Алик Малышка и наш общий Чехов

Сегодня, День памяти одного из самых моих любимых писателей.
Антон Павлович испустил дух в Баденвайлере 15 июля 1904 года, но прежде он пропитал своим духом писателя, драматурга, публициста, да и просто хорошего человека-миллионы людей по всему миру.
Моя любовь началась ещё в далёком детстве, когда я прочёл повесть "Каштанку".
Как эта бедная помесь таксы и дворняжки блуждала по улицам, пытаясь найти своего хозяина,и как я за неё переживал.
Позже я уже с жадностью проглатывал его ироничные, но с глубоким смыслом рассказы ,конечно немудрено растеряться, чтобы выделить нечто особенное, но вот, хотя бы "Хамелеон ", помните?..
Очумелов обнаруживает, что Хрюкина укусила собака. Он берётся за расследование. Сначала он говорит:"«Я покажу вам, как собак распускать! ". Но потом, узнав, что возможный хозяин- генерал Жигалов, его мнение меняется, и он говорит Хрюкину, мол, ты сам пальчик гвоздиком расковырял, а на собаку свалил...
Вспоминаю Алика "Малышку " из Шахт, Ростовской области,вора-карманника, рецидивиста, который в ту бытность провел в заключении больше сорока лет.
 И почти все годы в камерах и изоляторах.
Вот кому из моих дорогих друзей хватит совести упрекнуть меня во вранье и некомпетентности?
Надеюсь, что эта шальная мысль даже не придёт никому в голову.
Так вот:Алик, этот камерный интеллектуал и урка высокой материи, мог бы вполне заслуженно защитить диссертацию на тему:поэтика календарной прозы в произведениях А.П.Чехова.
В битком набитом потными телами рязанской пересылки, куда я зашёл со своим нехитрым скрабом бродяги:небольшая сумка, сменка белья, мыло, зубная паста со щеткой и пару книг, насколько помню:"Роза Мира "и "Так говорил Заратустра", меня встретил плотный спёртый воздух с серым облаком тумана от сигарет и махорки.
Когда наш этап из нескольких "рябых"(особый режим) стал постепенно знакомится с обстановкой и обживаться в транзите, то я со смотрящим в камере и ещё с кем-то из бродяжни вели душевный, но ещё не совсем доверительный разговор за дубком (стол), гоняя по кругу кружку с чифиром.
Таков ритуал, традиции камерного гостеприимства.
Алик свалился "с потолка, мне на голову".
Он дремал на верхней шконке после бессонной ночи.
Малышка играл в терц до утра с партнёром, как я узнал позже.
Маленький, худой, с большой головой и тонкими ножками в домашних тапочках с задниками.
 В своих движениях он походил на черного с проседью паука, быстро и бесшумно перебирал своими лапками.
На затылке была огромная шишка, скорее всего, какая-то опухоль, не интересовался.
Очки в роговой оправе с толстыми линзами, и в руках книжка с закладкой.
Да, это был "Чехов ", его учитель и, как это не покажется странным:нравственный ориентир, который так навсегда и остался недосягаем, в силу обстоятельств и его образа жизни.
Но это я узнал уже позже, когда мы через несколько дней сблизились родственными душами.