Атланта. Глава 6. 7

Promise me that you will be with me until a Life
Tell us "Goodbye, it's all for you!"
In my boring life only you gives me a fire
Without you i would have frozen to die

Cats Never Die — Seventeen

— Вот вроде хорошие люди меня окружают, выполняя все мои требования чуть ли не по первому щелчку пальцев, а все равно продолжаю ловить себя на мысли, что успел соскучиться за это время по своей сестре-истеричке — Валерии Чеховой. Без её нудного морализаторства и ограниченности в некоторых вопросах, весьма свойственных девушкам её типа, жизнь моя кажется настолько серой и бесцветной, что я уже не рад, что так быстро от неё избавился. Ведь как ни крути, а те оскорбления, которые она вечно направляла в мой адрес, то и дело обрушиваясь с тумаками, в свое время здорово меня взбадривали, заставляя хоть как-то действовать.

Придав общий импульс торжеству, Глеб намеревался удалиться к себе, чтобы усевшись напротив окна, потягивать в одиночестве алкоголь, но став свидетелем разговора, касающегося чести его несносной сводной сестры, решил ненадолго остаться в зале вместе с остальными.

Предназначен скорее для жизни спонтанной, наедине с собой ему было куда веселее, чем в компании проходимцев, привыкших обивать порог его шикарного дома в своем стремлении как можно скорее влиться в приличное «общество».

Для этих «друзей напрокат», предназначенных скорее для ежедневных попоек, нежели для задушевных разговоров, он был слишком стремительным.

Угадывая мысль собеседника до того, как тот заканчивал свою фразу, чтобы не скучать в обществе «медлительного» оппонента, Лобов потягивал спиртное и, напиваясь, умудрялся при этом совершенно не пьянеть. Ясновидец всегда одинок. Для него не существуют ни прошлое, ни будущее — только настоящее. Он был неспособен ждать, прилагать усилия, предвосхищать. Скучать в течение нескольких минут, нескольких часов, — это было отнюдь не про него.

— Но она ведь замужем за Рудаковским! — напомнил ему Гера, слегка закашлявшись; помещение было слишком задымлено. 

— Брак с ним до добра не доведет, — отметил Глеб, приглаживая свою челку, производившую впечатление, будто он попал под дождь, зачесав назад влажные волосы. — И в первую очередь для самого Рудаковского.

— Мне кажется, что скоро она сама от него уйдет, но к тебе ли, тот ещё вопрос.

Сущий плут и признанный негодяй, которому можно было доверить самое гнусное дело, в такие моменты Гера становился просто находкой для непритязательной компании.

«Неприятный тип, комедиант, продукт распутной жизни Атланты» — таким рисовался он в воображении Чеховой.

Общаясь со всякого рода «маргиналами», Глеб находил свою прелесть в подобного рода взаимодействии. И связавшись в свое время с этим типом, он любил обмениваться с ним замечаниями, приправленными черным юмором.

— Но даже если она и вздумает развестись, первым человеком, к которому прибежит твоя сестренка, окажется Гордеев, — не сдержавшись, Гера упомянул в его присутствии «светилу», тщательно скрывая собственную зависть.

— Не думаю, — отрицательно кивнул Лобов. — Я скорее поверю, что Гордеев уедет в свою родную Шотландию, и будет там медитировать среди камней Стоунхенджа, напрямую общаясь с Высшими Силами.

— И вправду, зачем трепать себе нервы мирской суетой? Вот это я понимаю, толковый мужик! — подхватил его мысль Гера. — Проблемы решаться как-нибудь сами собой, а он займется заготовкой дров и клюквы, — чего время терять?! Ну, или что там у них по сезону в такое время года начинается…

— Просто Гордеев принадлежит к той категории людей, которые с трудом переносят жизненные трудности, поэтому стараются от них сбежать, не шибко утруждая себя лишними угрызениями совести. Когда дела идут плохо, он будет жить, где угодно, лишь бы давали «немножечко поесть», а когда дела улучшаются, начинает корчить из себя невесть что, возвышаясь за чужой счет. Такому как «светилы» американской хирургии никто особо и не нужен; он сам по себе «интересная ромашка».

— Зато такие как твоя сводная сестра у него точно не первая и не последняя, — отозвался Гера, — а на всех понравившихся девушках он все равно не пережениться. Дома в Шотландии у него уже налажен быт, есть имущество и жена, которая позволяет ему вести тот образ жизни, к которому он привык. А раз хирурга этого такая жизнь устраивает, зачем начинать все с нуля? Тем более что вторая жена ему не очень-то и нужна. Гордеев нуждается только в разнообразии.

— В этом плане они с моей сестренкой-горгоной даже в чем-то похожи друг на друга. Два эгоистических сапога пара.

— Ну, почему сразу «горгона»? — возразил Гера. — Валерия Чехова — очень даже симпатичная милашка. Не понимаю, почему ты так её унижаешь…
 
— Просто у неё судьба такая, — добавил Глеб, сделав вид, будто внимает его «высокому» мнению, — что все, кто попадают под её влияние, проваливаются в какое-то болото и их как бы затягивает в трясину. Вот я, к примеру, жил с ней, работал в госпитале кое-как, получая от Жуковой одни замечания, а только наши пути разошлись, сразу человеком стал. Такая же ситуация и с её муженьком. Жил себе спокойно без неё. Работал, встречался с коллегами, чуть не женился, правда, на Шостко, а попал в сети Чеховой, — засосало…

Со стороны раздался едкие смешки. 

— И вообще, как только я начинаю представлять себе её вечно чем-то озадаченное лицо, — продолжал «остроумничать» Лобов, подбирая наиболее обидные эпитеты для характеристики сводной сестры, — мне самому хочется завыть, застрелиться, а для верности — ещё и выброситься из окна.

Собственно, на этом моменте она и застала его в компании новых приятелей.

Прежде чем переступить порог этого здания, Валерия долго обдумывала, стоило ли ей идти до конца в своей авантюре, которая могла окончательно погубить её репутацию.

Задержавшись на мгновение у ворот особняка, поглядывая на окна, она внезапно почувствовала желание бежать отсюда без оглядки, но вспомнив, в каком плачевном состоянии находились их финансовые дела с Рудаковским, отбросив всякие сантименты, молодая женщина ринулась вперед.

Она понимала, что в своем наряде будет выглядеть здесь как монахиня в борделе, но мысль об одолжении крупной суммы денег, не остановила её даже перед «перспективой» столь нелестного сравнения.

Выстроенный дом был обставлен внутри со вкусом, так что можно было предположить, с какой тщательностью здесь все подбиралось, и отвергалось, пока наконец не было одобрено самим владельцем.

Несмотря на то, что деньги доставались Лобову непросто, к ним он относился столь же легко как игрок в казино. Для него все эти пачки купюр были чем-то не заслуживающим внимание, чем-то нематериальным, и от чего следовало избавиться как можно скорее, то есть вложить в какое-то материальное благо.

Привыкнув транжирить родительские деньги ещё во времена юности, он не избавился от этой привычки и сейчас.

«Типичный дом спекулянта» — ухмыльнулась Чехова, осторожно ступая по мягким коврам.

То, что сегодня здесь присутствовали гости, она этого как-то не предусмотрела и, запланировав разговор со сводным братом наедине, не представляла себе, как будет просить у него денег на виду у этих отбросов общества. Хотя как знать, может беседа эта не состоится вовсе, и затаив на неё обиду с того памятного вечера, когда она объявила ему о своей помолвке с Рудаковским, он откажется с ней говорить, указывая на дверь.

Теперь от него можно было ожидать чего угодно, но отступать от намеченного плана она не собиралась. Вернуться сейчас домой, так ни о чем с ним не договорившись, было равнозначно проигрышу. 

Переступив порог зала, она окинула взором помещение, пытаясь разглядеть сквозь завесу дыма знакомую физиономию. Пару пьяных молодых парней тотчас обратили на неё внимание. Эффектная незнакомка вмиг поразила их воображение.

«Опять «философствует» о бытие во времена всеобщей вакханалии…» — иронично подумала о нем Валерия, услышав насмешливый голос сводного брата, обсуждавшего её жизнь с Рудаковским.

Расправив плечи и, проигнорировав плотоядные взгляды всех этих незнакомцев, моментально скользнувших по её фигуре, она решительно ступила вперед. Почувствовав, что в гостиной наступила тишина, молодой человек обернулся, чтобы посмотреть, что за событие поразило воображение собравшейся публики. Должно быть, какой-то запоздавший гость дал о себе знать…

Каким же было его удивление, когда вместо предполагаемого человека, который мог заявиться к нему в эту минуту, он увидел застывшую в центре зала ту, чей образ давно пытался изгнать из своей памяти, не в состоянии до конца смириться с этой потерей. 

— А, Лерочка, мы тут как раз вспоминали о тебе! — с сияющим видом заявил Глеб, до сих пор не веря, что видит её наяву. — Не хочешь составить нам компанию?

Отвыкнув за это время от роскошной обстановки, молодая женщина немного оробела, но услышав неоднозначные слова приветствия, ещё долго не могла сориентироваться, что ему ответить. 
 
— Не стесняйся, здесь все свои! — продолжил он, плотоядно усмехаясь.

Только сейчас до неё дошло, какой опрометчивый поступок она совершила, заявившись одна в логово пьяных подонков, среди которых особое место занимал, конечно же, её сводный брат, не славившийся особой порядочностью. Мало ли что они могли с ней сделать с его позволения. Тем более не знала она, чего можно было ожидать от пьяного Глеба.

Всегда видевшей в сводной сестре некую смесь трагизма и дикого соблазна, в нем проснулось  полузабытое желание вновь завладеть ею.

Вопросительно уставившись на хозяина дома, словно ожидая услышать, кем приходится ему эта загадочная незнакомка, гости, в конце концов, остановили свой взгляд на Чеховой. Поймав удобный момент, чтобы представить приятелям новую гостью, находясь в особом расположении духа, Глеб продекламировал на весь зал, стараясь вложить побольше яда в брошенную фразу:

— Господа, представляю вашему вниманию мою любимую «сестренку» Валерию Чехову — светило и громило отечественной медицины! Поприветствуем!

Вздрогнув, она посмотрела на него так, будто бросала ему вызов.

***

«Ну, хватит! Довольно с меня этой клоунады! — чертыхнувшись, Чехова резко развернулась и бросилась в сторону выхода.

Ей больше не хотелось его видеть.
Глеб ни капельки не изменился. Как был ехидной тварью, таким и остался. А она, наивная, надеялась, что стоит ей появиться перед ним в своем тряпье, как он тут же бросится к её ногам, ошалев от одного её вида.

Ненавидя себя за подобные мысли, Валерия шагала вперед, не разбирая пути. По крайней мере, тогда бы ей не пришлось перед ним так позориться. Это насмешливое замечание в присутствии гостей, обладающих не самой лучшей репутацией, стало для неё чем-то вроде хлесткой пощечины.

В который раз он не постеснялся выставить её перед всеми идиоткой и, судя по его сияющему выражению лица, эта выходка доставила ему немало удовольствия. Впрочем, вспоминая условия обстановки, в которой они расстались в прошлый раз, его желание мстить ей было понятным.

Надо отметить данное, недостатка в изощренных способах издевательств над кем-либо он не испытывал, и сколько она помнила, у него всегда получалось это эффектно, оставляя на душе жертвы неизгладимый след. 

Беспорядочно кружившиеся в голове мысли не давая ей покоя, а декольте, застегнутое на все пуговицы, сдавливало грудь, мешая вздохнуть свободнее. Чехова почти завернула за угол, стараясь скрыться с его глаз.

Сейчас ей меньше всего хотелось нарваться на ещё какого-нибудь пьяного гостя. Перспектива ехать домой одной в столь поздний час её не слишком прельщала, но другого выхода у неё не оставалось. Однако не успела она добраться до холла, с облегчением выдыхая, как чьи-то руки внезапно обхватили её за плечи, слегка оттесняя к стене.

Вскрикнув, Валерия попыталась отбиться, но услышав знакомый голос, тотчас обратившийся к ней, немного опешила от внезапности нападения.

— Погоди, кому говорят! — схватив её за руку, Глеб поспешил завести её ей за спину, но проделать эту манипуляцию было не так-то просто, — Чехова брыкалась как исчадие ада, опешив от его прикосновения.

— Я даже представить её толком не успел, а она — бежать! — в увещевательном тоне обращался он к ней. — Это, знаешь ли, невежливо по отношению к гостям.

Между ними происходила борьба в таком же беззлобном ключе, как и в ранней юности, когда он пытался уязвить её, но сейчас его подшучивания стали более колкими и циничными.

Будучи в курсе, что если хозяин дома покинул мероприятие, устремившись за «прекрасной дамой», то это может занять определенное время, (и возможно до утра), гости не стали препятствовать его намерениям; тем более их мало интересовало, что его связывало с этой незнакомкой, появившейся в гостиной в самый разгар праздника.

— Какого черта ты вообще здесь делаешь? — встряхнул он Чехову за плечи. — Чего тебе понадобилось от меня в этот раз? 

— Во-первых, отпусти мое плечо, — прошипела она, толкая его бок, — а во-вторых…

— Расстались — значит, расстались, Чехова, и нечего клеиться ко мне как почтовая марка к конверту! — продолжал Глеб над ней подтрунивать, пристально следя за её выражением лица. 

— Да пошел ты к черту! — она захотела ударить его по руке, но он слишком крепко её держал, чтобы она могла вырваться.

— Дерзость твоя, кроме смеха, ничего у меня вызывает, поэтому уймись хоть ненадолго  перестань закатывать истерику. 

Не обращая никакого внимания на её протесты, Глеб подхватил Чехову за руку и, затащив гостью в свою комнату, внезапно запер двери на ключ.

— Зачем ты это сделал? — возмутившись, переспросила Валерия, — такой поворот событий её не устраивал.

— Что именно? Я вывихнул тебе руку?! — усмехнулся он, сделав вид, будто вправду не понимал, что имела она в виду.

— Я спрашиваю, зачем ты запер дверь?

— Чтобы ты никуда от меня не сбежала, как это произошло только что в гостиной, — пояснил он, зашвыривая ключ за шкаф.

Подкравшись к ней со сладострастным урчанием подобно коту, подбирающемся к пойманному в силки пернатому, Глеб попытался продемонстрировать ей свою «неопасность», чтобы таким образом усыпить её бдительность.

На тот момент у Чеховой и впрямь был вид перепуганной канарейки, попавшейся по глупости в клетку, и смутно осознавая, что сегодня от неё останутся одни лишь перья, продолжала биться крыльями о её стенки, тщетно пытаясь выбраться из ловушки.

— Ты пришла сюда, чтобы о чем-то меня попросить? — медленно к ней приближаясь, переспросил он. — Иначе с чего бы тебе появляться в моем доме без приглашения?! 

— Глеб, я... — потерев запястье, которое он чуть не вывихнул ей, пока тащил сюда по коридорам, Валерия обреченно посмотрела на сводного брата, только сейчас обратив внимание, как он изменился, хотя в чем конкретно состояли эти изменения, понять она не могла. И не знай его прежнего, сейчас вряд ли бы его узнала. 

Нет, Глеб выглядел сейчас намного лучше, нежели во время их расставания. В его черных глазах появился живой блеск, которого раньше там отсутствовал, а на щеках играл легкий румянец.

Он производил впечатление человека, привыкшего жить, ни в чем себе не отказывая ровно с той поры, как у него завелись лишние деньги. И если раньше в его взгляде виднелось какое-то отчаяние, то сейчас он смотрел на неё жестко, и с какой-то настороженностью одновременно.

А когда он улыбался, в его улыбке ощущалась уверенность, решимость и властность, ранее не так бросавшиеся в глаза окружающим.

Глава 6.8

http://proza.ru/2024/07/18/759