11гл. Прощальная встреча

                Дымов стоял на фоне окна. В его грузной фигуре Вир заметил усталость. Нук тихо старел…
                – Смотри-ка, – медленно сказал он переминавшемуся с ноги на ногу Коломбо, – вчера эвон какая метель гуляла, а сегодня всё раскисло. Оттепель. Циклон…
                Капитан молчал.
                Доместор взял его за плечо и наставительно поделился:
                – Завтра поедешь на похороны. К трём часам. Все организационные вопросы по погребению матери героя решены, никаких проблем нет. Элл поставил вполне ожидаемое условие: Оргия никто не должен узнать. Сделаем так: погода – сам видишь какая, поэтому натянешь капюшон; лицо замотаем шарфом, чтобы ты выглядел больным, например, той же простудой; здесь чем банальней, тем лучше – скорей поверят. На всякий случай, сопровождать будут два наших сотрудника. Они не знают кто ты, но знают, что следует исполнять свои обязанности очень хорошо. Веди себя, разумеется, тоже красиво. Ибо я поручился… С кладбища – ни шагу в сторону, прямиком сюда. Вопросы есть?

                Когда перед опусканием гроба в могилу объявили прощание с покойной, то Вир подошёл и не узнал мать: настолько она изменилась. Да, это была его мама, но вовсе не та, которая навсегда осталась в памяти. А ведь такой и уходит в вечность. Полтора года, всего полтора года прошло после несостоявшейся свадьбы… Снова охватил стыд и глубокая обида на самого себя.
                Анна, не отходя, стояла рядом с гробом и принимала соболезнования.
                Странно, но траур оказался ей к лицу. Да нельзя любоваться на траур…
                Вир бросил ком глины в могилу, дождался появления холмика земли и медленным шагом в толпе среди других людей направился к выходу из кладбища. Боковым зрением заметил двух «альпинистов», умело сопровождавших его. Глаза были готовы провалиться куда угодно, но только бы не видеть этого города мёртвых. Из печальной задумчивости вывел чей-то раздражённый голос:
                – Моя соседка стирает тряпки в старом унитазе! Дожили!!
                – Как это? – недоверчиво переспросила женщина, шагавшая рядом.
                – Нашла на помойке выброшенный унитаз, заткнула половой тряпкой дыру – и стирает. На улице под краном. Все видят! Нет денег на новый нормальный таз; о ванне и говорить нечего.
                – Правильно люди молвят: Архия подменили – вот потому и жизнь тяжёлая… – заметил кто-то из стариков. – Позорище…
                Донёсся знакомый голос Карфи:
                – Зато обещан новый прорыв…
                – Да мы и так все в дырках, сколько же рваться! – возмутился бас, прозвучавший жестянкой.
                – Нашему народу уже столько обещано, а ему всё мало! – смехотнул Карфи.
                Вир на похоронах сознательно держался подальше от этого человека. Было противно… Завуч стал даже сниться, особенно перед неприятностями. Вот и сегодня с любителем кактусов Вир столкнулся лоб в лоб. К чему бы это? Донос написан, конечно, им. Физрука Самсона и старуху Ману он потом просто «сломал». Или «уломал». Но на сей раз мозг капитана пронзили знакомые слова. Из-за них пошла под откос вся жизнь, а тот, кто её туда отправил, спокойно и безнаказанно пользуется этими же словами? Да ещё и подстрекает других?! Как так! Неизбежно последуют новые аресты, безумные штрафы…
                – Поминки-то будут? – поинтересовался чей-то старческий голос.
                – Будут. Анна обещала кутью.
                – Хорошо. А то я ещё не завтракала, – призналась та же старуха. – Почему сына на похоронах нет?
                – Исчез… Кто же знает, где он… Говорят, герой. Покладистый был парень… Голубь… Анна до сих пор его ждёт.
                Коломбо вдруг вспомнил о преимуществах изучения общества «сверху», но не предполагал столь внезапных возможностей изучения «снизу». «Эти разговоры да в уши бы Архию! – подумал он. – Или хотя бы лиафорону!».
                Уже за воротами кладбища Вир обнаружил рядом с собой мальчика в жёлтом трико. Откуда он взялся? Да ещё и одет явно не по сезону. Приехал на легковой машине?
                Охрана, по всей видимости, его не замечала.
Юнец дал знак наклониться и шепнул Виру на ухо:
                – Будь великодушен. Надо преодолеть себя.
                «Удобно требовать великодушия от других, – ударила капитану кровь в голову. Дыхание участилось. – А когда очередь доходит прямо до тебя, то вся блажь неожиданно исчезает куда-то. Напрасно призывать людей к благородству: оно или всегда присуще им, или его нет и никогда не было. Оно как раз и состоит в необходимости спасения других людей. Да и что толкового может посоветовать этот малец! Кто он? В таком-то трико… Своим умом надо жить».
                Свой же ум требовал сатисфакции. Точнее, возмездие диктовалось твёрдой волей, проснувшейся от услышанного. Зря, что ли, он копия Архия, а на деле представитель образа власти! Пусть не сама власть, но её символ! Невозможно согласиться с вопиющим цинизмом. Даже с родной кровинушкой – матерью – Вир вынужден был прощаться тайком. Как никогда унизительно.
                Мальчик, точно прочитав мысли Коломбо, ответил:
                – Заявление Карфи явилось всего лишь формальным поводом для твоего ареста. Вроде и сам должен понимать: ты в любом случае был бы задержан.
                – Уйди! – раздраженно отмахнулся капитан. – Тебя только и не хватало! Всё имеет свою причину! За всё надо отвечать!
                Охрана почему-то забеспокоилась. Занервничал и Карфи.
                Что делать? Нельзя разоблачать себя, Вира Коломбо, но нельзя подставлять и Архия, то есть открывать его двойника – таковы условия, на которых он сегодня отпущен: Нук – гарант. Что наша жизнь? Игра?! И в неё угораздило ввязаться… Впрочем, слова, предназначенные мальчишке, были произнесены своим голосом, а не мон-гена. Фрументары всё равно не знают, кого именно они охраняют. Должны подчиняться. Он им не Петрушка!
                Вир подозвал к себе сопровождение и, устремив руку на Карфи, настойчиво потребовал:
                – Приказываю арестовать этого подстрекателя!
                Один из охранников попробовал объяснить:
                – У нас сегодня другие обязанности.
                Карфи побежал.
                У Коломбо перехватило дыхание. Он рассвирепел:               
                – Вы слышали приказ!!!
                Трудно сказать, сработал ли у фрументаров «инстинкт охотника», или они действительно решили подчиниться приказу, но Карфи не пробежал и ста метров, как оказался на земле.
                Рядом с Коломбо возникла Анна. Она, услышав его слова, встрепенулась, словно большая птица, пристально посмотрела в глаза и произнесла:
                – Вир?!
                Охранники возились в грязи с Карфи.
                Уже довольно долго никто не называл Коломбо по имени. Для определенного круга фрументаров он был лишь Оргием. И только. Вир навсегда утонул в новодельном Оргии. И больше не выплыл. Вместо имени присвоили кличку, как собаке, завуалировав ее «оперативно-служебным позывным». Но не пожалуешься же Анне!
                А потому он просто не смотрел на женщину, которая могла стать его любимой женой. Это явилось бы пыткой…
                Анна и сейчас шла на расстоянии вытянутой руки. А протянуть руку – невозможно.
                Кого винить?
                Да, он теперь не муж, а капитан и даже двойник мон-гена, но он продолжал любить Анну. Тайно посылал деньги… Не так много, как хотелось бы, но поддержка существенная. Что ещё он мог сделать в таких условиях? Сложились «непреодолимые обстоятельства», пояснил бы Симон…
                Вместо ответа, Вир жестом перевёл взгляд Анны на идущих впереди.
                А впереди шли уже знакомый мальчик и неизвестная девушка, в таком же жёлтом трико, державшая своего спутника за руку. Они шли молча, не оборачиваясь. Миновали связанного Карфи.
                – Как они не мерзнут? – удивился Коломбо, правда, тут же сообразив, что Анна вряд ли их замечает…
                Не видит или не хочет видеть? Во всяком случае, молчит. Или восприняла эти слова в отношении Карфи и телохранителей?
                К нему сзади подошёл некто в сером и тихо, скороговоркой посоветовал:
                – Вам позарез надобна фиктивная фронда, то есть её своеобразный антипод, так называемая «управляемая оппозиция». Вы же, надеюсь, далеки от желания французских порядков времен Парижской коммуны! Сами видите, сколько появилось престарелых гаврошей. А молодых – ещё больше…
                – Обсудим позже; оставьте адрес, – отозвался капитан, мысленно отсылая «управляемого оппозиционера» к Эрту или, на крайний случай, к Дымову.
                В этот момент случилось нечто чрезвычайное.
                Четверо крепких парней неожиданно повисли на руках охранников. А пятый бил кастетом последних. На лицах фрументаров возникли раны. Появились следы крови… Требовалась помощь.
                Чего хотели напавшие? Отбить арестованного?
                Коломбо, оцепенев, даже не вмешался в драку. Да и нельзя ему по инструкции. Иначе обнаружится Оргий. Зато воочию столкнулся с молодыми «гаврошами».
                Пострадавшие фрументары сумели достать табельное оружие, чем остановили дальнейшее насилие.
                На помощь молодым «гаврошам» пришла остальная толпа отверженных, готовая растерзать и Вира, и фрументаров. Она стала надвигаться беспощадной стеной. Приближалась неотвратимо, как римская фаланга; зверела, подобно стае рыкающих хищников.
                Коломбо обмер; понял: он срочно обязан совершить нечто особенное и предотвратить непоправимое. Но что???
                Он сбросил с головы капюшон, сорвал шарф…
                Напротив и против толпы стоял сам Архий.
                Это возымело действие. Часть стариков пришла в замешательство.
Но кто-то из нападавших, опьяненный пролитой кровью, заорал так, будто хотел разбудить мертвецов на кладбище:
                – Бей кровососов!!!
                Фрументары предупредительно выстрелили вверх. Однако выстрелы фактически прозвучали сигналом к действию. В Вира и его охрану полетела туча камней и комьев грязи.
                Один из придорожных булыжников больно угодил Коломбо в ногу, повалив его в кювет рядом с Карфи. Анна, снова став большой птицей, бросилась на помощь. Она наклонилась над лежавшими, стараясь их укрыть от рукотворного камнепада. К ней присоединилось несколько человек, с криками:
                – Одумайтесь!
                – Совсем ошалели!
                – Будет только хуже!
                Коломбо, лежа в грязи, видел, как мальчик и девушка в жёлтом, оставаясь к нему спиной, стояли позади Анны и, разбросав руки в стороны, отбивались от падавших камней.
                Из фургона, стоявшего на обочине неподалеку, повалили на выручку желанные «альпинисты» в чёрных шлемах; во главе их был Симон.
                Засохшая прошлогодняя трава и добровольцы, пришедшие на помощь, мешали разглядеть паническое бегство толпы от сноровистого действия неразборчивых резиновых дубинок.
                Анна, сиротливо бросив взгляд на кладбище, плача и выворачивая душу Виру, произнесла:
                – В стране покойников жизнь лучше, чем за её пределами…
                Коломбо на миг почудилось: силуэты Анны и девушки в жёлтом слились, став единым целым.
                Он, задыхаясь, натянул на глаза шарф, (никто не должен стать свидетелем мужских слёз), как никогда, трезво осознал, что последний раз видит и не может обнять свою любимую женщину; с ней даже поговорить толком нельзя…