Час валькирий. Дальний рейд

— Зачем нам двухместный спальный мешок? — удивилась Оллеста, разглядывая собранное мною снаряжение. — Мы не пара, я не стану спать в нём с тобой.

— Такова традиция, — ответил я раздражённо, загружая в багажник вездехода ящики с инструментами для ремонта соляной станции и свинцовые капсулы с обогащённым аполлонием. — Почему, как ты думаешь, в "дальние рейды" всегда ходят парами? Мужчина с женщиной, обязательно!

— Почему же? — улыбнулась Оллеста.

Она делала вид, что ей неведома давнишняя традиция и овеянная сказаниями предыстория к ней. Ей хотелось, чтобы я рассказал. Она чувствовала мою неуверенность и намеревалась позабавиться. Совсем еще соплячка, как женщина, но уже оторва и стерва.

— Когда-то давно, на заре колонизации планеты, вездеходов не было вовсе. Дальние переходы совершались пешком или на вьючных животных. — Разжёвывал я то, что общеизвестно, стараясь оставаться терпеливым. — Ночи на Фаэрте коварны. Аномальный заморозок может нагрянуть внезапно, из-за резкого колебания давления и ветров со стороны полюса мерзлоты, даже в летний, не предвещающий неприятностей день. Ляжешь спать в одиночестве и замёрзнешь. Не спасёт никакой мешок. Да и костёр, если его удастся разжечь, может легко потухнуть, пока ты спишь и не поддерживаешь огонь. Другое дело, когда тела обмениваются теплом. Люди ложатся вместе, жмутся друг к другу, и им не страшен никакой холод. Там, где одиночка погибнет, замёрзнув во сне, пара непременно спасётся и выживет.

— Сейчас другие времена, — спесиво фыркнула Оллеста, вздёрнув ухоженную головку, — современные спальные мешки оснащены подогревом. Автоматические печки безотказны. Да и внутри кабины вездехода тепло.

— В дальних рейдах может случиться всякое, — заметил я поучительно. — Фаэрта щедра на сюрпризы. Особенно неприятные. Нам предстоит неделя пути, это в лучшем случае. Двуспальный мешок, вполне возможно, спасёт наши жизни.

— Я не лягу с тобой, даже не думай, — Оллеста мотнула головой упрямо. — У меня есть свой мешок, односпальный. Он с подогревом. К чёрту дикие обычаи предков. Мы люди цивилизованные.

Я уселся за руль, бросил на соседнее сиденье планшет с картами и документами. Захлопнул дверь и повернул ключ зажигания, заводя двигатель. Оллеста устроилась с комфортом сзади. Она открыла окно и в последний раз помахала рукой, прощаясь с родственниками и прочими колонистами провожавшими нас в неблизкий путь.

— Это непростой мешок, — продолжил я спор, когда мы отъехали от поселения, с целью хоть немного отдалить приход типичной для дальних странствий дорожной скуки, — он изготовлен в традициях предков, из сваляной козьей шерсти и гагачьего пуха. Нейлоновый чехол с не пропускающей влагу мембраной простёган для лучшего утепления капроновой нитью и пропускает достаточно кислорода, чтобы можно было спать при сильном заморозке забравшись в спальник с головой. Он спас в своё время не одну жизнь.

— Манускрипт древности, — покривилась Оллеста. — Боюсь, я почувствую себя мумией, если влезу в него.

Оллесте было восемнадцать. Она не спешила подыскивать себе пару. Встречалась с парнями-сверстниками, но ни один не продержался с ней в отношениях дольше месяца. Она играла, кружила голову и бросала. Посмеивалась, оставив горький осадок в сердцах незадачливых ухажёров. Недотрога, себе на уме. Она умела нравиться и дорожила своей недоступностью.

Мне было двадцать семь. Я был старше и имел опыт общения с женщинами. Я знал как обуздать такую как она и нисколько не сомневался в том, что в конце концов добьюсь своего.

Три часа мы ехали по относительно ровной, беспроблемной дороге. Вокруг невзрачный колючий кустарник, рощицы карликового бамбука и каменные столбы, типичные для ландшафта Фаэрты.

Прошло ещё три часа, надвигались сумерки. Солнце над линией горизонта утратило круглые очертания и расплылось зловещей кровавой кляксой — предзакатным заревом, какое как правило бывает предвестником непогоды. Дорога к этому времени превратилась в едва заметную заросшую травой колею.

Внезапно подул ветер. Сильней и сильней. Резко похолодало. Посыпал мелкий, как манная крупа, снег.

Сперва крупицы были редкими. Но с каждой минутой их становилось всё больше. Пока, наконец, ветер с "манной крупой" не превратился в настоящую вьюгу.

Я включил обогрев, но он не особенно помогал от холода. Старенький вездеход продувался во все щели порывами пронзительного ветра. Оллеста закуталась в плед.