Знаки и ритуалы

Знаки и ритуалы

Видишь ли, когда жизненный путь, в темпоральном своем исчислении, переваливает за полста и далее, субъект переходит в иную категорию. К его развлечениям добавляется занятная обязанность хоронить предыдущее поколение. И немного давать понять чуточку более молодым, что это такое.

В общем...

В субботу вечером, как я и говорил, мои дежурства закончились. И начались хлопоты по оформлению земельного участка. Специфического.

Разумеется, действовал я не один. Вся родня с Хельгиной стороны, пришла в движение. Утомительно хлопотливое и весьма нервное. Можно сказать, предыдущий околобольничный психоз перешёл в иное качество. Деловито, в своей периодической бредовости.

Впрочем...

Жизнь полна бреда. А уж ее переходная противоположность...

Суета, суета, суета. Напоследок.

Кто-то из Хельгиной родни сказал, мол, всю жизнь крутишься, вертишься, суетишься... А потом ещё три дня за тебя суетятся остальные.

Очень точно сказано. Правда, из этой занятной сентенции нельзя вывести все тонкости и нюансы этой самой суеты.

А они есть. Куда же без них.

В общем, высвободил я понедельник для беготни, необходимой и неизбежной. Ибо воскресенье выдалось днём подготовительным и планировочным. А вот с утра понедельника, как откроются присутственные места, все и побежится.

Так было запланировано. Неплохо, но, разумеется, не без некоторых недостатков. Те самые нюансы, которые выплывают нежданчиком. Хотя могли быть купированы на подходе.

Начнем с того, что земля это ценность. А уж кладбищенская земля, это особый цимес, для бизнесменов. И не только, в связи с известными событиями, прибавившими улиц на городских кладбищах.

Факт ухода человека это повод срубить бабла. Нет, не с самого покойника. С его семьи. Все начинается с информации. Каковой охотно делятся с заинтересованными лицами все, кто узнают первыми о факте ухода. Врачи больниц, парамедики и прочие. Полагаю, они работают на проценте. Но это не точно.

Разумеется, с утра воскресенья нарисовался похоронный агент. Развел бурную деятельность. Но, как всегда это с ними бывает, облажался. Не напомнил родне о том, что у каждой могилы есть ответственный за нее, из числа тех, кто организовывал похороны. Кто-то из родственников покойного. А ежели тот персонаж тоже числится в этом мире, в разряде ушедших… Тогда за все, по умолчанию, отвечают другие родственники. Те, кто остался в живых после него.

Это азы профессии похоронщика. О которых они, как все профессионалы, успешно забывают.

Почему эта информация, о лице, ответственном за могилу, имеет особое значение. Почему это так важно...

Выделение нового земельного участка на покойника этот непростой геморрой. Каковой трудно разрешить, если не озаботился землицей, для собственного упокоения, как-то заранее.

Соответственно, применяется другой вариант. Подзахоронение к другим усопшим. Из числа предков.

А вот здесь возникает вопрос о том, кому можно это делать, а кому нет. И кто именно это решает.

Надеюсь понятно.

Так вот. Две ключевые персоны в воскресенье сидели прямо напротив агента. А он им ничего не сказал.

Насчёт идеи с подзахоронением в конкретном месте. Почему решили именно так. Здесь мы как раз и переходим к такой категории, как знаки и их смысл.

Начать с того, что заранее участка не припасли. Так бывает. А когда вопрос возник...

Тетушка Хельги, в субботу вечером, в тот самый час, услышала, как ее зовут по имени. Голос сестры, которая лежала в больнице. В пустом доме на даче. Тетушка решила, будто ей просто почудилось. А через полчаса зазвонил мобильный телефон...

Ну и после этого, тетка вспомнила, какой вариант похорон они когда-то обсуждали. И на следующий день, в воскресенье, настояла том, что было когда-то согласовано. Все-таки, волю покойной необходимо уважать.

Ну, понятно. Для нее это, как бы, вполне логичный расклад. Безальтернативный.

Могу понять. Бывает...

Значит, понедельник посвящен документальному оформлению этого варианта. И документы на ведение этой части, по ответственности за захоронение, записывают на Хельгу. Имея в виду, что ходатаев будет двое. То есть, она и я.

Ну, для Хельги похороны матери штука непростая. Соответственно, бегать будем вместе. Это нормально.

Утро понедельника. Как выражался один персонаж Конан Дойля, игра началась.

Оставим в стороне бытовые подробности пробуждения. Выгуливания Собакена, утренний кофе и прочее. Начнем с первого присутственного места.

Мы с Хельгой топаем в ЗАГС.

Нет, в принципе, мы там уже были. Почти тридцать лет тому назад. И позже, по разным поводам и причинам.

Нам нужна архивная часть ЗАГСа. Для реализации плана, согласованного накануне, в воскресенье.

Дело в том, что те самые хлопоты, о которых намекает поговорка про три дня, весьма многообразны. Это дела и заботы о поддержании состояния сильно нервных членов семьи другими, которые чуточку более спокойны и адекватны. Психологически устойчивы. Или попросту, пофигисты. Это и периодические упражнения физического плана. По переноске тяжестей. В том числе и тех, которые совсем недавно присутствовали в мире живых, в относительно живом виде. И прочее... разное.

В число прочего входят хлопоты по документальному оформлению всего происходящего, по установлению прав, их уточнению и фиксации за конкретными персонами. Чем, собственно, мы и занялись в архиве местного ЗАГСа.

Итак, на дворе с утра понедельник. Время восемь часов тридцать минут. Начало присутственного времени в указанной конторе. Пришли, разумеется, заранее. Дождавшись милостивого кивка со стороны дамы вахтёра, которая, как все вахтёры, верит только конторским часам, официально повешенным на стену и одобренным начальством, и никаким другим, поднимаемся на второй этаж. Чтобы затребовать – и главное, получить! – ключевой документ.

В разных семьях по-разному хранят бумаги, которые когда-нибудь могут пригодиться. В семье Хельги большую часть родственных документов хранят в одной шкатулке. Которая так и называется, Шкатулка. С большой буквы «Ш-ш-ш!». Загадочной и шипящей.

Многозначительной.

Шкатулка была перерыта лично Хельгой, как раз накануне. На Свет Божий были извлечены многие значимые бумаги, устанавливающие родственные связи персоны, упокоившейся в могиле на старом кладбище, сорок лет тому назад – то есть, матери покойной - и той персоны, которой родня поручила, как внучке, оформлять подзахоронение к прежней могиле ещё и своей собственной матери.

Как все сложно... Зато по-родственному. Такова пикантная логика Бытия.

Что нам надо получить. Да сущую малость. Документ, о том, что покойница – та, рядом с которой осуществляется подзахоронение – уже умерла.

Сорок лет тому назад.

Смешно? Однако с-с-сучья наука юриспруденция кивает, по этому поводу, со всей возможной серьёзностью. Дескать, нехер смеяццо. Смеханешь – огребешь! Она, сцуко, такая... Пакостная!

В смысле, пакостит - иногда, спустя десятилетия, после какого-то действия или события. Так тоже бывает.

В общем, искомую бумагу, о том, что бабушка Хельги реально умерла, и тогдашнее Советское государство этот факт подтвердило, мы получили. Заплатив, естественно и за госпошлину, и по поводу перевода ее, госпошлины, в государственные закрома – причем, отдельным чеком! С одной стороны, обдираловка. С другой стороны, экономия времени. А это для нас, как раз сегодня, очень даже важно.

На часах примерно десять ноль-ноль. Время звонить.

Ах, да...

Надо иметь в виду, что во многих семьях присутствуют своего рода активисты семейных дел. И, ежели в семье случается нечто серьезное, они берут ситуацию на контроль. В том смысле, что попробуй им не отзвониться, насчёт того, как решаются значимые вопросы. Те самые, к которым указанные персоны имеют свой «пиковый интерес».

Хельга, разумеется, отзвонилась. Сообщив одной тетушке об успехах на поприще преодоления бюрократических препон и глюков.

Впрочем, все ещё было впереди. Поскольку получение вожделенной бумаги государственного образца это всего лишь необходимое условие реализации  завтрашнего мероприятия. Однако, недостаточное для его успешного осуществления.

О чем некто Посторонний тактично намекнул. Дополнив свои намеки рассуждениями по поводу выяснения некой пикантной подробности. Кто именно отвечает за состояние земельного участка, где назавтра все должно произойти. 

Учитывая немалый период времени, который прошел со времён последних похорон, на том самом участке, это не самый простой вопрос.

Ну что же...

Время звонить смотрителю кладбища. Чтобы узнать его личную позицию по этому вопросу. Типа, у нас все документы на руках. Что Вы имеете нам возразить?

Возражение последовало. Да ещё какое! Сорокалетней давности! Ещё советского образца...

Во всех смыслах.

Забавно, да? СССР, вроде бы, нет. А возражения от него все ещё есть.

Смотритель взял паузу на исследование вопроса. Потом перезвонил. Попросил скинуть по Вайберу фотографию полученного документа. И снова подумал. Ещё один звонок с его стороны. В голосе смотрителя звучит некоторое удивление. Оказывается, что-то пошло не так. Не прямо сейчас, а ещё в 1983 году, при оформлении захоронения Хельгиной бабушки. В кладбищенских книгах ответственным за могилу указан сын той самой бабушки. Скорее всего...

Хельга удивилась. В смысле... А кто ещё?

Оказалось, все не так просто. Фамилия... Та самая. Имя... Подходит. Отчество... Другое.

Трындец...

Я, в принципе, немного представляю порядок действий, при установлении фактов, имеющих юридическое значение. Та ещё хрень.

Короче, судя по всему, клерк советского периода, записывая информацию о лице, ответственном за могилу, что-то не расслышал. А сам персонаж не проконтролировал. Помню я эти советские окошечки в конторах. Когда записываемое видишь примерно на четверть страницы – и это в лучшем случае! Да ещё и вверх ногами. Немудрено и не заметить.

Ну что же, попробуем исправить. Уточняю у Хельги, где похоронен тот самый брат трёх сестер, который значился ответственным. На том же кладбище – ну, в этом особенных сомнений не было. На этом месте со стороны Хельги звучит многозначительное «Ага!» После чего выясняется, что современные технологии штука всё-таки не бесполезная. Где-то в соцсетях притаились отчёты для родни, сделанные молодым поколением, которое пожилые представители соответствующего клана подписали приводить в порядок семейные захоронения. Среди фотографий оказались снимки соответствующего памятника, с фамилией, именем и, главное, отчеством спорного персонажа.

Кто его знает, может быть, такое наглядное свидетельство будет достаточно убедительным, для решения внезапно возникшей проблемы аж сорокалетней выдержки.

Это сработало. Фотографии, переправленные по Вайберу, убедили смотрителя кладбища в том, что отчётные книги его ведомства содержат досадную неточность. Всего лишь описку. Не столь принципиально значимую, в контексте происходящего.

Смотритель взял себе очередной тайм-аут. Напомнив при этом, о необходимости предоставить расписки от ближайших родственников покойных. Ну, кто бы сомневался.

С другой стороны, это проблема времени и расстояний. Каковую сегодня мы готовы решать в рабочем порядке.

Правда, есть нюанс. Для встречи с персонажем, управляющим кладбищенскими вопросами, нам необходимо иметь ещё один документ. Сейчас это бюрократическое доказательство ухода человека из жизни называется не справкой. Теперь это медицинское свидетельство о смерти. Звучит серьезно, однако, смысл и содержание прежние. Добывать его предстояло не нам, а тому самому агенту похоронного бюро. Звонок этому персонажу позволил узнать очередные нюансы. Оказывается, документ он получит только после обеда.

Расплывчатое время. Особенно, если учесть тот факт, что темпоральная протяженность ситуации продолжает сжиматься...

Необходимо уточнить текущую дислокацию персон, чьи расписки нам необходимо ещё состряпать. Кстати, для их составления нам потребуется резервная бумага, каковая у нас дома, увы, подошла к концу. И ручка, поскольку не все любят писать перьями. А я предпочитаю классику.

Предлагаю маршрут с заходом в ближайший канцелярский магазин. Что логично. Поступает встречное предложение, узнать, где обретаются тётушки, чьи автографы нам так необходимы. По счастью, телефон по-прежнему удобная штука. Позволяет держать адресата, так сказать, на поводке...

Ага. Щас.

Звонок натыкается на полное отсутствие реакции абонента. Странно...

Звонок по второму номеру, другой тетушке. С тем же результатом.

А вот это уже серьезнее...

Поди пойми, что именно у них там происходит. Может быть, они отправились по домам. В разные концы Любимого Города. А может быть, вот прямо сейчас, они обе на огороде. Участки у них по соседству, через дом. Лето пора их дачных хлопот. Логично.

Воображение Хельги рисует безумную картину. Одна тетушка свалилась с приступом, где-нибудь посреди грядок. А вторая хлопочет над ней. Не самый приятный вариант, мягко говоря.

Проверить невозможно. Родня далеко не всегда в курсе траектории передвижения двух пенсионерок. Может быть так, а может быть иначе. Никто толком знать не может.

Вынужденная пауза. А на часах уже почти половина одиннадцатого. Tempus fugit как говорили древние латиняне. Пока не цейтнот, но все же...

Нервно.

Двигаемся по направлению к центру Любимого Города. Справедливо рассудив, что оттуда легче будет добираться в любом направлении.

Звонок агенту, насчёт медицинского свидетельства. Тот обещает завести важный документ в любую точку Города. Естественно, после обеда. Это обнадёживает. Но уже не очень.

Телефоны тетушке по-прежнему не откликаются на наши звонки. Нервность ситуации возрастает.

И тогда...

Хельга прибегает к ритуалу. Простенькому и неожиданному. Проходя мимо табачного магазина, сворачивает в его направлении. Там приобретает трубку, из тех, что я предпочитаю – простенькую, без наворотов. То есть, пластиковую, и с металлической чашечкой. Так сказать, для ситуаций «немедленно закурить». Без обкурки дерева. Кисет Погарского табаку – слегка ароматизированного. Увы и ах, своих курительных принадлежностей я с собой не прихватил. Далее, мы следуем в направлении ближайшего сквера со скамеечками. И мне вручают приобретенное, с важным поручением.

Дескать, закуривай.

Интересно.

Начинаю соображать. Припоминаю опыт незабвенного любителя-детектива. И произношу многозначительно: «Дело на одну трубку!»

Кивок со стороны Хельги подтверждает, что мы по-прежнему мыслим с нею в одном направлении.

Что радует.

Зажигалка в кармане нашлась. Раскуриваю табак из свежего кисета. Дым, кстати, вполне приличный. Несмотря на всеобщие стоны трубокуров о нестабильном качестве погарского табака.

Трубка выкурена. Складной нож-многопредметиик, ворсмовского образца, из старых, советских аналогов творений сумрачного тевтонского гения, висящий у меня на поясе слева, задействован в удалении пепла из чашечки. После чего Хельга набирает номер одной из тётушек.

На этот раз, звонок достигает цели. Тетушка в порядке. Ходила по огороду отдельно от своего мобильного аппарата. Так тоже бывает. Вторая тоже где-то на грядках. Ей обещают передать необходимую информацию. Нас ждут через полтора или два часа. В принципе, нас это устраивает.

Пока что.

Ну что здесь можно сказать… 

Ритуал сработал. Время двигаться на поиски бумаги и ручки. В Городе это не так уж сложно. Хотя...

Есть одна точка нашего маршрута, которую надо, как говорится, уточнить ножками на предмет добегания. Весьма важная. Финальный адрес сегодняшнего марафона. Управление архитектуры и благоустройства. А именно, кабинет, где выдают свидетельство на захоронение.

Провели рекогносцировку местности, вплоть до кабинета. Как оказалось позже, не напрасно. Но выяснилось это через несколько часов...

Пока что, топ-топ, по улицам. В точку, где сходятся транспортные маршруты. На случай, если поедем общественным транспортом. Куда-нибудь.

Скажу наперед, общественный транспорт нам двоим почти не пригодился. Даже с такси оказалось... непросто
 
Но все по порядку.

Забавно, что бумагу, пакетом на сто листов, и ручку мы покупали в книжном магазине, где случайно оказался отдел с канцелярскими принадлежностями. Специализированной торговой точки, на линии маршрута нашего следования, мы не обнаружили. Что странно. Можно принять за очередной знак. Не пойми, какой.

Время шло. Близился полдень. Учитывая, что мы передвигались по городу уже несколько часов подряд и набегали неплохой аппетит – а также усталость ног и прочее! – имело смысл перекусить. Что мы себе и устроили, в ближайшей пиццерии.

Там странности знакового характера, на пути нашего бюрократически значимого городского путешествия, продолжили иметь место быть. Для начала, свободный уголок в этом заведении псевдоитальянского общепита нашелся только в одном зале. Где творился какой-то праздник, за сдвинутой группой столов.

В понедельник. В полдень. И это не дети.

Ах, да...

Это был день рождения какой-то дамы, вполне офисной внешности. Тоже юмор.

Впрочем, нам не привыкать к подобным празднествам. Что мы, дней рождения в кафе не устраивали? Для родных, близких и не только?

Короче, устроились мы за свободным столиком, у диванчика, в самом уголке зала. И стали ждать. В смысле, это я стал ждать. А Хельга отправилась мыть руки.

Я не дождался. Официантка прибыла одновременно с нею. Увы и ах, девчонкам пришлось скакать и прыгать между обычной клиентурой и делегацией тех самых гостей, которые устроили праздник, для своих. Громкость которого, понемногу, возрастала. То ли градус спиртного повышал общую температуру полуденной вечеринки. То ли сами по себе участники празднества понемногу раздухарились. В общем, разъяснять служительнице общепита суть и смысл заказа, в его вариативности, было уже не так просто. Приходилось общаться слегка на повышенных тонах. Но мы с этим справились. Правда, очередной нюанс происходящего снова работал неоднозначно. Но пока что это было не принципиально.

В общем, я тоже направился в сторону умывальника и прочего гигиенического. Вернувшись обратно, я так и не заметил на столе ничего нового, кроме двух стаканов воды. Даже кофе девчонки не принесли. Совсем забегались.

Снова ждём. А время-то идёт. Вот ведь, в чем заковыка...

Ладно, подождем ещё.

Впрочем, уже через пятнадцать минут нам приносят заказанное, причем, сразу и все. Извиняются за задержку. Виновато кивают на шумную гостевую компанию днерожденцев. Мы понимаем. И даже где-то немного сочувствием.

И, разумеется, переходим к подкреплению. Заказано не так уж много. Через минут пятнадцать линейного времени все принесенное официантками съедено и выпито. Нам остаётся снова призвать девчонок для расчета. Они забирают большую красную деньгу, каковую нам требуется разменять. И  снова исчезают, минут на десять.

Все это время мы поглядываем на часы. Не то, чтобы нервно, однако уже с нарастающим интересом. По возвращении официантки с разменной суммой, мы поднимается, забираем из принесенной деревянной коробочки деньги, естественно, оставив девчонкам за труды, и направляем стопы свои в сторону точки, откуда начинается несколько городских автобусных маршрутов. В Любимом Городе это Собор Невского. Там как раз несколько остановок, на разные направления. В том числе и туда, где располагаются огороды тётушек.

Кстати, о времени. Часики тикают. И натикали они уже почти до часу дня.

Наступило то самое условное после обеда. Когда имеет смысл уточнить, получил ли агент требуемое. Оказалось, как раз получает, вот прямо сейчас. И готов доставить документ куда нам надо. Направляем его движение к отцу Хельги. Туда как раз должен приехать Сан Андреич, поддержать деда. Это важно.

Между прочим, смотритель кладбища тоже пока что не прервал своего молчания. Звонок туда. Адресат подтверждает, что ему необходимы медицинское свидетельство покойной – причем, обязательно. И разрешения от тётушек – опционально, на посмотреть. А вообще, он должен посмотреть ситуацию по могиле. Прямо там, на кладбище. Где будет ждать нас лично. Однако, у него дела. И он сможет туда подъехать примерно в 16.30.

Однако...

Дело в том, что нам задан определенный лимит времени. Подвязанный к финалу трудовой деятельности доблестных сотрудников городской архитектуры. Каковой имеет место быть в семнадцать часов тридцать минут, по местному времени.

Время начинает поджимать. Понемногу, но уже достаточно ощутимо.

Нервность ситуации нарастает. И это весьма неприятно.

В общем, ждать автобуса проблематично. Приедет, не приедет... Не угадаешь. Вызываем такси.

Через несколько минут приезжает черный джип, со всеми наворотами. За рулём весёлый водила, без признаков мафиозности на лице. Мысль о том, что владелец такой тачки забыл в таксерском тяжком труде, остаётся неозвученной. 

Машина этого веселого таксиста доставляет нас до ограды садоводческого товарищества. Расплачиваемся налом и выдвигаемся в сторону владений тётушек. Обе они, по счастью, вменяемые, несмотря на ситуацию. Радует тот факт, что наши опасения оказались несколько преувеличенными.

Усаживаемся за стол в садовом домике. Обе тётушки на месте. Время заняться изготовлением необходимых документов.

И здесь начинается вербальная психотерапия. Я давно заметил, что это направление социальной активности для нас с Хельгой стало чем-то вроде общественной нагрузки. Сколько персон грузили нам своими глюками и проблемами, уже и не сосчитать. Но в нашем случае никуда не деться. Ситуация требует и выслушать, и выразить свое понимание. И, в дополнение к этому, необходимо держать ушки на макушке. Вдруг каким-нибудь очередным родственным сюрпризом озадачат.

Всякое бывает...

За разговорами о прошлом семейного клана Хельги, обо всех персонах, похороненных на кладбище, которого я, если честно, ещё в глаза не видел, необходимые бумаги, в которых обязательно указываются все родственные связи и паспортные данные персон, выражающих свое согласие на пресловутое подзахоронение, написаны, и проверены. И еще, зачитаны вслух, во избежание сомнений и кривотолков. Все как у грамотного нотариуса. Комар носу не подточит!

Кстати, о тонкостях. В смысле, времени. Все эти разговоры, разумеется, дополнены поеданием огородных бутербродов с ветчиной. Вкусно, но долго...

Однако покинуть двух тётушек не угостившись, это моветон. Параллельно со всеми этими записками и разговорами, мы с Хельгой усиленно питаемся, благо все, что выставили на стол, достаточно вкусно.

И всё-таки время...

Американцы говорят, время – деньги. В нашем случае, это сама принципиальная возможность провести все то, что намечено на завтра.

Как-то так…

В общем, взгляд на часы заставляет нас поторопиться. Однако, не все так просто. Одна из тетушек заспешила домой, в компании внуков. И настояла на том, чтобы ее подождали.

Ещё одна задержка, в пути следования. Кроме того, тетушка и внуки, это уже трое. Плюс двое нас. Ёмкости таксерской машины маловато будет.

По дороге наверх – товарищество садоводов и огородников находится в неком подобии долины, вернее, на косогоре – мы все вместе сталкиваемся с изменением погодных условий. Начинается дождь. Это не проблема, сама по себе. Однако дождливая погода напрочь исключает вызов такси специально для нас. Тетушка и внуки приехали на дачу налегке. Теперь мы прикрываем их зонтами.

Весело.

Путь в сторону автобусной остановки неблизкий. К счастью, в самом его финале дождь прекращается. Теперь можно озаботиться вызовом таксера. И перепланировать порядок дальнейших поездок.

Вызваниваем Сан Андреича и просим его привезти нам медицинское свидетельство, полученное агентом. В район Собора Невского. Оттуда стартовать в сторону кладбища будет легче. Особенно на такси. Автобусное сообщение, в этом случае, нам не поможет.

Кстати, к вопросу о таксомоторах. Попытка вызвать машину на конечную остановку автобуса, натыкается на вежливое бормотание робота, женским голосом твердящего заученную фразу: «По Вашему заказу идёт поиск автомобиля». Звучит вежливо, а по существу – издевательство. Подключение опции «приоритетная подача», приводит к забавному соревнованию, между автобусом, который когда-нибудь обязательно подойдёт, и таксером, который десять раз подумает, надо ли ему переться в окраинную глухомань. Победу в этой олимпиаде транспортных услуг одерживает, как ни странно, общественный транспорт. Впрочем, он рейсовый, ему пофиг.

Времени ещё не в обрез. Но постепенно, его количество переходит именно в это специфическое качество. Процесс, так сказать, идёт по нарастающей. Параллельно ему возрастает наша нервозность. Общая, на двоих.

Сан Андреич позвонил. Сообщил, что в пути. Мы тоже. Вопрос в том, кто быстрее. И насколько быстро удастся поехать дальше.

А дальше...

Начались иные, скажем так, неоднозначности. А именно, серьезный транспортный коллапс, где-то за полкилометра, на подъезде к Долгому мосту. Это такой путепровод, в центре Любимого Города. Вот только до часа пик ещё не меньше двух часов. В это самое время здесь, обычно, пробки нет.

Что случилось?

Хельга связывается с Tenshi, на предмет уточнить ситуацию. В ответ получает информационное сообщение о неком ДТП. И о том, что троллейбусы встали и мешают проезду. В обе стороны.

Этого ещё не хватало, для полноты эмоций. Впрочем, здесь, как раз, ругаться и возмущаться бесполезно. Пробка есть пробка. Пока не проползем мимо места, где все случилось, не рассосётся.

Ползем. Играемся во внутреннюю медитацию. По методу Мастера Ши-Фу. Спокойствие и умиротворённость... (C)   

Через некоторое время, имеем возможность воочию наблюдать, что именно там случилось. По ходу, дождик прошел не только за городом, откуда мы приехали. Скорее всего, здесь тоже дорожные условия менялись. В результате, фура не вписалась в поворот и прямо на путепроводе врезалась в столб. Тот самый, который ещё и опора для троллейбусных проводов. Капот фуры аккуратно обнимает бетонную гнутую конструкцию. Рядом с грузовиком стоят машины МЧС и «скорой помощи». В общем, весело там у них...

Все это случилось в крайне неудобном месте. И самым неудобным образом. От удара многотонного грузовика столб погнулся, повис на связке железной арматуры. Контактный провод оборвался. Его обесточили. Троллейбусы немедленно встали у обочин, до предела сузив проезжую часть.  Соответственно, трафик ползет мимо них, как черепаха.

Н-да... В ситуации пробковых нежданчиков даже такси не спасет. Здесь нет объездного пути.

Смотреть на часы в телефоне становится у нас уже вредной привычкой... Нервной такой.

Опять-таки, фатального цейтнота нет. Пока ещё нет. Просто обстоятельства все неприятнее.

Ладно, кое-как доползли вдоль троллейбусной линии до Собора Невского. Вызваниваем Сан Андреича. Он все ещё в пути. Приходится ждать, поминутно поглядывая на телефон. Теперь уже не только отслеживая время, которого все меньше, но и ожидая, когда парень сообщит о своем приезде, чтобы скоординировать его маршрут. Нам уже необходимо поторопиться, а площадь у Собора Невского, где мы находимся, по-прежнему оптимальна для старта на такси, в сторону места завтрашних похорон.

Кстати, такси тоже необходимо вызвать. Но только, когда узнаем, что Сан Андреич близко. Раньше звонить таксерам смысла нет.

Наконец, получили сообщение о том, что доставщик ключевого документа нашей сегодняшней эпопеи сейчас придет. Вызываем такси, дожидаемся Сан Андреича, благословляем его на трудовые подвиги, благо у него намечена работа. И, дождавшись очередного таксера, выдвигается в направлении кладбища.

Время уже поджимает жёстко, четко и однозначно. Сложность ситуации в том, что нам необходимо самостоятельно отыскать соответствующий участок и показать его смотрителю. Кладбище старое. Он не в курсе, где и что.

Я на этом кладбище никогда не был. Хельга там появлялась в далёком детстве. Ее просто не возили по подобным местам. У нас есть только смутное описание маршрута, от родственников, которые там бывали. И некоторые особые возможности современной техники.

Это важно.

Таксер нас высадил согласно навигатору. Молодой азиат здесь явно впервые. Поэтому доверяет компьютерным девайсам. Мы тоже.

Зря.

Первые полчаса проходят во фланировании по слегка асфальтированной аллее, между памятников, в попытках отыскать ориентиры. Восемьдесят метров от входа. Или сто. Черный обелиск, с интеллигентной женщиной, глядящей на улицу – это цитата из объяснений молодого родственника, двоюродного брата Хельги, который там прибирался в прошлом году. Далее, необходимо идти, как он выразился, в направлении ее взгляда.

Очень подробно и точно, что и говорить.

Ладно, других ориентиров у нас на сегодня нет. Работаем с той информацией, которая имеется у нас в наличии. Здесь и сейчас.

Прогулка не приносит результата. Черных обелисков немало. Однако все они, почему-то, повернуты портретами от аллеи. Под описание не подходят.

Дальше включаем технику. Видеозвонок парню, который там уже бывал. Долгое выяснение подробностей, которые он помнит. Показ панорамы места, куда нас занесло. И полное непонимание, где именно мы оказались.

Беру на себя инициативу разведки. Быстрым шагом прохожу аллею насквозь. Начинаю искать место, подходящее по описанию – к прежним ориентирам добавились старая берёза и загадочная голубая ель. Ничего похожего нет.

Возникает подозрение, что мы забрались куда-то не туда. Прохожу к выходу и направляюсь на разведку вдоль кладбища, с внешней его стороны. Обнаруживаю ещё одну аллею. Звоню Хельге, которая уже на взводе. Сообщаю эту подробность. Она уточняет при мне эту подробность у адресата очередного видеозвонка. Тот в удивлении. Никакой второй аллеи он не припоминает.

Совсем весело...

До визита смотрителя кладбища уже меньше получаса. А мы не знаем, что ему показать. Сами ещё ничего не нашли.

Действуем по первоначальному алгоритму поиска. Восемьдесят метров от входа. Или сто. Поиск черного обелиска и прочего.

Вот здесь очередная странность.

На заданном расстоянии от входа есть один памятник. В высшей степени запоминающийся. И ещё там присутствует упомянутая берёза.

Памятник впечатляет. Он...

Совершенно не стандартный.

Интеллигентная пожилая женщина взирает на посетителей кладбищенской аллеи. Спокойно, доброжелательно. Есть нюансы. Этот памятник из серого гранита. Однако ее портрет выполнен на темном камне, вставленном в серый фон. И ещё...

Тебе ведь доводилось видеть, что написано на памятниках. Ну, обычно. Фамилия, имя отчество, годы жизни. Ещё что-нибудь сверху или снизу. Какое-нибудь скорбное обращение. К усопшему и посетителям. В общем, стандарты тебе известны.

На том памятнике нет ничего такого. Ни имени, ни фамилии. Вообще, ничего. Только одно слово.

Мама.

Однако...

Знаешь, я слышал легенды о Хозяйке кладбища. Которая присматривает за порядком и правильностью всего, что там происходит. Однако не думал, что увижу это так явно.

Впрочем, взгляд у этой интеллигентной женщины – интересный эпитет, правда? – вполне доброжелательный. Полагаю, у нее нет к нам претензий.

Хельга снова делает видеозвонок персонажу, знакомому с местностью. Показывает памятник и все, что рядом. Парень никак не готов подтвердить, что мы не ошиблись. Его, как говорится, терзают смутные сомнения. Не так он все там запомнил.

Бывает.

Хельга почти уже в отчаянии. А я прикидываю, как строить разговор со смотрителем. У нас осталось несколько минут.

Двигаюсь ко входу. Снова изучаю ситуацию, нет ли там ещё какой-то аллеи, которую мы не заметили. Вроде бы поблизости ничего такого нет.

Возвращаюсь обратно. И...

Я не понимаю, где Хельга. Ее не видно. Интересно, куда она пошла...

Набираю номер на телефоне. Одновременно, действую согласно первоначальной инструкции. Как если бы нам подтвердили ориентир. Памятуя о том, что Хозяйка кладбища может показываться разным людям по-разному.

Хельга отвечает на мой звонок со слезами в голосе. Говорит, что видит меня. Однако я-то ее не вижу. Пока ещё не вижу. Просто иду примерно в том направлении, которое выбрал. Лавируя между могилами и мысленно извиняясь перед местными за возможное беспокойство. Очень надеясь на то, что Хозяйка кладбища на нашей стороне.

Я увидел Хельгу в расстроенном виде, заплаканную. Возле старого, но ухоженного участка, где несколько памятников расположены за приметной высокой решетчатой оградкой. Она меня встречает словами «Там... бабушка! Сколько лет я здесь не была...»

Это всё объясняет. Слезы и прочее. Успокаиваю, как могу...

Чуть позже Хельга мне призналась, как она нашла то самое место. Повернулась, согласно инструкции. Шагнула с аллеи на проход между могилами. Прикрыла глаза и мысленно произнесла.

«Бабушка! Проведи!»

После чего открыла глаза и пошла буквально, куда ноги несут. Сделала шаг, другой... Все дальше и дальше. Можно сказать, двигаясь наугад. Или ведомая кем-то, извне...

Когда Хельга пришла в себя и огляделась вокруг, она первым делом увидела птицу. Которая слетела на памятник ее...

Даже не бабушки. Прабабушки.

Бог Весть, какая птица – дрозд или зяблик. За пеленой слез не видно было...

Птичка чирикнула что-то и сразу же улетела. А Хельга расплакалась.

Такие вот иногда бывают... Знаки. С той стороны.

Однако времени на то, чтобы обсуждать теперь с нею все и всяческие обстоятельства, совсем уже не осталось. Оцениваю наличие ориентиров. Замечаю пресловутую голубую ель. Никакая она не голубая. Однако, специфическая. Хвойные ветви свисают вниз, будто у плакучей ивы. Очень странное дерево. Какое-то реликтовое.

Впрочем, разглядывать ботанические достопримечательности мне уже некогда. Выдвигаюсь обратно к дороге. Надеясь на то, что смотритель не опоздает. Просто потому, что начался финальный час нашей сегодняшней эпопеи. Надо успеть.

Джип смотрителя кладбища уже выруливает на аллею. Сигналю ему рукой. Перепутать невозможно, на аллее больше никого и нет. Так что он, ожидаемо, подъезжает ко мне. Выходит из машины, здоровается. Представляюсь ему, предлагаю пройти к участку.

Между прочим, он, похоже, не новичок, в этом конкретном месте. Сразу же выбрал маршрут поудобнее. Благо, комплекция у него в стиле, бугай бугаем. Да ещё и с сумкой на плече. Прошел и ни разу не запнулся. И даже не зацепился. Профессионал.

Смотритель был вежлив и молчалив. Аккуратно прикинул конфигурацию участка. Что-то там измерил рулеткой. Сфотографировал там, там и ещё там. Как ему нужно. Рассказал, как они все это будут делать. Напомнил о том, чтобы срочно позвонили копалям. И, по возможности, выслали им видеосъёмку маршрута движения, прямо до участка. И пояснения, словесные. Как им добраться, до места согласованной… работы.

Мысленно прощаюсь с местными кроткой фразой «До завтра!» И направляюсь проводить смотрителя к его машине. По дороге уточняю аспекты нашего дальнейшего движения. Заодно показываю ему медицинское свидетельство о смерти. Адресат моего интереса делает снимок документа. Сообщает о том, что уже направил фотографии архитекторам. И призывает нас поторопиться в том направлении. После чего уезжает. Бог Весть, куда именно.

Хельга, в это самое время, ведёт съёмку своего прохода, от участка к дороге. Акцентирует внимание на памятнике, по которому мы ориентировались. Напоминает, какие фамилии на памятниках. Очень надеюсь на то, что адресаты видео ничего не перепутают...

Хельга звонит копалям. Отправляет файл. Получает подтверждение. Я параллельно вызваниваю таксеров.

Вот засада...

Несмотря на заказ с приоритетной подачей, таксомоторное подразделение не торопится откликнуться. В нашем распоряжении остаётся чуть меньше, чем полчаса. Все очень нервно.

Мы уже на дороге. И только тогда, наконец, служба такси подтверждает выезд водителя-фрахтовщика. Так теперь именуют таксеров, которые находятся не на окладе, а на самовыпасе и на подножном клиентском корме.

Ждём-с...

Вроде бы на окраину Любимого Города водитель добрался достаточно быстро. Однако нервы у нас разгулялась, к этому времени, не на шутку. Особенно, когда юный таксер объявил, что в баке у него почти что кончился бензин. А заправка здесь, совсем рядом...

Как-то не вовремя. Совсем не вовремя.

Однако других таксеров в нашем распоряжении нет. Верим заверениям, с его стороны. О том, что все успеем. Хотелось бы надеяться...

Наконец, свежезаправленная машина стартует в сторону управления архитектуры. По счастью, транспортный коллапс – тот самый, с фурой и троллейбусами – похоже, закончился. И трафик нормализовался. К тому же, час пик только-только начинается. Так что есть ещё шанс успеть...

Успели. Где-то за пятнадцать минут до окончания рабочего дня архитекторских дам. Служительниц Музы, отвечающей за городское зодчество. Трудящихся в кабинете, который выдает тот самый документ, за-ради обладания которым мы и предприняли это сумасшедшее путешествие, спозаранку и далее повсюду.

Я бежал. Быстро и с препятствиями - каковые появились у меня на пути. Первое мне встретилось прямо на крыльце управления архитектуры, в виде того самого смотрителя кладбища, который заехал к архитекторам, непосредственно перед нами. Уж не знаю, только по нашему скромному вопросу или как. Я успел уточнить у него, сообщил ли он архитекторам необходимые сведения, по нашему визиту. И получить от него заверения о том, что все, как говорится, на мази.

Второе препятствие явилось перед моими очами, в виде охранника. Который, узрев запыхавшегося персонажа, буркнул «Понятно!» и пропустил без вопросов. Что не могло не радовать, ибо цейтнот через край. Оказавшись в хвосте очереди, я подумал, что ещё не всё потеряно. Ибо мы были третьими. Более того, одного персонажа, из числа стоявших перед нами, уже как бы обслуживали.

Повезло. Дамы из архитекторского кабинета не пожелали играть в старосоветские игры бюрократов, в стиле «Приходите завтра!» Вздохнули - обе, сразу и дружно. И таки приняли наш заказ к немедленному исполнению.

Забрали у нас документы для копирования. Выдали бланк заявления и даже подсказали, как его заполнить. И выдали, в итоге, вожделенное свидетельство на захоронение. Ради которого была затеяна вся эта беготня.

Мы дружно выдохнул в ответ одно только слово «Спасибо!» И склонили головы, перед их умением сопереживать, после напутственной фразы «Удачно Вам завтра похоронить!» Как нельзя, кстати. И даже, в тему...

Вышли мы от архитекторов примерно без двадцати минут шесть. Медленно прошествовали по дворам. Встретили по дороге сквер и...

Уселись на прежнее место. Туда, где я произнес слова «Дело на одну трубку!»

В общем и целом, я не ошибся. Документ, который мы хотели получить, находился в папке, расположенной в сумке-шопере, висевшей на моем левом плече. А я...

Раскуривал вторую трубку за день. Чтобы завершить круг, полный знаков, ритуалов, а кроме того, явных доказательств того, как проявляется помощь… Порою даже оттуда.

Все это происходит…

Скорее, по-доброму. Хотя, конечно же, сопровождается нервотрепкой, самого разного рода. Возможно, по причине разности материй того света и этого.

Впрочем, не исключается и разница в самих подходах к ситуациям переходного рода, здесь, у нас, и там.

Разные плоскости Бытия. Разные проявления их взаимодействия. В точке перехода одного в другое.

Так тоже бывает.