Аннушкин мажор

Глава первая
Тверская губерния, Новоторжский уезд, конец XIX века

— Батюшка Дмитрий Алексеевич, как же так? Неужели уезжаете совсем? — в небольших тёмных глазах слуги (теперь уже бывшего) Демьяна отчаяние, да и голос выдаёт его растерянность, боль.

Шутка ли? Ведь он с детства служил в семье Алымовых, а сейчас ему шестой десяток. Даже после того, как перестал быть крепостным, сразу нанялся на службу в поместье Завидово.

Тогда ещё дед нынешнего молодого барина Григорий Гаврилович в силе был. Жаль, удар у него случился, а сын (отец нынешнего молодого барина) Алексей Григорьевич всё по миру пустил... Матушки-то у Дмитрия Алексеевича рано не стало, а Алексей Григорьевич всё кутил да играл, пока Господь не прибрал его.

Сынок, нынешний барин, в мать удался, та всё за книгами сидела и мальчика приохотила. Учёным станет, должно быть, очень уж умный, в университете учился естественным наукам. Сло;ва дурного никогда не услышишь от него, не то что уж чего грубее. Ни окриков, ни тычков... Явно не по батюшке пошёл, да и не в деда.

— Демьян, вот, держи. Тут письмо от меня новым хозяевам, они приедут в Завидово завтра утром. Сразу иди к ним на поклон и отдай это письмо. Всё равно им опытные слуги нужны будут, всех они с собой не привезут. А ты и Завидово, и работу лучше всех знаешь. Я бы сам с ними поговорил, но не могу видеть...

Дмитрий замолчал и сжал зубы, потом несколько раз вдохнул и выдохнул. Кажется, слёзы ушли.

— ...не могу видеть, как чужие люди в нашем поместье хозяйничают. Я им о тебе говорил; рассказывал, что ты с письмом подойдёшь. А ещё, Демьян...

Дмитрий достал из кармана сюртука небольшой бархатный мешочек и вложил в сухую тёмную руку бывшего слуги.

— Это тебе. Тут батюшкин перстень и несколько золотых монет.

— Что вы, батюшка Дмитрий Алексеевич! — замахал руками Демьян. — Вы со мной рассчитались, а это вам нужнее! Тем более, память об Алексее Григорьевиче!

— У меня есть перстень, куда мне ещё один? Я не любитель этого дела, украшений всяких. Если обидеть меня не хочешь, прими, Демьян!

Огромные тёмные глаза Дмитрия спокойно смотрели на смешавшегося слугу. Из глаз Демьяна брызнули слёзы, и он принялся целовать руку бывшего хозяина. Потом спрятал мешочек в карман и заглянул в глаза Дмитрия.

— Может, всё-таки до Твери сам вас довезу? Мне спокойнее будет.

— Спасибо, Демьян. Скоро экипаж придёт. Да и не маленький я уже, мне двадцать четыре года скоро, и в Москву я еду не впервые.

— Что там делать станете, барин?

— Учителем служить пойду. Естественные науки сейчас многих интересуют.

— Как же так? Вы барин, и на других работать?

— Я уже не барин, Демьян. Поместье со всем имуществом ушло за долги, да и не вышло бы помещика из меня. Я городской человек. Всё, Демьян, поезжай обратно, а то скоро темнеть начнёт.

— Экипажа вашего дождусь, может? — Демьян опять заглягул в лицо Дмитрия, но тот отрицательно покачал головой.

— Нет, поезжай. Не поминай лихом! И всё, что я велел, сделай.

Демьян, хоть и очень переживал за хозяина, ослушаться не мог, просто не умел. Потому, приложившись к плечу молодого барина, забрался на телегу и начал понукать кобылу.

Дмитрий смотрел вслед телеге, пока она не скрылась из виду, а потом начал прогуливаться вдоль дороги в ожидании экипажа. В Твери Дмитрия ждал университетский друг, у которого молодой Алымов собирался погостить два дня прежде, чем отправиться в Москву.

Слушая пение птиц и стрекотание кузнечиков, Дмитрий рассматривал небольшую поляну и раскинувшийся за ней лес. Вдруг молодому человеку показалось, что в траве мелькнуло что-то красное, будто огонёк, а потом ещё и ещё. Земляника?

Дмитрий вспомнил, как они с матушкой ходили в лес за земляникой, хотя вообще-то маменьку почти забыл. Сердце защемило, и он заспешил вглубь поляны. Точно, так и есть, земляника!

Начал собирать небольшие яркие ягоды и сразу складывать их в рот, а увлекшись, не заметил, как очутился в лесу. Стараясь не потерять дорогу из виду, пошёл по лесу вдоль поляны.

Трава стала выше и гуще. Не заметив большую корявую ветку, лежащую в траве, Дмитрий споткнулся и неловко упал, ударившись головой о шершавый ствол старой берёзы.

В глазах потемнело, молодой человек даже подумать ничего не успел.

Он не знал, сколько пролежал так, а очнулся от того, что рядом с ним в траве стояла на коленях незнакомая светловолосая женщина, очень молодая, бледная и худая.

С неожиданной для её узких плеч и тонких рук силой она трясла Дмитрия и причитала:

— Очнись! Да очнись же ты! У меня телефон тут не берёт!

Глава вторая
Наши дни

— Стой! — Аня понимала, что она проигрывает, и за бойким подростком в чёрной толстовке и шортах ей не угнаться. — Стоооой!

Было жарко, пот лился со лба Анны и щипал глаза, футболка под форменной жилеткой с логотипом торговой сети вся намокла. Жилетку скидывать было некогда, ведь нужно успеть догнать воришку, укравшего два энергетических напитка.

Парень сразу показался Ане подозрительным: на улице жара уже с утра, а он пришёл в супермаркет в толстовке с почти скрывающим лицо капюшоном.

Как назло вокруг никого, потому парень убегает беспрепятственно, никто не помогает задержать его.

В небольшом супермаркете, расположенном во дворе между многоэтажками, охранника нет, потому сотрудники (точнее, сотрудницы) должны следить за порядком сами.

Девочки раскладывали товар, а на кассе работала Аня, когда ушедшая было пожилая женщина решила сделать возврат, хотя сама не сориентировалась с ценниками и взяла не тот товар.

Ситуация привычная, и чаще всего проходит в штатном режиме, но тут покупательница оказалась скандальная. Сотрудники знали её так же, как почти всех постоянных покупателей, и эта женщина редко уходила спокойно, без эксцессов.

Пока Аня была занята разговором с этой женщиной, подозрительный подросток и стащил напиток.

Аня, несмотря на то, что с виду казалась лёгкой и спортивной, выдохлась достаточно быстро. Чёрт! Теперь не только вычтут стоимость украденного из зарплаты, но и оштрафуют!

Буквально на днях был инструктаж, посвящённый ситуациям с воришками, и вот пожалуйста!

Хорошо, что завтра выходной. Можно уехать последней электричкой на старую дачу, доставшуюся от бабушки и деда, переночевать там и провести весь завтрашний день.

Дачный кооператив, хоть и был расположен почти в часе езды на электричке от Твери, находился под круглосуточной охраной, да и вообще порядок там соблюдался строго.

Аня замедлила бег и остановилась, тяжело дыша. Наклонилась и упёрлась ладонями в колени. Как же это всё её достало! Если сейчас старший продавец хоть слово грубое скажет, она, Аня, уйдёт прямо со смены, пусть справляются, как могут. Всё равно штраф сожрёт всё, что она успела заработать за прошедшие после зарплаты несколько смен.

Через полчаса Аня вышла из магазина с перекинутым через плечо рюкзачком и независимо зашагала по прогретой солнцем улице. Очередная веха её жизни осталась позади.

...Анне Викторовне Павловой, почти полной тёзке знаменитой балерины, недавно исполнилось двадцать четыре года, и балерины из неё точно не вышло бы.

Хоть Аннушка и родилась совсем не склонной к полноте, с узкой костью, была негибкой, нескладной и неловкой. Длинные светлые волосы, пожалуй, красивые, но черты лица слишком резкие, без гармонии. И вечные мелкие веснушки на носу.

Несмотря на её достаточно спокойный, долготерпеливый и покладистый характер, Аню никто не считал милой, и ни у кого не возникало желания её баловать или защищать.

Возможно, кого-то из окружающих мужчин вдохновил бы тот факт, что скромная и работящая Аня до сих пор оставалась девицей, но не будешь ведь оповещать об этом всех и каждого?

В личной жизни Ане не везло (она продолжала оптимистично надеяться, что пока не везло): парни, на которых обращала внимание Анна, упорно не желали замечать её. А те, которые замечали, совсем не нравились, не вдохновляли, и виделись Ане в них исключительно недостатки.

Подруг было немного, и они все вышли замуж, потому Аня стеснялась им докучать. Какие уж подружки, когда семья? Папа всегда так говорит.

Так и жила Аня: работа — дом. Дом — это тесная однокомнатная квартирка, купленная в ипотеку. Хорошо, что у девушки была полезная привычка откладывать деньги для взноса по ипотеке на месяц вперёд, потому теперь можно не впадать в панику по поводу отсутствия работы слишком резко. Есть время для поисков. И даже для того, чтобы пожить на старой даче в течение нескольких дней.

Старший продавец поорала, конечно, но Аня чувствовала, что увольнять её не захотят, даже несмотря на сегодняшний демарш. Кто работать-то будет так, как Аня? Не ходить на больничные, не погружаться в пучину загула, не бегать на перекур каждые двадцать минут?

Родители уехали к родственникам на месяц, а старший брат с семьёй отдыхал на море, потому дача пока была полностью на Аннушке. Девушка и не протестовала: ей нравилось по нескольку дней жить в маленьком, построенном дедом деревянном домике и возиться на шести сотках.

* * * * * * *

Уехать получилось не на последней электричке, и даже не на предпоследней, а гораздо раньше. Анна бодро шагала по тропинке, ведущей от маленькой станции к дачному кооперативу, думая о своём, и сначала не обратила внимания на что-то тёмное в траве у пролеска.

Сделала несколько шагов, однако остановилась и обернулась. Хотела продолжить путь, но её будто что-то держало. Пришлось вернуться, чтобы успокоить себя и очистить совесть.

Правда, успокоиться не получилось; наоборот, Аня вскрикнула и прижала ладони к губам. В траве у пролеска лежал и будто спал какой-то парень.

Аня решила было, что пьяный, но потом поняла: нет. А ещё парень был странно одет, в какой-то пиджак, похожий на старинный, такие же брюки и диковинные сапоги.

Причёска чем-то напоминала современную, кожа была ровная и бледная, черты лица правильные, гармоничные. Довольно изящные для мужчины ладони с длинными пальцами, и перстень, похожий на старинный, на одном из них.

Артист? Может, где-то неподалёку снимают кино?

Решившись, Аня присела на корточки. Слава Богу, дышит, причём, ровно, будто спит! И характерного запаха спиртного нет. На губах красные следы, такие, будто мужчина ел ягоды.

— Эй, — Аня осторожно потрясла незнакомца за плечо и добавила уже громче: — Эээй!

Парень не реагировал, и Аня достала из кармана смартфон. Правда тут же убрала обратно, поскольку сети не было. Разволновавшись, она забыла о том, что может сделать экстренный вызов.

Вокруг, как назло, никого не было. В выходные тут всегда столпотворение, а в будни пустынно.

Аня начала более энергично трясти незнакомца и звать его, переходя едва ли не на крик.

Вдруг парень вздохнул, зашевелился, длинные чёрные ресницы задрожали. Открыв огромные тёмные глаза, незнакомец заморгал, уставившись на Аню.

— Кто вы, сударыня? — хрипло спросил он. — И почему так кричите?

Глава третья

Дмитрий сел и взялся за голову, огляделся. Голова не кружится, это хорошо, но в ней немного шумит. Начал ощупывать кожу под волосами, обнаружил шишку и ссадину.

— Вот место ушиба, — пробормотал он. — И там небольшая ссадина. Как меня угораздило? Я был очень неосторожен, непростительно.

Дмитрий смолк и посмотрел на молодую женщину, которая так и продолжала сидеть в траве. Она удивлённо взирала на него, и её большие голубые глаза казались почти круглыми. 

— Что там, рана? — спросила молодая особа и кивнула на голову Дмитрия. — Можно?

Она почти вплотную придвинулась к молодому человеку и раздвинула волосы на его голове.

— Надо бы обработать. У меня нет с собой антисептика, но на даче точно есть. Вы сможете идти? Потом посидите на скамейке, подождёте, пока я возьму антисептик. А после я вас провожу. Где вы остановились? То есть, ваша группа?

— Какая группа? — Дмитрий вновь коснулся раны на голове и поморщился.

— Ну ваша... Как это называется? Когда все куда-то приезжают и снимают фильм. Где вы остановились? В Торжке?

— Вы какие-то странные вещи говорите, сударыня! Я почти ничего не понимаю.

— А вы почему меня называете так странно? Какая ещё сударыня?

— А как я должен обращаться к незнакомой особе?

— Меня зовут Аня. Анна. А вас?

— Мою маменьку так звали: Анна. Анна Аркадьевна. Но вы совсем на неё не похожи.

— Ну это логично, — улыбнулась Аня. — К тому же, я Анна Викторовна. Попробуете встать?

Почему-то Аня совсем не боялась этого странного парня, хотя обычно с опаской относилась к посторонним мужчинам. И уж тем более, не стала бы сидеть с незнакомцем в траве у леса.

— Вы спросили, как меня зовут, — парень начал осторожно вставать, потом выпрямился и даже чуть поклонился, правда, тут же схватился ладонью за голову. — Разрешите представиться: Дмитрий Алексеевич Алымов.

— Очень приятно. А как так получилось, что вы ударились, Дмитрий Алексеевич? Ведь вы не спали, а были именно без сознания! У вас голова не кружится?

— Нет, не кружится, но в ней слегка шумит, — Дмитрий начал отряхивать сюртук и брюки. — Я собирал землянику, бродил у леса, случайно споткнулся, начал падать и ударился о дерево.

— Очнулся — гипс, — пробормотала Аня.

— Простите, я не расслышал, что вы сказали?

— Ничего, извините, — Аня густо покраснела, ей стало стыдно. — Сможете дойти до своих? Или всё же вызвать скорую?

— Скорую? — недоуменно спросил Дмитрий.

— Врачей, — пояснила Аня.

— Вы хотите пригласить прямо сюда доктора?

— Вот именно.

— Я немного разбираюсь в этом, Анна, поверьте, со мной всё в порядке. Рану необходимо обработать, не более. Доктор не нужен.

— Тогда продолжаем по кругу, — кивнула Аня. — Давайте я провожу вас до отеля? Нужно, наверно, вызвать такси. В каком отеле вы живёте?

Дмитрий Алексеевич, удивлённо моргая длинными ресницами, смотрел на Аню.

— Я не живу в отеле. Я ждал экипаж, чтобы отправиться к университетскому другу в Тверь. Который час?

Дмитрий начал взволнованно хлопать себя по карманам и оглядываться по сторонам.

— Где часы?

— Не знаю, — покачала головой Аня. — Вот тут какой-то чемодан...

— Это мой саквояж! — с облегчением воскликнул Дмитрий. — А вот и часы,  они отцепились и выпали из кармана.

Аня удивлённо смотрела на довольно увесистый корпус с циферблатом, прикреплённый к цепочке.

— Только они не идут, — грустно продолжил Дмитрий. — Остановились. А как же экипаж? Как узнать, был ли он уже? Погодите, Анна... Вы приехали на нём? Откуда вы прибыли?

— Я прибыла из Твери, но не в экипаже, а на электричке.

Вдруг испугавшись, Аня отступила на несколько шагов. Дмитрий до сих пор озирался по сторонам, а потом пристально посмотрел на девушку.

— Вы что, из этих? — напряжённо спросил он.

— Из каких ещё «этих»?! — возмущённо воскликнула Аня.

— Не сердитесь. Но вы так удивительно одеты, Анна! Признайтесь, вы суфражистка?

— Кто-кто? — опешила Аня.

— Вы отстаиваете права женщин? Например, право носить мужскую одежду?

— Да что же это такое?! — Аня уже начинала выходить из себя. — Может, хватит? Или...

Аня всё же по-настоящему испугалась. Кажется, она нарвалась нас сумасшедшего.

— Ладно, — отступая, успокаивающе заговорила она. — Мне пора. Рада, что вы нормально себя чувствуете...

Её речь была прервана нарастающим шумом: к станции приближался грузовой поезд. Станция была совсем недалеко, и вскоре мимо начали проноситься вагоны: товарняк шёл на приличной скорости.

Аня увидела побелевшее, искажённое страхом лицо Дмитрия.

— Вы что, поезд впервые в жизни видите? — удивилась она.

— Нет, не впервые, но я видел совсем другие поезда, и они шли не так быстро... и громко. И не здесь! У нас тут нет железной дороги, я знаю это наверняка! Да когда же это закончится-то?

Дмитрий, с ужасом глядя на проносящиеся вагоны, прижал ладони к ушам.

Наконец поезд прошёл, и даже шум стих. Отняв руки от ушей, Дмитрий вновь заговорил:

— Анна, я вижу, что вы боитесь меня и смотрите на меня, как на умалишённого. Поверьте, всё не так. Я сам хочу понять, что происходит.

Глава четвертая

— Ну допустим, — вздохнула Аня. — Только сами подумайте, как я должна на вас смотреть, Дмитрий Алексеевич, если вы настолько испугались при виде обыкновенного поезда? При этом утверждаете, что здесь нет железной дороги, когда она есть! А ещё вы одеты...

— Как? Плохо? Бедно? — расстроенно спросил Дмитрий.

— Да нет же! — потрясла головой Аня. — По-старинному. Так, будто вы играете в костюмированном фильме. Кстати, вы не замёрзли, пока лежали на земле?

— Я уже не помню, — улыбнулся Дмитрий, и сердце Ани вдруг замерло.

Прямо как в песне — остановилось и замерло.

— После того, как я увидел поезд, мне стало жарко.

Дмитрий снял свой странный пиджак, под которым оказались жилет и белая рубашка.

— Может, присядем где-нибудь, Анна Викторовна? Вот только где?

— Я знаю, где. Давайте всё же пойдём на дачу. Там есть, где присесть. И я обработаю уже вашу ссадину.

— Хорошо, милая добросердечная девушка, я вас послушаюсь. Наверно, это лучший выход. Спасибо вам за то, что не бросили меня тут... Я должен разобраться во всём.

Аня зашагала по тропинке, а Дмитрий, продолжая высказывать благодарность, шёл следом.

«Милая добросердечная девушка»...

Ну надо же, так Аню ещё никто не называл!

— Разве здесь не должно быть одно из полей Завидово? — воскликнул Дмитрий, когда они с Анной подошли к воротам дачного кооператива.

— Завидово? Неподалёку есть небольшая деревня с таким названием, — пожала плечами Аня.

— А усадьба? Усадьба там есть? — побледнел Дмитрий.

— Нет, — покачала головой Аня. — Вот усадьбы там точно нет.

— Ничего не понимаю, — сокрушенно вздохнул Дмитрий.

Правда, через секунду он же, разинув рот, наблюдал за тем, как Аня открывает ворота кооператива при помощи ключа-таблетки.

— А где дача? — спросил неугомонный спутник Ани, когда ворота дачного кооператива захлопнулись за их спинами.

— А это всё дачи, — Аня повела рукой, указывая на небольшие дачные домики с прилегающими к ним участками. — Вооооон там наша. Пойдём.

Через пару минут Дмитрий удивлённо рассматривал маленький деревянный домик с круглым окном под крышей и маленькой терраской.

— У нас тут ещё и чердак жилой, — с гордостью сказала Аня. — Этот домик мой дедушка построил, меня тогда ещё на свете-то не было.

— А где вы тут отдыхаете? Где река или хотя бы озерко? Где гамак? Где сад? Где балкон?

— У вас запросы барские, Дмитрий Алексеевич! — рассмеялась Аня. — Мы сюда гораздо чаще приезжаем работать, чем отдыхать. До реки далеко, а озерко где-то есть в лесу поблизости. У нас тут вода артезианская, она лучше водопроводной. Мангал есть, если шашлыков захочется. Рыбу тоже коптим. Гамака и балкона нет, уж извините. А сад... Так вот же, есть яблони, вишни. Даже слива дикая есть. Кусты малины, смородины, облепихи и крыжовника. В дом пойдём? Или на скамейке посидите?

— Посижу, пожалуй, — Дмитрий опустился на скамью и навалился спиной на прогретую солнцем стену дома.

Ему вдруг стало очень хорошо и спокойно; так, будто он каждый вечер сидит на этой скамейке и вдыхает тёплый летний воздух.

Аня оставила в доме вещи, вымыла руки и взяла аптечку. Когда она вышла на улицу, увидела, что на коленях у Дмитрия Алексеевича сидит короткошёрстная и худощавая белая кошка.

— Это соседская, — улыбнулась Анна. — Её зовут Женевьева.

Дмитрий, тоже улыбаясь, гладил кошку, и Аня подумала вдруг, что не может плохой человек так гладить чужую кошку и так тепло улыбаться.

Однако, почуяв резкий запах антисептика, Женевьева гордо удалилась восвояси. Дмитрий удивлённо смотрел на небольшую пластиковую бутылку, которую Аня держала в руках.

— Что это? Спирт?

— Почти, Дмитрий Алексеевич. Мы должны почистить вашу рану.

Дмитрий терпеливо выдержал все манипуляции, производимые Аней, а потом вновь заговорил.

— Я должен вам кое-что рассказать, Анна Викторовна.

— Расскажите, — кивнула Аня. — Возможно, это поможет нам разобраться.

— Вы сказали, что я не спал, когда лежал в траве у пролеска. Но я видел маменьку... Её давно нет в живых, мне было девять лет, когда её не стало, а сейчас мне двадцать четыре года. А я говорил с ней... Говорил, словно наяву. Значит, всё-таки спал.

— И что сказала ваша мама? — Ане почему-то стало очень жаль Дмитрия, сердце сжалось от сопереживания чужой боли.

— Сказала, что я был неосторожен, потому и пострадал. Ещё сказала, что сегодня полная луна. Что теперь нужно дождаться следующей полной луны и прийти на то же место в самый полдень. Если я выполню это условие, то вернусь, так она сказала. А если не выполню, то не вернусь никогда. «Останешься там», — так сказала маменька.

Ане стало жутковато, но она не подала виду и достала смартфон. Когда дисплей засветился, и без того большие глаза Дмитрия стали совсем огромными.

— Что это за дощечка?

— Это смартфон. Телефон.

— Я видел телефон, он выглядит совсем не так.

— Значит, вы видели другой телефон.

К счастю, на даче связь всегда работала хорошо. Аня провела пальцем по дисплею и начала набирать запрос, уже не обращая внимания на реакции Дмитрия.

— Сегодня третье июля, — пробормотала она. — И вправду полнолуние. А следующее полнолуние будет первого августа. Значит, вы должны появиться «на том же месте» первого августа в полдень.

— А что же я буду делать всё это время?! — ужаснулся Дмитрий. — Как жить?

Глава пятая
— А куда именно вы должны вернуться, Дмитрий Алексеевич? И почему не знаете, как будете жить? Если вам нужно куда-то добраться, я вам помогу.

— Спасибо вам, Анна, вы очень милосердны, — тяжело вздохнул Дмитрий. — Но боюсь, что помочь вы мне не сможете. Если я мыслю в верном направлении, то... Скажите, какой сейчас век? Какой год?

— Двадцать первый век, — пожала плечами Аня. — Две тысячи двадцать третий год.

— О Боже... — Дмитрий побледнел и покачнулся, и Анна, испугавшись за него, схватила его за плечо двумя руками.

— Я подозревал, всё указывало на это... Но не думал, что меня занесло настолько далеко! Погодите, давайте сначала убедимся в том, что я не сплю.

— Вы не спите. Если вы спите, значит, и я сплю, и сон у нас общий. А я точно не сплю, Дмитрий Алексеевич.

— Точно не спите? А если я скажу вам, что до того, как ударился и упал, я жил в девятнадцатом веке, в тысяча восемьсот девяносто седьмом году? Сто двадцать шесть лет назад?

Аня немного отодвинулась, и Дмитрий моментально это заметил.

— Да не сумасшедший я, Анна Викторовна! Вы же сами обратили внимание на мой костюм, сказали, что он старинный. Но для меня он не старинный. Кончено, не самый модный и дорогой, но современный, вполне приличный. И железной дороги рядом в Завидово не было. И этих... домиков, которые вы назвали дачами, — тоже. Тут были поля. Для меня, например, вы странно одеты, ведь женщины в моём времени не носят брюки, не открывают руки и шею. Есть, конечно, те, которые носят подобную одежду, но это исключение, а не правило.

— То есть, раньше здесь было поле? — Аня пыталась усвоить информацию.

Необычную информацию, мягко говоря.

— Да, тут были наши поля. Наше поместье.

— Ваше?

— Завидово — поместье Алымовых... Да что же я!

Дмитрий Алексеевич вдруг спохватился и заволновался, взял лежащий на саквояже сюртук и достал из кармана какой-то свёрток.

— Вот, паспортная книжка!

Анна осторожно взяла в руки документ. Странное это было ощущение... Раньше девушка видела нечто подобное только в краеведческом музее, в детстве.

— Алымов Дмитрий Алексеевич, — прочитала Анна.

Паспорт был заполнен чернилами, печать была странная, необычная, а ещё на конце некоторых слов красовалась буква «ъ», которая сейчас была опять популярна и особенно часто встречалась на различных вывесках.

— Верите теперь? — Дмитрий внимательно вглядывался в лицо Анны.

— Вам-то я верю, потому что иначе никак не могу объяснить ситуацию, — вздохнула девушка. — Я в происходящее не верю. Раньше только в книгах о подобном читала.

— А я и в книгах не читал такое. И как жить целых четыре недели? Мне никто не поверит, меня отправят в жёлтый дом.

— Это точно. А значит, нельзя никому рассказывать правду. Вас и вправду упекут, и вы не сможете вернуться обратно в своё время. Нужно что-то придумать, какую-то правдоподобную легенду.

— Сначала необходимо найти место, где я смогу определиться на постой. Недорогое, поскольку в средствах я пока ограничен.

— Об этом не парьтесь, — махнула рукой Аня, мозг которой продолжал напряжённо работать, но тут же спохватилась и исправилась. — Не переживайте, Дмитрий Алексеевич! Вы сможете остановиться у меня, если вас устроит моя квартира. Вы ведь... настоящий барин, как я поняла?

— Я уже давно не барин, Анна Викторовна! Барин я лишь теоретически, а в самом деле беден. Но я не вижу ничего постыдного в том, чтобы жить своим трудом.

— Это вы хорошо сказали!

— То есть, вы согласны со мной, Анна Викторовна? Поддерживаете меня? — обрадовался Дмитрий.

— Конечно, — кивнула Аня. — Конечно, я вас поддерживаю. А вы как? Согласны остановиться у меня?

— Если я вас не стесню... — лицо Дмитрия залилось краской. — И я непременно заплачу; вам!

— Об этом потом поговорим, Дмитрий Алексеевич! Мы определились с главным. Почти определились. Как мне объяснить окружающим, кто вы, и откуда появились?

— Может, сказать, что я ваш кузен? Приехал... скажем, из Москвы?

— А родителям и брату я что скажу? Они-то знают, что вы никакой не кузен. Возможно... Вы не будете против, если я представлю вас как моего парня? И приехали вы не из Москвы — это слишком близко. Из Санкт-Петербурга!

— Парень? — Дмитрий удивлённо поднял красивые брови.

— Эм Че, как сейчас говорят. Молодой человек... Господи, как же трудно!

Аня тоже густо покраснела.

— Жених! — воскликнул Дмитрий Алексеевич. — Я понял, вы имеете в виду жениха!

— Ну да, почти.

— Но ведь это нечестно с моей стороны, Анна Викторовна! Я ведь не смогу жениться на вас. А как же ваша честь? И если я жених, то должен просить вашей руки у вашего  батюшки.

— Не переживайте за мою честь, Дмитрий Алексеевич! Она не пострадает, наоборот. И руки можно не просить. Скажу, что мы познакомились в интернете...

— В интернате?

— В сети... Короче, я вам объясню позже. Вам ко многому придётся привыкнуть. Так вот, мы познакомились в сети, общались в течение некоторого времени, а потом решили встретиться в реале.

Глава шестая
— То есть, мы будем лгать? — задумчиво проговорил Дмитрий.

— Предлагаешь рассказать всем правду? — Аня придвинулась обратно и заглянула в грустное лицо собеседника. — Ты ведь понимаешь, что тогда будет?

— Об этом не может быть и речи, — покачал головой Дмитрий, устремив невидящий взгляд куда-то вдаль. — Но ведь существует же ложь во спасение, не так ли?

Потом молодой человек будто встрепенулся и внимательно посмотрел на Аню.

— Вы дважды сказали мне «ты».

— Если вас это оскорбляет, больше не буду так говорить, — Аня опять покраснела, ей стало стыдно, неудобно, хотя она никогда не считала отсутствие церемоний чем-то предосудительным. — У нас люди часто общаются по-простому. Тем более, нам предстоит провести почти месяц под одной крышей. Ладно, проехали.

— Проехали?

Аня тяжело вздохнула.

— Дмитрий Алексеевич, извините меня. Мне сложно быстро перестроиться, я забываю, что разговариваю не с современником. Хотя мы ровесники, мне тоже двадцать четыре года, как и вам.

— Тогда у вас наверняка есть семья, Анна Викторовна? Муж, дети? Вы замужняя дама?

— Почему я должна быть обязательно замужней дамой? Нет у меня никакого мужа. И детей пока нет, только племянники. Живу я одна, потому можете не переживать.

— Странно, — покачал головой Дмитрий. — Получается, вы незамужняя девица и при этом живёте совсем одна? А кто защитит вашу честь, если понадобится? Жениха, как я понял, у вас тоже нет, если уж мы решили выдавать за жениха меня.

— Сама защищу свою честь, если понадобится, — улыбнулась Аня. — Судя по всему, это получается у меня очень хорошо. Но у меня есть папа и старший брат, и если бы мне понадобилась реальная защита, я бы, конечно, обратилась к ним. А вы, Дмитрий Алексеевич?

— Я тоже готов защищать вас, покуда буду рядом.

— Я не об этом, — покачала головой Аня, но ей стало вдруг очень приятно и на душе тепло от того, что этот барин собирается защищать её честь. — У вас в вашем времени есть невеста? Или, может, супруга?

— Нет, что вы! — лицо Дмитрия порозовело от смущения. — Иначе я не согласился бы назваться вашим женихом. Я долгое время, почти с детства, был влюблён в дочь одного из папенькиных друзей, Елизавету Михайловну Антонову, собирался просить её руки. Но Лиза предпочла мне другого, вышла замуж три года назад. Недавно она родила второго сына.

Ане стало вдруг как-то грустно от мысли, что в неё никогда и никто не был влюблён, тем более, так долго. Такое ощущение, что Дмитрий Алексеевич до сих пор страдает по Елизавете Михайловне. А ещё Аня хотела бы знать, как одинокий молодой мужчина живёт без женщины, но вовремя вспомнила о том, что некоторые профессии не зря называют древнейшими, и промолчала. Не хотелось ей что-то такое обсуждать с Дмитрием.

— Знаешь, — заговорил вдруг он, и Аня вздрогнула от неожиданности, спешно разгоняя недостойные мысли. — Если уж мне придётся пока жить в вашем времени, да ещё и изображать твоего жениха, думаю, имеет смысл нам обращаться друг к другу по-простому. Я так понял, что у вас так общаются все ровесники, независимо от сословия?

— Ну почти. Рада, что мы пришли к согласию. Тебе предстоит узнать очень многое, Дмитрий, если ты захочешь, конечно. Я научу тебя находить нужную информацию в сети.

— А какая у тебя семья, Анна? Чем занимается твой батюшка? Служит? Рабочий? Или занят каким-то ремеслом?

— Мой папа водитель, работает в автотранспортном предприятии.

— Водитель?

— Да, работает в сфере грузоперевозок.

Аня видела, что Дмитрий ничего не понимает, потому взяла телефон и нашла в интернете фотографию такой машины, на которой работает её отец.

— Вот, папа управляет такой машиной. В ваше время уже существуют машины?

— Я видел в Москве автомобиль, но он совсем не такой.

Дмитрий с большим интересом рассматривал фотографию.

— Хотя чему я удивляюсь, я же видел поезд, — пробормотал он. — И этой махиной управляет один человек? Должно быть, твой отец настоящий силач!

— Обычный у меня папа. Высокий, но не сказать, что прямо силач. Я на него похожа, худая и длинная. А моя мама работает воспитателем в детском саду, — продолжила рассказ Анна. — Это... вроде школы, но для маленьких детей.

— О подобном я слышал, — кивнул Дмитрий. — То есть, твоя матушка тоже работает?

— Мы все работаем.

— И ты?

— Конечно. Я работаю в супермаркете. Это такой магазин, где продаются различные товары. В основном, продукты.

— То есть, ты живёшь своим трудом? — Дмитрий уважительно посмотрел на Аню.

— Да.

— Это достойно восхищения! — глаза Дмитрия вспыхнули.

— Настолько, насколько достоин восхищения любой честный труд, — пожала плечами Аня.

— А это, — Дмитрий указал на смартфон. — Ты сказала, что это телефон, но я видел там изображение.

— Это смартфон. Тут всё: и фотографии, и музыка, и кино, и книги. И ещё много-много разной информации. Я научу тебя им пользоваться.

— Кино? Это синематограф? Я дважды был в синематографе.

— А теперь сможешь смотреть фильмы, не выходя из дома. Но сначала нас ждёт ударный труд. То есть, меня. Я и так потеряла много времени, потому постараюсь справиться быстро, буду работать в темпе. Придётся вернуться в город на последней электричке.

— И я буду работать, — решительно встал Дмитрий. — Только ты скажи мне, что я должен делать.

Стараясь не задумываться о том, что  сегодня ей будет на даче помогать настоящий дворянин из позапрошлого века, Аня обозначила для Дмитрия фронт работ. И вправду, пусть привыкает.

Глава седьмая
Вдвоём работалось и вправду быстрее, тем более, Дмитрий схватывал всё на лету. Сначала он собрал клубнику, а после быстро освоил технику полива посредством шланга.

Ане осталось только прополоть несколько грядок. Молодые люди успевали переговариваться, а Аня даже бросила украдкой несколько взглядов на Дмитрия, который перед работой снял жилет и белую сорочку.

Барина нельзя было назвать мощным или очень спортивным, но мускулатура у него оказалась достаточно развитая.

Аня размышляла о том, что придётся потратиться на одежду и обувь для Дмитрия. Как он будет жить целый месяц? Девушка, привыкшая разумно экономить на всём, тут же прикинула: нужны как минимум две футболки, спортивный костюм, шорты, кроссовки, бельё и несколько пар носок.

Также понадобятся хотя бы элементарные средства гигиены. В принципе, она это всё вполне потянет. Вещи Дмитрия надо будет постирать и почистить, как следует просушить и сложить. Он заберёт их с собой первого августа.

— А когда ты представишь меня своим родителям? Брату? — вопрос Дмитрия вывел Аню из задумчивости.

— Буду по возможности оттягивать этот момент, — честно ответила девушка. — Нужно, чтобы ты как следует привык к жизни здесь. К счастью, мама и папа вернутся только через неделю, а брат с семьёй и того позднее.

— А как тебя называют твои близкие? — не унимался Дмитрий. — Я должен знать и тоже так называть тебя. Аннушка? Анюта? Нюточка?

Хорошо, что Аня сидела на корточках около грядки, — она просто наклонилась и спрятала вспыхнувшее лицо. Никогда и никто не называл её так красиво, душевно, тепло. Видимо, от этого сердце настолько сильно забилось.

— Меня все называют Аня. Просто Аня. Но ты можешь называть так, как тебе удобнее.

— Мою маменьку все называли Аннушкой, — мечтательно сказал Дмитрий.

— А тебя?

— Матушка называла Митенькой, отец — Митькой или Митей. Все остальные тоже Митей. Слуги — Дмитрием Алексеевичем или барином.

— А можно я буду называть тебя Димой? У нас обычно к Дмитрию обращаются «Дима».

— Можно, — улыбнулся Дмитрий. — Необычно и красиво.

* * * * * * *

На станцию отправились около девяти часов вечера. Аня решила не задумываться о прикиде Дмитрия; сейчас как только ни одеваются! Рубашка, штаны и сапоги смотрелись в ансамбле даже как-то стильно, а жилетку и куртку, которую Дмитрий называл сюртуком, упаковали в саквояж. Сам саквояж Аня спрятала в старую спортивную сумку.

— Ничего не бойся, — тихо сказала Аня Дмитрию, когда вдали показался электропоезд. — Если что, я рядом.

Когда электричка почти подошла к станции, Аня крепко взяла Дмитрия за ледяную руку. Барин был бледен, но держался прямо, не дёргался, глаза не бегали.

К счастью, и народу на станции, и пассажиров в электричке было мало, никто не толпился и не толкался.

Аня велела Дмитрию сесть у окна, а сама устроилась рядом с ним. Сначала она ясно видела, что её спутник напуган, но постепенно страх в его огромных тёмных глазах сменялся восторгом и азартом. Дмитрий зачарованно смотрел в окно, даже о существовании Ани почти забыл.

Интресно, что бы он испытал, окажись в скоростном поезде или в автомобиле? Электричка-то особо и не разгонялась. А метро?

Да и вообще нужно обязательно показать Дмитрию современные города, особенно, Москву. Тверь он и так увидит. Интересно, а он будет помнить, что оказывался в будущем, когда вернётся в своё время?

Когда Дмитрий немного привык к поезду и вспомнил об Анне, она рассказала ему о том, что им придётся добираться от вокзала до дома автобусом.

Аня быстро поняла, что её новый знакомый — человек обучаемый и легко приспосабливающийся к разным ситуациям. Хорошие качества, они Дмитрию очень пригодятся...

А ещё наконец-то пригодится старая раскладушка, которую Аня притащила от родителей «на случай гостей». Пока на этой раскладушке несколько раз спала сама Аня, когда к ней приходили с ночёвкой племянники, и она уступала им свой раскладной диван.

Глава восьмая

То ли к моменту поездки в автобусе Дмитрий уже подустал удивляться, то ли просто устал. Автобус был последний, почти пустой, — опять повезло. Барин, казалось, вот-вот уснёт сидя.

Подъём по лестнице на четвёртый этаж немного взбодрил Дмитрия, а увидев однушку Ани, гость окончательно проснулся.

— Вот здесь ты будешь жить в ближайшие четыре недели, — бодро сообщила хозяйка квартиры. — Располагайся.

— А ты... где будешь жить, Аннушка?

Да что ты будешь делать? Аня едва не выронила из рук ведёрко с ягодами, накрытое белым ситцем. «Аннушка»...

— Я буду жить тут же, Дима. Другого выхода нет. Кухня слишком маленькая. Не переживай, у меня есть ширма, папа мой сделал. Ко мне в гости приходят племянники и иногда остаются с ночёвкой. Тогда я ставлю свою раскладушку за ширмой в углу. Так и буду делать. А ты будешь спать на диване.

— Что такое раскладушка?

— Небольшая раскладная кровать.

— На раскладушке за ширмой буду спать я, — так властно сказал Дмитрий, что у Ани глаза округлились. — Я не намерен злоупотреблять твоей добротой и слишком стеснять тебя.

— Хорошо, как скажешь, — махнула рукой Аня.

Вот у неё точно не было сил спорить, тем более, нужно ещё провести для гостя экскурсию по однушке и инструктаж по технике безопасности.

Решив, что с телевизором, ноутбуком, микроволновой печью, стиральной машиной, а также прочей бытовой техникой и электроникой Дмитрий познакомится завтра, сегодня Аня сосредоточилась на ванной и кухне.

Нужно было ещё что-то сделать с ягодами, хотя бы перебрать, вымыть и пересыпать сахаром.

* * * * * * *

Первую половину следующего дня Аня и Дмитрий посвятили шопингу. К счастью, на летние коллекции почти везде уже начались скидки, потому Аня уложилась даже в ме;ньшую сумму, чем та, на которую девушка рассчитывала.

Бритвенные принадлежности у Дмитрия были, но увидев их, Аня настояла на покупке современного станка и специальной пены. Поскольку и папа, и брат бреются и всегда брились, Аня в теме ориентировалась.

Вечером, когда Аня приводила в порядок прежние вещи Дмитрия, у молодых людей впервые вышел спор. Гость достал из саквояжа какой-то мешочек и заявил:

— Аннушка, я хочу, чтобы ты взяла перстень и золотые монеты. Перстень можно где-нибудь заложить, а на деньги — жить некоторое время. Это я на чёрный день откладывал.

— Дима, немедленно спрячь это всё и не вздумай доставать! — испуганно замахала руками Аня. — Тебе пригодится, когда вернёшься.

— Жить за счёт женщины оскорбительно для мужчины, — строго сказал Дмитрий и гордо выпрямился. — Я категорически против!

— Дима, пожалуйста, выслушай и постарайся понять, — терпеливо заговорила Аня. — Ты знаешь, что такое антиквариат? Старинные вещи, которые очень ценятся?

— Знаю, конечно, — кивнул Дмитрий. — Перстень как раз старинный и очень дорогой.

— Вот видишь, этот перстень даже в позапрошлом веке был старинным и высоко ценится! Представь, сколько он сто;ит сейчас! А твои золотые монеты? Если мы придём с этим всем в ломбард, нас моментально отследят и обнесут квартиру. Хорошо, если черепушку не проломят!

— Что? Я не понял, Аннушка...

— Нечестные, непорядочные люди... преступники захотят украсть все монеты и ценные вещи, потому что всё это — антиквариат.

Дмитрий некоторое время размышлял, сдвинув брови. Кажется, понял и признал правоту Ани.

— Тогда я должен пойти на службу, — резюмировал он.

Час от часу не легче! Безусловно, Аню радовал тот факт, что благородный барин не хочет жить за её счёт, но где найти для него подходящую «службу»?!

— Возможно, в вашей лавке есть место? Как много у вас товара? Нужно ли его грузить?

Аня представила Дмитрия работающим в супермаркете и мысленно содрогнулась. Ну нет, там Диме точно не место!

— Там все вакансии закрыты, — быстро ответила девушка. — Не нужны работники.

— Жаль, — сник Дмитрий.

— А кем ты собирался работать в Москве, Дима?

— Гувернёром. Я окончил Московский университет, изучал естественные науки, изучал языки. А ещё у меня есть аттестат, позволяющий работать гувернёром в дворянских семьях.

— А какой язык ты изучал?

— Немецкий, французский, английский и латынь.

— То есть... четыре?! — у Ани в прямом смысле слова едва не упала челюсть.

— В университете — да, но я ещё самостоятельно изучаю испанский.

Аня взяла смартфон и в течение некоторого времени искала объявления на специальных сайтах по трудоустройству. Через час резюме Дмитрия были разосланы в несколько аптечных сетей.

— Вот и всё, теперь будем ждать результатов, — с облегчением вздохнула Аня. Она была уверена, что кто-нибудь обязательно откликнется. — А теперь давай будем знакомиться с различными достижениями прогресса. И начнём мы со смартфона...

Через два дня Дима приступил к дистанционной работе в одной из аптечных сетей. Ноутбук, который раньше Аня использовала для просмотра фильмов и сериалов, начал работать в полную силу.

Аня отдала Диме свой старый смартфон, предварительно купив сим-карту, поскольку с работы позвонили на второй день после того, как Аня ушла.

Два через два Аня работала, и ей нужно было, чтобы Дмитрий всегда был на связи.

Гость постепенно осваивал технику и электронику, и даже перестал обращаться к голосовому помощнику «сударыня».

Дмитрий работал, а в свободное время читал исторические статьи и книги. Каждый вечер он рассказывал Ане о том, что узнал в течение дня.

Новая жизнь и непривычные заботы так захватили Аню, что она потерялась во времени и пропустила тот день, когда вернулись родители.

В один из вечеров, когда Аня и Дмитрий ужинали, раздался звонок в двери. Аня поняла, что это кто-то из своих, поскольку давала родителям ключи от домофона.

Заглянув в глазок, Аня резко вспотела: у двери стояли мама и отец.

Глава девятая
— Дима! — метнувшись в комнату, громко прошептала Аня. — Мои родители приехали. Веди себя так, как мы договорились!

— Хорошо, — серьёзно кивнул Алымов.

— Ну наконец-то! — воскликнул Виктор Семёнович, отец Ани, шагая через порог. — Мы уж думали, нас не впустят.

Он поставил на пол большую тяжёлую сумку и распахнул объятия. Елена Степановна, мать Ани, стояла рядом и улыбалась.

— А мы ужинали, — Аня виновато улыбнулась. — Чайник шумел, потому не сразу услышали звонок.

— А мы тебе гостинцев целую тонну привезли от дяди Бори... — опять энергично и громко начал отец, а потом будто запнулся. — Погоди, а кто это — вы?

— Проходите, не будем же в прихожей разговаривать! У нас рагу овощное и отбивные, — к Ане постепенно возвращалась уверенность, а паника отступала.

Виктор Семёнович вымыл руки первый и сразу прошёл в кухню. Дмитрий встал навстречу и ответил на рукопожатие. Брови отца Ани поползли вверх.

— Виктор, — сказал он и удивлённо посмотрел на свою ладонь, а потом на Дмитрия. — Спортсмен что ли? А так с виду и не скажешь. 

— Дмитрий, — ответил Алымов. — Нет, что вы, не спортсмен. Немного боксирую.

— Ааа, — протянул Виктор Семёнович  и многозначительно посмотрел на жену, которая как раз вошла в кухню.

— Мам, пап, — зачастила Аня. — Знакомьтесь. Это Дима, мой молодой человек. Дима, это Виктор Семёнович и Елена Степановна, мои родители. Мам, пап, садитесь! Я сейчас ещё отбивные приготовлю...

— Не суетись, — остановил Аню отец. — Мы дома поужинали. Вот чаю выпьем с удовольствием.

— Ой, у нас ведь там полная сумка снеди всякой, — всплеснула руками Елена Степановна и заспешила обратно в коридор.

Вскоре на столе появилась целая гора разной выпечки, а на подоконнике выстроился ряд из банок с вареньем и консервами.

— Варенье и грибы белые уже нынешние, — объясняла Елена Степановна. — Ассорти прошлогоднее, но точно хорошее.

— Мам, но ведь у нас своё всё есть... — робко начала Аня, понимая при этом всю бессмысленность возражений.

— Ты же знаешь дядю Борю и тётю Риту, — развела руками Елена Степановна.

— Да, там без шансов уехать с пустыми руками, — улыбнулась Аня.

— Плохо, когда нет, — веско заметил Виктор Семёнович. — А запас, как известно... кхм... не помешает. Тем более, ты не одна теперь.

— Дима из Питера приехал, — Аня начала «работать по заготовке».

— Надо же! — покивал отец. — Не очень далеко, конечно, но и не близко. А как вы познакомились?

— Долгое время общались с Аннушкой в сети, — Дмитрий, хоть и был против лжи, справлялся вполне неплохо. — Переписывались, разговаривали. А потом я решил приехать, познакомиться лично.

— Сначала Дима жил в отеле, — снова подхватила эстафетную палочку Аня, — но потом мы поняли, что не можем друг без друга, и я предложила Диме пожить у меня.

— Что ж, — резюмировал Виктор Семёнович, —дело молодое. А сколько вам лет, Дмитрий? Чем занимаетесь?

— Мне двадцать четыре года, мы с Аннушкой ровесники. Служу... то есть, работаю переводчиком в...

Дмитрий назвал известную аптечную сеть и бросил растерянный взгляд на Аню: опять забыл нужное слово.

— На удалёнке, — продолжила девушка, поняв затруднения Дмитрия. — Так что Дима не связан какими-то сроками и может погостить у меня.

К счастью, родители Ани, хоть и были людьми простыми, знали, что такое такт, и соблюдали его, потому не стали спрашивать, поедет ли позже и Аня в гости в Санкт-Петербург.

Вечер прошёл спокойно; даже лучше, чем ожидала Аня. Родители нормально восприняли появление Дмитрия, а Дима, который уже успел освоиться в современном мире, ничем не выдал тайны и не вызвал подозрений.

Правда, через неделю заговорщиков ждало ещё одно испытание: после возвращения брата Ани с семьёй планировалось барбекю на даче.

Но пока Аня не хотела думать об этом. Главное, что первое, самое сложное знакомство они с Димой пережили. Не задумывалась девушка и о том, что будет сочинять после исчезновения «молодого человека».

...Почти ночью, когда Аня сама пыталась уснуть и слушала, как ворочается на раскладушке за ширмой её жилец, он вдруг заговорил:

— Аннушка, ты ещё не спишь?

— Нет. Что случилось?

— Если я теперь имею возможность узнать, что произошло в стране и в мире за прошедшие сто двадцать шесть лет, получается, я могу узнать и о том, как сложилась жизнь... Лизы? Елизаветы Михайловны Антоновой... Я говорил тебе о ней.

— Я помню, — проглотив комок в горле, ответила Аня.

Ей очень хотелось сказать, что такой возможности нет. Внутри всё противно сжалось, похолодело, и девушка поняла: она ревнует. Сильно.

— Что скажешь, Аннушка?

— Думаю, это возможно, — закрыв глаза, ответила Аня. — Обратимся в краеведческий музей и в архив. Наверняка где-то есть информация о дворянских семьях Тверской губернии.

Глава десятая
Когда у Ани выдался следующий выходной, молодые люди отправились в краеведческий музей.  Пришлось снова соврать: Дмитрий представился работникам музея аспирантом из столицы, изучающим судьбу дворянских семей Тверской губернии на рубеже девятнадцатого — двадцатого веков и в постреволюционной России.

После долгих хождений от одного специалиста к другому, а потом и по разным музеям, Аня и Дима оказались в архиве города Торжок.

Специалист, занимающийся именно той темой, которая интересовала ребят, работал там. Вячеславу Макаровичу Головкову было уже за семьдесят, но его активности, эрудированности и трудоспособности могли позавидовать многие представители более молодых поколений.

Именно благодаря встрече с ним, Дмитрию удалось узнать многое о судьбах некоторых знакомых и друзей. К сожалению, далеко не все известия оказались приятными.

Тяжёлая и страшная участь ожидала,  например, семью, которая поселилась в Завидово после продажи имения за долги и отъезда Дмитрия Алымова. Само поместье было разрушено в двадцатые годы прошлого века.

А вот судьба Елизаветы Михайловны  Данско;й (в девичестве Антоновой) была к ней милостива. Муж Елизаветы служил послом и незадолго до глобальных перемен в стране получил новое назначение. Семья Данских так и осталась за границей, во Франции.

Елизавета Михайловна родила восьмерых детей, прожила восемьдесят восемь лет и тихо ушла,  оставив светлую память в душах детей, внуков и правнуков. Правда, портреты и прочие изображения Елизаветы не сохранились.

Дима встал и отошёл к окну. Вячеслав Макарович продолжал увлечённо рассказывать о чём-то, а Аня успела заметить, как Дмитрий, отвернувшись, перекрестился, взял в руки свой нательный крест и поцеловал его. Видимо, благодарил Господа за судьбу Лизы.

Потом Дмитрий вернулся за стол, а когда возникла пауза в рассказе Вячеслава Макаровича, спросил:

— А как сложилась судьба первых хозяев Завидово? Алымовых? И сохранились ли... их портреты?

Головков долго листал какие-то записи, а потом сказал:

— Тут всё немного загадочно. А может, загадки и нет. Следы последнего известного представителя рода Алымовых теряются в конце девятнадцатого века. Известно, что после продажи имения в тысяча восемьсот девяносто седьмом году Дмитрий Алексеевич уехал в Москву. Увы, больше никаких сведений о нём нет. Вполне возможно, тоже отбыл за границу. А может, с ним что-то случилось. Теперь мы это вряд ли сумеем узнать. Что касается портретов... Сохранилась фотография, сделанная со свадебного портрета, двойного. Вот, это Алексей Григорьевич и Анна Аркадьевна Алымовы, родители того самого Дмитрия Алексеевича, следы которого затерялись во времени и пространстве.

Аня вздрогнула, поразившись странности формулировки. В какой-то момент ей показалось, что Вячеслав Макарович догадался о чём-то,  но потом она взглянула в его лицо, встретила чистый, мечтательный взгляд и поняла: нет, не догадался.

И тут же увидела, как Дима смотрит на портрет родителей.

— А можно сфотографировать это? — быстро спросила Аня у Головкова. — Только портрет.

— Конечно, конечно! Только, пожалуйста, не забывайте о ссылках на источники, когда будете работать над вашей книгой.

* * * * * * *

Дмитрий был молчалив и задумчив по дороге к Ане домой. В автобусе они не перекинулись и парой слов. Зато позже, когда шли пешком с вокзала, решив прогуляться по вечернему городу, Алымов заговорил.

— Аннушка, я хочу поблагодарить тебя за сегодняшний день, — серьёзно и немного торжественно начал он.

— Да ничего особенного я не сделала, Дима...

— Нет, — он энергично покачал головой. — Ты сделала для меня так много, что я не в силах ни уложить это всё в слова, как-то облечь, ни выразить свою благодарность. Любых слов мало. Ты очень много делаешь для меня, а я и не знаю, как тебя отблагодарить. Ни монеты, ни украшения ты не принимаешь, отказываешься. А сегодня... Я ведь так и не нашёл этот портрет тогда, когда собирался уезжать из Завидово. А теперь он будет у меня, хоть и ненастоящий.

Голос Дмитрия стал глухим, будто сдавленным, и Аня поняла, что Алымов борется со слезами.

— Дима, — Аня взяла Дмитрия за руку, а он вдруг крепко сжал её ладонь и больше не выпустил, так и продолжал держать. — Портрет мы распечатаем, обратимся в багетную мастерскую, и там его оформят. А я ничего особенного не делаю. Просто... Мы же люди, Дима! Как я могу пройти мимо твоих трудностей? Тем более, ты человек очень хороший. Плохому и непорядочному человеку я бы не стала помогать.

Некоторое время они шли молча, а потом Дмитрий вдруг сказал почти весело:

— Аннушка, я хочу побывать в той лавке, в которой ты работаешь. Или как это называется? Супермаркет? Ты всегда сама приносишь продукты, а ведь я мог бы помогать тебе.

— Мы можем зайти в любой продуктовый магазин по пути, — попыталась отказать Аня, хотя знала, что всё равно уступит.

— Но я хочу побывать именно в той лавке, в которой ты работаешь. Ты ведь не против? — Дмитрий заглянул в лицо Анны.

— Нет, конечно. Зайдём, — Аня вздохнула и закусила губу.

Предчувствия девушку не обманули. Все сотрудники, которые были на этот момент в магазине, выходили поглазеть на Дмитрия, а черноглазая  бойкая Лиза (опять Лиза!), работавшая на кассе, напропалую кокетничала с Димой и строила ему глазки.

Дмитрий отмалчивался и вежливо улыбался. Аня была уверена, что ему не понравилось в магазине, и он шокирован, потому не решалась расспрашивать о впечатлениях.

Когда подходили к дому, Дмитрий, будто приняв для себя какое-то решение, сказал:

— Аннушка, я бываю очень рассеянным и недальновидным. Прости меня, ведь я только сейчас понял, что ты поздно возвращаешься из супермаркета в те дни, когда работаешь. Это может быть опасно. Теперь я буду встречать тебя.

Глава одиннадцатая
После выходных Аня шла на работу почти как на каторгу. Она подозревала, что девочки с работы не успокоятся, пока не выпытают у неё подробности личной жизни, и не ошиблась.

До сих пор Аня была единственной представительницей коллектива, личная жизнь которой не обсуждалась в кулуарах.

Даже уборщица тётя Маша, которой исполнилось шестьдесят восемь лет, порой рассказывала что-нибудь о своём муже. Никто не знал наверняка, как его зовут, поскольку тётя Маша всегда называла его просто и ласково: «алкаш-то мой».

Личная жизнь Лизы, самой красивой девушки коллектива, как раз той, которая пыталась флиртовать с Дмитрием, вообще напоминала латиноамериканский сериал с элементами психоанализа.

Лизу постоянно встречали с работы кавалеры на крутых машинах. Кавалеры часто менялись, а иногда чередовались. Лизе постоянно кто-то звонил, а сама она каждый день рассказывла по телефону какой-то подруге о перипетиях и страстях, преследующих бедную Лизу буквально по пятам.

И только личная жизнь Ани никогда никого не интересовала. Это и неудивительно: как может интересовать то, чего нет?

...Стоило только девушке появиться на работе, как все, кто был на данный момент в магазине, начали бросать на неё заинтересованные, оценивающие и многозначительные взгляды.

Ведь как устроены некоторые из людей? Покуда ближний страдает и находится ниже в любой системе градации, окружающие его жалеют, сочувствуют ему. Ну или делают вид, что жалеют и сочувствуют.

А как только этот человек поднимает голову и расправляет плечи, он начинает вызывать у тех же людей, которые его жалели, зависть и неприязнь.

— Ань, ну ты про своего мажора-то расскажешь или так и будешь тихариться? — не выдержав, Лиза задала свой вопрос в лоб, когда они с Аней пили чай.

Аня подозревала, что Лиза потому и пошла пить чай с ней, чего раньше никогда не случалось. До сих пор Лизе было совсем не интересно общаться с Аней.

— Каком мажоре? — Аня, хоть и была готова к вопросам, а точнее, к допросам, чуть не поперхнулась чаем.

Она прекрасно знала: всё, что Лизе удастся узнать от неё, будет тут же обнародовано и растиражировано.

— Да ладно, не разыгрывай святую простоту, — отмахнулась Лиза. — Меня не проведёшь, у меня глаз намётанный! Я сразу поняла, что парень твой непростой. Наверняка вы тачку просто оставили где-то, а сами якобы пешком пришли в магазин позавчера вечером. Да? Так ведь и сделали?

«Была не была! — решилась Аня. — Всё равно Дима через две недели уйдёт к себе».

Можно врать и не оглядываться. Никто не сможет уличить её во лжи.

— Это Дима, он из Питера. Мы в сети познакомились, долго общались, а потом решили встретиться, вот он и приехал.

— И как? Всё у вас уже случилось? — липкого любопытства в глазах Лизы было столько, что Ане казалось, будто весь воздух вокруг стал липким.

— Было, но подробности рассказывать я не стану, — быстро ответила она.

— И как он? Хорош? — не отставала Лиза.

Аня покраснела до корней волос. Она готова была сквозь землю провалиться.

— Да.

— А тачка у него какая?

— Эээм... — Аня напрягла память и фантазию одновременно, всерьёз опасаясь, что скоро перегорит от напряжения.

Сочинительство — явно не её конёк.

— Такая чёрная... Мерс, вроде.

— Гелик?! — Лиза даже на стол навалилась, заглядывая в лицо Ани.

— Да, — кивнула несчастная Аня, стараясь не думать о том, чего сейчас больше в глазах Лизы.

Уж точно не радости за Аню...

* * * * * * * *

Ане было очень стыдно за всё, что пришлось сочинить, потому Диме она не обмолвилась даже словом о том, как стала на работе главной героиней сплетен и домыслов.

Алымов слово сдержал: встречал Аню с работы по вечерам, и теперь они каждый вечер гуляли. А в следующие выходные Ани молодые люди отправились в Москву и были там целых два дня.

Пришлось переночевать в хостеле. Аня боялась, как бы Дима не выдал себя, но в столице всё обошлось.

Проблема возникла уже тогда, когда ребята вернулись в Тверь и шли пешком с последней электрички. Решили срезать путь дворами, и вскоре дорогу им преградили три тёмные фигуры.

Аня не знала, существовала ли гопота в конце девятнадцатого века, но вот со времён незабвенного булгаковского Шарикова мало что изменилось. Эволюции явно не произошло.

Правда, вместо задорного: «Дай папиросочку, у тебя брюки в полосочку», прозвучало чуть хриплое: «Курить есть?»

Пока Аня лихорадочно соображала, что бы такое сказать и как убедить этих троих уйти с дороги, Дмитрий всё понял. Один из парней полез рукой в карман, а потом вдруг что-то произошло.

Девушка даже понять не успела, почему все трое вопрошающих покатились кубарем по земле один за другим. Дмитрий крепко схватил Аню за руку, и через пару секунд они бежали что было сил.

На остановке увидели припозднившийся автобус, и отдышаться удалось только в его салоне.

— Как ты так смог, Дима? Троих? — с восторгом глядя на Дмитрия, спросила Аня.

— Я же говорил, что боксирую немного, — смущённо махнул рукой Алымов.

— Вот это да, — выдохнула девушка. — Супер!

— Супер?

— Да! Ты супер, Дима! Просто космос.

Казалось, Дмитрий был не только смущён, но и по-настоящему польщён. Как и многие мужчины, он был не лишён тщеславия, а восхищение дамы очень вдохновляло его.

Видимо поэтому, как только за ними закрылись двери Аниной однушки, он попросил:

— Аннушка, пожалуйста, скажи ещё раз, что я... супер и космос?

— Ты супер, Дима, — с готовностью подтвердила девушка. Глаза её сверкали, а сама она в этот момент очень похорошела. — Просто космос! Мой герой!

Если бы Ане раньше кто-то сказал, она бы ни в коем случае не поверила, что сама проявит инициативу в отношениях с мужчиной. Но сейчас именно она первая шагнула к Дмитрию и обняла его за шею. А он будто только этого и ждал.

Глава двенадцатая
Две недели спустя

Чтобы наверняка не опоздать и появиться в назначенном месте ровно в полдень, Аня и Дмитрий выехали из Твери ранним утром, на первой электричке.

— Дима, монеты, перстень и часы я сложила в сюртук, в потайной карман, и зашила, — в сотый раз деловито повторила Аня.

— Да, Аннушка, хорошо, я понял, — тоже в сотый раз терпеливо ответил Дмитрий.

Они избегали смотреть в глаза друг другу и говорили о разных бытовых мелочах. Прошедшая ночь, как все остальные ночи минувших двух недель, осталась только в памяти. Всё это стало прошлым. Впереди теперь только разлука.

Расставание навсегда.

Аня изо всех сил старалась пока не думать об этом. Главной задачей сейчас было не расплакаться при Диме. Девушка уговаривала себя, всячески убеждала, обещая самой себе, что у неё будет много времени для слёз. Очень много...

Зная себя и свой характер, Аня была твёрдо уверена в том, что никогда не сможет забыть Диму и время, проведённое с ним. Хоть бы она оказалась беременной! Как бы ей хотелось этого!

Такого, как Дима, она всё равно никогда больше не встретит, а другого ей не хочется. Не нужен ей другой после её Димы.

Алымов был спокоен, невозмутим, а сама Аня никогда не решилась бы спросить, будет ли он скучать, жалко ли ему расставаться с ней.

Потом, позже, нужно ещё будет придумать, как именно она преподнесёт родителям причину исчезновения Дмитрия. К «жениху Ани» все успели привыкнуть, даже брат девушки и племянники.

Ни у кого Алымов не вызывал негативных эмоций, исключительно позитивные. Кандидатура «жениха» была полностью одобрена родственниками «невесты».

К счастью, на даче в это утро никого не было, потому никто не задавал неудобных вопросов и ничему не удивлялся. Молодые люди позавтракали, ещё раз проверили все вещи Дмитрия и отправились в путь.

О том, что Аня проводит Диму и оставит его одного у пролеска, они договорились заранее. Оставаться до конца рядом с Алымовым было опасно, поскольку никто наверняка не знал, как происходит перемещение.

В одиннадцать пятьдесят Дмитрий крепко прижал Аню к себе. Они долго целовались и всё никак не могли отпустить друг друга. Первая опомнилась Аня, начала высвобождаться из объятий Димы.

— Беги, — с отчаянием и с сожалением прошептал он. — Беги как можно быстрее, постарайся уйти подальше. Прощай!

Аня рванула в сторону дачного кооператива, обернулась только от ворот. Ей показалось, что она увидела какую-то вспышку неподалёку от леса.

Всё же девушка не выдержала и в половине первого вернулась к пролеску. Там было тихо и пустынно, абсолютно ничто не напоминало о случившемся полчаса назад. Дима исчез без следа.

Оставаться на даче в одиночестве Аня не хотела и не могла — слишком много воспоминаний было связано с этим местом. Вряд ли она вообще сможет в ближайшее время приезжать сюда, — очень уж больно.

Вернувшись домой, Аня решила занять себя и начала делать уборку. Особое внимание уделяла вещам, которыми Дима пользовался в современном мире. Аккуратно разобрала и сложила всю одежду, убрала в шкаф бритвенный станок, дезодорант, гель для бритья и мужской шампунь-гель.

Потом села и задумалась. Дмитрий переодевался в свою прежнюю одежду на даче, а то, что он снял, —джинсы, футболку и кроссовки, — Аня привезла с собой.

Исчезли спортивный костюм, поясная сумка и резиновые тапки, в которых Дима ходил дома. Видимо, он решил забрать это всё с собой на память. Довольно странный выбор, но самое удивительное не это, а то, что Аня не заметила вещи, когда они с Димой на даче перепроверяли содержимое саквояжа.

Уборка была закончена, а потом Аня долго делала вид, что смотрит сериал. Момент, когда ночь всё же настанет, и девушка окажется одна в холодной постели, надвигался неминуемо.

У Ани было такое ощущение, словно она прожила за прошедшие четыре недели больше, чем за всю предыдущую жизнь. Неужели счастья больше никогда не будет? Конечно, не будет... Какое может быть счастье без её Димы?

Время перевалило за полночь, когда в разгар судорожных рыданий Аня всё же услышала, как в замок входной двери кто-то вставил ключ.

Глава тринадцатая
Сердце Ани ухнуло, казалось, в самые пятки. Девушка, не включая свет, быстро метнулась в кухню, схватила тяжёлую чугунную сковородку, доставшуюся от бабушки, и встала за шкафом.

Двери открылись, и кто-то вошёл в прихожую. Мало того, что вошёл, так ещё и свет включил. Потом раздались шаги. Надо же, странный какой воришка! Будто и не крадучись залез, а зашёл в квартиру как к себе домой.

— Аннушка, а ты где? — раздался удивлённый голос Димы.

Сковородка выпала из рук Ани и загремела по полу. Бедные соседи снизу! Хоть бы у них была установлена шумоизоляция!

Тут же в кухне вспыхнул свет, и Аня увидела Дмитрия. Ей не померещилось! Это и вправду был Дима! В том самом пропавшем спортивном костюме, с поясной сумкой и с букетом в руках.

— Дииииимаааааааа! — заверещала Аня, забыв о соседях и о шумоизоляции.

Девушка перешагнула через сковородку и повисла на шее у Алымова.

— Но как же так? Но ведь ты же... Почему?! — сквозь рыдания бормотала она.

— Аннушка, почему ты плачешь? Ведь всё хорошо! Вот, возьми цветы. Это тебе.

— Дима, но как ты вернулся? — Аня наконец-то сподобилась на составление целой фразы.

— Аннушка, а у нас суп остался?

— Господи... Ты голодный? — всплеснула руками Аня и, опять перешагнув через сковородку, кинулась к холодильнику.

Дмитрий положил букет на подоконник, поднял сковороду и убрал в ящик под плитой.

— Я переоденусь и умоюсь, Аннушка, а после обо всём расскажу.

— Хорошо, хорошо, — кивнула Аня, но как только поставила кастрюлю на плиту и включила конфорку, тут же пошла следом за Дмитрием.

Она уже несколько раз тайком ущипнула себя за руку и за ногу, опасаясь, что спит. Но Дима не исчез.

— Аннушка, а где шорты и футболка?

— В шкафу... Я сейчас, сейчас, — суетилась девушка. — И вазу надо найти.

Ваза, которую Аня доставала дважды в год, — в день рождения и восьмого марта, — обнаружилась в самой глубине шкафа с посудой. В этой вазе обычно красовались цветы, подаренные родителями, братом и племянниками.

Дмитрий с жадностью съел первую порцию супа, а вторую — уже медленнее, но тоже всю. И только за чаем начал отвечать на вопросы Ани.

— Как только ты скрылась за деревьями, я побежал очень быстро, правда, в другую сторону. К счастью, я ориентируюсь в тех местах, потому не заблудился и вышел к станции.

— Но зачем, Дима?

— Потому что я и не собирался возвращаться назад. Что мне там делать? У меня не осталось там ни одной родной души. Ничего и никого. А здесь ты. И ещё... вдруг ты носишь под сердцем нашего ребёнка? Как я мог уйти и оставить тебя, Аннушка? Кто я после этого? К тому же, Вячеслав Макарович сказал, что мои следы затерялись, обо мне ничего не известно. Помнишь? Значит, в своём времени я так и не появился.

— Но почему ты мне просто не сказал, что хочешь остаться, Дима? — снова заплакала Аня.

Щёки Алымова вспыхнули, он опустил глаза.

— Дима? — настойчиво повторила девушка.

— А вдруг ты не хотела, чтобы я остался? Или сомневалась? А сейчас уже поздно что-либо менять, второго шанса вернуться у меня не будет. Я знаю, что ты не сможешь оставить меня, не бросишь, твоё доброе сердце не позволит тебе.

— Боже мой... — всхлипнула Аня. — Как ты мог подумать, будто я не хочу, чтобы ты остался? Мне кажется, меня самой не стало, когда ты ушёл!

Дмитрий несколько секунд молча смотрел на Анну, а потом опустился перед ней на колени и поцеловал её руку.

— Дима, да ты что? Встань немедленно! — испугалась девушка и вскочила.

— Я завтра же буду просить у твоих матушки и батюшки твоей руки. Надеюсь, они благословят нас, — тихо сказал Дмитрий, когда они стояли лицом к лицу.

— Благословят, конечно! — заверила Аня. — А где ты был целый день, Дима?

— Я решил, что должен замкнуть круг и завершить начатое. Я же собирался ехать в Москву, когда переместился, вот и поехал. Но сначала приехал сюда и переоделся. У меня ведь есть ключи.

— Точно, я и забыла про этот комплект ключей! А ты... так и ходил в костюме и в тапочках?

— Да. Свои вещи сложил в саквояж, накидал туда камней и утопил саквояж в речке, в пустынном месте. Бумаги и ценности спрятал здесь, у тебя дома.

— У нас дома, Дима! Теперь это твой единственный дом.

— Да, Аннушка! Спасибо тебе. Я взял... как же? Карточку! Ту, которую ты мне дала, и мне на неё... платят жалование. И ключи. Потом быстро ушёл, пока ты не вернулась, и уехал в Москву. Я должен был это сделать. Мне предстоит провести жизнь здесь, и я не смогу всегда ходить за руку с тобой. Какой же из меня глава семейства, если я как ребёнок?

— И как в Москве? — Аня обняла Дмитрия за шею и прижалась к его груди.

— Всё прекрасно. Шумно, многолюдно и суетливо. Все спешат.

— Я горжусь тобой! Ты настоящий молодец!

— Супер?

— И космос! А потом, здесь? Как добрался? Без приключений?

— Мне навстречу попались какие-то юноши, четверо. Один из них сказал: «Зацените, какой веник чел своей крашихе тащит! Она точно даст!» И они начали смеяться. Я решил, что не стану учить их манерам. Пусть это беспокоит их родителей.

— Вот и правильно! Ещё не хватало с глупыми малолетками связываться!

— А что значит «крашиха»? Это не оскорбительно для тебя? — хмуро спросил Алымов.

— Сейчас найдём через поисковик. Так... Это предмет обожания.

— Тогда всё верно! — просиял Дмитрий.

Глава четырнадцатая
— Дима, а как же нам быть с документами? — Аня прижала пальцы к вискам, мучительно соображая. — К сожалению, твои документы не годятся. А без паспорта никак нельзя.

Алымову, казалось, было уже всё равно. Удостоверившись в главном, — в том, что его Аннушка рада ему и любит его, — он расслабился и теперь клевал носом, сидя за столом.

— Дима, ты устал, — Аня погладила Дмитрия по ставшим за месяц ещё более длинными тёмным волосам. — Давай я провожу тебя до дивана.

— Да я и сам могу дойти, — мечтательно и сонно улыбнулся Алымов. — Но хочу, чтобы ты проводила меня и уложила спать, Аннушка.

Едва голова Дмитрия коснулась подушки, он начал засыпать. Аня выключила верхний свет, зажгла ночник и присела на край разобранного дивана.

— Дима, — прошептала она. — Придётся нам всё рассказать моему брату. Я понятия не имею, что делать с документами, а Егор наверняка сможет что-нибудь придумать. И он единственный, на кого я могу положиться, доверить ему нашу тайну. Брат точно не выдаст нас.

— Хорошо; если ты считаешь, что нужно рассказать, значит, нужно, — почти сквозь сон пробормотал Дмитрий.

Однако через минуту глаза его распахнулись, он сел и огляделся.

— А где маленькая сумка, с которой я ездил?

— В кухне на подоконнике осталась, — удивилась Аня.

Дмитрий выбрался из постели и босиком пошёл в кухню. Аня терялась в догадках, но не очень долго, поскольку Алымов почти тут же вернулся с маленькой красной бархатной коробочкой в руках.

Кольцо с прозрачным голубым камнем оказалось немного великовато на безымянный палец Анны, и потому было теперь надето на средний.

— Аннушка, ты станешь моей женой? Прости, что всё происходит настолько буднично и поспешно.

— Всё замечательно, Дима! Это такое счастье — ты сделал мне предложение! Конечно, я стану твоей женой!

— Навеки моей, Аннушка!

— Навеки, Дима!

* * * * * * *

Труднее всего пришлось Егору, который не хотел верить в рассказы сестры и всячески оттягивал наступление момента истины. Раз десять проверив документы Дмитрия, мужчина тяжело, протяжно вздохнул и морально капитулировал.

— Егор, только никому. Вообще никому, — в сотый раз напомнила Аня.

— Могла и не предупреждать. Я же поклялся никому не рассказывать. Да и вообще, я что, похож на камикадзе? Сама посуди, кто мне поверит? И где я окажусь, если начну настаивать на своём?

— Егорушка, не обижайся! — мягко увещевала брата Аня. — Я так... просто напомнила. Для собственного спокойствия.

Егор долго изучал документы Алымова, качал головой и разводил руками.

Затем ему пришлось разыскать одного из друзей детства, а за услуги ушла одна из монет Дмитрия. Остальные монеты удалось сбыть через цепочку посредников, остался только перстень, на сохранении которого для потомков особо настаивала Анна.

Дима и Аня поженились в декабре, а в апреле у супругов Алымовых родился сын, которого назвали Григорием в честь прадеда со стороны отца.

Дмитрий очень дружен с шурином. Иногда под настроение они с Егором пропускают «по маленькой», и Егор просит зятя рассказать «что-нибудь из старины».

Не так давно Дмитрий поступил в университет, чтобы заочно учиться специальности «химическая технология».

В конце весны супруги Алымовы купили участок под строительство недалеко от деревни Завидово. Талантливый Дмитрий сам спроектировал дом с садом, террасой и гамаком.

Конец. Спасибо за внимание!