7. Нюрка Орлова. Игра

Мария Шпинель
Автор:   Нюрка Орлова



   Каждое лето, в самые жаркие дни она поднималась наверх, на теплую крышу ограды и, раскинув руки, лежала, утопая в горячем солнце – час, два, три… Никто, кроме матери, не контролировал ее вылазки, не требовал спуститься вниз. Отца она не боялась, он был добрый и никогда не запрещал ей того, что казалось страшным для матери.

«Сломаешь крышу, - кричала та ей, когда видела дочь наверху, - слазь сейчас же! Отца позову!»

Мать действительно звала отца, и тот, сорвав крапиву, укоризненно качал головой и послушно лез наверх за дочерью, она же по скату перебиралась на закрой, затем на поленницу и уже оттуда, по заборчику, спускалась вниз. Прыгать с крыши она боялась – деревянные тротуары пугали ее: вдруг неудачно упадет и ногу сломает… Этого «сломает» она боялась даже больше крапивы в руках отца…

    Но сегодня она могла лежать на плоской, покрытой толем крыше хоть целый день: родители уехали проведать бабушку, которой пошел девятый десяток, а ее оставили на сестру, Надежду, которой шёл уже 26 год. Конечно, она старшую сестру звала лишь Надя, но у родителей было за правило: старших детей называть полным именем, а младших… как придется, пока не вырастешь или не заслужишь полное имя чем-то особенным. Но ничего такого особенного она пока не сделала, да и лет ей было всего 12, поэтому и звали ее домашние по-простому – Нюркой.

 Вот и сейчас вышедшая в сенки сестра крикнула ей:

- Нюрка, ты где? За хлебом надо!

Она затаилась на крыше, дожидаясь, пока Надя вернется в дом. «Сама сходит, - подумала про себя и, спустившись чуть ниже, занялась своей любимой игрой – разглядыванием прохожих, которым придумывала различные истории их жизни.

  Первый был ей знаком. Лёня Немтой. В поселке все его так и звали. Самое интересное, что он всегда оказывался в том месте, в той деревне, куда переезжала Нюркина семья – Лыжино, Кошмаки, Вотьпа… Сейчас здесь.

    Правда, Нюрка только недавно узнала, что Лёня вовсе не немой, что говорить может, но только несколько слов, самых простых и на букву «м». Все остальное – сплошное «ма-ма-ма-ма». Мама, что ли, его в детстве бросила? Нюрка закрыла глаза и увидела рыженького мальчика с белесыми бровками, который сидел на ступенях крыльца и все повторял: «Ма-ма-ма-ма-ма…».

      Сегодня Немтой куда-то деловито торопился, в руках у него был небольшой сверток, завернутый в белую тряпицу…Что в нем? Опять загадка. Может, Немтой где-то работать подрядился? Но нет! В деревнях работников всегда кормили те, к кому они нанимались.

    Нюрка уже хотела переключиться в своей игре на мальчишку, который деловито выхаживал по другой стороне улицы, но белый сверток Лени Немтого притягивал ее больше, давая простор фантазии, а этот пятиклашка (тут она сморщила свой нос, крупный, с горбинкой, из-за которого отец часто называл ее «орленком» или «орляткой» - впрочем, и фамилия на это намекала – Орлова. Анна Орлова) …

  Да, пятиклашка ее не интересовал. Он был ее ровесник или немного младше, а про таких «играть» было неинтересно. Наверное, в пекарню за хлебом потопал – вон сетка из кармана торчит!

 Так что же в свертке?

Нюрка прикрыла глаза. Она всегда так делала, когда хотела рассмотреть удаляющийся предмет. Тогда он словно притягивался к ней какими-то неведомыми нитями. Вот и сейчас белый сверток оказался почти рядом, хотя дотронуться до него Нюрка не могла. Но и этого было достаточно, чтобы понять, что под тряпицей нечто гладкое, продолговатое…Небольшая бутылка? Четушка, как говорила вотьпинская бабушка… Но Леня Немтой водку не пил – это Нюрка знала точно! Молоко? Почему так мало? Обычно в домах, куда он заходил по просьбе хозяек, молока ему наливали литр или больше. Так делала и Нюркина мать, когда просила у Немтого помощи.

   Нюрка перевернулась на спину. В голове всплыла то ли увиденная, то ли придуманная картинка. Вот Немтой в своей клетчатой рубашке поворачивает в сторону берега, осторожно шагает по сломанным доскам… Навстречу ему откуда-то выскакивает маленькая собачонка, начинает незлобиво тявкать. Леня, что-то мыча, отталкивает ее, сует руку в ближайшие кусты и вытаскивает дрожащего, ещё слепого кутенка. Затем он разворачивает сверток, достает бутылочку с соской и начинает кормить малыша. Бегающей рядом собачке он кидает кусок хлеба, намазанный чем-то белым…

Нюрке становится скучно, она секунд двадцать ещё ловит лучи солнца, затем переворачивается обратно на живот…На улице никого…Да, теперь только часов в семь, когда все с работы пойдут.

  Нюрка спускается с крыши.

- Надя, - кричит она в дверь, - за хлебом идти надо?

- Надумала, что ли? – отвечает сестра, появляясь из большой кладовки. -Ну, сходи. Деньги там, на тумбочке, возьми.

Нюрка быстро взбегает по крашеным ступеням – раз-два-три. Юркает под марлевый полог. Хватает с края стола деньги, снимает с крюка сетку… Раз-два-три – и вот она на улице. Машины в поселке – большая редкость, но ведь есть еще и мотоциклы, на которых гоняют не только взрослые, но и такие, как ее одноклассница Верка Лычкина – поэтому надо быть осторожнее.

 Нюрка посмотрела вправо, влево – никого. Она быстро перебежала улицу и стала подниматься по проулку вверх – до пекарни отсюда было недалеко – всего-то вдоль огорода пробежать. Был бы август, Нюрка ещё бы и черемухи поела – здесь она вкусная и крупная. А главное – бесхозная!

   У пекарни стоял народ – примерно человек пятнадцать… Ну, все правильно: магазин после перерыва еще не открыли. «Кто последний, - крикнула в толпу и огляделась, чтобы уловить движение человека, за которым надо будет следить, чтобы не потерять очередь.

- За мной будешь, - лениво отозвался сидящий на старом, уже вросшем в землю бревне, парень. – А я вон за той теткой в красном.

Нюрка проследила за его указующим жестом и удовлетворенно кивнула – такую можно запомнить. Тетка была, несмотря на жару, в красной вязаной кофте. На голове белый, повязанный назад платок. У ног, обутых в калоши – большая сумка… Сразу видно: тетка много хлеба брать будет!

   Очередь все прибывала и прибывала – за Нюркой уже шестеро заняли, пока она тетку разглядывала. В такой толпе не до игры, хотя…

Нюрка ещё раз взглянула на тетку в красном. Та время от времени задевала ногой свою сумку, словно проверяя, на месте ли содержимое… Прикрыть глаза, посмотреть поближе, что там? Не деньги же. Деревенские никогда в такую сумку кошелек не положат – либо в карман, либо в тряпицу какую и в лифчик, чтобы надежнее…

Но прикрыть глаза не получилось. Двери пекарни открылись, очередь спуталась, последние стали напирать на первых…

Тетка в красном исчезла.  «Наверное, за хлебом протиснулась», - подумала Нюрка, но внутрь не полезла – зачем: все равно в эту дверь выйдет! О хлебе она уже не думала - только о большой матерчатой сумке, в которой спрятано невесть что. Ах, если бы она сейчас была на крыше – на этой поляне и сосредоточиться нельзя: вечно кто-то в бок толкнуть норовит…

- Девочка, ты хлеб покупать-то будешь или просто пришла? – раздался над ней незнакомый женский голос.

- Буду.

И сразу же:

- Нет, не буду! – Нюрка увидела удаляющуюся вверх от пекарни тетку в красной кофте. Большая сумка била по её толстым ногам, но женщина не замечала этого, как, наверное, и не замечала бежащую следом за ней Нюрку.

А она и не пряталась. Нюрка бежала, потому что боялась отстать, боялась прикрыть глаза, чтобы сосредоточиться. Тайна большой матерчатой, в крупную клетку сумки грызла её, как большой червяк, выползший однажды на дорогу во время дождя и не желающий изменить путь своего движения. Нюрка даже свой язычок от усердия выпустила наружу и глотала ртом воздух – тетка шла быстро и явно куда-то торопилась.

Тетка резко остановилась около двухэтажного дома, в котором раньше жили стройотрядовцы или просто ищущие работу молодые парни из союзных республик. Каким образом они попадали в захудалый поселок, Нюрка не знала, но из открытых окон часто можно было услышать песни на непонятном ей языке.

- Ты чего это бежишь за мной точно угорелая? – Нюрка даже вздрогнула – так неожиданно прозвучал голос. Но быстро пришла в себя:

- Я не за Вами – мне на другую улицу надо!

-Так топай! Чего встала?

Нюрка послушно поплелась вперед. Один дом, другой, третий… И вот она – скамейка возле палисадника, куда можно присесть, чтобы остаться незамеченной. И двухэтажник хорошо видно … А самое главное – можно прикрыть глаза, и недосягаемое вот оно – рядом!

Нюрка сомкнула веки. Крепко-крепко.

    Тетка в красной кофте уже зашла в квартиру на первом этаже. Вот она ставит сумку на стол, достает оттуда хлеб… один…два…три…четыре… И всё?  Но сумка еще полная! Что же там может еще быть? Банки консервов? Не может быть!
Нюрка пытается глазами ощупать сумку, но ничего не получается. Тогда она встает со скамейки и подходит ближе, еще ближе, заходит во двор… Бесполезно! Ну, вот почему у нее на крыше своего дома все получается, а здесь ни в какую! Возможно потому, что она на земле стоит, а нужно повыше?

 Нюрка огляделась – лестницы нигде не было, лишь у дровяного сарая стояла трехногая табуретка… Ну, за неимением лучшего, можно и ее использовать.

Тайна содержимого матерчатой сумки настолько захватила Нюрку, что она уже ни на что не обращала внимания. Нюрка подтащила табурет к окну и уже пыталась заглянуть вовнутрь…

- А говорила – на другую улицу надо! Воровка! – вышедшая на улицу тетка крепко схватила Нюрку за руку и еще раз повторила: Воровка!

- Я не воровка! Нет! Я только хотела…

От страха Нюркин голос задрожал, колени подогнулись…

- Чего хотела?

- Я только хотела увидеть, что у Вас в сумке…только хотела…

***

Возвращение домой было ужасным. Тетка в красном вела ее знакомыми улицами и каждому встречному объясняла:

- Да вот, Никодимыч, воровку у себя дома поймала, к родителям веду…

- Ох, Петровна, совсем от ворья житья не стало, уже с малолетства по чужим домам лазают, ищут, что спереть.

- Да, да, не говори, Васильевна…Родители вроде у нее приличные, а за девкой совсем не смотрят…

     Вот и родной дом. Выскочивший из будки Шарик вначале радостно завилял хвостом, но, увидев рядом с Нюркой чужого, отрывисто залаял, предупреждая…
Нюрка услышала, как легко по ступенькам сбежала в крытую ограду ее сестра, как скрипнула от натуги железная щеколда…

- Ты, что ли, ее матерь будешь? Вроде молода еще,  — протянула тетка и, наконец, отпустила Нюркину руку.

- Сестра я ее старшая. А что случилось?

- Воровка она у тебя – вот что случилось! Хотела в мой дом залезть, да я ее вовремя углядела!

- Не может быть! – выдохнула Надежда. – И что она у Вас украла?

- Ничего. Я ее вовремя поймала, когда она под окнами шарилась.

- Нюра, домой! – скомандовала Надя, даже не смотря на что-то пытающуюся сказать Нюрку, - до-мой!

Та юркнула в двери. Прятаться от сестры было бесполезно, и она забралась на большой деревянный топчан, свернулась там в калачик, накрывшись ватным одеялом.
  Сестра вернулась минут через десять. Нюрка слышала, как Надя зачем-то прошла на кухню, после ее шаги донеслись из маленькой комнаты и…

Сестра рывком содрала с Нюрки одеяло. В руках у нее был шнур от старого кипятильника.

- Родителей опозорила, меня опозорила, - надрывно кричала Надя и хлестала младшую сестру по спине, плечам…

Еще, еще, еще… Нюрка не сопротивлялась, а только сильнее вдавливала заплаканное лицо в подушку.

После пятого удара сестра отбросила шнур в сторону, залезла на топчан, где лежала Нюрка, притянула ее к себе, обняла, и обе они навзрыд заревели, словно теряя или приобретая что-то такое, чего раньше не было или было, но они не замечали…

- Прости, прости, прости, - шептала, всхлипывая, Надя.

- Прости, прости, прости, - вторила ей Нюрка.


© Copyright: Мария Шпинель, 2023
Свидетельство о публикации №223121901401
Список читателей / Версия для печати / Разместить анонс / Редактировать /
http://proza.ru/comments.html?2023/12/19/1401