Врачебная практика глава 3. Акушерство

Все персонажи и события вымышлены, совпадения - случайны!


Весть о том, что староста курса построил директора медицинского училища, добралась и до больницы.
У нас, как раз начинался цикл акушерства и гинекологии.

В первый  наш выход на дежурство, на меня пришла посмотреть главный врач роддома, Жанна Аркадьевна.

Человек - личность, которую и спустя полвека, я не могу забыть.
Человек, с которым мы подружились сразу. Мы с ней были - родственные души!
Но об этом - чуть позже.

Как я уже говорил, больница была богатой. Родильный дом имел достаточное количество помещений, что бы работать в смену на три зала: основной, резервный и зал в мойке.

Женщины раньше рожали чаще. Поэтому бывали случаи, когда рожениц везли в соседние районы, потому, что местные ресурсы были переполнены.

Нашу больницу было трудно переполнить, такой она была большой.

Роженицы располагались в палатах по два человека. Были специальные боксы, в который мать и дитя могли находиться вдвоём,  в изоляции от внешнего мира.

Просторные комнаты для приёма пищи.

Большие предродовые.

Заступали мы на дежурство по 2-4 человека.

Когда я рассказал Колу, что у нас начинается цикл акушерства, тот аж взвился с просьбой взять его с собой.

- Дима! - канючил он, - так надоели эти процедуры! Уколы, таблетки, клизмы…
Если и есть экзотика, так это лобок побрить перед операцией! И то - мужику!!!
Возьми меня с собой!

Я должен был заступать на ночное дежурство в родильный зал и отвечаю Колу, что дежурство в роддоме - это дело серьезное. Что нужен чистый халат, колпак, тоже чистый, маска, бахилы. А ты, говорю ему, посмотри на себя! Весь какой-то мятый, затасканный…

- Я буду чистый! - прокричал Кол и побежал со своим халатом к своему курсу на первый этаж.

Что он там делал я не знаю, но через час он заявился сверкая, как новая копейка!
Белоснежный наглаженный халат и колпак! Маска! И даже - чистейшие белые бахилы, до самых колен.

- Это кто тебя так отстирал и отгладил, - поинтересовался я.
- Наши бабы, - довольный произведенным эффектом, промычал Кол.

Я привстал на кровати и свесил ноги на пол:
- Как у тебя это получается?! - с удивлением спросил я.
- А мне бабы не отказывают, Димыч! Никогда! Я просто подхожу и прошу вот так! - тут Кол сделал, шаг ко мне, резко схватил меня за плечо, наклонил назад, придавив  к кровати и всей массой нависнув надо мной, вторую руку с огромным кулаком он отвел назад, как для удара и проорал мне в лицо:
- Дай! Пожалуйста!

Вид был ужасным. Я на минуту представил, что это серьезно. Что я женщина и мне, действительно, нужно отказать этому монстру!

- Шучу! Димыч! - Кол слез с меня.
- Любят меня девки! Ты же знаешь! А ещё, как узнали, что я с тобой в роддом иду. Ваааще! Всем курсом накинулись стирать, да гладить.

Делать было нечего я начал Кола инструктировать.
- Зайдем в родильный зал, не маячь! Стань в угол и тихонько просто стой! Ситуации бывают разные… главное - не мешай врачу! Понял!
- Понял! - Кол с готовностью закивал головой.
- И бахилы сними! - нам через двор идти, а там дождь прошёл!

Кол был послушным, как ребёнок, которому пообещали конфету.

Тема акушерства - тема волнительная, особенно первый раз. Видеть, как появляется новая жизнь - это ни с чем не сравнимое потрясение, даже для мужчины.

Я вспомнил, как мы первый раз, заступили на дежурство в родзал, год назад с моим другом Шуриком.  Было это ещё в период учёбы, во время прохождения цикла акушерства и гинекологии.

Город с миллионным населением рожал, как на конвейере. Все родильные дома были переполнены. Кафедра акушерства находилась в старом большом здании из серого кирпича.

Массивные толстые стены, высокие потолки. Переодеваясь в ординаторской, мы как школьники перед экзаменом проговаривали в слух, всё чему нас учили.

А учили нас качественно.  Начиная от психического и психологического состояния женщин в предродовой, и заканчивая пузырём со льдом на животе в послеродовой.

Нарядившись в халаты, завязав бахилы, мы в колпаках и масках зашли в предродовую.

Это был - сплошной дурдом! Человек двадцать женщин, разного возраста, с огромными отвисшими животами, лежали, стояли, бродили по огромной комнате, охая, ахая, причитая…
Гомон стоял, как на вокзале. Крики, стоны со всех сторон.

Я был постарше Шурика лет на 5-6. Кое что уже в жизни видел. Но этот постоянно перемещающийся муравейник с охающими женщинами, придавил сознание, как плитой.

Шурик пришёл в себя первым. Он, вообще, был очень умным мальчиком из интеллигентной  семьи.  Вспоминая, как наша преподаватель объясняла нам, что женщины перед родами находятся  под жесточайшим  психологическим прессом, что они нуждаются в участии, добром слове, иногда в тактильном контакте… Шурик рванулся к первой кровати, где закатывая глаза, стонала роженица лет 35-40, схватил её за руку и со всем сочувствием, на которое была способна его, ещё юношеская душа, затараторил:
- Ничего, миленькая! Потерпи! Скоро всё будет хорошо!
- Да пошёл ты на х@й!!! - вдруг проорала Шурику прямо в нос, открывшая  глаза баба.
- Мало мне дома урода! Так ещё и здесь от вас, бл@дь, покоя нет!

Это было настолько неожиданно, что мы с Шуриком , в полной растерянности, быстренько семеня бахилами отправились подальше из этого ада в родильный зал.

Там было не лучше. Рожали женщины сразу на трёх столах. Дежурные смены работали, как заведённые. Одних укладывали на столы, у других принимали роды, третих перетаскивали на каталки и вывозили в коридор.

Мы замерли в дверном проёме и тут же получили пинок от проходящей акушерки:
- Чего стали?! Не в цирке! А ну марш к столу!
 На столе рожала молодая женщина. Врач- акушер, обнаружив наше присутствие, принялась комментировать происходящее:

- Первородка!  Головное предлежание. Плод вошёл в родовые пути.
Вспоминая эти первые в нашей жизни роды, я потом долго не мог понять, что явилось причиной возникновения моды, водить мужей с собой рожать?! Да ещё фильмы про это снимать!

Зрелище ужасное, эстетически для женщины крайне невыгодное. Широко расставленные ноги открывали вид на набухшие бритые половые губы, щедро обмазанные раствором йода. В открытом от напряжения анусе торчит кляп из бинта и ваты.

Прорезающаяся головка плода, раздвигает и без того огромное влагалище вызывая напряжение наружных мышц. Задача врача-акушера, следить, чтобы плод шел по родовым путям достаточно медленно, чтобы вкрутиться в размеры таза, и достаточно быстро, что бы в них не застрять.

Врач всё время командует роженице:
- Так! Тужься! Тужься! Давай-давай! Дыши! Ещё! Дыши, Тужься!!!
 
Есть женщины очень ответственные. Они из последних сил стараются выполнять требования врача-акушера. Они терпят эту чудовищную боль, и всё равно активно работают на эту маленькую, рождающуюся жизнь.

А есть,  те, которые теряют над собой контроль, ничего уже не видят и не слышат.
И тогда врач упирается рукой в головку плода, что бы дать возможность раскрыться зеву и не порваться женщине. Или наоборот, акушерскими захватами подталкивать через живот  плод к выходу.

Наша роженица кричала. Натянутые  мышцы наружных половых губ побелели.
Врач быстро  взяла специальные ножницы и заведя их между головкой плода и мышцами влагалища уверено сделала большой разрез на полседьмого.

Мы вжались. По живому, без обезболивания.
- Это, чтобы не порвалась не поймешь где. - быстро пояснила она.
- Больнее уже не будет! - заключила она не глядя в нашу сторону,-  а эстетику сохраним.

Тут, почувствовав облегчение в проходе, между ног появилась маленькая головка с черными волосами. Подхватив её, врач-акушер уверенными движениями освободила сначала одно плечико, затем другое,  и почти сразу же приняла весь плод с свисающей  длинной пуповиной.  Маленький сморщенный комочек чего-то красного, покрытого белым налетом, лежал на ладони врача, пока асистент перевязывала  и отсекала пуповину. Потом новорожденного положили на специальный столик, быстро отсосали аспиратором липкую жидкость из носа и рта. Это была девочка!  Акушерка похлопала крошку по маленьким розовым пяточкам, как бы запуская скрытый двигатель. Дитё кашлянуло, ещё кашлянуло и разразилось вдруг пронзительным криком.

Родился новый человек. Мы с Шуриком были поражены этим событием до глубины души, до всего нашего мозга! Наше эмоциональное состояние не было не замечено всей бригадой, работавшей у стола. Потому, как собрались морщинки в углах глаз над масками, мы поняли, что врачи улыбались глядя на нас.

Ребенка быстро взвесили, прицепили на ручку бирочку из синей клеенки с указанием фамилии, времени рождения, роста,  веса  и положили на грудь матери.  Девочка, как будто поняла, что мама рядом, чмокнула губами, успокоилась и засопела. Нужно отдать должное самой маме. Только-только она кричала от боли и закатывала глаза, и вот услышала крик своей доченьки, выгнулась сколько могла пытаясь увидеть ребёнка. Слёзы  ещё текут из глаз, врач шьет по живому разрез, а она мечется  выискивая глазами своё только что родившееся чадо!

Мы были готовы целовать руки этой самоотдаче, этой материнской жертвенности, не постановочной, идущей от сердца этой незнакомой женщины.

Ребенка забрали, врач дождалась выхода плаценты и разложила её на  столе, тут же между ног женщины.
- Внимательно смотрите на целостность плаценты! - поучала она нас.
- Все части должны быть на месте!
- Если чего-то не хватает - ищите, пока не найдете.

С плацентой было всё в порядке. Мы помогли переместить женщину на каталку, положили ей на живот лёд в резиновом пузыре и выкатили в коридор.
- Не уходите пока, попросила она слабым голосом. Страшно одной.
Мы накрыли её чистой простыней. Она дрожала. То ли от пережитого напряжения, то ли от холодного пузыря. Мы тихонько укрыли её ещё одной простынёй.

Она закрыла глаза. Я не удержался и погладил её по голове. Она блаженно улыбнулась и прижалась к моей ладони.

Так мы и стояли, девочка, только что родившая дочь и мы, два студента, пережившего с ней эти роды.

Время летело как курьерский поезд. Одни за другими прошли семь родов. Все были девочки.

Пользы от нас с Шуриком, конечно, не было никакой. Мы просто метались от стола к столу с широко открытыми глазами, переживая каждые последующие роды, как первые.

Наконец дежурная врач-акушер сжалилась над нами и отпустила передохнуть и, как она сказала, попить чайку.

Мы удалились в ординаторскую. Рухнув в два потертых кресла, мы вытянули ноги и плетями свесили руки.
Накатилась неимоверная усталость. Сердце стучало. Сняв маски мы смотрели друг на друга, ничего не говоря. Мы опять переживали это потрясение, это чудо - рождение новой жизни.

Чуть прийдя в себя, мы разлили из термоса чай и стали его пить мелкими глотками. Вернулась способность говорить и мы, перебивая друг-друга, начали делиться впечатлениями.  Но время отдыха закончилось, нужно было возвращаться в родильный зал. Надев маски мы опять нарисовались в дверном проёме.

Рожавшая на столе женщина, увидев нас закричала:
- Мальчики! Родненькие! Идите ещё попейте чайку!

Оказалось, что как только мы ушли из зала, один за другим стали рождаться мальчики.

- Мне нельзя девочку, - причитала она,
- У меня их четыре! Муж сказал без сына домой не пустит!

Мы послушно, под смех докторов, вышли в коридор…



Общежитие медучилища находилось сразу возле входа на территорию больницы. Пройдя через больничный двор мы вошли в здание роддома.

Поднялись на лифте на третий этаж, натянули бахилы и вошли в просторный длинный коридор.

Людей в коридоре не было. В конце были видны открытые двери родильного зала.
Подойти к ним, мы увидели роженицу на столе, пожилую врача-акушера, колдовавшую между ног женщины и, уже пришедших на дежурства двух моих однокурсников.

Мы с Колом тихонько вошли в зал. Я уже собрался стать за спиной наших студентов, как услышал топот за спиной. Все подняли головы и посмотрели на Кола, который рванулся в ближайший угол. Там стоял стол. Кол быстро побежал в другой угол, там стоял медицинский шкаф, кол вихрем метнулся в третий угол, там стояло какое-то оборудование.

Мы все, включая роженицу, забыв обо всём, с удивлением крутили головами, наблюдая за этими перемещениями Кола.

Стремглав очертив круг по периметру помещения, Кол выкрикнул:
- Дима! Все углы заняты!

Я чуть со стыда не сгорел, под взглядом врача, безошибочно определившего, кто из на Дима.

- Стань рядом со мной, тихонько сказал я.
Кол пристроился возле меня, ближе у изголовью женщины.

Она не могла разродиться. Схватившись за две ручки по бокам стола, женщина из последних сил напрягала мышцы живота.
 
Врач поднялась со стула и, обхватив живот женщины рукой, ухватившись за одну из ручек, стала надавливать на живот плечом, подталкивая плод к выходу. Мы ассистировали, страхуя плод на выходе.  Кол стоял прямо за головой роженицы и во все глаза смотрел на происходящее.

Врач повернула к нему голову и вдруг сказал:
- Что  вы стоите доктор? Помогайте!
- А можно?! - с восторгом спросил Кол.
- Нужно! Ответила врач и едва успела ойкнуть.
Положив свою огромную ладонь на плечо врача, Кол даванул его с такой силой, что плечо вывернулась в обратную сторону, а ассистенты еле успели поймать вылетевший плод!

Врач со стоном распрямила вывернутую руку.
Кол перепуганный стоял перед ней, покрываясь испариной.

Женщина вообще ничего не поняла. Просто резко расслабилась, получив облегчение.

- Да Вы прирожденный акушер! Доктор! - выдавила из себя врач, глядя на кола и потирая плечо.

Нужно ли говорить, что уже на следующее утро, весь третий курс  передавал друг другу новость, что Кол  был в родильном зале, лично принимал участие в родах и его профессионализм был высоко отмечен дежурным врачом!