Нам нравится ваша планета Глава3 Ночной кошмар

Ефим так и не понял, как ночью снова оказался на том заброшенном заводе. Теперь он выглядел ещё мрачнее. Возможно, потребовалось уточнить какие-то детали или просто составить более подробную схему места преступления. Но почему ночью?
Как только он оказался на месте, из темноты навстречу ему двинулись две фигуры. Он осветил  их фонариком и увидел перед собой людей азиатской внешности, только непривычно высоких. И глаза у них были тоже какие-то странные: жёлтого цвета, с узкими зрачками, как у кошек.
— Кто такие? Чем тут занимаетесь в столь позднее время, когда всем спать пора? — Ефим  старался говорить уверенно и спокойно, подчеркивая своё превосходство.
Но они молча продолжали двигаться на него. Ефим приготовился к атаке, драться-то он умел неплохо. Но за ними появились ещё двое, потом ещё и ещё. Все его удары проваливались в пустоту, не нанося вреда противнику, а молчаливая орда продолжала надвигаться на него, злобно сверкая своими кошачьими глазами. Один из них вскинул ладонь и из неё вырвался целый сноп ярких искр.
Ефим побежал, они кинулись за ним. В темноте он обо что-то споткнулся и упал. Его тут же окружили…  И тут он проснулся: на смартфоне сработал будильник.
«Вот приснится же всякая жуть! Ну да, я ведь прошлую ночь почти не спал. И ещё этот бродяга  всяких страстей понарассказывал. Теперь везде китайцы  с шокерами будут мерещиться», — подумал Быстров, пытаясь объяснить себе смысл ночного кошмара.
В такой ситуации только холодный душ, да чашечка  горячего кофе могли бы привести его в порядок. А из кухни между тем доносился приятный аромат, в котором таяли все негативные эмоции. Лена, несмотря на профессию, умела невероятно вкусно готовить.
— Слушай, тебе ночью опять какие-то драки снились. Весь издёргался - меня, то рукой, но ногой пытался стукнуть, едва отбилась! Кого хоть задерживал на этот раз? — поинтересовалась жена.
— Понимаешь, у нас по делу свидетелем проходит один наркоман. — Ефим даже хохотнул, будто рассказывал смешной анекдот. — Так он нам такого  бреда  наговорил, просто какие-то психоделические фантазии, а поспать-то так и не удалось. И вот теперь за мной  всю ночь какие-то мерзопакостные твари гонялись.
— А знаешь, мне тоже кошмары снились. Представь, собрались мы в отпуск на море, а в турагентстве нам говорят: нет путёвок. Да и вообще теперь про любые путешествия забудьте, всё вокруг уже скупили.
— Ничего себе! Неужели все разом по курортам разбежались?
— Я так и спросила, а мне говорят, это не наши — и рыдают. Какие такие «не наши», спрашиваю. И тут представляешь, какая досада? Я проснулась! Как раз главного так и не узнала!
Вкусный завтрак немного успокоил расшатанные нервы, и на работу они поехали в замечательном настроении. Высадив Лену у криминалистической лаборатории, Ефим поехал к себе продолжать строить версии, вносить новые данные в условие задачи и совершенствовать алгоритм её решения.
Версию про убийство из ревности посчитали маловероятной. И зачем в таком случае было пытать? Но раз пытали, значит, выбивали из него какую-то очень важную информацию. Вопрос — какую?
Ефим посмотрел на криминалиста, тот  лихорадочно щелкал по клавишам  и напряженно вглядывался в изображение на мониторе. Казалось, еще вот-вот и он окажется по ту сторону экрана.
— Серёга, а что у нас с машиной? Удалось ли что-то установить? — спросил он.
Тот нехотя оторвался от компьютера, будто его отвлекли от созерцания чего-то более важного, мол мне бы ваши заботы, и раздраженно ответил:
— А вот с машиной произошла вообще очень странная история. На камерах зафиксирован только один автомобиль, проехавший в сторону завода. По его номеру я определил владельца, —  он опять защелкал по клавиатуре и вывел на монитор данные машины.
— Так, уже теплее! — Тут лицо Ефима озарилось светом надежды и он уже  мысленно потирал руки.
— Да ничего не теплее, Северный полюс, сплошная вечная мерзлота! Эта  машина в тот день вообще никуда не выезжала и до сих пор стоит в гараже у владельца.
Ефим не хотел сдаваться:
— Ну, машину могли угнать, владелец-то мог и не знать об этом. Либо же он сам в сговоре с теми, кто её якобы угнал. 
— Нет, судя по камерам наблюдения, она не покидала гаража все эти дни. Но внимание! — он потряс указательным пальцем, демонстрируя важность момента. —  Марка машины в гараже владельца отличается от той, что зафиксирована в районе завода!
После такого заявления убийственная тишина повисла в воздухе, все версии на глазах распадались, заводя в тупик. Где-то внизу хлопнула входная дверь, как бы ставя точку их напрасным усилиям.
— Значит, номера подделали! — Ефим все  пытался найти здравый смысл во всех неожиданных поворотах этой странной истории. —  Надо найти её на территории завода. Или хотя бы останки, что вполне логично — улики же обычно уничтожают.
— Представь, место, где стояла машина, видно хорошо. Но дальше никаких следов. Никаких! Ни волочения, ни сжигания!
— Никак испарилась? А может, просто хорошо спрятали? Ты внимательнее посмотри! — Быстров никак не мог поверить в бесследное исчезновение такой крупногабаритной улики. И ему уже стали надоедать все нестыковки в этом запутанном деле.
— Сам смотри! — Сергей указал на монитор, — Вот тут четко видны следы от машины, а дальше все! Будто ее вертолетом аккуратно подцепили и унесли.
 — Да, слишком уж как- то витиевато…
— Дальше смотри. От места, где стояла машина, ведут следы трех человек, а обратно только двух. Причем, эти двое минуют место стоянки авто и ведут дальше к дороге, откуда они приехали и где уже есть видеокамеры.
— Ну да, а там и народу больше и транспорт есть. Даже если найдём их по камерам наблюдения, это мало что даст, — грустно сказал  Ефим и подвел итог: — Итак, мы пока не имеем ни улик, ни адекватных свидетелей.      
— Можно зайти с другого конца. Режиссер в интервью говорил про какие-то материалы, снятые им лично. Может в них всё дело? Заснял что-то «не то», вот его и пытали, чтобы узнать, где эти материалы. Ведь исчезли все копии той пресловутой картины.
— Так и здесь никаких зацепок… Сутки прочь – всё та же ночь! — задумчиво подытожил Быстров.
— Но мы ещё не всех артистов опросили…
В это время в дверь постучали. На пороге появился внушительных размеров амбал  —  либо бывший спецназовец, либо повидавший виды опер. Такие и после увольнения продолжают службу в какой-нибудь частной охранной структуре. Быстро окинув внимательным взглядом комнату и остановив его прямо на Быстрове, он неожиданно приятным баритоном вежливо произнёс:
—  Ефим Александрович, меня к вам направил начальник следственного отдела Борисов. А я из службы безопасности Шумского, который, как раз, спонсировал  кино-проект господина Позолотина. После внезапной пропажи режиссёра, по указанию Семёна Олеговича, мы приступили к розыску. И кое-что нам удалось установить.
Как оказалось, артисты, настоящие  и приглашённые, в конце карнавала стали фотографироваться, делали селфи на память.  И по фотографиям было хорошо видно, с кем общался режиссер до своего исчезновения. На одной он разговаривал с  Эльвирой, на другой, находился в обществе загадочных  «тибетских монахов» и, судя по жестам, они о чем-то увлеченно беседовали.
— А Эльвира говорила, что монахов изображали какие-то азиаты! А, кстати, кто те двое, что возвращались от заброшенного завода? — Ефим кивнул Сергею, чтобы тот посмотрел запись.
— Ну вот, по камерам наблюдения, как раз видно, что  два человека выходят со стороны завода. Правда, они в темных очках, но по форме лица и манере держаться – точно «самураи»!
— Замечательно, только где их теперь искать, у нас полно китайцев, японцев и других уважаемых граждан. Тем более, в темных очках они все на одно лицо. Придётся ещё раз опросить участников карнавального шествия, может  кто-то и знает, откуда эти тибетские друзья появились. А ты, Серёга, займись машиной, на которой они приехали, где-то же они её взяли.
                * * *
Семейные встречи — события всегда желанные, пусть даже стихийные, не запланированные. Они несут колоссальный поток положительной энергии, как  солнечный свет, прорвавшийся сквозь серые облака.
За время разлуки забываются все разногласия, раздражения и обиды. Зато потом с новой силой поднимается волна взаимной любви и катится прямо в твой дом, неся с собой всю прелесть общения.
«Ну, как живёшь? Нормально!» И не важен вопрос, и не важен ответ, важен голос родной, когда он звучит совсем рядом. Когда можно обнять самого близкого  тебе человека.
У Ефима, будто крылья за спиной выросли, когда на пороге появились его родители и сын Сашка. Так его решили назвать в честь деда. Он учился в «Центре психологических исследований», где как раз и работал его дед, Быстров Александр Ефимович.
Центр этот «режимный»  и, кроме всего прочего, занят подготовкой военных кадров, поэтому Сашка был на казарменном положении и дома появлялся крайне редко, чаще общаясь с дедом.
Мама тоже работала в этом центре, кажется в библиотеке. К своему стыду, Ефим никогда точно и не знал, кем она там работала. Да и вообще он мало интересовался этим центром, а отец о своей работе никогда и никому не рассказывал, соблюдая секретность.
После семейных обнимашек и застолья с приятной лёгкой беседой о всяких пустяках, которые обычно  лишь повод для общения, все разбрелись «по интересам»: женщины болтать о детишках,  да разных вкусняшках, мужики  - о новых технологиях и мировых проблемах.
Александр Ефимович сразу заметил, что сын пребывает в глубоком унынии от гнёта какой-то очередной трудной задачи:
— Фим, я вижу, у тебя трудности на работе. Выкладывай, вдруг смогу чем-то помочь.
— Да, пап, от тебя ничего не скроешь! Расследуем убийство режиссера, того самого, который перед премьерой пропал. Пока следствие в тупике, если не сказать хуже — ни свидетелей нормальных, ни чётких следов преступления…
Ефим рассказывал отцу  о трудностях в ходе расследования, а тот рассеянно слушал и кивал, будто сам в нём участвовал. «Он  мысли, что ли, читает?» — подумал Ефим.
— Да не столько читаю, сколько угадываю, — неожиданно ответил отец. — На лице у человека, как в книге много что можно прочитать, конечно, если иметь определенные навыки. Ты ещё про сны мне расскажи подробнее.
— Да один сон и приснился после полуторасуточной бессонницы. Только зачем мне все это рассказывать, когда ты и так все знаешь? Я еще в детстве подозревал, что ты можешь мысли читать, конспиратор!
Ефим хорошо помнил, как отец успешно разоблачал все его детские секреты и шалости. Он всегда угадывал самые заветные желания и знал, что подарить ко дню рождения.
Но больше всего ему запомнился случай, когда отца вызвали в школу по поводу драки Ефима с Генкой. Никто не мог добиться от них, что послужило причиной жестокой разборки. Оба молчали, как партизаны на допросе. И только отец сразу сказал, что Гена поступил как трус и подлец.
К всеобщему удивлению Генка признался, что смеха ради впечатал лицо одноклассницы в изображение голой девицы и собирался распространить по всему классу сей шедевр, а Ефим помешал этому. Ябедничать было не в его правилах, зато чувство справедливости прижилось с самого детства.
Тогда отец сослался на психологию и физиогномику, чтобы пресечь лишние вопросы. Вот и в этот раз он улыбнулся и терпеливо объяснил:
—Не преувеличивай, всего лишь предполагаю, догадываюсь по выражению лица! Просто мне нужны более точные формулировки.
Ефим рассказал все, что запомнил из своего ночного  кошмара.
— Значит китайцы, говоришь, с кошачьими глазами… — задумчиво вздохнул Быстров- старший после его рассказа.
— Это что, имеет какое-то значение? Это же просто бредовый сон.
— Может, и так. — Александр Ефимович  задумчиво посмотрел в окно, будто искал там совета и неожиданно предложил:
— А знаешь, если, как ты говоришь, из него выбивали некую информацию, ты дай знать через СМИ, что она у тебя есть. Только туманно, без конкретики, ты же не знаешь точно, что это за информация. Думаю, охотники за ней сами к тебе и придут. Только будь осторожен. И я теперь должен быть в курсе всех твоих действий, с Борисовым я согласую этот вопрос.
— О! Да у тебя всё схвачено, я гляжу!
— Схвачено. Я с его отцом работал вместе. А люди в нашем центре, Сашка не даст соврать, очень даже серьёзные. Обязательно их тоже подключим.
                * * *
— О, господин Липинский… Александр Леонидович! — Быстров подчеркнуто медленно произнес имя отчество  известного журналиста, показывая, что наконец-то выучил его и принял к сведению величие его владельца. — Рад нашей встрече. Вы, вероятно, решили-таки снова оказать бесценную помощь следствию?
— Здравствуйте Ефим Александрович! Я рад бы помочь, но сегодня в планах только интервью с вами! Общественность обеспокоена чудовищной гибелью талантливого режиссера. Не могли бы вы рассказать, как проходит следствие? Какие-то версии случившегося уже появились?
— Да что вы, какие версии? Рано еще о них говорить, пока просто собираем данные, и, как вы понимаете, не обо всём можно во всеуслышание заявлять. Следствие любит тишину. Но одно могу сказать точно, нас заинтересовало и показалось вовсе не случайным исчезновение кинокартины и её копий. Но, как сказал классик — рукописи не горят, и кое-что нам удалось найти. Сейчас проверяем, возможно,  это поможет следствию.
— То есть, у вас имеется какая-то важная улика?
— Ну, кое-какие улики есть, мы же работаем, а вот их важность не всегда очевидна в начале и выясняется только в ходе следствия.
— И всё-таки, если вы сказали об исчезновении картины и её копий, значит речь идет о видео материалах. Помнится, мне сам Позолотин говорил о каких-то своих личных документальных съемках.
Быстров сделал вид, будто сильно разозлился столь настойчивому желанию журналиста выведать информацию:
— Знаете, Александр Леонидович,— ответил Ефим, медленно расставляя слова, — я не артист и не литератор, а следователь, и в моей работе не всё можно предавать  огласке. Что можно было, я вам уже  достаточно подробно изложил и превращать следствие в реалити-шоу не позволю!
                * * *
Вечером того же дня, когда интервью уже появилось в новостях, Быстрову на рабочий телефон, который был указан в его визитке, позвонила Эльвира и дрожащим перепуганным голосом сообщила:
— Ефим Александрович, сегодня возле меня полдня вертелся какой-то азиат, он был, как и те монахи, в темных очках, только обычных.
— Вы узнали его? Это был один  из тех, кто выступал на карнавале?
— Не могу сказать — те были в капюшонах и больших очках, а этот… этот тоже в очках…
— Он что-нибудь спрашивал у вас?
— Нет, он молчал, просто близко подошёл и уставился на меня…
—Эльвира, у нас в городе полно людей разных национальностей и многие носят солнцезащитные очки, сейчас же лето. Мы все его любим, но всегда  ищем способы спрятаться от жары и яркого света.
У Эльвиры от этих успокоительных слов, начала подкатывать  настоящая истерика:
— Нет-нет, дело не в этом! Понимаете, когда он стоял совсем рядом, у меня возникло чувство, что он читает мои мысли. Я это сразу почувствовала — по всему телу будто легкая волна электрического тока пробежала. А я… я в это время даже пошевелиться не могла, так мне было страшно! — последнюю фразу она произнесла глотая слезы дрожащими губами.
Ефим закатил глаза и утомленно вздохнул. Еще не хватало ему испуганных дамочек успокаивать, когда голова у самого трещит от этой головоломки. Он больше всего хотел сейчас накричать на неё, но взял себя в руки и тоном лечащего врача стал её уговаривать:
— Ну, Эльвира, вы просто перенервничали и пугаетесь первого встречного человека с азиатской внешностью. Так же нельзя…
Но тут внезапно связь оборвалась. Причем у всех сразу! Серёга тоже с кем-то в это время разговаривал, и его «труба» также заглохла на полуслове. Кроме того, зависли и все компьютеры  в комнате. Быстров схватил другой телефон, «домашний», по которому общался только с друзьями и родными, но на нём связи тоже не было!