Врачебная практика глава 4. Ядерная желтуха

Все персонажи и события вымышлены, совпадения - случайны!



Утром в общежитие, где проживал наш курс, пришла главный врач родильного дома Жанна Аркадьевна. Меня вызвала к ней дежурная.

- Родилась девочка с ядерной желтухой! - после короткого приветствия, произнесла Жанна Аркадьевна.
- Нужно много крови. Группа третья. Отрицательная. Нужны доноры. Срочно!

- У меня третья отрицательная! - тут же сказал я.

Кровь я начал сдавать ещё в армии, когда тяжело травмировало бойца и на общем построении командир попросил выйти вперед добровольцев для сдачи крови.

Я вышел. Мама у меня была врачом. И в экстренных случаях, врачи были первыми кто, не раздумывая, ложились под системы для отбора крови. Тогда я и узнал группу своей крови и резус-фактор.

Больше того, набил эти данные на руке.
В армии - как в зоне, все себе делали наколки.

В основном, у нас , танкистов - набивали танк и год службы.
Но еще в период отрочества, мой отец, боевой лётчик, мне сказал:
- Никогда не делай с собой такого, что не сможешь снять!

Отец для меня был авторитетом. И я не участвовал в тату-художествах. Но очень хотелось.

Тут я и придумал набить на руке свою группу крови.

Потом мне приходилось еще не раз сдавать кровь на службе.

Военврач, увидев мою наколку, сказал мне:
- Это бесполезная инициатива! Во-первых, колоть нужно было на туловище так, чтобы сразу было видно! Как правило - под левой грудью. Руку может оторвать!

Во-вторых, никто не будет вливать кровь без предварительного анализа, по твоей писульке. Кровь - это не шутка! Можно спасти, а можно и убить!

Служба прошла - наколка осталась.

- Скорее! За мной! - скомандовала Жанна Аркадьевна и, чуть-ли ни  бегом, метнулась к зданию роддома.

Я еле поспевал за ней.
Мы сразу прошли в какое-то помещение, где без всяких разговоров, пара сосредоточенных медсестер, уложили меня на какой-то топчан, и, посмотрев на главврача, одна спросила:
- Сколько?

Жанна Аркадьевна посмотрела на меня и поднялся два пальца вверх.
- Он спортсмен. Справится! - сказала она и легла на второй тапчан.

К ней тут же подбежала  вторя медсестра и начала колдовать над заголённой до плеча рукой.

Я лежал и думал, что значили два пальца  и фраза «справится»?

Потом принялся рассматривать помещение. Никакого намёка на то, что это был специализированный кабинет для взятия крови. Больше было похоже на процедурную. Как потом выяснилось, так и было. Мы вбежали в процедурную перед блоком реанимации.

Голова стала кружиться. Я удивился. Кровь я к тому моменту сдавал раз 10. Обычно берут 220 кубиков, если бесплатно. Было, когда брали и 450. Эти объёмы я переносил без осложнений.  А тут голова закружилась и появились круги перед глазами.

Сестричка, наклонившись, внимательно смотрела мне в глаза и спросила:
- Вы как, доктор? - мне очень польстило такое обращение. Я готовился идти на дежурство в отделение, когда меня вызвали к проходной.  Был уже в халате и колпаке. Поэтому, когда мы влетели в помещение вместе с главным врачом, сестрички приняли меня за врача больницы, только из другого отделения. Сделав важное лицо, как у  «почётного донора СССР», я с напущенным безразличием ответил:
- Всё в порядке! Я в сдаче не новичок.

Но круги становились интенсивнее, а свет в глазах стал темнеть.
- Пожалуйста! Не уходите,  доктор! - спокойно но твердо говорила мне в ухо сестричка.
- Там девочка, маленькая! Она без Вас умрёт… очень нужно…

Я старался взбодриться и улыбнувшись кивнул головой.
 
А куда она качает кровь! Вдруг озадачился я, пытаясь отвлечься от нарастающей слабости.

Ни тебе подлокотников, ни специального стола.
Я скосил глаза  мимо топчана, и увидел систему идущую от моей руки вниз. Там система разделялась на два конца, как ласточкин хвост и концами попадала в две большие склянки, стоящие прямо на полу. Туда и текла моя кровь.

С трудом уже оценивая эту ситуацию, я увидел на втором тапчане Жанну Аркадьевну, которая тоже сдавала кровь и смотрела на меня.
- Это - по жизненным показаниям! - только и сказала она.

Потом мы с главным врачом роддома обнявшись брели по коридору в какой-то тупик. Точнее я брёл, держась одной рукой за стену, а он поддерживала меня с другой стороны.

Голова была тяжёлой и слегка кружилась.
- Ничего, - приговаривала Жанна Аркадьевна, - это пройдет. Дам тебе дня три на отдых. Побольше пей жидкости. Плазма восстановит объем через сутки. Эритроциты нагонишь недели за три. Ты молодой,  печень с селезёнкой  справятся. Тем более, что они у тебя тренированные на сдачу крови.

Голос у неё был мягким м чётким, как у диктора телевидения.

- Надо же, у нас с тобой одинаковая группа крови, - продолжала она говорить.
- Ещё и резус отрицательный. Это не спроста нас с тобой судьба свела возле этой девочки. Родители у неё наркоманы. Но дитё-то не виновато.

Родственников для донорства не нашлось. Точнее -  никто не захотел найтись. А времени не было совсем. В банке крови нет третей отрицательной. Я когда в общежитие к вам бежала, почему-то о тебе и думала.

Мы дошли до конца коридора и Жанна Аркадьевна открыла своим ключом какую-то дверь. Вошли в тёмную комнату без окон, типа большой кладовки.

Жанна Аркадьевна включила свет и я увидел множество стеллажей заставленных шампанским, бутылками с коньяком, на некоторых полках лежали стопки коробок с конфетами.

- В эту комнату, кроме меня, доступа нет ни у кого. Выбирай, что хочешь, - она широким жестом указала на стеллажи.

- Мы сегодня с тобой молодцы. У каждого врача, рано или поздно появляется своё кладбище. Это те - кого он не смог спасти. Мы сегодня с тобой пронесли мимо кладбища девочку. Надеюсь, что пронесли, - она вздохнула.

- Неизвестно, как будет дальше - но мы молодцы!  Мы боролись за жизнь и будем бороться дальше. Наше призвание бороться за жизнь! Прочувствуй этот момент. Он поможет тебе тогда, когда не будет сил верить в лучшее. Чем больше будет спасённых жизней за спиной, тем легче перенесёшь потери, если, не дай Бог, такое будет иметь место. Хотя, кого я обманываю?! - Она задумчиво посмотрела мне в глаза, - Не будет…

Она говорила и говорила, а я смотрел на неё и понимал, что эта волевая женщина сейчас изливает передо мной душу. Ей давно нужно было кому-то выговорить то, что лежало на сердце.  Великое доверие… Ещё и кладовку свою показала…

Я взял бутылку мускатного полусладкого шампанского и коробочку птичьего молока. Пацаны не оценят, но девчонки из моей группы будут в восторге, подумалось мне.

Мы вышли из комнаты.
- Пошли ещё зайдем ко мне, - повела меня обратно по коридору Жанна Аркадьевна.

Прошли через  просторную приёмную, в которой никого не было и вошли в большой кабинет. Подойдя к шкафу со стеклянными дверцами, с натянутыми с той стороны белыми занавесками, стянутыми гармошкой, Жанна Аркадьевна достала  и протянула мне большую  500 граммовую склянку со спиртом.

- Я же понимаю, что это девочкам, - с улыбкой она показала на шампанское с конфетами.
- Только сильно не налегай. Тебе пока лучше больше пить чаю.

Я не торопясь возвращался в общежитие. Солнце светило вовсю. Я всё время думал о той маленькой девочке. Что её ждёт? Выживет ли? А потом? Родители наркоманы. Что ж всё так сложно?  Нужно верить в лучшее! Остановил я свои мысли и с трудом поднялся на крыльцо.

Как-то, за всеми этими сдачами, хождениями и разговорами, незаметно пролетело больше трёх часов.

Было, как раз время обеда.
Кол влетел в комнату с криком:
- Дима! Где обед?!
- Я лежал на кровати с закрытыми глазами и тихо ответил:
- Не готовил. Обеда нет. Есть спирт.

Кол озадачено посмотрел на меня, потом на склянку со спиртом и спросил:
- Случилось чё?
- Случилось, Кол! Я литр крови сдал. Дали в замен пол-литра спирта.
- Ого! - засмеялся Кол, - классный курс! Так вечером бухаем?

Он схватил банку с маринованной крольчатиной, двумя большими пальцами сбил с неё крышку, разломил пополам батон хлеба и щедро навалил на хлеб мясо. Получился толстенный бутерброд, который он в два присеста засунул в рот.

- Что-то ты какой-то бледненький, - сказал мне Кол, хлебая воду прямо из чайника.
- Ты смотри тут не сдохни до вечера! Или, если будешь сдыхать, спирт не прячь!
Он зычно засмеялся и хлопнув дверью побежал в отделение.

Вечером у нас в комнате собралась моя группа.
10 человек. Половина девочки, половина пацаны.

Группа у нас была замечательной. После третьего курса академки упразднили.

Общеобразовательные предметы были изучены, наступала пора специализаций. Появилась возможность переформатировать группы и я, используя служебное положение, собрал в одно место самых близких друг-другу людей.

О таком составе можно было только мечтать. Пять отличников, три хорошиста  и два разгельдяя. Но как команда - мы были монолит!

Кол был на этом празднике жизни своим человеком. Все привыкли, что он тусовался с нашим курсом. Разводя спирт водой, пацаны разливали его в разовые стаканчики.

- Мне мою долю зразу! - объявил Кол и подставил кружку. Он влил в себя кружку разбавленного спирта одним глотком. Потом схватил гитару, надел на шею кусок изогнутой толстой проволоки, в которую была зажата губная гармошка и  разразился целым концертом в стиле кантри.

- С хохотом, отдавая мне должное за такую пьянку, мои друзья веселились вовсю. Тут на наш хохот стали заглядывать соседи, выясняя что за праздник, нет ли чего глотнуть, а потом и куснуть.

Закончилось всё, как всегда в коридоре всеобщим весельем и дискотекой. Молодость! Всё делалось легко и быстро.

Я лежал на кровати с закрытыми глазами и думал, как хорошо, что этот день никак не заканчивается.


Мои симпатии к главному врачу роддома Жанне Аркадьевне были реализованы в одной моей инициативе.  В комнате приёма пищи молодых мам, стены были покрашены в салатный завет. 

Я добыл кисти, краски и разрисовал стены большими белыми ромашками. До конца учебы в институте, мы с Жанной Аркадьевной передавали друг другу приветы через студентов, приходящих на практику в эту районную больницу.

Каждый раз я узнавал, что, ни при каких условиях, Жанна Аркадьевна не разрешала в ходе ремонтов закрашивать мои ромашки.

В конце шестого курса я узнал, что Жанна Аркадьевна умерла. Онкология.  Сердце щемит до сих пор, как вспоминаю эту прекрасную женщину и нашу непонятную дружбу.

После истории со сдачей крови, я стал своим в отделении акушерства.
Дежурные врачи не щадили времени и внимания, обучая меня своему ремеслу.

И хоть, в силу своей специализации по основному профилю, я никогда больше не сталкивался с роженицами, но полноценных 8 приёмов родов, включая одно с ягодичным предлежанием, в моем активе имеются.