Наследный дом

Войне конец. Наступил праздник, смешанный с ликованием и горечью. Всего за полгода до победного мира странно исчез в Польше отец. К матери приходил сослуживец, рассказывал:

- Мы с твоим Павлом были в одном взводе. Кисет с самосадом делили пополам. Наши пересмешки о рыбалке и охоте знала вся рота. Тот день помню как сейчас. Началась бомбежка. Все попрятались, кто куда мог. После налета те, кто выжили стали собирать раненных и убитых. Но вот друга своего и земляка, Павла, я не обнаружил ни среди мертвых, ни среди живых. Исчез. Теперь догадываюсь, пропал не по доброй воле. Есть у меня подозрение, спрятался он от бомбежки у поляков, а те его и убили.

Горек час известий от гостя для вдовы. Но он преходящь. Постоянны дни забот, в работе на колхозной ферме и о том, чем накормить три голодных рта, во что одеть и обуть двух сыночков, внешне так похожих на пропавшего без вести отца.

Маленький домишко в три окна, срубленный им перед войной, наполнен каждодневным ожиданием детей о возвращении матери с тяжелой работы.

В жару и холод, одни и те же сапоги из резины, зимой фуфайка, летом стиранный перестиранный халат. Каждый день те же мешки с комбикормом тяжелее веса доярки. Все тот же ранний подъем в четыре утра и в темный и светлый день за окошком.
Время прошло, дети выросли. Вот уже отслужил в армии младший Василий. Устроился на работу в ДОСААФ шофером. Начальник, бывший фронтовик, отнесся к ее сыну с сочувствием. Его дети тоже могли быть на месте ее Василия. А его собственная могила могла быть затеряна в ошалевшей от крови и злобы Европе.
 
Через горисполком начальник добился выделения Василию участка под строительство дома на краю города и лесосеки для заготовки бревен. Лесник правда оказался жадноватым. Выделил участок с редким и по качеству далеко не первого сорта лесом.

Василий со страшим братом решили проблему по своему. Договорились с бригадирами колхозных бригад, тех, что заготавливали зимой лес на строительство и ремонт ферм. Выборочно, по два-три бревна срубили у них на участках и свезли к себе на делянку. Хорошее дело сладили по своей задумке. Но высокий штабель бревен возбудил низкое чувство в душе агрономов. Он и так не долюбливал их семью, считая их мать заговорщицей, подбившей своих сыновей уехать из деревни в город.
По навету агронома решили на собрании изъять их лес в пользу колхоза. Однако успели изъять лишь одну ходку старенького гусеничного трактора. Друзья одногодки предупредили Василия, и тот упросил начальника дать ему имеющуюся в ДОСААФ машину с прицепом на одну ночь. Друзья помогли с погрузкой, и он перевез лес в город на свой участок к утру. Через пару недель поехали с братом в деревню на танцы. Подкараулили агронома ночью,  возле его дома устроили допрос:

- Ты чего рот за лес открыл.

Тот ответил заячьим голоском:

- Это не я, это лесник.

- Врешь, сейчас же пойдем к нему. Если ты прав, то обратно до дома унесу тебя на руках. А если нет, будем бить каждые пять метров. У нас отец работал до армии, мать и мы работали в колхозе со школы, да и сам этот лес рубили и трелевали сами. Ты тут будешь явно не прав. Ежели тебе лес нужен, сам и руби. Меньше бумаги в конторе перебирай да по девкам бегай. 

Напрасно заголосил агроном, обращаясь к своей жене:

 - Валентина спаси!
Били его плотно. Разрисовали рыжую физиономию фиолетовыми цветами, но без увечий. Били и приговаривали:
- Вот тебе немецкий отпрыск за твою алчность. Говорили, что агроном был зачат немцем в войну.
По жалобе потерпевшего вызвал Василия в милицию следователь. На его удачу он оказался с ним знаком. Милиционер бывший фронтовик, водил дружбу с начальником ДОСААФ. Василий частенько возил их на служебном автобусе на охоту. Сам Василий тоже слыл охотником отменным, держал выученных собак, которые и за уткой вплавь, и на лося и на кабана, могли не подвести.

- С лесом, - заявил следователь, правда на твоей стороне, а вот бил ты поскудника зря. Первый раз помогу тебе. Твое дело можно завернуть. Там нет свидетелей и медсправки о побоях. Время пройдет, шум утихнет, можешь и второй раз рыжего побить, только не сильно.

Счастливые времена. В двадцать шесть лет Василий построил дом - прочный, светлый на восемь окон. Помогали все знакомые кто чем мог. Молодые ребята по выходным рубили стены, а знакомый старик из деревни нагнал для угощения строителей самогон. Друг отца, мастер-столяр Данилкин, сделал окна и двери, а дед Архипыч – ветеран, почти потерявший слух после ранения, сложил в доме русскую печь. Такую хотела иметь мать Василия. Из оставшихся кирпичей соорудил под полом погребок. Мастера уже давно нет, а погребок-холодильник еще исправно служил.

После постройки дома мать переселилась к сыну. Говорят вдовам давали квартиры. Но они не стали заниматься хлопотным делом, собирать бумаги и ходить по инстанциям. Не были к таким делам привычны.


Время прошло. Старший брат, сменив место жительства, уехал с семьей в Подмосковье. Мать на погосте. Василий уже сам пенсионер.
 

Глядя на окна - с благодарностью вспоминал Данилкина, залезая в погреб - Архипыча. У них с женой от сына и дочери, уже есть внуки. Осталось еще пожить немного, дождаться правнуков и кому то из них  оставить в наследство свой дом с яблочно-вишневым садом.