Русская банька. 7

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. Из-за высоких температур и повышенного кровяного давления, которое всегда способствует половому возбуждению, не следует повторять за героями данной миниатюры и предаваться страсти в парной. Лучше будет дождаться, пока она частично остынет, либо вообще, хорошенько прогревшись, переместиться в предбанник. И не забывайте о технике безопасности!

“Рядом с ним так тепло и спокойно”, - думала она, гуляя ранним утром по полю и, собирая полевые травы, которые еще не успели сбросить с себя прохладу утренней росы.

Все кругом были уверены, что она пошла на компромисс, отложив свои планы и амбиции на второй план, чтобы иметь возможность переехать к нему. Но на самом-то деле, имея крайне прагматичную натуру, она прекрасно понимала, что приняв такое решение, она получит куда больше возможностей для осуществления своих планов и амбиций, чем у нее было ранее. Исходя из этого расчета, она даже не искала никаких других вариантов решения проблемы, но с одним условием, они должны были приобрести комфортабельную дачу, на которой можно было было бы отдыхать круглогодично. Сказано - сделано.

И вот, теперь, когда на небе только начинала загораться утренняя заря, она бродила по полю, усыпанному полевыми цветами, сплетя из них венок, который смотрелся на ее рыжих волосах, как диадема лесного духа, она дышала полной грудью воздухом свободы.

Прохладный, слегка влажный утренний воздух бодрил, аромат трав дразнил обоняние, а бескрайнее небо над головой, с алеющей зарей на горизонте создавало ощущение, что поле это и за всю жизнь не перейти.

Выйдя на дорогу, она направилась к их небольшому домику, неся на сгибе локтя целую корзину цветов. Она вовсе не была жаворонком, напротив, просыпаться так рано ей было сложно, но утренний рассвет забрезжил в окнах и она, покинув теплую постель, направлялась в поле набрать цветов и трав и почувствовать единение с природой, которого ей так не хватало в этом большом, вечно находящемся в движении, городе.

По пути она зашла к соседке за парным молоком. Придя домой, она оставила корзину на веранде, а сама пошла на кухню. Думая, что он еще спал, она налила себе целый стакан теплого жирного молока, которое в глиняном стакане напоминало собой зелье, и стала пить быстро, большими глотками. Наверное поэтому, оно стекало с толстой кромки стакана на ее кисть и подбородок, катясь крупными каплями по коже.

Опустошив стакан, она взяла полотенце, чтобы протереть лицо и руку. Поднеся полотенце к лицу, она наконец заметила его. Он стоял неподвижно, не отрывая от нее подернутого дымкой дурмана взгляда.

Она вытерла лицо, руку и, повесив полотенце на деревянную, ручной работы, спинку стула, как ни в, чем не бывало пожелала ему доброго утра.

-Я тоже не сидел без дела. - Сказал он, чувствуя себя немного виноватым в том, что его совушка превратилась в жаворонка. - Скоро банька поспеет.

-Это хорошо, а то я немного продрогла, сегодня очень много росы. Хочешь молока?

В ответ он лишь отрицательно покачал головой, а после протянув руку, смахнул с ее губ каплю молока.

-Не томи душу, красный молодец. - С улыбкой сказала она, снимая со своей головы венок и надевая его ему на голову. - Банька поспеет, холодненького молочка возьмем.

-Тебе только сарафана не хватает для завершения образа. - Со смехом заметил он.

-Да и кокошника. - Ответила она, удаляясь на веранду, чтобы развесить травы на просушку.

***
В этом венке, с длинными по пояс огненно рыжими волосами и бледно розовой кожей, она напоминала ему озерную нимфу, болотницу. Ведь не могли наши предки иначе объяснить причины смертоносности лесных болот, как только наличием в них прекрасной девы, которая заманивала путников своей опасной красотой.

Конечно есть еще и старик-болотник, прельщающий уставших путников постарше теплым кровом и уютной постелью, но что мыслей, то только о ней - о болотнице.

Уже давно люди не верят в коварных темных духов, но продолжают тонуть мужчины в бездонных омутах женских глаз.

***
Угли раскалились до красна, после подернулись пеплом и истлели. Горячая русская баня по-серому была готова.

Русская печка-каменка, досыта накормленная сухими березовыми дровами, наполняла своим жаром все помещение парилки.

Когда они вошли, он тут же плеснул на раскаленные камни травяным отваром, и парилка наполнилась ароматным горячим паром, который будто живой касался обнаженных тел своими влажными горячими ладонями.

А  взгляд его глаз, напоминающий туман, расстилающийся над болотом, будто бы тоже обретя руки, ласкал ее тело, незримо касаясь.

Их сердца полыхали с такой силой, что случись им угаснуть, они более никогда не загорятся вновь. Не бывает первой любви и последней, существует лишь одна единственная - настоящая.

Она вышла на минуту в предбанник и вернулась с куршином холодного молока. Одна ее рука лежала под его дном, другая обхватывала горлышко. Она прижала его к груди, разгоряченной жаром парилки.

Напившись вдоволь, она отдала кувшин ему, а после того, как он ей его вернул, немного откинув голову назад и приоткрыв алые от прилива крови губы, начала тонкой струйкой лить холодное молоко.

Каждая капля ледяного молока ощутимо касалась горячей кожи. Тонкие белые струйки, стекая по подбородку, попадали на шею, после на грудь, стекая к животу, струились по бедрам.

Забрав у нее кувшин и, наскоро отставив его в сторону, он прильнул к ее губам, сохраняющим на себе вкус молока, а после, собирая холодные капли, начал спускаться все ниже и ниже по телу.

Линия подбородка. Шея. Он целовал ее шею, будто бы глотая ее пульс, плечи, грудь. Он обхватил ее губами, позволяя языку выписывать круги. Живот, в самой глубине которого тоже бился пульс, низ живота, влажные бедра.

От высокой температуры молоко быстро стало теплым и перестало охлаждать. Напротив, по ее коже продолжали стекать уже теплые капли. Такой жар способствовал ускорению распространения по телу волн прилива, которые, как реки впадающие в мировой океан, стремились в самое заветное место. Ощущения становились острее, а каждое его прикосновение отзывались эхом наслаждения.

Он лег на лежак покрытый неким подобием наматрасника, подтянул, согнутые в коленях ноги к груди. Устроившись сверху и, впустив его в самую глубь себя, она чувствовала себя наездницей, объезжающей дикого мустанга.

Немного подавшись вперед и обхватив его колени руками, она начала медленно двигаться. Это не было бешеное родео, усмиренный конь шел шагом, но высокая температура делала его неутомимым, а ее - особо чувствительной. А дальше лишь череда простых, незамысловатых движений. Таких же простых, как парное молоко.