Лбська. Гл 26 Карантинная 6

  Люська. Гл 26

   Карантинная №6
В этот же вечер Люська примчалась из садика раньше мамы. Раньше, чтоб успеть переодеться. Не хотела чтоб мама узнала,  что дочь воспользовалась ее торжественным платьем и блузкой. И совсем не потому что жалко, а потому как дочь у нее была известная грязнуля. Успела, но не совсем.  Мама ее «застукала. Когда дочь уже закрывала дверцу шкафа:
 -Минуточку! А что это у меня блузка висит не правильно?
Мама уже собиралась повернуть вешалку другой стороной как испуганно  воскликнула:
  -И в чем это она?  Как будто толи в шоколаде, толи в ржавчине?  –  принюхавшись,  подозрительно глянула на дочь:
 - Ты что ей вчера Влада оттирала?
 - Мам, ну что ты такое говоришь?
 - А с тебя и не убудет.
  -Мамочка прости, вчера тебе не успела сказать – мне надо было сегодня что-то одеть на партсобрание. Чтоб не светить зеленкой.
Мама автоматически достала из шкафа и юбку:
  - Ты и юбку брала?
  - Ну мам, как без юбки на партсобрании?
  - А почему вся юбка в колючках? Это в каких кустах у вас проходило собрание? Где ты в Севастополе умудрилась влезть в колючки?
  - Ну мам, ты же знаешь –  собрание в доме офицеров, а колючки – вон хоть у нас в Городке.
  -Розочка! Ты мне не ври! Это где ты так умудрилась угваздаться? И чем мне это теперь отстирывать?
  - Мамочка давай я все отстираю и очищу.
  -Это ты отстираешь? Да ты пеленки свои не можешь отстирать!  С платьем твоим вон намучилась, ты хоть знаешь, что химический карандаш не отстирывается?  Кулёма!.
 - Мамочка, я всё могу, .но делать это ненавижу!
  - Вот иди на улицу и чисть мою юбку.
 -  А коричневое – это опять не то что ты подумала, это наверно глина.
  Екатерина Николаевна вопросительно глянула на дочь:
  -Вы там еще и глину месили?
  - Ну мам! Ты же знаешь, что грязь ко мне липнет сама.
   -Вот это я уж точно знаю!
  -И что вы там на собрании «насобирали»?
  - Мы переименовали нашу партию. Теперь мы Коммунистическая партия  Советского Союза!
   - А куда дели большевиков?
  - Ну мама, меньшевиков больше нет, остались только большевики!  Так что это и так ясно.  Всё остальное остается как и прежде.  В президиуме скорее всего будут  Маленков, Микоян., Молотов, Ворошилов, Хрущев, Булганин, Каганович, и Берия.



  Так получилось, что прямо на следующий день утром Юрка вернулся из Бельбека,  и счастливые молодожены -Володя с Ритой приехали в тот же  день уже  вечером.
  Влад, как только увидел Риту, рванул  к ней на ручки, да так проворно, что она едва его успела поймать.  Влад, болтая ручками, ножками,  задорно хихикал. Посмотрел ей прямо в глаза и очень ясно произнёс:   - Мама! Люська стоявшая рядом с младшим сыном на руках от удивления ахнула:
  -НУ вы полюбуйтесь!  Мать с ним выплясывает 24 часа в сутки, а он лучшую подругу зовет мама!
На что Влад  показывая на нее и на отца пальчиком так же ясно повторил:  -Мама. Папа!
Софья Марковна рассмеялась:
  - Вот джэнтельмэн!  Розочка, это он вас так представил  Рите!
На этом молодые  с детьми пошли прогуляться по центру городка. Городок уже конечно знал, что в нем на одну се6мью стало больше и молодоженов поздравляли от всего сердца.
Софья Марковна в сердцах  говорила:
  -Ну,  вот Сонечка, и тебе началося, нет бы радоваться. И что?  Теперь  и моя птичка в Камыши запросится.
  Однако,  по поводу приезда  молодых  и сама расцвела, да так, что обычно скупая на похвалы Екатерина Николаевна заметила:
 -Софья Марковна вы так сегодня помолодели, будто это вас замуж берут.
 - Ой-вэй!! Николавна нас не просто берут, а таке взяли! И у Сонечки уже всё готово!  Сильно гулять не будем. Просим вас немедленно в гости! У нас сегодня куриный бульон с креплах и конечно пирожки тети Сони.
  - А это что за зверь такой креплах? 
  -Николавна и это ты, не превзойденный мастер куриного бульончика с домашней лапшой –   меня  спрашиваешь?
  - А  креплах – это такие наши  треугольные пельмени с гусиной печенью. Пальчики оближешь!  Зови всю нашу хевру.   А то они там без нас  там  шушукаются.
  Отметили скромно но очень вкусно.  Уже после торжественно части,  когда вышли на улицу,  Софья Марковна вручила, теперь уже своему законному зятю.  граненый стакан:
 -Володя, этот стаканчик надо уронить!
 - Вот так, взять и уронить.
 -Прямо вниз, на цемент?
 -А у тебя получится его уронить наверх?
Володя не долго размышляя плавно уронил стакан.   Стакан разлетелся в мелкие осколки. Все вопросительно посмотрели на Софью Марковну. А та лукаво улыбнувшись:
  -Этот стакан теперь никогда не станет прежним. Это наш обычай, вы теперь никогда не будете прежними.  Женитьба – это навсегда!

    Оказалось, что Рита после вечерней школы совершенно не успевает в Камыши, а из Камышей на работу. Поэтому молодожены, первое время ,  встречались только по выходным. Софья Марковна, хоть и переживала за молодых, но в душе  торжествовала  - Рите будет проще закончить вечернюю, да и опять таки –дома.


   Почти незаметно, в заботах и непонятных хлопотах  зима и пролетела. Правда прошедшая зима оказалась довольно холодная и ветреная,   Сережка простыл и схватил воспаление легких.  Люське в конце зимы  почти на месяц пришлось перебраться к маме – в мамином бараке не так холодно.  Спасли уколы пенициллина, которые  Рита так мастерски ставила, что Серега даже не плакал и не сопротивлялся.
  Все устали от холода и  с надеждой ждали весну.  Но та совсем не торопилась.  По календарю, конечно пришла,   но пока    не радовала по весеннему жарким солнцем. Напротив, продолжались дожди , целыми днями ревел «ревун» , а ветер гонял по холодному небу рваные облака, а на сердце тревожно. . Лишь изредка проглядывало солнце, но даже не успев порадовать землю  своим первым теплом, сразу пряталось за облака.
  В один из таких тревожных дней. Вдруг посреди дня  неожиданно загудел громкоговоритель, что висел на телеграфном столбе возле клуба. Обычно его на всю мощь включали только на праздники.  Говорил Левитан. Когда услышали только первые торжественно-трагические  слова:
  -Внимание!  Внимание! Говорят все радиостанции Советского Союза…  - Все,  кто мог.,  выбежали на улицу. Это уже была традиция военных и послевоенных времен – собираться всем возле громкоговорителя.
На всесь городок звучал такой знакомый, родной голос:

  -Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, Совет Министров СССР и Президиум Верховного Совета СССР с чувством великой скорби извещают партию и всех трудящихся Советского Союза, что 5 марта в 9 час. 50 минут вечера после тяжелой болезни скончался Председатель Совета Министров Союза ССР и. Секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Иосиф Виссарионович Сталин.
Перестало биться сердце соратника и гениального продолжателя дела Ленина, мудрого вождя и учителя Коммунистической партии и советского народа – Иосифа Виссарионовича Сталина…

 Жители Городка стояли молча и слушали. И даже когда громкоговоритель затих, ни кто не ушел, все продолжали стоять молча, опустив головы и даже не решаясь посмотреть друг другу в глаза.
 

  В Камиыши, после работы Люська не поехала. Мама пришла с работы рано. Заплаканная.  Пришла и Софья Марковка.   Молча пили чай с сухарями.  К ночи ветер стих. Многие жители Городка в тишине бродили около клуба и бараков,  а если кто и говорил, то только шепотом.   


   Очередь на квартиру, что  обещал комендант,  по просьбе самого коменданта,  ушла  к Юркиному приятелю по  службе –Виктору с его женой Оксаной.  Юра с Люськой сильно  не возражали, так как на подходе были еще квартиры.  А у Виктора с Оксаной   два пацана - погодки,  Димка и Вадя, а тут Оксана взяла и родила двойню, и опять двух мальчишек. Самое интересное в этом оказался тот факт, что врачи утверждали, что до родов там был всего один ребенок. По крайней мере,  прослушивалось только одно сердце. И когда об этом, уже после родов сообщили счастливому папаше,  он,  только почесав затылок, задумчиво сказал:
- Сердца будущих летчиков морской авиации бьются в унисон!
  Екатерина Николаевна сильно переживала смерть Сталина, будто переживала кончину самого близкого родственника.  Стала молчаливая. А Люська волновалась за маму и потому после работы хоть  не на долго  к ней заглядывала. Когда просто посидеть вместе,
  - а то и  освежить одежду  и поменять детские распашонки  - мама мужественно взяла на себя труд обстирывать и дочь и внуков.  Стирать Люська действительно ненавидела. А когда,  было,  и пыталась, мама на нее ворчала:  - Что ты там руками волохаешь туда-сюда, после твоей стирки все пятна остаются на  своем месте.  Уйди, непутевая! Без тебя справлюсь.
   Юрка  редко возвращался в камышовский барак раньше десяти. Так,  и Люська  приезжала в Камыши с последним автобусом. Укладывала детей спать. Ждала мужа, а когда он приходил, они шли в офицерскую столовую на ужин, после чего даже иногда могли немножко и прогуляться до моря. Столовка была совсем рядом с бараком, и если дети просыпались, соседки всегда знали, где  искать их мамашу.
За хлопотами Люська  постепенно стала забывать про Капитана.  НЕ было, не было – твердила она сама себе.

Юрка ни о чем так и не узнал, как впрочем,  и ни кто более, кроме Майки. В семье царили мир и любовь.

   А однажды в  пятницу вечером,  уже почти в конце лета  мама вернулась с работы, какая-то необычная и взволнованная..  Похоже, что череда семейных  рядовых событий подошла к своему логическому концу и пришло время перемен. Люська это сразу заметила.
   -Мамочка! Что у тебя там?
   - Да и ничего.
   - Мама, я вижу что ЧЕГО!
   - Не знаю, что это ты взяла?
  - Я вижу, ты мне хочешь что-то сказать. Не тяни, а то я сейчас взорвусь.
   - Ну,  вообще-то я хотела тебе сказать.
  - Чтоооо?
  - Я хочу, чтоб ты завтра с Юрой пришли пораньше,  если только его отпустят, как можете.  Надо бы сразу после обеда.
 -Это зачем?
 - Пока не могу  сказать зачем. Сама еще точно не знаю. И не пытай меня! А то не получится. Есть новость. И все тут.
  - Это в тебя, что не зальешь – все как вода через решето - ничего  не держится.
-  Ну ма-а-а-а!!!!!
 - Нет!
  - А если Юрку не пустят? И  что я скажу коменданту и Юрке?
  -Наврешь что-нибудь , ты это умеешь. Что очень надо…. Мама просила.
Люська хорошо знала, что мама у нее кремень и больше ее пытать не стала.
   Юрку на следующий день удалось выпросить,  правда всего на несколько часов. В полдень он  появился у жены в садике, хоть и в чистой, но рабочей робе, ну,  совсем немножко в машинном масле благоухая  махоркой  и керосином.   Дети  еще спали,   решили их там оставить  до полдника, а сами,  заинтригованные помчали  домой.  Мама, только услышав цоканье каблучков дочери, тут же вышла к ним на встречу.  Такой возбужденной Люська не видела маму уже очень давно. Озадаченная Люська , еще не дойдя до барака   вопросительно крикнула:
   - Получилось?
  - Юра! Люся!  -  Екатерина Николаевна взволнованно замахала руками - Пляшите!
  -Мама! Что случилось?!
  -Дети!  Получилось! Получилось! Нам дали квартиру!
 - Мамочка,  где? Свою ?  В новом доме?!
  - Минуточку!  Охолони маленько.  Почти.  Вообще-то в стареньком, да удаленьком. Вот сейчас же и идем смотреть! Здесь совсем не далеко, на Карантинной.  Я на прошлой неделе ее уже видела.
 - А туалет, внутри?
 - А ванну тебе не надо?
  - Ну,  мамочка, неужели без ванны? Я  так мечтала про ванну.
  - Минуточку!  То,  что предлагали с ванной - имело всего одну  комнату на первом этаже. И к этой ванне в придачу соседей. Без ванной до сих пор обходились, и дальше обойдемся. Зато теперь у вас своя комната!  Розочка, Ты хоть это понимаешь? Ну, туалет, правда,  на улице. Зато лет через пять, уже обещают в самом центре, на Большой  Морской и со всеми твоими удовольствиями!
 - Мамочка, Там целых две комнаты? Не может быть!  Прости, прости меня глупую.
 - Там не только целых две комнаты, но еще и кухня-веранда и свой балкон!
Люська  визжала от удовольствия  и бросалась то к мужу, то к маме  на шею.
  Они вышли из барака и направились прямо в сторону Карантинной через Стрелецкий спуск.  Дошли за три минуты. Возле двора с высоким забором, наверно метра в два,   и деревянной калиткой  с номером 6,  Екатерина Николаевна остановилась:
  - Сюда.
Она подошла к  калитке и неуверенно ее толкнула вперед. Калитка со скрипом открылась.
 - Юр!?  Давай ты первый!
  Юра,  нагнув голову, чтоб не сбить косяком двери рабочую пилотку, вошел во двор. Екатерина Николаевна и жена последовали за ним. А там за калиткой и каменной стеной – уютный дворик.  Внутри дворика,  справа от входа  - под общей шиферной  крышей, ряд невысоких одноэтажных хибар. Энтузиазма  Люське это не прибавило. Однако,  довольно старый, сильно разросшийся  виноградник, опиравшийся на  стальные трубы ,  закрывший весь внутренний двор, уже  дразнил спелыми гроздями  темно-красных, полупрозрачных на солнце,  ягод,   несколько  обнадежил.  За за зеленью и толстенными, извилистыми  стволами винограда проглядывалась деревянная угловая  лестница,  ведущая на второй этаж другого строения, что скрывалось за навесом  густых зарослей разросшегося   виноградника. Видя недоумение дочери, Екатерина Николаевна показала рукой на лестницу  рядом с  высокой стеной каменной кладки, но  уже с другой стороны двора:
 - Не пугайся Розочка -  нам туда!
Они прошагали семь ступенек, а дальше, лестница перед  стеной  сделав поворот,  добавила еще десяток ступенек и привела на второй этаж кирпичного строения, окруженного по второму этажу деревянной верандой, на этот раз с жестяной крышей,  внушающей  доверие.
  Екатерина Николаевна достала из сумки связку ключей, выбрала  самый большущий,  и  неуверенно вставила его в проржавевшую  замочную скважину добротной  дубовой двери. Ключ, на удивление,  легко повернулся два раза.  Дверь мягко открылась. Они прошли через  небольшой обжитой коридор, который,   одновременно являлся и кухней,  и,  подойдя  ко второй  двери,  Екатерина Николаевна открыла ее вторым ключом,  что  оказался в связке с первым.    На этот  раз,  они попали в светлую, застекленную с двух сторон,   длинную,  чистенькую,  еще одну деревянную кухню-веранду,   дверь из которой,  распахнутая на-стеж,   вела непосредственно в комнаты.     Вкусно пахло свежей краской. Свежевыкрашенная в голубой цвет,   дверь буквально светилась чистотой и зазывала скорее войти внутрь.
  Екатерина Николаевна,  второпях незаметно от дочери, перекрестившись,  оптимистически вздохнула:
 - Юр! Ты первый.  Так положено.  На удачу. Только не изгваздайся краской, похоже,  еще не высохла.
Люська приложила палец к косяку двери. Палец не покрасился  и  даже  не прилип:
 - Высохла!
Сказала, и прошмыгнула в комнату перед самым носом мужа. Екатерина Николаевна сокрушенно вздохнула, но что сказать,  и не нашла.
 - Да ладно, мамань, мы в приметы не верим. – пробасил Юрка, и вежливо, пропустил тещу вперед.
 - Ну да-а-а, - протянула Екатерина Николаевна – чудес не бывает, а так хотелось бы…

  Они оказались в   довольно просторной ,  свежевыбеленной известью с медным купоросом, комнате, с  внутренним окном  на веранду.   В дальнем углу комнаты – настоящая  кирпичная печка,  с чугунной  плитой на три варочных кольца и духовкой. Рядом с печкой еще одна  голубая  дверь . За этой дверью, вторая  комната, чуть поменьше первой, но с большим окном, через которое просматривался почти весь двор,  и  дальше –  улица Пожарского и за ней Городок.   Из этой комнаты еще одна дверь вела  на балкон.  Тоже на-стеж открытая, наверно, чтоб дать краске скорее просохнуть.  Дощатый, недавно крашеный суриком  пол,  уже хорошо просох и блестел на полуденном солнце, что  заглядывало   с балкона. Дальше - весь заросший виноградом, небольшой балкон,  огороженный  незамысловатой кованной оградой и с деревянным поручнем,   и  вид на улицы  - Карантинную,  Пожарского, Палаточнй городок и Детский переулок.
Екатерина Николаевна, демонстративно уперев руки в бока,  деланно строго спросила дочь:
  - Чай теперь твоя душенька довольна?
Люська бросилась к маме обниматься:
 - Мамочка прости, прости меня глупую и непослушную. Только вот туалет то где?
 - Где, где.  В Караганде. Как  было сказано, на улице.  Вот где.  Что туалету в дому то делать.
 Ну что согласны?
 - Мамочка!!!  Согласны-согласны!  Вот теперь заживем!
 - А?  Юр?
Юрка в ответ, по гулкому деревянному полу отстучал короткую чечетку.
 - Значит берем! Но это еще не все! -   Важно заявила Екатерина Николаевна, – Есть еще новости!  В жил-конторе,  нашу комнатку, что  в бараке, которую мы освобождаем,  временно  разрешили отдать Володе с Ритой.
  -  А почему временно?  - возмутилась Люська.
  - А ты что,  хочешь, чтоб они там остались на постоянно?
  - Ну мам!!!
 - Вот тебе и нумам!  В течении трех лет, все бараки будут расселены, а жильцы получат нормальное жилье!  А пока можно так. Софья Марковна без Риты с ума сойдёт. А так будут рядом.  И Юр!!!  Поелику мы согласны - нам бы на завтра полуторку и хоть одного из  ваших матросов. Переезжаем!
 
Дальше,  осень   продолжила кружить чередой уже чередой рядовых событий, как осенними листьями ветер.  А счастье есть!