЦИК организован Кондинский район в составе Тобольского округа.
     Когда-то была на Конде, ниже по течению от деревни Юмас, деревня Турсунка («устье озера» переводится). В начале XX века, там проживало семь человек, два хозяйства. Деревня находилась на высоком песчаном берегу. В тысяча девятьсот тридцатых годах там проживало шестьдесят два человека, пятнадцать хозяйств. Рабочие на лодках-кедровках проставляли вехи на реке. Затем пришли на смену катера-самоходки.
     Существовала деревня Белая гора на Конде, в двадцати километрах от строящегося Устье-Аха. Там жили рабочие и их большие семьи. Пять бараков.
     Начало лесозаготовок на Конде. Звуки эпохи сменились:
-Жиг-жиг, жиг-жиг, скккррр-скккррр-зззжах, - падают подпиленные ручной пилой деревья.
-Брррр, зыыып, уиииии, - ревёт, жужжит и грохочет по лесу бензопила, оглушительно раздаваясь над Кондой и болотами.
-Шшш, ууух, ах-ши, ах-ши, - откликается никому неслышное, злобное, запрятанное в глубины болот. Не успевшее очиститься молитвами часовен и церквей. Но изгнанное, недовольно шипящее, под трясиной времён. Неуспокоившееся, но ослабевшее от чистоты душ когда-то крещённых Филофеем Лещинским. Залегло. Ждёт подходящего случая. Выжидает.