Нежный возраст

Во дворе школы ручей появился по вине реки. Обычно мелкая и спокойная она разливалась весной грязными водами, перебирая мусор, камни, комки грязи, еще не раскисшие от тепла. Берет, зацепившись красной ниткой за сломанный прутик с пушистыми серо-желтыми почками, покачивался в самой гуще этой апрельской смеси.
Аленка Пчелкина, ученица второго класса, стояла на доске, кем - то брошенной через ручей. Доска прогибалась, изворачивалась, дрожала, готовилась сломаться и сбросить девочку в воду.  Но Аленкины ноги не обращали внимание на выкрутасы старого дерева. В ее пухлом теле уютно приживались ранимость, стеснительность, фантазерство и ослиное упрямство - это Аленкина мама такую черту характера нашла в дочке. Вот и сейчас, даже если она рухнет в ручей, берет не бросит. Дело чести.  В классе Аленку звали бомбочкой, жирбазой, пузатой пчелой, еще десятком других обидных прозвищ, все зависело от настроения Ваньки Вичинина. Но самым распространенным и основательно закрепленным в лексиконе одноклассников был ярлык пончик.
Аленка смотрела на свой берет стиснув больно зубы.
-Вича, ненавижу.
 Она, наконец, дотянулась до прутика вербы, спасительницы ее головного убора. Весенняя вода мгновенно обожгла пальцы.
-Только не разреветься. 
Аленка встряхнула берет и напялила, как есть, мокрый на голову. Затем также, с отчаянием, встряхнула ранец плечами и на негнущихся ногах пошла со двора школы. Дома засунула берет под ванну.
-Я его убью, говорила сама себе твердо Аленка, - кину в него камень. Нет, промахнусь.
Прошлым летом она попросилась с ребятами играть в штандер. Как не силилась, мяч не попал в спину Вичи. Зато он с одного броска выбил ее из игры. Все смеялись.
- Я его задушу. Подкрадусь на физкультуре и вцеплюсь в горло. Ага, тридцать три раза вцепилась. Забыла, как сама опозорилась.
Вича прыгал в высоту «рыбкой». У него получалось перемахнуть через штангу в гибком полете, всем на зависть. А она уперлась головой в маты и рухнула на спину. В шее что-то хрустнуло. Все смеялись.
Аленка пролежала с шейным компрессом целый месяц. Пропустила экзамены в музыкалке.  А ведь так готовилась. Кисти рук разрабатывала. Даже сон снился.  Подходит она к роялю, аккуратно открывает крышку. У нее юбка-плиссе и тонкая талия. Убирает косы, чтобы не один волосок не помешал ей сыграть «Болезнь куклы», взмахивает руками и дальше не помнит. Сыграла она или нет. Не сыграла.
Аленка открыла ящик письменного стола. За тетрадкой по природоведению лежала шоколадка.
- Здорово я придумала: Мамочка, дарю тебе Аленку от Аленки.
 Мама засмеется, скажет: «Кулема, ты наша».
Аленка жмурилась от приятных мыслей и молочного вкуса шоколада. Последняя долька растеклась по ладони.  Она облизала пальцы, не пропадать же добру, и с удивлением посмотрела на фантик.
- Что за день такой!  Все от того, что я родилась в понедельник. Надо бежать. А как же Вича? Сначала отомстить, а потом бежать. Но как наказать этого гада?
Аленка присела возле книжной полки. Перекинув ногу на ногу, ее любимая поза, вытащила книгу в желто-оранжевой обложке. Первобытный мальчик Ун держал копье, обнимая лохматую шею льва.
- Как же я не догадалась. У тети Лиды рогатка лежит в прихожей, рядом с сапогами. Я выстрелю в Вичу.
- Хорошо, когда есть друг, - вздохнула Аленка, разглядывая картинку, - а, мне и опереться не на кого. Мама часто выкрикивает эту фразу, но Аленка ей не верит. Что она знает о поддержке? С папой идет в кино под руку. Всем кивает.
В доме, где жила Аленка, двери не закрывали на ключ. Соседи запросто ходили без стука к друг другу. Бывало, придешь со школы, а на столе дожидаются вареники с картошкой. Тетя Лида лепила.
Аленка отправилась за рогаткой. Она ее возьмет, а потом обратно положит. Задуманный план не сработал. Из спальни доносился тихий голос.
-Баю, баю, баюшки, не ложись не краюшке.
Она зашла в комнату и обомлела. Огромные, как белые шары, груди с коричневыми кругами висели над пупсом с кривыми ножками.
Я тоже так смогу? – Аленка смотрела на тетю Лиду в упор, совершенно забыв о рогатке для Вичи.
Конечно сможешь. Придет время
-А когда придет время?
-Когда шестнадцать банок сгущенки съешь, - тетя Люда хорошо так засмеялась. И не громко и не тихо. Как звонок будильника. - Иди Аленушка, не мешай Маратику. Аленка влетела на кухню. На верхней полке должна быть сгущенка, - она вскарабкалась на стул, подтянулась на носочках и достала банку. Если съедать каждый день по банке, то через шестнадцать дней я смогу кормить своего мишку. Он станет расти и дрыгать ножками, аукать. Но самое главное, у нее вырастут такие же шары с молоком.
 Банка не открывалась. Она с силой вонзала нож в крышку, стучала ладонью, кастрюлей, книгой. Ничего не получалось. В конец измучившись, она увидела молоток. Примерилась, даже глаз прикрыла для точности и ударила со всего маху по рукоятке ножа. Из крышки показалась капля тягучего молока. Аленка расковыряла сильнее дырку и залпом выпила всю банку.
 Поздно вечером она умирала. Ее рвало, в глазах кружились яркие огни, в животе кто-то сильно хватал за кишки.
-Доченька, попей.
 Аленка с трудом приподняла голову с подушки
-Мамочка, я сейчас умру, а потом, когда все образуется опять рожусь. Ты только не ругайся. Я шоколадку съела, берет в лужу уронила, всю сгущенку выпила, Вичу хотела у….
Дальше что-то шло невнятное. Аленка заснула крепким сном.
Тетя Лида сидела на кухне и пила чай со сгущенкой.
-Странная она у вас растет. И не знаю, что сказать.
А Аленку ждали новые испытания. В почтовом ящике лежала шоколадка. У адресата кончились чернила в ручке, надпись едва виднелась, но прочитать сии каракули не составляло труда. Привожу ее с оригинальной орфографией: «Пончеку от Вичи».