Мы связаны памятью

Он застал меня в совершенно неприглядном виде. Я даже не видела, кто это, кто застал меня, но явно осознавала, что выгляжу я не очень. Ну и что, что я у себя дома? Ну и что, что раннее утро? Светит солнце, небо синее, и под этими солнцем и небом я стою в домашнем халате, в пижамных штанах, перед открытым мусорным бачком, держа в одной руке пакет с мусором, занесенным над бачком и замершм так, над моим левым ухом, и держа в правой руке недоразбитую садовую уточку, ту самую, которую в предыдущем посте снесло балкой.

Я еще вчера смирилась с ее потерей, но сегодня, выкидывая с утра мусор, я увидела ее и поняла, что ни за что! Пусть я снова залью ее цементом, как месяц назад, когда собака ее столкнула с пьедестала и у нее оторвало клюв. На сей раз нужно будет задок ей слепить. Благо ножки целы – просто приклею их снизу. Жопку-то, я справлюсь, слеплю.

Эта утка была куплена в один из сумасшедших дней, когда мы растили маленьких деток. Дни были похожими один на другой, хотя и все были разными. Мы купили ее в строительном магазине. Она была белоснежной. Потом дочь покрасила ее в коричневый и зеленый, потом она была цементной, пока я снова не нанесла свето-тени. И вот, после честной попытки выкинуть ее, посчитав, что она послужила свое, я достала ее из мусорного бачка, потеряв лицо перед соседом, или кто его теперь знает, кто там был в машине, когда выруливал из соседнего двора и светил на меня невключенными фарами.

И почему-то вспомнилось. Недавно перечитывала (как заново читала) Стругацких и натолкнулась на абзац, в котором он про книги писал. Как приобретали их тогда, как читали, как хранили, как самое дорогое и относились не как к предметам, а как к личностям. Одергивали себя за это, но все равно гладили, перекладывали, листали, перечитывали, передавали из рук в руки как реликвию.

В какой-то момент мне удалось в душе воспроизвести то чувство, с которым они говорили об этом. Мне показалось, что удалось. И наполнилось многое в душе, что давным давно стоит уже опустевшим, высохшим. И поняла я, что нельзя так просто отмахиваться от того, с чем мы связаны воспоминаниями. Потому, что нельзя!