По дороге разочарований 4 Азазелло

 Итак,  наступил момент окончания моей композиции на тему « Мастер и Маргарита». Очередь дошла до мрачного персонажа Азазелло. Имя, скорее всего производное от библейского персонажа Азазель – демона пустыни – убийцы. Булгаков его описывает как крепкого коренастого человека с бельмом на глазу. В отличии от остальных в свите замкнут и мрачен. . Даже Коровьев о нем отзывается с опаской. Образ писателем выверен в точку. Осталось лишь его воплотить в дереве. Подумал, почесал затылок – как же сделать,  чтобы то него исходила фундаментальность, основательность? Для этого помогут ассоциации, вызванные алкоголем или работой над собой. Лучше второе. Алкоголь для художников - студентов. А мы с котом знаем,  как без этого обойтись. Слава богу вовремя остановились. Думаю. Пью кофе. Чешу затылок. Помогает. И вот из подсознания выползает дерево с мощными корнями, уходящими в прошлое. Чем не символ этого духа? Так, понятно. Покатит. Стиль? Конечно, любимый арт. Разве реалистический образ донесет древнюю легенду об этом демоне пустыни? Вряд ли. Опять помог зеленый мусорник. Ну как без него? Засохший корень даже не мог себе представить в кого превратиться с помощью трезвого мастера. Казалось бы персонаж, ни чем особенно не привлекательный, за исключением исходящей силы и жестокости. Но это на первый взгляд.                Тут – же провожу параллель с моим бывшим командиром, по кличке Азазелло. Крепкий, коренастый. широкоплечий. И жестокий, как дух пустыни. Стоп! Но это на первый взгляд. Если жестокость справедлива, то это уже не жестокость, а панацея для нас несовершенных людей. Которые могут одной рукой держать томик Достоевского, а другой брать взятки. Короче, по жизни нормальный человек. Это я ненормальный за полюбившуюся офицерами кликуху и вольности недопустимые для офицера. Хороший начальник, с хорошими недостатками, как у многих из нас. Все руководители из деревень такие. Ну, заклинило на любви к форме. Что тут такого? Главное юмор в наличии. Да еще и какой!
Кабинет командира.
       - Лэйтэнант, какого хрэна ты не носышь хформу внэ службы?
       - Да так. Бывает же с девушкой или в театр.
        - С дэвушкой, тэатр. Стыдыся хформы. Если дэвушка не любит хформу. На хрэн она тэбэ? Да и тэатр тоже.
Начальник начинает распаляться. Он, действительно, как мне кажется и спит в форме. Только сапоги снимает. А может и не снимает. Правда, ребенка как – то сделал.
        – Хформа мужчыну украшает, дэлает его вэсомей, солиднэй. Горб уходит.
Я, смущено – Так нет у меня его.
         - Ты сам по сэбэ горб у мэнэ в части! И фатит болтать!
          - Да я же молчу.
         - Это тэбэ кажэтся, шо мовчишь. А на самом дэлэ , мовча пэрэчеш. Фатит! Надоел! Пошел на хрэн из кабынэта! Наглый як танк. Куды пошел?
          - Как вы сказали на хер.
           - Нэ путай понятия. Я сказав на хрэн, а не на хэр. Это еслы бы бабушкы хэр, то бабушка была бы дэдушкой. А если хрэн, то бабушка бабушкой и остнэтся. А з хрэна холодэць зваре. Он еще гыгыкает. Сурьезней трэба буты лейтэнант. Сидай. Ну, как там дэла в карауле?
          Высокий писательский талант, редко ставит четкие определения героям. Делая их или конченными ублюдками, или святыми. Ведь всё в этой жизни относительно. Наш герой Азазело – рыцарь без страха и упрека. Да, жесток. Но с кем? С теми, кто этого заслуживает. А разве Китайцы смогли навести порядок и достигли таких успехов в экономике и технике, если бы публично не казнили взяточников? И смогли без крови, но железной рукой, скрестись звериную сущность капитализма с человечностью социализма?
Всё будет правильно, на этом построен мир – говорит Воланд.
           У Азазело нет чувства сострадания и доброты. Зато есть чувство справедливости. А это правильно. Неприятие лжи и лицемерия. По сути искусственный разум с заложенными постулатами, которые должны на удивление, спасти мир. Не любовь или доброта как говорят классики. А именно, понятие правильно.
           В Ялте масса жителей клянутся в любви к городу. Но это базар. А реально борются за город пару десятков людей. Их люто ненавидят городские начальники и не только городские. Но уважают за позицию и смелость. Но, что удивительно, их люто ненавидят и те, для кого они стараются. Здесь другое. Здесь подсознательная зависть к уму, смелости и активности. Что ставит их выше жующих шашлыки или давящихся мивиной обывателей.
           Для Азазелло те, кто вписуются в заложенную кем – то программу правильности, вызывают даже нечто подобное уважению. Это мы чувствуем по малозаметным деталям в его отношениях с Маргаритой. И даже проблески самокритики и человечности.
           «— Трудный народ эти женщины! — он засунул руки в карманы и далеко вперед вытянул ноги, — зачем, например, меня послали по этому делу? Пусть бы ездил Бегемот, он обаятельный…»                Отчего же так меня тревожит
Голос, что зовёт из темноты.
Путь ещё не пройден, век не прожит,
Тою ли дорогой ходишь ты?