Герр Вальтер.
В сумрачной комнате на широкой кровати лежит пожилой мужчина. Непроглядная темнота, ощутимый зловонный запах и царящая прохлада, невольно, порождали некое сродство его спальни со склепом. Нет, 87летний Вальтер Ляйд вовсе не болел, физически: вчера, в очередной раз, он утратил интерес к жизни…- ему расхотелось покидать свою постель, даже по нужде…- и со вчерашнего вечера почтенный Вальтер Ляйд опорожняется «под себя»…
Этим утром его настроение переменилось - он был готов, распрощаться со скотским состоянием, в котором доселе пребывал… Ныне, он дожидался прихода сиделки Бригитты…- представлял себе, как эта, по-мужицки крепкая, некрасивая женщина, молча, зайдет в его спальню, брезгливо сморщит нос и узкие губы…- потом, раздвинет шторы, впуская в комнату солнечный свет и откроет окно, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха… Затем, закинув его сухопарое тело себе на плечо, понесет обгаженного герра Вальтера в ванную комнату… Пока ее работодатель будет плескаться в теплой пенной ванне, Бригитта сменит постельное белье, на его кровати…, включит отопление в комнате, оросит пространство освежителем воздуха…- далее, вернется в ванную комнату: господина Вальтера следует тщательно искупать…- и обработать детской присыпкой, появившуюся на теле герра Ляйда, опрелость..
- Хорошо, что Бригитта выросла в сельской местности, привыкла к запаху навоза…- не брезгливая она… - пронеслось в голове Вальтера Ляйда.
Дверь в спальню отворилась…- и в комнату вошел его пасынок, сорокадвухлетний Алан… Он сразу направился к окну…
- Отец, с утра мне позвонила твоя сиделка Бригитта…: она нашла себе новое место… – и, с сожалением, покидает тебя…- виновато, изрек пасынок.
В бешенстве, сухопарый Вальтер Ляйд, словно русская детская игрушка «Ванька, встань-ка», резво, вскочил со своей кровати. От его унылого настроения не осталось и следа…- на ходу, сыпля проклятия в адрес Бригитты, он направился в ванную комнату.
***
Лежа в горячей пенной ванне, Вальтер Ляйд предался размышлениям о бытие…
- Кто сказал, что многие лета даются человеку в награду? Какая чушь!!! Если бы меня спросили…, я согласился бы умереть в лет этак 75… В этом возрасте я потерял интерес к занятию бизнесом – и в этом же году умерла моя жена Магда, а двумя годами ранее упокоилась любимая мамочка… Ах, коварная жизнь!!! Как много ты, обещаешь нам на заре нашей юности!!! И, как славно все складывалось в моей жизни…- до похода на восток… Не стоило нам идти на Россию! Поражение под Москвой, я воспринял, как досадное недоразумение…, но потом был Сталинград и Курская битва, а в 1944 году, в Белоруссии, меня пленили… К тому времени мне было уже 37 лет - в пору мужской зрелости я вошел человеком, надломленным и разочарованным в жизни. Но, вот, что странно: именно в плену, я обрел желание жить и любить!!!
***
Вальтер Ляйд вышел из ванной комнаты чистым и умиротворенным. За то время, что он принимал ванну, пасынок Алан ликвидировал следы его испражнений, в кровати…, а в воздухе запахло освежителем «Морской бриз» - и солнце, ярко светившее в окна спальни герра Вальтера, обещало нечто…
- Так, Алан, пока я принимал ванну, мне в голову пришла идея: из уничтоженного Союза, в нашу страну потянулись российские немцы…- подыщи мне несколько кандидатур, из переселенок… Думаю, среди прочих… я сумею обнаружить ту, что умеет быть благодарной… - и не станет привередничать, как Бригитта…!!! К завтрашнему дню, я, надеюсь, Алан, ты управишься?!! – пасынок, понуро, мотнул головой и направился к выходу…
***
41летняя Анастасия Берг пребывала в полной прострации: она не знала, как ей жить дальше…- и на обратный билет в Россию денег у нее не было…
В Германию она последовала за мужем Георгом и сыном Александром – и первое время для ее семьи все складывалось благоприятно: их приютили родственники Георга – они же и подыскали мужу вакантное место в клинике…
Неприятности Анастасии начались с того момента, как ее Георг, внешне, весьма привлекательный мужчина, попал в поле зрения Хильды - дочери заведующего терапевтическим отделением… Не ведающая, ни в чем, отказа… - Хильда пошла в решительное «наступление» - и Георг пал к ее ногам, как перезревший плод...
Брошенная мужем в чужой стране, Анастасия, некоторое время, держалась сына Александра, но такое положение вещей не устраивало его подружку Риту – и, как только сын нашел постоянное место работы, молодые сняли небольшую комнатку…, но для Анастасии в ней места не нашлось!
Поскольку Анастасия плохо владела немецким языком – ей никак не удавалось трудоустроиться – соответственно, покинутая мужем, она осталась без всяких средств к существованию. Родственники Георга, что переселились на ПМЖ в Германию четырьмя годами ранее, быстро переняли здешние правила выживания…- и не собирались, далее, предоставлять свой кров и стол… бывшей жене племянника, но и выгнать ее на улицу не смели – искали повода… И, как нельзя кстати, пришлось объявление в газете некого герра Вальтера Ляйда, о найме сиделки…
- Анастейшен, мы нашли для вас работу! И, это все, что мы еще, с мужем, можем сделать для вас… Вы, ведь по образованию медик – работа сиделки вам будет в самый раз: заодно и кров обретете! Вы, же понимаете, что не можете пользоваться, бесконечно, нашей добротой… Приложите все усилия, чтобы это место досталось, именно, вам…! - фрау Моника учтиво улыбнулась Анастасии, выдала мелочь – на проезд…- и с личными вещами, бывшая родственница была выставлена вон…
***
Как ни странно, но Анастасия быстро отыскала дом герра Вальтера Ляйда. Она позвонила в дверь, нисколько не надеясь, что место сиделки достанется ей…, на плохом немецком… объяснила цель своего визита - и белокурый мужчина, молча, пропустил ее внутрь дома. В полумраке холла уже дожидались аудиенции четыре женщины, похожие на профессиональных сиделок: рослые, крепкие, молодые… Если бы Анастасия не продрогла, под моросящим дождем, она, тотчас, развернулась и покинула бы этот дом: Бог одарил ее хрупким телосложением… В общем, она решила, отогреться, перед тем, как ей укажут на дверь… Прежде, чем белокурый мужчина пригласил всех претенденток, проследовать в кабинет герра Вальтера Ляйда, подошла еще одна особа, из породы статно-массивных …
***
Седовласый и сухопарый, довольно ладный, для своих лет, пожилой мужчина сидел в добротном кожаном кресле – и вся мебель в его кабинете была под стать своему хозяину: старинной, солидной, основательной - какой и полагается быть мебели, выполненной из дуба. Внимательный и цепкий взгляд герра Вальтера, оценивающе, окинул каждую, из вошедших женщин – потом, его взор, вновь, вернулся к Анастасии… - она не ожидала пристального внимания к своей скромной персоне – и краснела, и бледнела - попеременно...
Нежданно, распахнулась дверь…- и в кабинет, как вихрь, вбежала по-мужицки крепкая, некрасивая женщина…
- Герр Вальтер, герр Вальтер, я хочу вернуться к вам!!! Возьмите меня назад: вы, ведь знаете, какая я трудолюбивая и честная, и добросовестная!!! – по раскрасневшемуся мясистому лицу женщины лились и обильные слезы, и капли пота - мятым платком, непрестанно, она вытирала мешанину из влаги со своей физиономии …- и подобострастно глядела в глаза господина Ляйда.
Мужеподобная женщина завладела вниманием герра Вальтера – и Анастасия, с облегчением, выдохнула… Потом, в ее сердце заползла вязкая тревога: становилось понятно, что герр Вальтер примет, назад, свою блудную сиделку – а все, пришедшие женщины, в их числе и Анастасия, отправятся восвояси! И, словно, услышав ее мысли, пожилой мужчина произнес:
- Хорошо, Бригитта, ты прощена, за свое отступничество, но в первый и последний раз!!! Вы, женщины можете быть свободны…- взгляд герра Вальтера, вновь, упал на Анастасию – и он продолжил чеканить слова: - Вот, вы, задержитесь…
Все претендентки на должность сиделки герра Вальтера Ляйда, как и сама Анастасия, не могли понять, чем она привлекла внимание такого важного господина… А, герр Вальтер, между тем, «ломал» голову, но никак не мог припомнить: кого напоминает ему эта незнакомка?! Какая женщина, из его прошлого, так же трогательно и очаровательно краснела?! И этот, покорный превратностям судьбы, наклон головы, он видел раньше… Вальтер Ляйд не мог отпустить женщину, не припомнив: на кого она похожа?! Иначе, какой же он майор Абвера, пусть и в отставке?!
***
Бригитта была, вновь, принята на место сиделки, а Анастасии досталась должность помощницы по хозяйству, правда ей не совсем было ясно: кому, и чем она должна была помочь, а герр Ляйд не стал вдаваться в подробности, но принял ее с испытательным сроком?! Анастасии оставалось надеяться, что ей удастся, отработать месяц, на данном месте… – и заработать некую сумму, что позволит ей вернуться в Россию: большего Анастасия и не желала, для себя!
Вооружившись сухими и влажными салфетками, Анастасия прошлась по многочисленным комнатам, солидного жилища герра Вальтера Ляйда: смахнула, где только возможно, несуществующую пыль…- необходимо было как-то отрабатывать свое жалованье. В последнюю очередь Анастасия заглянула в кабинет хозяина, в надежде, что герр… уже удалился в столовую… Но, нет: господин Вальтер, важно, словно на троне, по-прежнему восседал в массивном кресле – и, завидев Анастасию, он, взмахом руки, пригласил ее зайти…
И, вновь, она оказалась под прицелом внимательного и цепкого взгляда пожилого немца – и, снова, Анастасия растерялась – и краснела, и бледнела…, но герр Вальтер молчал и, бесцеремонно, ее разглядывал. Неловкую ситуацию нарушила Бригитта…
- Герр Вальтер, ваш обед готов…- она присела, в поклоне и, многозначительно глянув на Анастасию, покинула кабинет. Мужчина встал с кресла и, взяв за локоть Анастасию, увлек ее за собой.
***
Они сидели вдвоем, за вместительным обеденным столом, обслуживала их кухарка… Более странного обеда в жизни Анастасии не случалось: в столовой царила гнетущая тишина, лишь, изредка нарушаемая легким позвякиванием посуды… Герр Вальтер, медленно, вкушал приготовленные яства и молчал - молчала и Анастасия, и она ела неспешно, но не чувствуя вкуса пищи, главное – не подавиться бы, под пристальным взглядом загадочного герра Ляйда.
- И, так, фы, дошъка Мусъ?! – внезапно, в тиши столовой прозвучал вопрошающий, хрипловатый голос герра Вальтера – и Анастасия вздрогнула: она не ожидала, что он заговорит; не ведала, что ее работодатель прилично владеет русским языком; еще и знаком с ее матерью…: - Чутдноэ имя, Мусъ – готится сопаке, но не сэмпатишной фройлян…- он говорил медленно, тщательно подбирая слова.
- Мою маму зовут Марией, сокращенно – Маша, но очень близкие люди кличут ее Мусей, но не Мусъ…- пояснила ошеломленная Анастасия.
- Я привик к Мусъ…- далее, пояснять свою мысль герр Вальтер не стал: - Прощло мноко польще сорок шесть лет…- и дошъ Мусъ возникла в Германии… Как вишло? – вдруг, поинтересовался он…
- Все очень просто, даже банально: мой муж…, теперь уже бывший, он – немец… С перестройкой, открыли и границы…- родной брат моего свекра первым покинул Россию, вместе с семьей, но похоже, они заскучали…- вот, и стали зазывать своих близких в ваш, немецкий рай! Муж Георг и сын Александр соблазнились, а мне ничего не оставалось, как последовать за мужем… Ныне, мой Георг является гражданским мужем немки Хильды…- сын тоже отделился от меня…, вернее, нас разделила его подруга Рита – и, вот, я осталась у «разбитого корыта» - пытаюсь заработать на билет в Россию... – с болью в сердце, поведала о своих бедах Анастасия…- и, едва не расплакалась, от жалости к себе: ее семья, безжалостно, разрушена более молодой соперницей…
Герр Вальтер, казалось, не вникал в ее объяснения: он внимательно смотрел на ее шею…- потом, словно очнувшись ото сна, произнес:
- Не стойтъ бить столь бесутэшной! Быфший муж мне нэинтэрэсэн, но с сыном я бы стал снакомится…- Анастэйн, прикласийте эко на зафтра…, на ушин…- герр Вальтер допил зеленый чай, вытер салфеткой губы и поднялся из-за стола - он приметил, что у Анастасии, в тарелке, осталась, не доеденной, фасоль с говядиной – подал знак рукой, чтобы она оставалась за столом…
***
Поскольку сиделка Бригитта и кухарка Эмилия не «горели» желанием, общаться с русской – после обеда она удалилась в комнату, которую ей отвели. Открывшееся обстоятельство, вдохнуло в Анастасию надежду и пришло осознание…-участь бездомной, на данном этапе…, ей не грозит: герр Вальтер принял Анастасию в свой дом, благодаря давнему знакомству с ее мамой… Странно, что мама никогда не рассказывала дочери, о подобном знакомом?!
После ужина, Анастасия направилась в бар, в котором, ныне, трудился, официантом, ее Александр, выпускник Медицинского института: необходимо было известить сына, что он приглашен на ужин… Вернувшись в дом герра Вальтера Ляйда – Анастасия, тотчас, направилась спать: сегодняшний день был насыщен событиями, которые истощили ее силы. Едва голова Анастасии коснулась подушки, она уснула беспечным и крепким сном: впервые, после ухода мужа, изнуряющее чувство смятения покинуло ее…
***
Герр Вальтер лежит, без сна, в своей кровати – и мысли его блуждают в воспоминаниях, о пережитом, о давно ушедших годах…
***
Его родители - фрау Урсула и герр Отто принадлежали к разным мирам, но юная дочь владельцев ткацкой фабрики и ювелирного магазина полюбила смазливого автомеханика…- и ее родителям пришлось, смириться с выбором единственной дочери… И Вальтер был единственным ребенком у любимой мамочки Урсулы, но у его отца Отто, кроме Вальтера, со временем, народился незаконнорожденный сын Курт…- его герр Отто прижил с молоденькой помощницей кухарки Мартой. Униженная и несчастная фрау Урсула вынуждена была закрывать глаза, на измену своего обожаемого мужа: в их кругу было принято «сохранять лицо», несмотря ни на, что… Сам герр Отто не собирался покидать семью, ради молоденькой любовницы и сынишки Курта: он, когда-то, женился на Урсуле из расчета, устав от жизни в бедности – и, ныне, его не прельщал «рай в шалаше», пусть и с любимой Мартой, и обожаемым крохой Куртом…
***
Долгие годы герр Отто понуждал, любящую его жену Урсулу, терпеть, под крышей своего дома, присутствие любовницы блудного мужа и их ребенка - и притворяться, что в ее семье царит идиллия! А, что делать: фрау Урсула, с годами, так и не разлюбила своего супруга, а герр Отто, по-прежнему, обожал свою пышечку-Марту – и сынишку Курта любил больше сына Вальтера, но свой выбор делал, главным образом, в пользу сытой и беззаботной жизни!
Уже в достаточно зрелом возрасте, Вальтеру Ляйду жизнь предоставит возможность, поквитаться с отцом: за безразличное отношение к старшему сыну и его матери… И Марта - мать Курта познает боль, схожую с той, что испытывала долгие годы фрау Урсула…
***
Молодой отпрыск семьи Ляйдов – Вальтер избрал разведывательную стезю – и стал сотрудником Абвера. По делам службы, он бывал и в Болгарии, и в Румынии, в Иране и Турции…, а в 1938 году Вальтера определили в группу «Финлянд»: рвение ее сотрудников было устремлено на разведывательную деятельность против страны Советов – оттого, с переменным успехом, от Мурманска до Ленинграда, засылались шпионы, а позже и диверсанты…
В дальнейшем, сверху «спустили» директиву: в соответствии с планом «Барбаросса», Абвер обязали, усилить контрразведывательную деятельность против СССР! Основное внимание уделялось подрыву военной мощи Красной Армии…Сотрудник Абвера Вальтер Ляйд вносил свой посильный вклад, в разгром военной мощи, армии будущего противника - невзирая на трудности: агентурная работа Абвера, на русском направлении, осложнялась тем, что в СССР был ограничен въезд – и контролировать работу агентуры было почти невозможно! Но, не смотря на все сложности, с завидной регулярностью, в расположение воинских частей, на военные заводы…СССР засылались, десятками, шпионы, диверсанты… В операциях против Советского Союза, на том этапе, Абвер использовал, и довольно активно, русскую эмиграцию…
По прошествии лет, умудренный Вальтер Ляйд, с горечью, признал: русская контрразведка переиграла Абвер – и причина, в незнании структуры функционирования советской разведывательной службы! С присоединением Прибалтики к СССР, казалось, это неведение было устранено: три небольшие страны были «наводнены» немецкими шпионами. Но, как выяснится, позже: Абвер, немецкий генштаб не имели полного представления о противнике, с которым им пришлось столкнуться на советско-германском фронте…
***
Карьера Вальтера Ляйда в Абвере складывалась успешно – и, когда Германия вступила в войну с СССР, капитана Ляйда назначили руководителем одной, из разведывательно-диверсионных школ, на территории Белоруссии. Ныне, контингент в разведывательные школы набирали не из русских эмигрантов, а из числа военнопленных… Лично, капитан Абвера Вальтер Ляйд предпочитал работать с евреями, женщинами и подростками: так было тривиальнее, но эффективнее… К примеру, при внедрении в местное подполье агента-еврея…, почти, безотказно срабатывала легенда: «сбежал из гетто»…
Подростков вербовали не с помощью угроз, а их прельщали игрой в шпионы, возможностью владения личным оружием… и, плюс, сытая жизнь - и некоторые воспитанники детских домов, охотно шли на вербовку: с началом войны, в этих учреждениях царили ужасающие условия жизни! Позднее, подготовленный агент-ребенок возникал в партизанском отряде, с легендой: «папу с мамой убили – хочу отомстить за них…» - и, бесспорно, вызывал минимум подозрения у взрослых…
Женщин-агентов обучали и, как им следует вступать в интимную связь с командирами партизанских отрядов, бригад - в их расставленные «медовые» ловушки попадалась «крупная» рыба - носители ценной информации…
Капитан Абвера Ляйд не брезговал любыми приемами, для достижения, желаемого: подопечные его разведшколы присутствовали и на расстрелах…, и на допросах, в гестапо… Подобным образом Вальтер Ляйд воспитывал в курсантах своей школы спокойствие и хладнокровие…- и сердцам обучаемых, попутно, прививалась привычка: быть нечувствительными, к мукам других…
Да, значительный ущерб подпольщикам и партизанским отрядам… нанесли агенты, выпущенные из разведшколы, возглавляемой капитаном Ляйдом. Высокое начальство оценило успехи Вальтера Ляйда: ему присвоили звание майор - и род деятельности его сменился: ныне, с инспекциями, он «колесил» между Берлином, Польшей и Белоруссией. А, еще герр Вальтер обрел возможность, чаще видеться со своей обожаемой женушкой Магдой…
***
Прозорливый герр Отто быстро осознал, что его любимцу – Курту не миновать восточного фронта – вот и надумал, пристроить младшего сыночку «за широкой спиной» сына, старшего - Вальтера: подальше от линии фронта и передовых окопов… Таким образом, сводный братик Курт стал водителем, а по совместительству и денщиком у капитана Абвера Вальтера Ляйда…
***
Два сына герра Отто, рожденные разными женщинами, тем не менее, лицом, уродились в своего отца – и их близкое родство бросалось в глаза всякому – несмотря на то, что Вальтер был темноволосый, стройный и поджарый, а белокурый Курт удался рыхлой упитанностью в маму Марту…
- Ну, Вальтер, ты – образец сыновней любви и послушания: не всякий бы пригрел, «на своей груди», сводного братца, незаконнорожденного сына кухарки!!! – подсмеивались над Вальтером сослуживцы…
Вальтеру Ляйду была неприятна столь щекотливая ситуация, но его лицо ничем не выдавало чувств: оно оставалось непроницаемым и невозмутимым…
- Ой, ля-ля! Можно подумать, ваши отцы не грешили с кухарками или гувернантками…?! Эти особы созданы самим Богом, для ублажения богатых и женатых мужчин! Главное - война с русскими поскорее бы закончилась: иначе, наши жены и подружки понаставят нам ветвистых рогов, с никчемными тыловыми «крысами»! – однажды, мрачно отшутился герр, уже майор… И Вальтеру больше не пеняли, на его родство с денщиком… В конце концов, все на своих местах: достойный и законный сын своих родителей служит майором в Абвере, а сын кухарки ему прислуживает…
Никто, из сослуживцев, герра майора и не догадывался, что Вальтер Ляйд придумал особую месть своему отцу, за испытываемое унижение: он использовал его сына, как походно-полевую жену… Нет, Вальтер, вовсе, не отдавал предпочтение мужчинам, перед женщинами, но тр..ая ненавистного, навязанного братца, герр майор испытывал такое наслаждение…, от унижений Курта - и чувство превосходства…, над сыном кухарки!!! Сам же Курт во всем повиновался Вальтеру: он, до ужаса, страшился передовой - и…любил брата!
***
Судьба, до поры, была благосклонна и к сыну владелицы ткацкой фабрики, и к сыну помощницы кухарки: Вальтер и Курт не принимали участия в боях на московском направлении; не мерзли и не голодали в сталинградском котле; не горели в «Тиграх», под Прохоровкой…- только местные партизаны доставляли немало хлопот… Но, лимит воинской удачи не безграничен!
К лету 1944 года на белорусском направлении образовался огромный выступ, который, глубоко, вклинивался в расположение советских войск…- и являлся стратегическим плацдармом для немецких войск, а еще служил средством поддержания взаимодействия между группами армий «Север», «Центр» и «Северная Украина». Кроме прочего, наличие этого выступа создавало угрозу фланговых ударов войскам 1-го Украинского фронта… Германское командование стремилось, любой ценой, удержать белорусский выступ…, но русские, опять, переиграли немецкий генштаб: советские войска начали свое наступление… там, где германское командование его никак не ожидало… Поражение группы армии «Центр» привело к окружению ее главных сил и дальнейшему разгрому… В ходе боев большинство немецких солдат и офицеров были либо уничтожены, либо взяты в плен…
***
В эти трагические, для немецкой армии «Центр» дни, офицер Абвера, майор Вальтер Ляйд, волею судьбы, оказался в гуще события: руководство Абвера обязало его…- проследить, за эвакуацией секретной документации и ценностей… Со стремительным продвижением русских, нависла угроза, попадания в руки неприятеля машин, что вывозили архив Абвера в сторону Минска…- и майору Ляйду пришел иной приказ: о захоронении архивных документов и ценностей в лесах Белоруссии – и он проследил, за реализацией воли руководства. В данной ситуации, для сохранения тайны, майор Ляйд сам сел за руль «Опеля», а Курт был вынужден дожидаться хозяина при штабе…
Тем вечером, уставший, как незнамо кто...- от бесконечных блужданий по белорусскому лесу, Вальтер Ляйд поставил «Опель» в гараж – и направился в сторону своего прибежища… Его денщик и водитель Курт, в это время, болтал с кем-то, из обслуги…- этот, недалекий умом, сын своей матери, тревожился за свою участь…
- Курт, что ты, трясешься, как собачий хвост?! Ты, просто денщик и водитель…: твой майор, даже, сам за руль сел, чтобы меньше народу узнало, где солдаты, из взвода СС, зарывают сверхсекретные архивы Абвера?! И, это хорошо: ты, ничего не знаешь, в жизни никого не убивал…- если и попадешь в плен, русские тебя не расстреляют! Твой заносчивый майор не может тем же похвастаться! Глядишь, его убьют…- станешь богатым наследником своего отца…- последние слова собеседник Курта произнес тихо…- и оба, громко, рассмеялись.
Вальтера Ляйда накрыла волна гнева: этот гаденыш и его мамаша, неудавшаяся кухарка, всю свою сознательную жизнь паразитировали за счет его матери – теперь, этот прыщ желает ему смерти, чтобы завладеть тем, что принадлежит Вальтеру, по праву его рождения…- этому не бывать!!!
***
Задание руководства Абвера майором Ляйдом выполнено: часть важных документов была вывезена вовремя – и не достанется врагу…- и оставшаяся часть секретных бумаг, что не смогли эвакуировать…- и они не попадут в руки русских…- все схоронено в непроходимой чаще белорусского леса…! Из не вывезенного и не закопанного…, герр Вальтер разжег огромный костер во дворе..., а сам вернулся в помещение, которое занимал…- и здесь, несмотря на теплую погоду, разожжен камин, а в нем горят личные записи майора Ляйда…
В кресле, перед камином, беспокойно спит братец Курт, переодетый в мундир офицера Абвера...: он крепко связан, по рукам и ногам; его, некогда белокурые, волосы коротко острижены и потемнели, под воздействием краски для волос; ему, несколько, трудно дышать – ведь в его рот вставлен кляп…, но проснуться Курт не может - снотворное продолжает свое действие…
А, майор Вальтер Ляйд обрядился в мундир ефрейтора немецкой армии – ранее, он «сотворил» себе стрижку полубокс, такую носил Курт...– его перекрашенные, белокурые волосы подсыхают - и Вальтер осматривается вокруг: даже, нечаянно оброненного, волоска, после него не должно остаться! У русских, что займутся телом Курта, могут возникнуть ненужные вопросы…
Очнулся, от воздействия снотворного, Курт - и увидев себя связанным, еще и с кляпом во рту..., он перепугался, а когда узрел ряженого и белокурого Вальтера…- все понял… Он не мог говорить: его рот был заткнут…, но взгляд его глаз стал красноречивее всяких слов - и по его лицу потекли слезы:
- Я, твой брат…- и я выполнял все твои желания…- все…, даже самые гнусные…- зачем ты, так со мной???!!! Я жить хочу!!! – вопил взгляд Курта.
И Вальтер Ляйд ответил Курту без слов, гневным взором:
- Ты, со своей мамашей, отравили мне и моей маме жизнь: своровали любовь отца, сделали нас посмешищем, в глазах родственников и друзей, а ныне, замыслил нажиться на моей смерти!!Нет, это я буду жить, ради мамы!
Потом, Вальтер извлек свой пистолет, срезал веревку на правой руке ненавистного…: в онемевшую и непослушную руку Курта, герр Ляйд вставил пистолет, прижал к его виску - и нажал на курок! Все было кончено - Вальтер вынул изо рта Курта кляп и залил ему в глотку немного коньяка- срезал с трупа связывающие его, веревки - и эти обрывки, вместе с кляпом, бросил в тлеющий камин, а мертвое тело Курта, не перемещая, уложил в надлежащей позе…
Он еще раз, более тщательно, осмотрел прибранную комнату: ничто не говорило о том, что здесь произошло убийство! В камине догорали обрывки веревки, которыми был связан покойный Курт, и личные бумаги Вальтера… - все превращалось в пепел! Не хотелось, чтобы в пепел превратилась и жизнь!
Новоявленный ефрейтор Курт Шнитке (Вальтер Ляйд) сел за руль «Опеля» - он все же попробует, прорваться к своим…
***
«Курт» оказался среди тех, кто пытался: избежать окружения, пленения, но был захвачен, русскими…, в плен.
- Вам повезло с начальником, Шнитке: ваш майор не стал вас посвящать в секреты, но другие посвященные, в тайну местонахождения архива нацистов – и это солдаты СС, к нашей досаде, были расстреляны своим командиром, после выполнения поставленной задачи… - уведомил Вальтера Ляйда, через переводчика, один из особистов, что занимался проверкой его личности…
***
Майор Авбера Вальтер Ляйд был профи… – и ему удалось переиграть русскую госбезопасность - после тщательной проверки, как ефрейтор Курт Шнитке, он был отправлен в лагерь для немецких военнопленных…
И потянулись годы плена: длительное время он «валил» лес…- прежде, чем ему повезло - и «Курт Шнитке» оказался в числе тех, кого перебросили в город Н, на восстановление, разрушенного немцами, Драматического театра…
Следом, произошло настоящее чудо, что стало особенной отдушиной, не только для Вальтера, но и для всякого военнопленного: при посредничестве Красного Креста, им стали приходить письма, посылочки от родных, из дома...
Пожилой Вальтер и, сейчас, помнит, как бешено билось его сердце…- когда он писал, из плена…, свое первое письмо маме Урсуле. Его милая мамочка не подвела…: она опознала подчерк своего сыночка Вальтера, хотя он и был вынужден писать ей от имени Курта Шнитке… Сметливая фрау Урсула, прочитав письмо сына, осознала: ее Вальтер выжил благодаря тому, что присвоил себе имя и историю жизни убитого Курта…
О том, что в плену находиться ее Вальтер, а не сын Отто - Курт, никто не должен был знать…- и герр Отто - через столько лет…, был изгнан из дома жены, вместе с любовницей Мартой!!! Без крыши над головой, выгнанный супруг и его подруга не остались: любовники нашли приют в доме, что в свое время, был куплен на средства фрау Урсулы, для родителей герра Отто. И сызнова, герру Отто, любителю праздного времяпровождения, пришлось, засучить рукава - и помогать в автомастерской старенькому отцу. Впрочем, голодное существование немолодому любовнику и его возлюбленной Марте не грозило: фрау Урсула стала выплачивать небольшое содержание бывшему..
Как быть с Магдой, женой Вальтера, фрау Урсула не знала: та вернулась в дом своей матери – и завела «шашни» с американцем… - вполне, может ляпнуть не то и кому не надо?! Похоже, Магда смирилась со смертью мужа??!
Фрау Урсула размышляет, с печалью: как же тяжело приходиться проигравшей стороне! Победители не церемонятся с гражданским населением западной Германии…- пьют, скандалят, свинячат, насилуют… Вчера, к ней, в лавку, что раньше была ювелирным магазином, ввалились два американских солдата… - и им приглянулась одна девушка…- они вытащили ее из магазина и затащили за угол, а та только плакала: знала, что будет хуже…, если она надумает сопротивляться! Изнасиловали девочку, практически, на глазах у окружающих! И, ведь, в полицию не обратиться, и жаловаться, на произвол американских солдат, некому…- чертовы «победители»! Как странно, но такие происшествия не случаются в русской зоне оккупации: фрау Урсула справлялась у знакомой, что там живет! Казалось бы, немецкие войска часть России уничтожили, миллионы советских людей истребили…, но русские себе такого не позволяют, что творят американцы!?! Ах, эти злопамятные американцы: не могут простить немцам своей неудачи, потерь, случившихся при высадке десанта в Нормандии, а еще кровопролитные бои при Арденнах…- хорошо, что не сбросили на нас атомную бомбу…, но почти сравняли с землей Дрезден… Или Дрезден бомбили англичане?!
- Горька участь проигравших!! – горестно, вздыхает фрау Урсула.
***
У Анастасии с утра настроение…, замечательное: на ужин придет сын Александр – и этот вечер они проведут вместе! Давненько ей не выпадало такой удачи! Правда, за столом будет присутствовать еще и герр Вальтер…, но Анастасия понадеялась, что пожилой мужчина, придерживающийся режима…- он рано отправиться спать…, а уж она, досыта, наговориться с сыном…
К положенному времени, Анастасия надела свое любимое платье: оно ей, весьма, «к лицу». Из копны русых волос соорудила незамысловатую, но изысканную прическу, нанесла на лицо легкий макияж…- и, в конце концов осталась довольна своим отражением, в зеркале…
***
Сын Александр пришел не один: за ним увязалась его подружка, бесстыжая Рита, но появление незваной гостьи совсем не удивило герра Ляйда:
- Приклашэние Алексу, фройлян приняла…: свали тфоих?! – и жестом руки, он позволил невозмутимой Рите проследовать в его дом.
Несколько позднее, подошел и пасынок герра Вальтера – Алан, и старинный друг хозяина дома – пожилой герр Алоиз…- и, только тогда, кухарка пригласила всех к столу… Этим вечером на ужин подавали: картофельный салат; свинину, тушенную в вине с яблоками и помидорами…
В середине ужина, как бы между прочим, герр Вальтер поинтересовался у Анастасии:
- Анастэйн, фашу щею красит это золото-украшэнье! Откуда его фсяли?!
- Ох, этот старинный медальон-локет: внутри него находятся часы…- его подарил маме мой отец! Много позже: на мое семнадцатилетние, мама передарила это украшение мне…- ответила Анастасия, не почуяв подвоха…
Герр Вальтр Ляйд пригубил коньячку, из своей рюмки – прежде, чем осмелиться на шаг, следующий:
- Анастэйн, фаш матушка так открыласъ фам? Посфольтэ, поклянуть на эту фещь – блиско… - и Анастасии ничего не оставалось – она протянула герру Ляйду свой медальон, на золотой цепочке плетения «лисий хвост»…
Герр Вальтер Ляйд, бегло, осмотрел цепочку, потом – медальон: выполненный руками искусного мастера, размером он был меньше куриного яйца; с внешней стороны, по краям, расписанный замысловатой вязью, а по центру - эмалью, в пастельных тонах, с тремя бриллиантовыми вкраплениями, в виде глазков… Герр Вальтер надумал заглянуть внутрь… – и без помощи Анастасии, отворил крышку медальона, что укрывала миниатюрные часы…- затем, эту крышечку закрыл, с приглушенным щелком… – и перевернул медальон обратной стороной. Мгновенная манипуляция пальцами его правой руки – и раздался щелчок…- и обратная сторона медальона имела свою тайну, что скрывала, от любопытных глаз, фотографию мужчины в военной форме… В распахнутом виде, герр Вальтер и вернул медальон, изумленной Анастасии - и тут же, со своего места, вскочила, не ведающая о правилах приличия, Рита и подбежала к ней…, но, чтобы посмотреть на обнаружившееся!
- Герр Ляйд, это вы, в молодости?! Вы служили в СС?? Выходит, Александр ваш внук, а где вы, встретились с его бабушкой?? Какой шикарный медальон: умели же старинные мастера создавать шедевры! – не стесняясь, Рита так и сыпала своими вопросами… - потом, надумала и восхититься медальоном…
Герр Вальтер, снисходительно, глянул на любопытную Риту, но на все ее вопросы, ответил притихшей Анастасии… и, ничего не понимающему, Александру…
- Анастэйн, тот потарок Мусъ стэлал я…: послэ войны, путучи в плену, я попал в ее лечепные рущки… Я не имэю чэсти быть СС: я пывший майор Абвер… Остальное лючъше спросить у Мусъ: там тэлэфон…- пэрэковорите с ней…- сафтра…
Увидев вопрос в глазах пасынка Алана и друга Алоиза – герр Вальтер не стал повторять, на немецком, то, о чем поведал Анастасии, лишь, снял со своей шеи аналогичный медальон, имеющий свою особенность: внешняя сторона его медальона была расписана, по центру, эмалью в холодных тонах… Герр Вальтер раскрыл обратную сторону своего медальона: за отворенной крышкой таилась черно-белая фотография юной девушки в скромном платьице… - Анастасия и герр Алоиз признали тайную страсть герра Ляйда…
- Мама?! – воскликнула Анастасия: - А, откуда у вас фотография моей мамы?!
- О, Мусъ!!! Я, я…- произнес, утвердительно, пожилой герр Алоиз – и похлопал друга по плечу…
Далее, ужин продолжался, практически, в безмолвии: сидящие за столом обдумывали, увиденное и услышанное…
Ночевать Александр остался в доме герра Ляйда…- обретенному внуку выделили, для проживания, уютную и просторную комнату– естественно, при нем осталась и Рита: от этой особы не так-то просто было избавиться…
***
Герр Вальтер, оставшись наедине с собой, предался любимому занятию: воспоминаниям…, о давно прошедшем…
Старинная семейная ценность, что теперь украшала стройную шею Анастасии…- этот медальон он подарил, сперва, своей молодой супруге Магде, чтобы та, безотлучно, носила при себе его фотографию… В свой медальон, влюбленный Вальтер Ляйд вставил фотографию обожаемой женушки Магды…- чтобы и она, всегда, была при нем! Проигранная война, в их жизнь внесла свои коррективы: Вальтер Ляйд (Курт Шнитке) оказался в русском плену на долгие шесть лет, а его боготворимая Магда, устав от бесконечных ожиданий, надумала, связать свою жизнь с демобилизованным американским солдатом – и уехала с ним в Америку…
Из Америки, Магда переслала ему, через Красный Крест, посылочку, одну-единственную…: к сигаретам, коробке с леденцами и плитке шоколада, прилагались теплые носки и перчатки… - и небольшое письмецо… А, еще, в одной из перчаток лежал и заветный медальон – его подарок…
- Курт! – писала Магда: - Не осуждай меня, за слабость, но мне хочется забыть об ужасах войны, о моей потере, нашем обидном поражении…- и я решила начать новую жизнь, но в Америке… Тебе, пересылаю медальон – подарок Вальтера…: я не сумела отдать эту семейную реликвию фрау Урсуле…, но ты, его брат – тебе и решать, как поступить с этой ценной вещицей… Прощай! Не мысли обо мне плохо!!!
Прочитав письмо Магды - Вальтер-Курт, едва не задохнулся…- от гнева!! Если она сумела, раздобыть его нынешний адрес, стало быть, Магда не могла, не признать его подчерк: ведь мама признала?! А, если опознала, то не могла не понимать, что ее муж Вальтер жив и скрывается под личиной Курта Шнитке!!! Понимала…, но все же решилась, отказаться от живого мужа – и, подобным образом… избавиться от его подарка! Так его подставить!!! Да, стоило любому охраннику, повнимательнее, присмотреться к золотому украшению…- и он обнаружил бы фотография Вальтера Ляйда… Особисты-русские умеют распутывать «клубки», едва в их руки попадается нужная ниточка… И, началось бы, заново, дознание…, но совершенно иным образом отнеслись бы, к обнаруженному ими, бывшему майору Абвера Вальтеру Ляйду - нежели, тогда…, к Курту Шнитке, как к водителю и сыну кухарки…
Вальтер-Курт чувствовал себя скверно: его боготворимая жена Магда сумела, длительно не раздумывая, отречься от него, выдав себя за вдову - и за другим…, последовала в Америку!!! Зачем ей хранить память о муже?!Свой медальон он сберегает под подкладкой очередной телогрейки…- медальон, что ему вернула Магда, придется, некоторое время, носить на шее… А, вдруг, ночью, кто-то пожелает завладеть его семейной реликвией?! Один, из охраны, уже предложил ему: обменять золотую «цацку» на деньги или сигареты!!!
Вальтер-Курт познал истинную горечь, из-за измены жены – его всего крючило…– и он, погруженный в свои переживания, даже, испытывал болезненные колики в желудке и животе… - но и замах топора, над своей рукой, краем глаза, все же узрел…, хотя и с опозданием: сказались годы службы в Абвере… Вальтер оттолкнул от себя нападавшего – почувствовал резкую и сильную боль в руке – и рукав его телогрейки, моментально, пропитывался кровью, хлеставшей из раны… А, тот, ненормальный, потом, и себе оттяпал палец, на руке…- и орал блажью, от боли… К ним, буквально, подлетели перепуганные конвойные… – и окровавленный топор, мигом, прибрали…- и, визуально, оглядев двух пострадавших, стали, в спешке, решать, как с ними быть?! Разбирательств в особом отделе никто не хотел….
– Клиника рядом…, рукой подать…- попросим у них помощи, неофициальной…- авось, войдут в положение?! – предложил старший, из конвойных… Таким образом, герра Вальтера Ляйда капризная и коварная судьба свела с юной девушкой Машей – Мусъ: она оканчивала медицинское училище, а в той больнице проходила преддипломную практику…
***
Медики вошли в положение охраны - чертыхаясь и ругаясь, на чем свет стоит, они оказали двум немецким военнопленным медицинскую помощь…
***
Рана, полученная от удара топором, была довольно глубокой - Курту-Вальтеру эту рану, сперва, хирург сам обработал антисептическим средством – тут и подоспела, ему в помощь, практикантка Маша…
- Так, Мария, Муся рану этому фрицу я уже обработал – тебе предстоит вколоть этому гаду обезболивающее… – затем, наложим швы, на его рану… Ты, внимательно следишь за моими действиями: я начну…, а ты, закончишь… Потом, всадишь ему в задницу еще укол: противостолбнячной сыворотки - обязательно… Не волнуйся, Мусечка: на ком же еще тебе практиковаться, накладывать швы…, как не на этом изверге… И, знай, если бы мы, попали в его руки..., уж он бы поглумился…! Так, что не дрейфь! Начнем, помолясь…- и хирург, и его Мусъ склонились над раной Вальтера-Курта…
Введенное в его организм обезболивающее…, странным образом подействовало на Вальтера-Курта: словно в дымке, растворилась серая, монотонная, безрадостная данность бытия…- ему захотелось хохотать, резвиться, совершать безрассудства…- он, с трудом, сдерживал свои порывы!
А, старенький хирург, как и обещал, передал иглу Мусе – и та, осторожно, как и надлежит прилежной ученице, продолжила: «зашивать» рану Курта-Вальтера… Юная девушка стояла рядом с ним… – и его, это обстоятельство, весьма, взволновало…- вот запах хозяйственного мыла, исходящий от этой Мусъ, раздражал эстетические чувства утонченного сноба Вальтера. Вследствие невероятной сосредоточенности и усердия, и волнения... - молоденькая дева начала интенсивно потеть - и терпко-сладковатый аромат ее пота перебил запах мыла – и, словно голодный зверь, почуявший свою добычу, раздув ноздри, Вальтер вдыхал этот, истинно женский, дух…
***
На другого военнопленного немца…- того, что жаждал, топором, сперва отсечь руку у майора Ляйда, но лишь нанес ему рану… - а, затем, оттяпал себе палец, на руке - вот, на него анестезия подействовала иным образом, нежели на Курта-Вальтера…: этот стал еще более агрессивным… Пришлось его крепко связать, для того, чтобы оказать медицинскую помощь... Потом, подоспела поддержка, психиатрическая – и, враждебно настроенного, военнопленного увезли…- больше в лагере его не видел никто!
- Какой восхитительный день: он подарил мне знакомство с прелестной Мусъ – буду ходить к ней на перевязки…, а еще, не знаю, на долго ли, но я изолирован от этого неврастеника?! Особист тот… ошибся: не всех солдат СС, что занимались сокрытием архивов, прикончил их офицер…- один выжил – и вздумал отыграться на мне! – вернувшись в лагерь, Вальтер-Курт угодил в местный лазарет… - ныне, он, временно, освобожден от работы на стройке, у него появилась возможность, на приятные раздумья. Вот, больной Алоиз встревает, невпопад…, в его думы: еще один неврастеник устроился рядом…!
Ночами ему снилась малознакомая, но такая юная и желанная…- Мусъ! Терпко-сладковатый запах ее тела манил, будоражил воображение Вальтера…
***
Вальтер Ляйд не знал, тогда, что выживший солдат СС решил, с его помощью, освободиться из русского плена – и, рассчитывал на содействие, со стороны сотрудников американского Красного Креста.
Эти сотрудники… объявились в лагере для военнопленных недавно: отбывающий наказание в России - Алоиз Хэнк имел в США старшего брата Генриха, крупного бизнесмена…- и, когда русские вознамерились, заключить контракт с бизнес-империей Генриха Хэнка, персона бывшего офицера СС Алоиза Хэнка стала предметом торга между американцами и русскими… И в Советский Союз был послан «десант», в лице сотрудников Красного Креста…: любимый младший братишка хирел в неволе, русской… – и жаловался брату, старшему, в письмах, на свое постоянное недомогание…
Нервозный бывший солдат СС быстро сообразил, что среди сотрудников американского Красного Креста, вполне мог затесаться агент разведслужбы - и бывший эсэсовец нашел повод, для уединения с одной… - и поведал своей собеседнице, о сокрытых, в белорусских лесах, архиве и ценностях…- и намекнул, что среди военнопленных, под чужим именем, «затесался», бывший офицер Абвера, который знает все…, об утаенном немцами, архиве! И, даже, пригрозил, на прощание…: если американские спецслужбы станут долго раздумывать, он, этого абверовца, порешит! Его нервы на приделе!!!
Бывший эсэсовец обратился по адресу…- вот, только данная особа приняла слова неуравновешенного собеседника, за бред сумасшедшего… Зато, другой сотрудник Красного Креста, что «случайно», подслушал тайный разговор, при следующем посещении подопечного - Алоиза Хэнка, на всякий случай, принялся, скрытно, фотографировать всех военнопленных, что попадались на его пути: и он не собирался, заморачиваться с освобождением пленного солдата СС…- в США и своих безумцев хватает…, а вот выявить предполагаемого носителя ценной информации… – другое дело!!!
Вернувшись в Штаты, сообразительный сотрудник отправился к начальству, с докладом, прихватив с собой все проявленные фотографии…
***
Один, из руководства внешней разведки, а в прошлом полковник Абвера, признал в Курте Шнитке своего бывшего сотрудника: майора Абвера Вальтера Ляйда…- и участь того была решена, к лучшему… Сам Вальтер был очарован Мусъ – и все его мысли крутились вокруг этой юной особы – и то, что он попал в поле зрения американской спецслужбы…- и не ведал!
***
Пострадавший от удара топором, Курт-Вальтер, в назначенное время, в больницу являлся под конвоем - на перевязку… Ныне, Курта-Вальтера удручал тот факт, что в хирургическом кабинете, всякий раз, вместо Мусъ, его встречала пожилая хирургическая сестра: предмет его воздыханий проходила преддипломную практику в лаборатории клиники, согласно получаемой квалификации... А, так хотелось видеть Мусъ, быть к ней поближе, хотелось, вновь, вдыхать запах ее тела, чувствовать прикосновение ее нежных рук на своей руке…- в самых смелых фантазиях, Вальтер увлекал Мусъ за собой, в Германию… Почему бы и нет: ведь, увез же американец его жену Магду…
После очередного посещения клиники, смекалистого Вальтера-Курта озарила благословенная мысль: зануда-Алоиз всех достал своей «мнимой» болезнью – почему бы ему не присоветовать, пройти обследование в заветной клинике…?! Возможно, это как-то приблизит его - Вальтера к Мусъ?!
Идея «Курта Шнитке» пришлась по душе Алоизу Хэнку: тому очень хотелось жить, а самочувствие его ухудшалось, день ото дня…– и он обратился с просьбой к лагерному начальству, а поскольку здоровье этого бывшего нациста вызывало озабоченность в Москве…- пожеланию Алоиза Хэнка пошли на встречу – и положили на медицинское обследование в заветную клинику… Как известно, все обследования начинаются со сдачи анализов…- и, таким образом, и Вальтер приблизился к своей «мечте»!
***
Алоиза положили в отдельную палату и приставили к двери конвойного солдата…- не потому, что медики преклонялись перед могущественным братом бывшего эсэсовца, или боялись побега… Медперсонал опасался: если оставить фашиста-Алоиза, без надзора, ночью, с ним могут расправиться… Слишком, много бед натворили немцы на советской земле, слишком много горя и мучений враги принесли людям страны Советов…- и некоторым бы, захотелось поквитаться с этим недобитым нацистским ублюдком - Алоизом!
Алоиз Хэнк и сам боялся расправы, над собой: всем нутром, кожей, чувствовал ненависть, людскую к себе, бывшему захватчику и карателю…- и опасался, оставаться в одиночестве, и боялся, что ему вколют не тот препарат! Старший брат Алоиза, могущественный Генрих Хэнк, чтобы как-то задобрить медицинский персонал…, на адрес клиники, через Красный Крест, переслал приличное количество продуктов питания: он был осведомлен, что советские люди недоедают – несмотря на то, что ВОВ закончилась уже, как 5 лет!
Вот, и Курта-Вальтера положили в одну палату с Алоизом: медики решили, что двум немцам, вместе, будет не скучно – и их стоит лечить… (клятва Гиппократа, и все… такое…); лагерное начальство понимало, что из травмированного Курта Шнитке все равно работник никакой, еще и на перевязки его конвойный должен сопровождать…- пусть уж в клинике лежит!
Обосновавшись в больнице, Курт-Вальтер, невзирая на волну ненависти всенародной, принялся ухаживать за Мусъ: он чувствовал, что не безразличен этой девушке – через конвойного, передавал ей плитки шоколада, в жестяных баночках – леденцы, духи и брикеты цветочного мыла…
Мусъ, при каждой их встрече, опускала глаза, краснела, смущалась, но оставалась неприступной - подаренными леденцами и шоколадом угощала своих коллег, из лаборатории – и брикет мыла с запахом жасмина положила в общую мыльницу… Мыло, с запахом сирени и духи, Муся все же унесла домой: сестренка Марина познакомилась с курсантом танкового училища - и той хотелось прельстить перспективного кавалера изысканными ароматами! Вальтер об этой уступке, со стороны Муси, так и не узнал…
***
А, практикантка - Мусъ не подвела своих учителей, и удивила более опытных коллег. Мимо ее внимания не прошла необычная «картина», что она наблюдала в микроскоп: что-то не так было с мазком крови этого фашиста… Вот, заведующая лабораторией и штатная лаборантка невзлюбили Мусю…
Благодаря результатам данного анализа крови, позднее, диагноз заболевания Алоиза Хэнка был установлен – медикам клиники следовало приступить к лечению ненавистного нациста, но Ольга Сергеевна признала в Алоизе того эсэсовца, что отдавал приказ, на сожжение ее родной деревни…
***
То, о чем он грезил долгие годы, произошло внезапно - и Курту Шнитке (Вальтеру) объявили о его освобождение, которого, ныне, он вовсе не ждал! Старший брат Алоиза – все тот же Генрих Хэнк похлопотал, за «приятеля» своего братишки, хотя тот и не просил… - и после подписания контракта с американцами, советская сторона согласилась: освободить из плена бывшего офицера СС Алоиза Хэнка и бывшего ефрейтора Курта Шнитке!
Увлеченный, не на шутку, Мусъ – зрелый мужчина, Вальтер Ляйд, с грустью, покидая Россию навсегда, пожелал сохранить добрую память о себе – и принял решение: передарить русской деве, недоступной Мусъ, фамильный медальон, что некогда служил залогом его любви, к вероломной жене Магде… И свою фотографию из медальона не забрал: оставил на память Мусъ о себе, истинном! Несколько эмоциональных жестов и набор русских слов, что знали многие пленные немцы, проведшие в России почти девять лет…- и конвойный «Иван» согласился, передать золотое украшение девушке Мусъ…, ведь, она столько времени занималась лечением этого больного!
***
- Боже, около пятидесяти лет прошло…, а оглянувшись, на прожитые годы, понимаешь…: они промелькнули, словно, миг!!! - в тиши спальни раздался хрипловатый смех пожилого герра Вальтера: он придумал месть вероломному «Ивану»: - Этот ловкий мародер преподнес, столь ценный медальон, желанной Мусъ, но от своего имени!!! Хорош!!! Но до Мусъ мой подарок дошел – и, поскольку, медальон был представлен Анастэйн, как подарок ее отца - ныне, я украду у наглого «Ивана» его дочь и внука!!!
Пасынок Алан.
Пасынку герра Вальтера Ляйда – Алану тоже не спалось, этой ночью: ему было неприятно сегодняшнее открытие! Его красивая и обожаемая мамочка Магда не была единственно-неповторимой женщиной, для отчима! И, даже, обнаружилась дочь Вальтера, рожденная русской! – и Алан испытал жгучую ревность, к этой миловидной женщине! Жаль милую мамочку, ныне покойную: она была достойна любви и поклонения, но жизнь решила иначе! Расстроенного, Алана захлестнули воспоминания: о днях, давно прошедших…
***
Алану было немногим, более трех лет, когда его отец Алан-старший, ветеран 2-ой Мировой, раскрыл их тайну: в его отсутствие, гражданская жена – немка Магда разговаривает с их маленьким сыном на немецком языке!!! В «праведном» гневе, Алан-старший, ремнем, «слегка» побил Алана-младшего, а уж, потом, с особым остервенением, принялся за «воспитание» Магды: надо же, какая гадина… - растит его сына-американца фашистским отродьем!!!
Ветеран 2-ой Мировой войны принялся дубасить свою гражданскую жену, как боксерскую грушу: к этой женщине у Алана-старшего не осталось никаких нежных чувств – теперь, он жалел, что привез с собой, из Германии, такую дрянь! Ненависть к Магде подогревало немаловажное обстоятельство: стоило Алану-старшему выпить, хотя бы немного, спиртного, его голова начинала зверски болеть – сказывалась контузия, полученная в боях с немцами… Ныне, те были далеко…, а кто-то и в загробном Мире - а Магда рядом!!! Она должна ответить ему за своих фрицев: ведь и она немка!!!
Маленький Алан, из своей, детской комнаты подглядывал за тем, что происходило в гостиной – и липкий страх овладевал всем его существом: отец давно уже поколачивает мамочку, но все заканчивалось их примирением…, а сегодня происходило нечто ужасное…- отец не похож на себя, но на лютого зверя!!! А, ведь, мама учила его разговорному немецкому…, всего лишь?!
С того страшного дня прошло более сорока лет…, но Алан до сих пор помнит ужас, который ему пришлось пережить…: его отец готов был за пинать, затоптать, до смерти, его мамочку!!! И, появление на пороге их квартиры, в Нью-Йорке, герра Вальтера Ляйда, было равносильно чуду! Этот, незнакомый малышу Алану, дядя ни минуты не раздумывал: он отшвырнул невменяемого отца, от недвижимо лежащей на полу, окровавленной мамы - и, своим вмешательством, прекратил: зверское избиение беззащитной жертвы…
***
Так уж вышло, что дорога домой, из плена, для Вальтера, пролегла через Америку - а там выяснилось дивное: здешние спецслужбы были хорошо осведомлены, с кем имеют дело, на самом деле… – и его освобождение из русского плена не было случайностью! Более того, Вальтер Ляйд встретился со своим бывшим начальником – и тот, без излишнего «тумана», сразу завел речь, о сокрытом архиве Абвера и ценностях... И главное – поинтересовался: кто, из оставшихся в России агентов Ляйда, сумел бы добраться до тайника?!
- Война с русскими продолжается!!! – понял умный Вальтер – и ответил, исчерпывающе, на все вопросы лиц, официальных и заинтересованных... В свою очередь, и у Вальтера была просьба к американцам: на основании закона, поспособствовать ему, в избавлении от личины Курта Шнитке - и оказать содействие в «воскрешении» как Вальтеру Ляйду…
Поскольку, для легализации личности Вальтера Ляйда требовалось уладить некие формальности – у него появилось свободное время – и Вальтер, из любопытства, решил проведать бывшую жену Магду, но не в одиночестве, а в сопровождении сотрудника спецслужбы, что оказалось весьма кстати…
Его визит вышел уместным: Вальтер спас свою бывшую жену Магду от гнева ее мужа, нынешнего - потом, сотрудник спецслужбы, что сопровождал Вальтера, взял на себя объяснение с местной полицией и с медицинским персоналом - и обезображенную побоями, Магду, оперативно, направили в больницу. Алана-старшего забрали в полицейский участок, а малыш-Алан был предоставлен заботам герра Ляйда – по слезной просьбе матери мальчика…
- Вальтер, умоляю: не оставляй моего сына здесь…, отвези Алана к моей маме – ты, все равно вернешься в Германию! - прошамкала окровавленным, беззубым ртом женщина. Ныне, что лежало на носилках…, вовсе, не походило на его обожаемую Магду… – и это нечто, вновь, потеряло сознание.
***
Они вышли из ненавистной квартиры, на шумную улицу – и малыш-Алан, крепко, как в спасательный круг, вцепился своей маленькой ручкой в хорошего дядю Вальтера!
Их ожидала машина, которая и доставила мужчину, и маленького мальчика в отель, где герру Ляйду сняли номер…
***
Вальтер Ляйд исполнил просьбу бывшей жены…, но мать Магды – фрау Анна, вовсе, не собиралась: брать на себя заботу, о единственном внуке Алане – и Вальтер был вынужден, привезти сына Магды в свой дом…
- Вальтер, сынок!!! Я уж и не надеялась, дожить до встречи с тобой!!! – вся в слезах, на встречу любимому сыну, бросилась его мать, фрау Урсула.
Пожилая мать и взрослый сын крепко обнялись – и долго не выпускали друг друга из своих объятий…
- Мамочка, только мысли о тебе, моей бесценной, помогли мне выжить в плену!!! Каждый день, перед сном, я, именно, так и представлял нашу встречу! Спасибо тебе, родная…!!! Я, бесконечно долго, был в плену: смотри какой сын вырос у Магды, за время моего отсутствия! Его зовут Алан…, но фрау Анна отказалась за ним присматривать – и, кое-какое время: до приезда Магды - Алан поживет в нашем доме… Ты, не против, мамочка?! - Вальтер взял ладони матери в свои руки и принялся их, страстно, целовать...
***
Фройлян Марте, во сне, впервые явился ее сынок Курт, выглядел он задумчивым и слегка опечаленным…
- Мамочка, любимая мамочка! Прости меня, и не плачь: из плена, домой, вернулся Вальтер, а мои останки полуистлели в земле, белорусской… Но, как видишь, я не исчез, бесследно…- пусть это послужит тебе и папе небольшим утешением…- и осмысление того, что я умер вовремя: ваш любимый Курт не перенес бы тех трудностей, что сумел пережить, перетерпеть Вальтер…- отсюда, я подсматривал за ним!!! Не печальтесь, наша разлука не навсегда!!! Мальчик Алан такой славный…- он мне понравился – подарите ему мою любимую машинку!!! А брата Вальтера я люблю, несмотря ни на что! – сын исчез, а фройлян Марта проснулась и проплакала до самого утра…- и герру Отто никак не удавалось, успокоить рыдающую женщину…
- Почему твой Вальтер сумел выжить в плену, а наш любимый Курт… -нет?! – успокоившись, Марта рассказала свой сон Отто: - Ты, знаешь мальчика Алана: нашему Курту он так понравился, что он попросил, подарить этому малышу свою любимую машинку?! Ты, помнишь Отто, какая игрушка была самой любимой у Курта?! – фройлян Марта, сызнова, разрыдалась.
***
Он несколько лет не переступал порог этого дома, но вещий сон Марты взволновал его…- и герр Отто решился, на визит в жилище, откуда был изгнан законной женой, фрау Урсулой.
Дверь ему открыла горничная – и тут же в холл выбежал резвый мальчик лет трех…: белокурый, большеглазый, он, с любопытством, посмотрел на незнакомца и уже собирался убежать назад…
- Малыш, тебя не Аланом зовут?! – спросил непоседу герр Отто.
- Да, Аланом…- а вы, дядя – Дед Мороз, что ли?! Кто вам сказал, как меня зовут?! – ясные глаза Алана выдавали его крайнее удивление…
- Нет, малыш, я не Дед Мороз, а герр Отто - папа Вальтера: знаешь такого большого мальчика?! – Алан, утвердительно, мотнул головой пожилому мужчине.
***
Дверной звонок оповестил, о приходе Вальтера…- и перед герром Отто предстал его сорокатрехлетний сын: абсолютно седые, волосы коротко острижены; лицо - загорелое и обветренное – вследствие постоянной работы под «открытым небом»; морщины - на лбу и в уголках глаз…- и, по-прежнему, он подтянут…, и настроен на ироничный лад.
- Вот, уже и сын, старший поседел…, а младший – остался на век молодым! – подумалось герру Отто, но в слух он спросил: - Как жил все эти годы, сын?! Что за славный мальчик поселился в вашем доме? Ты, позволишь Алану бывать в гостях у нас, с Мартой?!
Вальтер, жестом руки, пригласил отца, проследовать в гостиную…
- Что тебе сказать, отец?! Не столько трудно было переносить тяжелую и изнурительную работу…, сколь осознавать наше военное поражение! И эти, первоначально, длительные переходы, когда ты, не имеешь возможности, выйти из колонны военнопленных, чтобы справить нужду – и мочишься в свои штаны!!! Такого унижения мне не забыть никогда!!! – задумчиво, произнес Вальтер – и тут же сменил тему разговора: - Алан, и правда, славный мальчик – он, сын Магды, рожденный ею от гражданского мужа-американца… Будучи проездом через Нью-Йорк, решил, на свою голову, посмотреть, как бывшая жена живет…- теперь, мальчик обитает у меня, а его мать, после жестокого избиения, до сих пор находиться в американской клинике, на излечении. Я не против, если Алан будет вас навещать: ему, одному, дома сидеть скучно, а мы с мамой заняты на фабрике… В плену подружился с одним…, а у него брат, влиятельный…- вот, мы и получили подряд, на изготовление тканей, для американских оккупационных войск – наши ткачихи ткут нужные им ткани, а на пошивочной фабрике, надобное… обмундирование отшивают…- наши дела пошли в гору…- как мог, ответил Вальтер на вопросы отца…
Герр Отто смотрел на свою повзрослевшую копию…- и его сердце сжималось от боли: не увидеть ему зрелым мужчиной, сына младшего, сына любимого, Курта – такая печаль!!!!
***
На следующий день, как и было оговорено, ранее, герр Отто забрал Алана к себе, в гости.
Когда пожилой мужчина и ребенок переступили порог квартиры, где ныне обитали немолодые возлюбленные, взору герра Отто и Алана предстала, плачущая Марта, в окружении игрушек…
- Отто, представляешь, я не запомнила, какая игрушечная машинка была любимой у нашего Курта?! Что я за мать??? – она готова была, разразиться следующей порцией рыданий…
- Вы, хорошая мать, фрау!!! Столько машинок…!!! Ваш Курт просто счастливчик!!! А у меня нет ни одной машинки: отец считает покупку игрушек – пустой тратой денег! Мне, можно поиграть с вашими…?! – спросил, тогда, Алан, но его ручки уже тянулись к этому «несметному богатству»…
***
Алану очень понравилось гостить у герра Отто и фройлян Марты: его вкусно покормили – потом, в его распоряжении было столько машинок, оловянных солдатиков…- и плюшевый мишка, и заяц, и страус - Алан, никогда не имевший своих игрушек, был на «седьмом небе», от счастья!!! Когда пришло время, возвращаться в дом дяди Вальтера, на прощание, Марта подарила Алану две игрушечные машинки своего Курта…
Счастливый Алан вернулся из гостей, а дядя Вальтер был уже дома – и увидев в руках мальчика игрушки, тот осознал, что упустил из вида важное: Алан – маленький мальчуган… После ужина, Вальтер забрел в кладовую, где хранились все старые вещи, и отыскал детскую железную дорогу, с которой сам любил играть, в детстве. Надо ли говорить, какой восторг испытал Алан, увидев подарок дяди Вальтера?!
А, еще, через неделю, дядя Вальтер вернулся домой с пушистой елкой – и Алан, и дядя Вальтер, и фрау Урсула наряжали зеленую красавицу к Рождеству… Как же им было хорошо и весело вместе!!!
Затем, настал день – и его мама Магда, с виноватым видом и слезами, на глазах, возникла на пороге дома дяди Вальтера…
- Вальтер, я выяснила: Магда, по-прежнему, приходиться тебе законной женой! Вы, не были разведены – и раз ты, жив, то моя дочь - не вдова!!! – из-за спины дочери, на свет, вышла фрау Анна, мать Магды и бабушка Алана.
Похудевшая, но излечившаяся: от ужасающих синяков, кровоподтеков и более существенных травм; с вставными зубами – во рту, вместо выбитых; с короткой стрижкой, напоминающей французского Гавроша… – ныне, плачущая Магда, была похожа на подростка, а не на зрелую женщину…
- Вальтер, я твоя жена! Вальтер, я твоя жена – и мое место рядом с тобой! – кротко, повторяла Магда и, смиренно, плакала. А ее мать посчитала, что высказала свое веское слово – и удалилась, не попрощавшись…
- Моя жена…- многозначительно, повторил за Магдой – Вальтер: - Что же, жена…- иди в комнату Алана, а мне необходимо обдумать, как нам дальше жить… Алан, проводи маму к себе, покажи ей свои игрушки…
Между тем, Вальтер уединился со своей матерью, для совета…
- Мама, я не стар – и мне нужна женщина – почему не Магда: к ней я привык?! Знаешь, в плену я постиг: никто не будет любить меня так нежно и бескорыстно, как ты, мама!!! Я не могу рассчитывать на верность ни одной, из женщин, только на твою…, моя бесценная мама! Мне пришло в голову: женись я на другой…- она, непременно, захочет, завести в нашем доме свои порядки – и подчинить меня и тебя…своей воле! И пожелает завести ребенка... – но вот для отцовства, я точно…- стар!!! Теперь, я, лишь, ищу покоя!
- Сынок, что же: попробуй склеить разбитое! – мать посоветовала сыну.
***
Ни Алан, ни фрау Урсула, ни Магда… так и не узнали, что милая, но русская девушка Мусъ, еще, царила в сердце Вальтера, когда его блудная жена возжелала, вернуться к своему «воскресшему» мужу! Эта русская - Мусъ, как наваждение, являлась в сны Вальтера, будила в нем уснувшие желания…, но юная дева была в зоне недосягаемости, а заниматься самоудовлетворением, как подростку, Вальтеру претило – и к новым отношениям с женщинами, он был не готов… Магда появилась вовремя - и, хотя, его былая любовь к жене исчезла, без следа…- Магда была не совсем безразлична Вальтеру! И к ней не нужно было привыкать: он знал, наизусть, каждый изгиб ее тела, складочку, ложбинку, родинку… – и, какой умелой любовницей была, когда-то, Магда…- Вальтер тоже помнил – и он решил дать жене второй шанс!
***
О своем детстве, в доме фрау Урсулы, у взрослого Алана остались, только, приятные воспоминания, хотя, дядя Вальтер и его мама – Магда, и фрау Урсула, по вечерам, часто уезжали из дома: на прием, в американское посольство…; в гости, к друзьям семьи; в театр – на премьеру… Но бывало, что взрослые сопровождали и самого Алана, на детские праздники! Детские праздники, приемы… устраивались и в доме фрау Урсулы и герра Вальтера…
В такие торжественные периоды, Магда выходила… – нет, являла себя обществу особенной, восхитительной…, как сказочная королева: непременно, в роскошном платье, длиною в пол, но с обнаженными плечами и декольте, и с драпировками, и различными складочками…; густые, но короткие волосы красиво уложены, а легкий макияж подчеркивал красоту ее лица… – и, драгоценные камни, бриллианты, что сверкали в ушах, на ее шее, на запястье руки и пальцах, озаряли мамочку Алана – Магду божественным сиянием!!! Шлейф аромата французских духов довершал чудесный образ фрау Магды…- и ею так гордился маленький Алан!
- Да, если бы папа Алан так же красиво наряжал мою маму… – и он не посмел бы, поднять на нее руку! Классно, что отец-Вальтер любит украшать мою маму прекрасными нарядами… Хорошо, что мы вернулись с мамой в Германию – здесь, нас никто не бьет, а вкусно кормят, покупают красивые наряды, бриллианты – маме, а мне – игрушки… Мою маму, здесь, любят – и меня, тоже!!! В Германии жить не страшно! – думал маленький Алан, с восхищением, глядел на свою красивую маму Магду и любимого Вальтера…
Став постарше, Алан начал примечать: на первом месте у Вальтера его родная мать: на переднем сидении, рядом с сыном, всегда сидит фрау Урсула – и перед ней, в первую очередь, он открывает дверцу машины, дверь ресторана, входную дверь…- и, только потом, подходит очередь жены…- и с ней Вальтер учтив…, но Магда - вторая…- и в машине за ней закреплено заднее место! Но, как-то, Алан решил, что мама - и есть главное лицо, в жизни каждого сына – и он перестал, обращать внимание, на подобные мелочи…
***
А, между тем, до самой кончины фрау Урсулы – Магда ревновала мужа, к его матери… Война и русский плен переменили Вальтера…, но с первых дней их знакомства все было иначе: тридцатилетний капитан Абвера - Вальтер Ляйд, буквально, «потерял голову», от любви, к двадцатилетней сексапильной красотке Магде – и, вскоре, они поженились! В ту пору, в доме Ляйдов царил культ Магды: муж осыпал молодую жену дорогими подарками – и шкатулка с ювелирными украшениями хранилась у Магды; перед ней, Вальтер спешил открыть дверь… – и, только, Магда ездила с ним в автомобиле… Фрау Урсуле, тогда, доставались от любимого сыночки Вальтера, лишь, крохи внимания…
Магда всегда была женщиной темпераментной…- и обожала, блистать в своем кругу…- если Вальтер задерживался в своих командировках, его жена – ветреная красавица Магда, заводила непродолжительные романы… Война с этими дикими русскими все поставила с ног на голову…- многие, сугубо штатские, красавчики угодили в военную мясорубку…- и выходило: муж Вальтер воюет…– и красавчики воюют, а в немецком тылу остались мужчины-пенсионеры и калеки!!! Магда готова была выть, рвать и метать…- от постоянной сексуальной неудовлетворенности! Как луч света, сверкнувший на ее небосводе, Магде показалось ее знакомство с американцем – Аланом…
Все обернулось обманом, для Магды, но еще ужаснее…- Вальтер стал свидетелем, как его «обожаемую богиню» топтал, терзал посторонний мужик – и Магда была низвергнута со своего пьедестала! «Свято место пусто не бывает!» - и на пьедестал своего обожания Вальтер вознес маменьку – фрау Урсулу: беспроигрышный вариант!!! За долгие годы их дальнейшей, с Вальтером, жизни Магде так и не удалось, подняться к прежней вершине – и, шкатулкой с драгоценностями, по-прежнему, владела фрау Урсула – Магде, особо ценные украшения, выдавались по торжественным случаям… Но, непродолжительная и трудная жизнь с Аланом, кое-чему научила Магду – и, ныне, она все же была благодарна судьбе: ей удалось вернуть Вальтера и статус замужней женщины; плен не отразился на мужских возможностях мужа – и Магда не страдала, более, от неудовлетворенности; Вальтер, полностью, обеспечивал ее и позволил сынишке-Алану присутствовать в их жизни… Драгоценности…, в них, Магда блистала на каждом приеме – и то, что эти ценности хранятся у фрау Урсулы…, не знал никто, кроме Вальтера…
- Жизнь прожита неплохо…- подумалось Магде, за час, до ее смерти…
***
Она так и не узнала, что первые годы, после ее воссоединения с мужем, Вальтер, занимаясь сексом с женой, представлял себе, на месте Магды, желанную Мусъ! Магде, так же, не дано было узнать, что ее сын Алан кое, что и значит, для Вальтера, а она…: с их первой встречи, маленький Алан взирал на Вальтера, как на божество – ловил всякое его слово, пытался предугадать каждое его желание – и во всем стремился, походить на своего кумира – Вальтера! И герр Вальтер Ляйд относился к пасынку благожелательно… – и, когда, Алан осмелился назвать его папой, услышал в ответ:
- Нет, Алан: папа у тебя уже есть…, но меня ты, можешь называть отцом! – с той поры Алан обращался к отчиму, именно, так, как Вальтер позволил.
***
В общем, о многом, что творилось на душе ее Вальтера, фрау Магда и не догадывалась - и ушла в Мир Иной, удовлетворенной жизнью, женщиной…
***
По утру, не выспавшийся Алан вышел из своей спальни. Из гостиной доносился голос Анастасии – та разговаривала по телефону со своей матерью.
Алан прошелся до спальни отца, тихонько, приоткрыл дверь…- герр Вальтер уже сидел в своей кровати, а в руке держал телефонную трубку: он подслушивал разговор дочери с матерью – и Алан, вновь, как и вовремя вчерашнего ужина, испытал чувство жгучей ревности!
***
- Настенька, не думай плохо об отце: мой Семен знал, что я не приму такой дорогой подарок, от того немца – Курта…, но он хотел, чтобы медальон стал моим – вот, и подарил его, от своего имени… Ах, Сема, Сема! - имя своего покойного мужа, Мусъ произнесла с затаенной грустью…- и герр Вальтер почувствовал горечь, оттого, что их судьбы не сложились воедино…: эта женщина, пусть и русская, умеет любить и быть верной…, как и его мама…
- Не Куртом, а Вальтером его зовут?! Дочка, я сразу заподозрила, что этот немец не так прост, как ему хотелось казаться: после введенной в него дозы анестезии, ему трудно было притворяться – и передо мною, он предстал таким дерзким, бесстыжим и властным… Да, тогда, он запал мне в душу, но он был врагом: возможно, его пуля убила моего папу и вашего деда… Он пришел к нам, как завоеватель – и, конечно же, он был, как офицер Абвера, пусть и косвенно, но причастен к уничтожению нашего народа, сел, городов… При встрече с ним, мое предательское сердце обмирало…, но я молилась Богу, чтобы Он избавил меня, от любви, к вчерашнему врагу! Хотя Бог и повелевал: возлюбить врага своего…, но на мою молитву отзывался…- и меня отпускало! Сколько лет прошло: я, молодая и глупая была, и мужчин не знала…- надо же, именно, тебя судьба к нему привела! Дивно-то как! Ты, в этой Германии не задерживайся: я сильно скучаю по тебе, доченька! Ты, в России нужна, хотя и лихие времена настали: непонятно, что за люди к власти пришли, или нелюди??! Но жизнь продолжается – и это лихолетье надо перетерпеть!
Герр Вальтер положил трубку, дальше, подслушивать разговор не стал - зачем знать и жалеть, об упущенной любви: - Все-таки эти коммунисты были дикарями: не позволять своим гражданкам покидать страну с иностранцем!!! – с укоренившейся в нем злобой, в очередной раз, подумал герр Ляйд…
Мария Григорьевна – Мусъ…
Разговор с дочерью Настюшей взволновал сельского фельдшера Марию Григорьевну – и ей трудно было сосредоточиться, на приеме пациентов из двух, близ лежащих, деревень и поселка… – и, между тем, всякий больной уповает, на особое внимание медицинского работника к его болячкам…
Домой она воротилась только в 5 часов вечера, но ужинать не стала: Мария Григорьевна достала из комода семейный альбом – и погрузилась в созерцание прошлого!
***
Мама Муси – Ольга с детства любила односельчанина Илью – и он ее, казалось, любил, но женился на той, что выбрали ему родители. И, понятное дело: Федор – отец Ольги, вернулся с 1 Мировой войны с пулей в легком – и вскоре умер, прямо на пашне: коварная пуля в легком пришла в движение… Без крепкого мужика, одним бабам, свое хозяйство вести тяжко - и их семейство стало нищать. Пришло время Ольге создавать семью, но родители Ильи запретили ему и думать о ней: в их деревне не вывелись богатые невесты!
Первоначально, юная Ольга сильно страдала, из-за измены ненаглядного – на других парней и не смотрела, вечерами из дома не выходила… Годы, незаметно, «утекали, словно, сквозь пальцы»…– и уже вчерашние сопливые девчонки заневестились…, а Ольга перекочевала в разряд старых дев: двадцать пять лет набежало, как-никак! Для деревни…- дело безнадежное…
***
С будущем мужем Гришей – Ольга познакомилась случайно: ее мать отправила старшую дочку на городской рынок, для реализации излишек картошки, с их огорода…
Разговорилась Ольга с молодым покупателем, без всякой задней мысли: главное – свой товар сбыть, ведь, картошки, той осенью, в изобилии, завезли на продажу! А, Грише пришлась по сердцу милая и серьезная девушка – он и стал наведываться на базар, перед своей сменой, на заводе… Четыре дня потребовалось Ольге, чтобы распродать свою картошку – и Грише четырех дней хватило, чтобы определиться, со своими чувствами!
- Выходи за меня замуж! – выпалил Гриша, едва подойдя к прилавку, за которым торговала Ольга.
Для нее, данное предложение, прозвучало, как «гром, среди ясного неба» - Ольга, только, и сумела промямлить:
- Да, что ты…, - я, ведь, старше тебя…- какой тут женихаться?!
- Подумаешь, старше на каких-то пару лет: семейное счастье от такой мелочи не зависит! Так, как Ольга: выйдешь за меня? – малознакомый Гриша проявлял, изрядную, настойчивость.
- Если твои намерения серьезные…- приезжай меня сватать…- Ольга поведала Грише из какой она деревни – и фамилию свою назвала, уверенная в том, что этого обаятельного юношу видит в последний раз.
***
Они поженились – и Ольга стала городской жительницей: ее муж Гриша жил со своей матерью Пелагеей в небольшом, но крепком частном доме – его построил, незадолго до своей смерти, отец Гриши…
В положенный срок, Ольга разродилась девочками-двойняшками – Марией и Мариной… Родные сразу стали кликать Марию – Мусей, но Марину величали Мариной с пеленок: подобная, голубоглазая красавица с волосами цвета льна не во всякой семье еще и народиться… Особенно, обожала Марину бабушка Пелагея – она утверждала, что эта славная крошка уродилась ее копией! В Марине признала свою копию и мать Ольги – Прасковья… Сама Ольга чувствовала себя счастливой: угодить свекрови – не так-то просто! Муж Ольги – Гриша был рад их появление на свет – и обожал обеих дочек – и Муся, с раннего детства, смирилась с очевидной красотой сестры Марины…
Со временем, Грише захотелось сына…- и Ольга стремилась, исполнить желание мужа…, но на свет народилась еще одна девочка, нарекли ее Любой… Хорошо, что к тому времени мама Гриши померла: уж она Ольге попеняла бы.
***
Всего десять лет семейного счастья было отпущено Ольге и Грише, а, потом, пришла страшная война – Великая Отечественная…- и Григория Сергеевича, в числе первых, призвали в военкомат… С почерневшим, от горя и опухшим, от слез, лицом…- Ольга провожала мужа…
- Олюшка, береги себя и дочек!!! – таков был последний наказ мужа – и больше, своего Гришеньку, Ольге не дано было увидеть: он погиб в боях под Смоленском…
***
После войны, живым и невредимым, вернулся с фронта Илья – и узнав, от деревенских, что Ольга овдовела, он заявился к ней…
- Ольга, за все эти годы, что мы прожили врозь, я не смог тебя забыть – и ни минуты не был счастлив, без тебя!!! Давай жить вместе – и девчонок твоих поднимать станем, вместе…- Илья, заискивающе, заглядывал в глаза Ольги, но в них он не увидел прежнего света любви, они были полны скорби…
- Нет, Илюша! Для меня, кроме моего Гришеньки, других мужчин не существует: вдовствовать буду – и наших с ним детей, одна растить продолжу! Не ходи ко мне больше! Подумай о своей семье: тебя там… ждали, с войны – и, вот, ты, пришел, «голубь»…! – Ольга закрыла перед носом Ильи калитку – и ушла в дом…
***
После окончания семилетки, Муся поступила в медицинское училище, а ее сестра-двойняшка Марина выбрала швейное ПТУ – их мама настояла, чтобы дочери продолжили свое образование – и получили профессию. Ныне,
Муся пребывает в состоянии эйфории: ей восемнадцать лет – и после завершения ее преддипломной практики, ей предстоит защита диплома – и она станет дипломированным фельдшером-лаборантом – это ли не счастье?! Муся станет получать зарплату, которая будет, конечно же, побольше стипендии – и мамочке Оленьке станет немного легче: умаялась мама, одна растит трех дочек!
Ее сестренку Марину подобные мысли не терзали: та познакомилась с курсантом танкового училища – и мечтала, о совместной жизни с Сергеем…
***
Одетая в перешитое бабушкино пальто, в бабушкином платке, на голове и в ее же древних резиновых ботах: похожая на «старый сугроб», а не на юную девушку – Муся торопиться в больницу, на практические занятия…
Рядом с клиникой, где она проходит практику, военнопленные немцы возводят Драматический театр – и ее дорога пролегает рядом со стройкой. Муся идет, а ей, в след, ни окрика, ни свиста: обычно, так реагируют пленные фрицы, на проходящих мимо…, хорошеньких женщин и девушек… Грустно, конечно, что она уродилась не такой красавицей, как сестра Марина, но не смертельно: в ее маму влюбился же папа…- вот, и Муся надеется, что найдется парень…- он оценит ее неброскую красоту, скромность и верность…
Едва Муся зашла в помещение клиники, около лестницы, ее окликнула старшая медсестра хирургического отделения…
- Ты, у нас, ведь, на практике?! Отлично! Заболела хирургическая сестра – а Якову Осиповичу нужна ассистентка …- быстро сними уличную одежду, вымой руки, облачись в медицинский халат – я жду тебя, здесь…
***
Муся вбежала в хирургический кабинет, где больным отделения делали перевязки. У стены, на полу валялась ношеная телогрейка, а перед стареньким хирургом стоял мужик, по виду, из немецких военнопленных: его, абсолютно седые, волосы были коротко подстрижены, лицо - обветренное и загорелое с морщинками – на лбу и возле глаз, и на руке его зияла кровоточащая рана. Глянув в сторону, Муся обнаружила и конвойного солдата…
- Так, Мария, Муся, этому фрицу я обработал рану, а ты, сделай ему укол обезболивающего… Потом, внимательно, следишь, как я буду накладывать шов, на его рану: я начну сию операцию, а ты, закончишь… Следом, еще укольчик фрицу в зад вколешь: с противостолбнячной сывороткой …
Уколы, Муся давно научилась делать, но накладывать швы, на раны – ей не приходилось…- под пристальным взглядом Якова Осиповича, она так старалась и так волновалась, что сделает что-то не так …– поневоле, Муся ужасно вспотела, от усердия – она, даже, чувствовала, как пот течет по ее спине! Зашив рану пленного…, она выдохнула, с облегчением…
Хирург проворно покинул свой кабинет, словно ему было невыносимо, находиться рядом с немцем, а Муся еще и перевязала раненому руку - и, потом, подняла глаза на фрица: что-то, в его взгляде, заставило ее густо покраснеть... Поборов смущение, Муся, жестами, объяснила пациенту: ему необходимо сделать еще один укол, в ягодицу…- помахала перед ним пустым шприцем. Тут, она вспомнила, что еще ни разу не видела голую мужскую задницу…- и, снова, густо покраснела… Как на грех, возмужалый пленный… приметил смущение юной девушки – и это зрелище забавляло его: он, словно, считывал ее мысли – а Муся… все краснела и бледнела, и краснела…- попеременно…
Чтобы взять себя в руки, Муся, резко, отвернулась от дерзостного и нахального немца – и не торопясь, набрала в шприц противостолбнячную сыворотку – и, затем, следовало, вновь, вернуться к фрицу, чтобы сделать ему укол. Тот, предстал перед Мусей в откровенном вожделении: со спущенными, до колен, штанами и возбужденным мужским достоинством…- и бесстыжая животная похоть, и дерзкий вызов, откровенно, светились в его глазах, и ноздри его были раздуты…- Муся почувствовала, как внутри нее что-то всколыхнулось – и ноги ее стали ватными…- и, она, снова, мучительно покраснела – и осознала свое бессилие…, в этакой ситуации!
***
На счастье, Муси в кабинет хирургии вошла уборщица тетя Феня – узрев «картину маслом» и правильно все оценив, она закричала:
- А, ну-ка, чертов изверг, что портки свои спустил до пола?! Я, вот, как шарахну, шваброй по хрену, твоему, выдающемуся… – будешь знать! А, ты, девка, больше не вздумай, смущаться этих изуверов, живодеров, убийц люда советского…!!! Твари бессердечные!!! А нам лечи их!!!
- Ты, поставлен, чтобы охранять нас, от этих извергов, фашистских, а вместо службы…, дремлешь, за шкафом!!! – это тетя Феня накинулась, с бранью, на конвойного…
***
Муся, коря себя за глупость, и плохо понимая, что с ней происходит, все же сделала нужный укол пленному - и того увел конвойный, а встревоженная Муся направилась в лабораторию клиники. Ее, по пути, снова, перехватила тетя Феня, но, теперь, она не орала, а говорила с Мусей тихо, но строго:
- Девка, не забывайся, когда перед тобой враг стоит: твое смущение, перед ним…- это от лукавого…- молитву «Отче наш…» выучи и всякий раз читай!!! Не давай поблажки своему сердцу: ведь эти фрицы сколь народу нашего изничтожили – зверски; сколь наших городов разрушили, деревень, сел сожгли – вместе с людьми…- помни, слабость сердечная, перед ними…- это от лукавого!!! И, не ровен час, сошлют на урановые рудники, за связь с врагом, если доложит, кто… и куда следует!
- Я все понимаю, тетя Феня: они отца моего убили, маму несчастной сделали, меня и сестер осиротили…- у Муси сверкнули слезы в глазах, и тетя Феня ее отпустила, со словами: - Помни, как узришь лукавого, «Отче наш…» сразу начинай читать, про себя…
Этой же ночью, приснился Мусе коварный лукавый: он ласково и дерзостно улыбался ей – и манил к себе обеими руками… В страхе, Муся проснулась – потом, она лежала и думу думала…, до самого утра!
- Этот фриц, определенно, запал мне в душу! Нет, пожалуй, моя душа и сердце, здесь, не причем: как предполагал Дарвин, люди произошли от обезьян – получается, в нас сильно животное начало, которое дремлет в каждом, до поры… Этот фриц, своей, почти животной, страстью воздействовал, против моего желания, на мое животное начало и пробудил его! Вот беда!!! Теперь, понятно, отчего некоторые женщины, ради ничтожного мужичонки, готовы броситься в омут, с головой… Тетя Феня права, мне поможет только молитва! Мама и сестры не должны страдать – и мне, из-за фрица, в омут неохота…
Опасения самой Муси и уборщицы тети Фени, на время, оказались напрасными: выздоровела та… хирургическая сестра – и практикантку Мусю больше не вызывали в хирургическое отделение. Правда, этот Курт, все же напоминал о себе, через конвойных: то шоколадку передаст, то леденцы, то мыло, душистое…- ну, чистый лукавый – совратитель! Но Муся всеми его презентами потчевала медперсонал лаборатории. Сестра Марина узнала, о дарах тайного поклонника Муси – и потребовала, чтобы шоколад… и все, остальное, Муся домой приносила: намеревалась Сергея своего побаловать…
***
Практикантка производила впечатление дозревшего специалиста – и заведующая лабораторией усложнила ее практику: Мусе доверили, обходить палаты и у лежачих больных делать забор крови…
Серьезно больные люди, порой, вызывают неконтролируемую жалость, но молодая и очень красивая женщина – Ольга Сергеевна пробудила в Мусе сочувствие, особенное: та являлась мамой четырехлетнего мальчика… Глядя на молодую маму и ее маленького сына, Муся осознавала, что каждая их встреча, как последняя: Ольга Сергеевна могла умереть, в любой момент – и оставить своего мальчика сиротой; и ее сын, не смотря на возраст, понимал, что может остаться в этом мире, без мамы… – и им, обоим, было жутко!!! Страшно было и Мусе: она хорошо помнила, как принесли похоронку на отца – и мама проплакала дня три, а с ней, на пару, заливалась слезами и трехлетняя сестренка Любочка, которая и лицо отца своего помнила весьма смутно…, возможно, поэтому так остро переживала его гибель! У Муси, наоборот, слез не было, но какой-то ком застрял в горле – и, те, клятые три дня, были самыми страшными и беспросветными в ее жизни!!! Такого горя-горького и осознания, невосполнимости потери, что пришлось перетерпеть ей, Муся не желала бы пережить маленькому мальчику! В общем, Муся сострадала Ольге Сергеевне и ее сынишке, но не в ее силах было, как-то помочь им! До поры!
***
А, между тем, Ольга Сергеевна на глазах слабела и угасала! Ее лечащие врачи плохо понимали причину ее заболевания, но осознавали: иммунитет их пациентки ослаблен настолько…- и, возможен фатальный вариант развития болезни – когда иммунная система начинает воспринимать собственный организм, как инородную среду, с которой нужно бороться! Что же делать????
***
Нежданно, случилось, как казалось, вначале, маловажное события…
- Мария, сейчас нужно сходить в угловую палату и у очередного фашиста взять кровь, на анализ…- едва Муся переступила порог клинической лаборатории, заведующая огорошила ее неприятным заданием.
Муся остолбенела, потом, покраснела и сникла, от неожиданности, но, следом, все же поинтересовалась, со слезой, в голосе: - Фаина Георгиевна, но почему я…??!
- Ты, Мария, молодая – у тебя нервы покрепче, а мы с Лидой можем и не сдержаться…, а лечение этого изверга является делом государственным… Иди! Тетю Феню возьми, для поддержки…- посоветовала, напоследок, завлаб.
Делать нечего – и, в сопровождении уборщицы тети Фени – Муся пошла на задание… Внутри, у нее, что-то трепыхалось – и ее, то в жар бросало, то начинало знобить…: ей сердце вещало, что сейчас она встретиться и с Куртом - от отчаяния, Муся обратилась к Божьей помощи:
- Избави Господи, от слабости, перед врагом, лютым – и не дай прорости, в сердце моем, нежности к лукавому…! – несколько раз, Муся повторила, про себя, свое обращение к Богу – и, почувствовала душевное облегчение…
Они вошли в палату: на кроватях – друг против друга, лежали два фрица – поскольку, с Куртом – Муся уже была знакома, она направилась к другому… – и спросила, коротко: - Алоиз? – и тот, утвердительно, кивнул своей головой.
Муся взяла на анализ, из пальца, кровь у немца, а тетя Феня, влажной тряпкой, прошлась по полу – и, невозмутимые, затем, они покинули палату.
- Глянь, Муся, а сегодня тот фриц, смирненький такой лежал – и своими наглыми зенками не зыркал…- и, никаких лишних телодвижений не творил! Молитву читала? Правильно, с этими лукавыми…, без молитвы никак нельзя обойтись! А, ты, обратила внимание, что этот душегуб-Алоиз вида крови не переносит – морду свою, побелевшую, отвернул…
***
Наступило время испытаний, для Муси: Курт и Алоиз, под присмотром конвойного солдата, постоянно, курили в закутке, напротив их палаты… – и с бесстыдными, манящими улыбками, раскланивались, едва Мусе стоило показаться… Застигнутая врасплох, она смущалась, густо краснея, но вовремя вспоминала свою молитву…, что стала ее надежным щитом, при встрече с ворогом, коварным и жестоким…
- Избави Господи, от слабости, перед врагом, лютым – и не дай прорости, в сердце моем, нежности к лукавому…!
***
Как-то, Муся заглянула в палату, где, в одиночестве, лежала хворающая красавица – и вид пациентки потряс ее: будто, Ольгу Сергеевну лихорадило…
- Ольга Сергеевна, Ольга, Оленька!!! – Мусе, не сразу, но удалось вернуть пациентку в реальную действительность из «сумеречной дали»…: - Не поделитесь со мной, Ольга Сергеевна, что вас растревожило, до такой степени?!!! – Муся, чуя неладное, гладила Ольгу Сергеевну по голове…
- Маша, вы не поможете мне, убить ту фашистскую рыжую гадину: иначе, мне не видать покоя?!!! Я, даже, дышать нормально не могу, зная, что нахожусь под одной крышей с палачом, который приказал своим солдатам: спалить нашу деревню - и ее жителей, заживо, сжечь!!! Я уцелела случайно…- и стала свидетельницей, ужасной гибели моих родных и односельчан!!! И, эта мразь рядом…, а у меня нет сил, чтобы убить его!!! – из неимоверно огромных глаз Ольги Сергеевны лились горючие слезы, а ее исхудавшее тельце сотрясал озноб…
- Милая, милая Оленька Сергеевна, я очень постараюсь вам помочь, но вы, пожалуйста, успокойтесь!!! Я, прямо сейчас, начну действовать!!! Только вы, не плачьте!!! Поберегите свои силы! Обещаете мне?! – и, бегом, Муся побежала, в поисках главного врача.
Вот, силуэт главного врача клиники мелькнул в дверях палаты, где располагались военнопленные фрицы, но для Муси, этот факт, уже не имел никакого значения: эта рыжая тварь, лично и зверски, уничтожала советских людей – и принимать участие, в лечении подобной фашисткой гадины, что заслуживал расстрела, Муся не собиралась, более…!!!
Она забежала в палату, где проходило, очевидно, некое совещание: здесь присутствовали и представители американского Красного Креста, и двое сотрудников НКГБ, и руководящий персонал клиники…- до Муси донеслись слова профессора Игоря Евгеньевича Лужина:
- Поскольку, вашему протеже, Алоизу Хэнку данный препарат не подходит, пару таблеток, в качестве жеста доброй воли, вы, уважаемые американские коллеги, могли бы и пожертвовать нам…: в нашей клинике, на излечении, находиться тяжело больная пациентка…- прежде, чем платить кучу долларов, за данный препарат, мы хотели бы удостовериться, что он эффективен, в отношении заболевания нашей пациентки…
- Вы, профессор верно отметили, что этот новейший препарат стоит кучу долларов – и, распоряжаться, даже, парой таблеток – не в нашей власти! Потом, герр Алоиз совсем недавно принимает данный препарат…- рано, еще, говорить, что это лекарство не подходит, для лечения заболевания господина Хэнка…! - белесая и пресная представительница Красного Креста вела себя надменно, словно, она здесь главная – и решает все… Сам Алоиз не понимал, причины разговора на повышенных тонах – лишь, вертел рыжей головой…
Мусю распирало, от возмущения… – и она, забыв о приличиях и не стесняясь в выражениях, встряла в разговор надменной… с профессором:
- К черту вашего рыжего фашиста и убийцу-Алоиза: эту тварь, что сжигала наши села, вместе с жителями, может вылечить только расстрел!!! Профессор, к бесу эту нацистскую тварь: наша Ольга Сергеевна задыхается оттого, что не в силах дышать одним воздухом с палачом, что спалил их деревню, ее близких и всех жителей – и старых, и малых…, на глазах юной Оленьки!!! Необходимо, срочно, этих фашистов вернуть в лагерь для военнопленных – для начала: дорогим лекарством эта тварь обеспечена…- и хорошо, что оно, в данном случае, действуют губительно на организм убийцы! Сама жизнь воспротивилась, выздоровлению душегуба!!! И, наша Оленька сможет, вздохнуть полной грудью: она слаба – и молила меня о помощи!!! – увидев, что ее эмоциональное выступление не возымело нужного эффекта, Муся воскликнула, глядя, теперь, на офицеров НКГБ: - Что такое: я требую невозможного?! Что, ныне, эти душегубы - неприкасаемые, а здоровье нашей соотечественницы не в счет??? Неужели этих тварей, лютых, нельзя вернуть в лагерь, чтобы наши люди имели возможность дышать, просто дышать свежим воздухом…!!! – Муся сама стала задыхаться, от возмущения…
- Вернуть этих пациентов в лагерь необходимо, в данной ситуации! – проговорил профессор Лужин, затем, обратился, непосредственно, к Мусе: - Детка, вы, делали анализ его крови…, вы, узрели нечто катастрофическое…?! – профессор объяснялся с ней, пытаясь обойти острые углы…
- Узрела! Этого убийцу, душегуба никакие доллары не спасут!!! Больше ничего не скажу: я обещала Ольге Сергеевне помощь… Этой рыжей твари я не обещала содействия!!! И, вообще, я молодой специалист…- могу и ошибаться…: раз американские врачи решили, что данный препарат исцелит рыжую мразь от всех болезней, так тому и быть!!! – разгоряченная праведным гневом, Муся развернулась, и вышла из палаты…, а за ней вышел и один, из офицеров НКГБ, он нагнал Мусю…
- Передайте Ольге, что немцев, сейчас же, мы отправим в лагерь для военнопленных…- и дадим ход делу, о зверском уничтожении жителей ее родной деревни… Если, американцы не подпишут с нашей страной контракт... – рыжего гада ждет расстрел, но о последнем…, Ольге говорить, пока, не нужно…! - и он поспешил, вернуться в палату…
***
- Знаешь, Алоиз, твои дела плохи: эта белая моль, из Красного Креста, пожадничала: предоставить профессору, принадлежащие тебе, две таблетки … Потом, в данной больнице находиться женщина, которая может дать против тебя показания: ты, командовал теми, кто сжег ее деревню, ее родных и всех жителей! А, эта моль, для некой Ольги, пожалела двух таблеток, из твоей упаковки…: видишь ли, дорогие они…- словно, она распоряжается кошельком твоего брата!!! И, похоже, американские врачи поставили тебе ошибочный диагноз – и этот препарат, что ты, принимаешь, вредит твоему здоровью…, но Мусъ не говорит, что увидела в твоей крови…: она, целиком, на стороне Ольги, будто, они кузины… И, еще, Мусъ потребовала, чтобы нас возвратили в лагерь: ее Ольга не может, свободно, дышать, пока, мы здесь находимся…- и, судя по решительному виду офицеров НКГБ, нас, сегодня же, вернут в лагерь…! - в общих чертах, Курт-Вальтер обрисовал происходящее, своему истеричному соседу по палате - Алоизу…
- Ты, что понимаешь русский язык?! – удивился рыжий фриц.
- А, что тебя изумляет? Да, я сын кухарки, но мой отец… не жалел денег, на мое образование…- ответил уязвленный Курт-Вальтер.
Но Алоиз не обратил внимания на тон… речи Курта Шнитке: до него стало доходить, что его жизни угрожает большая опасность – и занервничал…, и выскочил, вдогонку, за представителями американского Красного Креста! Его попытался остановить конвойный…: тот не понял лепета Алоиза, на немецком языке…- тут и подоспел офицер НКГБ.
- Желаете поговорить со своим братом, в счет оплаты вызываемого американского абонента…? Не знаю, возможно ли, такое, но узнаю…- и офицер удалился, в сторону кабинета главврача.
***
Прошло некоторое время – и Алоиза позвали к телефону, а Курту-Вальтеру приказали: собрать все вещи…- их, двоих, возвращают в лагерь для военнопленных…- там, им предстоит и долечиваться…
***
- Генрих!!! – завизжал в трубку Алоиз: - Белая моль – твоя любовница надумала меня сжить со свету!!! Подсчитывает деньги, в твоем кошельке – и даже, пожадничала для профессора две таблетки, из той упаковки, что ты, мне прислал!!! А, он просил для Ольги!!! Ольга – кузина Мусъ, что определила, по анализу моей крови, что мне неправильно поставили диагноз – и препарат, что мне привезла твоя любимая моль…, он губит меня, а не лечит!!! Вы, сговорились?!! В больнице лежит женщина, что меня опознала!!! Да, я – солдат – и мне приходилось убивать мирное население!!! А, что делать, если, эти, так называемые мирные, поддерживали партизан??!!! Да, если бы не сговор их женщин и детей, в тылу нашей армии…- мы, возможно, и не проиграли бы войну!!! Но, нам, в нашем тылу, навязали такую беспощадную битву…!!!!! Коротко, если ты, не подпишешь контракт с русскими…- не увидишь меня никогда: как военного преступника, меня расстреляют!!! Ты, этого ждешь??!!! Свою моль больше не присылай своему отвергнутому брату…- и, меня возвращают в лагерь: твоя моль утверждает, что препарат мне поможет – меня больше нецелесообразно лечить в этой клинике!!! Ты, добился своего: я погибаю, а тебе ждет дикое счастья, с твоей молью!!! – не дав брату Генриху и слова молвить, взбудораженный до предела, Алоиз бросил трубку… и, бегом, покинул кабинет главврача.
Через минуту зазвенел, вновь, телефон – звонил влиятельный Генрих Хэнк...- и, поскольку представители Красного Креста покинули клинику, американский бизнесмен имел разговор с главврачом клиники, с офицером НКГБ и с профессором Лужиным…
***
Муся, не ждала и не гадала, но заслужила похвалу от профессора Игоря Евгеньевича Лужина: моложавый приятный мужчина, в этой клинике был главным консультантом - и, на базе клиники, проводил и практические занятия со своими студентами, из Медицинского института …
- И, так, вы – Муся, большая молодец…: не всякий дипломированный врач-лаборант обратил бы внимание, на аномалию, в мазке крови этого фрица – Алоиза. Непонятно, как могли так ошибиться американские медики…- и поставили фрицу подобный диагноз… – и лекарства прописали, дорогущие, но совершенно, для него, бесполезные?! Прописанный препарат больше вредит организму немца…- в этом, я согласен с вами…- вот, нашей пациентке - Ольге Сергеевне, данное лекарство, могло бы и помочь…- задумчиво, произнес профессор: - Вы, большая умница…- на какой факультет, к нам, в Медицинский институт поступать будите?! – живо, поинтересовался профессор Лужин.
- Что вы, профессор: далее, я собираюсь работать, чтобы маме стало полегче…- ведь, она, одна, растит нас троих…- все «жилы свои надорвала»!!! Папа погиб в начале войны…– ответила профессору бесхитростная Муся…
- Жаль, жаль…- словно эхом, отозвался профессор Лужин.
Дверь клинической лаборатории приоткрылась – и возник солдат, из конвойных, но, ныне, он не сопровождал фрицев – был один…- и этот солдат поманил к себе Мусю. Ее заинтересовал визит солдата – и Муся вышла, на его зов, в коридор.
- Мария, эти двое фашистов сегодня отбыли в Америку…, но Курт - тот, что седой…, чтобы ты, не считала и его таким же зверем, как рыжего фрица, просил, передать тебе… эти таблетки: они рыжему не нужны, а вам могут пригодиться, с вашей кузиной Ольгой! М…да…! Посмотришь на тебя…- птичка-невеличка, однако, американским врачам «нос утерла»! Может, и в кино со мною сходишь? Вот, купил билеты на трофейную музыкальную комедию…- так, ждать тебя, завтра, у кинотеатра…?! – Мусю, еще, никогда и никуда парни не приглашали…- и она мотнула головой, в знак согласия…
- Что служивому от тебя потребовалось? – заинтересованно, спросила лаборантка Лида…
- Пригласил, посмотреть трофейную комедию…- не вдаваясь в подробности, ответила Муся…- и, печально, вздохнула: хотя…, какое ей дело до седого фрица и его отъезда в Америку?!
***
Перед уходом из клиники, Муся посетила кабинет профессора Лужина...
- Игорь Евгеньевич, эти двое фашистов отбыли в Америку, похоже, нужный контракт наши… все же подписали…- и седой гад передал мне, через конвойного, злосчастный препарат… - Муся вынула из кармана пальто заветную упаковку и положила, перед профессором, на его стол: - Как вы, думаете: в том, ведь, нет греха, что я приняла от фашиста эти лекарства?! Только, как Ольге Сергеевне эти лекарства давать: от убийц своих родных, она ничего не примет?!!! Может, таблетки истолочь в порошок – в таком виде Ольга примет: подумает, что предлагаемый исцеляющий порошок творенье ваших рук?! – Муся, вопрошающе, посмотрела на профессора Лужина.
- Муся, вы, правильно сделали, что не стали в лаборатории рассказывать, о подарке немца: вы, и я об этом знаем – и довольно! Я посоветуюсь с мужем Ольги Сергеевны…- и вы, его видели…: того майора, из НКГБ…- как он скажет, так мы и поступим…- профессор Лужин прижал к своим губам палец, в знак молчания – и Муся, молча, кивнула, в ответ – и покинула его кабинет.
На следующий день, после работы, конвойный солдат поджидал Мусю, но возле клиники. До начала сеанса оставалось время – и Семен, так его звали, предложил Мусе прогуляться по парку, зайти в кафе: покушать мороженого…
Вот, таким образом, судьба свела Мусю с будущим мужем и отцом ее двоих детей….
***
Через два месяца Ольга Сергеевна выписалась из больницы, но прежде, все два месяца, ежедневно, Муся дробила и растирала каждую целительную «американскую» таблетку в мелкий порошок – и пациентка принимала из рук Муси живительную дозу, не раздумывая… А, еще, через каждые три дня Муся делала забор крови у Ольги, на анализ… – таким образом профессор Игорь Лужин, что являлся основным лечащим врачом Ольги Сергеевны, отслеживал: влияние на организм пациентки «заморского» препарата…
***
Новоизобретенное заморское лекарство помогло молодой женщине, до определенной степени, восстановить иммунитет: Ольга Сергеевна оживилась, почувствовала прилив сил, ее перестала мучить аритмия - и, в ускоренном темпе, она стала набирать вес… Последнее обстоятельство обеспокоило профессора Лужина: в быстром наборе веса, он увидел некий, побочный эффект данного препарата…- и, посоветовавшись с ее мужем, Ольге Сергеевне отменили данное лекарство…- и было решено, выписать ее из больницы… Ныне, раз в две недели, Ольга Сергеевна должна была являться в клинику, на медицинский осмотр…
***
Из окна клинической лаборатории, ее сотрудники наблюдали, как радостная Ольга Сергеевна выходила из клиники – и, прежде, чем сесть в автомобиль мужа, она обернулась – и помахала рукой профессору Лужину, что провожал ее, взглядом, из окна своего кабинета, а про Мусю как-то забыла…
- Ну, что, Маша с «Уралмаша», дождалась ты, благодарности от своей Ольги Сергеевны?! А, уж, так суетилась, около нее! – вслух, позлорадствовала Лида…- Фаина Георгиевна, заведующая лабораторией, ехидно скривила губы.
- Я, не с «Уралмаша», а из медицинского училища к вам, на практику, пришла…- и профессию медика я выбрала, чтобы помогать людям! Моя душа жаждала, исцеления Ольги Сергеевны - теперь, она удовлетворена – и это главное! – спокойно, ответила Муся.
***
Мама Муси – Ольга Федоровна одобрила нового знакомого дочери: хозяйственного парня за версту видно…! Едва Семен переступил порог их дома, сразу взялся за молоток, чтобы починить крыльцо…- и укрепить пол в деревянном туалете. Ольга, тогда, пожаловалась ему, что крыша начала протекать в кухне – Семен полез и на крышу – и протечку ликвидировал…
Совсем другое дело…- жених Марины: этот свой нос от всего воротит: посмеялся над тем, что туалет у них находиться рядом с грядками, в огороде! И, что такого...: они живут в частном доме – для справления нужды в ночное время, у них специальное ведро, что стоит в сенях, оно заменяет им ночной горшок! И не они одни, так живут…
Ольга Федоровна считает, что дочь, при своей красоте, все же «не по себе дерево рубит»: Сергей – сын инженера и домохозяйки, и сам «без пяти минут» офицер танковых войск, а ее Марина, выпускница швейного училища и дочь рабочего, и колхозницы…- неравный брак налицо! Но Марина разумных доводов слышать не желает…- вцепилась в Сергея «мертвой» хваткой…- и добилась своего: заявление в загс они подали…- несмотря на то, что родители Сергея были против его брака с Мариной…
***
Ольга Федоровна, чтобы справить скромную свадьбу дочери, извлекла свои куцые сбережения, заняла денег у ближайших соседей – и, молодым, золотые обручальные кольца приобрела, свадебное платье для дочери и, ей же, белые туфли купила – немного денег осталось, на приобретение продуктов, для застолья в тесном кругу близких людей… За три дня до свадьбы, Марина примчалась домой вся в слезах и соплях:
- Боже, почему я такая несчастная: угораздило же меня родиться в такой убогой семье…- если, Сергей от меня откажется…, я руки на себя наложу!!!
Муся увидела, как «помертвело» лицо матери, после обидных слов, сказанных Мариной: ведь, их хрупкая мама, с самого начала войны, работает на заводе, опиловщицей деталей – работа нудная, еще и платят копейки - и приходиться их мамочки подрабатывать уборщицей… Потом, она и недоедает – с дочками делится…- лишь бы они не голодали! И не мерзли… Девять лет так и тянет на себе, непосильную ношу вдова солдата: за себя и за погибшего мужа…- и такие слова, сказанные в сердцах, услышать от дочери…!!!
- Что ты, голосишь, как по покойнику - объясни внятно: что произошло?! – Муся, чтобы прекратить истерику Марины, накричала на нее. И, затем, когда сестра вышла из полумрака коридора…, Муся узрела небольшие пигментные пятна на лбу Марины: - Так, она беременна! Господи, что же будет?!
- Объяснить вам, что случилось??! Так вот, что случилось: приехали родители Сергея…, узнав про нашу свадьбу, его мамаша пригласила на наше свадебное торжество двадцать ребят, из взвода Сергея, а у тех… есть жены или подруги – и не чета мне… – и все в золоте, и разодетые в шелка!!! Сергей предложил нашу свадьбу отложить: ему стыдно, потчевать своих товарищей-курсантов одним винегретом и докторской колбасой!!! – прокричала Марина.
- Успокойся, я попытаюсь раздобыть деньги…- не нужно откладывать свадьбу! – Муся еще не знала, где она возьмет деньги…, но ради душевного спокойствия мамы, она готова была расшибиться в лепешку…
- Занять денег можно, но главное – отдавать чем?! Муся, у меня, в отношении тебя, намерения серьезные – значит, твои проблемы – это и мои проблемы… Я, завтра же, отпрошусь со службы и съезжу к маме, в деревню: привезу оттуда пару мешков картошки, овощей, солений, повидла… Попрошу у мамы одного порося заколоть…- и на свадебном столе у Маринки, кроме винегрета, будет картошка с мясом, пироги с разными начинками…, а к чаю –повидло… Только самогонку господам офицерам на стол не поставишь – нужны деньги на водку и на вино, для дам…- пока Семен говорил, Муся заметила, как, постепенно, в себя стала приходить мама Ольга…
- Семен, и я с тобой поеду в деревню: тебе, одному, такую тяжесть не дотащить! – решительно, заявила Муся – а Семен промолчал, что собирался договориться с колхозным водителем: за кусок мяса и бутылку водки, тот его до города доставит, со всем грузом…
Как-то сразу, успокоилась Марина, и ополоснув лицо прохладной водой, приведя себя в божеский вид, она покинула родной дом и направилась на КПП танкового училища, чтобы встретиться с Сергеем и сообщить ему: их свадьба состоится…- не смотря ни на, что…!!! В противном случае, она пойдет к руководству училища…!!! Она не позволит Сергею бросить себя, тем более сейчас, когда она вынашивает его ребенка!
***
Вопреки наставлениям лечащего врача, Ольга Сергеевна появилась в клинике не через две недели, после своей выписки, а в середине лета, по прошествии двух месяцев…: все это время, вместе с сыном, она отдыхала в служебном санатории, на берегу Черного моря. Профессор Игорь Евгеньевич Лужин, слегка, пожурил свою пациентку, за ее недисциплинированность – и, обменявшись улыбками, они направились в сторону лаборатории…
- А, где наша Маша?! Вышла на минутку…? Ольга Сергеевна пришла на плановое обследование – надо бы у нее кровь взять… - профессор Лужин пребывал в радужном настроении: его богиня явила себя… – и он, широко, улыбался, присутствующим в клинической лаборатории, женщинам…
- Маша вышла, но не на минутку, а навсегда: завтра ей предстоит защита дипломной работы…- потом распределение, к новому месту работы – не знаю, увидимся ли когда, еще…- с ехидцей, ответила Фаина Георгиевна, заведующая лабораторией: - А, у нас, как видите, много больных, перед нашим кабинетом, в коридоре сидит…- и вашей красавице придется подождать…- этим ответом, она добила импозантного профессора Лужина.
Игорь Евгеньевич Лужин помчался к главврачу клиники, а Ольге Сергеевне, как простой смертной, пришлось встать в очередь… Проходящая мимо, уборщица тетя Феня узрела красавицу Ольгу – и, сразу, поменяла свои намерения…- она вошла в лабораторию, плотно, прикрыв за собой дверь…
- Писаная красавица объявилась…: смотрю, в очереди сидит, бесстыжая! Нет, это же надо…: сколько времени и сил Муся на нее положила, а эта Жар-птица, даже, не попрощалась с ней – ушла из клиники по-английски!!! Так плюнуть девчонке в душу!!! Я встретилась с ней вчерась: Муся со своим Семеном торопились на автобус, идущий мимо его деревни… Опять хлопочет о чужом счастье: ее сестра замуж собралась, но за картошкой и мясом, для свадебного стола, поехала Муся… Денег в их семье не хватает…- теперь, Семен, ради Муси, готов наизнанку вывернуться…, что и тот фриц: как же ему Муся глянулась… – шоколадками, конфетками, душистым мылом, духами ее приманивал…!!! Недавно узнала от солдата…- он, тоже, в нашей клинике дежурил, все немцев караулил…: так этот Курт прибрал, себе, лекарства дорогущие, что рыжий бес хотел выбросить в унитаз…- и, потом, он их Мусе передал, через Семена… А, наша добрая душа все дорогие лекарства извела на эту мадаму, которая ее использовала, и, ныне, знать не хочет!!! А, оставила бы Муся себе лекарства заграничные, дорогущие, так, сейчас бы, не носилась, как курица с отрубленной головой, в поисках денег…! Продала бы те лекарства - и хватило бы денег, чтобы сестре свадьбу справить! Неразумное дитя – эта Муся, что и говорить!!! Так жаль ее!!! – вздыхала сердобольная тетя Феня.
- Да, уж, замучаешься, людям с черствой душой, добро делать! - вторила ей лаборантка Лида.
***
- Игорь Евгеньевич, что же вы, скрыли от меня: целительные порошки, которые, якобы, изготовляли вы…, на самом деле являлись импортным лекарством - и жутко дорогим!!! Его, Маше презентовал второй…: седой немец, который, как оказалось, был влюблен в нее…!!! – расстроенная, Ольга Сергеевна смотрела на Игоря Евгеньевича, чуть не плача: - Боже, я и не замечала за собой: какая я равнодушная!!! Я не стану больше наблюдаться в вашей клинике…- прощайте! – Ольга Сергеевна направилась к выходу…
Машина, что выделил ей муж, быстро довезла ее до дома - и Ольга Сергеевна, сразу, бросилась, перебирать свои драгоценности – и отдельно отложила: цепочки с кулонами, пару перстней и трое сережек, один ювелирный гарнитур…- все эти ценные безделицы подарили ей знакомые, по разным поводам, а ее душа противиться их надевать… Ольга Сергеевна сложила отобранные золотые вещицы в пакет…- они не нужны ей, но Маша сможет, перевести в деньги эти ювелирные украшения, тем более, что все они имеют ценовые бирки, с указание пробы…
Пришла с улицы няня Александра Александровна с сыном Ольги – Филиппом…, тут и муж подоспел:
- Ольга, мне водитель доложил, что ты, была чем-то расстроена…- едва сдерживала слезы… Что случилось в клинике?! – муж Тимофей выглядел озабоченным…
- Ничего страшного, наверное…! Моя беда в том, что я считала себя хорошим, правильным человеком, а оказалось, я – бездушная кукла…, но ты, не поможешь мне, узнать адрес девушки Маши, той, что в клинике…- Ольга не договорила…, но тихо заплакала…
- Дорогая, не нужно плакать: все поправимо…, адрес я сейчас принесу…
Через полчаса Ольга Сергеевна стояла у дома Муси, но, кроме Ольги Федоровны – ее матери, дома никого не было…
- У меня личных сбережений нет: я никогда не работала…, но у меня есть драгоценности, что принадлежат мне, а ваша семья, как я слышала, остро нуждается в деньгах – вот, эти драгоценности можно сдать в ювелирную мастерскую…- Ольга Сергеевна развернула свой пакет – и у Мусиной матери, от удивления, приоткрылся рот…
- Давайте, вот это кольцо, больше похожее на золотой булыжник, сдадим моему знакомому ювелиру…- пока, Маша в деревне, вы, сможете что-то прикупить к свадебному столу… Остальными ценностями Маша, пусть, распорядиться по своему усмотрению: я так обязана ей, своим здоровьем! – предложила Ольга Сергеевна своей тезке Ольге Федоровне.
На машине, что находилась в распоряжение Ольги Сергеевны – две женщины, стремительно, оказались в нужном месте… От ювелира, Ольга Федоровна вышла почти богатой женщиной: в ее носовом платочке лежали пятьсот пятьдесят восемь рублей…- для их семьи - громадные деньги…!
На той же машине ее и доставили, обратно, домой…, но в магазин Ольга Федоровна, на сей раз, не побежала, а достала свой список, где были записаны ее долги…- и пошла по соседям, и триста двадцать, одолженных рублей, она возвратила своим заимодавцам! Оставшиеся, двести тридцать восемь рублей, Ольга Федоровна припрятала: после истеричного откровения дочери Марины, которая на раз…, обесценила все многолетние и неимоверные усилия своей матери, в ее душе, будто…, что-то оборвалось… – и, ныне, прозрев, Ольга Федоровна больше и не помышляла, «выворачиваться наизнанку», ради прихотей эгоистичной красавицы-дочки…
- Похоже, сколько добра для нее не делай, Маринке всего будет мало…! – осознала и признала свое поражение ее мать, Ольга Федоровна…
***
Семен, как-то, в разговоре, поведал Мусе, что у его матери проблемы с артериальным давлением…- и когда они отправились в деревню, Муся прихватила с собой старенький аппарат, для измерения давления, что презентовал ей профессор Лужин…- и это был верный путь к сердцу будущей свекрови! Лукерья, так звали мать Семена оповестила всех своих деревенских подружек: девушка ее сына, почти, дипломированный врач – измерила ей давление…- и таблетку, соответствующую, дала – и, теперь, она-Лукерья чувствует себя…, словно бы, молоденькой!
И, пока, Семен выкапывал, в огороде, молодую картошку, к Мусе выстроились, в очередь, все деревенские пожилые женщины, а некоторые…- и внуков своих прихватили с собой…- и Муся, как полагается сельскому врачу, всех осмотрела, давление измерила, порекомендовала лекарства, для повышенного… и пониженного давления… На слова одобрения, высказанные Лукерье односельчанками, она, с достоинство отвечала:
- Мой Сема, только, на стоящих девушек обращал свое внимание, всегда: он, у меня, не пальцем деланный!!!
***
Деревенский грузовик доставил их в город к девяти часам вечера… Семен и водитель грузовика выгрузили и перенесли в дом два мешка молодой картошки и авоськи: с луком, морковью, свеклой, свежими огурцами…и пучки укропа, и петрушки. Затем, дошла очередь и до банок: с солеными огурцами и помидорами, маринованными грибами и яблочным повидлом… Потом, занесли на кухню поросячью тушку и приличный кусок соленого сала... И, как было оговорено заранее, Семен достал из шкафа две бутылки водки и протянул их водителю грузовика – поскольку кусок свежего свиного мяса тот получил еще в деревне...- довольный водитель завел грузовик – и отбыл в деревню...
Для остальных, присутствующих в доме Ольги Федоровны, началась иная часть «марлезонского балета»: Семен, на тележке, привозил с колонки воду, в двух бидонах …- а Муся, Ольга Федоровна и младшая дочь, и сестра - Любочка перемыли, сперва, все тарелки, салатницы, стаканы, рюмочки и чашки - а, затем, и привезенный картофель, овощи и зелень… Вслед за тем, поставили на плиту: отварить картофель и овощи, для салата и винегрета … Картофель, для приготовления второго блюда…, чистили две подружки Марины, что пришли к ним в дом с ночевкой… Сама же Марина…, с вечера, отправилась спать: завтра ее свадьба…- и выглядеть она должна сногсшибательно…- для этого, ей необходимо выспаться…
В три часа ночи, «взмыленные» - от трудов праведных, родные и подружки невесты отправились в теплую баню…- «освежиться» … Последним, сделав еще одну ходку за водой…, в баню отправился Семен!
***
Свадебный стол накрыли во дворе: дома и тесно, и жарко… Хотя, красной и черной икры не было…, но гости, с удовольствием, уминали: и салат «Оливье», и винегрет, и шпроты, и соленое сало, и «Докторскую» колбасу…- потом, скушали тушеный картофель со свиным мясом… Распробовав самогоночки, подкрашенной кофе, что поставили на стол в трех графинах, без пяти минут офицеры, вместо водки, стали налегать на домашний «коньяк»… И, конечно же, молодежь много танцевала, под заведенный патефон…- пластинки, по их заказу…, ставила серьезная Любочка…
Внезапно, на свадебном торжестве объявилась Ольга Сергеевна с мужем Тимофеем Ивановичем и сынишкой Филиппом… Они привезли, в дар молодым, пять бутылок шампанского, три палки копченной колбасы, четыре коробки шоколадных конфет и два бисквитных торта… Стремительно, были откупорены все пять бутылок шампанского…, что добавило веселья молодым супругам и их гостям, но испортило, окончательно, настроение родителям жениха Сергея… Вслед, две близкие подруги Ольги Федоровны принесли на пространной доске, выложенные рядком, ароматно пахнущие, пироги…
- О, Серега, лакомый «винегрет» получается, из твоей свадьбы!!! Предлагаю, поднять бокалы, за умелые ручки хозяюшек, что приготовили такие вкусные яства!!! - предложил один, из курсантов – и его тост был встречен, с оптимизмом…
Маринина свекровь сидела за свадебным столом - и серела, и бледнела, лицом, от злобы…- и досады: свадьбу сына расстроить не удалось!!!:
- Непонятно, откуда, эта голытьба взяла немалые деньги и, в срочном порядке, организовали пристойное застолье?! А, ведь, Сергей утверждал, что рассчитывали, только, на присутствие близких?! И, откуда, у этих сирых людишек взялось такое ожерелье с сапфирами и кольцо …, что надето на снохе Марине: этот ювелирный гарнитур весьма красит невесту! И мамаша ее сидит, приукрашенная золотыми серьгами и кольцом с жемчугом! А, сестрица Маша – эта неброская тихоня, накрыв свадебный стол, отправилась, защищать диплом: оказывается, она оканчивает медицинское училище… Ох, Сергей, Сергей, лучше бы ты, выбрал эту Машу: не так бы было стыдно, перед нашими родными и знакомыми!!! Вот, отец Сергея притомился, скорбеть о неравном браке сына Сергея – принялся, пить домашний «коньяк» и закусывать …
К четырем часам дня вернулась домой Муся, показала маме свою растопыренную ладонь – и Ольга Федоровна поняла: несмотря на то, что дочка спала этой ночью не более двух часов, ей, все же, удалось, защитить свою дипломную работу на отлично… Такая радость!!!
***
Навстречу ликующей Мусе поторопились Ольга Сергеевна и Семен…: оба желали ее поздравить с успешной защитой диплома…, но их опередил, неизвестно откуда взявшийся, мужчина в штатском:
- Мария Григорьевна, у меня пара вопросов имеется к вам…- и касаются они военнопленного Курта Шнитке…
У Муси сердце улетело «в пятки» - и с удивлением, она спросила незнакомца:
- Я не смогу, ответить на ваши вопросы: я никогда и не заговаривала с этим Куртом… А, что он не являлся простым солдатом, а, как, и тот рыжий фашист, был из СС?!! – на незнакомца, с удивлением и страхом, смотрели широко распахнутые глаза…
- Вот, нам бы, тоже, очень хотелось узнать: кто – он?! Но, все твердят только одно: мы ничего не знаем о нем… И, кто же знает?! – строго вопрошал незнакомец – и Мусю осенило:
- А, ведь, такой человек есть…- это второй военнопленный, что привели к нам в клинику, вместе с тем Шнитке… Не зря же тот…, пошел с топором на Шнитке и нанес ему серьезную рану…, а, потом, и себе палец оттяпал… Из нашей клиники его увезли в психиатрическую: он вел себя неадекватно…- и, если он совсем не лишился разума, возможно, от него вы, узнаете нечто, об этом Шнитке…
- Вот, видите Мария Григорьевна, как много вы, знаете…: о втором пленном нам никто не говорил… Благодарю вас, за содействие – и о нашем разговоре, никому…!!! – и, незнакомец быстро удалился…
- Кто это был, доченька?! – Ольга Федоровна выглядела взволнованной:
- Не волнуйся, мама: этот мужчина искал знакомого, но…, на нашей улице, такой не проживает…- успокоила свою маму Муся.
Потом, они сели за свадебный стол, выпили, немного, шампанского…- и о визите незнакомца, благополучно, забыли.
Юлия, по кличке Кислятка.
Четыре офицера НКГБ прибыли в психиатрическую клинику: в ее стенах содержался, интересующий их, военнопленный солдат СС…
- Что вы, хотите узнать от этого бедолаги?! Его мучают сильные головные боли…- ему трудно сосредоточиться - даже, если он что-то и знал…, вряд ли вспомнит, в его-то состоянии!!! - высказал свое мнение лечащий врач.
Но офицеры НКГБ и не думали отступать…
- Йозеф, вы, знаете Курта Шнитке? – пленный не реагировал на вопрос – и ему подсунули… фото, на котором был запечатлен майор Вальтер Ляйд:
- Да, да – это, именно, он курировал эвакуацию ценностей и архивов… Мы выполнили, поставленную нам, задачу…, а нас расстреляли!!! Мой Бог, как болит голова!!! Моя голова!!! – воскликнул пленный, больной психически и принялся, перекатываться на кровати, от нестерпимой боли…
- Доктор, вколите этому пациенту обезболивающего и такую дозу снотворного, чтобы без проблем, он смог перенести перелет до Москвы… Данного пациента мы забираем у вас…, под нашу ответственность! - твердо объявил старший, из офицеров НКГБ…
***
Йозеф Штольц открыл свои глаза – и, первое, чему он удивился: его мозг не терзала пронзительная боль и назойливые голоса не звучали в его голове… - непривычные ощущения…!!! Затем, он увидел свою маму – и нашел всем «чудесам», только, одно объяснение:
- Мама, мы оба умерли…- и встретились с тобой на Том Свете…?!
Пожилая, опрятная немка, беззвучно, заплакала – и обильные слезы полились из ее глаз:
- Ах, сынок, я уж и не надеялась, что ты, придешь в сознание… Тебя прооперировали в русской клинике…- и хирург утверждал, что операция прошла успешно: опухоль, что давила на твой мозг, удалена…, но целых десять дней ты, не приходил в сознание… Нас, сразу, вызвали из Германии…- и уже три дня, как я нахожусь рядом: хирург велел, постоянно, разговаривать с тобой… Сынок, мы и не надеялись, с твоим отцом, но ты, жив…- это невероятно…!!! – пожилая женщина взяла за руку своего сына, обнаружив отсутствие одного пальца, она, сызнова, залилась слезами и принялась, целовать оставшиеся пальцы своего любимого мальчика.
Очевидно, известные службы были уведомлены, что Йозеф Штольц пришел в сознание – двое сотрудников НКГБ появились в палате:
- Герр Штольц, с пробуждением вас! Пришла пора вам, отомстить за себя и за своих убитых сослуживцев!!! Не напрягая, особо, свою голову, все же постарайтесь, припомнить, что вы, помните: о месте захоронения архива Абвера и гестапо?! Сегодня вы, отдыхайте, с мамой общайтесь: мы подойдем к вам завтра… - переводчик перевел… и, убедившись, что больной понял их правильно, два офицера НКГБ удалились.
***
Пятидесятые годы – мирные годы, счастливые годы…
***
Муся с Семеном призадумались о своей свадьбе! И Ольгу Сергеевну ждали большие перемены: ее мужа Тимофея Ивановича повысили до звания подполковника и переводили, по службе, в Москву – членам этой семьи предстояло, последовать за своим главой … А, девушке Юле предстояло, вновь, встретиться с ее прошлым… в стенах НКГБ.
***
Неделю назад ей, воспитаннице Детского дома, исполнилось 18 лет – и она, успешно, окончила 8 классов. В настоящий момент, Юле предстоял выбор самостоятельного жизненного пути и расставание с привычным образом жизни… Здравствуй, взрослая и независимая жизнь! Прощай, Детский дом!
В смятенные раздумья Юлии вторглась дежурная воспитательница Детского дома: она передала ей повестку, из которой следовало, что Юлию, завтра, ждут… Пять лет прошло с тех пор, как окончилась война…- концлагерь, где узницей была и девочка Юля, освободили американцы…- потом, была долгая дорога домой, а в конце пути 13летнию Юлию ожидала встреча с сотрудниками НКГБ… С тех пор прошло пять спокойных лет…- и, вот, ей принесли повестку! Юля знает, что за прошедшие пять лет, ее жизнь была безупречной, но грядущая встреча с сотрудниками НКГБ тревожила ее: за свою недолгую жизнь, Юля пережила столько бед, испытаний и потрясений - иным и за век столько горя не выпадало! Минувшее, вновь, настигло ее!
***
До девяти лет, бесшабашная Юлька бед не знала: с родителями и младшим братишкой она жила в одном, из военных городков Белоруссии…
У Юли имелись две задушевные подружки – Тамара и Алена. Все трое, на тот момент, окончили 2 класс – и в свободное, от занятий в школе, время закадычные подружки, все также, проводили вместе – в военном городке их прозвали неразлучными тройняшками.
Известие, о начале войны, Великой Отечественной, девочки встретили спокойно: они верили, что война долго не продлится, ведь, наша Красная Армия сильнее всех… – им ли не знать - у всех троих… папы были военными!
***
Тем знойным днем, в начале июля, три подружки, отпросившись у своих матерей, пошли по ягоды, в лес, что находился рядом с их военным городком. Когда они возвращались домой, первой, встревожилась Тамара:
- Девочки, там немцы…: их жесткую речь я не спутаю ни с чьей…!!!
Из леса, на поляну, они не вышли, из предосторожности, а выползли… Тамара оказалась права: окрестная местность была заполнена солдатами в чужой форме, их мотоциклами, машинам…- и солдаты сгоняли к небольшому овражку значительную группу людей, тыча своими автоматами в спины тех, кто имел неосторожность замешкаться…
Пестро одетые женщины, их дети, старики…- это были цыгане…- и, чтобы рассмотреть, получше, стоящих в отдалении от цыган… - Юля, Тамара и Алена поползли, на пузе, по зеленой траве к густому кустарнику. То, что они увидели, привело их в шок: в людской толпе подруги опознали и своих близких, и соседей…- поодаль от цыган стояли жители их военного городка!
Тогда, Юле не хотелось верить, что может произойти что-то плохое: такой солнечный и жаркий день – и небо голубое, голубое…, и сквозь гортанные, хриплые выкрики солдат чужой армии, прорывается щебет птиц и стрекотанье кузнечиков…
В плохое…, похоже, не хотелось верить и юной, и очень красивой цыганке, что держала на своих руках грудного ребенка – и когда один, из пособников немцев, обратился к своему сотоварищу, могучего телосложения:
- Гуцул…- позвал он, тут юная цыганка и встряла в их разговор…
- Ром, какой же ты, гуцул?! Неужели у тебя подымится рука на своих соплемен…? - тот, кого окликнули Гуцулом, перекосил, в дьявольской ухмылке, свирепое лицо – и, вскинув свой автомат, он прошил юную цыганку автоматной очередью…- а завидев одобрение, в глазах немецкого офицера, принялся, расстреливать всех цыган. Но все еще заливался плачем младенец, в руках убитой красавицы-цыганки – и Гуцул выстрелил малышу в лицо, но из пистолета… Затем, он прошелся с тем пистолетом и попинал каждого, лежащего на земле, ромалэ - и, кто подал признаки жизни, был им добит…
Немецкий офицер, с иезуитской ухмылкой, похлопал Гуцула по плечу – и подал знак, рукой, своим солдатам…- град пуль, из автоматных очередей, обрушился на жителей военного городка – и на глазах у Юли, Тамары и Алены убили их матерей, сестренок, Юлиного братишку, всех соседей и знакомых…
В один миг, исчезли голубые, зеленые, серые… краски: перед глазами Юли, тогда, поплыло кровавое марево – и она не могла ни шелохнуться, ни закричать, словно ее парализовало! В шоке пребывали и ее подружки – Тамара и Аленка…- и когда, гусеничный трактор, своей большой «лопатой», сбрасывал в овражек тела расстрелянных, и, когда, безвинно убиенных, засыпали землей - три девятилетние девочки, три подружки все еще не верили, что, в один момент, лишились своих близких – и остались, совершенно, одни, среди всенародной беды!
***
Вечерело, когда в себя пришла Тамара, самая рассудительная, из них…
- Девочки, делать нечего…: домой возвращаться нельзя, там фрицы…- пойдемте, через лес…, к людям…
На окраину города, три измученные подружки вышли, когда уже стемнело, но куда им направиться дальше…, они не ведали, тут их и окликнула пожилая женщина:
- Вы, гулены, что бродите одни…- нашли время: кругом лютый враг снует, в поисках добычи?! Зайдите ко мне в дом, поговорим…- и девочки, рысцой, побежали, на зов старой женщины…
- Так, где ваши родители? – уже в доме, поинтересовалась женщина…
- Наших мам и братишку моего, и их сестренок, сегодня, немцы убили…- ответила Юля, за всех…- и, только теперь, девочки, горько, разрыдались…
- Поплачьте, поплачьте горемыки, такая лиха-беда на наш народ обрушилась!!! Ох, горюшко-горькое!!! Но жить нужно дальше – и пережить лихолетье, назло ворогу проклятому!!! Меня кличут теткой Матреной, а вас?
Затем, они ели пшенную кашу с маслом, подсаливая ее своими горючими слезами…
Поутру тетка Матрена повела трех подружек в детский дом: там она служила нянечкой – и среди детей проще спрятать, чудом уцелевших, девочек.
- Девочки, вы никому не рассказывайте о своих отцах-офицерах…- вы, обычные сироты…- и давно являетесь воспитанницами нашего детского дома. Вот, я написала, каждой, ваши новые фамилии…- запомните их, и листочки порвите, на мелкие кусочки…- воспитательница детского дома Анна Семеновна погладила, каждую, по голове:
- И постарайтесь, по возможности, не попадаться на глаза еще одной нашей воспитательнице – Татьяне Геннадьевне: таким гнилым человеком оказалась она…, а все корчила из себя порядочную…! – молодая воспитательница Анечка Семеновна, как звали ее дети, тяжко, вздохнула и пошла в столовую, где старшие воспитанницы накрывали на стол…
Следующие две недели, для обитателей детского дома, прошли без происшествий…- Юля, Тамара и Алена, благодаря своим уживчивым нравам, незаметно влились в детский коллектив…
Потом, возникли серьезные разногласия между Анечкой Семеновной и Татьяной Геннадьевной: первая не позволяла другой присваивать, оставшиеся продукты, из детдомовской кладовой…
- Татьяна Геннадьевна, вы, очевидно, забыли, что наш детский дом, ныне, не финансируется государством…- вы, не можете уносить домой, оставшиеся крупы, сахар, масло…: иначе, чем кормить детей будем? – восклицала, чуть не плача, Анечка Семеновна.
- Вы, юродивая старая дева – вам не понять меня: у меня двое сыновей – мне их кормить надо, а детдомовские…, как-то сами должны о себе позаботиться, ведь, запасы их продуктов не бесконечны!!! Да, им все равно придется познать голод и холод…, ненормальная вы, наша!!! – и с перекошенным, от злобы, лицом, она отходила от Анечки Семеновны: до поры, Татьяна… побаивалась, резкую на язык, нянечку – тетку Матрену, та могла и на людях ее опозорить…, но продукты, у беззащитных детей, Татьяна Геннадьевна продолжила воровать…
***
Одним дождливым августовским днем Татьяна Геннадьевна пришла в детский дом с женщиной, похожей на уголовницу, или на надзирательницу… – и заявила:
- Тетка Матрена, на правах старшей, я увольняю вас: с вашей работой хорошо справятся и девочки постарше – все…, вы, свободны! Убогая Анна, так и быть, можешь остаться, но ключи от кладовой отдай мне… Знакомьтесь дети, – моя помощница Гликерия…- все обязаны ей подчиняться… Вот, так детки, ваша малина закончилась…- и, чтобы не сдохнуть с голода и от холода, всем придется поработать! Где?! Я, для каждого найду свой фронт работ! Кому не нравятся мои порядки – можете убираться вон! – и, словно царица, Татьяна Геннадьевна «уплыла» в кабинет…, что раньше числился за директором…- за ней протопала и «унтер-офицер» Гликерия…
***
«Милая» Татьяна Геннадьевна, бывший комсорг небольшого коллектива работников детского дома, развила бурную деятельность - и правда, всех детдомовцев пристроила к делу: дети до двенадцати лет, ныне, ежедневно просили милостыню…- а, если проще, побирались на базаре и у церкви… В число попрошаек попали и Юля, и Тамара, и Алена… Девочки, которым перевалило за двенадцать…, обязаны были зарабатывать на жизнь, торгуя своим телом…- и господа немецкие офицеры, с удовольствием, стали пользоваться услугами сводни-Тани… Гликерия, при ней, выполняла роль вышибалы и телохранителя: вышибала, до крошки и копейки, все, что подали маленьким детям – и охраняла Татьяну Геннадьевну, от гневной расправы мальчишек и девчонок постарше… Вскоре, этим двум… стало проще – многие мальчишки, что постарше, сами подыскали себе место в данной реальности… – и покинули детский дом…
***
Самая красивая и умная…- четырнадцатилетняя Милка, не желая спать со всеми подряд - выбрала себе постоянного любовника…: офицера гестапо - ее примеру последовали и другие воспитанницы… Сперва, сводня-Таня посчитала…- это хорошо, для их бизнеса: постоянный доход…- и клиентура постоянная…, но девчонки почувствовали свою силу – и стали выходить, из-под контроля Татьяны Геннадьевны и ее Гликерии, и, теснее, сплачивались вокруг Анечки Семеновны – возможно, в силу ее возраста, той исполнился, лишь, двадцать один год…
***
Властолюбивая и беспринципная Татьяна Геннадьевна, для укрощения строптивых…, прибегла к помощи родственника Гликерии: старшего полицая Гуцула - и вечерком тот нагрянул, со своими подчиненными – полицаями… Вошел чернявый и могучий мужик, и, словно, затмил собой Божий свет…
- Бог мой! Кого я вижу: «рыжее солнышко» нашего районного руководителя, бывшего…!!! Мужики, тащите эту овцу в нашу повозку…- развлечемся на славу!!! – Гуцул отдал приказ, себе подобным, холуям.
Полицаи скрутили руки Анечке Семеновне и поволокли ее на улицу…- и довольный Гуцул последовал за ними…, а в детском доме повисла гнетущая тишина, словно покойника внесли… Но Анечку Семеновну, утром, дня следующего, полицаи привезли обратно: скинули ее со своей повозки, как мешок …, на крыльцо - и уехали… Старшие девчонки, с трудом, затащили ее в помещение: самостоятельно, передвигаться Анечка Семеновна не могла…- и Милка побежала, за помощью, к тетке Матрене…
Та, быстро, откликнулась и прибежала, бегом… Увидев свою любимицу, тетка Матрена заплакала: «рыжее солнышко» померкло, из-за перенесенного ею группового изнасилования – и волосы ее потеряли свой блеск, и сияние, и лицо посерело, и глаза, словно провалились в глазницы, и губы были искусаны, в кровь… На тележке, что использовали для перевоза тяжестей, тетка Матрена вместе с бесстрашной Милкой увезли Анну Семеновну в дом бывшей нянечки – и три недели ушло у тетки Матрены на то, чтобы поднять любимую Анечку на ноги… В это время, в детском доме настали, совсем уж, лихие времена…- двое младших ребят умерло, от недоедания, а троих девочек задержали на улице, за попрошайничество – и отправили в концлагерь…
***
Через три недели, печальная - от безысходности, Анечка Семеновна появилась в детском доме: пришла под вечер, когда и Татьяны Геннадьевны, и противной Гликерии уже не было на месте... Она принесла с собой бутылку растительного масла, немного сахара и пшенной крупы…- и этим вечером ее детдомовские дети легли спать на сытый желудок.
- Явилась, гадина! Давай сдадим ее в гестапо – денег на ней заработаем! – шипела, поутру, Гликерия своей подельнице...
- Гуцул скажет, когда время придет! Пусть еще опериться, а потом, скинем ее в бездну такого ада…!!! Дочь бывшего партийного работника…- гестапо эту Аньку на лоскутки порежет, дай срок! – и довольная, Татьяна Геннадьевна потянулась, словно ленивая кошка.
***
Несмотря на все тяготы и лишения, дети оставались детьми…- вот и трое подружек, по-прежнему, любили поиграть в прятки. В тот день, первой водила Аленка, а Тамара и Юлька побежали прятаться: Тамара спряталась в доме, а Юля выбежала из дома, за угол… Едва, она успела скрыться за углом, к детскому дому подъехала повозка и из нее вышли два мордастых полицая…- и Татьяне Геннадьевне, что замыслила пойти домой, пришлось задержаться…
- Танька, нас прислал Гуцул: у него сегодня день рождения…- вот, ему и захотелось, побаловать себя свежайшими «куропаточками», понимаешь, да?! - стоя за углом, Юлька услышала непристойный хохот двух полицаев – и потом, раздался голос сводни-Тани…: - Берите вот этих, свежее не бывает…, а, где шляется третья зараза?! – раздался ее недовольный голос…- потом, Юля услышала, как протопали, по деревянному крыльцу, полицаи…
Юлька собралась с духом – и выглянула из своего укрытия: от детского дома отъезжала повозка, а рядом с полицаями сидели ее перепуганные подружки – Тамарочка и Аленка. От предчувствия ужасного, ноги Юли подкосились, и она опустилась на землю: ее сердце, бешено, заколотилось!
***
- Татьяна Геннадьевна, как вы, могли, таких маленьких девочек, отдать на потеху этим животным???!!! Господи, у вас, в груди, вместо сердца …- булыжник!!! Вы, не боитесь, что вас Бог накажет, за то, что вы, творите с детьми?! – Анечка Семеновна, не дождавшись ответа от беспринципной Татьяны Геннадьевны, расплакалась, навзрыд…: она знала, по собственному опыту, на, что обрекла эта бессердечная, алчная женщина двух девятилетних девочек…- и рыдала, рыдала - от собственного бессилия, не имея возможности, избавить двух несмышленых девчушек от страшной участи …
- Так шюмьно, стесь…- Татьяна Геннадьевна оглянулась…- и узрела немецкого офицера…
- О, господин офицер, не обращайте внимания на эту блаженную: она плачет по любому поводу! Вы, хотите развлечься…?! Понимаю… - Юле не удалось, прошмыгнуть незаметно…- Татьяна - сутенерша схватила ее за шиворот: - Вот, хороший экземпляр: свежайшая «куропатка»…- вы, ее с собой заберете?! Или нашей комнатой воспользуетесь: там стерильная чистота?!
Сопроводив в комнату для свиданий господина офицера – сутенерша малолетних детей втолкнула, вслед за ним, дрожащую Юльку…
- Кура-патка?! Растевайся…! - строго, немец приказал Юле – и она, обреченно, сняла с себя платье, потом, и трусики стянула…
Немецкий офицер опрокинул Юлю на кровать – и, пока, он осматривал, ощупывал, разводил, в стороны, ее ноги, Юля, едва, не обмочилась, со страха.
- Нет, не кура-патка…- и, таше, не налифное яплощко… Тепе пофезло, тефочка: я, слишкам, нормалэн – менья не прифлекают малэнкьие и нэсрелые кислятки! Отефайся! Это тетский том…- а эшэ тети имеются? – полюбопытствовал «нормальный» немец – и Юля повела этого офицера к остальным воспитанникам. Огорченной сутенерше-Татьяне, пришлось идти домой ни с чем…
- Тети! Я – эсть офисьэр Абвер… Претлакаю фам, ученье ф нашьей расфетофательной щколье: фкусная эда, отежта теплая…, лищный пистолэт… - герр офицер расхваливал свою школу, а Юля не совсем поняла, что это за школа…, но ей хотелось учиться, а не спать с мужчинами – и, она произнесла:
- Господин офицер, а меня в вашу школу примут?! Я очень люблю учиться…, если еще и продавать не станут…
Офицер, критично, посмотрел на Юлю, прежде, чем ей ответить:
- Кислятка, скодишся… ф тэло…- мошешъ саписаться…- и рассмеялся.
***
Потом, офицер Абвера покинул детский дом, а Анечка Семеновна, к тому времени перестала плакать…- и с опухшим, от слез, лицом она появилась перед детдомовскими детьми, чтобы позвать их в столовую: для них, Анечка Семеновна сварила гороховую кашу, приправленную ложкой растительного масла…
Той ночью Анечка Семеновна так и не прилегла на кровать…- поспать: свозь тревожный сон, Юля слышала, как воспитательница перемыла, за детьми, всю посуду и прибралась в столовой. Затем, по тихому позвякиванию ковшика об алюминиевое ведро, Юля поняла, что Анечка Семеновна омывает свое тело. Ближе к утру ее любимая воспитательница поднялась на чердак – и провела там некоторое времени…
Утром Юльку разбудил запах рисовой каши – она соскочила с кровати - и взгляд ее, невольно, устремился в сад: Анечка Семеновна, Мила и Сережа стояли перед свежим холмиком могилы… У Юльки сжалось сердце, от тревожной догадки…- и, стремительно, она понеслась, по лестнице, вниз…
- Юля, дорогая, твои подружки – Тамарочка и Аленка отмучились на этом Свете – и обрели покой, здесь… Я, думаю, им, ныне, хорошо… – среди Ангелов! А, ты, поплачь – легче станет! – Анечка Семеновна говорила Юле правильные слова, а сама выглядела, до крайности, странно: ее огромные глаза блестели необычным блеском, пересохшие губы, слегка, кровоточили, а лицо было бело-мелового цвета..., но вид у Анечки Семеновны был решительным…
Юля собиралась, поинтересоваться: почему ее не разбудили…- ей было необходимо, проститься со своими дорогими подружками; заглянуть им в лица, в последний раз, чтобы поверить- им больше не увидится в этой жизни!!!
С улицы прибежал, запыхавшийся, десятилетний Семен:
- Анна Семеновна, там, вначале улицы, показались машины с фашистами: уж не к нам ли, они едут?! – он выглядел испуганным…
- Дети, идите в столовую: каша, наверное, остыла, но вы, поешьте…- и она пошла, в сторону детского дома…
Детдомовские дети не успели, насытиться рисовой кашей: машины с фрицами остановились перед детским домом… Первым, в столовую ворвался офицер гестапо, за ним - переводчик, а следом, вышагивала Гликерия… Тут на пороге возникла и улыбающаяся Татьяна Геннадьевна, за руки она держала своих трогательных крошек-сыновей, двух и трех лет…
- Господин офицер, персонал нашего детского дома к вашим услугам! – она расплылась в слащавой улыбке.
Переводчик перевел офицеру льстивые слова Татьяны Геннадьевны…
- Кде списак дэтэй, фсятых в разфедыфательную школю? – спросил переводчик – и Сергей принес список отобранных…, офицером Абвера.
Потом, переводчик зачитал фамилии детей, из списка: их пересчитали и приказали им, стоять в стороне…- остальных детдомовских детей построили в колонну, по двое… – и солдаты повели их к машинам…
Немецкий офицер что-то сказал переводчику – и тот обратился к Гликерии и Татьяне Геннадьевне…
- И, кде же фаша комсемолька и дощь коммунэйста?! Мы эе не наплютаем?! – и, только, теперь Гликерия всполошилась и побежала по комнатам, разыскивая пропажу – и она нашла Анечку Семеновну на чердаке…
Вслед за тем, немецкие солдаты принесли, с чердака, бесчувственное тело Анечки Семеновны: на ее шее болталась срезанная петля… Солдаты бросили неподвижное тело на пол, перед офицером…
В ореоле своих длинных рыжих и слегка вьющихся волос, Анечка Семеновна была похожа на русалку, выброшенную на берег безжалостной волной… Ее мертвенно-бледное лицо выглядело, поразительно, спокойным, рот Анечки был полуоткрыт - из него виднелся кончик языка…: она, словно бы, дразнила своих преследователей…
- Боже, я раньше отмечала, что наша Анечка Семеновна очень добрая…, но не примечала ее восхитительной красоты!!! Как такое могло случиться?! И, вот, она мертва…, по собственному желанию…!!!! - вихрем, пронеслись мысли, в голове обескураженной Юли…
И немецкий офицер, похоже, оценил, по достоинству, обворожительную красоту русской…, но мертвой …- и он пришел, в крайне, возбужденное состояние: ему посулили развлечение…, но дивная красотка обманула всех…- и его…, в том числе!!! Хлыстом, что находился в его левой руке, он ударил покойную: сперва, по голове, а, затем, по ноге…, но бесчувственное к боли, тело Анечки Семеновны не шелохнулось…
И, тогда, гнев фашиста обрушился на Татьяну Геннадьевну и Гликерию: офицер, отрывисто, отдал приказ своим солдатам…- и двоих сыночков-несмышленышей вырвали из рук Татьяны Геннадьевны, и понесли солдаты мальчиков к машине, где находились детдомовские дети. Татьяна Геннадьевна бросилась к немецкому офицеру: попыталась убедить его, в своей лояльности к новой власти…, но офицер не стал слушать, что переводил ему переводчик…
Он отшвырнул от себя, назойливую женщину…, ударил ее хлыстом по голове – и Татьяна Геннадьевна рухнула, как подкошенная, к ногам фашиста – и, вдогонку, получила мощный удар, сапогом, в лицо… В поле зрения немца попала и Гликерия – и ей достался разящий удар, по голове, хлыстом…, но данная женщина устояла на ногах…- и немец принялся хлестать ее по лицу, спине, рукам…- куда придется…, приговаривая:
- Руссиш швайн, натумаль прятать от наш фласть комсемолька и дощь коммунэйста?!... – переводил переводчик, слова разгневанного немецкого офицера, стоя перед избиваемой Гликерией и избитой Татьяной Геннадьевной.
Все закончилось тем, что переводчик перевел на русский…, приказ немецкого офицера, напуганным детям, что ожидали своей участи, стоя у стены: им надлежало, не покидать своего места – и дожидаться, когда за ними приедут из разведывательной школы… А, избитых – Гликерию и Татьяну Геннадьевну, подгоняя в спину ударами прикладов, немецкие солдаты дотолкли до первой машины…- и все машины отъехали от детского дома…
***
Юля ослушалась приказа немецкого офицера – и, едва, машины скрылись из вида, она подбежала к лежащей, Анечке Семеновне: сняла с ее шеи обрывок петли и отбросила, далеко, в сторону. Затем, Юля принесла тощую подушку, чтобы подложить под голову Анечки Семеновны… Большего ей сделать не удалось: приехал автобус за новым набором курсантов разведывательной школы… Снова, была пофамильная перекличка – и дети, строем, покинули детский дом… Анечка Семеновна осталась, лежать на полу…- из столовой доносился запах рисовой каши: ее воспитанники так и не успели съесть то, что заботливо, приготовила им Анечка Семеновна - перед тем, как покинуть это мир, который повернулся к ней жестокой стороной…
Немцы и не думали, о сохранности скудного имущества детского дома: когда последние дети покинули свой приют, двери дома остались широко распахнутыми... – заходи, кто хочешь!!!
***
Учеба в разведывательной школе трудно давалась Юле: ей не делалось никакой скидки на ее возраст – и, на занятиях по физической подготовке, она пробегала те же расстояния, что полагались и взрослым курсантам; проще обстояло дело с лазаниями по канату, но не с прыжками в длину и через козла, и преодоление препятствий… Изучение радиодела и немецкого языка… – с этим у Юля не было проблем – и стреляла она метко…- вот, справляться с оружием ей было трудно: в ее детских руках не было нужной силы… К концу каждого дня, Юле казалось, что на день, следующий у нее не осталось совсем сил, а это значило одно…- ссылка в концлагерь… Но, наступал очередной день, а с ним и приходили силы…: в разведшколе питание было однообразным, но сытным – Юля, позднее, только этим и объясняла свою выносливость…
Через полгода обучения…, Юлю и ее старшую напарницу Милу послали на первое задание: им следовало внедриться в партизанский отряд…
***
В партизанском отряде Юля и Мила провели четыре месяца, но это были самые лучшие четыре месяца в их жизни…- с начала войны…
Десятилетняя Юля не была посвящена в задачи, с которыми фашисты их внедрили в партизанский отряд…: об этом знала Мила, а Юле следовало выдавать себя за младшую сестренку своей напарницы…- и вести себя соответственно…
Оказавшись в окружении своих…, Юля, как-то, быстро стала забывать, что они не просто так…, оказалась среди партизан…- отрезвление к ней пришло через два месяца… Все началось с того, что среди партизан промелькнуло знакомое лицо, его Юля видела в компании жуткого Гуцула… Она стала наблюдать, за передвижениями этого человека, внутри партизанского отряда…- и, вскоре, Юля подслушала, спрятавшись за деревом, разговор незнакомца с Милой: тот угрожал, требовал от Милы сблизиться с командиром партизанского отряда – ради добычи секретных сведений…- и грозил тем, что за Милой и Юлей идет постоянная слежка…- ведь, незнакомец не одинок, в этом отряде…
После подобного открытия, страх овладел Юлией, но он ее не парализовал, лишь, заставил действовать осторожно…- и Юля, со своими признаниями, направилась не к командирам…- это бросилось бы в глаза тем, кто за ними следит…- она открылась Серафиме, поварихе партизанского отряда…
- Тетя Сима, мне нужно рассказать вам о важном: от этого зависит безопасность нашего отряда… Признаюсь вам: я, вовсе, не сестра Миле. Я, дочь офицера… – и до войны мы жили в военном городке: там, ныне, расположилась фашистская воинская часть, а мою маму и братишку, и всех жителей военного городка, немцы расстреляли еще в начале войны… Я и две мои подружки оказались в детском доме – вот, там я и встретилась с Милой…! - пока Юля помогала Серафиме, начистить картошку на весь отряд, вкратце, она успела поведать поварихе, как с Милой они оказались в разведшколе – еще и том, что немцы их внедрили к ним в отряд… Поведала и о незнакомце, из окружения жестокого карателя Гуцула, и о том, что он находиться среди партизан…- и об его угрозах, в адрес Милы и ее…, тоже, рассказала…
- Выходит, тетя Сима, от вас зависит жизнь многих…! Как и грозил тот немецкий холуй…: он не один здесь - в любое время стоит ждать провокаций, в отношении партизан отряда! - в заключение, поведала Юля.
***
Повариха Серафима была сметливой женщиной – об исповеди Юли, она поведала бывшему чекисту-товарищу Арсению: ныне, он являлся комиссаром партизанского отряда и отвечал за моральный дух подчиненных, в том числе… Людям, подначальным только ему, товарищ комиссар приказал: следить за передвижениями Юлиного незнакомца…- и за теми, с кем он вступает в контакт… Затем, товарищ комиссар связался с большой Землей – и известил высокое руководство о проблеме, возникшей в их партизанском отряде…- и слет командиров партизанского отряда был отложен, на время…, а фашисты уже все распланировали – и, одним «ударом», надеялись обезглавить партизанское движение Белоруссии…
***
Кое, что, из своих «гениальных» планов, расчетливым фрицам все же удалось, претворить в жизнь: партизанский отряд, действовавший по соседству…, немцами был выявлен и окружен, и, практически, уничтожен… В то же самое время, арестовали участников городского подполья – и после долгих пыток в застенках гестапо, подпольщиков повесили на городской площади, при большом скоплении народа…- в назидание этому народу…
***
Для партизанского отряда, где находились Мила и Юля, карательная операция фрицев не стала неожиданностью – основная часть отряда была выведена, вовремя, из зоны боевых действий… Но на войне, как на войне – и в их отряде не обошлось без потерь! Засланные немцами в отряд, провокаторы попытались: воспрепятствовать, перемещению партизан… – и навязали бой; намеревались захватить в плен и командира данного партизанского отряда...
Обе попытки продажных немецких холуев были отражены, но в этом противостоянии был тяжело ранен комиссар отряда и убит молодой партизан Дима: он закрыл, собой, Милу… Пособник Гуцула выполнил свое обещание: заподозрив в измене Милу, он пожелал всадить в нее пулю…
Девятерых предателей, затесавшихся в отряде, удалось ликвидировать - их тела остались, лежать на земле. Своих, раненых в бою, партизаны погрузили на телегу: следовало, срочно, покинуть место боя…- лесное эхо разнесло, по округе, лай немецких овчарок – фашистский карательный отряд был на подходе!
Мила замешкалась над телом убитого Димы: он спас ей жизнь! А Юля обнаружила в кустах бездыханное тело партизанской поварихи Серафимы: та была, безответно, влюблена в комиссара отряда – и во время всех боев, любящая женщина, постоянно, находилась рядом с тем, кого любила… В этот раз товарищ Арсений был тяжело ранен пособником фашистов – и Серафиму не обошла смертоносная пуля…
- Юля, давай перекатим тела Димы и тети Серафимы в ту яму, а сверху ветками накроем…- авось, фрицы не заметят и пройдут мимо! Не хотелось бы, чтобы их тела подверглись осквернению! – предложила скорбящая Мила…
Приложив немало усилий, двум девчонкам удалось, перекатить два тяжелых тела до нужного места – и они спрятали тела погибших в той, глубокой яме, для надежности, сверху прикрыв их листвой и ветками... Потом, кинулись догонять партизанский обоз с ранеными, но нарвались на отряд, немецкий…
***
- Да, жизнь-засада, немилосердная ко мне…!!! Не повезло тебе с напарницей, Юлька! – Мила, чуть не плакала, от отчаяния…
- Господа немцы, мы курсантки разведывательной школы: наш руководитель капитан Ляйд…- и в лесу мы находились по его заданию! - на ломанном немецком…, дрожащим голосом, объяснила Мила руководителю карательного отряда, их пребывание в лесу … И Миле, и Юле было страшно: они, русские девчонки, находились в глухой чаще леса, наедине с фашистами – могло произойти все, что угодно…
Им повезло: капитан Абвера Вальтер Ляйд, заранее, предупредил…, что в лесу, среди партизан, находятся его агенты…- и, позднее, подтвердил, правдивость слов своих подопечных… Милу с Юлей, под конвоем, вернули в разведывательную школу…
***
- Кислятка, Пелащка, щем фы, обяснитэ, отстафание от партисан отрята?! – улыбчивые глаза майора Ляйда светились, изнутри, холодным и беспощадным светом…– и это не сулило, хорошего…, курсанткам разведывательной школы Белочке и Кислятке…
- Все время думаю об этом…, герр майор: мы с Белочкой, буквально, на минут, пять, отвлеклись, чтобы проверить нашу группу поддержки…- ведь, из них, девятерых, мог кто-то и выжить…- вот и упустили партизан… Пошли по следу, что оставила, после себя телега, перевозящая раненых…, а глядь: был след глубокий, от колес…- и вдруг, прервался… Партизаны, словно зеленые человечки, исчезли на глазах… Может, у них, где кроличья нора была готова, вот они в нее и провалились…? Иначе никак: ведь, весь партизанский обоз выдвинулся на встречу карательному отряду…- вот мы и не обеспокоились! А, своих проверить нужно было: может, кто ранен…- перевязать…- Юля, и в самом деле, была потрясена исчезновением партизанского отряда…- и ее изумленные честные глаза, смело смотрели на майора Ляйда…
- Виноваты, герр майор: не учли, что у партизан хороший проводник имеется…- он и увел отряд, одной, только ему известной, тропой… В следующий раз мы умнее будем…- твердо, пообещала немецкому офицеру курсантка Белочка…
- Итите в сфою комнат…- и герр майор, устало, махнул на них рукой…
Но, на самом деле, Вальтеру Ляйду было безразлично, как поведут себя на следующем задании и Кислятка, и Белочка: карательная операция, проводимая Абвером совместно с гестапо, была признана успешной!!! Вальтера Ляйда наградили железным крестом и ему было присвоено звание майор – ныне, его ждала новая должность, а руководителем разведывательной школы назначили его заместителя капитана Швальбе – и Кислятка, и Белочка, и другие…- их успехи и неудачи, становились ответственностью его бывшего заместителя…
***
Милу вызвали к новому руководителю разведывательной школы капитану Швальбе…- и, потом, ее увезли на целый день, в неизвестном направлении… Юля увиделась с Милой только за ужином – и вид старшей подруги потряс ее: Мила выглядела так, словно, заглянула в глаза своей смерти…
- Да, Кислятка, именно так: меня ожидает новое задание, а моим напарником, ныне, будет, постоянно потеющий, мужик! Но, это еще полбеды: его глаза, пустые, как пересохший колодец, поведали…, что в напарники мне определили серийного маньяка… Видишь, у меня аж мурашки, по коже побежали, от ужаса… Ну, что же, закономерный поворот…: все началось с предательства моего отца…, который внушил мне, что любит меня… Боже, как его любила моя мама!!! Нажарит, к его приходу, огромную сковородку котлет, а мне, только, одну и даст…: меня мать никогда не баловала… Когда приходил отец, садился ужинать – я выбиралась из своей постели и шла на кухню… Забиралась к нему на колени – и мы, вдвоем, поедали котлеты, приготовленные мамой, и радовались…, непонятно чему! Мама смотрела на нас со странным удовлетворением... А, потом, отца послали на курсы…, с которых он не вернулся к нам… Первое время, где-то с полгода, мама ждала его – и каждый вечер у нее были готовы жаренные котлеты, как отец любил…- потом, она осознала, что он ушел совсем… Смысл жизни ею был утрачен, а ради меня, мама жить не захотела - она стала часто болеть! Перед своей смертью, она вызвала свою сестру, из деревни, чтобы я не осталась одной… Прописала эту тетку в нашу комнату… После смерти мамы, тетка, быстро, мужика привела…- так тот мужик захотел меня изнасиловать - когда и тетка, и все соседи на работе была… Я, конечно, стала вырываться, орать блажью…- на мое счастье, одна соседка приболела – и на работу в тот день не пошла…- на мой крик она и прибежала… Мужик объяснил моей тетке, что я к нему начала приставать – ему захотелось меня поучить, ремнем, а соседка все поняла, неправильно! Как итог, я оказалась в детском доме! - Мила замолкла и долго смотрела в темное окно, а у потрясенной Юли, не находилось слов утешения, для своей старшей подруги.
- Смотри, как много звезд, на небе!!! Интересно, если умереть, я встретилась бы, там…, где звезды, с Димой или Серафимой?! Знаешь, когда Дима признался, что любит меня, я не поверила ему: посчитала, что в нем гормоны играют – и, как другим мужикам, ему хочется, лишь, моего тела…, а он…, жизни своей, ради меня, не пожалел…!!! Понять бы раньше, что его любовь была настоящей, что он совсем другой породы, нежели мой отец…!!!- Мила горестно вздохнула и смолкла…
Тем вечером, Мила больше ни с кем не разговаривала, рано легла спать...
***
На следующий день у Милы должен был состоятся тренировочный прыжок с парашюта…- и ее сосредоточенную задумчивость, Юля расценила, как нормальную…
- Юля, я задержусь, сегодня, на аэродроме…- вот, сохрани мою брошку – память о маме…! - и она вышла из комнаты…, застыла, на миг, на пороге…, но не оглянулась…
***
С аэродрома привезли мертвое тело Милы, сбросили с машины, перед зданием разведывательной школы…- машина уехала, а Мила осталась лежать, на земле, у всех на виду!
Поскольку у одной, из Юлиных подруг - Тамары, мама была обрусевшей немкой – и две подружки - Аленка и Юля, за компанию, обучались у нее немецкому языку с раннего детства…- и, теперь, из обрывочных фраз немцев, Юля узнала: ее напарница Белочка-Мила не захотела, будучи в воздухе, дернуть за кольцо парашюта… – и, камнем, рухнула на землю…
- Мила замыслила отправиться к звездам, надеясь на встречу с Димой…: эта красивая, чуткая и гордая девушка жаждала любви, а отнюдь не служить немцам…- объяснила себе девочка Юля отважный поступок старшей подруги.
***
Руководство разведывательной школы не понимало, что подвигло курсантку, таким образом, расстаться со своей жизнью, а герр Швальбе…, тот был в бешенстве: его, только, что повысили до начальника разведшколы…- а, девица, которую отобрали для выполнения важного задания в тылу врага, наложила на себя руки!!! Если бы это было целесообразно и принесло бы ему некое облегчение…- капитан Швальбе приказал бы: еще и распять…, провинившуюся покойницу…!!!
***
В разведывательную школу, с инспекцией, нагрянула проверка – и, среди прочих, был и майор Абвера Вальтер Ляйд…
Капитан Швальбе оправдывал срыв важного задания тем, что он, лишь, недавно возглавил школу – и курсантку Белочку, практически, не знал… Далее, он поведал комиссии, как расположен поступить…
- Обстоятельства требуют того…- и я намерен курсанток, что были приняты в нашу школу из детского дома, незамедлительно, их, всех отправить в концлагерь: этому контингенту я не могу доверять, более! Далее, я намерен отчислить из нашей школы и курсантов-евреев: напоминаю присутствующим, что евреи породили не только Христа…, но и Иуду…- и к этим отбросам у меня нет доверия…!!! – говорил капитан Швальбе уверенно – и офицеры, прибывшие с проверкой…, не проронили ни слова…- и капитан воспринял их молчание, как знак согласия…
В это время, притулившись за углом, Юля подслушивала: о чем говорят в кабинете начальника разведшколы, совещающиеся… Она, слишком, увлеклась своим занятием - на «горячем» ее поймал сотрудник школы – и не долго раздумывая, затолкнул Юльку в кабинет Швальбе…
- Господин капитан, эта малявка подслушивала ваш разговор…
Присутствующие чины, с большим вниманием, посмотрели на ту, что посмела подслушивать их… Капитан Швальбе готов был, сию минуту, расправиться с дерзкой девчонкой…- внезапный смех майора Ляйда, несколько, охладил его пыл…
- Да, из курсантки Кислятки, вполне, могла получиться новая Мата Хари, на немецкий лад: какое самообладание!!! Она, не смотря на ее столь юный возраст, уже приняла участие в одной успешной операции…, против партизан - жаль, что у капитана Швальбе иной взгляд, на подбор контингента школы…- и столь юной особе не найдется, ныне, применения! - на немецком языке, пояснил свой смех, коллегам, майор Авбера Вальтер Ляйд – и, на ломанном русском, он обратился к Юльке…
- Кислятка, понэмайш, Пелка потфела фсех, фас: концлакеръ штет фас… - сачэм Пелка стелал это?! Кавари! – потребовал герр майор, от испуганной Юльки.
- Господин майор, Белочка ни с кем не делилась своими планами…, но за день до того, рокового прыжка, она вспоминала своего отца: говорила мне, что он внушил ей, что любит ее, а, потом, бросил их с матерью…- и ни разу не появился… Еще говорила, что ее пугает новый напарник: она увидела в этом мужике серийного маньяка…- такой жути он нагнал на нее, при их встрече… Я думаю, вот, вы, ушли от нас…- и она потеряла некое чувство равновесия…- да, еще и на важное задание ей предстояло, отправляться в паре с тем, кого она страшно испугалась… Может, и не намеренно, Белочка умерла, а, с расстройства и в страхе, что-то напутала или забыла, что и привело к ее смерти?! – Юлька, преданно, смотрела в глаза майора – и человек, проявившийся в Вальтере Ляйде, вспомнил, как и его ранило, и беспокоило равнодушие собственного отца к нему, и его матери…- и, затем, припомнил, что он – Вальтер Ляйд, из рода ювелиров…- и на каждом его поступке должно стоять клеймо высшей пробы…
- Кислятка, ити к осталъным…- приказал герр майор, сам же озаботился тем, что перевел на немецкий…, присутствующим господам: пояснение, случившегося с курсанткой Белкой, в понимании курсантки Кислятки…
Затем, майор Вальтер Ляйд взял со стола сопроводительные документы курсантов: тех, что капитан Швальбе был намерен, отправить в концлагерь… На каждом личном деле, отчисленных курсантов, он написал характеристику в несколько строк …- и рекомендовал каждого, для использования по прямому назначению: как агентов, доказавших, на деле, свою лояльность рейху…
- Все-таки курсантов-евреев можно было использовать: подобно агенту Аврааму, внедрить и их в городское подполье, как евреев, бежавших из гетто…- беспроигрышный вариант! Ведь, благодаря агенту Аврааму, как на блюдечке, мы получили членов городского подполья - и партизанский отряд уничтожили... Гестапо нос утерли, а то те, лопушки доверчивые, завели себе смазливых любовниц, из числа подпольщиц! Только одному Богу известно, какую информацию, эти проворные девицы, отправили своим…, в Москву: радиопередатчик не нашли, радист смылся у гестапо, из-под носа…- и третью девицу упустили!!! Агент Авраам, некстати, запропастился, а, ведь, обещался командира партизанского отряда на своем горбу, нам принести! Что-то помешало ему?! Но, в целом, Абвер сработал слаженно…- изрек Вальтер Ляйд – потом, призадумался, улыбнулся своей мысли и продолжил:
- Курсантку Белку жалко…- так напугал ее, вами выбранный мужлан, Швальбе…, но, если этот индивидуум и, впрямь, серийный маньяк…- это сколько же скотов, русских в советском тылу он порежет…, прежде, чем его обличат…- хороший выбор, Швальбе!!! – похвалил бывшего подчиненного герр майор…- и прибывшие с ним коллеги, его поддержали… Это были последние слова господина майора, что удалось подслушать любопытной Юльке.
С вещами, как и почти год назад…- теперь уже, отобранных капитаном Швальбе, бывших воспитанниц детского дома, строем, повели к машине, что доставит их в пересылочный концлагерь. И троих евреев… - Швальбе, тоже, отправлял, за ненадобностью, в концлагерь: он, на дух, не переносил евреев… Одного, все же, в последний момент, завернул обратно…: этому агенту-еврею предстояло, быть заброшенным в советский тыл, на пару с маньяком…
***
- От своей судьбы не убежать! – вспомнила Юля: так говаривала ее покойная бабушка: - И, так, и вышло: прошел год – и товарный поезд увозит, в неизвестность, меня и еще двух воспитанниц детского дома, а позади остались и разведывательная школа, и пересылочный концлагерь… Думаю, не стоит завидовать, оставшимся в родном городе, четырем нашим девчонкам: быть отобранной гестапо, для сотрудничества...- ужасная перспектива!!! - размышляет десятилетняя девочка, с грустью.
По прибытию в конечный пункт, характеристика, в несколько строк, от майора Абвера Вальтера Ляйда не очень помогла его бывшим курсанткам: как и другим узникам, на новом месте, им предстояло вкалывать, до изнеможения, на военном заводе, расположенном в катакомбах, а ночлег им полагался в бараке концлагеря…Три бывшие воспитанницы детского дома - Матрена, Люся и Юля, ранее, особо не общались между собой, ввиду разницы в возрасте и в привычках…, но вдали от Родины, они почувствовали некую сестринскую привязанность… – и стали опорой друг для друга!
По прошествии некоторого времени, крепкую и основательную Матрену лагерное начальство выделило и, как, ранее, доказавшую верность новому порядку, ее поставили надсмотрщицей. В свою очередь, Матрена определила, себе, в помощь, Люсю… И Юлю - Матрена не бросила, а нашла ей работу по ее силенкам…- и в течении двух лет, своими детскими пальчиками, маленьким напильником, Юля, как заведенный робот, ловко, шлифовала шероховатости на поверхности деталей - работа нудная и унылая, как и жизнь узников лагеря!
В течении двух лет, как маленький крот, основное время светлого дня, Юля проводила в темном подземелье: без солнечных лучей и свежего воздуха, а еще и отсутствие витаминов…, в скудном рационе лагерного питания… - это пагубно отразилось на растущем детском организме… У Юли стали выпадать волосы и перестали расти ногти…, стали крошиться зубы… Старшая подруга – Матрена подсуетилась – и Юлю перевели на работу в кухню: в качестве подсобной работницы…- да, здравствует Божий свет!
На лагерной кухне, поварами, работали наемные немки…- и Юля решила не скрывать от них, свое знание немецкого языка, объяснив, что ее мама была обрусевшей немкой… Старшая повариха была женщиной сердобольной…- и она позволила полукровке-Юле варить себе, в дополнение к ее лагерной баланде, овощной супчик, из очистков: картофеля, моркови, репы… И, даже, бросала, в Юлино кипящее вонючее варево, горсточку крупы: овсяной или рисовой…
***
Должность надсмотрщицы не спасла Матрену, от насилия, со стороны унтера…, с бычьей внешностью, что состоял в лагерной охране. От этого унтера, Матрена забеременела – и в срок, разродилась здоровым мальчиком… Не долго переживала Матрена, что ее сынок вынужден расти в ужасных условиях концлагеря: чертов Ганс заявился в их барак, когда Матрена была на рабочей смене – и отобрал малыша, у назначенной няньки…, и унес сына в неизвестном направлении! Матрена попробовала узнать, об участи сына, но… Ганс оттолкнул ее, от себя – и ушел, своей дорогой, не сказав Матрене ни слова – и залившись слезами, несчастная женщина вынуждена была отступить! И, с этого дня, тревога за новорожденного сына, не покидала Матрену: часто, Юля, сквозь сон, слышала, как плакала Матрена, как тяжко вздыхала!
А, этот наглый Ганс, где-то через месяц, вновь принялся насиловать Матрену…, но, где находится ее сын…- эту тайну ей так и не открыл!
***
У милой подруги Люси все сложилось намного трагичнее: ее повадился насиловать толстый немчура: он, из-за своей неразборчивости в связях, где-то «подцепил» мерзкое венерическое заболеванием и… наградил им, и Люсю…
Безвинная, в случившимся, тем не менее, Люся чахла, на глазах..., от переживаний - и брезговала собой, и винила себя, и кляла себя, и проклинала того гадостного фашиста!!! Правда, снедаемый поганой болезнью, фриц, вскоре, пресытился Люсей, но облюбовал себе следующую жертву – и ею должна была стать странная, но все еще красивая узница Рита: назначенная надсмотрщицей в уборщицы, Рита прибиралась в помещениях охраны лагеря…- таким образом, несчастная жертва и попалась на глаза насильнику!
Юля, случайно, подслушала разговор, заживо гниющего, фрица с его напарником – и, чтобы успокоить Люсю…, ведь, ее избавление от мерзавца недалеко... – Юля и поведала старшей подруге, о намерении насильника… На другое утро обоих нашли мертвыми: Люся заколола своего толстого мучителя – и, затем, убила себя…
Тем же утром всех женщин их барака построили в ряд: каждая пятая, из строя, должна была умереть – таково наказание, за смерть немецкого солдата!
Юля, скосив глаз, начала свой отсчет – и выходило, что это утро, и для нее должно было стать последним…, а это значит…- ей не вернуться на Родину и не получиться, навестить родные могилки…
- Все знают, о правилах нашего лагеря…- и все же одна, из вас, посмела поднять руку на немецкого солдата, жизнь, которого бесценна, для рейха!!! - переводчик, из русских эмигрантов, переводил, складно, слова коменданта лагеря: - Теперь, каждая пятая, из вас, ответит, за это злостное преступление.
- Это не злостное преступление, а убийство из ревности: здесь замешана любовь…- Юлька и сама не поняла: откуда у нее взялась смелость, но она, на немецком…, ответила коменданту лагеря, что стоял неподалеку, от нее – и не мог, не услышать ее комментарий…
- Какая ревность, какая любовь?! – немецкий комендант и сам ошалел, от смелости, заключенной…
- Они были любовниками…- и она поверила в его любовь, и надеялась, что они поженятся – после войны…Но вчера, она была сама не своя потому, что услышала разговор своего любовника с другим господином солдатом – так она узнала, что ее собираются бросить! Ныне, они вместе, на Небесах! – Юля указала на солдата, что был вчерашним собеседником, гниющего фрица…
Юле удалось невозможное…: она перевела весь гнев начальника лагеря с женщин-заключенных, на солдат охраны… И, теперь, начальник лагеря устроил грандиозный разнос своим подчиненным: в такое сложное время, его подначальные… вздумали крутить любовь с узницами концлагеря…- и развели такие шекспировские страсти…, что привело к двум смертям!!!
Начальник лагеря орал, до хрипоты - всем грозил передовой…, если нечто, подобное повториться… Выпустив «весь пар», начальник лагеря удалился, но никаких распоряжений не последовало - поэтому никого, из взвода охраны лагеря, не наказали - и женщин-заключенных карать не стали.
Позднее, начальник лагеря, все же, решил обезопасить себя, от подобного рода, происшествий – и уборщицу Риту перевел на кухонные работы, а на ее место определил узницу, что постоянно, доносила ему, на повариху, чью стряпню начальник лагеря, так, полюбил… Поразмыслив, он решил, что злостная доносчица будет уместнее, в роли уборщицы – и он, как начальник лагеря, будет в курсе, что творится в кругу низших чинов лагеря…
***
Витаминный овощной супчик, ныне, Юля варила на две персоны: себе и Рите…- этой не совсем здоровой, психически, молодой женщине… Таким образом, Юля искупала перед этой женщиной свою вину: из-за нее, Рита угодила в уборщицы. Хотя, это подруга Матрена, своей волей, поменяла их местами…: и, правда, десятилетней девчушке, ну никак, было не справиться с тяжелой работой уборщицы, но Юля, хорошо, работала маленьким напильником, а Рита – она взрослая - и, вполне, справлялась с новой обязанностью… И, все же, Юлю терзала вина…- и однажды, перехватив ее голодный взгляд, Юля поделилась с Ритой своим супчиком – и, потом, это превратилось в обыденность…
***
После смерти Люси, Юля и Матрена остались вдвоем – и это обстоятельство, гнетущим образом, подействовало на обеих – и Юля, как младшая…, забралась, ночью, в постель к Матрене и дала волю своим слезам!
- Мотенька, зачем Люся так сделала?! Ведь, эта тварь, гниющая должен был отстать от нее…, а Люся, со временем, вылечилась бы – и думать забыла бы, об этом проклятущем фашисте! – Юлино тельце сотрясали рыдания…
- Неразумное ты, мое дитятко! – Матрена гладила Юлю по голове: - У Люси не было выхода: если бы немцы прознали про ее болезнь – не миновать ей газовой камеры… Да, и наши не поняли бы ее…- приняли бы за дешевую фашистскую подстилку…, а, так, Люся прекратила свои душевные и телесные муки – и хорошую женщину Риту спасла, от ужасной участи – и, возможно, не одну ее…Не плачь, я уверена, что Люсе, сейчас, хорошо на Небесах!!! Иди к себе и попытайся заснуть! - Матрена поцеловала Юлю в макушку - и, прежде, чем покинуть Матрену – Юля, страстно, прошептала своей старшей подруге…
- Мотенька, береги себя, пожалуйста: одна ты, у меня осталась!!!
Следующим утром, Рита подошла к Юле и нерешительно произнесла:
- Юля, у тебя есть не только Матрена, но и я…- я, тоже, хочу быть вам подругой! – они, молча, обнялись…, а вечером, Рита перенесла свою ветхую постель на место, где, ранее, спала Люся…
***
Матрена и Юля приняли «инопланетную» красавицу Риту в свои «ряды», да, и как не принять женщину, которая так нуждается в людской поддержке…: даже, больше, чем кто-либо…
***
Юля, Матрена и Люся попали в этот концлагерь гораздо позже, чем сюда угодила, по воле злого рока войны, цветущая красавица Рита со своей очаровательной малышкой-дочкой…
По заведенным, администрацией концлагеря, правилам, почти сразу, по прибытию..., детей отделяли от их матерей - разлучили и Риту с ее дочкой! Через пару недель, Рите представился случай, еще раз и лишь издали, увидеть свою дочурку: ее Светочка опала с лица, выглядела неряшливой, голодной и такой… потерянной! Зачатая в любви и росшая в любви, ее пятилетняя дочка, была вырвана из рук матери и привычной, для нее, среды… – и сброшена в бездну Ада! Рита, издали, видела, какие думы терзают ее несмышленое дитя: - Почему так жестоки люди к ней и другим детям?! В чем они провинились?!
Какая участь ожидала ее дочку, Рите, до времени, не дано было знать!
Вслед за тем, очевидно, из-за ее броской красоты, Риту выбрал лагерный врач, для своего очередного медицинского эксперимента... Ее подвергли пробной операции по стерилизации, что проводилась без наркоза! Но сердце Риты вытерпело немыслимую боль: не перестало биться!
Спас от печи крематория и выходил, выжившую Риту, санитар-еврей с профессорской степенью: он проникся симпатией к молодой женщине, которая чем-то напоминала его покойную дочь… Этот же пожилой санитар-еврей пристроил на опиловку деталей, относительно, выздоровевшую Риту: через старшую надзирательницу – та была обязана ему… Темнота катакомб, надежно, укрыла Риту от изуверских фантазий садиста-врача…
По прошествии времени, новая надзирательница Матрена вывела Риту на свет Божий, назначив уборщицей – и то, чего она так боялась, случилось! Рита попала в поле зрения мясника в белом халате, но, в этот раз, он не обратил на нее внимания: периодически, поездами, доставляли в концлагерь новых женщин, еще не растративших своей красоты и цветущего вида…- у садиста-врача был большой выбор жертв, для его бесчеловечных экспериментов!
И, воспарив, духом – Рита, проворно, шагала с полными ведрами, со шваброй, на перевес…, полагая, что, ныне, ей ничто не грозит! Но не всю красоту у нее отобрали несчастья и боль, и голод... – и на чудную женщину, что заглянула в распахнутые двери Вечности…, но выжила…- на Риту «положил свой глаз» толстый сифилитик… На сей раз, злой рок отпустил, на свободу, Риту – Люся, как научили ее в немецкой разведывательной школе, нанесла смертельный удар гниющему гаду…- и, затем, не дрогнувшей рукой, заколола себя!
***
Недолго, продлилось время монотонного затишья, для трех подруг по неволе – Юли, Матрены и Риты: вновь, забеременела Матрена от бугая Ганса.
- Еще ребеночка вынашиваешь, для медицинских экспериментов нашего лагерного доктора?! – съехидничала баба-доносчица: она была зла на Риту…, но ее неприязнь распространилась и на Юлю, и на Матрену…- и та вся съежилась, побледнела…- было похоже, что Мотю, сейчас, хватит удар…, но Юля и Рита, сообща, крепко обняли подругу - и Юлька, тихо, прошептала:
- Сегодня, подслушивая разговоры «служивых», в столовой, я узнала, что наши войска вступили на земли Германии…- с этим ребеночком Мотечка, будет все хорошо! Только, никому не проговоритесь…, что я вам, сейчас, поведала: мне хотелось бы, вернуться на Родину, побывать на могилках любимых…
***
День, даровавший свободу Юле и всем, выжившим узникам концлагеря, настал обычным апрельским днем! Но, сперва, с вечера исчезло все лагерное начальство, а с ночи сгинула и лагерная охрана… – по утру, солдатам союзной армии никто не помешал: распахнуть лагерные ворота и, проследовать внутрь концлагеря.
Улыбающиеся, американцы накормили изможденных узников кашей с тушенкой прежде, чем приступить к агитации…: узникам из страны Советов, категорически, не рекомендовалось возвращаться домой…- там их ожидает советский террор и лагерь - Америка готова принять гонимых и страждущих! Определенной категории узников, наоборот, предлагали вернуться в СССР, но в качестве американских агентов…
***
И Юле пришлось пообщаться с офицером, из американских спецслужб: ввиду ее юного возраста, американцы не стали чинить ей препятствия, по возвращению домой, но ее личное дело, с персональной припиской майора Абвера…, отложили в сторону…- до лучших времен…, пообещав Юле, что разыщут ее, позднее!
Странности Ритиного поведения сразу бросалась в глаза…- американцы не стали и ей чинить препятствия, но делиться информацией, о судьбе ее дочери Светочки, были не расположены… Ранее, все выжившие в концлагере маленькие дети, были вывезены американцами в неизвестном направлении.
Старшая подруга Юли – Матрена сама не рвалась в Советский Союз: ей, дочери репрессированного кулака, выпускнице немецкой разведшколы..., возвращение на Родину не сулило ничего хорошего! Но и в Америку не попала Матрена: в лагере ее разыскал отец Ганса…- этот кряжистый мужчина держал на своих руках хорошую приманку, для Матрены – ее утраченного сынишку – и плачущая мать села в повозку, которая увезла ее в чуждый немецкий мир…
За Матреной последовали и Юля, и Рита: они хотели увериться, что с их подругой все будет хорошо… Первым, кого они увидели, вступив на землю немецкого фермерского хозяйства, был быковатый Ганс: одетый в штатскую одежду, он совсем не походил на фашиста, а напоминал обычного немецкого бюргера - и это вселяло в трех подруг призрачную надежду на хорошее…
***
Два дня гостили Юля и Рита в доме родителей Ганса - и убедившись, что их Матрена «пришлась ко двору» немецким зажиточным фермерам, они тронулись в путь: на товарном поезде, идущем в Польшу. Родители Ганса снабдили, в дорогу, Юлю и Риту парой краюх хлеба, шматом сала и бутылью с водой…
Ныне, Юле предстояло, проводить Риту до дверей ее дома: убедиться, что ее странная подруга, по-прежнему, любима своим мужем – если тот выжил в страшной войне! Самой Рите было совестно, посмотреть мужу в глаза: ведь, она осталась жива…, а, где их дочь Светочка, и что с ней… - Рите неведомо! Выходило, что она – Рита скверная мать – и плохо позаботилась о дочери, в отсутствие мужа!
***
Кирилл Петрович находился на службе, когда его жена - Рита и ее юная подружка Юля постучали в заветную дверь…
Любопытная соседка Риты приоткрыла свою дверь – и с плохо скрываемым чувством брезгливости, но из жажды, первой узнать все новости…- она пригласила двух путниц в полосатых лагерных одеяниях в свой дом…
- Ах, Риточка, как же будет рад вашему возвращению Кирилл Петрович: он так беспокоился о вас и вашей дочурке! Смотрю, Светочки нет с вами…- Боже, какой это будет удар для Кирилла Петровича!!! – женщина, театрально, закатила свои глаза к потолку…
Рита не могла, более, выносить эту эмоциональную пытку – и попросила у соседки разрешения: позвонить мужу на службу с ее домашнего телефона…
- Кирилл, я добралась до дома живой, но ключа, от нашей квартиры, мне сберечь не удалось…- печальным эхом, донеслось из телефонной трубки…- и Кирилл Петрович поспешил домой: его мучило дурное предчувствие…
Едва он шагнул на встречу женщине, что весьма смутно напоминала его раскрасавицу–жену, из довоенного прошлого - незнакомка, тоскливо, изрекла:
- Как видишь, я вернулась к тебе одна: в лагере, нас со Светочкой разлучили, почти, сразу же – мне неизвестна ее дальнейшая судьба, и американцы мне ничего не поведали, о судьбе нашего дитя, хотя я и просила…
Кирилл Петрович, занимавший ответственный партийный пост – не привык, выставлять, на показ, свои проблемы – он, молча, взял Риту под локоток и повел домой… Но и уже, будучи в своей квартире, этот мужчина не проявил никаких эмоций: он не обнял Риту, не поинтересовался, как она жила все эти годы, в неволе и вдали от него…- Кирилл, лишь, с сожалением смотрел на переменившуюся Риту, и эта безучастная жалость добивала ее!
- Кирилл, ты, позволишь нам, с дороги, воспользоваться твоей ванной комнатой?! – с вызовом, произнесла уязвленная Рита.
Кирилл Петрович, наконец, осознал, что ведет себя неправильно: не так муж должен встречать свою жену, после долгой разлуки…- и он встрепенулся:
- Рита, что за вопросы?! Ты, в этом доме хозяйка – и вольна делать, что хочешь!
И Рита отправилась, принимать душ, а безвестная спутница его жены: это изможденное дитя-старушка надумала, поучать его:
- Вижу, вам Кирилл Петрович, непонятна та женщина, каковой стала ваша жена - так я вам помогу! Риту, насильно, разлучили с ее любимой малышкой… Некоторые женщины, не способные смириться с потерей дитя, бросались на колючую проволоку, через которую фрицы пропустили ток… Рита не успела дойти до такого состояния: лагерный врач отобрал ее, среди прочих, для своих экспериментов. Вы, в курсе, что фашистские врачи проводили на узниках медицинские эксперименты – и проводили их без наркоза…- многие их подопытные умирали на операционном столе! Ритино сердце не остановилось – она пережила болевой шок… – и ей грозило, быть, заживо, сожженной в печи крематория... Спас ее, от жуткой смерти, санитар-еврей с профессорской степенью: он спрятал и выходил Риту, а, затем, от изверга в белом халате, укрыл ее на военном заводе, что располагался в катакомбах – там работали почти все узники лагеря… Рита никогда не будет прежней…, но она не больна, психически, как думают о ней другие…- просто она, много раньше времени, заглянула за грань жизни…- и это знание изменило ее! Будь я постарше и имей свое жилье, я забрала бы у вас Риту, но мое будущее еще туманнее, только поэтому я оставляю Риту с вами!!! – с вызовом, закончила свою речь Юля.
Кирилл Петрович, с интересом, посмотрел на тощую девочку, похожую на старушку – и не удержался от вопроса:
- Сколько вам лет? – и он услышал в ответ: - Через два месяца мне исполниться тринадцать…
***
Через день, Юля уже стояла на пороге местного отделения милиции… Прошло четыре года, как ее и ее подружек, ныне покойных – Тамару и Аленку в этот город забросила лихая судьба… В этом городке они встретились с теткой Матреной – и угодили в детский дом… В этом городе находятся могилки Тамары и Аленки…- и необходимо разыскать могилу их любимой воспитательницы Анечки Семеновны… Но, сперва, Юля желала, вернуть себе фамилию своего отца – Мартынова Алексея: вдруг, папа уцелел в этой жуткой войне и разыскивает ее, но в детском доме три подруги обрели иные фамилии. Жители военного городка лежат в безымянной могиле, а с ними покоится и правда… о том, что она – Юлия Алексеевна Мартынова…
***
Капитан, что являлся старшим…, в паспортном столе, не пожелал: поменять, чуждую ей фамилию Рязанова, на Мартынову... Капитан, вообще, усомнился, в правдивости ее рассказа! Потом, он дозвонился до детского дома.
- Вот, что голуба, директора детского дома Татьяны Геннадьевны нет, сегодня, на месте…- отложим вашу встречу до завтра…, а, чтобы ты, не скрылась…- посидишь, до завтра, у нас: под замком…
- Посижу, отчего же не посидеть: я привыкла к жизни за колючей проволокой! Но какой ужас: этой фашистской гадине, вновь, доверили детей! Жаль, я не знаю фамилии комиссара партизанского отряда – товарища Арсения…- и партизан Дима погиб, и партизанская повариха Серафима…: они бы подтвердили, что никакой я не враг своей стране! – Юля, печально, склонила голову и пошла за дежурным милиционером, к месту своего нового заточения…
В камере, унылое настроение Юли, моментально, подскочило до возбужденного:
- Товарищи цыгане, а вы, надолго здесь?! Я, похоже, лет на десять-пятнадцать, как и пророчили американцы, уговаривая не возвращаться домой! Но, возможно, с вашей помощью, я выполню свой долг, перед невинно убиенными: в той общей могиле, куда сбросили жителей нашего военного городка, лежат и ваши соплеменники-цыгане…!!! - и, в мельчайших подробностях, Юля поведала: о расстреле юной красавицы-цыганки и ее спутников, об убийстве малыша…- и, как старший полицай Гуцул добивал раненых цыган…, а, потом, дошел черед и до жителей военного городка…
- Этот изверг-Гуцул не посмел…и своим подельникам не позволил: снимать с убиенных цыган их украшения…- по этим украшениям их и опознают родные… Только, я не поняла: почему юная красавица назвала Гуцула – Ром…?! Не похоже было, что они встречались ранее…
***
Вскоре, по указанию начальства, задержанных цыган выпустили на свободу…, но до того времени в камере царила гнетущая тишина…
В отделении милиции, постепенно, становилось безлюдно… Поздним вечером пришла к дежурному милиционеру его жена: она принесла мужу ужин. Узрев за решеткой одинокую фигурку Юли, сердобольная женщина пожалела юную узницу в лагерном полосатом «наряде», сгорбленную по-старушечьи, в темном платке…- и ей налила в алюминиевую кружку сладкого чая, и угостила горячими пирожками, с капустой…
***
Утром, дня следующего, в отделении милиции всем было не до Юли: минувшим вечером и ночью, при свете факелов, цыгане искали захоронение своих соплеменников, убитых фашистским прихвостнем Гуцулом – и нашли, в этой яме были обнаружены и останки жителей военного городка! Правота Юлиного рассказа, ныне, не вызывала у цыган сомнения - и бывший старший полицай Гуцул, и два его помощника, что скрывались от заслуженного возмездия в цыганском таборе, были призваны к ответу, яростными ромалэ!
Утром, в связи с произошедшим, половина личного состава отделения милиции выехали на место, обнаруженного массового захоронения людей... Остальные оперативники отбыли на городской рынок: на базарную площадь подбросили кастрированный труп бывшего полицая, неуловимого Гуцула – чуть поодаль, от растерзанного трупа Гуцула, валялись, с проломленными черепами, и два его помощника… Люди данного городка были хорошо осведомлены, какие зверства творили бывший старший полицай и его приспешники: многие познали на себе их звериную жестокость… Ныне, каждый житель, пришедший на рынок, не мог отказать себе в удовольствии: плюнуть в ненавистные рожи предателей и пнуть труп садиста-Гуцула…
- Наконец, советская власть пришла и в наш городок: нашла смерть, лютая и этого выродка Гуцула, и его ближайших сообщников… Еще бы и Таньку-фашистскую сутенершу призвали к ответу: ведь, как она глумилась над беззащитными детдомовскими детьми…- Матрена плакала, когда рассказывала! А эту гадину еще и поставили директором…! - то тут, то там раздавалось людское роптание… - и прибывшие милиционеры не могли, не слышать гневных высказываний: со смертью пособников фашистов, пропал и страх перед ними…- и люди заговорили…
***
После обеда, того же дня, по приказу начальника паспортного стола, молоденький милиционер сопроводил бедолагу-Юльку в соседний дом: там располагался городской отдел НКГБ.
Она не сразу попала на допрос: прибыла важная комиссия из Москвы – и сотрудникам НКГБ было не до малолетней «пособницы фашистов». Пока, в коридоре, Юля дожидалась своей участи…, подошла еще одна юная особа и в ней Юля узнала бывшую воспитанницу детского дома…
- Варя, ты выжила: фрицы так и не смогли добраться до тебя!?? А, ведь, весь город был увешан листовками с твоей фотографией…: немчуры обещали награду тому, кто выдаст твое местонахождения! А, зачем ты, здесь?! - Юле приятно было встретить знакомое лицо, в таких мрачных стенах.
Варя, с удивлением, посмотрела на ту, что обратилась к ней по имени, но она не сразу признала в худущей, скукоженой особе неопределенного возраста ту, что, некогда, была жизнерадостной и очаровательной девчонкой Юлькой…
- Юленька, это ты?! Боже, и тебе пришлось, побывать за колючей проволокой концлагеря… Я, вот, время от времени, посещаю это учреждение – и пока НКГБ не выяснит: кто же предал городское подполье и партизанский отряд…- мне предстоят допросы…, которым не видно конца! – Варя, тяжко, вздохнула: до того обидно, что ей вменяют предательство подруг и партизан…
- Но, почему ты, попала под подозрение?! – Юля не могла понять: как можно подозревать в гнусном предательстве такую отважную девчонку…
Варя, с грустью, посмотрела на возмущенную Юлю прежде, чем ответить:
- Мои подруги – Вера и Лида были схвачены, подверглись пыткам в гестапо – потом были казнены, а мне удалось избежать ареста…- это и кажется многим подозрительным…!
Юлька, свысока, посмотрела на милиционера, что находился рядом и подслушивал разговор двух девчонок – потом, хмыкнула и поделилась с Варей информацией, которой давно владела:
- Как бравые чекисты, до сих пор, не смогли установить предателя?! Удивительно! Городское подполье и партизанский отряд предал агент-еврей, под псевдонимом Авраам! Его внедрили к вам под незамысловатой легендой: якобы, он бежал из гетто…
Едва, Юля произнесла последние слова, Варя, страшно, вскрикнула:
- Господи, Марк…!?!?! Как он мог, так, с нами?!!?! Как мог…, так…, с Лидой?!?!– и, лишившись сознания, она рухнула на пол, как подкошенная …
Милиционер, что состоял конвойным при Юле, недавно поступил на службу в милицию – в такую ситуацию попал впервые – растерялся – и принялся, громко, стучать в дверь ближайшего кабинета. На его стук, один за другим, в коридор вышли четыре офицера НКГБ - и увидев, лежащую на полу Варю, один вернулся в кабинет, за нашатырем и стаканом воды, а другие поинтересовались, что же произошло?!
- Эта малявка поведала той…- милиционер кивнул на Варю: - Короче, рассказала, кто предал городское подполье и партизанский отряд…- вот, та в обморок и грохнулась: перед этим…, Марка какого-то поминала…
При помощи нашатыря, Варю привели в чувство – потом, их, бывших воспитанниц детского дома, пригласили в кабинет… По настоятельной «просьбе» офицеров НКГБ, Юле пришлось, очень подробно, рассказывать: как она узнала, кто стоит за предательством городского подполья и партизанского отряда… Затем, во всех деталях, Юле поведала особистам: как она оказалась в детском доме; как вышло, что начальник разведывательной школы – капитан Абвера Вальтер Ляйд обратил внимание на девочку 9 лет; как Юля угодила в концлагерь…???
Юля, исчерпывающе, отвечала на вопросы офицеров НКГБ и, будто бы, вновь, переживала свою прошлую жизнь…, а Варя сидела, тихо плакала и все восклицала:
- Марк, как он мог??! Мы приняли его, как родного… Лида…, он внушил ей, что любит ее, а сам, выходит, предал, на страшные муки, беременную его ребенком, женщину…
- Варя, этого Иуду-Марка, специально, учили: как влюбить в себя объект, что обладает ценной информацией… Я, тоже, посещала подобные уроки, но так и не уяснила для себя, что такое пенис и, что такое клитор…, а спросить стеснялась…- Варя, после слов Юли, пуще заплакала, а офицеры, молча, переглянулись…
***
Из отдела НКГБ, после допроса, Варю и Юлю отвезли в детский дом… Директора детского дома Татьяны Геннадьевны на рабочем месте не оказалось - ее арестовали в собственной квартире: в тот момент она оплакивала Гуцула…
Через тернии предательства….
Агент Авраам, как и обещал господину Ляйду, нес на своих плечах, тяжело раненого командира, преданного им, партизанского отряда… Но не всегда выходит так, как задумывалось…- и повстречался на пути предателя-Авраама обоз, с ранеными: своих вывозили, из-под огня карателей, партизаны соседнего соединения – и пришлось немецкому холую расстаться с ценной ношей… И улизнул Авраам от партизан, к месту назначенной встречи с немцами. Если бы, только, Авраам-Марк знал: благодаря его предательству городского подполья и партизанского отряда…- капитана Ляйда повысили в звании, наградили Железным крестом – и…перевели на другое место службы! А, вновь, назначенный начальник разведывательной школы капитан Швальбе не подтвердил, звонившему из гестапо, что курсант, носящий псевдоним Авраам, и в самом деле, является агентом капитана Вальтера Ляйда… Крайне редко, но такие казусы случаются в жизни предателей…
- Капитана Ляйда повысили…- ныне, он – майор, но никаких указаний, по поводу какого-то Авраама, я от него не получал! - доложил офицеру гестапо, капитан Абвера Швальбе: он, как всякий завистник, испытал радость, от того, что ему представилась возможность…- и он, не раздумывая, решил, погубить удачное творение, которым так… гордился майор Абвера Вальтер Ляйд.
Автоматически, Авраама зачислили в партизаны… – в гестапо его подвергли пыткам и, на «своей шкуре», он познал муки истязаний! Но этого трусливого слизняка не казнили, а направили в концлагерь: подсматривать, подслушивать и доносить – там он и принял смерть от своих соплеменников…
***
Три юные девушки, три тринадцатилетние подружки – Лида, Вера, Варя воспитывались в детском доме – и, соответственно, и эти славные девчушки не избежали той участи, что уготовила воспитанницам известная фашистская сутенерша - Татьяна Геннадьевна… И, им пришлось спать, за деньги, с фашистами… Мила подала девчонкам хорошую идею: чтобы не собирать всю «грязь», следует завести одного, постоянного мужчину…
И три детдомовские барышни последовали совету Милы- и, даже, сняли по комнате, в просторной квартире бывшей дворянки, где и стали привечать своих постоянных поклонников. И…, начали, активно, сотрудничать с городским подпольем. И, все бы у них было хорошо…, если бы не прониклись девушки, сочувствием, к еврею, якобы, бежавшему из гетто… Позднее, агент Авраам сдал немцам и Лиду, и Веру, и Варю, а, заодно, и партизанский отряд, в который дед Пахом переправил «гонимого и преследуемого» еврея…
Впоследствии, гестапо арестовало и деда Пахома, и Лиду, и Веру…- их пытали и казнили, вместе с захваченными в плен партизанами…
***
Третья, из подруг - Варя избежала и пыток, и смерти: ее любовник – офицер гестапо спас Варю от ареста! Незадолго, до случившегося провала, он прознал о беременности своей любовницы… Этот методичный убийца, без всякой жалости, сам пытал и, наблюдал со стороны, как другие мучили врагов рейха…- и не будь Варя беременна его ребенком, он и ее не пожалел бы…!!! Но, как оказалось, офицер гестапо, доселе не знавший радости отцовства, осознал: он не готов к такому развитию событий! Одно дело, наблюдать, как терзают сторонних, врагов…- и совсем другое…, если его, еще не рожденный ребенок, находясь в чреве матери, познает невыносимые страдания!!! Его крошечный малыш не должен страдать из-за своей неразумной матери!!! И гауптштурмфюрер Герхард фон Шеттинг, проклиная себя за слабость, все же пошел на риск - и за два часа до предполагаемого ареста, вывез Варю из их общей квартиры, что она делила со своими подругами Лидой и Верой…
Он отвез Варю за город – потом, за шиворот, вытащил ее из своей машины… - и наорал на нее, и надавал ей пощечин…- затем, вручил пистолет с двумя патронами: чтобы подпольщица застрелилась сама…!!! Гестаповец был страшно зол на себя и Варю: какая-то четырнадцатилетняя девчонка, без роду и племени, использовала его…- потомка славного прусского рода…!!!
***
Внезапный «жест милосердия», со стороны палача из гестапо, Варя, бесстрашно, использовала во благо делу, а не убила себя, как того ждал от нее гестаповец Герхард... Она и в «нору» не спряталась – поэтому и успела предупредить, о провале подполья: внука деда Пахома, радистку, присланную с Большой Земли - и еще двух женщин, с которыми Варя контактировала…
Несмотря на ее отвагу и жертвенность, в борьбе с ненавистным врагом, долгое время за Варей следовала страшная тень предателя - и, лишь, благодаря показаниям Юли и, взятого в плен штандартенфюрера Герхарда фон Шеттинг, с нее были сняты все подозрения: в предательстве городского подполья и партизанского отряда!
***
Штандартенфюрер Герхард фон Шеттинг преодолел огромный путь: из поверженного Кенигсберга добрался до границы Белоруссии – оставалось совсем чуть-чуть...- и он смог бы выполнить самое заветное желание…- и выкрал бы своего ребенка у этой русской Вари... Лагерное полосатое одеяние служило Герхарду фон Шеттинг хорошим прикрытием, а в долгой дороге он, изрядно, утомился и толстый слой пыли, надежно, замаскировал его холеное лицо – и, чтобы к нему не приставали с разговорами, он прикинулся немым…
Его опознал бывший узник, которому посчастливилось убежать, по дороге на казнь… И, ныне, бывший штандартенфюрер Герхард фон Шеттинг оказался в роли узника – и, постоянно, подвергается допросам в стенах НКГБ.
Герхард фон Шеттинг, долгое время, предпочитал отмалчиваться, но хорошенько поразмыслив, пришел к выводу: пожалуй, русские чекисты пойдут с ним на сделку... В данном случае, военнопленный Герхард фон Шеттинг готов был открыть тайну, местонахождения одной из ракет «Фау», а для себя он желал, вытребовать встречу с его ребенком! Едва, бывший штандартенфюрер открыл рот и произнес: «Фау», тотчас, о нем было доложено в Москву – и, в срочном порядке, столь ценного узника переправили в столицу... Таким образом, в высших московских кабинетах стало известно, о далеком провинциальном городке: как некая Татиана сделала из детского дома бордель для немецких офицеров – ее воспитанницы стали их обслуживать!
- Мы хорошо обращались с вашими девочками…- переводил переводчик с немецкого…: - Но, бывшая комсемолька Татиана, даже не удосужилась, обучить этих малышек предохраняться, от нежелательной беременности - перед тем, как их положить в постель с мужчиной! Предоставленные сами себе, эти сиротки страшно голодали…- и мы их накормили, и обогрели…, а они, неблагодарные, вздумали работать против новой власти!!! И, когда агент-еврей предал подполье – и две «милые крошки» угодили к нам, в гестапо…- мы, неоднократно, пытались их вразумить! В самом деле, что дала им Родина?! Репрессировала их родителей и назначила воспитательницу, которая ради своего обогащения, торговала ими, как сексуальными рабынями – других… заставляла милостыню просить…!!! Фанатичные советские патриотки сами выбрали муки пыток и раннюю смерть!!! Я не мог допустить, чтобы мой ребенок страдал, вместе со своей неразумной матерью…- и я нарушил присягу – вывез эту Варью!!! И эта ненормальная, вместо того, чтобы убить себя или надежно спрятаться…, помчалась, как курица с оторванной башкой: предупреждать своих, о провале подполья…!!! – весь на эмоциях, он утомился, произнося столь длинную речь – смолк, минуты на три…- и продолжил:
- Я открою тайну, где схоронены все образцы ракеты «Фау», но взамен, я хочу получить своего ребенка: рядом со столь неразумной и юной матерью, мое дитя, вечно, будет голодать и мерзнуть!!! Опять же, Варию, как и ее родителей, могут подвергнуть травле - и кто-нибудь, как Татиана, заставит мое дитя еще и нищенствовать: в вашей стране, детям не уделяют достойного внимания - я сам убедился в этом! В Германии, рядом с моими родителями, малышу будет хорошо! Мой ребенок, в обмен на «Фау»!!! – заявил немец…
- Ребенок, рожденный данной Варей…, является гражданином страны СССР – его менять мы ни на, что… не станем…!!! В случае нашего успешного сотрудничества, вам будет гарантирована жизнь, минимальный срок плена…- и одно свидание с вашим ребенком, если он родился и благополучно дожил до данного времени… Исключительно, чтобы успокоить вас…: о детях, в нашей стране, заботятся в первую очередь…!!! – спокойно изрек полковник НКГБ.
***
Арестованная, директор детского дома Татьяна Геннадьевна, вела себя на допросе дерзко, вызывающе и язвительно обзывала детей, вызванных в качестве свидетелей: «имела право» - она, как могла, заботилась о сиротах - и, что получила взамен? Обозленные на жизнь, дети дают против нее показания! И, потом, она и сама пострадала от фашистов: была узницей концлагеря...
Одному, из троих офицеров НКГБ, прибывших из Москвы, надоело, слушать Татьяну Геннадьевну Сычеву, подозреваемую в сотрудничестве с нацистами – и он, лично, приступил к допросу пособницы фашистов…
- И, так, Татьяна Сычева: вы, утверждаете, что все воспитанники детского дома, дающие показания против…, оговаривают вас…- на самом деле вы, «белая и пушистая»?! И, «бились, как рыба, об лед», чтобы прокормить неблагодарных сирот?! Ваше слово, против слов детей… Вот, в нашем распоряжении оказались любопытные документы: неопровержимые доказательства, вашего сотрудничества с нацистами! Всего, лишь, два немецких бланка…, но они являются явным доказательством вашего предательства…- офицер достал из своей папки два листочка…
- Вот на этом документе, Татьяна Сычева, стоит твоя подпись и некой Гликерии Р..., в получении денежной суммы, в немецких марках…- за ценную информацию: о местонахождении комсомолки Анны Семеновны Беловой, дочери коммуниста и партийного работника Белова Семена Юрьевича. Вот, на этом документе Татьяна Сычева, стоит, лишь, твоя подпись, в получении немецких марок… – это премия за выдачу немецкой власти детей чекиста Павла Кондратьева – Миши и Сережи Кондратьевых, мальчиков трех и двух лет… - полковник не успел закончить свою мысль, присутствующий в кабинете, капитан НКГБ Павел Кондратьев взревел, как зверь и схватился за свою кобуру, где у него лежал пистолет… Коллеги его вовремя остановили…
- Идиот, что ты, рычишь?! Ты, в чьих жилах, вместо горячей крови течет ледяная вода… – и ты, импотент чертов, и твои дети мне мешали!!! Гуцул – вот, истинный мужчина…, способный разжечь и утолить в женщине страсть!!! С ним я познала счастье, быть женщиной!!! Теперь, его убили, а вместе с ним убили и меня: без него мне нет жизни!!! А, знаешь: я, с удовольствием, морила голодом твоих любимых мальчиков – они питались у меня объедками, из помойного ведра! Если бы не твоя мамаша…, они сдохли бы давно: та, вечно, заявлялась в мой дом с кастрюлькой теплой каши…! Когда, я передала их в руки солдат СС, у меня «гора свалилась с плеч»… Твои мальчики давно мертвы: у той партии детей откачали всю кровь, из вен, для раненых немецких солдат!!! – и она захохотала: громко, дико, вызывающе…, как ненормальная…
***
Не оправдались надежды Татьяны Сычевой: не сумел помочь ей, в данной ситуации, большая партийная шишка - Савва Самсонович – и его брат-прокурор Глеб Самсонович, только, руками развел…
До времени, все «промахи» дочери Татьяны удавалось уладить миром: официально, ее мать Авдотья работала у Саввы Самсоновича домработницей – и эта деревенская дурища, свято, хранила тайну - даже, дочь не знала, кто ее отец! И, Савва Самсонович помогал своей внебрачной дочери: деньгами; вещами, которых не было у ее подружек; поспособствовал – и его кровиночка «овладела» профессией – учитель, но, поскольку, педагог из Тани был никакой – ее распределили, на работу, в местный детский дом. И, замуж Таню выдали за отличного парня, и за офицера – Павла - и, хотя тому, по душе, была иная девушка…, но раз Таня захотела этого парня в мужья – Павел повел ее в загс! Правда, семейная жизнь оказалась иной – и в корне отличалась от грез, что нафантазировала себе юная Таня, но двоих детей она мужу родила: его дети оказались отличным «рычагом давления», на несговорчивого Павла…
Далее, жизнь свела баловня судьбы - Татьяну с Гликерией… Эта бабища работала надзирательницей в местной тюрьме - и была интересна капризнице-Танюше, лишь, из-за ее родства с разбитным ухарем-мужиком Гуцулом…
Все в прошлом! Нынче, Татьяна не обладает той привлекательностью, что имела, когда-то: гестаповец, ударом кованного сапога, сломал ей нос и выбил добрую половину зубов - сейчас, она кривоносая... и беззубая… Но, Гуцул, по старой памяти, тогда, замолвил за нее словечко, перед гестапо – и кривоносую Танюшу немцы пощадили: она осталась в пересылочном лагере, на родной стороне – и была переведена, из узниц в штат концлагеря…
Ранее, ей казалось, что и молодость, и красота, и обожание мужчин, и ненаглядный Гуцул – дарованы ей в вечное пользование! Татьяна Геннадьевна Сычева, с тоской, смотрит в маленькое оконце, через которое дневной свет плохо проникает в камеру предварительного заключения…
***
Капитан НКГБ Павел Кондратьев ждет, с визитом, юную женщину Варю с ее сынишкой Сашей: мальчику предстоит встреча с Герхардом фон Шеттинг, бывшим штандартенфюрером и его родным отцом. Не прошло и трех месяцев, как отгремела война – и советские люди зажили мирной жизнью… Естественно, что в стране, где, некогда, все было подчинено одной идее: «все для фронта, все для Победы…» - не хватает товаров народного потребления… Но кичливый немец должен убедиться, что у его сынишки все есть…- и, тогда, фриц пойдет на сделку…- поэтому капитан и предложил, подобрать мальчику Саше, что-то из вещей его погибших сыновей…
***
Мальчика Сашу приодели, должным образом, для встречи с отцом – и благодарная Варя, на прощание, тихо, прошептала Павлу:
- Товарищ капитан, мы не могли бросить в беде наших, детдомовских – и когда, в разговоре между немцами, прозвучала информация, об отправке детей-сирот в концлагерь… - мы успели передать сообщение партизанам…, через нашу хозяйку квартиры: эта пожилая женщина была нашей связной! Без предварительной подготовки, но партизаны атаковали последнюю машину, перебили в ней малочисленную охрану – и детей отбили. Возможно, ваши мальчики и живы, если ехали во второй машине…- я узнаю у одного товарища: по каким селам они распределили детей, которых сумели отбить у фашистов…
Остолбеневший, от обрушившейся на него надежды, капитан НКГБ Кондратьев, во все глаза, смотрел на Варю…- так, наверное, разуверившие… взирают на явление Бога…
***
Конвойный солдат сопроводил Герхарда фон Шеттинг в помещение, предназначенное для встреч подследственных со следователями, но пленного штандартенфюрера ждала встреча с его трехлетним сынишкой Александром и Варей, матерью мальчика.
Едва завидев мальчугана, ожесточенное сердце Герхарда, учащенно, забилось: его сынок уродился копией своего отца, настоящего арийца – белокурый крепыш, большеглазый, с правильными и четкими чертами лица, с красивой линией скул…, шеи и соразмерным черепом…
- Алекс, малыш ты, не голодаешь, не мерзнешь? – это первое, чем озаботился любящий отец…
- Нет, теперь, мы с мамой не голодаем: по утрам кушаем кашу и пьем теплую воду, забеленную молоком; днем кушаем суп; вечером мама печет мои любимые блинчики… И, я не мерзну: посмотрите, какая у меня кепочка есть – и пальтишко, и брючки, и колготочки, и ботиночки…- маленький Саша, с детским добродушием, демонстрировал незнакомому дяде свои красивые и удобные, и теплые вещи, что подарил ему дядя Паша: - А, вы, кто?! – затем, поинтересовался любознательный Саша.
Прежде, чем ответить сыну, Герхард улыбнулся, печально:
- Я твой отец…- последовал ответ - и большие глаза мальчика еще больше округлились, от изумления…
Шесть часов длилось свидание Герхарда фон Шеттинг с сынишкой Сашей – за это время, отец и сын, успели поиграть в шашки и с игрушечными машинками, что Саша прихватил с собой… Задушевно побеседовали: Саша поделился своим восторгом, от первого путешествия на самолете… Иногда, Саша заливался смехом: его папа, с таким смешным акцентом, произносил некоторые русские слова… Они и пообедали, вместе: тем, что заботливая Варя прихватила с собой…
Надменный ариец Герхард старался Варю не замечать: некогда, незрелая девчонка, его бывшая содержанка и мать его ребенка, к семнадцати годам, на диво, расцвела!!! С этим трудно было смириться: ныне, красивая и элегантно одетая, Варя выглядела уверенной и степенной, а Герхарду хотелось бы и, дальше, считать ее никчемной малолеткой – и верить, что, только, он способен, позаботиться об их Александре, и вырастить своего сына счастливым…
Всему приходит конец, особенно, хорошему…- в комнату для встреч… вошел конвойный – и это значило, что настал момент расставания… Герхард фон Шеттинг взял сына на руки и, крепко, прижал к себе…- затем, опустил Сашу на пол – и стиснув зубы, он направился к выходу. Герхард не собирался оборачиваться, но не сумел совладать с желанием…, когда его окликнул сын:
- Папа, не уходи! Папа, ты еще придешь?!– обернувшись, Герхард увидел, что из глаз его сыночка текут скупые слезки…- прослезился и он …
***
Вернувшись в свою камеру, Герхард фон Шеттинг долго не раздумывал: к черту все эти тайны – и он готов их открыть, лишь бы, иметь возможность, встречаться с сыном…- и он попросился на допрос к следователю. Вот, так, Герхард фон Шеттинг, бывший штандартенфюрер СС, вновь, нарушил присягу... – и выдал тайник, где хранилась большая часть технической документации: по новейшей разработке нацистов – ракеты «Фау-2»…
Возрождение сиротской обители.
Начальники в «высоких» московских кабинетах, ознакомившись с показаниями бывшего штандартенфюрера Герхарда фон Шеттинг - были оскорблены и уязвлены: как, этот недобитый фриц, посмел их обвинить в том, что власть плохо заботятся о детях страны?! Еще и приплел репрессированных родителей: детей, что содержались в том, провинциальном детском доме!!! До войны, все детские дома получали от государства равное финансирование! Вина советского руководства состоит, лишь, в том, что они недооценили лютого врага, а коварные фашисты, вероломно, вторглись - и сумели, быстро, продвинуться вглубь советской территории. Но дети, даже, репрессированных родителей, всегда ощущали заботу Советской власти о них…- ведь, иначе не проявили бы такой массовый и беспрецедентный героизм, в борьбе с фашистским захватчиком!!! Столько детей-подпольщиков, воспитанников именного этого, пресловутого детского дома, было замучено в гестапо…, а пацаны подросткового возраста, что подались в партизаны…!!! Нет, у них были, были хорошие воспитатели, что сумели им привить любовь к Родине!!! А, эта паршивая овца – Сычева Татьяна получит, по своим «заслугам»!!!
***
Невзирая, на послевоенные финансовые затруднения, для данного провинциального детского дома было выделено добавочное финансирование: на ремонт прохудившейся крыши; на косметический ремонт внутри помещения; на закупку одежды для детей и приобретение матрасов, одеял, подушек, постельного белья... – детский дом долго простоял бесхозным – многое, что из него было вынесено…
Правда, ранее, местное начальство намеревалось, ликвидировать детский дом, но с приказами свыше не спорят, а их принято выполнять: тем более, что в детский дом потянулись, его выжившие бывшие обитатели - а, куда же им еще было податься, сиротинкам?! Где, еще, их ждали?!
Да, молва, людская, что искры от огня…- быстро разнесла новость: фашистку-Таньку арестовали и будут судить! Вот, горемыки, сиротливые и устремились, без страха, в обитель, где, до войны, жили беззаботно и счастливо: под присмотром своих воспитателей и государственной заботой!!!
***
Сперва, первыми в детский дом попытались, вернуться две сестры-близняшки шестнадцати лет… Но Настя и Надя пришли не одни, а вместе со своими трехлетними детьми – Колей и Полей. В тот период, в детском доме всем еще заправляла Татьяна Геннадьевна – естественно, ей ни к чему было, вверенном ей учреждении, сносить бессрочное присутствие четырех жертв, ее прошлых бесчинств…: такая угроза ее авторитету и свободе! Она и указала юным матерям на дверь, пояснив, что они выросли, из детдомовского возраста…- теперь, сами о себе заботиться должны - и о детях, своих! Сами, сами: все сами! И, затурканные жизнью, Настя и Надя оказались на улице...
***
Возвращение назад, в деревню, для четырех бедолаг, было неприемлемо: бабка с дедом, что приютили двух сестер в начале войны, ныне, относиться к Насте и Наде, как к малолетним фашистским подстилкам - соответственно, как к фашистским ублюдкам, отнеслись и к их, народившимся детям – Коле и Поле… Оттого и оскорбляли, и шпыняли… двух сестер, и их детей - и жизнь, день ото дня, становилась все невыносимей! Справедливости ради, следует отметить: первоначально, деревенская пожилая супружеская пара, душевно, приветила и обогрела детдомовских девчонок! Но, когда открылось, что обе двенадцатилетние сиротки беременны – да, еще и беременны от фрицев… - воспитанные в ветхозаветной строгости, старики пришли в ужас и были, крайне, возмущены «распутством» двух сестер!!! И, в целях перевоспитания, устроили Насте и Наде, и их Коле с Полей что-то, вроде, исправительной колонии, на дому, со своими приемами наказания… Доведенные до отчаяния, юные женщины сбежали от своих воспитателей, прихватив и детей…
***
Со слезами на глазах, ушли восвояси, изгнанные Татьяной Геннадьевной - Настя с Надей и добрели до церкви, и влились в ряды убогих попрошаек! Те приняли их с радостью: две юные матери с маленькими детьми…- редкий прихожанин или просто прохожий пройдет мимо, не бросив им, в кружку, подаяние…
Неизвестно, как бы сложилась дальнейшая жизнь этих девчонок и их детей: на подаяния, юные матери, как могли обустроить приличное бытие себе и своим детям - они, сами не имевшие родителей и крыши над головой, с четырьмя классами образования и без профессиональной подготовки??!?! Но в город, из немецкого концлагеря, вернулась… Юлия Мартынова.
По совету добродушной старушки, как-то, Юля отправилась в местный храм, чтобы почтить память, своих покойных родителей, братишки и подруг! Едва, увидев их на паперти, она, сразу, узнала бывших детдомовских девчонок – Настю и Надю – и узрев их, убого одетых, малышей: Колю и Полю – Юля поняла, что и этих горемык не миновала участь Вари - и они забеременели от фашиста, несмотря на то, что им было, в ту пору, лишь по двенадцать лет… Юля хорошо запомнила того толстого гада: во время всех его посещений детского дома, что стараниями сводни - Таньки был превращен в дом «свиданий» - фриц, всегда, отдавал предпочтение двум малолетним близняшкам…- выходило, сестренки и родили своих детей от этого фашиста…
- Девчонки, вы помните меня?! Я, Юля и помню вас! Пойдемте со мной в детский дом: фашистку-Таньку арестовали…- не за горами суд, над ней, а вам, зачем пропадать здесь, да, еще и с детьми?! Пойдемте, пойдемте со мной! В нашем доме, сейчас, хорошо: крышу, худую залатали, косметический ремонт произвели – теперь, никакого намека на плесень… Вернулись, из эвакуации, Лидия Васильевна и врачиха Вера Кузьминична, помните таких? Еще вернулись, из концлагеря, Сережа и Зина, а маленькая Майя не выжила…
Надю с Настей долго уговаривать не пришлось – и позабыв свои кружки, с мелочью, на паперти, но прихватив своих детей, сестренки последовали за Юлей… В этот раз, ни Наде, ни Насте, ни их детям никто на дверь не указал… Вот, Вера Кузьминична, детдомовский врач, сразу, повела всех четверых в свой кабинет: на осмотр…- затем, они помылись в ванной…- и к обеду вышли, преображенные Настя и Надя, и вели за руку своих деток – Полю с Колей…
***
Вернувшись со встречи с бывшим любовником Герхардом…, Варя, как, ранее и обещала капитану НКГБ Павлу Кондратьеву, повидалась с бывшим партизаном и выяснила: названия деревень, по которым, осенью 1941 года, были распределены детдомовские дети, отбитые в бою, партизанами, у фашистов… В коротеньком списке Вари значились три деревни и одно село…, но Настя и Надя сократили его, сообщив: в деревне, где их приютили, других детдомовских детей не было. Затем, из заветного списка пришлось вычеркнуть оставшиеся две деревни: фашисты сожгли их, вместе с жителями…
- Павел, в списке осталось одно село, но наведаться в него следует – а, вдруг, ваших сыновей приютили тамошние жители! Не стоит отчаиваться…, заранее! – бодро, промолвила Варя, хотя, сама мало верила в успех…
Помрачневший, капитан НКГБ Павел Кондратьев помотал головой, сказал, что позвонит ей, когда у него образуется свободный день…- и ушел…
***
Со службы, домой, Павел вернулся довольно поздно, но в квартире, где раньше он проживал с женой Татьяной и сыновьями – Мишей и Сережей, во всех окнах горел свет?! И, кто же зажег этот свет, в его отсутствие? Не смотря на поздний час, его ожидали важные визитеры, расположившиеся в его доме, как в своем…– и ими были: Савва Самсонович, заведующий отделом просвещения, в городском исполкоме, и его брат-прокурор Глеб Самсонович.
- Авдотья пожаловалась мне, что ты, ее зятек, раздаешь, «направо и налево», вещи ее дочери Татьяны и внуков! Просила спросить: по какому праву ты, распоряжаешься тем, что тебе не принадлежит?! – Савва Самсонович выглядел угрожающе – и, явно, нарывался на скандал.
- Вы, пришли, в столь поздний час, чтобы поинтересоваться: как я посмел, отдать Варе кое, что из вещей, что, некогда, покупал, лично, своей жене – и эти вещи, та, не пожелала одеть ни разу?! Так, весь наш отдел НКГБ был озадачен тем, чтобы молодую женщину Варю прилично приодеть, для весьма важной встречи! Да, отдал я что-то, из вещей своих сыновей, мальчику Саше, но моим Мише с Сережей, ныне, эти вещи не нужны: они выросли из них – если придется, куплю новые…, соответственно их возрасту…! - Павел так устал – и его, крайне, тревожил прискорбный факт: в Вареном списке… значится, только, одно село…, а если его сыновей и в этом селе нет…??!!
Бдительный Савва Самсонович не пропустил, мимо своего внимания, последние слова, сказанные Павлом:
- Что значат сии слова: если придется, купишь, соответственно, их возрасту? Ты, что-то знаешь о мальчиках, что не знаем мы???
Чтобы эти двое, упивающиеся своей властью…, побыстрее покинули его, Павел ответил:
- Моей теще, пока, не нужно знать об этом! Варя поведала мне: едва, они узнали, что детдомовских детей, фрицы, намерены отправить в концлагерь, девчонки-подпольщицы решили действовать! Не могли они бросить в беде своих – и, в срочном порядке, переслали сообщение партизанам. Времени на подготовку не было…- и партизаны отбили у фрицев, лишь, одну машину, что ехала последней… Детей, из той машины, раздали по деревням… В одной деревне, из того списка, точно, моих детей нет: девчонки - Настя и Надя утверждают, что в данной деревне приютили только их! Две деревни, где, тоже, приняли маленьких детей – позже, фашисты сожгли, вместе с жителями! Осталось одно село – с Варей съездим туда, когда на службе день, свободный выпрошу, а, сейчас, я устал – и хочу поспать, хотя бы немного…- Павел поднялся, давая понять не званным визитерам, что разговор окончен… - и двое солидных мужчин, удовлетворенные результатом разговора, покинули дом Павла.
- Савва, а Павел прав: этой дурище-Авдотье ни к чему знать, о его поисках…- вымолвил брат Глеб, на пути к машине, что дожидалась их…
***
После ухода важных знакомцев его бывшей жены (Павел, уже, подал заявление, на расторжение брака, с ненавистной ему, Татьяной) – он не стал, греть воду в кастрюльке, а ополоснулся водой, прохладной…- и, затем, растер, до красна, свое тело «вафельным» полотенцем. Быстренько, «занырнул» в постель, но согреться Павлу долго не удавалось… Возможно, в этом была виновата его бывшая жена: от одной мысли, об этой фашистке-мучительнице его детей, Павла начинало трясти, от гнева! Потом, он вспомнил Варю – и его тело обдало жаром…!
Теперь, ход его мыслей потек ровно: выходило славно, что Татьяна, навсегда, исчезла из его жизни! До войны, Павел мирился, с навязанной ему женой – и, в ту пору, она была женщиной привлекательной… Совсем иначе бывшая жена стала выглядеть после войны: ее миловидность «слезла» с нее, как шагреневая кожа – и некий, светский лоск облупился и сошел на нет, как некачественно исполненная штукатурка... Перед вернувшимся, с войны, Павлом предстала незнакомая жена Татьяна: грубая, вульгарная хабалка, будто уголовница – и, вдобавок ко всему, со свернутым, набок, носом, и с выбитыми зубами…- говорила она, ныне, гнусаво шепелявя…
Но самое мучительное, для Павла – ночи, проведенные с этой бабищей: властная Татьяна не принимала отказа – и он обязан был, удовлетворять ее сексуальный аппетит, что так… пугал его! В сущности, Павел растранжиривал весь свой пыл на службе – и домой являлся выжитым, как лимон…, но Татьяна брала инициативу в свои руки, в прямом смысле слова…- а он пребывал на грани истощения: эмоционального, психического, телесного…! Ныне, Павел хорошо понимал женщин, что подвергались сексуальному насилию…
О разводе с постылой женой не могло быть и речи: как можно бросить женщину, выжившую в аду концлагеря?! Как можно, не сопереживать матери, у которой фашисты уничтожили двоих сыновей?! Славно, что разъяснилось, кем, на самом деле, являлась эта «жертва»-Татьяна: была надсмотрщицей в концлагере…- и его мальчиков, за вознаграждение, она сдала гестапо… Но есть малюсенький шанс, что его дети выжили…- и мысли Павла Кондратьева, вновь, вернулись к Варе – этой юной, нежной, чувственной и чуткой, и умной, и красивой женщине…
С мыслью о Варе…- Павел сладко и крепко уснул…
***
В то время, когда Варя пыталась, помочь Павлу, в его розыске…- Юля, тоже, пребывала в поиске, но не детей, а могил: старшей подруги Милы и любимой воспитательницы Анечки Семеновны. Юлина печаль состояла в том, что, никак, ей не удавалось, разыскать старика-плотника, что подрабатывал в разведывательной школе – и, соответственно, он мог быть в курсе, где нашла свой последний приют красивая и юная девушка Мила! Не удалось Юле разыскать и дом тетки Матрены…, а между тем, та могла знать, где место упокоения любимой Анечки Семеновны…
Ее взрослой подруге, во сне, приснилась Юля: мечущаяся в тоске и печали…- и Рита потеряла сон и покой – вот, и надумала, навестить свою младшую подругу, по месту ее проживания… Кирилл Петрович, муж Риты, был человеком, обремененным некой властью – и, соответственно, немалыми государственными заботами…, но и отпустить свою странную жену, одну, в дальнюю дорогу он не мог…
С заявлением… Кирилл Петрович подошел к Семену Юрьевичу Белову – Главе областного исполкома…
- Семен Юрьевич, я знаю, что, нынче, горячая пора настала…- и, совсем, не время отпусков за свой счет! Но я не могу отпустить, одну, в дальнюю дорогу свою супругу: после длительного пребывания в концлагере, моя Рита уже не та…, но она «вбила» себе в голову мысль, что с ее малолетней приятельницей…, по концлагерю, случилась беда – вот, Рита и стремиться к ней, на помощь…! И ее никак не переубедить: Рита, воочию, хочет убедиться, что девочка Юля в безопасности! - изложив свою проблему, Кирилл Петрович, молча, дожидался решения своего руководителя.
Повелительное лицо Семена Юрьевича приняло печальное выражение – и он не сразу ответил Кириллу Петровичу…:
- Вы, счастливчик: ваша жена вернулась к вам - а, вот, мои – жена и дети пропали без вести… Я, еще, не потерял надежду, на их возвращение…, но, если с ними случилось худое…- я останусь бобылем, в мои то годы… Городок, что вы, собрались навестить…, там, когда-то, жила моя первая жена с нашей дочерью…- я попрошу вас, наведаться по этому адресу: узнайте, что стало с ними… - на листочке, Семен Юрьевич черкнул пару строк – и передал его Кириллу Петровичу…
Они вместе вышли из кабинета – и нетерпеливая Рита, дожидавшаяся мужа в приемной, поспешила ему на встречу:
- Кирилл, даже, если тебя не отпустили, я уеду одна! – Семен Юрьевич, пристально, посмотрел на жену своего подчиненного: красивая, но нервы у нее, словно, оголенные…- и такой взгляд…, сторонний…
- Вы, так смотрите на меня…: вы, тоже, находите меня странной… - с обидой, в голосе, произнесла Рита, глядя на немолодого мужчину…
- Я нахожу вас очень красивой, но не странной, а беззащитной, очень беззащитной… и трогательной… - ваш муж прав, что беспокоится… Надеюсь, ваши страхи напрасны – и у вашей подруги все хорошо! – мужчина пошел своей дорогой, а супружеская пара поспешила к служебному автомобилю: им предстояло, проехать немалое расстояние…, до места назначения…
***
Приезд Риты удивил и обрадовал Юлю...- и, вот они сидят в номере, что снял Кирилл Петрович…- и делятся своими переживаниями… Тот же, Кирилл Петрович надумал, разрушить скорбное настроение двух, таких разных подруг – и предложил:
- Девчонки, полагаю, лучше начать наши поиски по адресу, что известен мне: мой начальник обязал меня, разузнать о судьбе его бывшей жены и их дочери. Юля, ты знаешь, где находится данная улица? – он протянул девочке листок…
Они вышли из дома для приезжих и направились в сторону, что указала им дежурная по этажу… Нужный дом Кирилл Петрович нашел быстро, но подниматься на третий этаж им не пришлось: Юля заговорила с двумя бабушками, что сидели на лавочке, у нужного подъезда…
- Милые, времени-то сколь утекло, а вы, ноне, вспомянули Анфису?! Пригожая, любезная и спокойная была женщина, да померла молодой: еще до войны…- сердце! Анечке, ее дочке, тогда, едва пятнадцать годков сравнялось…, но девочка правильная – по кривой дорожке не пошла – и школу окончила, и педагогический… В детском доме она работала, но жива, ноне, или нет - не ведаем: давно ее не видали… Вам Матрена надобна, та, неустанно, радела об Анюте – вот, она должна что-то знать. Теперича, завернете за тот угол…– прошагаете три перекрестка, а там спросите… - Матрену все знают…
Побледневшая, Юля не сразу поднялась с лавочки…
- Детка, ты эту тетю Матрену разыскивала?! – чуткая Рита, сразу, смекнула: в чем причина, перемены Юлиного настроения…
***
Кирилл Петрович попробовал, поудобнее устроиться, в тесной кабинке переговорной: ему предстоял непростой телефонный разговор с начальником:
- Семен Юрьевич, докладываю: ваша бывшая жена Анфиса умерла еще до войны – сердце! Дочке Анечке было, тогда, пятнадцать, но, как подметили, верно, ее соседки: по кривой дорожке она не пошла…- окончила школу, педагогический…и устроилась, на работу, в детский дом… Вы, ведь, в курсе дела фашистской пособницы Сычевой Татьяны?! Так, вот, эта Сычева и ваша Аня работали в одном детском доме – такая беда!!! И, соответственно, ваша дочь, как могла, противостояла этой гадине, когда пришли фашисты…– и все пыталась, облегчить жизнь сиротам! Все закончилось тем, что за денежное вознаграждение, эта Сычева и ее пособница – Гликерия сдали Аню гестапо, как комсомолку и дочь партийного руководителя… (этот факт им старший полицай Гуцул открыл: у вас не было такого знакомого?) Нет, Аня не попала в застенки гестапо: перед их появлением в детском доме, она накинула себе петлю на шею…- ведь, Аня хорошо знала Сычеву и Гликерию – и, заранее, заготовила себе петлю…, на чердаке… В тот день, всех детей, из детского дома, фашисты вывезли в концлагерь – и помещение осталось пустовать… Бабка Матрена, что опекала вашу дочь, в сумерках, пробралась в брошенное помещение – и обнаружила там, лежащей на полу, вашу дочь! Сперва, как и гестаповцы, она приняла ее за мертвую, но коснувшись ее «ледяной» руки – потом, сообразила, что пальцы у Анечки не закостенели, как бывает с покойниками. Бесстрашная бабка Матрена, невзирая, что может нарваться на немецкий патруль, крадучись, сбегала домой за тележкой – потом, на этой тележке привезла Анечку в свой дом… Сметливая старушка не торопилась: придать, земле тело Ани, а позвала, на помощь, старичка-врача, что жил через два дома, от нее… Одинокий старик, тоже, поселился в доме бабки Матрены: давал той ценные советы, по уходу за больным, находящимся в коме… Ваша Аня пришла в себя, через неделю, после смерти старого доктора…, но она, совершенно, все забыла: как ее зовут, кто она…- не помнила и свою благодетельницу Матрену… Память Ани представляла собой «чистый лист» – поэтому и пребывала она, в состоянии сумеречной полуяви…! - Кирилла Петровича прошиб пот – и он замешкался, чтобы вытереть его, со лба и отдышаться, а ошеломленный, услышанным, Семен Юрьевич, шумно, дышал в трубку и молчал…- и Кирилл Петрович продолжил свое повествование…
- Вернулся с фронта сын старого доктора – хирург, по специальности, он и сообразил, что память Ани блокируют ее прежние переживания: не в меру, жуткие события выпали на долю этой молодой женщины, с восприимчивой психикой… Как-то, бабка Матрена, на пару с хирургом, надумали… – и отвели Аню в детский дом: рисковали они, ведь, с этим местом у нее и были связаны ужасающие воспоминания! Увидев лица уцелевших воспитанников – и, с каким воодушевлением, и старанием… ее питомцы помогают маляром, производить косметический ремонт в здании детского дома – подсознание, похоже, решило, что Аня окрепла и готова, воспринимать правду жизни… - и разблокировало ее память! Она все вспомнила, разрыдалась - и все повторяла:
- Боже, как хорошо, что война закончилась – и вы, остались живы!!! Значит, не все было напрасно!!! Не все было напрасно!!!- все повторяла, без устали…: - И, сегодня, увидев, невредимой, еще одну свою воспитанницу – Юлю, ваша дочь плакала и все повторяла: не все было напрасно!!! Сейчас, моя Рита, ваша Аня, Юля и бабка Матрена плачут, от радости - и хирург, при них: он полагает, что слезы радости не повредят психике наших, дорогих…
***
Семен Юрьевич Белов, после разговора со своим сотрудником, повесил трубку… Он пребывал в мрачном расположении духа, но винить, кроме себя, ему было некого! Ведь, это он, невзирая на любовь к своей Анфисе, будучи, в ведомственном санатории, от скуки, решился на любовную интрижку с Аглаей: молодой, тучной и глуповатой девицей! Она, как выяснилось позднее, приходилась дочерью зловредному и влиятельному Савве Самсоновичу. Тот, буквально, вцепился ему в глотку – под его давлением, пришлось Семену Юрьевичу бросить и свою красавицу-Анфису, и любимую малышку Анечку - и жениться на чертовой Аглае… Теперь, не в первый раз, товарищи по партии выбирают его председателем областного исполкома…- ныне, Семен Юрьевич стал влиятельнее Саввы Самсоновича, но от этого ему не легче: долгие годы прошли вдали, от любимой жены Анфисы и дочки Анечки! Да, Аглая родила ему сына Федора и дочку Нюшу…, но они не радовали его, как старшая дочь Аня… Ныне, Анфиса мертва, а его любимая дочь Аня изведала такой… Ад!!!
- Прости, но, временами, Семен, у тебя проявляются повадки, павлиньи: разве можно, назначать на ответственные должности тех, кто похвалит тебе лучше всех?! К примеру, этот Гуцулов… – негодяй еще тот! - как же права была моя Анфиса: подвернулся случай, и этот гнусный Гуцул «отблагодарил» меня, через мою дочку Анечку… - за свое прошлое, лакейское подхалимство?! А, эта гнида – Танюша Сычева, похоже, приходиться внебрачной дочерью «почтенному» Савве, хотя тот и, старательно, скрывает данный факт: повадки у них одни и рожей схожи… - мрази, что дочь, что папаша!!!
***
Через два дня Семен Юрьевич Белов прибыл в провинциальный город своей юности, где еще сохранились улочки…, что помнили его и Анфису, и их любовь! Но он вернулся в прошлое не из ностальгии, а, исключительно, ради дочери Анечки – она, единственное, что у него осталось! И, пусть его Анечка выросла в его отсутствие – и теперь, она взрослая…, но он нужен ей, а она – ему! После перенесенных несчастий, красавица-Аня стала похожа на русалку, которую, бессердечная волна, выбросила на чужой берег…- и, она, так же, трогательно-беззащитна, как и Рита… И, еще, Анечка так похожа на свою покойную мать Анфису… – поэтому-то еще дороже отцовскому сердцу!!!
***
Капитан НКГБ Павел Кондратьев оказался в нужном ему селе раньше, чем намеревался…
Двое сельских детей, после дождичка, подались в лес, по грибы…- и они настолько увлеклись своими поисками…, что углубились в лес дальше, чем намеревались...– и, невольно, набрели на лагерь «лесных братьев»: этих недобитых фашистских пособников. Бывшие надзиратели, полицаи, старосты присутствие детей не обнаружили, а те, воротившись домой, об увиденном, известили правление колхоза. Парторг…, связался в местным отделом милиции… – и, весь личный состав городского НКГБ, сотрудники областной милиции и солдаты, из ближайшей воинской части, были подняты по тревоге!
Врагов, народных обложили с четырех сторон… – и загоняли, как зверей – и затравленные, фашистские недобитки оказывали, упорное, сопротивление! Павел, в пылу боя и не заметил, что получил ранение: тем более, что, среди прочих врагов, он узрел, ненавистную ему, Гликерию! Ныне, его никто не останавливал…- не раздумывая, капитан НКГБ Кондратьев, тщательно, прицелился и выстрелил в гнусное рыло…– его пуля угодила Гликерии между ее кустистых бровей – и она рухнула на землю, как подкошенная! В тот момент, капитан Павел Кондратьев почувствовал себя, почти, счастливым: ранее, ему не позволили, пристрелить бывшую жену – теперь, ему удалось поквитаться с приятельницей Татьяны - ибо, не стоило мучить его сыновей!!!
«Лесные братья», довольно скоро, выявили гибель своей беспощадной предводительницы и ее свирепого помощника – и, как-то сразу, сопротивление оставшихся бандитов, сошло на нет… Тела убитых: Гликерии, ее помощника и прочих, почивших фашистских пособников, лишь пару часов, пролежали на городской площади, но и этого времени было достаточно – и бандитские группы, что терроризировали местное население данной области, прекратили свое существование! Правоохранительные органы лишили рядовых бандитов их изуверских предводителей – и оставшись без вожаков, обычные бандюги разбрелись: кто куда! Народ лишний раз, убедился в силе советской власти!!!
***
После ликвидации бандитского формирования, высокое начальство отметило капитана НКГБ Кондратьева и предоставило ему неделю…: для поправки здоровья раненого... Павел отказался от госпитализации, но на приеме у хирурга бывал: посещал запланированные перевязки – и, однажды, вместе с Варей, они отправились, в интересующее их, село…
Служебный автомобиль, медленно, ехал по пыльной сельской дороге, а Варя, внимательно, осматривалась по сторонам.... Вот, она узрела знакомое лицо – и попросила водителя, остановить машину…
- Леня, это ты?! Помнишь меня: я – Варя…? - она заговорила с пареньком, лет шестнадцати…
- Варя, ты, выросла, однако - и стала еще прекрасней!!!- к Варе подбежал восторженный мальчик Илья, четырнадцати лет. Потом, подошел и третий…
Они присели на лавочку, перед избой и разговорились: детдомовцы Леня, Вася и Илья находились в той же машине, что партизаны отбили, с боем, у фашистов – и, пока, за партизанами не отправили, вдогонку, карательный отряд, те пытались, пристроить сирот по ближайшим населенным пунктам… Солдатка Василиса, имевшая своих, троих детей, пожалела обездоленных мальчишек и взяла их в свою семью… Вот, Леночку, у которой, слегка косит левый глаз…- ее приняла, под свою опеку, другая солдатская вдова – Лида, она же взяла и двух карапузов – Мишу с Сережей, но эти мальчики не из их детского дома…- поведали Варе – Вася с Ильей…- и, даже, указали: в каком направлении находиться дом тети Лиды…
В знак благодарности…, Павел Кондратьев вернулся к служебному автомобилю и достал из своего, солдатского рюкзака: по паре банок сгущенки и тушенки, батон хлеба и кружок копченой колбасы – все эти продукты, он передал мальчишкам. За то время, пока он отсутствовал, Варя успела, поведать своим «братьям по детдому», о переменах, что произошли в их общей обители – и наказала: непременно, навестите Анну Семеновну…- появление Васи, Лени и Ильи, несказанно, обрадует ее!
***
Они отправились в ту сторону, что указали им Вася, Леня и Илья…
Хозяйки дома – Лиды, на тот момент, дома не было – и двое пацанов, примерно, шести и семи лет, под присмотром девочки постарше, копались в огороде. Варя окликнула Леночку, девочка признала ее – и, с радостью, кинулась ей на встречу… Взволнованный, Павел все же понимал, что Сережа, на момент их последней встречи, был слишком мал, чтобы вспомнить его – и он обратился к сыну старшему:
- Миша, а ты, помнишь меня? Я, твой папа… - тихо промолвил он.
Пока сын Миша раздумывал, как ему поступить, в данной ситуации, в разговор встрял сынок младший - Сережа: он испугался, что этот дяденька, что представился их отцом…, заберет их у мамы Лиды и вернет к той мерзкой тетке, своей жене…- и Сережа решил, яростно, отрицать их родство, тем более, что этого дядьку он и не помнил, и не знал:
- Нет, вы, не наш папа: наш… погиб на финской войне! Вы, никто нам…- и к вашей гадкой жене мы не вернемся…- живите с ней сами…- и сами жрите еду из помойного ведра!!! Лично, я сыт, по горло!!! Вот, наша мама Лида вернется с фермы, она подтвердит вам, что мы – не ваши!!! Своих сыновей ищите в другом месте! – шестилетний Сережа был настроен решительно.
***
Павел, с тоской, смотрел на своих сыновей – и понимал: его мальчишки натерпелись и наголодались, рядом с родной матерью – они не признают в нем отца - это значило бы, для них, вновь, оказаться во власти гнусной Татьяны…
Слухи разносятся быстро, тем более на селе…– прибежала с фермы испуганная Лида – и, сразу, бросилась в дом, за свидетельствами о рождении своих детей…:
- Посмотрите, мил человек, вот документы моих мальчиков…- это мои дети и дети моего покойного мужа…
Павел ознакомился со свидетельствами о рождении Миши и Сережи – они были оформлены по всем правилам… - и он предположил, что у этой Лиды есть человек в правлении, который и обеспечил документами его сыновей - «комар носа не подточит»! На капитана НКГБ… накатила такая волна бессилия и обреченности, что он и спорить не стал, и не бросился, разыскивать того, кто справил вдовой солдатке документы… - не было сил!!! Павел, лишь, пошел к машине и вернулся с продуктами: их, загодя, он приготовил своим, любимым мальчикам…
Они возвращались в город, в обстановке гнетущей тишины… Варю хватило ненадолго – и она обратилась к Павлу…
- Товарищ капитан, не стоит так кручиниться: ваши дети живы – и они обрели любящую мать… Это замечательно, что Лида сумела, справить вашим сыновьям другие документы – и к фашистской пособнице Татьяне Сычевой, теперь, ваши дети не имеют никакого отношения!!! Это значит, что Мише и Сереже, в будущем, не будут чинить преград: они – дети доярки и павшего, за нашу страну, воина! Они смогут поступить в любой институт… Ну, а вы, постарайтесь, подружиться с мальчиками – и сможете навещать их, под предлогом: вы, скучаете по своим погибшим детям…- а Миша и Сережа, вам напоминают их… Думаю, когда Лида и ваши сыновья поймут, что вы, не представляете для них угрозы…, они будут, даже, рады вашим визитам! Наберитесь терпения…, главное – ваши дети живы, а не погибли в концлагере или в огне, одной, из сожженных деревень…!!!
Павла Кондратьева передернуло, от последних слов Вари – и, в самом деле, благодаря «стараниям» бывшей жены, его детям угрожала подобная участь…, но худшее позади – и он успокоился…
- Варя, вам не говорили, что вы, на редкость, разумная девушка…- напряжение последних дней покинуло Павла - и он не заметил, как задремал, на плече у своей спутницы…
***
Воротились они в город, а у Павла, в его квартире, уже, присутствовал важный Савва Самсонович, и чтобы, поскорее, избавиться от деда своих мальчиков, он вывалил на бывшего тестя единую правду-матку:
- Савва Самсонович, хватит приходить в мой дом, как к себе! Да, я разыскал наших мальчиков, но стоило мне произнести, что я их отец, мой младшенький, что, кстати, очень похож на вас…– он, так, яростно, стал отрицать наше родство!!! Наотрез, отказался и от родной матери – и добавил, что сыт, по горло, моей женой, ее едой, а, если мне нравиться, я могу – и, дальше, жрать пищу, из помойного ведра!!! Узнаете, характер…?! Кстати, мой младшенький – Сереженька, похоже, больше Миши, пострадал: от произвола вашей дочурки, незаконнорожденной … Вы, не думаете, что таким образом: через Сережу, эта гадина мстила вам?! И, верните ключи от моей квартиры: знаете, сколько я вытерпел от этой мерзавки, вашей кровинки – эта жилплощадь оплачена моим здоровьем?!! Как славно, что не перевелись еще женщины…- дивная Варя, благоразумно, советует оставить все, как есть: их теперешняя мать – Лида исхитрилась, справить мальчикам новые документы – теперь, они – дети доярки и воина, павшего в боях за Родину – и к Татьяне Сычевой – этой пособнице фашистов, не имеют никакого отношения!!! Я решил, принять эту правду, но навещать их, хотя бы изредка, буду – ведь, эти мальчики так «похожи на моих, утраченных сыновей», по которым я тоскую…
Савва Самсонович, с неким усилием, поднял свое грузное тело со стула – положил ключи на стол – и, молча, покинул Павла…: он торопился, на встречу со старшим братом Глебом… Им предстояло, выработать стратегию: ведь, без веской причины, в данное село и наведываться не стоит…- в свете открывшихся обстоятельств…
***
Татьяна Сычева, никогда, не страдала, из-за отсутствия отца, в ее жизни: мать изворачивалась «ужом», чтобы удовлетворить все «хотелки» дочери - и, справедливости ради, Савва Самсонович и Глеб Самсонович не жадничали – и, практически всегда, приобретали то, что было, так, желанно их дочурке Танюше! Да, деревенскую простушку Авдотью, от случая к случаю, использовали оба брата…- и, когда она забеременела, не стала заморачиваться – а заявила каждому, что, именно, он является отцом ее ребенка! И долгие годы продолжала работать, домработницей, в семье Саввы Самсоновича – и оба брата, исправно, платили Авдотье алименты на дочь… Ныне, постаревшая Авдотья трудится, только, на Савву: его жена Нонна, дочь Аглая и внуки сгинули в «горниле» эвакуации…
***
Павел правильно понял ситуацию, касательно Сережи: действительно, измываться над младшим сыном, Татьяне нравилось более всего…- двухлетний ребенок был, совершенно, беззащитен, перед каверзами своей матери! Миша, ее старший сын был постарше, братишки младшего, всего лишь, на год, но он уже осознал: злобной матери нельзя показывать своих чувств – и трехлетний мальчик пытался, казаться равнодушным, как бы больно ему не было, и как бы он не был голоден…- и, как мог, Миша защищал своего младшего братишку, от гнева матери…
Вечер, что решил судьбу двух братишек, мало, чем отличался от остальных вечеров… Их мать поджидала в гости свою любовь-Гуцула – накрыла на стол, красиво приоделась и причесалась, но «принц» все не объявлялся… Своенравная Татьяна теряла терпение – и, чтобы как-то взбодриться, она, с небольшими интервалами, выпила три рюмки водки – затем, принесла из кухни ведро для мусора и побросала в него, со стола, нарезанные: копченую колбасу и сыр, хлеб и соленые огурчики…- в последнюю очередь, кинула в «помойное» ведро вареный картофель и селедочку, приправленную лучком и подсолнечным маслом… Вкусный запах, выброшенных в ведро, кушаний витал по всей квартире – и голодный Сереженька не вытерпел: решив, что пьяная мама уже спит, он отправился в темную кухню…
Но Татьяна не спала, ей требовалось на кого-то излить всю свою злость и сексуальную неудовлетворенность – сын Сережа оказался, весьма, кстати! Она, молча, вошла на кухню, зажгла керосиновую лампу – и вывалила весь мусор на пол… Потом, взяла за шиворот Сережу и предложила ему, в приказной форме:
- Хочешь жрать, сынок?! Прежде, перекуси, вот, этим сором - и сожри эти бумажки, все до единой – потом, так и быть, можешь стрескать картошку с колбасой!!! – она принялась тыкать, плачущего сынишку, лицом, в кучку мусора, приговаривая: - Жри, скотина! Лопай, свинья, до отвала!!!
Перепуганный Миша, тихонько, выскользнул на лестничную площадку – и постучал в дверь, к соседке…
- Тетя Света, помогите…!!! Мама хочет убить Сереженьку!!! – и, Миша вернулся в квартиру, а, там…, мать силилась, затолкнуть в рот Сереже мелкий сор и прутик, что вылез из веника, еще во время уборки… Сережа плакал, но стиснутые зубы не разжимал – за, что и был, нещадно, избиваем…
- Танька, хватит дурью маяться: ну, что тебе даст…, если ты, убьешь сына?! Если он не нужен тебе, лучше его продай: какой-нибудь старой деве или солдатке бездетной! Хотя бы, деньгами разживешься! - тетя Света мальчика Мишу не подвела – появилась в их квартире вовремя…- и Татьяна отшвырнула от себя, перепуганного и плачущего сына…
- Светка, у тебя ума - палата! И, я, даже знаю: кому мы, завтра, продадим твоих никчемных мальков, Танька!!! – на пороге ее кухни стоял, столь долгожданный, Гуцул… и, широко, улыбался двум женщинам.
- Мишка, чтобы мне чистоту на кухне навели, хоть языком пол лижите!!! – приказала Татьяна своим сыновьям – и часа, три, Миша ползал по полу, в кухне, что освещалась, лишь, лунным светом и, наощупь, собирал мусор… В это время, пьяные: мать, Гуцул и спасительница-Света занимались любовью-втроем, на широкой супружеской постели четы Кондратьевых…
Тем, поздним вечером, братьям удалось поесть, очищенной от грязи, картошки и колбаски… Хотя, и картошка, и копченая колбаска сохранили вкус и запах селедки, и лука, и подсолнечного масла…, но для голодных детей, это было неважно! Этой ночью, их животики не сводили, болезненные спазмы – от голода…
На другой день, мать увела их с собой, чтобы, навсегда, избавиться от спиногрызунов Павла, которые мешали Татьяне жить…, в свое удовольствие! В грузовике, что мчал обреченных детей в концлагерь, рядом с двумя братиками оказалась незнакомая девочка, постарше - она прижала Мишу с Сережей к себе, чтобы и самой согреться…- это и была Леночка…
***
На очередном заседании исполкома, Савва Самсонович предложил: отменить почетной грамотой и денежной премией тех людей, что в лихие годы не испугались – и приютили у себя детдомовских детей, что партизаны отбили у фашистов… Их осталось, всего-то: ничего, что дожили до Победы…- это вдовые солдатки Василиса и Лидия, и пожилая супружеская чета…
***
Сперва, на общем колхозном собрании, работники исполкома возносили похвалу пожилым старикам, что «пригрели» двух сестренок – Настю и Надю: вручили дедке с бабкой и грамоту, и денежную премию, и сладкий пирог… Из зала донеслись слова осуждения:
- А, ничего, что эти патриоты использовали девчонок, как крепостных – и гнобили их, и их деток, как могли?! Ведь, не зря же, они сбежали от них…!!!
Савве Самсоновичу такой поворот дела, не понравился – и он пресек критикующих…:
- Сами девочки не возражали, чтобы данных супругов отметили… В конце концов и Настя, и Надя остались живы-здоровы…, и с их детьми все в порядке - не стоит, принижать благое деяние ваших деревенских товарищей! – и критики смолкли, а дед и бабка, гордо вскинув свои головы и поджав губы, чинно, сошли с трибуны…
***
Далее, путь исполкомовских работников пролег в соседнее село… В присутствии сельчан, сперва, пламенные слова благодарности прозвучали для вдовой солдатки Василисы: она пригрела в своей семье троих детдомовцев – Леонида, Василия и Илью – при наличии своих, троих детей!
Зазвучала бравурная музыка – и, пунцовая, от смущения – Василиса поднялась на сцену. Ей, кроме грамоты, премии и сладкого пирога вручили, и роскошный букет роз… Это было неожиданно – и, так, непривычно…
Потом, в тиши зала, прозвучало имя вдовой солдатки Лидии – ее, исполком, отмечал за детдомовскую девочку Елену, что нашла приют в доме Лидии – и до сих пор счастлива в нем! Поскольку имена Миши и Сережи не прозвучали, с некой опаской, но и Лидия вышла на сцену, за своей минутой славы – и ей вручили букет роз, грамоту, премию и пирог…
Затем, состоялся концерт художественной самодеятельности: силами талантов, данного села… После концерта, сельский народ стал расходиться по домам: рано утром вставать – кому в поле, а кому на ферму – работать… Ловкий Глеб Самсонович, ненавязчиво, но напросился в гости к Лидии…- скромная женщина не сумела, отказать настойчивым городским начальникам – таким образом два брата оказались в гостеприимном сельском доме…
***
Из служебной машины, водитель выгрузил два больших баула, со снедью…- и взволнованная Лидия выдохнула: будет, чем угостить гостей, нежданных! За Саввой Самсоновичем, в дом Лидии, последовало и все сельское правление, со своими вторыми половинками. Грандиозный праздник обозначился!
Женщины, быстро, сервировали стол, а Лидия, отдельно от взрослых, на кухоньке, накрыла стол своим детям: Леночке, Мише и Сереже. Их не оставили, без своего внимания два влиятельных брата: в конце концов, ради своих мальчиков, Савва и Глеб устроили это торжество…, с грамотами...
- Мальчики, что кушаем? – поинтересовался у детей Глеб Самсонович.
- А, ваша колбаска не грязная? – Сережа не решался, есть бутерброд…- и Глеб Самсонович, и Савва Самсонович, понимающе, переглянулись, а на помощь братишке Сереже пришел Миша: он протянул свой, надкусанный бутерброд…: - Ешь мое, я уже попробовал: колбаса чистая и вкусная… – ешь, не бойся! – и Сережа принялся, с аппетитом, вкушать бутерброд, что одолжил ему брат, старший…
***
Василиса, где-то с часик, посидела за праздничным столом, и, затем, поблагодарив Лиду, за ее гостеприимство, удалилась: она торопилась к своим детям. Четверо сыночков и две дочки пирог, подаренный, уже умяли, но про мать не забыли: на чайном блюдечке лежала доля Василисы…
Осенью темнеет рано… – на селе рано и спать ложатся: вечером, при лучине, впотьмах, дела не ладятся…- да, и по утру вставать спозаранок… Сынки, приемные – Леня, Вася и Илья делили одну спальню с родным сыном Василисы – Мироном, а сама Василиса, ныне, спала в одной комнате со своими дочерями: семнадцатилетней Аней и восьмилетней Людой. Ее девчонки поворочались, в кроватях – да и уснули, но из спальни сыновей, долго, раздавались смешки…
Василиса все лежала, без сна и вспоминала торжественный вечер, что проходил в нетопленом доме культуры: такие похвалы она услышала, в свой адрес!!! На деле, ранней и холодной осенью 1941года, ни Василиса и никто, другой не ведал, что эта страшная война продлится, почти, четыре года – и, долгих три года они будут жить под «немцем»: в постоянном страхе…
***
В тот день, в начале осени… 41 года, в окошко Василисы постучал, крадучись, сосед…- с началом войны, он подался в партизаны…
- Василиса, ты, баба правильная – сироток не обидишь…- прими, под свое крыло, троих пацанов, детдомовских: их фрицы везли в концлагерь, а мы отбили… С продуктами, мы тебе поможем! Ну, как…- решишься?! – и она отважилась: думала, война до нового года завершиться – до того времени выдюжит! Василиса приняла ребят, под свою крышу, а любопытным сельчанам представляла мальчишек, как своих троюродных племяшей…
Уже к ноябрю, стало понятно, что до нашей победы далеко, а немцы - хуже самого лютого зверя: мирных жителей грабят, безбожно; отправляют в Германию, на каторжные работы; неугодных расстреливают, а коммунистов и партизан пытают и вешают! Что и говорить: горька участь побежденных!!!
Она, со страхом, смотрела, как «таяли» ее запасы продуктов, а тут еще и немецкие каратели нагрянули, внезапно, и сгребли, оставшееся… В душу, в сердце Василисы, ядовитой змеей, заползла тревога - и ее обуял жуткий страх: детей – и своих, и чужих кормить, совсем, нечем!!!
Один, из детдомовских – Леня оказался предприимчивым пацаном – не дожидаясь, когда в их дом нагрянет голодный мор, придумал свой выход…:
- Тетя Вася, а в какой, ближайшей деревеньке народ побогаче, чем мы…, живет?! Надо бы, пройтись по домам, попросить о милости… Не волнуйтесь, для нас – дело привычное!!!
На следующий день Леня с Васей пошли, в поисках подаяний. Сын Мирон, тоже, было собрался с ними, но Леня его не взял, чему Василиса была, несказанно, рада: ее сердце не верило, в успех Лениной затеи!
***
Они воротились нескоро: Леня, на одном плече, нес полную котомку снеди, а с другой стороны он поддерживал, изрядно побитого, друга Васю. Поджидавшие их дома, домочадцы Василисы встревожились, узрев двоицу…
- Ничего, ничего…- хорохорился Вася: - Нам, это привычно! - но было заметно, что ему больно говорить: его разбитые губы распухли и кровоточили.
Из тряпичной сумки извлекли пироги, блины, плошку кутьи, миску вареной картошки, вперемежку с малюсенькими кусочками мяса… В бидончике, что принес в свободной руке Леня, оказался ягодный кисель…
- Вы, на поминках были? – изумилась Василиса: - Да, дохлого полицая поминали…- ответил Леня.
***
Василиса обработала кровоподтеки и ссадины, на лице и теле мальчика Васи – напоила его киселем, через трубочку - и измученный мальчик, прилег на кровати в удобной, для его израненного тела, позе и, наконец, уснул…
***
Леня, тоже, прилег на кровать: сегодня, путь они проделали немалый – и он все прокручивал, в своей голове, события случившегося… В той деревне, куда забрели Леня и Вася, в поисках хлеба насущного, они, сразу, нарвались на бабу, недобрую:
- Идите, в ту сторону и в пятый дом постучитесь: там накормят вас…- от пуза! А, нам самим жрать нечего! - и мальчики пошли…
В самом доме, на который им указала баба, царило какое-то оживление – и, на стоящую перед домом, железную бочку, с деревянной крышкой, кто-то, поставил бутыль с самогонкой и оставил, надломленный каравай хлеба.
- Давай, этот каравай возьмем – и уходим отсюда…- предложил Вася и протянул к караваю руку…
Неизвестно, откуда, набежало трое мужиков, повалили Васю на землю и стали пинать его, нещадно!
- Вы, Бога не боитесь!!! – завопил, от страха, Леня: - Вам не страшно, зазря, ребенка убить???
Мужики, что избивали Васю, отстали от него и во все глаза, теперь, смотрели на Леню: верно, прикидывали, в уме, что делать с этим храбрецом! Из добротного дома, показался крепкий бородатый старик, лютого вида…
- В Бога верите?! Ну, заходите, коль, пришли: что кусочничать, на улице? – и Лене с Васей пришлось, зайти в дом, где спертый дух шибал с ног...
Жилище старика пропахло запахом мертвечины, ладана, воска, терпким потом живых…, самогонкой и пирогами… – и Леня сообразил, что они, с Васей, попали на поминки…
Когда они проследовали в большую комнату, догадка Лени подтвердилась: в «красном» углу висели иконы, там же, под иконами, поставили тумбочку, где расположили стакан с водой, который накрыли куском ржаного хлеба – и, рядом, находилась фотография молодого мужчины, в черной рамке…
- Какой молоденький…- вырвалось у Лени…
- Да, поминаю сынка, младшего, убиенного краснопузыми партизанами! А, вы, не побрезгуете: помянуть с нами, почившего полицая? – Леня понимал, что лютая злоба старика грозила ему и Васе бедой! И, кстати, ему, на память, пришли высказывания детдомовской нянечки – тетки Матрены…
- Пищей брезговать грех! И, то, что ваш сын был полицаем…- какое имеет значение, ныне? Тому, кто предстал перед Богом…- какое ему дело до суда людского?! – ответил Леня, а сам не мог, отвести глаз от икон…: лики Святых Угодников, в свете неровного света зажженных лампад, привиделись ему ожившими, все понимающими…
- В Бога веруете…?! Садитесь…, за стол! – не унимался старик - и тут подошла его старуха – она положила, перед Леней и Васей по тарелке, а в них уже находились: по горке блинов, политые медом и немного кутьи…
- Помяните, сынка моего, чем Бог послал…- и старуха отошла от стола.
Полицаи принялись выпивать и закусывать, а неугомонный старик продолжил, пытать Леню, а, заодно, уязвлять свою старуху-жену:
- Бог, Бог!!! Где он ваш Бог? – и Леня ответил, словами тети Матрены: - Бог – он повсюду! И подобное в его силах, и в его власти! Он и в вашем доме присутствует: я уже почуял, его дуновение на своей щеке! Но, возможно, то было дуновение души вашего, почившего сына! Вот, вы, обижаетесь, но я скажу: за поминальным столом, нельзя распивать спиртное! Моя бабушка говорила, что таким образом, можно тоску в покойном пробудить!
- Слышали, что сказал пацан?! Марш, на улицу, с бутылью!!! - заорал старик, на бывших сослуживцев почившего сына…, но себе, в рюмочку, налил – и больше он не приставал ни к Лене, ни к Васе…
***
С тех поминок, они, живыми, унесли свои ноги – и Леня уверовал в Бога, по-своему, и, похоже, Бог повел Леню, по жизни: чувствовался Его оберег! Не обошлось, без заступничества Высшей Силы и в тот раз! Леня с Мироном и Ильей пошли в лес: набрать опавших веток, шишек… - на растопку печи…
В своих поисках, пацаны, почти, добрели до избушки лесника. Услышав шум, они притаились - и крадучись, выглянули из-за деревьев – и узрели, что к леснику пожаловали фрицы… Позже, на тропинке, показались трое…
- Дяденьки, вы, к леснику: это вас фрицы поджидают? – с невинным видом, поинтересовался Леня – и «дяденек», словно, ветром, сдуло с тропинки… - Пацан, смотрю ты, смышленый…- не сходишь в разведку? Очень нужно: вопрос жизни и смерти…- немного потоптавшись, предложил старший, из троих…
И, Леня пошел, хотя знал: если, что не так...- не миновать гестапо…
Едва, приоткрыв дверь избушки лесника, Леня, низко, поклонился, а со своей головы стянул шапку…
- Дяденька лесник, о, и вам, господа немцы…- Леня сделал вид, что не знал ничего, о присутствии посторонних, у лесника: - Мамка послала меня к вам: сеструха простудилась…- у вас никакой травки, от простуды не припасено, а, дяденька лесник?! – с шапкой, в руках, Леня застыл на пороге…
- Ну, что дяденька лесник, ответь красноперому…- на отменном русском, обратился к леснику холеный мужик, лет… за сорок, с отличной военной выправкой - и Леня, решив про себя: была, не была…, отозвался за лесника: - Я, не красноперый – и, вы, ныне, к сожалению, не золотопогонник…
Белоэмигрант, заброшенный недобрым роком в Россию, с минуту – в упор, смотрел на Леню: - Дерзкий пацанчик…, однако – а, ты, дай ему травки: мамка же просили…- холеный, недобро, улыбнулся и Лене, и леснику.
Лесник ответил не сразу: почесал свою куцую бородку, в раздумье…
- Мамке скажи, травки от простуды у лесника не нашлось…- вот, в мешке, картохи…, малость, осталось – пусть твоя сеструха, над вареной картошкой, подышит – авось, поможет! – лесник взял из угла неполный мешок, открыл входную дверь и вынес тот мешок, за порог…:
- Шагай, пацан – и пусть твоя семья не хворает…!
Лесник помог Лене, закинуть мешок на плечо – закрыл за ним дверь… И, Леня пошел, и понес тот мешок…, но по тяжести мешка и по ощущению его спины, Леня понял, что, далеко, не одна картошка находится в том мешке…- он, с трудом, дошел, до ожидавших его, мужиков… Те вынули из мешка предмет, похожий на рацию…, положили в свой вещмешок и скрылись!
Домой, Леня, Мирон и Илья вернулись с полными санками хвороста - и картошки, менее полмешка, принесли…
***
С бывшим белогвардейцем Леня встретился через неделю: пожилая жена, зловредного старика, наказывала, чтобы Леня пришел после девятого дня. Эти полицаи больше пьют, чем закусывают – после поминок, много еды останется - семье пацанов в самый раз придется… И, Леня, вместе с Ильей, в назначенный день, отправились в соседнюю деревню: в пятый дом, от края…
- Нахаленок! – окликнул его бывший золотопогонник, а, ныне, переводчик в комендатуре: - Куда направился? Смотрю, ты, вездесущий…- это подозрительно!
- Ничего подозрительного: «волка, ноги кормят», а в этой деревне, вчера, поминали полицая – вот, его мать наказывала, сегодня, прийти… - за остатками пищи с поминального стола! - невозмутимо, ответил Леня…
- Пару недель, советовал бы тебе, посидеть дома – и в очень укромном месте: будет акция…- и, жаль, если ты, попадешься, немцам, на глаза! Не думаю, что ты, жаждешь, отдать свою кровь, до капельки, раненым врагам, или в концлагерь укатить…- он захохотал, но невесело, а как-то, истерично…
- Спасибо, что проявляете заботу: о своих бывших верноподданных! – переводчик с немецкого языка как-то, странно, посмотрел на дерзкого Леню - и произнес: - Извернись, умник: спасая себя и своих друзей…, не подставь меня, под муки мученические! - и переводчик ушел, не попрощавшись…
***
На другой день, с задней стороны дома, Леня, Илья, Вася и Мирон взялись, за сооружения снежной крепости. Позднее, к ним присоединились, еще, пацаны: человек шесть-семь, что проживали с ними на одной улице: интересная затея…- как можно было остаться в стороне?!
И, всяким утром, каждого следующего дня, быстро, переделав дела по дому, мальчишки начинали с того, что усовершенствовали свою крепость…- детей, все больше, увлекала затея Лени…
И тот день, первоначально, ничем не отличалось, от дней, прошедших…, пока не прибежал пацан, живущий на соседней улице:
- Фрицы в нашем селе…- запыхавшийся, только, и промолвил он…
Леня, как главный командир, скомандовал:
- Все забираемся в крепость, кто постарше, садиться на лавки – и малышню сажает себе на колени! – все бросились исполнять приказ Лени.
Не ко времени, закапризничали двое самых маленьких: Петруша – сын старосты и Лидочка – дочь полицая Потапа: они пришли, поиграть со старшими ребятами в снежной крепости, а им грозят и велят, сидеть тихо…!
Катя, семилетняя сестра четырехлетнего Петруши, затолкнула двух карапузов, непосредственно, в дом Василисы, а сама вернулась назад: идея, поиграть с фрицами в прятки, пришлась Кате по душе!
Самой Василисе, в ту пору, было не до малышей: мальчик Вася, тот, что, ранее, был бит полицаями, как на грех, переохладился, когда занимался возведением снежного укрытия – теперь, с температурой, лежал в постели. Не могло быть и речи, чтобы больного мальчика отправить на мороз, прятаться…
Василиса, в тот момент, решила положиться на Волю Божью… Маленьким – Лиде и Петруше повелела: спрятаться, под кроватью, в спальне мальчишек – и, чтобы эти непоседы не капризничали, дала им по маленькому кусочку хлеба. Захворавшего Васю, переместила в зальную комнату – велела ему, прилечь на диван: Василиса решила встретить врага, практически, у входа, чтобы не пустить их дальше…- и, пока, не представляя, как…, но не позволить фашистам, забрать из дома больного Васю и двух несмышленышей!
«Час икс» настал: с пинка, отворилась входная дверь – и из сеней, группа немецких солдат, во главе с долговязым офицером, шагнула в зальную комнату… Перевозбужденная Василиса решила действовать – и, глядя, неотрывно, в белесые, как холодец, глаза старшего офицера, она заговорила:
- Господин офицер, оставьте моего мальчика дома: он болен, очень болен!!! Он, вообще, хилым, больным, золотушным родился, у меня…- такой ребенок… вам не нужен!!! Совсем… не нужен!!! А…, другого я родить не смогла: сама не крепка здоровьем, да и своей грудью…, как я могла выкормить здорового… малыша?! – Василисе было все равно, что подумают о ней немцы, а, что еще, сказать, в защиту мальчика Васи – она не знала…- поэтому и расстегнула, на платье несколько пуговиц – и продемонстрировала худому и длинному, как пожарная каланча, немцу свою обвисшую грудь: этой, словно полупустой мешочек, груди и было под силу - выкормить чахлого сыночка!!!
Немецкий офицер оставался невозмутимым – и молчал…- а, без его команды, ничего не предпринимали и его подчиненные… И Василисе сказать, больше было нечего – и демонстрировать, тоже, было нечего - она, смиренно и с надеждой, все смотрела в холодную и вязкую кисельную блеклость глаз того, от кого зависела ее жизнь, жизнь подростка Васи и тех, двух карапузов, что сидят под кроватью Мирона, ее сына… Еще, она боялась, что фрицы надумают…- и пойдут вразнос, и включать в себе ищеек- вполне, могут, на заснеженном огороде, обнаружить и снежное сооружение, где, сейчас, скрываются Василисины дети – Мирон, Аня и Людочка – и остальные дети…- Леня, Илья, Катя, Коля, Маня… Это станет настоящей трагедией!!!
Затянувшуюся паузу, надумал прервать подчиненный «каланчи» - он заговорил, но Василиса не знала немецкого…- и страх, с утроенной силой, принялся терзать беспомощную женщину! А, между тем, разговор вышел занятным:
- Господин гауптштурмфюрер! Вы, ведь не собираетесь, идти на поводу у этой ненормальной русской, с обвисшей грудью?! Проявление жалости или симпатии к врагу…- это недопустимо и недостойно истинного немца!!! – этот ефрейтор уже возжелал русскую, но «каланча» тормозил…- и фриц помыслил, доложить высокому начальству, о недостойном поведении своего командира.
Прежде, чем ответить, надменный офицер, смерил, своим студеным взглядом, наглого ефрейтора, похожего на лакея:
- Ефрейтор, с чего вы, решили, что мною овладели чувства симпатии или жалости, к этой русской?! Ответьте мне на один вопрос: вот, вас ранили…- лично вы, пожелали бы, чтобы вам перелили кровь этого, золотушного мальчика…, или другого, чахоточного??!! – ефрейтор не ответил, но сделал шаг, в сторону выхода…, а гауптштурмфюрер бросил еще один, ледяной взор, в сторону Василисы: все-таки эта женщина была очень похожа на его жену Берту…
Фрицы ушла, а Василиса, крепко, обняла мальчика Васю: их, обоих, «била» нервная дрожь…- им все не верилось, что они уцелели…- в этот раз!
***
Вскоре, ефрейтор убедился, что зря подозревал своего командира в мягкотелости: с высокого крыльца дома Василисы хорошо просматривался двор соседа-старосты Терентия… То, что узрел гауптштурмфюрер, пробудило в нем лютую злобу, к данной супружеской паре…- и он надумал порушить идиллию этой семьи! Эти недолюди посмели: быть такими беззаботными и шаловливыми…, а в это время, идет такая тяжелая война!!! Совсем недавно, гауптштурмфюрер воевал под Смоленском: и в зной, и в дождь бился, на смерть, с этими дикими русскими…- и был тяжело ранен! В связи с этим ранением, его, после лечения и короткого отпуска, направили в Белоруссию… Он оказался везунчиком, а его сослуживцы потерпели крах под Москвой…
А, эта сладкая парочка, вывешивает, на морозе, постиранное белье… Мужику, ему самое место в армии: он, довольно крепкий, лишь, слегка прихрамывает…, но он спит с женой, когда другие… в окопах – и могут себе позволить подобное, лишь в «сладком» сне!!! Вот, про таких баб, как его жена, говорят: пышка, «сдобная»… Лично, гауптштурмфюрер любил, подобную, в ранней молодости – и ее, он сравнивал с мороженым крем-брюле: часто, он представлял свою избранницу обнаженной – и себя, лобызающего эту пышнотелую мадонну…- от макушки до пяточек! Как-то он предложил, облизать ее…, но крем-брюлевая прелестница, смеясь, отказалась…- и он женился на Берте, как того и желали его родители…
Решительным шагом, взбешенный гауптштурмфюрер вошел в дом старосты Терентия… В комнате сидели двое его детей – тринадцатилетний Ефрем и десятилетняя Люся – немецкий офицер подал знак подчиненным – и двух беспечных детей, немецкие солдаты потащили к выходу… Терентий попытался объяснить, что он лоялен новой власти, работает на нее старостой, но гауптштурмфюрер был непреклонен - и пошел в спальню супругов… В это время жена Терентия – Клава уже кормила своей пышной грудью, малыша-Павлика… Не церемонясь с кормящей матерью, гауптштурмфюрер выдрал из рук женщины младенца, и передал его солдату, с наказом:
- Заверни его в одеяло: в пункте забора крови не будут рады, если вместо куска живой плоти, мы привезем нечто, замороженное…! - он обернулся на женщину Клаву и остался доволен, увиденным: его студеный взор наблюдал, как смачная «крем-брюлевая»…, моментально, «растеклась» в бесформенную женскую массу, состоящую из горя, слез, страданий, стенаний…- и она упала, перед ним, на колени! Уязвленный, ранее, немецкий офицер остался доволен, увиденным - он пнул, утратившую очарование, женщину - и вышел…
Обделенный, ефрейтор потопал за своим командиром, смирившись с тем, что и в этом доме, ему не удалось овладеть женщиной…, но насиловать жену старосты, ефрейтор сам поостерегся…
Далее, карательный отряд наведался в дом, справа…- и полицай Потап лишился любимой дочки Ларисы, одиннадцати лет…
Негромкое пение псалма привлекло немцев в дом, поповский – из него увели шестерых детей…
***
Лишь, когда стемнело, дети выбрались из своего снежного убежища, а Василиса вышла из дома, чтобы проводить Катю и Петрушу, и Лидочку до их, домов…
***
Катя с братишкой Петрушей, на ощупь, вошли в родной дом, который, ныне, было не узнать: в их семье не было проблем с керосином, но кругом царила тьма, «хоть глаз коли»! Они, еще, не знали, что фашисты забрали с собой Ефрема, Люсю и годовалого Павлика – и их мать Клава сидит, в темноте, не зная, как дальше жить?! Подобная картина ожидала дома и четырехлетнюю Лидочку: и ее сестру Ларису увели… Староста Терентий и полицай Потап отправились на прием к бургомистру, выручать своих детей: ведь, они верой и правдой служат новому порядку – их детей можно и пощадить…?!
- Мамка, ты, где? – заканючил, боящийся темноты, четырехлетний Петруша…, этот вопрос вывел, из состояния полузабытья его мать: - Мамка, я кушать хочу – и я насикал в штаны, от ужасти – это, когда прятался, под кроватью у тети Васи…
Клава, уже, спешила, на встречу сынишке, с зажженной лампой, а, когда она обнаружила, что и дочка Катя уцелела, Клава разрыдалась – и принялась, вынимать из теплой печи овощное рагу с мясом… Она и сама почувствовала голод, а, еще, как налились, молоком, ее груди…- и залилась слезами, теперь, по крохе Павлику…
Рыдая и сморкаясь, время от времени, в свой передник – Клава накрыла на стол, уцелевшим детям – и, тут, явился Терентий, с маленьким Павликом: тринадцатилетнего Ефрема и десятилетнюю Люсю, старосте не вернули… Клава, моментально, все внимание переключила на малютку Павлушу: малыш успел оголодать – и с жадностью, принялся сосать материнскую грудь, а Петруша надумал, пожаловаться отцу:
- Папка, меня затолкали под кровать, в доме тети Васи, а Ленька велел нам, с Лидкой, сидеть тихо, как мышам…- и кулак показал…, вот, так…- Петруша сжал свой кулачок, чтобы отец понял, как взрослый Ленька его пугал…
- Папа, не слушай его: Леньки в доме не было…- мы, вместе, прятались в снежной крепости, а под кровать их запихнула тетя Вася… Если бы, она не спрятала этих карапузов – фрицы их забрали бы… В следующий раз, Петечка, я пойду играть с детьми тети Васи, а тебя не возьму…: ты, ведь, Леньку боишься, а там и Вася есть, и Мирон, и Илья…
Клава перебила дочь: - Пойдешь гулять…- и Петрушу с собой будешь брать…- иначе, посажу дома…
Молчаливый Терентий, про себя, возрадовался, что не отдал в комендатуру, ранее, свой донос на соседку Василису…- и двое, его меньших детей, остались при нем… Жаль, что Ефрему и Люсе он запретил, общаться с соседской голытьбой…- может и они были бы целы… Так просчитаться, в отношении немцев…
***
И полицаю Потапу, тоже, удалось вернуть себе дочь Ларису, но, крайне, обессиленной: у девочки, сперва, забрали приличную дозу крови – прежде, чем вернуть отцу! Воротившись с Ларисой домой – и обнаружив, невредимой, и дочку Лидочку – Потап почувствовал себя, почти, счастливым…
***
Василиса все лежит, без сна, а спозаранку, ей идти на утреннюю дойку коров… Вчерашнее торжество в доме культуры, взволновало ее – и заставило, заново, оценить: те, три года…- жуткие, полные страха и голода!
Три года длилась оккупация фашистов…- сколь народу фрицы замучили, скольких отправили в концлагеря, а другие, сами померли – от болезней и голода…?!!!!
Пришел долгожданный год Победы, но, до сих пор, Василиса, до конца, не осознает, как ее семье удалось выжить, в лихие годы?! Все-таки, без этих, троих детдомовских мальчишек, ей было бы не по силам, вытянуть и своих, родных детей!!! Василиса взяла чужих пацанов из сострадания, но благодаря этим малолетним мужичкам, выжила она и ее Аня, Мирон и Люда: трое детдомовских пацанов взяли на себя, все заботы по их выживанию…
Василиса смотрит на розы, что стоят на столе, в банке с водой - на столе лежит и почетная грамота, и конверт с деньгами – а, это значит, что в ее доме, вновь, появятся продукты, на пару месяцев…, а там и картошка созреет, на личном огороде… Уже, сегодня, ее мальчики вернутся в детский дом: там их ждут и там трехразовое, полноценное питание, и всех, троих: Леню, Васю и Илью обеспечат одеждой, в соответствии с сезоном…- потом, мальчикам нужно обзавестись и новыми документами… Славно, что и ее Мирона, они с собой, в город, забирают: директор детского дома уже похлопотала за него – и ее сына примут, на обучение, в ремесленное училище…- и ему будет гарантировано питание, и одежда! Славно, что мальчишки пообещали: в выходные дни и на каникулах, станут навещать ее…, а, если, они что-то посулили, стало быть, так и будет! И, незаметно, к Василисе подобрался сон: ее перестало, беспокоить неизвестное будущее!
***
Повзрослевший, за четыре года войны, Леня не спал этой ночью из-за раздумий, о покойном переводчике, павшем от рук жестоких гестаповцев…
Во время очередной, карательной операции, в руки гестапо попал связной партизанского отряда – тринадцатилетний мальчик Федя. От него требовали, сдать все явки и пороли…, но он молчал, пока хватало сил: терпеть беспощадные избиения и истязания… Феде сломали все пальцы на левой руке, выбили один глаз…- от постоянных избиений, его тело превратилось в одну сплошную болячку… Чувствуя, что больше не в состоянии, терпеть пытки, Федя надумал, указать на переводчика: эта мразь все переводит и переводит…, а фрицы, Федю все бьют и калечат…- и, в самом деле, не своих же сдавать на муки… Во время следующего допроса, он так и поступил…
В тот момент, когда истязаемый пацан указал на него, как на своего информатора, Виктор Сергеевич, на минуту опешил…, но оправдаться не поспешил…- и мощный удар, сзади, свалил его с ног! Рухнул он, с высоты своего роста, на угол стола…- виском…- на бетонный пол Виктор Сергеевич приземлился, уже, без признаков жизни… Но, уязвленных его коварством, гестаповцев это не волновало: они принялись, беспорядочно, пинать Виктора Сергеевича…- и отошли от него, когда устали, а на полу остался лежать, окровавленный и обезображенный труп…
Погиб переводчик немецкой комендатуры Виктор Сергеевич перед самым бегством фашистов из Белоруссии… Мальчик Федя остался жив: советская армия, стремительно, наступала – и времени, чтобы расстрелять всех узников, находящихся в застенках гестапо, у фрицев не осталось…- самим пришлось, спасаться бегством…
Выживший Федя поведал партизанам, о переводчике…- позднее, выяснилось, что и другого парнишку – Леню, покойный Виктор Сергеевич, время от времени, информировал: о намечавшихся облавах; карательных операциях, против партизан; каким путем фашисты намерены, переправлять продуктовый обоз… Посовещавшись, партийная власть города решила: бывший белогвардеец Виктор Сергеевич, ныне, достоин, быть захороненным в родной земле…- вместе, с павшими в бою, воинами…
***
В тот момент, когда ему сообщили, о трагической гибели Виктора Сергеевича, Леня почувствовал головокружение и боль, сердечную…- и удалился в дальний угол огорода, чтобы дать волю своим слезам! Той же ночью, Виктор Сергеевич пришел в сон Лени:
- Послушай, малыш, не стоит меня оплакивать: если бы гестаповцы не заподозрили меня в измене и не убили…- как оторвавшийся лист, гонимый ветром, я, и дальше, последовал бы за их, отступающей армией… Ныне, я принят, в лоно родной, российской земли – а, что может быть милее, для бывшего эмигранта?! Я, и не смел, мечтать, о подобной милости! Потом, меня предали матушке-землице с воинскими почестями… - и я горд, и счастлив!!! – с милой и нежной улыбкой, Виктор Сергеевич растаял…
С той поры, Леня, часто, думает о своем, взрослом знакомом с легкой грустью – и, когда ему было предложено: забрать себе вещи, что остались от его старшего приятеля, Леня согласился, не раздумывая!
***
Василиса, долго, смотрела в след, уезжающим в город…: что же, все закономерно в этой жизни – ее мальчики повзрослели, их «крылья» достаточно окрепли, чтобы оставить надежный причал! Ныне, Леня, Вася и Илья стремились к новой стадии своего развития, к новому началу начал… - и им будет в помощь их прежняя, сиротская обитель: там их накормят и оденут…- и в городе сподручнее получить образование и профессию… С мальчишками, что стали ей дороги, словно родные, уехал и сын Мирон, и дочка Василисы…- семнадцатилетняя Анна…- лишь, Люда осталась рядом с матерью, но до поры!
Председатель совхоза не стал чинить препятствия дочери Василисы – и выдал Анне необходимую справку: его сын Архип, ласковым кобельком, ходил за ней, но подвернулась более подходящая невеста – и, не раздумывая, Архип бросил Анну… Спасибо Лене с Васей: это они присоветовали, удрученной, названной сестре… – и она последовала за своими братьями - чтобы быть подальше, от пересудов сельских кумушек, насмешек и мнимого сочувствия подружек… Не стоило дочери, полностью, вверять себя Архипу – теперь-то поздно горевать…- и привкус измены: горький, как вкус хины, остался на губах Анны!!!
***
Анна Семеновна Белова, за ее верность своему служебному долгу, решением исполкома, была назначена директором городского Детского дома...
Она, с головой, погрузилась в заботы, о своих, прежних воспитанниках и о новых: в детский дом продолжают поступать дети, которых безжалостная война лишила родителей. Ее главной опорой стала Матрена Евграфовна, а попросту – тетя Матрена…- и Анна Семеновна назначила ее на должность старшей воспитательницы… Леня, Вася и Илья, вернувшись в Детский дом, почувствовали себя путниками, что через многие лета скитаний, вновь оказались у родного порога…
Заботливые отцы - поневоле…
На прогулке, в тюремном дворе, к Герхарду фон Шеттинг подошел его давний знакомый: одно время они, постоянно, сталкивались в детском борделе сводни Татьяны… Все в прошлом! Ныне, с девочкой из борделя – Варей, матерью его сынишки Александра, произошли метаморфозы: она, словно бы, вырвалась наружу, из пут липкого кокона – и воспарила, над унылым бытием, восхитительной и изысканной молодой прелестницей! И, искушенному Герхарду, все труднее: прогонять, от себя, мысли, о бывшей любовнице Варе.
С молчаливой грустью, Герхард фон Шеттинг взирал на бывшего майора интендантской службы Вольфа Тофрица – а этот, низкорослый толстяк с реденькими белесыми волосами…, продолжал «буравить» Герхарда своими крысиными глазками, и его потешный носик-«пуговка» щетинился, по-собачьи, и принюхивался…, будто бы, рядом, кто-то обгадился...
Вольф Тофриц, первым, не выдержал, безразличия… Герхарда фон Шеттинг – и заговорил с ним:
- Господин штандартенфюрер, наше офицерское сообщество озабочено: вы, как-то, слишком, лояльно ведете себя с русскими! Вы, на договоренности с нашими врагами пошли??! Говорят, русские устраивали вам свидание с женщиной и мальчиком…- мы не потерпим предательства, в наших рядах!!!
Прежде, чем ответить Вольфу Тофрицу, Герхард фон Шеттинг подумал:
- Господин майор…, мы проиграли эту войну русским…- и, если, ранее, мы делали, что нам вздумается, с их женщинами и детьми…- теперь, мы сами оказались в их власти: среди русских растет мой единственный сын! Хочешь, не хочешь, но приходиться: проявлять свою лояльность! И, вам бы не мешало, быть учтивее – и ваши дети находятся в руках у русских… Вот, посмотрите…- Герхард фон Шеттинг достал, из внутреннего кармана своего кителя, стопочку фотографий, отобрал из них, одну… На том фото были запечатлены три юные женщины, купающие своих детей…- Герхард перегнул фотографию – и, аккуратно, оторвал ту часть, где были запечатлены его Варя и сын Алекс, оставшееся, от целого снимка, передал бывшему интенданту:
- Вот, Вольф, смотрите: малышки, из детского борделя Татианы, те, с которыми вы, так… любили забавляться, они родили от вас… Взглянете: у ваших деток такие же редкие волосики, на голове – и носики-пуговки, но глаза им достались от их матерей… Так-то, Вольф… Пойду я: что-то устал…
Герхард фон Шеттинг пошел, в сторону конвойного…, а Вольф Тофриц остался, наедине, с ошеломительной новостью: ему было достаточно одного взгляда, чтобы узнать детдомовских малышек – Настю с Надей – и малютки, что сидели в тазиках, напротив своих мам…- несомненно, были его детьми…
***
К Вольфу Тофрицу подошли его приятели, по неволе: они не понимали, озабоченности и растерянности бывшего интенданта…
- Этот фон Шеттинг такая спесивая сволочь! Вздумал на меня страху нагнать: видишь ли, ранее, мы, что хотели, то и творили на оккупированной территории…! Теперь, когда нами война проиграна, русские, что захотят, то и сделают с моими детьми!!! Сволочь! Неужели такое возможно?! – важный толстяк как-то «сдулся» - выглядел поникшим и испуганным: очевидно, его память, услужливо, показала Вольфу некие фрагменты, его личных глумлений над русскими женщинами и их детьми…, но, чтобы, подобное, сотворили с его кровиночками…- ему и представить было страшно!
Его сотоварищи вырвали из рук Вольфа обрывок фотографии:
- Какие славные близняшки-мамочки!!! А, какие юные!!! Жаль, что дети похожи на тебя…- вырастут неприглядными… Особенно, трудно будет твоей дочке: с таким славным «пирожком», но с некрасивой внешностью, найти себе выгодную партию… Будущая старая дева в этом тазике плещется…! Но, как это мило! – с неприкрытой завистью, зло шутили сообщники бывшего майора.
***
Гельмут Бекер, бывший штурмбанфюрер СС, ныне, неизменно пребывал в депрессивном состоянии – и немудрено: каких-то восемь лет назад, они начали свое победоносное шествие… - и покоренные, и безропотные бывшие державы… пали к их ногам… - и победители захмелели, от своей власти над этим миром! Как могло случиться, что эти русские сумели переломить ситуацию – теперь, немцы оказались побежденными - и он является узником?! Гельмут перевернулся на другой бок и его взгляд упал на пожилого Вольфа Тофрица: тот никого не видел и ничего не слышал…, а был погружен в свои, как видно, нерадостные думы…
Уныние заразно - печальное настроение соседа по нарам, утроило кручину Гельмута: он не был посетителем того, детского борделя, но на правах победителя, не брезговал, насиловать русских девиц и женщин, при каждом, удобном случае… А, вдруг, и от него родили детей…- и, ныне, его дети во власти русских?! И, что сделают с детьми проигравшего?! Лично он, никогда не церемонился с женщинами и детьми врагов!!!
***
Первым, не выдержал…- и предложил свои знания, и услуги бывший майор Вольф Тофриц, в обмен на некие, особые условия…: его жена и дети погибли, во время бомбежки Берлина американцами...- а мальчик и девочка, с фото…- это единственное, что у Тофрица осталось – и они во власти русских!
- Господин следователь, мне хотелось бы узнать, какой процент будут иметь мои дети, от стоимости того клада, что я собираюсь вам передать??? Я, немолод…- и мне хотелось бы обеспечить сыну и дочке, безбедную, и безопасную жизнь в вашей стране!!! Я выдам местонахождение, весьма, ценного схрона, за безупречные гарантии!!! – заявил бывший интендант.
***
Гельмут Бекер, бывший штурмбанфюрер СС не был женат: полагал, что с женитьбой не следует торопиться! Выходит, он все же, опоздал?!
С пылким жаром юной души, Гельмут последовал за фюрером…- ныне, фюрер мертв, Германия войну проиграла – и ему, больше нечем жить: в его душе, на самом ее донышке, поселилась горечь, от поражения, присыпанная пеплом несбывшегося! Бывший штурмбанфюрер СС, более, был не склонен, мириться с личным душевным банкротством… Тень смерти, замаячившая за его спиной, не пугала его, но на пороге Вечности, как оказалось, его беспокоит, судьба детей, которых могли родить, от Гельмута, изнасилованные русачки…
Бывший штурмбанфюрер СС Гельмут Бекер признался следователю: он не ведает, что находилось в контейнерах, каковые, его солдаты, спешно, прятали - перед приходом русских, но с пустяками, явно, высокие чины рейха заморачиваться не стали бы… Прежде, чем показать на карте, места, где сокрыты немецкие контейнеры, Гельмут передал следователю список деревень, в которых он вступал в интимную близость с женщинами…- и, соответственно, от этих связей могли родиться его дети…- вот их судьба, очень, беспокоила бывшего эсэсовца! Для данных детей, Гельмут Бекер стремился заслужить снисхождения, у нынешних победителей!
Перед тем, как перерезать себе вены…, Гельмут написал письмо отцу и молил: простить, за его добровольный уход из жизни; объяснил причину своего поступка – и надеялся, на понимание, со стороны отца… Письмо Бекера заканчивалось еще одной мольбой: проверить, как русские выполнят свою часть договора… Возможно, отцу позволят, забрать с собой, в Швейцарию, внука или внучку, что родила какая-нибудь русская женщина от Гельмута?!
***
- Замечательно, что кой-какие фашисты, обеспокоились судьбой своих детей, зачатыми ими насильственно! Многострадальные наши женщины: много же горя им пришлось хлебнуть в немецкой оккупации!!! Десять или пять процентов, от цены, обнаруженных сокровищ, платить наследникам фрицев не станем: мы же не в Америке живем...- разводить миллиардеров не станем! Директора детского дома товарища Белову назначим опекуном детей: Александра, Николая, Полины…- на сберегательные книжки детей этих фрицев положим по тысячи, три…- и довольно! С годами, эти суммы еще и процентами обрастут… Их мамочкам, рубликов, по пятьсот выделим…- и, вернувшимся из концлагеря, детдомовцам, и, кто в партизанах был…: в конце концов, выживших детдомовцев, наберется человек пятнадцать, двадцать…- можем позволить себе, поддержать данных сирот! Вот, в целом, этой области поможем: со строительством заводов, пекарен; запчастями, МТС обеспечим; колхозы - семенами, для посевной и кормами, для скота… На все деньги нужны, а половина страны лежит в руинах - сэкономленные миллиарды пойдут, на восстановление разрушенного врагом! - так думали начальники...
***
На мальчика двух с половиной лет, капитан НКГБ Павел Кондратьев вышел случайно: торопился на встречу со своими сыновьями! Глядь, босой и плачущий малыш бежит ему навстречу, по сельской тропинке, а его нагоняют мальчишки, постарше…
- А, ну, стоять, хулиганье! Вы, почто малыша обижаете?! – вступился капитан за карапуза.
- А, что, нам молиться на этого фрица?! – в свою очередь, дерзко, спросили мальчишки…
- Он – маленький…- и вам никакого зла не причинил! Вот, вы, с фрицев сами пример берете, да??!! Настоящие советские люди детей не обижают – запомните это…, чтобы самим не стать фашистами!
***
- Сереженька! – на помощь карапузу, бежала испуганная девчонка, лет четырнадцати – с виду, она походила на старшую сестру маленького мальчика, но, как выяснилось, доводилась ему матерью…
Юная женщина, добежав до обидчиков сына, со слезами, вопрошала у них:
- Окаянные, что вы, привязались к моему, маленькому?! Словно, вы, нелюди! Никакой управы на вас…- и на улицу, ему нельзя носа своего показать…, все праведники слетаются на сына, как коршуны!!! Сережа, прошу тебя: не уходи никуда с огорода!!! Тебя, постоянно, обижают…
- Мама, я играть хочу, а на огороде играть не с кем! – мальчик, вновь, заплакал…, от обиды…
Тем временем, на капитана НКГБ Кондратьева снизошло просветление – и он припомнил странную телефонограмму, поступившую к ним, в отдел: по приказу, свыше и просьбе некого Гельмута Бекера, бывшего штурмбанфюрера СС, что, активно, сотрудничает с НКГБ СССР, запрашивали информацию – далее, шел перечень деревень, где от данного Бекера могли народиться дети… Этих детей советовали разыскать, помочь им и защитить, если потребуется…
И, вот, встреча с Сереженькой… Не факт, что он приходиться сыном, этому Бекеру, но малышу и его юной матери, прийти на выручку, необходимо! Невооруженным глазом видно, что юная мать и ее сынишка подвергаются травле, со стороны односельчан…- и это было незаслуженно…
***
После разговора с родителями юной Вали, капитан НКГБ Кондратьев нанес визит и в правление села – и поставил их перед фактом: вместо Валентины им понадобится другая доярка…, поскольку прежнюю, вместе с ее сынишкой, капитан НКГБ Кондратьев забирает с собой…, в город – того требуют особые обстоятельства! Председатель совхоза и бухгалтер, молча и многозначительно, переглянулись, но противиться решению и требовать объяснений от капитана НКГБ…, себе дороже…
***
Анна Семеновна Белова, директор Детского дома, приняла юную Валю с сыном Сережей: молодой женщине и маме – в одном лице, требовалось, продолжить свое обучение в начальной школе…– без свидетельства об окончании семи классов, получить профессиональное образование, весьма, проблематично…
Новых обитателей детского дома: Валентину и маленького Сереженьку поселили в одной комнате с сестрами, Настей и Надей, и с их двумя детьми, тоже, «фрицами» - мальчиком Колей и девочкой Полей… Благо, комната просторная и светлая – было, где пристроить еще две кровати и письменный стол… Днем следующим, Вале предстояло, влиться в ряды учащихся…, а ее сынишка Сережа, тем временем, вместе с Александром, Колей и Полей… будет находиться под присмотром воспитателей Детского дома…
***
После вкусного ужина, ее Сережа уснул: умаялся за день…, а Валя, просто, прилегла…- необходимо, было, привести в порядок свои мысли…
И, как часто бывало, перед глазами Вали предстал тот морозный день…
- Фашисты в селе!!! – донеслось до девочки – и она побежала в дом, прятаться: на скором бегу, стянула с себя телогрейку, в дальний угол сеней «запульнула» валенки – и приоткрыла малозаметную дверь, своего убежища…
Спрятаться Валя успела, но старшая сестра Фрося вытащила ее из тайника – и отшвырнула Валю в сторону…- она и угодила, прямиком, в руки фрица... Немец, совершенно равнодушный, к переживаниям незнакомой девочки, задрал подол ее платья и, рывком, содрал с Вали панталоны – потом, опрокинул ее на пол… В какой-то момент, помимо ее воли, но Валя узрела: ширококостная сестра Фрося не сумела, протиснуться в ее прибежище – и, столбом, застыла у стены… Теперь, с каким-то изуверским интересом, она наблюдала за действиями фашиста – и, как плакала, от страха и боли, ее младшая сестренка… Похоже, с того момента, Фросе понравилось: наблюдать, со стороны, как мучают младшую сестренку - морально или физически – неважно!
Прошло с месяц, после насилия над ней – и Валя почувствовала, что с ней что-то происходит, доселе неизведанное… Ее мама была с ней добра – и Валя поделилась своей тревогой…, а мама Луша, лишь, прижала дочь к себе и заплакала. Через восемь месяцев, с небольшим, мама с бабушкой принимали у Вали роды… - и на свет народился славный мальчик – и юная мама - Валя нарекла его Сережей…
***
Появление сыночка, прибавило Вале страданий и переживаний: ныне, она боялась не только за свою жизнь, но и за жизнь сына!!! Но Бог миловал – и беда, в лице фашистских извергов, миновала и ее, и маленького Сережу…: Валя избежала участи, быть угнанной в немецкий концлагерь…- а ее сынка миновала доля, быть обескровленным… Тем временем, фрицы зверели, день ото дня: чуя свой конец – сжигали деревню, за деревней, вместе с жителями!
Отступая, под натиском советских войск, немецкие каратели, возжелали и их село сжечь, но партизаны им не позволили: они вышли из леса, чтобы преследовать отходящего врага…
С бегством немцев, Валентине, теперь, отравляла жизнь другая напасть: неприязненное отношение к ней односельчан! Особенно, старались: выказать Вале свое призрение две соседки – пожилая Фиса и тетя Тамара…
***
У тетки Фисы, тоже, мрачный фриц изнасиловал малолетнюю внучку! Этого неуравновешенного гада, по-видимому, несказанно, разозлили слезы Гали…- и, едва, он слез с изнасилованной им, девочки, и не надев штаны, схватился за свой пистолет… – две пули всадил в лоб, плачущей Гали…
С дочерью тети Тамары вышло еще трагичнее: четырнадцатилетняя Фаина попыталась, оказать сопротивление, жаждущему ее тела, фашисту… Естественно, что здоровый и сильный мужик одолел девчонку и после насилия над ней, фриц свои штаны, натянул на себя – лишь, потом схватил за волосы Фаину – и полураздетую, и босую, потащил ее к машине, где своего командира уже дожидались солдаты.
Фрицы, радостно, заулюлюкали и засвистели, видя, как их командир тащит, за волосы, молоденькую русскую, им на потеху…- и капельки крови, стекающие по ногам Фаины, на белый снег, похоже, сильнее разжигали похоть фашистскую!
Неизвестно, долго ли терзали фрицы свою беззащитную жертву: нашли замерзшую Фаину на обочине дороги, ведущей в город - один старик опознал ее – и, тайком, на саночках, привез стылое тело Фаины ее матери…
***
Валя, несмотря на свою молодость, хорошо понимала чувства, убитых горем, Фисы и Тамары: ведь, и она была матерью… Понимала, что этим женщинам было обидно: и Валю изнасиловали…, но, ведь, не убили…- а, это было несправедливо…, в отношении их девочек…- так считали тетя Фиса и тетя Тамара, и многие…, из их села… И фрица родила, эта Валька…, а могла бы, с помощью тетки Ларисы, избавиться от ненавистного плода!!!
***
Самое печальное, началось с возвращением, с фронта, отца: Игнат был взбешен…- ведь, он, нещадно, боролся с завоевателями, а дочь, меньшая, ребеночка прижила с фашистом!!! Ныне, Валя с сыночком, с приходом отца с поля, прятались от него, по темным углам - не могло быть и речи, чтобы «позор семьи» и ее сын сели за один стол с отцом Игнатом и старшей сестрой Фросей!
И, вот, свершилось чудо – непонятно, по какой причине, но капитан НКГБ вмешался в жизнь Вали и ее Сереженьки – и увез их из села, не смотря на слабые протесты отца и председателя! Против воли капитана НКГБ никто пойти, все же, не решился!!!
***
Уставшая за день, Валя и не заметила, как уснула – и не ведала, что в родном селе – и, именно, в ее доме, сейчас, разгорелись нешуточные страсти… А, все началось с того, что старшая дочь Луши и Игната - Фрося, вслух, порадовалась тому, что фашистская подстилка – Валька исчезла из их жизни…
Ее мать, недолго думая, влепила звонкую пощечину старшей дочери:
- Ах, ты, шкура, подлая!!! Ты, думаешь, я не заметила, как ты, гнида толкнула мою Валюшку, прямо, в руки фрицу?!!! Захотела спрятаться в ее убежище, толстуха чертова??! Подлая, вся в … удалась!!! Я, потом, долго думала: почему тот фриц не забрал тебя с собой…, в пересылочный концлагерь, как других…?! Потом, поняла: таким образом он отблагодарил тебя…- без твоей помощи, ему бы Валю не найти!!! А, ты, герой-воин, нет, чтобы дочку поддержать: сам ее низвергал все ниже! Скажи, Игнат, для тебя и, правда, было бы лучше, если бы нашей Вале пулю в лоб пустили?! Все, Валюшка с сынишкой в город уехали – и мне нет резона, терпеть вас…- я к своей матери ухожу, меня тошнит от вас, «праведных»!!! – и Луша, мама Вали пошла, собирать свои нехитрые пожитки…
***
Областной исполком посетили, совсем, уж нежданные визитеры – и это были представители отделения швейцарского Красного Креста. Среди прочих, прибыл и пожилой бизнесмен Вольф Бекер, со своим переводчиком…- и тот, с порога, принялся, обвинять областных партийных руководителей: в несоблюдении договоренностей! Назревал крупный скандал…
***
Рита, вернувшаяся домой, из известного нам, провинциального городка, зашла в исполком, на минуточку: чтобы взять у мужа ключи от их квартиры, но пройти мимо не смогла… - встряла в разговор со «швейцарским» немцем:
- Милейший господин, о каких договоренностях, с вами, может идти речь?! Лично, мою пятилетнюю дочку разлучили со мной, почти сразу, по нашему прибытию в немецкий концлагерь…- и, где моя дочь, и, что с ней…, на этот вопрос, мне никто так и не ответил?!!! Ваши холеные сыночки, от скуки и на правах победителей, убили многие миллионы наших советских людей: сожгли заживо, замучили, повесили, расстреляли, морили голодом, проводили на нас, заключенных концлагерей, медицинские эксперименты, как на крысах…- а вы, приехали, теперь, еще и права качаете?!? Да, кто вы, такой??! Какое моральное право вы, имеете – кричать…, когда должны говорить шепотом?!!!! – Рита была возмущена, выходкой немца – и не считала, нужным: скрывать свой гнев…
Пожилого немца, от избытка эмоций, затрясло: он был оскорблен, за своего, коварно обманутого, но, ныне, покойного сына Гельмута! Рита, приметив, побелевшее, от страха, лицо мужа Кирилла – сменила свой гнев на милость…
- Вообще, голубчик, вам следовало бы обратиться, непосредственно, в областное отделение НКГБ или, именно, НКГБ того района, где проживают или проживали пострадавшие, от произвола вашего покойного сына, женщины! Вот, к примеру, обратились бы вы, за помощью, к капитану НКГБ Кондратьеву: в свободное от службы время, он разыскивает своих, пропавших сыновей, но, как человек неравнодушный, Павел не пришел, мимо, мальчугана и его матери, которых затравили односельчане! Кстати, отцом данного мальчика и является фашист… Уж, не ваш ли это внук?! – немец, с надеждой, посмотрел на Риту – и принялся, платочком, вытирать пот со лба…
- И, где этот малыш, в данный момент?! – несмело, поинтересовался немец у Риты, через своего переводчика…
- В Детском доме, провинциального городка…, разумеется, вместе со своей юной матерью…- ответила бесхитростная Рита.
***
Кирилл Петрович, муж Риты, два офицера областного отдела НКГБ были выделены, в качестве сопровождающих, для отца Гельмута Бекера и его переводчика – и двое сотрудников отделения швейцарского Красного Креста, также, пожелали, посетить провинциальный городок…
Но, сперва, принимающая сторона повезла незваных заморских гостей в деревню, что первой значилась в списке Вольфа Бекера.
Шофер остановил автобус перед столбом, на котором была приколочена доска с названием деревеньки…- и, далее, на небольшую возвышенность, они поднимались пешком…
***
Поднявшись на возвышение, заморские визитеры потеряли дар речи: перед их взорами предстала выжженная местность – и, лишь, кое-где, торчали печные трубы – это все, что уцелело, от многочисленных деревенских домов! Здесь трудно было дышать: казалось, что в воздухе, по-прежнему, витает тошнотворный запах гари и сгоревшей человеческой плоти…- и каркающее воронье, на свой лад, возносило гимн смерти…
- Пройдемте, чуть, дальше…- там, в братской могиле захоронили…, что осталось, от заживо сожженных жителей этой деревни: стариков, женщин, детей… Господин Вольф Бекер, возможно, в той могиле находятся останки и вашего внука или внучки…- и оба офицера НКГБ возглавили печальную процессию…
Присутствующие, недолго задержались у небольшой могилы – и, с чувством глубокой скорби, вернулись к автобусу: на иностранцев, угнетающе, подействовал вид, сожженной деревни, а о том, что пережили те люди, что оказались запертыми в огненной ловушке…, страшно было и подумать!!!
- Господин Вольф, те, три деревни, из вашего списка, их тоже сожгли фашисты…- пожалуй, не стоит, туда наведываться: и, там, царит запах гари, торчат, лишь, уцелевшие печные трубы и кружит воронье…?! – задал вопрос Кирилл Петрович, хотя, и знал ответ… Далее, их путь лежал в село, что числилось последним, в списке покойного Гельмута Бекера.
***
Сорокапятилетняя Луша, ранее, и думать не думала, что жизнь сможет, развести ее с мужем Игнатом… Но с меньшой дочкой Валюшей случилась беда: в возрасте одиннадцати, с половиной, лет девочку изнасиловал немецкий офицер – потом, выяснилось, что это насилие не прошло без последствий - и Валя родила мальчика… Людей, на селе, понять можно: сколько горя принесли всем проклятые фашисты!!! Но, ведь, и Валюша, пострадавшая – и в том нет ее вины, что природа так распорядилась – и она забеременела от фрица, несмотря на свой, юный возраст… Внучек Сереженька…- и его Луша не может ненавидеть: он такой славный и в его жилах течет Лушина кровь, и кровь мужа Игната, а не только того, ненавистного немца!
Муж вернулся с войны – и в отношении дочери Вали, и ее Сережи занял враждебную позицию, но, если, для Игната, ненавистна стала дочь и внук – выходит, что и Луша ему плоха, как жена и мать?! Хотя, и не могли они, с Валей, пойти, против воли фашиста, но получается, что Игнат предпочел бы, чтобы его жена и, некогда, любимая дочка умерли, чем терпеть позор, от односельчан?! Хорошенько поразмыслив – и, чтобы, далее, не срамить Игната - Луша ушла от мужа к своей матери…
***
Когда автобус остановился, рядом, с их, частично, сгоревшим домом…, Луша находилась на ферме: еще не вернулась, с утренней дойки коров – и на встречу прибывшим вышла пожилая Аграфена – мама Луши и бабушка Вали.
- Женщина, здравствуйте, а в вашем селе имеются дети, рожденные от фрицев: вот, этот господин интересуется…- обратился к мудрой Аграфене мужчина в военной форме…
Несмотря на свой, немалый возраст, пожилая Аграфена оставалась толковой женщиной – и, прежде, чем ответить, она, внимательно, посмотрела, на указанного господина…
- И, кем же ты, мил человек, приходишься моему правнуку?! Наш Сережа таким же башкастым уродился – я, сперва, боялась: не водянка ли у него…?! Ан, нет, здоровехонек оказался правнук…- поинтересовалась у важного Вольфа Бекера простая деревенская женщина Аграфена.
Тут и Луша подоспела, с фермы – и ее мать указала на приезжего…
- Дочка, глянь, в кого уродился наш Сереженька: получается, наследственность это у них такая…- я, имею ввиду форму головы, немалую… - и старушка вернулась в огород, оставив Лушу, разбираться с приезжими…
***
Луша, конечно, о таком и не помышляла, но она, вся «взмыленная», едет в автобусе - вместо того, чтобы, после утренней дойки коров - на ферме, вернувшись домой, ополоснуться теплой водой, в прохладной баньке, что пристроилась рядом, с их огородом… Замечательно, что совсем скоро, она увидит свою дочь и внука – плохо то, что от нее исходит запах пота и коровьего навоза – и Луше кажется, что салон автобуса пропах ее «ароматом»: вон, как на нее поглядывают гости, заморские…
Все ее страхи улетучились и ей стало совершенно безразлично, как она одета, и как от нее пахнет…- когда навстречу Луше выбежал веселый внук Сережа - он узрел бабушку из окна комнаты, игровой…
- Бабулечка, я так рад, так рад…, что ты, приехала!!! – запыхавшийся мальчик бежал Луше на встречу, широко распахнув свои руки.
Потом, Луша и Сереженька, крепко, обнялись и внук долго целовал лицо своей бабушки краткими поцелуями – и все приговаривал:
- Бабулечка, как же я соскучился по тебе!!! Как же я соскучился!!!
***
Переводчик с русского… отметил своему нанимателю - Вольфу Бекеру:
- Этот славный мальчик, несомненно, ваш внук: его голова не только чуточку крупновата, но и макушка головы несколько приплюснута…- все, совсем, как у вас… Получается, вы, не зря приехали в эту, Богом забытую страну, где большинство женщин носят, на своей голове, темные платки - даже, в теплую погоду – и от них исходит аромат терпкого пота и навоза…- просто, «шарман»!!!
Сам Вольф Бекер думал: он многое бы отдал, чтобы внук, так же, радовался и его появлению…- и, еще, Вольф отметил, что эта Люща, внешне, довольно хороша собой – несмотря на ее «наряд» и темный платок, что ее не красит, а, скорее, наоборот…
Следом, появилась мать мальчика Сережи: довольно высокая, худенькая и ладная девочка-подросток с изящными чертами лица, нежной кожей и «лебединой» шеей, взирающая на этот мир своими огромными серовато-зелеными глазами, в глубине, которых затаилась неистребимая печаль… – две русые косы, толщиной с ладонь, довершали утонченный образ юной особы… Пятнышки чернил, на ее пальцах, говорили о том, что мама Сережи, совсем недавно, сидела за партой и, старательно, что-то записывала в свою ученическую тетрадь…
- Валюша, доченька, вот, по случаю, удалось выбраться к вам! - Луша, нежно, обняла дочь – а девочка, из-за интереса посторонних, к ней, смутилась.
***
- Господин Бекер, вы, утверждали, что ваш сын имел связи, только, с женщинами, а перед нами стоит девочка-мать: получается, ваш замечательный сын изнасиловал данную девочку, когда она была совсем ребенком?!?! Как, к подобным вещам, относится ваш Красный Крест и ваша общественность?! Подобное приветствуется?! – на господина Вольфа Бекера, с презрением, взирал исполкомовский работник - и это был муж Риты – Кирилл Петрович…: он не нуждался в услугах переводчика – и, напрямую, на понятном Вольфу Бекеру языке, высказал, что думал о нем, его сыне – и, в целом, об их враждебном мире… Два офицера НКГБ, угрюмо, промолчали…
Из дверей Детского дома вышла молодая, приветливая и очень красивая женщина - и ее роскошные рыжие волосы, на солнце, сияли нимбом, над ней!
- Мы рады, приветствовать в нашем Детском доме гостей! Я, директор данного Детского дома – Анна Семеновна Белова… Прошу, проследовать за мной, внутрь…- немного «переведете дух», с дороги: время обеденное – и, совсем, скоро нас позовут к столу! – милая улыбка озаряла ее лицо.
***
После вкусного обеда, сотрудники швейцарского отделения Красного Креста поблагодарили, за гостеприимство, принимающую сторону… – и засобирались в столицу: крупного скандала не вышло…- один внук господина Вольфа Бекера все же найден – и с ним все в порядке, а сопровождать сего господина в поездках, по сожженным деревням…- это, знаете ли, зрелище не для слабонервных!!! Неловко, смотреть и на этих Валь, Варь, Настюшь и Надюшь…- все эти девочки подверглись насилию, со стороны немецко-фашистских педофилов…- теперь, при помощи советской власти, они растят своих детей…, в очень приличных условиях! Выходит, что коммунисты держат слово, данное своим вчерашним врагам! «Жареного» материала не получилось…- а жаль: такой костер, всеобщего негодования, можно было разжечь!!!! И обвинить Советы… во всех грехах!!!
***
Господин Вольф Бекер остался в провинциальном городе – и он, при посредстве переводчика, уговаривал внука, поспать: пришло время дневного сна, для детей… Потом, он, долго, любовался спящим мальчиком – и сердце его таяло, от нежности к внуку! И, Вольф возблагодарил своего покойного сына Гельмута: тот, добровольно, ушел из жизни, но оставил после себя росток…- и жизнь, его одинокого и пожилого отца, обрела смысл… Вот, переводчик господина Бекера, молча, не одобрял хозяина: испытывать нежные чувства к русскому внуку?! Это же потенциальный враг подрастает!
Тем временем, мама Луша, задушевно, общалась со своей дочкой Валей: в Детском доме наступило время тихого часа – и в библиотеке было безлюдно.
- Как славно, что нашему Сереже повстречался тот капитан, из НКГБ…- теперь, у вас все хорошо – и тебя, и внука окружат добрые люди!!! – радовалась Луша…
- Да, эта встреча с капитаном была к счастью: я получила возможность учиться – и Сережиным развитием занялись воспитатели…Если бы остались в деревне…- я, до старости, работала бы на ферме, а моего сына, постоянно, шпыняли все, кому не лень…- вторила матери, дочь Валя…
- Славно…, славно…, славно…! – тихим этом, звучало в библиотеке.
***
Благодаря неравнодушию и усилиям капитана НКГБ Кондратьева, по отношению к маленькому Сереже и его юной маме Вале, удалось избежать международного конфуза – и, как часто бывает, заслуги одного… присваивают себе другие…, но старания Павла все же подметили, и, по-тихому, присвоили ему очередное звание - майор!
***
Неделю, всего-то и гостил в России дед Сережи – Вольф Бекер – и неделю не расставалась с дочерью Луша… Ранее, вернулся в областной столичный город Кирилл Петрович, но два офицера НКГБ, исправно, несли свою службу - и находились неподалеку от Луши, Вали и Сереженьки – и Вольфа Бекера, с его переводчиком, из вида не упускали…
Потом, неотложные дела, позвали господина Бекера в дорогу…- он, с увесистым портфелем, заглянул в гостевую комнату, что занимала Луша…
- Люща, это вам: на строительство нового дома…- ваш, старый обгорел, достаточно… Вам, как близкой родственнице, господин Бекер дарует эти средства!!! – переводчик перевел, на русский… слова Вольфа, а тот принялся, выкладывать пачки денег, на кровать…, из своего портфеля.
Вольф Бекер, на прощание, поцеловал руку у Луши – и, откланявшись, эти, двое пошли к выходу, а им, в след, Луша твердила:
- Благодарю вас… Благодарю, за доброту… Благодарю…
Тут, к ней, в комнату вошли офицеры НКГБ – и, глядя в свирепое лицо старшего, Луша прошептала ему:
- Немец был щедр, ко мне, но, что делать с этими фантиками швейцарскими?! На растопку печки пустить?! – суровые глаза, в упор, смотревшие на нее, неожиданно, смягчились – и мужчина, тоже, прошептал: - Не волнуйтесь: эти фантики, мы обменяем вам на наши рублики… Или, лучше, сразу, подвезем в деревню, вам, стройматериалы…
- Вы, так добры…!!! – без тени усмешки, промолвила Луша, в ответ…
Бытие в мирные 50 –е…, 60-е…
Муся, славно, отпраздновав свадьбу своей сестры-двойняшки Марины, призадумалась, о совместной жизни с хорошим парнем Семеном! И красавицу Ольгу Сергеевну ждали большие перемены: ее мужа Тимофея Ивановича повысили до звания подполковника и переводили, по службе, в Москву – членам этой семьи предстояло, последовать за своим главой… А, девушка Юля, нежданно, встретилась с давним знакомым - Димой…- и эта встреча многое посулила им, обоим…
***
В строго назначенное время, восемнадцатилетняя Юля стояла у двери кабинета. Сердце ее то замирало, то начинало бешено колотиться: ее страшил этот внезапный вызов в НКГБ…, после пяти лет спокойной жизни… Вот, наконец, открылась заветная дверь – и ее пригласили, войти - и Юля вошла, а беспокойное сердце ее готово было, выпрыгнуть из груди…
- Итак, Юлия Алексеевна Мартынова, пятью годами, ранее, на допросе вы, изволили, высказать сомнение, по поводу самоубийства майора Абвера Вальтера Ляйда… А, почему?! – молодой офицер НКГБ в звании – лейтенант, пристально, посмотрел на Юлю, словно бы, пытался просветить ее насквозь…
- А, насколько я помню: Вальтер Ляйд не был туполобым фанатиков, и он имеет ясный, и чуткий, и изощренный, и прозорливый, и коварный ум… У него отличительные, от принятого…, понятия о морали и чести, и совесть его, на редкость, эластична… Он, как гениальный гроссмейстер, предпочитает, просчитывать все предстоящие действия, на максимум ходов вперед, что не удивительно: Ляйд разведчик от Бога! И, он любит жизнь, со всеми ее удовольствиями…- он не стал бы убиваться, из-за проигрыша Германии, а скорее всего, отошел в тень…, чтобы при любой, удобной ситуации, взять реванш! Я, и, сейчас, уверена: Вальтер Ляйд, скорее, убил бы другого – и занял его место…, чтобы выжить самому! – теперь, Юля, пытливо, смотрела на привлекательного лейтенанта, пытаясь понять его настрой…
- И, вы, не ошибаетесь, девушка Юля: умненький абверовец Вальтер Ляйд убил своего водителя и денщика (в одном лице)…- и занял его место… В течении шести лет, под именем бывшего ефрейтора Курта Шнитке – Вальтер Ляйд находился в нашем плену…- затем, был отпущен на свободу: в страну Америку… Совсем недавно, с той стороны, прибыл человечек…- по наводке Вальтера Ляйда: этот посланец попытался, добраться до ценностей и архива нацистов, что те не успели вывезти…- словно из небытия, материализовался пожилой полковник НКГБ – и вступил с ней в разговор.
- Я, чем-то могу вам помочь: ведь, иначе вы, не вызвали бы меня? – Юля высказала свою догадку вслух – и мерзкий страх, моментально, покинул ее.
Пожилой полковник переглянулся с молодым лейтенантом, прежде, чем ответить на ее вопрос:
- Да, мы рассчитываем на вашу помощь: Юленька, кажется, вы, неплохо усвоили повадки этого Ляйда… К нам, в плен, попал выживший солдат СС, но долгие шесть лет он страдал от жуткой головной боли – и, лишь, недавно его прооперировали…- его память утратила многое, что касается интересующего нас… Вот, посмотрите на его рисунки: возможно, они напомнят вам, о чем-то?! – пожилой полковник положил перед Юлей рисунки…: они больше походили на каракули маленького ребенка…- и не говорили ей ни о чем - Юля, отрицательно, помотала головой.
Она, уже, собралась уходить, но при повторном взгляде на один листок, что-то «всколыхнулось» в ее памяти – и Юля принялась, рассматривать рисунок незнакомца под разными ракурсами…
- Вот, это напомнило мне дорожный знак, по пути в разведывательную школу…- только, на том знаке была начертана цифра 35, а не 85… Если подумать, то у фрицев не было времени, чтобы рыть ямы для архивов и музейных ценностей…- стало быть, следует искать, нечто подходящее, где все и быстренько, можно было спрятать…- Юля высказала свое предположение.
***
Офицеры НКГБ зацепились за ее догадку – и, стремительно, была организована «экспедиция», что направилась в сторону, местонахождения бывшей немецкой разведывательной школы…- здесь, еще ранее, находился царский военный полигон…
Прибыв на место, Юля прошлась по помещению, что немцы отвели под учебные классы, но, ныне, здесь царило запустение… Она посмотрела в окно, на окружающий пейзаж…- и это место было узнаваемо и, по-прежнему, ничем не отличалось: хотя, и заросло кустарником - вот, и деревья еще подросли…
Некоторое различие, от былого, Юля обнаружила на спортивном поле:
- На этой дорожке нас гоняли до умопомрачения, а здесь, проходили занятия по стрельбе: вот, еще остались мишени… Так, а куда подевались бетонные лестницы, что уходили вниз: под землю?! – и Юля, в сопровождении сотрудников НКГБ, пошла, чтобы обследовать обширное поле, но никаких лестниц не наблюдалось, лишь, поросшая травой и кустарником, земля…
В противоположной стороне огромного пространства полигона они, наконец, обнаружили свежий подкоп, который, кто-то, попытался, тщательно, замаскировать…
- Юля, огромное спасибо вам: за сотрудничество…- и не переживайте, что сегодня вы, не попали на вступительный экзамен… Мы походатайствуем за вас…- и, как дочь погибшего воина, и участницу партизанского движения, без всяких экзаменов, вас примут в педагогическое училище! Обещаем!!! Только, о нашей находке никому ни слова…- это дело государственной важности! – и пожилой полковник отдал приказание своему водителю: Юлю необходимо было доставить в город…
На прощание, к ней, вновь, подошел симпатичный и молодой лейтенант – и, снова, он пристально посмотрел ей в глаза…
- Юля, ты так и не узнала меня? Неужели я так изменился?! Я – Дима, мы познакомились в партизанском отряде…
- Дима?! – словно, эхом, отозвалась она: - С Милой, мы подумали, что и ты, умер – и вместе с погибшей поварихой Серафимой, мы перекатили вас в глубокую яму и, сверху, забросали листвой и ветками: чтобы немцы не осквернили ваши тела… Боже, ведь, Мила больше не захотела участвовать в очередной операции немцев…- во время тренировочного полета, она не дернула за кольцо…- и ее парашют не раскрылся… Умирая, она надеялась на встречу с тобой там…, на Небесах… Да, действительно, ее жизнь была сплошной засадой…- несмотря на ее красоту и отвагу, и доброе сердце!!! - у Юли, из глаз, покатились слезы, а возмужавший Дмитрий смотрел на нее, в изумлении и с грустью…
- Так, это вы, спасли мне жизнь!!! Вы, и правда, хорошо спрятали нас – даже овчарки не унюхали…- позднее, я еле выбрался из ямы…! Я, разыщу тебя…- пообещал он, и поспешил, исполнять свой служебный долг…
***
- Герр Йозеф Штольц, поздравляем вас: вам удалось отомстить за себя и своих убиенных сослуживцев!!! Благодарим вас, за помощь нашей стране! Поскольку вы, вполне поправились, так утверждает ваш хирург - скоро сможете вернуться в обновленную Германию: в ГДР… Сообщаем вам: как пострадавшему от нацистского режима…, вам будет назначена пожизненная пенсия - соответствующие документы вы, получите, а остальное, в ваших руках! - офицер НКГБ и переводчик с немецкого… пожали руку, находящемуся в больничной койке, бывшему солдату СС Йозефу Штольцу и удалились…
- Как добр к нам Бог, Йозеф…: ты, жив и здоровье свое поправил - и мы, с твоим отцом, не останемся одинокими стариками! Возможно, еще и внуков понянчим! Скоро в дорогу собираться, какое счастье: оказаться, вновь, дома! Отец нас заждался…- пожилая немка, мать Йозефа, что находилась рядом с сыном, прочла благодарственную молитву Богу.
***
К великой радости другой мамы - Ольги, и ее Муся осталась при ней: не иначе Бог подсобил... После окончания медицинского училища, умница-дочка получила распределение не в глухую деревню, а в клинику, где проходила преддипломную практику: профессору Игорю Лужину необходима была личная и толковая ассистентка-лаборантка - его выбор и решил участь Муси…
***
Середина августа – восхитительное время… и для свадебных торжеств: погода, не в пример зимней - и овощей, и фруктов в изобилии… Вот и Муся с Семеном расписались в загсе, в присутствии малочисленных родственников…
За свадебным торжеством и коротким отпуском, у Муси последовали будни: работа в клинике, домашние заботы… Муж Муси - Семен уволился из армии – и пошел на трехмесячные курсы, чтобы освоить профессию водителя грузовика. По вечерам, вооружившись молотком, гвоздями…, он приводил в порядок их деревянный дом: постоянно, что-то приколачивал… Стуки молотка приводили в умиление маму Муси – Ольгу Федоровну: их ветшающий дом обрел умелого хозяина, который сумеет продлить его век…
***
Мать Семена – Лукерья, убедившись, что ее сын не прогадал с женой, задержалась в гостеприимном доме снохи Муси, на недельку – и полюбила, вечерами, подолгу вести разговоры со сватьей Ольгой Федоровной, за чашкой чая со сладкими булочками...
Потом, свекровь Муси вернулась в свою деревню, но частым гостем в их доме стала бывшая няня мальчика Филиппа - Александра Александровна: муж красавицы Ольги Сергеевны и отец Филиппа, по службе, был переведен в Москву…- и его близкие последовали за ним, а одинокая и немолодая женщина осталась без воспитанника – вот и коротала свои сиротливые вечера в обществе Мусиной мамы... Две одинокие женщины быстро подружились.
***
Через десять месяцев, после свадьбы, у Муси и Семена родилась дочка Настенька, а еще через три года на свет появился сынок Гриша…- Ольга Федоровна, к тому времени, уже давно уволилась с завода и посвятила себя внукам… Ее подруга Александра Александровна помогала ей, в меру своих возможностей и желания…
Сама Муся, после рождения детей, в декретном отпуске больше месяца не задерживалась: ее ждала работа в клинике, где она трудилась на полторы ставки… С восьми утра Муся уже была в лаборатории: делала забор крови, принимала мочу…, у больных - на анализ…, а с часу и до трех дня, Муся либо присутствовала на приеме пациентов, у профессора Лужина, либо помогала профессору в организации лекций, для его студентов-медиков…
По возвращению домой, Мусю, ежедневно, ожидала куча пеленок, распашонок и прочего белья, что, срочно, требовалось постирать…, а, затем, эти «горы» чистого белья следовало гладить прабабушкиным утюгом… Но, Муся не роптала: подрастающие дети ее радовали, мужем своим она была довольна – и мама Ольга поддерживала дочь изо всех сил… Опять же, пока Муся готовила на их семью еду, младшая сестренка Любочка не отказывалась, присмотреть за племяшами, за что и получала от Семена денежное поощрение: на мороженое или на приобретение билета в кинотеатр…
К возвращению Семена с работы, в их жилище царил уют и чистота, и вкусно пахло приготовленным съестным – и вся семья садилась ужинать… Перед чаепитием, неизменно, в их доме появлялась подруга Ольги Федоровны – Александра Александровна: та приносила с собой торт, пряники или халву...
Отужинав, Семен, Ольга Федоровна и Александра Александровна садились играть в лото – иногда, к ним присоединялась и Любочка, а Муся, уложив детей спать, перемывала всю использованную посуду. Переделав все дела, она садилась на диван и, со стороны, с улыбкой, наблюдала за «азартными» игроками. После десяти часов вечера, Семен и Ольга Федоровна заканчивали с игрой, чтобы проводить Александру Александровну до дома.
***
Ольга Федоровна скончалась во сне: в ту пору внучка Настя перешла во второй класс, а внук Гриша посещал детский сад… Ее младшая дочь Любочка, к тому времени, успела окончить строительное училище, уехать в Казахстан – по распределению – и, даже, выйти замуж за казаха… Вот, некогда, боготворимая дочь Марина, за все эти девять лет, ни разу не навестила свою мать и сестер – лишь, раз, в четыре месяца, присылала коротенькие письма, извещая, что у нее все в порядке: муж Сергей получил очередное звание – и их дети, Маня и Ваня растут, соответственно их возрасту… На похороны матери Марина, тоже, не приехала, но прислала Мусе открытку с видом на рейхстаг, а на обратной стороне настрочила пару строк, с соболезнованиями…
Александра Александровна, после смерти подруги Ольги, словно «позабыла» дорогу в ее дом: ныне, она объявлялась, когда Муся справляла поминки, по матери… Семен, со смертью уважаемой тещи, точно бы потерял точку опоры, затосковал…, но, потом, нашел себе занятие, которое бодрило его и «щекотало» нервы, и добавляло «перцу», в его пресноватую жизнь! Повадился ее Семен, под покровом темноты ночи, проникать на строящийся объект и прибирать «к рукам» все, что «плохо лежит»…
- Сема, Семочка, если тебя поймают…, сраму не миновать…- стоит ли из-за всей этой мелочевки, так рисковать своим добрым именем?! – честная Муся пребывала в шоке, от странного «хобби» мужа Семена…
- Маша, подумаешь: спер я, со стройки, полупустое ведро с остатками белой краской – так оно, там, который день, бесхозным валялось…, а я, раму, на веранде, подкрашу… Другие, сумками, машинами воруют…- и им «хоть бы хны»…- отвечал Семен, беззаботно - и уходил в ночь…
А Муся оставалась дома – и все ворочалась, на постели, не в силах уснуть! Тут, некстати, на ум ей приходил наглый немчура Курт-Вальтер - и ее ощущение немощной слабости, перед его вожделением… Вот, сумела же она перебороть свои плотские наваждения…- несмотря на то, что и она – Муся сотворена из плоти и крови, а зов плотского желания, ох, как трудно побороть!
- Да, в моем Семене, похоже, проснулся первобытный дух охотника…- скучно ему стало: жить размеренной жизнью… Господи, ведь эти, его ночные вылазки до добра не доведут! Хотя бы любовницу себе завел, что ли: тут тебе и острые ощущения, и не так стыдно, от людей, если откроется…!!! - сердце Муси вещало лихое… Но, любовницы себе, муж так и не завел… – и, до поры, Бог миловал ее Семена…
***
Муся отговаривала своего Семена, от празднества двенадцатилетия их совместной жизни: никелевую свадьбу, говорят, не отмечают…, но муж настоял на своем! И Муся пригласила со своей работы Фаину Георгиевну - заведующая клинической лаборатории, лаборантку Лиду, терапевта Зину, а Семен позвал своих коллег-водителей и начальника гаража… Муся приглашала и Александру Александровну, но та не пришла… Коварную дату отметили весело: с особым задором…- гости и ее муж остались довольны.
Это было их последнее, семейное торжество: через неделю ее Семен трагически погиб! Ушел Мусин муж, в ночь, на стройку…, а обратно не вернулся: убегая от сторожа стройки, в темноте, Семен не заметил, что панель, на которую он ступил, неровно лежит…- под его весом, панель накренилась…, а Семен потерял равновесие и упал – тут, плита его и накрыла, своим, немалым весом…
С известием о трагической смерти Семена, «поползли» и дурные слухи, и недобрая разнеслась молва: говорили, что покойный муж Муси оказался многолетним расхитителем народного имущества!!! Сама Муся и ее дети стеснялись людям в глаза смотреть… В отделении милиции, их участковый, при встрече с Мусей заговорил о конфискации имущества…
В данной ситуации, запуганная Муся кинулась за помощью к Александре Александровне: пожилая женщина, по-прежнему, работала домработницей у начальника городского отдела КГБ…- и та, пообещала помочь, дочери своей покойной подруги…
***
Начальник городского отдела КГБ домой, от очередной любовницы, вернулся поздно, а его законная жена Александра не спала, все поджидала непутевого муженька:
- Алекс, ты, обязан помочь дочери, моей покойной подруги… Вот, ты, у меня, шляешься по любовницам, а, у известной тебе, Муси…- муж, по мелочи, подворовывал на стройках…- и страшную плату заплатил, в поисках острых ощущений! Речь не о покойнике, в данном случае, а о том, что на дом и все имущество Муси некоторые должностные люди глаз положили…- и ты, обязан, поспособствовать, моментальному, закрытию дела, заведенного на Семена: он мертв, а его вдову и малолетних детей намерены обобрать…
- Саша, ты, забываешься: наш брак приказал долго жить, с крушением царизма! Я, женился на тебе из расчета, но, как показало время, крупно прогадал!!! Из милости, я обеспечил купеческую дочь новыми документами и взял тебя в домработницы…, но ты, словно бы имеешь право, и, постоянно, что-то требуешь от меня!!! Зачем, мне напрягаться, из-за какой-то Муси?! – начальник городского отдела КГБ был, крайне, недоволен и раздражен…
- Алекс, я твоя жена – перед Богом! И ты, бывший золотопогонник, держишь меня рядом с собой, как особу, с которой можешь быть самим собой! Муся, она не какая-то, а эта та Муся, что приложила немало усилий, чтобы твой сын Филипп не остался сиротой!!! Представь, если бы чаровница-Ольга Сергеевна, тогда, умерла – и твой единственный сын остался бы на попечении Тимофея Ивановича, в сущности, чужого ему человека! Это я, еще и к тому, что не стоит: брать, насильственно, жен своих подчиненных, даже, если они и очень красивы!!! А, уж раз, так, вышло - изволь, заплатить по счету, голубчик! – и Александра Александровна оставила мужа, наедине с его сомнениями…
***
В середине дня, следующего, Мусе позвонили в клинику и вызвали к следователю, чтобы сообщить: дело, заведенное на ее покойного мужа Семена, прекращено, в связи с его гибелью…- и, вскоре, ей выдадут тело супруга, для захоронения…
В коридоре отделения милиции Мусю нагнал свирепый участковый:
- На этот раз, считай ты, легко отделалась…, но я подожду: не заметишь, твои дочурка и сынок подрастут…- и я, найду, чем их зацепить…- и твои покровители, дряхлые, тогда, ничем не смогут тебе помочь! Ваша коварная гадина-Маринка мне жизнь испоганила, но я найду предлог, как с вашей семейкой посчитаться!!! Я не позволю ноги о меня вытирать!!! – он сплюнул перед ее ногами, сверкнул глазами и ушел, а ошарашенная Муся прислонилась к стене, не в состоянии сделать и шага…: ужас сковал ее тело…
- Боже, наша Марина встречалась с этим участковым, но, вслед за тем, переключилась на курсанта - Сергея… Но причем здесь я, моя Настюшка или сынок Гриша: тот, вообще, этой осенью, только, в первый класс пойдет…?! Этот шакал в погонах, уже, моим детям дело «шьет»…- необходимо дом продать – и переехать, на постоянное жительство, в деревню: к матери Семена…, а иначе, новой беды не миновать!!! – и пошатываясь, словно пьяная, Муся побрела домой.
***
Ныне, где бы она не появилась, Муся ощущала на себе косые взгляды - и слышала шепотки, у себя, за спиной: ей «перемывали» косточки коллеги, на работе и добросердечные соседи, при всякой, случайной встрече… Дети Муси - Настя и Гриша, вовсе, боялись на улице показаться…
В этой ситуации, Муся могла быть откровенной, только, с Александрой Александровной…- именно, к ней она и направилась, посоветоваться… Подруга покойной мамы Оли не подвела Мусю: она нашла решение Муси, весьма, удачным – и, даже, предложила, именно, ей продать дом, что достался Мусе от ее мамы… И Александра Александровна согласилась, приглядеть за ее детьми, пока Муся будет отсутствовать: необходимо было, на денек, съездить в деревню, к матери Семена, чтобы организовать все необходимое, для захоронения мужа на деревенском кладбище…
***
Нежданно, но основную помощь, Муся получила от жителей деревни…
Председатель колхоза выделил машину – и гроб, с телом Семена, без проволочек, доставили из города в родную деревню. Местные женщины, дружно, помогли пожилой Лукерье и ее снохе Мусе: с подготовкой к похоронам, и с приготовлением кушаний, для поминального стола. Всей деревней провожали Семена в последний путь! Затем, почти, все деревенские побывали в доме пожилой Лукерьи, чтобы отдать дань памяти покойному Семену – вся кутья, блины, рыбные щи, гороховая и гречневая каши с жареной рыбой…- и пироги, и кисель, и компот…- все, что приготовили на поминки, было съедено и выпито… Деревенские старухи увидели в этом добрый знак: стало быть, вдова покойного, искренне, горюет о кончине своего Семена…
***
Свекровь не была против, переезда снохи и внуков в ее дом – и Муся известила сестер, о продаже родительского дома…
С машиной, что перевезла Мусины вещи и кое-что из мебели…, на сей раз, помог начальник гаража, где трудился ее муж… Он же передал Мусе и деньги, в пухлом конверте: это и зарплата Семена - под расчет, и материальная помощь, выделенная профкомом, и деньги, что собрали сами водители…
***
Первой, за своей долей, от продажи дома, приехала Марина – и, лишь, затем появилась Люба со своим мужем…
Поскольку, сестра-двойняшка и ведать не ведала, в какой деревне проживала свекровь Муси – Марину, как ценную посылку, привезла, на такси, Александра Александровна…- на этом же такси пожилая приятельница Муси вернулась в город…
Муся вручила сестре ее долю наследства, в размере двух с половиной тысяч советских рублей – и посчитала, что Марина, безотлагательно, покинет деревню, но сестра задержалась… Пока, Муся крутилась, как «белка в колесе», пытаясь: расставить, по местам…, привезенную с собой мебель; разложить, по полочкам, все вещи - и навести порядок в деревенском доме; приготовить обед…- Марина спала до обеда, а отобедав, шла с Настей и Гришей на речку – загорать… Муся, перемыв за домочадцами использованную в обед, посуду, торопилась в районный центр: ей было необходимо, устроиться на работу в деревенский медпункт – фельдшером…- и, затем, определить Настю и Гришу в районную школу…
***
Муся зашла в здание районной администрации, а кабинет руководителя районным здравоохранением, вновь, был «на замке», а без его визы, на ее заявлении, в отделе кадров на Мусю, даже, не смотрели! Она, тяжко, вздохнула: снова, полдня потеряно, а через три дня - первое сентября – и Насте с Гришей идти в школу… Но, если для нее не найдется ставки, в данном деревенском медпункте, придется покинуть и эту славную деревню, и дом свекрови – и перебираться в ту деревню, где для нее найдется рабочее место!
Огорченная и озабоченная Муся, готова была покинуть второй этаж административного здания, но ее внимание привлек переполох и возгласы отчаяния, доносившиеся из приемной руководителя районом…- и Муся пошла на шум…
Красивый и статный мужчина, за тридцать, с небольшим…, бледный, словно жизнь его уже покинула, сидел, неподвижно, в кресле, опустив голову и свесив руки…: он пребывал в глубоком обмороке! Муся, позабыв, что она еще не принята в штат…, кинулась на помощь незнакомцу:
- Откройте, пошире, все окна – и покиньте приемную: здесь не в меру душно! - Муся, максимально, ослабила узел галстука – прежде, чем снять его с шеи незнакомца; расстегнула ему пуговицы, на рубашке и ослабила брючный ремень. Затем, двое мужчин перенесли больного на диван и уложили в горизонтальном положении. Муся принялась массировать ему уши…
Когда прибыла скорая помощь, руководитель района Георг Генрихович Берг, к тому времени, уже пришел в сознание – и Муся обтирала влажной и прохладной салфеткой его лицо, и обнаженную грудь… Медики скорой помощи приняли на себя, дальнейшую заботу о важном пациенте…- и Мусе, наконец, улыбнулась удача:
- Анатолий Борисович, эта женщина-медик давно вас дожидается…- секретарь, на радостях, решила помочь женщине, которая так вовремя, оказалась рядом…- и помогла обожаемому Георгию Генриховичу…
***
- В деревне Сморчки проживает ваша свекровь – и вы, намерены там осесть?! Вообще-то, у нас врач имеется, в том медпункте, но она пожилая…- примем и вас…- холеный Анатолий Борисович, постепенно, приходил в себя: умри руководитель района на рабочем месте, без своевременной медицинской помощи – и ему бы не сносить головы…
С завизированным, Анатолием Борисовичем, заявлением, Муся пришла в отдел кадров, где, согласно трудовому законодательству, она была принята на работу: в медицинский пункт деревни Сморчки, но медсестрой… и на полставки, и, только, с 10 сентября сего года…
Угрюмость нового начальника не смутила ее - счастливая, Муся бежала, чтобы успеть на автобус, чей маршрут пролегал мимо, их нового прибежища: деревни Сморчки: - Полставки медсестры – это «крохи», но на нашей, с Семеном, сберкнижке накоплено три тысячи рублей: на машину мужу копили…- теперь, им личный автомобиль без надобности! Еще две с половиной тысячи рубликов – за проданный дом… Прорвусь - и как-нибудь перебьюсь, на полставки: картошка, овощи со своего огорода, птица своя! Больше времени останется на детей, а там…, как Бог даст! – размышляла Муся, трясясь в автобусе, на дорожных ухабах.
***
Александра Александровна, по прошествии долгих лет, все тосковала по своему бывшему воспитаннику Филиппу – и ничего с этим поделать не могла!
***
С ранней юности купеческая дочка Саша была, страстно, влюблена в среднего сына дворянина, что, постоянно, одалживал деньги у ее папеньки. Чтобы богатый купчина списал с него половину долга, родовитый, но обедневший дворянин дал свое согласие на брак сына Алексея с дочкой купца! И Алексей, блистательный дворянин и юнкер, не стал противиться воле отца. Женитьба на дочке купца – мезальянс…, и девица некрасива…: похожа на серую мышку…, но ее отец давал за дочерью, ошеломительно, богатое приданное - и жених не устоял!!! В конце концов не он первый… жениться, из расчета, на неприглядной, но очень богатой невесте!
Недолго сорил купеческими денежками балагур, картежник и любитель красивых девиц – юнкер Алексей: грянула социалистическая революция – и к власти пришли коммунисты! Он, как истинный дворянин, бился с ними, на поле брани – страсть сколько порубил, шашкой, красных…, но товарищи красные комиссары взяли вверх- и с новыми реалиями приходилось мириться.
Алексею повезло: ненароком, он заполучил документы, зверски убитого, студента-разночинца - уехал в глушь, подальше от столицы – и поступил на службу в ВЧК… Поскольку родословная убиенного студента была приемлема, для новой власти – и сам Алексей был хорошо образован, и изворотлив, и хваток… – его приняли ВЧК и, даже, стали продвигать по службе…
Потом, его разыскала немилая юная жена: своих несметных богатств Саша лишилась, а «мышь»-бессребреница ему была не нужна! Но Алексея, вновь, купили: за обладание роскошным ювелирным гарнитуром дивной красоты, он согласился сделать Саше новые документы…- и, временно, позволил ей, проживать на своей жилплощади… Но, как это часто бывает: временное перетекло в постоянное… – и как-то, исподволь, и незаметно, жена Саша отвоевала себе место при муже - и стала при нем, в глазах окружающих…- домработницей сотрудника ВЧК Александра Степановича…
Бедная Саша продолжала любить того, кто перед «Богом и людьми» оставался ее мужем, но, если бы она предъявила своему Алексею, права на него, моментально, оказалась бы вдали от него – и она смирилась с ролью прислуги, при муже – и, никогда не пыталась, ограничить его свободу.
***
Шли годы – и молодость прошла…, незаметно – и Сашу стали кликать Александрой Александровной, и одиночество вдвоем, делалось нестерпимым:
- Зря я, держалась за Алексея: стоило бы попробовать, создать новую семью…- и детей родить… Теперь поздно, сожалеть об упущенном…
Потом, на празднование 7 ноября, в гости к своему начальнику пришел его подчиненный Тимофей Иванович со своей красавицей-женой Ольгой… Беспринципный Алексей, то есть, Александр Степанович напоил мужа Ольги, а саму прелестницу изнасиловал…, пользуясь своим служебным положением - и присутствие Александры Александровны не стало для него помехой… Через девять месяцев, прибывающая в постоянной депрессии, дивная красавица – Ольга родила сына Филиппа.
Александра Александровна, по молодости, мечтавшая родить от мужа, прониклась любовью к малышу, как к сыну…– и напросилась в няньки к Филиппу, а Тимофей Иванович был не против: его жена, постоянно, болела – и не могла, уделять должного внимания ребенку…
За все, те годы, что Филипп был предоставлен заботам Александры Александровны, она успела прикипеть, всей душой, к мальчику… И, вот, любимое чадо оторвали от нее…- и не звонка от него, ни письма…- и она решила не упускать возможность! Александра Александровна дозвонилась до Ольги – и поведала той, о беде, что свалилась на несчастную Мусю…
***
Муся вернулась из районного центра, а ее уже поджидала Александра Александровна и… счастливые дети – Настя и Гриша.
- Мама, мама, Ольга Сергеевна прознала про наше горе – и пригласила нас, на недельку, погостить в Москве!!! Тимофей Иванович нам уже забронировал номер, четырехместный, в гостинице, рядом с их домом!!! - впервые, после смерти Семена, лица ее детей светились радостью – и Муся не посмела, отказаться от приглашения…
- Очень кстати, я, тоже, давно не была в Москве…- заявила сестра Марина.
Следующий день ушел у Муси на то, чтобы определить своих детей в школу, а вечером приехала, из Казахстана, сестренка Люба с мужем…
***
Сбылась мечта Александры Александровны: рядом с ней обожаемый Филипп! Но за те двенадцать лет, что ее любимец провел вдали от няни…- многое, и в самом Филиппе, и в его жизни, претерпело изменение – и между ними нет былой привязанности! Но к Александре Александровне, как к доброй фее, что вывела их из черного мрака, на свет…- потянулись Настя и Гриша - и Александра Александровна, позабыв о своем душевном надломе, нынче, повсюду сопровождает Настю и Гришу! Филипп, тоже, с ними: из вежливости, знакомит гостей мамы с Москвой. Вместе, они уже и парк Горького посетили – и, почти, на всех каруселях прокатились; все ближайшие кафе-мороженое обошли – и мороженое, и пирожное разных видов отведали; на речном трамвайчике по Москве-реке прокатились и на автобусной экскурсии были…
Тем временем, Муся с сестренкой Любой, с утра, ходят по московским универмагам: для своих семей, необходимые вещи закупают. Муж Любы –Дамир оставлен в деревне Сморчки – в помощь Мусиной свекрови… Их сестра Марина, своим мужем-военным недурно обеспечена – у нее нет нужды, «штурмовать» московские магазины – вот, завела непродолжительный романчик с командировочным, что проживает с ними – в гостинице, на одном этаже. Марина, по обыкновению, встает с постели после двенадцати дня, полная сил: грядущим вечером предстоит посетить очередной ресторан, бар…
***
Неделю провели в Москве, с огромной пользой – потом, Марина уехала к своему мужу и детям, в часть, что располагалась в дружественной ГДР. Люба с мужем Дамиром вернулась в Казахстан, а Муся с детьми в деревню Сморчки!
***
Тоска, по прежнему классу и давним подружкам, моментально, покинула Настюшу, едва она встретилась, взглядом, с новым одноклассником – Георгом Бергом, сыном районного главы… Затем, учительница посадила дочку Муси за одну парту с этим Георгом…- и сердце Насти готово было, выпрыгнуть из груди…- от восторженного счастья!
Первоклассник Гриша, с некоторым опозданием, появился в своем классе – ему и досталось в соседки, по парте, красивая, но угрюмая девочка Кира… На первой же перемене одноклассники принялись, подсмеиваться над Гришей и подзадоривали, дразнили Киру:
- Полицейская овчарка, фашистка, а твоего отца еще не расстреляли?! Смотрите, смотрите, фашистская овчарка злится, злится – сейчас, кого-нибудь укусит! – с хохотом, дети разбежались…
Когда группа задир, вновь, надумала приблизиться к их парте, Гриша встал со своего места, чтобы заступиться за девочку, которую, как ему казалось, несправедливо, обижали…
- Кира, к нам приближаются фашистские подражатели – сохраняй спокойствие…- Гриша готов был, не дать в обиду себя и свою одноклассницу, но зачинщики… побежали к учительнице: с жалобой на самого Гришу…
Появление Светланы Васильевны не заставило себя ждать…
- Гриша, какие фашистские подражатели могут быть в советской школе – и, тем более, в нашем классе?!
- Конечно, Светлана Васильевна, в нашем, советском классе не может быть и фашистской овчарки…- мы, все - дети, а те, кто, незаслуженно, травит эту девочку, ведут себя, как фашисты…- Гриша, упрямо, заступался за Киру.
Неизвестно, чем бы закончился этот инцидент…, но в класс вошел человек в форме – и это был Александр Степанович…
- Вы, ведь, Светлана Васильевна?! Я, Александр Степанович – и у меня просьба к вам: отпустите, пораньше, с уроков нашего Гришу… - Светлана Васильевна, нервно, сглотнула, в присутствии офицера КГБ – и без слов, мотнула головой, в знак согласия…
Гриша, степенно, положил свои тетрадки и непроливайку-чернильницу в портфель, а из его недр достал горсть карамели в шоколаде, что они привезли из Москвы и вложил гостинец в руку Киры…
- Всем, до свидания! – произнес воспитанный Гриша, а Кире он помахал рукой, на прощание…
***
После посещения их класса офицером из КГБ, ни Гришу, ни Киру одноклассники больше не оскорбляли и не задирали: их педагог Светлана Васильевна позаботилась об этом…- а Кира с Гришей, крепко, сдружились!
Внезапный визит Александра Степановича поднял авторитет и старшей сестры Гриши – Насти - и они, гордые своим знакомством, степенно, сели в служебный автомобиль: знали, что одноклассники смотрят на них из окон…
***
Александр Степанович и сам не ожидал от себя подобного: в прошлом, белогвардейского юнкера…, но он оказался в передних рядах строителей государства рабочих и крестьян, как защитник… – и вписался в реальную действительность?! В Великую Отечественную войну он уже воевал, как истинный коммунист: бился с фашистами на смерть!!! Ныне, он редко вспоминал, что был когда-то Алексеем, сыном дворянина: врос в свою новую личину… и радовался, что не эмигрировал, тогда, по глупости… – и, теперь, служит интересам России-матушки! Тем более, что служба, сперва, в ВЧК…, а ныне, в КГБ поднимала его на ступень выше, над другими…- считай, и при Советской власти он не потерял себя…
В одном, ему было трудно признаться себе: не нужно было отвергать Александру Александровну, как женщину…- и, сейчас, они забирали бы из школы своих внуков! Саша всегда была ему верной и любящей женой!!!
Трогательный первоклассник Гриша прижался своими губами, почти вплотную, к уху его Саши – и вверяет ей какой-то секрет… Александра Александровна, неодобрительно, мотает своей головой – потом, шепотом, дает мальчику Грише совет… Рядом с этим искренним и милым мальчиком, его жена чувствует себя, почти, счастливой! Александру Степановичу только и остается, что дожидаться, когда Муся и ее дочка Настенька накроют на стол: начало нового учебного года, пусть и с опозданием на неделю, отметить необходимо – это сохранится в копилке памяти Гриши и Насти, как фрагмент, из счастливого детства! Так рассудила его Саша, Александра Александровна...
***
Словно из однотонных кирпичиков, складывается повседневная жизнь. И наступивший день обещал быть обыденным: с раннего утра Муся была в медицинском пункте, где ее дожидались пациенты, жаждущие сдать свою кровь на анализ, а, затем, ей следовало, посетить на дому лежачих больных …
Монотонное течение будничности дня, сродни многолетнему прозаическому ритуалу, нарушил телефонный звонок из районного отдела здравоохранения: Мусю, как молодого специалиста, было решено направить на трехдневный областной семинар по обмену опытом…
Пожилая врач, Раиса Ивановна была, крайне, возмущена, что ее медсестра угодила в разряд молодых специалистов: бабе за тридцать, и она более 13 лет в профессии!!! Еще, ее устрашила перспектива, отсутствия Муси в течении трех дней: ранее, ничуть не смущаясь, немалые свои обязанности Раиса Ивановна переложила на медсестру… – и то, что Муся была принята в медпункт всего-то на полставки, не играло никакой роли… Раиса Ивановна была врачом, а Муся, всего лишь, медсестрой - требование врача предполагает безоговорочное исполнение, со стороны младшего медицинского персонала… Но и врач обязан подчиниться указаниям своего руководства – и Муся отбыла на семинар, перепоручив своих детей и свекровь заботам бесценной Александры Александровны… Раисе Ивановне предстояло, припомнить, как хаотична и хлопотлива была ее жизнь, где еще не было Муси…
***
Эти три дня оказались, будто глотком свежего воздуха, в однообразной череде дней: с утра им читали лекции преподаватели Медицинского института – затем, обед или ужин, в ближайшей пельменной, а вечерком полагалось ознакомиться с литературой, что рекомендовали заумные преподаватели…
В первый же день, в обеденное время, к Мусе, за столик, подсел Анатолий Борисович, тот самый: холеный мужчина - руководитель районного отдела здравоохранения, который долгое время был неуловим, для Муси. Оказалось, что и он повышал свою квалификацию, но как руководитель…
Муся не решилась, отклонить его приглашение – и первый вечер они провели в душном кинотеатре…, но картина, что они посмотрели, стоила того… Следующим вечером, Анатолий Борисович повел Мусю в ресторан: выпитое шампанское, вкусные закуски, «медленные» танцы…– все способствовало их сближению…- и в результате, сперва, Муся оказалась в номере Анатолия Борисовича, а, затем и в его постели…
Третий день был заключительным…- с утра, прослушав завершающие семинар, лекции – слушатели заторопились: вернуться домой, засветло…- и Муся не была исключением. Тогда, ей подумалось: об амурном приключении с Анатолием Борисовичем, в главной роли, следует позабыть… У ее героя-любовника, как выяснилось, были другие планы, в отношении Муси…
***
Через две недели, когда у Муси несколько притупились впечатления от ночи, проведенной с Анатолием Борисовичем, он появился в деревне Сморчки и, конкретно, в их медицинском пункте. Муся, в это время, находилась в своей мини-лаборатории: проверяла кровь, взятую у пациентов, на анализ…
- Приветик! Тебе к лицу, твоя сосредоточенность! Я, слышал от Георга Генриховича, что, именно, ты, поспособствовала... – и ему, наконец, смогли поставить верный диагноз… Стало быть ты, по-прежнему, поддерживаешь рабочую связь с профессором Лужиным?! – важный Анатолий Борисович, по-хозяйски, прошелся по всем помещениям медпункта, поговорил с пациентами, что сидели в очереди, на прием к врачу Раисе Ивановне…
Визит Анатолия Борисовича таил опасность…- и повелительная Раиса Ивановна решила, пресечь, на корню, его дальнейшие визиты…
- Драгоценный Анатолий Борисович, в кои-то века – и вы, добрались до нашей деревни…- счастье какое! Стыжусь спросить: а, на кого вы, оставили свою жену-инвалида?! Хотя, должность обязывает – а вы, прямо, «горите» на работе!!! Не хотите чаю?! – затем, полюбопытствовала ехидная Раиса…
Расплата, за дерзость, не заставила себя ждать: на следующий день был издан приказ - и «незаменимого» врача Раису Ивановну, со всеми почестями, отправляли на заслуженный отдых! Другим приказом, Мусю, согласно ее квалификации - фельдшер, назначали ответственной, за работу медицинского пункта деревни Сморчки - вместо Раисы Ивановны… Отныне, труд фельдшера Марии Григорьевны будет оцениваться в полторы ставки и плюс надбавка - за материальную ответственность…
***
Их любовная связь растянется на долгие десять лет: временами, будет казаться, что отношения между Мусей и Анатолием Борисовичем сошли на нет…- и их встречи прекращались… Но, нет, проходило некоторое время – и, очередная, миловидная блондинка или брюнетка утомляла Анатолия Борисовича, и он возвращался к своей нежной, чуткой и неприхотливой Мусе.
Когда, после многолетней болезни, умерла жена Анатолия Борисовича, близкие к Мусе, люди понадеялись, что, теперь-то эта пара пожениться… Все планы Муси, в отношении Анатолия Борисовича, порушила ее родная сестра...
***
Марина, после многолетнего безмолвия…, внезапно, объявилась в доме своей сестры-двойняшки: брак с Сергеем «приказал долго жить», а ее дети, Маня и Ваня предпочли остаться с отцом. Марине некуда было «приткнуться» - вот, она и вспомнила о своей сестре…
При первой же их встречи, Марина оценила друга Муси - Анатолия Борисовича – и осознала, что этот мужчина был бы приемлемой заменой, ее бывшему мужу… Со свойственной Марине, пробивной силой, замешанной на коварстве, она пошла в «наступление», на желанную добычу…- и сумела, внушить тщеславному мужчине: только она, с ее красотой и обаянием, станет достойным фоном, для мужчины, с его положением! И Анатолий Борисович поверил Марине: не один год, с мужем-военным, она провела заграницей, в странах социалистического лагеря– и, соответственно, разительно, отличалась от соотечественниц, своими изысканными нарядами, элегантностью…
Муся, стойко, выдержала удар, нанесенный ей сестрой – и отпустила Анатолия Борисовича, без истерических сцен и проклятий…
***
В день, когда для сестры Марины и ее Анатолия, зазвучал марш Мендельсона..., ее сестра-двойняшка Муся подводила промежуточный итог своей жизни – и, поначалу, ей казалось, что итог выходит неутешительным… Муся, даже, всплакнула…, от безысходности: ей сорок лет – и она так одинока! У нее есть дети, но слишком рано дочь Настя и сын Гриша покинули родной дом и свою маму…
Первоначально, Настя, едва окончив среднюю школу, вышла замуж за своего одноклассника Георга Берга – сейчас, они оба учатся на третьем курсе Медицинского института – и растят двухлетнего сына Александра… Поскольку, Медицинский институт располагается в областном городе С, Муся видит дочь и внука два раза в год: в весенние и летние каникулы…- и, когда у самой Мусе выпадает возможность…- взять отпуск…, хотя бы на неделю…
И сын Гриша, в этом июне месяце, окончил среднюю школу, а в июле и ему пришлось справлять свадьбу: его избранница Кира забеременела… Эта молодая семья, перебралась в ближайший провинциальный городок - и, ныне, проживают в доме Александры Александровны: некогда, этот дом строил прадедушка Гриши…- потом, в нем, счастливо, жили Ольга и Григорий – покойные бабушка и дедушка Гриши - а, затем, Семен и Муся… Молодожены продолжили свое обучение: Гриша – в автодорожном институте, а Кира поступила в библиотечный техникум. Встречи с ними также, для Муси, стали «дозированными»…- путь из деревни Сморчки до этого города хоть и недалек, но деревенских пациентов редко удается, оставить без присмотра…
Тяжко вздохнув, из-за невеселых размышлений, Муся достала из комода семейный альбом и золотую безделицу – локет, его Семен презентовал ей, по случаю их помолвки… Вообще-то, Муся передарила локет Насте, но дочь, когда навещала ее в последний раз, позабыла подарок у матери…
Она принялась листать альбом - взгляд Муси задержался на фотографии, где она была запечатлена на одном, из практических занятий, в лаборатории медицинского училища: в белом халате и со склянкой, в руке…
Внезапно, Мусе на память пришел неоднозначный немец Курт- Вальтер - и ее накрыло «волной» воспоминаний: словно, все произошло только вчера, а не прошло двадцать два года, с их последней встречи! Муся, отчетливо, припомнила и те, ошеломляющие ощущения, что пробудил в ней вчерашний враг, и его жажду обладания Мусей, и ее беспомощность, перед его любовным призывом!!! Теперешняя Муся, вновь, раскраснелась, как и тогда… – и ее бросило в жар… Сорокалетняя Муся, наконец, рассмеялась, сквозь слезы…
- Боже, какие глупости я нагородила: никакая я не одинокая – и я была, была… любима двумя мужчинами - Куртом и Семеном!!! Если бы Курт не был вчерашним врагом моей стране…, я ответила бы ему взаимностью: не смогла бы не ответить!!! Мой муж Семен, если бы не погиб, трагически – он не бросил бы меня!!! А с нашей красавицей Мариной, ее муж Сергей развелся – и, даже, их дети остались с ним! Мои дети не отворачиваются от меня, но жизнь такая…- и она разлучает матерей и детей, когда приходит время… Анатолий Борисович не женился бы на мне никогда – и горевать о нем не стоит! Только сейчас, я это осознала: он и раньше засматривался на молоденьких, а я, с годами, не молодею… Наша Марина завлекла его своей красивой «оберткой» - ее счастье?! – Муся переключила свое внимание на золотой локет, но в восхитительном сиянии трех бриллиантовых глазков, на лицевой стороне локета, ей почему-то почудился лик немчуры Курта-Вальтера…
Муся, окончательно успокоившись, прибрала, в комод, альбом с фотографиями и локет…- затем, накрыла себе на стол в зальной комнате, включила телевизор… Она налила себе в бокал красного вина: Мусина сестра- Марина сегодня празднует свою свадьбу…- за ее счастье необходимо выпить!
***
И все же, уже лежа в постели, Муся, вновь, расплакалась…- а всему виной часы…: кукушка прокуковала двенадцать раз, отсчитывая время, а Мусе подумалось:
- Какая долгая и одинокая жизнь мне предстоит! – ну, и как не заплакать, от предчувствия печальной перспективы…
***
День, наступивший, обещал быть, на редкость, хлопотным: с утра – пораньше, сын конюха наступил на осколок стекла – такая неудача - и кровь хлестала из его раны… Не дожидаясь приезда скорой помощи, вызванной из районной больницы, Муся обработала ему рану и вколола парню два укола: противостолбнячной сыворотки и обезболивающий… – затем, принялась накладывать шов, на кровоточащую рану… Когда скорая помощь прибыла, раненая нога сына конюха была уже перевязана…
- Мария Григорьевна, и зачем вы, нас вызывали?! Сами, прекрасно, справились! – врач скорой помощи был недоволен, из-за ложного вызова.
- Нет, нет…: я, просто остановила сильное кровотечение у пациента! Лариса Аркадьевна, дело в том, что я, не хирург – вам придется забрать парня в хирургическое отделение больницы, чтобы специалисты понаблюдали его: как будет проходить заживление раны… Вот, ампулы, от препаратов, что я ввела данному пациенту…- и Муся позвала отца, чтобы тот донес сына до скорой…
***
По приезде в районную больницу, дежурный хирург - в приемном покое, не захотел принимать сына конюха…- и нарвался на грандиозный скандал: конюх, в порыве гнева, орал так, что его было слышно и на последнем этаже больницы, и на улице… На крик отчаявшегося отца, пришел районный глава – Георгий Генрихович Берг…
- Товарищ начальник, как можно так-то?! Наша Мария Григорьевна хороший фельдшер, но она не хирург - и все же сделала все, чтобы остановить кровотечение, до приезда скорой, которая добиралась до нашей деревни, словно бы из Москвы. После, она отослала сынка в больницу! Эти бюрократы моего пацана не принимают!!! – поделился с главой, своей бедой, конюх.
- Пациенту рану обработали и зашили, все необходимые уколы вкололи…- теперь, никакой хирург не примет на себя ответственность, за работу другого…- дежурный хирург объяснял Георгию Бергу свой отказ …
- Вы, примите, как дежурный…, а я, каждый день, отныне, буду справляться о здоровье этого паренька!!! Вы, меня поняли?! Отлично!!! – глава района проследовал в сторону, где находился кабинет главного врача районной больницы…
***
Главный врач районной клиники, этим же днем, пожаловался своему, непосредственному начальнику:
- Анатолий Борисович, из-за фельшерицы из деревни Сморчки, мы в такую неприятную ситуацию влипли…: сам Георг Генрихович в курсе дела… Вот вы, и сам бывший врач… – поймете: никому неохота, брать на себя ответственность за чужую работу! Эта Маруся сама зашила рану парню…- и, для подстраховки, отправила своего пациента к нам…, но так не делается!!! Она могла наложить жгут, чтобы рана сильно не кровоточила и дожидалась бы, прибытия нашей скорой… Так, нет, сама взялась, накладывать шов…! – главврач нервничал: его больница предстала в неприглядном свете, перед руководителем района…
- Я, завтра же, разберусь с ней…- пообещал Анатолий Борисович.
***
Сама Муся понятия не имела, что над ее головой сгущаются тучи… Она, радостная, готовилась к приезду внука Александра-Алекса-Сашеньки: в ясельках и, именно, в группе, куда ходил внук, объявили карантин... Мусиной дочке - Насте не с кем было оставить сына дома: лекции, в Медицинском институте, пропускать было негоже… На семейном совете было решено: отправить двухлетнего Алекса… к бабушке Мусе, в деревню…
Раздраженный, Анатолий Борисович появился в медицинском пункте деревни Сморчки, немногим, позднее: Георгий Генрихович Берг уже привез Мусе от молодых родителей – Насти и Георга, маленького Алекса…
- Мария Григорьевна, если бы супруга Алла не расхворалась, мы бы сами присмотрели за малюткой Алексом, а так…, все заботы ложатся на ваши плечи…, но в экстренном случае, вы, всегда можете рассчитывать на мою помощь! – смущенный руководитель района торопился на очередное заседание…: - Анатолий Борисович, а вы, решили пропустить сегодняшнее совещание?! – полюбопытствовал Георгий Генрихович, завидев своего подчиненного, но выслушивать его ответ не стал… – обнял и поцеловал внука Алекса-Александра, и Мусе руку поцеловал - и отбыл…
Вслед, за своим начальником, последовал и Анатолий Борисович, так и не сказав Мусе ни словечка: а, зачем, собственно, он заявился в деревню Сморчки?! Ему было безразлично, что подумала Муся, о его визите: главное – встреча с Георгием Генриховичем напомнила Анатолию Борисовичу, о близком родстве Муси с главой района…- и впредь, не стоит, совершать импульсивных поступков, по отношению к ней…
Радостная Муся, осмотрев своего маленького пациента – внука Алекса-Сашу, подхватила его на руки и вышла из кабинета…
- Дорогие пациенты, потерпите еще минут десять: внука в наши ясли определю – и все мое внимание будет сосредоточено на вашем здоровье!!! – она покинула медпункт, чтобы, вскорости, вернуться к своим обязанностям…
***
Счастливая бабушка Муся, в заботах о внуке Алексе - напрочь, забыла о своем одиночестве! Вместо одного месяца, двухлетний Алекс задержался в деревне, у бабушки Муси, на долгих два года…: все это время, что маленький сын жил вдали от своих родителей, Настя и Георг пребывали в стадии развода!
***
Родители Георга не одобрили своего сына: обрюхатил деревенскую простушку Настю… – не такую жену желали они своему сыну – не такую!!! Алла, будущая свекровь Насти, была откровенна с ней:
- Детка, я понимаю ваши чувства: в такого парня, как наш Георг, трудно не влюбиться! Но женить на себе моего сына путем шантажа – это подло!!! Мой сын не любит вас – и никогда не полюбит: разве вы, не видите, что он не пара вам…! Вы, поступили глупо – вам, за ваше скудоумие и расплачиваться: сделайте аборт, пока не поздно – и, далее, ищите себе мужа подстать…!
Александра Степановича, вступиться за отверженную и горюющую Настю, попросила подруга ее покойной бабушки, Александра Александровна – а у начальника отдела областного КГБ всегда найдутся рычаги воздействия, на начальников районного масштаба любого ранга… Короче - Александр Степанович предупредил отца Георга - Георгия Генриховича, о грозящих ему неприятностях – и руководитель района, моментально, осознал: совсем, даже, Настя не простушка, при таком-то заступнике… – и достойна стать женой его сына! Невзирая на протесты супруги Аллы – Георгий Генрихович потребовал от сына, чтобы тот поступил, как мужчина! Свадьба Анастасии с желанным Георгом состоялась – и Александр Степанович присутствовал на этом торжестве: в качестве посаженного отца!!!
Алла, как любящая мать, все еще не теряла надежду: уповала, что Насте не удастся, поступить в Медицинский институт, вместе с мужем Георгом - ума и знаний не хватит!!! И, снова, подсуетился Александр Степанович: разыскал профессора, который был многим ему обязан…- и Настя, ныне, учится в одной группе, вместе с мужем Георгом… Алле осталось одно: неприятие…- и она, даже не взглянув на него, отвернулась от новорожденного внука Александра.
- Настя, ваш сын, невыносимо, горластый…– у меня, даже, мигрень случилась!!! У вашей матери, полагаю, и здоровье покрепче, и нервы…- свекровь, откровенно, указывала невестке с внуком на дверь – и Настя собрала вещи – свои и сына, а, затем, вызванное такси, доставило их в деревню Сморчки, к Мусе… И, более, сын Георг в родительский дом свою жену и сына не привозил…
Через три года стала реализовываться сладкая мечта Аллы: ее Георг увлекся девушкой из параллельной группы…- поэтому, через положенный месяц, Настя сынишку от матери не забрала… Алекс, по-прежнему, жил у бабушки Муси, ходил в деревенские ясли – и был, почти, счастлив… Его горемычная мать, тем временем, предпринимала отчаянные усилия, чтобы сохранить свой брак с любимым мужем, но, чем больше она старалась, тем стремительнее, от нее отдалялся Георг! Хотя, он все еще и не осмеливался на последний, решительный шаг – и все метался между женой, и любовницей: и та жаждала заполучить Георга в мужья… В конце концов, решительность проявила сама Настя…, но к этому шагу ее подтолкнула соперница…
Настя, несмотря на семейный разлад, вновь, забеременела… – и по утрам ее мучил токсикоз… И в то утро, прежде, чем проследовать в аудиторию, Настя посетила туалет: изрыгнув из себя долю рвоты, она ополоснула лицо холодной водой и подняла лицо к зеркалу – и натолкнулась на беспощадный и презрительный взгляд той, что являлась причиной ее горестей:
- Забеременела, смотрю – и брошенная мужем, попытаешься, очередным спиногрызуном, привязать к себе Георга – ведь, не впервой: таким образом ты, и женила на себе Георга…, он рассказывал мне!!! Отныне, как свиноматке, придется тебе рожать с десяток, а то и больше!!! Как женщина, ты, Георгу неинтересна!!! – соперница, цинично, рассмеялась и, уверенная, вышла вон…
В следующем перерыве, между лекциями, Настя зашла в деканат: хотела узнать, сколько времени потребуется, на ее перевод в филиал Медицинского института, что располагался в соседнем городке… Таким образом, Настя вернулась в город своего детства – и в родной дом, где, ныне, проживали: Александра Александровна, Настин брат - Гриша со своей женой Кирой и их крохой сыном Мишей…- и, где самой Насте были, несомненно, рады…
Отстранение Насти, как ни странно, не приблизило ее соперницу ни на йоту, к желанной цели: Георг не собирался женится, вторично, на ком-либо – и не аннулированный брак служил ему защитой, от посягательств на его свободу…
Месяцев, через семь, после неофициального расставания Анастасии с Георгом, вызвали фельдшера деревни Сморчки - Марию Григорьевну к районному начальнику, Анатолию Борисовичу… Муся взяла с собой внука Алекса, которому, к тому времени, перевалило за три года – и мальчиком он рос, на редкость, смышленым…
По-видимому, звезды так сошлись – и в здании районной администрации пересеклись пути Муси и мальчика Алекса с их недоброжелательницей Аллой.
- Алусик, посмотри, кто идет: медичка Маша с твоим внуком Сашей! – одна дама, пальцем, показывала на них другой: так посетители указывают на мартышек, в зоопарке…- и оскорбленный мальчик Алекс остановился, чтобы дать отпор нахалкам…
- Бабуля, Алусик – это Алла? Так эта та, сама Алуся, что ненавидит мою маму…- и требовала от нее, чтобы мама меня убила?! Еще и папу подговорила, против нас – противная тетка! Фу, Алусик! Все понятно, пошли за мороженым, бабушка: все, что хотел знать, я увидел… - Алекс потянул Мусю к двери…
- Малыш, таким гадостям тебя бабуля научила?! – поинтересовалась ее спутница: сама Алла потеряла дар речи и пребывала в шоке: ею непризнанный внук, что так походил на своего отца Георга, говорит о ней ужасные вещи!!!
- Правда, Сашенька, а, где ты, услышал такие жуткие страшилки? – поинтересовалась и Муся.
- Воспитательницы с нянечками сплетничали, между собой, тебя и маму жалели: они думали, что я играю – и ничего не слышу, и ничего не пойму…, но я все услышал и все понял…! «Боярыня» Алла, они так ее окрестили, посчитала, что мы, с мамой недостойны ее и моего папу – и моя мама должна была меня убить! Хорошо, что мама не послушалась эту ведьму – и я живу! Хорошо, что Алусик не знает: ведь, мама еще одного малыша ждет, а то бы прибежала, стала орать и требовать, чтобы мама и его убила!!! Точно, такая ведьма, так и сделала бы! Вот, только твой сынок и ты, Алуся, нам не указ: мы, теперь, живем отдельно от вас…- чему я, очень, рад! Без папы многие дети обходятся…– и мы, с братиком, проживем без отца! Да! Да! – чтобы отвлечь внука от дурных мыслей, Муся потащила его к выходу:
- Саша, миленький, не обращай внимания на то, что люди говорят…- пойдем за мороженым! Видишь, я термос с собой прихватила, чтобы побольше мороженого купить: дома грандиозный праздник себе устроим!!! – непоседу-Алекса увлекла затея бабушки - и, казалось, он забыл об Алле…
- Бабулечка, ты, самая лучшая на свете!!! – мальчик Алекс, чтобы доказать бабушке свою любовь, поцеловал руку Муси, за которую держался…
Потом, припомнив Аллу, обернулся и сжал кулачок другой руки – этим кулаком он погрозить ей, не признавшей его бабушке, что желала ему смерти...
Муся с Алексом скрылись из вида, а Алла все стояла, как вкопанная, на месте! Ее любознательную приятельницу ждали «неотложные» дела – поэтому, она распрощаться с подруженькой Аллой, женой руководителя района - и, целенаправленно, направилась в бухгалтерию:
- Девочки, я, сейчас, была свидетельницей такой «жести»…, что не приведи, Господи! Внук, похожий на своего отца - Георга, как две капли воды – и он говорил такие ужасные вещи Алле, своей бабушке…
- Анжела, пройдем в мой кабинет и мне поведай, что говорил Алле, мой внук! – за спиной сплетницы… стоял муж Аллы - Георгий Генрихович Берг.
***
На мужа Анастасии – Георга, на сей раз, никто не «давил»: он, сам, «накушавшись» холостятской свободы, надумал, вернуться в лоно семьи…- из роддома счастливую Анастасию, среди прочих родственников, встречал и ее блудный муж…- новорожденную дочку Жанну, он принял из рук нянечки…
Если любящая Настя недолго обижалась на мужа, ведь она не мыслила себя без него, то, перед сыном Алексом – Георг упал на колени и молил о прощении – и был прощен! А с Аллой – сына Алекса примирила его мать:
- Сынок, не стоит верить всему, что говорят люди: многое, из того, что они выдают за истину, является их домыслами! Посуди сам, как могли узнать нянечки и воспитательницы о наших взаимоотношениях с твоей бабушкой – и наши разговоры они подслушать не могли??! Где находится дом бабушки Аллы, а, где деревня Сморчки?! Подумай об этом! – внушала сыну Настя…
- Они не говорили, что подслушали вас…, но я, ведь, только недавно увидел Аллу, а она – меня! Один дедушка Георг меня, часто, навещал в деревне! - похоже, Алекса беспокоил тот факт, что доселе он, только, слышал об Алле, но не видел ее… - Бабушка Алла слаба здоровьем – поэтому-то и не приезжала к нам, но ты, здесь не причем…! – и сын, с натяжкой, поверил заверениям своей матери: и, ныне, его волновала еще одна загадка:
- Мама, а почему так вышло: вот, я очень похож на папу, а наша малышка Жанночка похожа не на тебя, а на бабулю Аллу – это странно?! – сын Насти подозревал, что и, здесь, не обошлось без козней зловредной Алуси…
Близкие приложили немало усилий, чтобы внушить Алексу: бабушка Алла всегда его любила, вот, как Жанночку!- и строптивый внук стал общаться с бабушкой Аллой уважительно, но холодок между ними долго не таял…
***
Учебу в Медицинском институте необходимо было продолжить – и учеба поглощала, почти, все их время… Дочка Настя с мужем Георгом забрали с собой, в город, сына Алекса, но, вскоре, поняли, что не справляются – и привезли Мусе, на воспитание, полугодовалую дочку Жанну. Бабушка Муся, с радостью, приняла внучку: Насте и Георгу не оставалось сил и времени на малышку, от слова – совсем… – оба учились в ординатуре…, а впереди маячила защита диплома врача…
Изредка, в деревню Сморчки наведывался Анатолий Борисович, якобы с инспекцией, а, зачем, на самом деле…, на этот вопрос он и сам не мог себе ответить?! Вероятно, отдыхал, душой, в атмосфере, что витала вокруг Муси: она везде успевала – и за шаловливой внучкой приглядеть, и ее пеленки постирать, и обед сготовить…, и пациенты Муси были довольны своим фельдшером! Все спорилось у нее, в ее руках…- и пленительная улыбка, почти, не сходила с симпатичного лица Муси… Дома, Анатолия Борисовича ждала, вечно озабоченная, сохранением своей красоты, жена Марина – и подружки, ей подстать, заполонили его дом…- от пустой «трескотни» этих женщин, у Анатолия Борисовича начинала болеть голова…
***
Переделав все дела по дому, под вечер, Муся выходила с внучкой Жанной погулять. Обычно, ей составляла компанию Василиса, которую в деревне, иначе, как тетя Вася, и не кликали… Василиса, обычно, выгуливала разных внуков и внучек: у нее, только, родных детей, трое… – Анна, Мирон и Люда – и еще приемных - трое…- Леня, Вася и Илья. В общем, богата была Василиса на детей! И те, «оперившись», разлетелись по стране, но в свободное от работы время, непременно, проведывают обожаемую мамочку – и детей своих привозят к бабушке, погостить…Этим летним месяцем, у Василисы гостила старшая дочь Анна с мужем Павлом и младшим сынком Игорьком…
***
В возрасте шестнадцати лет ее Аня влюбилась в Архипа, сына председателя совхоза – и так доверилась его клятвам…, но, когда на горизонте замаячила перспективная невеста, Архип забыл о всех обетах, данных Ане…
Приемный сын Василисы – Леня уговорил, пребывавшую в унынии, Аню – и она, вместе с братьями: Мироном, Васей, Ильей и… Леней, подалась в город. Братья посоветовали – и Аня поступила в ремесленное училище на специальность: химик-лаборант, хотя, химию не изучала, вовсе – война, всему виною…, но, поскольку, на специальность – швея, набор учащихся был завершен – другого выбора у Ани не было. Не возвращаться же в деревню…?
Без знаний азов химии, трудно овладевать профессией химик-лаборант – и учеба у Ани не задалась сразу! Она не понимала, о чем вещает учитель, на занятиях: химия была для Ани, сродни китайской грамоте! И, вечерами, в комнате общежития, она заливалась слезами: жених обесчестил ее и бросил – и на швею, не приняли учится!! Аня надумала… умереть, только, пока не знала: а, как?! Жажда жизни взяла верх, над смертью – и Аня передумала умирать! И, не дожидаясь отчисления за неуспеваемость, она вознамерилась, покинуть ремесленное училище - и пойти работать на хлебозавод: и там, своих работников, обеспечивали общежитием. Но, у судьбы были свои виды на Аню!
***
Седьмого ноября все советские люди праздновали День Великой Октябрьской социалистической революции – и в Детском доме, где, ныне, проживали и осваивали школьную программу сводные братья Ани, состоялся торжественный вечер! И Аня с братом Мироном были в числе приглашенных.
Уже, не плачущая, но, весьма задумчивая, Аня не обратила внимание на молодого человека в военной форме, а его заинтересовала девушка-неулыба – и он пригласил ее на танец… Они разговорились – и Аня была очень удивлена: оказалось, что и Павел, до самого начала войны, воспитывался в этом же Детском доме… Потом, с приходом немецких захватчиков, тринадцатилетний Паша подался к партизанам: сперва, был связным отряда – затем, выучился на подрывника… Когда Советская армия погнала врага с нашей территории, возмужавший Павел последовал за наступающими…: в ту пору ему уже было шестнадцать лет – и он считался опытным бойцом – не зря же его, позднее, послали на ускоренные курсы, по подготовке младшего офицерского состава… После прохождения курсов, Павлу, тогда, присвоили звание – младший лейтенант…: артиллерийских войск.
И в этот раз, Павел, возвращался с курсов повышения – на его погоны добавилось еще по звездочке…Высвободившиеся дни, лейтенант Смирнов Павел пожелал провести с пользой для себя, вот и объявился в Детском доме: ему хотелось узнать, как сложилась судьба тех, кого Павел знал и любил…
***
На следующий день, после праздника, Павел дожидался Аню у крыльца ремесленного училища. Она, как и всегда: печальная показалась в двери – и, после расспросов Павла, призналась ему…, что у нее нелады с химией – и она решила покинуть ремесленное училище! Нынче же, она намерена, посетить отдел кадров хлебозавода…
- Аня, не надо никакого хлебозавода: лучше, выходи за меня замуж! Быть офицерской женой, тоже, непросто, но я, уверен, что с этим ты, Аня, справишься на пять! – Павел ошеломил Аню своим предложением – на него, в изумлении, смотрели огромные глаза, схожие с цветом бирюзы и в обрамлении густых черных ресниц.
- Я не могу, теперь, быть ничьей женой: я, порченная…- густо краснея и смущаясь, произнесла Аня.
- Ты, же не яблоко, чтобы подгнить…- и не можешь быть порченной! – отозвался Павел: теперь, пришел его черед…- удивляться: - У меня был жених Архип, ласковый такой кобелек: и я доверилась ему, а он нашел другую… Не девственница я – зачем, тебе такая?! Вот, так! – и Аня побежала…, но Павел настроен был решительно – и он нагнал ее…
- Аня – не ты, порченная: с тобой все в порядке! Вот этот Архип прогнил: душой, но это уж его трагедия! Если другой причины нет…- выходи за меня: я, чувствую в тебе свою вторую половинку… Ты, подумай, но недолго – и с хлебозаводом погоди…
Мама Василиса была далеко – и Аня пришла к братьям, за советом…
Через два дня, в столовой Детского дома справляли свадьбу Ани и Павла – и Василиса, мать невесты, плакала и не скрывала своих радостных слез: нашелся добрый муж для ее дочки…- не побрезговал ей! Не удалось подлому Архипу разрушить жизнь любимой дочке Анечке!!!
А, через год нашелся славный муж и для самой Василисы: ее приемного сына Илюшу разыскал родной отец. Макар Ильич начало войны встретил в лагере, как репрессированный... Но его желание - защищать Родину, властью было принято с одобрением – и определили Макара Ильича в штрафной батальон… Не раз и не два, он был ранен в боях, но выжил – и встретил Победу в поверженном Берлине. Потом, в течении года, он посылал запросы в разные инстанции – все надеялся, что его сынок Илюшенька жив… Не обмануло сердце бывшего солдата – сын Илья нашелся, вместе с приемной матерью… Затем, последовала Василиса с младшей дочкой Людой за Макаром Ильичом: в деревню, где тот обосновался после войны – и, ныне, председательствовал…
Ладно все сложилось у Василисы, после войны: сын Мирон остался в родном селе – ныне, со своей женой и детьми, живет в родительском доме, что пустовал, после отъезда Василисы. Работает сын в МТС, механиком. Младшая дочка Люда выучилась на учителя начальных классов, но, ныне, живет не в доме отчима Макара Ильича: вышла замуж за учителя физкультуры – и правление колхоза, как молодым специалистам, дали им дом. Недалеко, от мамы Василисы только дочка Люда ушла: живет на соседней улице.
И у приемных детей Василисы все складно сложилось: Леня и Вася окончили геологоразведывательный факультет – теперь, эти геологи-бродяги, постоянно, находятся в экспедициях, но дома их жены ждут и детки… Илья, родной сын Макара Ильича, окончил педагогический институт, как и его покойная мать – теперь, в соседней области восьмилетней школой руководит: он, тоже, как и Люда, частый гость в доме отца и приемной матери…
Старшая дочка Анна с мужем Павлом приезжают к Василисе и Макару Ильичу, лишь, раз в год: Павел – военный и службу несет там, куда его страна пошлет… Вот, нынче Анна с детьми – Машей и Игорем последовали за главой семьи - Павлом заграницу: в ГДР того направили служить. Старший сын Анны и Павла – Василий, тот остался на Родине: он курсант второго курса артиллерийского училища…- по стопам отца пошел их старшенький!
***
Пожилая Василиса сидит на лавочке, рядом с более молодой подругой: призадумалась, но все же решилась, поделиться с Мусей, своими думами и воспоминаниями… Не болтливая сплетница, эта Муся - ей можно открыться!
- Муся, случаются же в жизни чудные хитросплетения?! Давеча, Аня показывала фотки, что они снимали в Германии. Смотрю на снимок уличного кафе и чуть не обомлела: за соседним столиком, от Анны и Маши…, сидит немчура знакомый… За прошедшие годы, он постарел, но я, его узнала: все такой же худой и долговязый; лицо – плоское и пресное, и вытянутое, а глаза белесые, как холодец…- и все такой же, надменный… Сколько годов утекло, но едва увидела его…, такой страх меня одолел!!! И, словно, оказалась я, в той: зимней поре 1942 года… Нагрянули в наше село каратели - и, хотя мы предупреждены были, но жизнь всегда вносит свои коррективы…- и болезнь Васи порушила наши планы, но он прихворнул – а больному бежать, прятаться на морозе…, тоже не выход! Да, еще двое соседских карапузов оказались в моем доме! Малышню я затолкнула под кровать, в дальней комнате и осталась с больным Васей …- Муся посмотрела на Василису, та выглядела, крайне, взволнованной и отстраненной – и ее смятенный рассказ, порой, прерывался…
- Высокий, долговязый, словно пожарная каланча, немецкий офицер, первым, шагнул в зальную комнату…- и меня обуял такой ужас: сердце мое заколотилось и каждая клеточка тела, словно в лихорадочном ознобе, забилась – и все молитвы из моей головы, разом, «выветрило»! От моей стойкости зависели жизни детей – и глядя в бесстрастное лицо убийцы, я воззвала к его милости и заговорила: что мой сын родился больным, и что он им не нужен, такой золотушный, что и я больна – поэтому и ребенка родила и вскормила чахлого! В доказательство моей правоты, я показала ему одну грудь, что была далека от идеала: все-таки я троих детей вскормила… Смотрю, неотрывно, в его надменное лицо, а в нем ни один мускул не дрогнул, ни одна эмоция не отразилась, а мне и говорить больше нечего, и показывать! Да, он и не слова не понял, из того, что я сказала… Потом, вмешался его подчиненный – и по тону его речи, я поняла, что тот был недоволен… Надменный офицер, сквозь зубы, ответил подчиненному, но выражение его лица, так и осталось никаким…Тогда, мне подумалось, что наш конец пришел: сейчас, начнут грабить, насиловать и убивать! Но, нет – каратели ушли, а мы крепко обнялись с мальчиком Васей и заплакали… Каратели, по полной, «оторвались» на семье соседа Терентия: двоих его детей увели в полон, лишь третьего Терентию удалось вернуть! А, ведь, он был старостой! Вот, сколь годов прошло, а я все не пойму: почему эта каланча бездушная, нас не тронула?! – раскрасневшаяся Василиса помолодела лет на десять – и выглядела весьма привлекательной…
- Василиса, возможно, вы, пришлись по сердцу, этому холоднокровному созданию?!– предположила Муся, но Василиса взглянула на нее с изумлением.
***
Если бы только русская женщина - Василиса могла бы увидеть, как поразился бывший немецкий солдат Йозеф Штольц, встретившись на улице своего города с бывшим гауптштурмфюрером Людвигом Хайц: это был тот командир, что стрелял в Йозефа и его сослуживцев…
- Господин гауптштурмфюрер, как вам живется??!! Кошмарные сны вас не мучают: ведь, немецкие солдаты, из вашей роты, выполнили все ваши приказы, но, а вы, расстреляли нас?!!! – изумленный Йозеф Штольц, без разрешения, присел за столик, где восседал его бывший командир.
Бесстрастный Людвиг не потерял своего самообладания и, теперь – его колючий и холодный, и вязкий…взгляд вперился в бывшего подчиненного:
- И я, выполнил приказ, свыше…, но ты, солдат жив, а я мог добить тебя!
Людвиг Хайц откинулся на спинку стула и взгляд его морозно-белесых глаз переместился на прохожих…- и Йозеф Штольц переместил фокус своего внимания на спутников бывшего гауптштурмфюрера:
- Герр офицер, а, ведь, вы, бессовестно, обманули нашего ефрейтора, тогда: и в 1941, и в1943… Вы, все-таки, проявили благожелательность к той, русской, помните?! И, ныне, я понял, отчего: та, русская, очень, походила на вашу супругу – и у вас не поднялась рука, чтобы застрелить и ее…, и ее худосочного сына - и изнасиловать ее не позволили, и в концлагерь эту чахлую семейку не отправили... Скажите, ведь вы, супруга этого господина, что сидит напротив меня? Фрау, я вас поздравляю: быть любимой черствым Хайц!!!
Сидящие за столиком, уличного кафе: фрау Ингрид – сноха Людвига, его сын Оскар, их друзья семьи – Отто и Грета, и фрау Берта – супруга Людвига…- они, все пребывали в изумлении, от слов, сказанных Йозефом. Не то, чтобы они очень удивились узнав, что в конце войны отдавались приказы, на уничтожение солдат своей армии: таким образом, пытались сокрыть многие тайны, от русских! Но утверждение и приведенные доводы этого незнакомца, свидетельствовали, что Людвиг любит свою супругу Берту - и это открытие повергло присутствующих в шоковое изумление! Фрау Берта разрумянилась, от пристального внимания к своей особе - и спросила у мужа:
- Людвиг, я собираюсь поторопить официанта: ты, хотел выпить кофе? – она посмотрела на мужа вопросительно…
- Кофе, я хочу кофе: жгуче-горячего, с половинкой десертной ложки - сахара – и, чтобы добавили капли три-четыре коньяка…- и Людвиг углубился в свои мысли, а посторонним показалось, что он уснул с открытыми глазами…
Людвиг часто грезил той, русской, что была очень похожа на его Берту, но не совсем… Его Берта, как стакан прозрачной и прохладной воды - для путника пустыни, что может быть слаще?! Та, русская была импульсивна, темпераментна, горяча…- она напоминала кофе, жгуче-горячий кофе…- и в ней есть все: и сласть, и хмель… После встречи с ней, Людвиг разлюбил крем- брюлевых и пышных, как сдоба, женщин: слишком приторны они стали, для него… А, как она упала на колени, перед ним – и принялась целовать его руку:
лишь бы, он помиловал ее соседку, жену старосты – эту пышную квашню, к тому же, вновь, беременную! А он и помиловал: не сумел отказать жгуче-горячей и хмельной, и страстной сласть-женщине, в ее пламенной просьбе!!!
Его Берта, тем временем, вошла в помещение кафе и сделала повторный заказ, на столик, что располагался на веранде… – потом, она присела на свободный стул, перед барменом - и заказала себе сто грамм коньяка…
***
Когда Берта собралась замуж за Людвига, подруга не одобрила ее выбор:
- Берта, хотя ты, и не красавица, но очень миленькая – и могла бы дождаться предложения, от более привлекательного мужчины: этот Людвиг, даже, ходит, словно лом проглотил! – Берта ничего не ответила подружке, но прекратила поддерживать с ней всякую связь: она считала своего жениха милым – и ей импонировала его немногословность..., и некая недосказанность придавала ее избраннику загадочности - так полагала юная фантазерка Берта!
Молодые супруги зажили тихой, непритязательной жизнью – и Берта была вполне счастлива… Потом, она родила Людвигу сына, но их Оскар уродился таким болезненным…: у малыша, буквально, на все продукты питания была аллергия – и Берте пришлось, кормить сына своей грудью, в течении долгих пяти лет… И все это время Людвиг был внимателен и заботлив - с женой и сыном, но перестал видеть в Берте женщину – и долгое время спали супруги в разных комнатах…
Война с русскими внесла изменения в жизнь супругов Хайц: Людвиг был тяжело ранен, в боях под Смоленском… После лечения в госпитале, ему дали десятидневный отпуск – и все десять дней Людвиг спал со своей женой. После мучительных месяцев полового воздержания и неприглядной окопной жизни, под свист пуль и разрывы снарядов… – и, затем, он заглянул в глаза смерти…- его мироощущение не могло не перемениться! Ныне, Людвиг находил свою Берту весьма желанной женщиной: и ее грудь уже не виделась ему обвислой, чуть ли не до талии… Нет, в свете пережитого, Людвиг находил груди Берты похожими на уши спаниеля – и это, в его глазах, смотрелось мило! В общем, с той поры, супруги Хайц не спят в разных спальнях… И, через столько лет, Берта узнает от постороннего, что ее Людвиг пощадил какую-то русскую – и, только из-за того, что та была очень похожа на нее!!! Берта почувствовала, что у нее выросли крылья за спиной: за всю их совместную жизнь, муж ни разу не сказал Берте, что любит ее!!!
***
Берта дождалась, выполнения ее заказа, но кофе, лично, принесла мужу. Людвиг пригубил его и остался доволен…- и Берта расцвела, от похвалы, на которую ее муж был, чрезвычайно, скуп…
***
Скрытный, по натуре, Людвиг остался удовлетворен встречей с бывшим солдатом Йозефом: тот послужил катализатором – и давно минувшее ожило в сердце Людвига с новой силой - и он, вновь, испытал ту остроту чувств, что прочувствовал…- некогда! Сам фюрер, с высокой трибуны, призывал своих воинов: быть беспощадными с врагами!!! И Людвиг следовал его наказу! Убить врага в бою – святое дело! Но в его жизни, как победителя, было много и женщин: некоторые, даже, не пытались, противится его воле, а несогласных Людвиг брал силой - после, мог их и покалечить, и убить - без сожаления!!! И, какие могут быть церемонии с женщинами и детьми проигравших?!
Его Берта, которую он, заново, открыл для себя, повоевав на Восточном фронте, вернула себе особое место, в его сердце: как женщина! И русская, похожая на его жену, но и иная…- и с ней Людвиг не сумел быть безжалостным и жестокосердечным – и она смогла, отвоевать в его нечутком сердце, особое место для себя! Дурак-ефрейтор, похоже, никого не любил: иначе, знал бы, что любовь способна, преодолеть предубеждения и косность привычного! Берта и та, русская – две жемчужины его сердца – осознал Хайц!
***
От наступающего, 1974 года Юлия Алексеевна ждала только хорошего: она, счастливо, живет в браке с мужем Дмитрием, вот уже, двадцать три года… Наконец, их старшая дочь Мила объявила своим родителям, что повстречалась с мужчиной своей мечты – и пусть избраннику дочери уже исполнилось тридцать два года, но десять лет…- не такая критичная разница, между супругами! И Мила в следующем году завершает свое обучение на факультете иностранных языков, а ее Иван уже успел защитить кандидатскую степень…
***
Иван Николаевич Ледин ступил на порог их дома - и с ним, в жизнь Юлии Алексеевны, вторглось прошлое… Она, так и застыла, не в силах вымолвить слова, и прислонилась к дверному косяку, почувствовав слабость в ногах, но во все глаза, она взирала на избранника своей дочери.
- Мама, что не так?!! Почему ты, так... смотришь на моего милого Ваню, словно приведение увидела?! – неприкрытая озадаченность дочери, вернула Юлию Алексеевну в реальность.
- Простите, Ваня: просто вы, очень, похожи на одного человека, из моего прошлого…- невероятно, просто одно лицо, только цвет волос различается!!!- ошеломление первой минуты схлынуло - Юлия Алексеевна обрела внутреннее равновесие – и нашла нужным оправдаться, перед дочерью и ее женихом.
- Юля, я уже ревную! Что это за знакомец такой, с которым я не знаком? – из своего кабинета показался отец Милы – Дмитрий Иванович, преподаватель права в академии МВД.
Юлия Алексеевна оставила вопрос мужа без ответа – и широким жестом, гостеприимной хозяйки, пригласила: проследовать всех к столу. Весь этот вечер Юлия Алексеевна пребывала в некой прострации: отвечала невпопад; была, излишне, задумчива; засмотревшись на Ивана, пролила на себя соус…- и прозорливый претендент на руку Милы задал своей будущей теще вопрос:
- Юлия Алексеевна, а тот человек, которого я вам напомнил, он не был серийным убийцей: в противном случае вы, не отдадите мне в жены Милу?!
- Нет, не волнуйтесь Ванечка, с тем знакомым не все так трагично, как могло бы быть! Вот, ваше внешнее сходство с ним - поразительно! Словно вы, его родной сын! - ответила она…
Пришел из школы младший сын – и фокус внимания Юлии Алексеевны сместился на Алешеньку – и за столом воцарилось долгожданное оживление – и Мила заговорила о дате знакомства с родителями Ивана…
Вечер знакомства с будущим мужем дочери Милы удался на четверку с плюсом!
***
Оставшись наедине: в своей спальне – Дмитрий Иванович, вновь, поинтересовался у жены:
- Юленька, так, что за знакомый был у тебя: нынче ты, выглядела такой взволнованной?! Не скажешь мне, на кого похож этот Иван?
- Мужчина с именем Иван…Николаевич, невероятно, похож на бывшего руководителя разведывательной школы майора Абвера Вальтера Ляйда!!! Тот пришел к нам, в детский дом, чтобы выбрать подходящих, для обучения в его школе. Вот, воспитательница Татьяна, прежде, предложила господину Ляйду меня… Знаешь, первоначально, он не отказался…- и, даже, заставил меня раздеться…, но, потом, сказал, что он слишком нормален – и его не возбуждают незрелые кислятки! В разведшколе мне и дали кличку Кислятка… До прихода Ляйда, двух моих подружек, для своих утех, взяли полицаи - и утром девочек вернули мертвыми!!! Мне повезло, с этим Ляйдом! Теперь, понимаешь Дима, какие эмоции я пережила, увидев двойника Ляйда?! – Юлия Алексеевна посмотрела, с любовью, на своего обожаемого Димочку.
- Ну, что отдадим Ивану нашу Милу? Тебя кошмары мучить не будут, после каждой встречи с этаким зятем? – поинтересовался любящий муж…
- Познакомимся с родителями Вани…, а там решим…- был ее ответ…
***
Знакомство с родителями Ивана состоялось четырнадцатого января... Николай Васильевич, сельский электрик, оказался мужчиной степенным, без лишних ужимок и суеты… С Дмитрием Ивановичем они быстро нашли тему для разговора - и рассуждая, о происходящем в мире, заодно, надумали сыграть партию, в шахматы – пока их женщины накрывают на стол…
Аксинья Макаровна, мать Ивана, была женщиной немногословной и, несмотря, на свои шестьдесят лет, и нелегкую долю совхозной доярки, сохранила внешнюю привлекательность…- Юлия Алексеевна, глядя ей в лицо, думала:
- Эта очаровательная женщина старше меня лет на двадцать, но замечательно выглядит! Мне бы так сохраниться, к ее годам!!! В молодости, явно, была потрясающей красавицей…- и не мудрено, если бы ей увлекся сам Вальтер Ляйд!!! Статная, и, теперь, высокая грудь, и талия тонкая, похоже, была, а еще и светлые роскошные волосы, огромные глаза цвета спелой пшеницы, прелестный носик и чувственные губы… Родит же земля такую красоту!!!
Аксинья Макаровна, почувствовав пристальное внимание к себе, слегка, покраснела…, но промолчала.
- Она еще и краснеть не разучилась – потрясающе!!! – подумалось Юлии Алексеевне – и, она решилась, задать матери Ивана некорректный вопрос:
- Простите, меня, но ваш Ваня так похож на Вальтера Ляйда, начальника разведывательной школы Абвера?! Я училась в той школе…- добавила она, сконфуженно…
Прежде, чем ответить, Аксинья, враз, опечалилась, протяжно и глубоко вздохнула: было заметно, что мать Ивана не любила вспоминать о том поре:
- Да, биологическим отцом моего Ивана является немец Ляйд, из клятой разведшколы. В начале июля 41 года, в наше село нагрянули фашисты – и, почти, всех сельчан, под дулом автоматов, согнали на площадку, к памятнику Ленина… На наших глазах, немецкий танк низверг памятник с постамента – и встав рядом с поверженным Лениным, какой-то немецкий чин держал перед нами речь, а переводчик переводил… Тяжкие настали времена!!! Короче, все, что сказал немчура, сводилось к одному: каждый наш недозволенный шаг, будет караться смертью! Тогда-то, в людской толпе, меня и заприметил Курт – водитель Ляйда и указал на меня своему начальнику… Когда была дана команда, расходится по домам, этот Ляйд увязался за мной…: я вошла в свой дом – и он за мной… Я развернулась к нему лицом и, лбом, уткнулась в дуло его пистолета…
- Растефайся и лашись! – коротко, словно пролаял, приказал он…: на меня смотрел безжалостный убийца – и я сняла свои панталоны, и легла поперек кровати, расставив в разные стороны ноги… - Аксинья Марковна перевела дух, прежде, чем продолжить:
- Удовлетворив свою похоть, это Ляйд натянул на себя спущенные штаны, заправил рубашку – и тут, без стука, широко отворилась дверь: местные полицаи, по приказу немцев, обходили все дома, в поисках партизан, коммунистов и наших солдат, оказавшихся в окружении… Думаю, богатое воображение Ляйда, скоренько, нарисовало ему неприглядную картину: какие-то ничтожные полицаи, едва не увидели «священный» голый зад господина капитана… Лицо этого Ляйда, смертельно, побелело, на скулах заходили желваки, вены, на его шее, надулись, а глаза побелели… - он шагнул на встречу старшему полицаю и не говоря ни слова, стремительно, закинул свою ногу, для удара в грудь! Удар оказался сокрушительной силы – этот толстый бугай Гуцул посинел - с лица, попытался сделать вдох и сохранить равновесие, но раскинув руки, сделал пару шагов, назад – и рухнул с крыльца... Мне довелось узреть животный страх, в глазах этого палача Гуцула! А Ляйд, как ничего и не произошло, надел свой китель…- и вышел, вон, молча… Его шофер – Курт, вскоре заявился: он принес несколько плиток шоколада, протянул мне, широко улыбаясь:
- Матка, деткам…, матка, деткам…- все совал этот шоколад в мои руки... Что тут скажешь: глазастый был, тот Ляйд: одного взгляда ему хватило, чтобы понять…- в этом доме есть дети… Курт наклеил на мою калитку какой-то знак, а оказалось, этот знак означал, что в моем доме стоит на постое немецкий офицер… После того удара, полицаи в мой дом не совались…, но если бы они пришли чуть позже, когда Ляйд уже ушел…- мне и моим детям пришел бы конец, а еще и девочке Тане, которую я прятала у себя, от Гуцула - и еще, пока я была на площади, в мой дом, в поисках укрытия, забежали четверо наших солдат… Вот, так…: благодаря надменному Ляйду, столько жизней спаслось!
- Ляйд, долгое время не появлялся у меня, но, регулярно, меня навещал Курт: привозил нам картошку, мясо, крупы, сладости – детям… Когда этот немчишка понял, что я забеременела от его начальника – стал наведываться чаще – и, даже, чай, кофе, фрукты стал привозить… Славный был немчик: такого душевного…, я больше не встречала! Когда родился мой сын, Ляйд появился, посмотрел, свысока, на малыша - а тот лежал: махонький, волосики белые, а сам красненький – и все своими ручками и ножками размахивал…
- Эта есть Иван…- пахотит на малюскю крапика…: белый калава, сам кразный…! - промолвил он, поморщившись – и в его устах, это прозвучало, как призрение: к моему ребенку и ко мне! Вот, я и назвала своего сына настоящим русским именем - Иван…- и такой славный мальчик у меня вырос!!! И совсем не походит на краба: ни на моллюска, ни на взрослого...- по-доброму, улыбнулась Аксинья Макаровна будущей родственнице…
- Да, с этим не поспоришь!!! – отозвалась Юлия Алексеевна – и обе женщины, прихватив с кухонного стола по паре тарелок с закусками, поспешили в зальную комнату, где их дожидались мужчины.
Весь вечер, только, что и было разговоров: о предстоящей свадьбе их любимых детей - Милы и Ивана и, казалось, что вопрос о Вальтере Ляйде закрыли навсегда…
***
А ночью Аксинье снился страшный сон и события, что, ранее, с ней происходили наяву, в том сне, были перепутаны, в своей последовательности: сперва, ей пригрезилась немецкая речь - и солдаты чужой армии, прикладами автоматов, сгоняли жителей ее села на площадку, к памятнику Ленина… Затем, ей приснился сынок Макар: он привел в дом грязную девочку Таню и сообщил, что ее мать и младшую сестренку, зверски, убили полицаи…, а Тане удалось сбежать от этих убийц, но в ее деревне ей никто приюта не дал – все боялись…- и она пошла, «куда глаза глядят»! В канаве, перед их селом, пацан Макар обнаружил голодную, грязную и перепуганную Таню: в той стороне он козу пас - и привел…, вместе с козой, и осиротевшую девочку в дом Аксиньи… Потом, ей пригрезилось, что поднимается Аксинья на сеновал, чтобы накормить козьим молоком и краюхой хлеба Таню, а рядом с девочкой сидят четверо наших солдат, что пытались выйти из окружения… Во сне, Аксинья, вновь, испытала тот ужас…, что и наяву…: ее сердце, бешено, заколотилось, по лицу и спине потекли струи пота… - из-за страха, она проснулась!
Да, тогда ей удалось подавить свой страх – и Аксинья поступила по-человечески: спустилась с чердака, за козьим молоком и хлебом, чтобы накормить солдат родной армии, пусть и отступающей… Позднее, Аксинья поговорила с Ирой – и за ними пришел односельчанин Андрей, и увел военных за собой, к партизанам – так те обрели комиссара отряда товарища Арсения…
Когда наша армия прогнала фашистов, у офицеров СМЕРШа появились вопросы к Аксинье – и, как им не быть: три года, в ее дом, регулярно, наведывались сотрудники разведшколы Абвера…??! Вот, тут и пригодилась ей защита товарища Арсения… и других партизан - и дело о пособничестве…, заведенное на Аксинью, было закрыто и отправлено в архив…
Ее муж и отец их троих детей: Макара, Веры и Ани не смог простить Аксинье, ее связь с немцем и рождение Ивана…- погнал ее, с Ванюшей и Таней, из своего дома, но за ними последовали и Макар, и Верочка, и Анютка.
- Отец, а ты, что хотел: чтобы мамка хранила тебе верность, а под немцев подкладывала шестилетнюю Верочку и пятилетнюю Анечку?! Небось, когда немец приставлял к твоей голове пистолет ты, поднимал руки, а мамке, как быть?! Оказать сопротивление, чтобы ее, а с ней и нас расстреляли?! Ты, так хотел? – на прощание, негодовал одиннадцатилетний Макар…
- Я хотел бы, очень хотел бы, чтобы твоя мать, своим передком, не спасала жизни комиссарам и дочерям чекистов: мужики сами должны за себя постоять, а не за бабий подол прятаться!!! – орал оскорбленный Антип, тряс своими кулаками так…, что медали, на его груди, ударяясь друг о друга, звенели…
Жена бывшего партизана Андрея: все та же Ирина подсказала бездомной Аксинье выход, из трудного положения:
- Послушай Аксинья, куда ты, пойдешь, на ночь глядя, с детьми? Рядом с нашим домом, пустует дом Николая Ледова: его жену и дочь угнали в Германию, а он погиб, прикрывая отход своих товарищей - думаю, они были бы не против, если вы, поселитесь в их доме! - и усталая Аксинья, последовала за Ириной: дело шло к ночи – и детям нужна постель, и крыша над головой…
***
Они уже основательно обжились в доме Николая Ледова, навели в нем полный порядок, а через четыре месяца объявился сам хозяин: весь в шрамах, худой, изможденный, в лагерной робе и весь завшивевший… Сосед Андрей, первым увидел Николая и, сразу, затащил его в свою баню – мыться… Потом, за трапезой, Андрей сообщил другу и соратнику по партизанскому отряду, что его жена и дочь так и не вернулись с чужбины, но в доме Николая, ныне, живет Аксинья: Антипка прогнал ее, вместе с детьми…, за вынужденную измену!
- Пускай живут, теперь-то уж, что…?! Сам-то я не жилец – приплелся домой, в надежде, что и мои… выжили в немецком аду! Раз моя жена и дочь погибли в фашистской неволе, пусть Аксинья с детьми занимает наш дом: самому-то мне только и остается, что умереть на родной стороне! - прохрипел обессиливший Николай.
Андрей, на своих руках, перенес ослабевшего Николая, в его дом… Аксинья, спешно, приготовила постель в свободной комнате, воротившемуся хозяину дома – и вместе с Андреем довели Николая до ложа… Он упал, без сил, на кровать и закрыл глаза. Через десять минут, Аксинья заглянула в его комнату, но утомленный долгой дорогой, уставший путник спал…
Перед рассветом, стоны, доносившиеся из комнаты Николая, разбудили Аксинью – и она вошла в комнату, спящего мужчины…
- Николай, Николай, проснись, пожалуйста: тебе снятся кошмары! Это всего лишь сон, хотя и страшный! Проснись! – ей удалось растолкать Николая - и своими хриплыми выкриками, тот не успел, нарушить сон ее детей…
***
Пробудившись от страшного сновидения, Николай не сразу понял, где он находится, но узрев склонившуюся над ним обеспокоенную Аксинью, а не одного, из узников лагерного барака, он, с облегчением выдохнул:
- Я разбудил тебя, прости: этот жуткий концлагерь, похоже, мне будет сниться до самой смерти… Даже не вериться, что я все же выжил и, даже, сумел, добраться до дома! – он перевернулся на спину и взгляд его устремился в потолок.
- Николай, давай я напою тебя козьим молочком, тепленьким… Сейчас же подою свою козу, титястую: уж больно молоко, она дает вкусное! На сытый желудок кошмары редко снятся… - и Аксинья направилась в сторону сеней.
***
Николай, казалось, впал в дремотное состояние, но непонятная возня отвлекла его от тяжких дум: к нему, на постель, пытался забраться мальчик, от роду, лет трех…
- Карапуз, тебе чего не спиться? – полюбопытствовал Николай, у запыхавшегося малыша…: - Тебя, как зовут? – вдогонку, спросил мужчина.
Мальчик все же забрался на диван, придвинулся к Николаю поближе, чтобы лучше видеть его лицо, в предутреннем сумраке комнаты – и заговорил:
- Я, Ванюша, а ты, мой папа, да?! – растерянный Николай не знал, что ответить большеглазому карапузу, что взирал на него с такой… мольбой и надеждой… – и хорошо, что на помощь ему пришла, подоспевшая Аксинья:
- Нет, Ваня: дядя Коля не твой папа – мне жаль, но твой папа уехал давно и далеко! И к нам он не вернется! Никогда!
- Уехал… - и, вот, воротился!!! – Ванюша не собирался сдаваться – и упорствовал: - Мой, мой - это мой папа!!! – воинственно, утверждал Ванюша, но не сдержался – и расплакался - сполз с дивана и, обиженный, убежал…
Аксинья не попыталась, задержать и успокоить сына, а, только, тяжко вздохнула: - Николай, не принимайте всерьез моего Ванюшу: его мальчишки обижают…- вот, он в каждом мужчине своего отца-защитника и видит! – и поставив на стол кружку с парным молоком, она покинула комнату Николая.
***
Вечером, к Николаю зашел Андрей, чтобы проведать друга…- он ему и поведал, историю рождения мальчика Вани… Оба мужчины согласились: когда женщине угрожают пистолетом, ей трудно сохранить себя в невинности!
***
Днем следующим, Ванюше тоскливо было, одному, сидеть в огороде – и он, ненадолго, надумал выйти за калитку. Тут, откуда ни возьмись, сельские мальчишки налетели на него, окружили, принялись щипать, толкать, пинать и обзывать фрицем! От обиды, Ваня, сперва, расплакался- затем, позвал, громко:
- Папа, папа, папа…!!! – на этот отчаянный крик, вышел из дома сердитый Николай, с палкой в руке…- и вид его был страшен!
- Поганцы! Вы, пошто моего Ванюшку обижаете??! Сами вы, фашисты, ежели таких малышей обижаете!!! – озорники не стали дожидаться, когда их отлупят палкой – разбежались в разные стороны, а Николай вытер своей ладонью слезы, с заплаканного лица Вани…
Потом, Николай сидел на крыльце и грелся на солнышке, а рядом с ним сидел Ванюша и играл со своей машинкой, что досталась ему от Курта - и оба выглядели такими умиротворенными… Вернувшаяся с утренней дойки коров, Аксинья залюбовалась на них…
***
Бывший муж Аксиньи – Антип осознал свою роковую ошибку, когда его бывшая жена расписалась в сельсовете с хромым Николаем…
За то время, что Аксинья и ее дети обретались в доме Николая, как его постояльцы, бывший узник концлагеря окреп и возродился для новой жизни! Четырехлетний Ванюша упорно называл его папой, к Николаю потянулись и дети, рожденные от Антипа, и приемная девочка Танюшка - и, Николай решился предложил Аксинье: соединиться в браке! Аксинья, с радостью, согласилась: сельские сплетницы их давно считали блудливыми сожителями - узаконить «срам» было кстати! Антип, к тому времени, был уже женат на сельской медичке Верочке: скромной и невзрачной женщине – в этом браке он уже нажил сыночка Васю, такого же невзрачного, как Антип и мать малютки.
***
Интерес к жизни Аксиньи у Антипа не пропал, с годами, а наоборот - окреп! Когда первоклассник Ваня, радостный, прибежал к Николаю, в гараж МТС, чтобы показать отцу похвальную грамоту, которой его наградили в школе: за успехи в учебе…- завидущий Антип задался вопросом:
- Почему у меня не хватило ума, принять этого маленького фрица?! Переступил бы через свое самолюбие – и красавица-жена, и мои родные дети, и эти чертовы Танька, и Ванька прибегали бы ко мне, со своими победами и горестями! Николаю хватило смелости, взвалить на себя такой «груз»…– и это после всех его ранений и перенесенного… в концлагере!!! Он женился на женщине с пятью детьми…- и ничего: живут, счастливо, своей большой семьей! И с голоду не мрут, и Аксинья по мужикам не пошла, из-за неудовлетворенности своей…- может и правду сын Макар сказал, тогда, что тот фриц приставил пистолет к голове его матери?! – в первый раз, после войны, от отчаяния, заплакал Антип, втихаря…: свою любимую жену, самолично, он толкнул в объятья другого…- а нынешние - жена Верка и сын Вася, его совершенно не радуют… Близок свой локоток, да его не укусишь!
***
В марте того же: 1974 года Юлия Алексеевна и Дмитрий Иванович выдали замуж свою старшую дочку Милу за славного мужчину Ивана Ледова! В столь ответственный момент, рядом с Юлей Алексеевной не было ее давней и преданной подруги Маргариты Павловны: в страшное военное лихолетье юную девчушку Юлю с женщиной Ритой сроднила общая и страшная участь – и не мудрено, ведь они обе были узницами одного нацистского концлагеря!
***
Долгие годы и Маргарита Павловна, и ее муж Кирилл Петрович, каждый по-своему, скорбели по их пятилетней дочке Светочке: та сгинула в жуткой бездне концлагеря… Сама Маргарита Павловна и Кирилл Петрович не могли примириться с мыслью, что мать выжила в том Аду, а малышка-дочка нет – и застарелый укор «завис», невысказанным обвинением! С этим гнетом и жили!
До войны Кирилл Петрович, страстно, любил красавицу-жену Риту…, но пережитые ею ужасы войны…, навсегда изменили его жену – от ее былого шарма и веселой беззаботности, кокетливости не осталось и следа…- к тому же жена не уберегла дочку Светочку – и этого он не мог забыть! Хотя, разумом и понимал, в произошедшим с их дочерью, не было вины жены: не в ее власти было, остановить маховик уничтожения людей, запущенный на полный ход…!
Кирилл Петрович, ныне, не силился, пробудить в себе былых чувств к постылой жене, но и развестись с ней не смел: словно, утраченная лапочка-дочка встала между ним и Ритой, и, тем самым, зацементировала их брачный союз… В течении двадцати девяти, послевоенных лет, супруги, в отношениях, которых царила полярная стужа, просыпались по утрам в разных спальнях, завтракали, в полном молчании… Затем, Кирилл Петрович уезжал на службу, а Маргарита Павловна предавалась домашним хлопотам – и, что особенно любопытно: не спрашивая мужа, ни о чем, тем не менее, она знала, что тому хотелось бы на ужин, какую рубашку, галстук приготовить Кириллу на день, следующий…- и, что подать на завтрак! Каким-то непонятным образом, Рита считывала желания мужа – Кирилл, даже, придраться к ней не мог…
***
Череду безрадостных и монотонных дней, что сложились в безотрадные года, прервало известие, пришедшее из отделения советского Красного Креста – и, которое гласило: через швейцарский Красный Крест, бывшую узницу концлагеря… Маргариту Павловну П… разыскивает, ее потерянная дочь!
Маргарита Павловна, давно отчаявшаяся, хотя бы что-то узнать о судьбе Светы, прочла это уведомление - и первой, была мысль: ее, кто-то жестоко разыгрывает! Мужа Кирилла дома не было, а ей необходима была поддержка – и она созвонилась с Юлей, что стала для нее, за долгие годы их знакомства, истинной подругой и вроде приемной дочери…
- Как такое возможно?! Двадцать восемь лет назад, побывавший в СССР бизнесмен Вольф Бекер, из жалости ко мне, сделал запрос, через швейцарский Красный Крест, но выяснить судьбу моей Светочки, тогда не удалось! И, вот, пришло извещение: меня разыскивает предполагаемая родная дочь! Нам с Кириллом предстоит, через неделю, встреча с ней…: она со своим мужем, по путевке, приедет в Москву из Америки… Жить они намерены в гостинице «Россия»! – ошеломленная Рита, все еще не могла поверить, что нашлась ее Светочка – это по прошествии вереницы лет, бесплодных ожиданий и надежд!
- Ритуля, ты забыла, какие педанты эти немцы и швейцарцы: у них и клочок бумажки не затеряется, а пришьется к делу! Другой вопрос: почему Света не искала тебя столько времени?! Но через неделю все проясниться!!! – успокоила свою подругу Юля. (с годами и ее стали звать Юлией Алексеевной).
***
Вернувшегося поздним вечером, Кирилла Петровича дома ожидала необычная картина: весьма, озабоченная супруга, на ночь глядя, достала из гардероба свои малочисленные наряды…- и прикладывала их к себе, у зеркала:
- Кирилл, наконец-то, ты, пришел! Через неделю нам предстоит поездка в Москву, а мне и надеть нечего! Представляю, что обо мне подумает наша Светочка и ее муж… - обалдевший супруг, с испугом, посмотрел на Риту…
- Не смотри на меня, как на сумасшедшую, а лучше прочти это…- и Маргарита протянула мужу, надорванный конверт. Кирилл Петрович, спешно, прочел извещение – и, обессиленный, в чем был, так и присел на пол…
Этой ночью, супруги не смогли спать порознь: слишком велико было волнение, переполнявшее их…
- Рита, а если эта женщина вовсе не наша Светочка, как дальше жить будем?! – Кириллу было страшно поверить, в манящую перспективу: их Светочка разыскала своих родителей…- и жутко было, от мысли, если, кем-то подаренная им надежда, не сбудется…- тогда, хоть в гроб ложись…!!!
- Знаешь, Кирилл, и мне не вериться, что через неделю мы встретимся с нашей взрослой дочкой! Боже, если она выжила, ей уже должно быть за тридцать семь…- не малышка вовсе – и, как мы ее узнаем?! Вспомнила, у нашей Светочки была родинка на макушке… Нам нужно обновить наши гардеробы: неловко, перед незнакомкой, выглядеть неухоженными! - эту неделю Маргарита потратила на универмаги, косметолога, массажиста и модистку, что занималась обновлением любимых нарядов новой клиентки…
***
Супруги зря переживали, что не признают свою взрослую дочь… Едва, войдя в холл гостиницы «Россия», Кирилл Петрович, взглядом, сразу отыскал свою, пропавшую много лет назад, дочку – и направился в ее сторону:
- Рита, посмотри: там сидит наша Светик…- она выросла твоей копией!
И американка Ангелика обратила внимание на элегантную супружескую пару: эти двое, целенаправленно, двигалась в ее сторону – и, внезапно, она почувствовала странную слабость, во всем теле…
- Здравствуй, дочка! – произнес мужчина – и поняв, что его Света забыла родной язык, перешел на английский…
Затем, они, вчетвером: Ангелика, ее муж Джордж, Кирилл Петрович и Маргарита Павловна сидели за столиком, в ресторане гостиницы «Россия» и слушали повествование Светланы-Ангелики…
***
За прошедшие тридцать три года, из памяти Ангелики стерлось, что она, когда-то, была русской девочкой Светланой, и что у нее были, любящие ее родители – Кирилл и Маргарита…: словно бы, травмирующие воспоминания несчастного и одинокого ребенка, что познал ужасы концлагеря, были, услужливо, кем-то, присыпаны пеплом забвения…
Жила себе девочка Ангелика с мамой Бертой, запамятовав, что та не родная ей… Затем, они перебрались, из поверженной Германии в Америку – и продолжили жить, вдвоем…, до тех пор, пока девочка Ангелика не повзрослела. Потом, судьба, в лице приемного отца, подарила красивой юной девушке встречу с подходящим юношей – и Ангелика с Джорджем обвенчались, в присутствии близких родственников и многочисленных друзей. Молодые супруги зажили в своем доме, но одинокая мама Берта не была покинута: и для нее нашлась просторная комната, в огромном доме…
И жизнь продолжила «течь» своим чередом: через год, после свадьбы, молодая жена Ангелика родила сына, которого муж Джордж нарек Стивом. Еще, через три года, Ангелика родила дочку Анжелину – и ее приемная мама Берта все время была рядом с ней: супруг Джордж боготворил свою женушку и обожал детей, но бизнес забирал у него большую часть времени… Впрочем, познавшая тяготы лишений…, Ангелика все понимала – и на судьбу не роптала… Незамутненное счастье и благополучие супругов Ангелики и Джорджа продолжалось не один год, но все меняется когда-то…
***
Перемены в жизни Ангелики случились, после смерти Берты: похоронив приемную мать, примерная дочь принялась, перебирать ее вещи…- и, словно из небытия, на колени Ангелики упала, пожелтевшая от времени, справка, из которой следовало: русская, пятилетняя девочка Светлана Кирилловна П… была выкуплена заместителем коменданта концлагеря…- для его нужд… Далее, следовала сумма, которая была уплачена за узницу, дата и пара подписей…
Горькие воспоминания далекого прошлого, штормовой волной, накрыли ошеломленную Ангелику – и она многое припомнила, из забытого…: как взволнованный мужчина сажал ее и ее родную маму в поезд; вспомнила и ужас, что они испытали, когда раздались взрывы, то тут, то там – и их вагон тоже загорелся; вспомнилось, и как чужие солдаты, говорящие на непонятном языке, сгоняли выживших в колонну – потом, их всех затолкали в какой-то сарай… Позднее, узников загрузили в товарный поезд и повезли… Туда, куда их привезли…- вот, там был настоящий Ад!!! До это время, Светочке было не так страшно: рядом была ее мамочка, которая, регулярно, давала ей немного еды и уверяла дочь, что все у них будет хорошо! Когда их разделили, маленькая пятилетняя девочка познала настоящую жуть… – и не понимала: почему, по-прежнему, ей нельзя быть рядом с мамой, как и другим детям…; за, что их – детей мучают голодом и холодом?! В чем они провинились перед этими немцами?!!!!
Ангелика смотрела на пожелтевший документ и не могла справиться со своими рыданиями… На ее безудержные всхлипы, в комнату покойной бабушки заглянула семнадцатилетняя дочь Анжелина: вид плачущей матери ее напугал…- и дочь бросилась к телефону:
- Папа, папа, приезжай, скорее, домой: мама закрылась в комнате бабушки Берты и так горько плачет…, что мне стало страшно, за нее…!!! - и, обеспокоенный Джордж, был вынужден, прервать важное совещание.
На зов Анжелины примчался не только отец, но и его родители: те не понимали, как уравновешенная сноха Ангелика могла довести себя до такого состояния – им было, даже, стыдно, за ее невоздержанность…
***
- Дорогая, не стоит так убиваться, из-за смерти матери: мы все смертны! – Джордж не знал, как ему еще утешить свою жену, какие подобрать слова?!
Ревущая Ангелика, протянула мужу, пожелтевшую от времени, справку: говорить она не могла…- рыдания ее душили! Поскольку, Джордж не владел немецким языком, он попросил своего отца: перевести…, что такого, страшного, там было написано…- его жена рыдает, без остановки?!
Старый Лойд был вынужден надеть свои очки, которые не любил: они напоминали ему, что и он не безупречен…
- Джордж, здесь говорится о покупке пятилетней девочки… Ангелика, ты, была узницей концлагеря?! Этот шрам, на твоей руке - это тебе вывели лагерный номер?! – полюбопытствовал благообразный пожилой мужчина, который и сам не хотел верить своим догадкам… Ангелика, только и смогла, утвердительно, мотнуть головой.
В комнате повисла гнетущая тишина: их сноха, жена и мать была вовсе не немкой, а русской, и к тому же бывшей узницей концлагеря…- Джордж и дочь Анжелина, они, молча, обняли Ангелику – и, тогда, сквозь рыдания, она сумела проговорить: -Я…совсем…, не помню…лиц…своих…родителей…! – и, она снова, разразилась рыданиями:
- Детка, ты, была так мала, тогда…- естественно, что время стерло, из твоей памяти их лица…! - свекор Лойд, все же, проникся сочувствием к молодой и очень красивой снохе…
***
Внешне казалось, благоразумие возобладало над тридцатисемилетней Ангеликой – и она сумела, взять себя в руки… Возможно, на ее подсознание стал влиять дневник покойной Берты, что, теперь, читала Ангелика - и ночью, ее сны, заполонялись, пережитыми детскими кошмарами…– и концлагерь в них главенствовал...! Странным образом, сытая и находящаяся в тепле, и в безопасности, Ангелика, в своих снах, вновь, испытывала страшный голод и тряслась, от холода и страха! Но самым нестерпимым ее кошмаром стало размытое пятно…– вместо лица родной матери! Похоже, во сне, чувствами и страхами Ангелики управляла маленькая Света, которая не могла смириться, что у ее мамы нет лица – и, когда безликая, но родная мама, вновь, уверяла маленькую дочку, что все у них будет хорошо…- с криком ужаса, Ангелика просыпалась – и слезы, ручьем, лились из ее восхитительных глаз…
Муж Джордж, по-настоящему, любил свою жену – ему было дорого ее душевное спокойствие...- с пожелтевшей справкой, он обратился к человеку, перед которым трепетал…- и, который являлся тем некто, кто и выкупил маленькую Светочку из концлагеря: для своих нужд – как и было отмечено в документе! Через американский Красный Крест, этот Ганс…, которого, ныне, на американский манер, величали Йоханнесом и его сотрудники, быстро, вышли на след бывшей узницы концлагеря Маргариты Павловны П…: тогда-то и выяснилось, что и безутешная мать, двадцать восемь лет назад, пыталась разузнать, хотя бы самую малость, о судьбе своей дочери Светланы!
- Дорогая, твоя родная мать тебя давно разыскивает!!! Ангелика, если та женщина еще жива, вы, скоро встретитесь: наши… уже связались с советским Красным Крестом!!! - ликующий Джордж принес, удрученной Ангелике, превосходную новость – и она бросилась мужу на шею…
***
Странным образом, в предчувствии скорой встречи с родителями, успокоилась и маленькая Света… – и, Ангелика, более, не будила своего мужа страшными выкриками…
***
Они, вчетвером, сидят за столиком, в ресторане…– и внимательно слушают повествование Ангелики:
- Из моей памяти стерлось, как мы встретились с Бертой…- ее дневник оказался мне в помощь! Ганс…- бывший возлюбленный Берты, приобрел меня, в подарок своей дочери Марте – и презентовал ей, в день ее рождения…
- Детка, папа дарит тебе живую куклу…- делай с ней, что хочешь!!! – этот самодовольный офицер СС Ганс был удовлетворен собой - полагал, что его чадо обрадуется такому оригинальному подарку! Но нет, Ганс не встретил особого восторга ни со стороны дочери, ни со стороны своей жены: его живая и красивая «игрушка» выглядела, свыше всякой меры, привлекательной…– тем самым подчеркивая заурядную внешность именинницы!
Девочка Марта надумала взять реванш у хорошенькой «игрушки» иным путем…- стала демонстрировать своим гостям балетные па, а в заключении своего выступления села на шпагат…
- Ты, давай, повтори за мной…, то, что я сейчас сделала!!! Ну…, повторяй, я приказываю тебе!!! – потребовала Марта от красивой незнакомки, но откуда же этой надменной немке было знать: и русская занималась балетом…- до войны…- и вывихи, и травмы, в этом случае, ей не грозят!
***
Безропотная Светочка, как ей и было приказано, продемонстрировала всем, присутствующим на том дне рождения, свои умения – и выполнила те балетные па, которым ее обучила мама Рита, что была балериной…, но до своего раннего замужества… Выступление красивой и пластичной Светы было отмечено аплодисментами, что и вызвало неистовый гнев именинницы: Марта запустила тарелкой в лицо Светы – и проорала в лицо Гансу:
- Отец, убей эту «куклу»: я так хочу!!! Мне она не понравилась – я не желаю больше видеть твой гадкий подарок!!! Убей ее!!! – лицо семилетней Марты было искажено злобой – и, наконец, Ганс узрел, что его дочь Марта, уж слишком, походит, своей наружностью и повадками, на его прежнего начальника…, который, некстати, присутствовал и на том празднике… В этом прозрении, позднее, признался Ганс - Берте…
- Я, тогда ни слова не поняла, из злобных криков маленькой немки, но подумала, что конец мой близок – и, сию минуту, меня вернут в концлагерь, чтобы убить! Но уязвленный осознанием, что жена использовала его, чтобы скрыть свой грех – и Ганс не поторопился, исполнить желание чужой дочери Марты, но он сделал заявление, которое оказалось неприятным для его жены:
- Нет, эту девочку я не убью: она моя дочь, от русской! Вы, ведь, помните, что я бывал в Союзе…- это было до войны, когда наши страны еще «дружили»… Ее мать умерщвлена…: не годиться проявлять слабость к врагам, даже к некогда любимым, но в Ангелике течет и моя кровь – и она будет жить!!! Вот, этого я хочу…, Марта!!! Берта, я могу доверить свою дочь только тебе: по поводу денег и продуктов не волнуйся… - вас, двоих, я обеспечу…- твердо, пообещал Ганс своей бывшей любовнице Берте – и она увидела в этом добрый знак - и надежда воскресла в ее сердце!!! Вот, так я оказалась у Берты, как следует из ее дневника! - Ангелика выглядела такой взволнованной, словно, только вчера злобная Марта метнула в нее тарелкой…- и небольшой шрам оставила, «на память» о себе, на лбу Ангелики…
- В концлагерь меня не вернули, рядом со мной была взрослая женщина, которая не нежила меня, но и не била, а заботилась обо мне – и была, всегда, равнодушно прохладной, но и кормила меня тем же, что ела сама: Ганс сдержал свое обещание – и Берта, регулярно, получала от него продуктовые посылки, и денежные переводы… Но самое замечательное было то, что у Берты была своя, пусть и небольшая, балетная студия – и я продолжила, занятия балетом… Это был такой подарок судьбы!!! А, Ганс развелся со своей женой – и, изредка, навещал Берту, с ночевкой…- в эти периоды я видела, как улыбка преображает пресное и простоватое лицо Берты… Закончилась война, концлагерь, где служил рейху Ганс, был освобожден американцами, а Берта все гадала: где же ее Ганс?! Родители Берты все советовали ей: отдать меня в сиротский приют… Но она еще была не готова, к расставанию со мной – говорила им, что продукты, высланные Гансом, еще остались…, а, потом, видно будет… Берта не прогадала - и уже в августе 1945 года Ганс прислал нам вызов из Америки…- и многие позавидовали Берте, и бывшая жена Ганса, в том числе: ее пожилого любовника призвали все же на войну, где он и был убит, а она осталась с дочерью Мартой, без всяких средств к существованию!!! Так записано в дневнике Берты…- чувствовалось, что Ангелику утомили грустные воспоминания, но она, выпив полстакана воды, продолжила свой рассказ, а между тем и Кирилл Петрович, и Маргарита Павловна не могли насмотреться на свою Светочку – и время от времени, брали ее ладони в свои, будто хотели лишний раз увериться, что происходящее им не сниться…
- В Америке нас ждал двухэтажный домик, где на первом этаже можно было открыть балетную студию, а на втором этаже… проживать самим. Берта мне так и не поведала, что дом был куплен и оформлен на мое имя – так пожелал ее Ганс. Он же снабдил Берту несколькими золотыми слитками, которые, скорее всего, были переплавлены из золотых зубов, заключенных лагеря…- вручил несколько золотых часов, золотых печаток, перстней, цепочек с кулонами и колечек, золотых – нам, на черный день… Но уже перед днем Благоговения, Берту посетил нотариус Ганса: он проверил в каких условиях я живу, посетил и наши занятия балетом, чтобы сфотографировать меня – для отчета Гансу – и только, затем, вручил Берте чек на тысячу долларов. Берта поняла, что в данной ситуации, не стоит надеяться на близкие отношения с Гансом: что она, только, опекун при мне!!! И Берта вызвала из Германии свою сестру: та стирала и убиралась, за еду…, но нашла себе мужа американца – и покинула нас… Четыре раза в год, Ганс присылал нам крупные суммы денег: не менее пяти тысяч долларов…- и «по мелочи» переводил каждый месяц…- и лишь, через десять лет, Берта случайно узнала, что бывший нацист - Ганс служит в одной, из структур НАТО…- ее удивлению не было предела! Годы шли – и я взрослела, а Берта, потихоньку, старилась…, но в сытости и достатке… Потом, судьба мне подарила встречу с Джорджем – и Берта стала проживать с нами, на всем готовом… В последних своих записях, она отмечала, что жизнь у нее, несмотря на ее невзрачную внешность, вполне удалась – и это благодаря появлению в ее жизни русской девочки… Лично, я забыла свой родной язык, свои корни…, но Берта, как выяснилось, всегда помнила, что я русская!!! Вот, так!!!
Потом, они, с воодушевлением, рассматривали альбом с детскими фотографиями Светочки… – и фотографии предков Кирилла Петровича и Маргариты Павловны: пусть и повзрослевшая, Ангелика и ее дети должны были познакомиться со своими родовыми корнями…
***
Всего, лишь неделю гостили в Советском Союзе подданные США – Джордж и его жена Ангелика, но Маргарита Павловна и Кирилл Петрович были, несказанно, рады столь щедрому подарку судьбы…- и провожая ненаглядную дочь, в аэропорту, Маргарита Павловна, проникновенно, произнесла ей, на прощание:
- Дорогая наша девочка, это такое счастье: знать, что ты, не сгинула в том Аду!!! Столько лет я себя корила за то, что выжила!!! Оказалось, что и к тебе злой рок проявил милость – и ты, наша кровиночка, росла, окруженная заботой, пусть и чужих людей! И, ныне, ты, взрослая, и любимая жена, и мать!!! Это такое счастье, для нас, твоих родителей! Этой недели, проведенной рядом с тобой, наша обожаемая Ангелика, нам хватит надолго: главное – мы, теперь, знаем, что ты, жива, здорова и окружена любовью…- такую судьбу мы и загадывали, для нашей крохи-дочки, с твоим отцом…!!!
***
Кирилла Петровича вызвали в партком, чтобы сообщить следующее:
- Мы знаем вас, как преданного делу партии, коммуниста, но правила есть правила…- и поскольку ваша родная дочь является гражданкой США – вы, Кирилл Петрович, более, не можете в горисполкоме возглавлять отдел! Можем, лишь, предложить вам вакансию учителя истории, в старших классах.
Нечто подобного Кирилл Петрович и ожидал – и нисколько не расстроился, по поводу случившегося: его дочка Светочка жива и здорова…, а все, остальное – неважно!!!
***
В течении последующих пяти лет, где каждый их день был пронизан блаженным счастьем, Кирилл Петрович и Маргарита Павловна поддерживали связь со своей боготворимой дочкой Ангеликой: изредка созванивались по телефону, но чаще обменивались письмами… За эти пять счастливых лет, Ангелика, с мужем Джорджем и их детьми трижды посетили Москву – и, снова, дочь встречалась со своими родителями в гостинице «Россия»… Для них, всех, это были незабываемые встречи, наполненные счастьем и радостью!
По прошествии пяти лет, школу, где преподавал историю Кирилл Петрович, посетил иностранец: он передал озабоченному русскому письмо, от своего начальника Йоханесса…- и, без всяких объяснений, тут же отбыл... Кирилл Петрович, едва дождался звонка на перемену, чтобы прочесть послание… Затем, он поспешил к директору школы, чтобы отпроситься: поскольку был не в состоянии, продолжать вести уроки…: со своей болью, Кирилл Петрович отправился к той, что долгие годы являлась их негласной приемной дочерью…
***
Юлия Алексеевна сразу поняла: случилась непоправимая беда, едва она узрела Кирилла Петровича на пороге своего дома… Он вошел и протянул ей надорванный конверт, а сам, обессилевший, опустился на пуфик, в прихожей.
Письмо было написано на английском…, и из него следовало, что дорогая Маргарет и он, написавший сие послание, понесли самую горькую потерю в жизни: их обожаемая Ангелика разбилась на частном самолете, вместе со своим мужем Джорджем и детьми – Стивом и Анжелиной, поскольку вся семья полетела в поместье, на выходные… Далее, незнакомый господин Йоханнес заверял адресата, что разберется, самым тщательным образом, в причинах катастрофы сего самолета! Следом, он молил получателя письма, чтобы Кирилл Петрович постарался: и, как можно долее, дорогая Маргарет оставалась в неведении…- смерть любимой дочери убьет эту хрупкую и восхитительную женщину!!!
Прочитав эту скорбную новость, Юлия Алексеевна сняла плащ с Кирилла Петровича и, взяв его за руку, отвела на кухню, где напоила горячим чаем с мятой…, затем задала несколько эмоциональных вопросов…:
- Кирилл Петрович, кто он такой, этот Йоханнес – и почему он относится к нашей Рите, как к своей личной Маргарет?! И пишет подобное вам: мужу Риты и родному отцу Ангелики-Светы?! Этот тип в своем уме???
- Видишь ли, этот Йоханнес известен тебе, как бывший заместитель начальника концлагеря Ганс… Ангелика рассказывала нам, что он представил нашу малышку-Светочку своему ближайшему окружению, как его родную дочь, которую ему родила русская женщина… Я полагаю, первоначально, этим он желал, прилюдно, оскорбить и унизить свою неверную жену Грету: та родила дочь от пожилого любовника – и выдала девочку за дочь, рожденную от Ганса! В общем, Ганс, сам того не желая, проникся некими чувствами к нашей красивой, но и доброй, и послушной, и талантливой малышке…- и принялся ее опекать… Мой зять Джордж, как-то поведал мне, наедине: если бы не воля Ганса, тот еврей-санитар, с профессорской степенью, никогда бы не осмелился выхаживать нашу Риту, после пережитого ею, медицинского эксперимента. Затем, еврей не устроил бы ее на работу, что была Рите по силам! Позднее, Риту перевели в уборщицы, и ей достались этажи, где отсутствовали туалеты…, а когда выяснилось, что на мать его дочери засматриваются солдаты, из охраны лагеря, Риту перевели на кухню, где вы, и подружились… Начальник Ганса смотрел сквозь пальцы, что тот, время от времени, делает некие послабления, для матери, что родила Гансу такую славную дочку! Ведь, в главном Ганс не делал поблажек «своей» бывшей «возлюбленной»: не освободил Риту от медицинского эксперимента, хотя и знал, что лагерный доктор проводит их без наркоза…- и работала Рита на победу рейха, в меру ее сил… И Юленька, позволяли тебе подкармливать Риту по той же причине, а к тебе проявляли снисхождение из-за того, что и в твоих жилах текла «немецкая» кровь – и ты, замечательно владела «родным» языком и проявила «лояльность» к нацистскому режиму! Понятно, что убив стольких людей: ведь, счет им шел на многие, многие тысячи…- эти нацистские выродки, буквально, «купались» в крови, ими убиенных - и не мудрено, что эсэсовец Ганс «тронулся» умом и «попутал берега» - и присвоил себе, чистых душой, Риту и Светочку… А я, долгие годы, задавался вопросом: почему в немецком Аду сгинула наша дочка, но выжила «странная» Рита… Господин Йоханнас не мог не поставить меня «на место», подобным образом: моя Риточка и моя Светочка выжили, только, его стараниями!!! Иначе, я не получил бы ничего…! Этот монстр, нацистский прав: я не смог уберечь от ужасов фашистского концлагеря тех, кого любил больше жизни! Ведь, именно, он и повел мою Светочку к алтарю: она, к тому времени, уже давно носила имя, которым он нарек ее - Ангелика! Более того, замечательного мужа Джорджа…- это заботливый Йоханнес сам подыскал Ангелике!!! И он прав, и в другом: моя Рита не перенесет известия, о смерти нашей Светочки, у нее не хватит душевных сил!!! А мне, как жить без нее?!!! – и, только теперь, Кирилл Петрович разрыдался, взахлеб…
***
В течении трех лет Кириллу Петровичу и Юлии Алексеевне удавалось, скрывать от Маргариты Павловны правду о том, что ими обожаемая Ангелика погибла в авиационной катастрофе, вместе с мужем и детьми…: у Юлии Алексеевны обнаружилась студентка, чья манера написания английских букв была, до чрезвычайности, похожа на подчерк Ангелики… Тем страшнее было потрясение, когда Маргарита Павловна узнала, что все эти три года она переписывалась с дочерью, которая давно уже пребывала в Мире Ином!!!
***
После гибели приемной дочки Ангелики пожилой господин Йоханнес жутко затосковал - стал, невыносимо, придирчивым и мелочным! Ему отрадой стали письма Маргарет, которые та, по-прежнему и регулярно, писала своей дочери. Эти письма Йоханнес мог перечитывать по несколько раз, за ночь, и, время от времени, взор его устремлялся на фотографию, запечатлевшую мать и дочь на фоне московского Кремля! Лишь под утро, он отправлялся спать – и, хотя, сон пожилого Йоханнеса был краток, но он высыпался: ангелы-хранители – Ангелика и Маргарет не впускали в его чуткую дрему кошмары из прошлого, что с годами, все настойчивее, преследовали его…
Тем, обычным днем, вследствие скверного нрава, вздорный господин как-то наорал на свою горничную…- та, устав от бесконечных придирок «старой падали», дерзко ответила своему работодателю – за, что и была, моментально, уволена, без всякого расчета…- и этот, казалось бы, незначительный эпизод имел весьма печальные последствия!
***
Покидая роскошный дом, несправедливо обиженной кичливым и злым Йоханнесом, разгневанная бывшая горничная уже знала, как она поквитается со «старой падалью»: три года назад ее хозяйка – Ангелика, перед тем, как отправиться в свой последний полет, написала письмо родителям, в Россию…- это неотправленное письмо и последнее, непрочитанное… Ангеликой, так и «затерялись» у горничной - и газетную вырезку, с сообщением о гибели всей семьи в авиационной катастрофе, мстительная женщина сохранила… Нынче же, по пути домой, бывшая горничная… приобрела конверт - и довольная своей сметливостью, отправила заказное письмо в СССР. Она лишилась работы и заслуженных денег, но коварная особа знала, что она в сто крат больнее саданула по «старой падали»: красивая женщина с фотографии, наконец-то, узнает, что ее дочь давно мертва…- и этому заносчивому гаду перестанут, приходить письма от его драгоценной Маргарет …
***
Кирилл Петрович вернулся домой, а милая Риточка не вышла к нему, на встречу – и это обстоятельство его обеспокоило… Он прошелся по квартире – и нашел свою отраду, лежащей на постели, а рядом с ней и три конверта…
- Дорогая, что же случилось?! Ты, прихворнула?! – сердце Кирилла Петровича тревожно забилось, в предчувствии беды: глаза его любимой Риты лихорадочно блестели, а ее лицо выражало нестерпимую муку…
Не дождавшись ответа от любимой жены, Кирилл Петрович потянулся к письмам, что лежали на кровати, рядом с его Ритой… Конверт побольше был подписан незнакомым почерком, а под ним лежала газетная вырезка, что извещала своих читателей об авиационной катастрофе, в которой погибла вся семья влиятельного бизнесмена – и, далее, фотографии: самого Джорджа, его супруги Ангелики и их детей – Стива и Анжелины… Кто-то, неизвестный ему, нанес его ненаглядной супруге разящий удар, в самое сердце – и Кирилл Петрович воззвал к той, что была ему ценнее его жизни:
- Милая! Любимая! Родная! Риточка, пожалуйста, крепись и перетерпи свою боль!!! Не бросай меня, одного: как же я буду жить, без тебя!?! Без тебя и мне жизни нет!! – он смотрел в глаза любимой женщины и, постепенно, лихорадочный блеск в глазах Риты заволакивало сумрачной поволокой…– и он, с ужасом, всем своим существом, ощутил, что молит у жены о невозможном: известие о гибели их дочери отняло у Риты все, оставшиеся у нее жизненные силы и желание жить - у него на глазах она угасала!!!
Он сидел, беззвучно плакал и глядел в некую туманность, что заместила ясность взора Ритиных глаз, но и следы нестерпимой муки исчезли с ее прекрасного лица, что вселило в него призрачную надежду: возможно, его Рита не такая и слабая - вот, соберется с душевными силами – и, все же, одолеет боль невосполнимой утратой – и останется с ним! Только ее ладони, что Кирилл Петрович держал в своих руках, вещали ему о ином…- и настал тот миг: в последний раз Рита, осмысленно, посмотрела на своего Кирилла, с которым познала всепоглощающую страсть и любовь, но и немалые горести… – в ее, прощальном взгляде, он прочел: прости…- и веки сомкнулись, навек!
Он еще долго держал свою Риту за руки, словно, надеялся: удержать ее подле себя…- и лишь, когда холод, ее остывших ладоней, проник и в него…, лишенный иллюзий, Кирилл Петрович, в полумраке квартиры, наощупь и пошатываясь, добрался до телефона и дозвонился до Юлии…
- Детка, свет нашей Риточки погас для нас…- и положил трубку…- через двадцать минут Юлия… и ее муж Дмитрий были у Кирилла Петровича…
***
После похорон любимой Риты – Юля предложила Кириллу Петровичу, пожить некоторое время с ним: тот выглядел таким одиноким, подавленным и отстраненным - хотелось, протянуть руку помощи вдовцу и принять на себе, часть его боли! Но тот отказался от ее присутствия, сославшись на усталость, лишь, увлек за собой, в свой кабинет, чтобы показать Юлии Алексеевне, где лежат все, нотариально заверенные, документы: она должна была быть в курсе, ведь, она их наследница…- и тут же, не попрощавшись, пошел в спальню, прилег на ту кровать, где встретилась со смертью его Риточка…
Юлия Алексеевна прибралась в квартире – затем, наведалась в комнату несчастного вдовца - и, казалось, что Кирилл Петрович, измученный своими переживаниями и похоронами, забылся крепким сном…- и, оставив торшер в его комнате включенным, Юлия покинула осиротевшую квартиру…
А Кирилл Петрович, едва коснувшись головой подушки, и, правда, забылся сном – и грезилась ему молодая и желанная Рита, их малышка Светочка… Потом, ему привиделась война: он, раненый, пытается выйти из окружения к своим – затем, ему приснилось, что он, вновь, находится в тылу врага, но на сей раз, ему необходимо, добыть «языка»… Видение меняется – и, снова, он видит Риту, но изменившуюся: войной и концлагерем, но рядом с ней нет их дочки – и это, больно, ранит Кирилла Петровича, а в сердце его зреет обида, на выжившую жену! На глазах, Рита переменилась – и дочка Ангелика уже рядом с ней - и Кирилл Петрович, в сотый раз, осознал, как долгое время, он был несправедлив к своей любимой…- и острая боль пронзила его сердце!!! Потом, он увидел самолет, а в нем находились счастливые и жизнерадостные: его - Риточка и Светлана, Джордж и Стив, и Анжелина…- и он протянул к ним, свои руки…
- Мы за тобой…! Догоняй нас!!! – задорно, ему кричали его дорогие и любимые, находившиеся в том самолете. Он побежал, вслед за ними…, но бежать Кириллу Петровичу было тяжко – и, вдруг, он воспарил над землей… – и, моментально, догнал самолет, в котором, так страстно, желал оказаться…
***
Следующим утром, перед лекциями…, Юлия Алексеевна навестила Кирилла Петровича, как и обещала вчера, но он был уже мертв…- и счастливая полуулыбка застыла на его лице! Юля позвонила в деканат и попросила, чтобы нашли ей замену…, потом дозвонилась до мужа Дмитрия:
- Димочка, приезжай скорее: я, совсем осиротела!!! – доносились ее рыдания из телефонной трубки – и муж поспешил к любимой жене, на помощь.
***
- Надо же, как эти супруги любили друг друга: всего-то на три дня Кирилл Петрович и пережил свою восхитительную Маргариточку! – шептали провожающие, на кладбище.
***
Недолго, уволенная горничная, упивалась своей местью: младший брат господина Йоханнеса навестил, захандрившего брата, старшего …- и молодая девушка, из прислуги…, по понятным, только ей, мотивам, объяснила господину Вольфу, причину унылого настроения своего работодателя:
- Господин Йоханнес расстроен тем, что три месяца прошло, как не приходят письма от Маргарет, из России… Я, думаю, что писем больше не будет: бывшая горничная Лора хвасталась нам, что из мести, за свое увольнение, отослала этой Маргарет письма, непрочитанные Ангеликой – и вырезку из газеты, где сообщалось о крушении самолета, и гибели самой Ангелики, и всей ее семьи! Не станет Маргарет, более, писать сюда…
***
Бывшему офицеру СС, ранее, состоявшему в свите Гимлера, а, ныне, служившему в офисе НАТО в Вирджинии – господину Вольфу не составило труда, найти адрес проживания интриганки-Лоры. И, вскоре, определенные газеты, в разделе – происшествия, сообщали о трагической гибели Лоры… и ее семьи…: водитель не справился с управлением грузовика – и на полном ходу врезался в частный домик…- произошел взрыв и возгорание… Из пламени огня никто, из обитателей дома, не смог выбраться…
***
Настроение господина Йоханнеса заметно улучшилось, когда, во сне, его навестила обожаемая, но покойная приемная дочь Ангелика: - Отец, помоги родным Джорджа!!! – попросил дух Ангелики, спящего приемного отца Йоханнеса и погладил его, нежно, по голове…, чего никогда дочь не делала при своей жизни: между ними не было принято, проявление чувств…
По-видимому, Мира Иного достигли вопли и рыдания близких ее мужа: смерть Джорджа стала их финансовой катастрофой! А, еще и отец, и мать, брат Джорджа были, неприятно, изумлены известием: их обожаемый сын и брат не являлся хозяином прибыльного бизнеса, которым руководил не один год! Выяснилось, что Джордж был, лишь, его управляющим, а владелицей бизнес-империи являлась Ангелика! Соответственно, после ее гибели и гибели ее детей, приданное, что господин Йоханнес дал за своей Ангеликой, вернулось в его владение, а близкие Джорджа остались ни с, чем и на грани нищеты!
Райский сон так растрогал «старую падаль», что наяву сей господин дал некие распоряжения своему, новому управляющему – и близкие покойного Джорджа, по-прежнему, стали получать, ежемесячно, немалые деньги, что и позволило им, вернуться к привычному образу жизни и к прежним «друзьям»!
***
Незаметно, пролетело еще пять лет… За это время господин Йоханнес, даже, вернулся к своей работе, в структуре НАТО…- и, если раньше он жил, ожиданием писем, от пленительной Маргарет…- теперь, его жизненный огонь поддерживали редкие встречи с покойной дочерью Ангеликой…, во сне…
Как и всегда, долгожданная Ангелика являлась в его сны внезапно: ее дух гладил его по голове, целовал в лоб и прошептав, в очередной раз:
- Отец, благодарю тебя за все, что ты, сделал для меня, при моей жизни - и за то, что делаешь…! - на мгновение, дух дочери брал его за руку – и, моментально, исчезал, как марево…
На другое утро, после ночной встречи с духом Ангелики, господин Йоханнес объявлялся на службе полный сил и в великолепном настроении…- и его брат Вольф, всякий раз, уточнял у своего брата, старшего:
- Ганс, снова Ангелика, счастливой грезой, вторгалась в твой сон?!! – покачав головой, Вольф покидал кабинет брата: хорошо, что, хотя бы, таким образом, но покойная дочь поддерживает в своем отце желание жить…
***
В этом сне, дух Ангелики повел себя с приемным отцом не совсем так, как всегда…
- Отец, все мы смертны…- и хорошо, что заранее не знаем, когда пробьет наш последний час…- тебе бы надо написать завещание… Спасибо тебе, за твое доброе отношение ко мне и моим детям! Ныне, помогаешь родным Джорджа! Спасибо!!! – вновь, дух Ангелики поцеловал приемного отца в лоб, погладил его по голове – и прежде, чем растаять, как предутренний туман, взял его за руку…
Следующим утром, господин Йоханнес выглядел, чрезвычайно, задумчивым…
- Вольф, сегодняшней ночью меня навестила моя Ангелика… Она напомнила мне, что все мы смертны…- притом, смертны внезапно…- и посоветовала мне, написать завещание! В связи с этим завещанием…: восемь лет назад, после смерти моей дочурки, я, тоже, задумывался о смерти…- и, чтобы оставить о себе добрую память, возжелал оставить все свое наследство одному благотворительному фонду… По прошествии этих восьми лет, мое мнение переменилось…- и я хочу оставить светлую память о себе, только у своих близких: ведь, это ты, всегда, поддерживал меня, мой младший брат! Необходимо позаботиться и о родных покойного Джорджа: их благополучие заботит моего ангела – Ангелику… Я решил, что тому благотворительному фонду хватит моего разового пожертвования в размере: пятидесяти миллионов долларов, а ты, Вольф, создашь наш Благотворительный фонд, для поддержки ветеранов боевых действий! Мой личный взнос будет равен двести миллионов долларов…, мой бизнес перейдет тебе…- и тебе предстоит, позаботиться об ежемесячных отчислениях отцу, матери и брату Джорджа… Да, и пристрой брата Джорджа – Гектора в наш фонд: его дети растут…- ему недостаточно той зарплаты, которую он получает, работая в нашем архиве… Еще, моя квартира, что сейчас пустует – и дом Ангелики, где, ныне, я живу…- что ты, Вольф, хотел бы получить по завещанию, а, что мне завещать Гектору?! И я, хочу, чтобы вещи, принадлежащие Ангелики: все ее наряды…, портреты, и все фотографии, и альбомы… ты, Вольф, отослал бы в Россию – Маргарет…! Ей будет приятно получить их! Те девять миллионов долларов, что достались Ангелике от покойной Берты, я, тоже, завещаю Маргарет… Приблизительно, таким будет мое завещание, что я намерен завтра же составить…- нотариус уже извещен…- и Йоханнес, вопросительно, посмотрел на брата Вольфа…
- Мне нравиться ход твоих мыслей…- и, конечно, я выполню твою последнюю волю…- не сомневайся!!! Свою квартиру оставь этому неудачнику Гектору, а дом Ангелики завещай мне: всегда хотелось жить в жилище, где много света и воздуха…- высказался Вольф – и довольный решением брата Ганса-Йоханнеса, он вышел из его кабинета…
***
Прошло еще четыре месяца, с последнего свидания Йоханнеса с покойной дочерью – и, вот, грустный дух Ангелики, объявилась вновь…
- Отец, знай: я, с благодарностью, всегда буду помнить о тебе…- ты, вырвал меня из лап ада концлагеря и, всегда, заботился о моем благополучии... – такое не забывается!!! Теперь, пришла пора, нам проститься!!! – дух Ангелики, крепко, обнял приемного отца, поцеловал его в лоб и в щеку, погладил по волосам... – и растаял…:
- Дедушка, прощай!!! Отец, прощай!!! – донеслось из далекого неоткуда, до пожилого Йоханнеса прежде, чем он оказался в окружении непроглядной темноты, что испугала его своей неизвестностью.
Беспросветная темнота быстро сменилась непроницаемой серостью – а, затем, спящий Йоханнес, в своем предсмертном сне, переместился в бывший концлагерь, где был когда-то значимым человеком, после начальника лагеря… И, снова, он был одет в форму офицера СС – и на заключенных Ганс-Йоханнес взирал из-за стены, из колючей проволоки, что оказалась плохой защитой, от гнева заключенных, когда те обрели, вдруг, мощь исполинов – и надумали: бросать в своих мучителей каменные глыбы, что лежали у них под ногами… Жалобно заскулили, придавленные глыбами, немецкие овчарки и отовсюду раздались предсмертные хрипы, стоны и выкрики офицеров и солдат СС, из охраны концлагеря – и серость… раскрасили яркие брызги красного...- из людской и собачьей крови! Йоханнес, с ужасом, увидел, что очередная глыба летит в него…- и ему не спастись, от жуткой участи…- уставшее сердце его разорвала, невыносимая боль…!!!
***
О смерти господина Йоханнеса, его брату Вольфу сообщила девушка, из домашней обслуги…- и тот поспешил в дом, ныне покойного, старшего брата. Специальная служба уже прибыла на место, но покойный все еще находился в своей постели: перекошенное, в испуге, лицо покойника наводило на размышления…- было решено, вызвать полицейских…
- Господи, что такого, ужасающего, мог увидеть Ганс, перед своей смертью?! – задался вопросом господин Вольф…
Этой же ночью, покойный брат Ганс-Йоханнес пришел в сон Вольфа, чтобы попросить братишку о содействии…
- Вольф, Вольф!!! Я, сбился с дороги, что вела меня к моему ангелочку – Ангелике - помоги мне, найти дорогу к дочке!!! Помоги!!! Помоги!!! – лицо Йоханнеса выглядело, жутко, испуганным – и, теперь же, от страха, его брат Вольф, моментально, проснулся…
Лежащая рядом, в постели, жена Кортни заметила смятение Вольфа – и поинтересовалась: что с ним происходит?!
- Сейчас, мне приснился брат – и он просил меня: помочь ему, найти дорогу к Ангелике…- и он выглядел таким испуганным…!!! Теперь, хотя бы, понятно: чего он так испугался, перед своей смертью! Но, как я, могу помочь ему?!? – недоумевал Вольф…
- Нужно, срочно, контейнер с вещами Ангелики отправить в Россию: ее душа, ведь, навещает своих русских родных…- и твой брат, таким образом, выйдет, на потерянный след дочери!!! - посоветовала Вольфу, полусонная супруга: она симпатизировала старшему брату своего мужа.
- О, Кортни, ты, умница!!! Всегда была ей!!! – Вольф, моментально, успокоился и вскоре уснул, рядом с женой…
На следующий день Гектор, младший брат покойного Джорджа, был вызван в дом, что наследовал господин Вольф…
- Гектор, мой покойный брат просил за вашу семью - ты, с сегодняшнего дня работаешь в Благотворительном фонде, который мы основали с братом Йоханнесом! Твое первое поручение: закажи контейнер и организуй людей, для компактной упаковки всех вещей Ангелики, ее детей и вещей твоего брата Джорджа … (если что-то пожелаешь взять себе, из вещей, именно, Джорджа – я, возражать не стану). Драгоценности Ангелики, ее Анжелины и Стива…, что попадутся тебе, положишь на стол, в кабинете моего покойного брата…, но бижутерия, духи…, платки, сумочки, обувь…- все подлежит отправке! Картины, висящие в спальне Ангелики и ее детей, хорошенько упакуй, чтобы не пострадали при транспортировке…, но портрет Ангелики, в детстве, оставь на месте! Я, лично, выберу фотографии, которые мы отошлем наследнице Ангелике, в Россию… Да, и на упакованных тюках сделайте отметки: сумочки Ангелики, джинсы и свитера Стива…- все понятно?! Приступай, к работе! – отдав еще кое-какие распоряжения обслуге, Вольф отбыл в офис…
Этим же днем, дом, где им предстояло жить, посетила жена Вольфа – Кортни – и она дала Гектору свои указания: спальный гарнитур Анжелики тоже подлежал отправке в Россию…- Кортни не желала спать на чужой супружеской постели!
***
Мила, дочь Юлии Алексеевны и Дмитрия Ивановича, ныне, со своей семьей, проживала в квартире, что досталась ее маме, в наследство, от покойных супругов - Маргариты Павловны и Кирилла Петровича...
Тем утром, проводив в школу сына Евгения и дочку Алису, а мужа Ивана на работу, Мила взялась, прибираться в квартире…- и междугородний звонок из Америки, штата Вирджинии…, чрезвычайно, поразил молодую женщину… На другой стороне, телефонного провода, человек, что скверно говорил по-русски, представился Миле американским поверенным… покойного господина Йоханнеса – и он желал говорить, лично, с «Маргарет Павлавный П»…
- Маргарита Павловна не сможет подойти к телефону, поскольку она умерла несколько лет назад…- ошеломленная Мила, заговорила с американским поверенным на приличном английском…: - Моя мама является наследницей Маргариты Павловны, если это интересно господину Йохансу…
- И господин Йоханнес умер…- и, согласно его завещанию, Маргарет П… должна была наследовать: девять миллионов долларов; кое, что из мебели, картины… Контейнер с вещами покойной Ангелики… – дочери Маргарет, уже отбыл в Россию…- возвращать его назад, предполагаю, американские наследники не станут, но для получения девяти миллионов долларов, вам предстоит доказать, что ваша мама является наследницей вышеупомянутой Маргарет…- поверенный, бойко, говорил на родной ему, языке…
- Завещание, заверенное советским нотариусом, в советской нотариальной конторе, считается в Америке действительным?! – в свою очередь, осведомилась Мила у поверенного…
- Вышлите заверенную копию… по адресу, что я продиктую вам…- деловито, предложил поверенный Миле…
***
Таким образом и, совершенно неожиданно, Юлия Алексеевна стала законной наследницей девяти миллионов долларов, спального гарнитура, трех картин и всех вещей, что, некогда, принадлежали Ангелике, ее детям и Берте…
Роскошному спальному гарнитуру Ангелики, весьма, обрадовался Милин младший брат Алексей: он недавно женился – и молодые получили от родителей, в подарок, кооперативную квартиру – вот, с мебелью были проблемы! Годы правления «Горби…»: с его антиалкогольной компанией и другими «нововведениями», довели страну Советов, до возникновения жуткого дефицита товаров народного потребления…- и, очень кстати, пришлось наследство, что им завещал покойный приемный отец Ангелики… Все подписанные тюки с вещами, полученные из Америки, перевезли на дачу Юлии Алексеевны… – и ее близкие были приглашены на примерку, в импровизированный склад импортных вещей…
В назначенный день и час, Юлия Алексеевна, ее дети - Мила и Алексей, и Анжела, супруга Алексея, и муж Милы - Иван, и его родители - Николай Васильевич с Аксиньей Макаровной, и Макар – брат Ивана, и Татьяна –жена Макара, и Вера с Аней – сестренки Макара и Ивана…- все прибыли на дачу…
Советские люди не привыкли к подобному изобилию: чтобы у одной семьи было столько дорогой и красивой одежды! Просто потрясающе: к каждому одеянию… – не одна сумочка, ремешки, платки и обувь, и шляпки…; обилие бижутерии, духов, косметики, нижнего белья; кожаные куртки и плащи, куртки и плащи из плащевой ткани…; пальто, различных фасонов, дубленки…, костюмы, свитерочки и джемперы…- и множество джинсов, и разных фасонов! А, какие вечерние наряды – шик!!!
Четырнадцатилетний Евгений и десятилетняя Алиса – дети Милы и Ивана, в изумлении, подбрасывали охапки вещей вверх…
- На уроке истории, учитель говорил нам, что капитализм загнивает?! – недоверчиво, промолвил мальчик Женя, на, что, его сестренка Алиса, ответила: - Как красиво и ароматно «гниет» капитализм!!! Счастливая дочка Света была у тети Риты: фашист спас ее из концлагеря, а многие и многие дети погибли там… Этот же фашист стал капиталистом – и накупил ей столько красивых вещей!!! – девочка Алиса не могла унять свой восторг…
Вещи Ангелики, ее детей – Стива и Анжелины, и наряды приемной матери Берты…- все было примерено на себя…- выбрано, из понравившегося, подходящее по размеру… и будет носиться, с благодарностью… Картины американских авангардистов украсят гостиные комнаты, в квартире Милы и Алексея…- вот, девять миллионов долларов, пару лет…, пролежат в одном, из банков Вирджинии, дожидаясь своего часа…
Уже темным вечером, все ближайшие родственники Юлии Алексеевны покинут ее дачу и разъедутся по домам на своих «Москвичах», «Жигулях» - на «Запорожце», с ручным управлением, отбудет ветеран партизанского движения - Николай Васильевич со своей супругой Аксиньей... Те, замечательные вещи, что, сейчас, лежали в их багажниках, вносили в жизнь этих людей некую упорядоченность, среди надвигающегося на страну хаоса: одеждой они обеспечены на года три вперед…- теперь, следует приобрести, по талонам, макароны и крупы… – и на талоны же водку закупить…- очередной юбилей намечается в их огромном и дружном семействе.
Совсем скоро, придет конец, правлению «меченного» Горби…: он и не заметил, как растерял популярность в народе, своей «перестройкой»… Но с приходом к власти Ельцина и его реформаторов, что продвигали либеральную политику, жизнь россиян изобильнее, «слаще» не станет: Россия покатиться, как снежный ком, с горы…- и, прямо, в лихие 90-е годы… Держись, страна!!!
Лихие 90-е года…
В свете сложившийся ситуации…, Муся отговаривала свою дочь, от возвращения из Германии в Россию: на родине, с приходом к власти Ельцина, жизнь лучше не стала…- во главу всего были поставлены деньги…- страну захлестнул разгул криминала! А малознакомый герр Вальтер так… благоволит к ее Анастасии…- почему бы ей и не пережить лихолетье на чужбине?! Сама Анастасия была настроена решительно: судьба возвращает ей любимого мужа Георга – она не позволит никакому криминалу, встать на пути ее счастья!
***
С ее мужем случилось то, что и должно было случиться: ранее, еще в СССР, за здоровьем Георга следила сама Анастасия… В строго обозначенное время, она появлялась в кабинете мужа, закрывала дверь на ключ…- и доставала из своей авоськи два термоса с домашней едой… Накормив Георга, Анастасия укладывала мужа на кушетку – и он отдыхал минут…15, а она, за это время, перекусывала сама – затем, перемывала посуду – и пустые термосы возвращались в ее авоську… Отдохнувший и сытый Георг поднимался с кушетки: он был, снова, готов к исполнению своего врачебного долга…
Теперешняя гражданская жена Георга – немка Хильда привыкла, чтобы ухаживали, исключительно, за ней…, а Георг…- немаленький – должен сам следить, за своим распорядком дня! Но бывший муж Анастасии, с головой, ушел в работу: устроиться по профессии, в Германии, не так-то просто…! Георг, позабыв о сне и пище, своим «ударным трудом», пытался доказать администрации клиники и коллегам свою состоятельность, как блестящего врача. Ко всему, прочему, взбунтовалась Хильда: ей не хватало внимания, а ее Георг был, слишком, занят своими пациентами, не оставляя сил, чтобы ублажить ее!!! Вконец, укатали ловеласа Георга «крутые горки»! Не удивительно, что прямо на рабочем месте, с Георгом случился обширный инсульт. Немощным, Георг стал не нужен Хильде - и после лечения в клинике, верная и всепрощающая Анастасия забрала неверного, но беспомощного мужа себе: благо, что герр Вальтер, сперва, оплатил лечение Георга в клинике, а, позднее, не стал и возражать, против присутствия мужа своей любимицы в его доме…- лишь бы Анастэйн была счастлива и не спешила, вернуться в Россию!
***
Анастасия, позабыв об очередной измене мужа, с усердием, присуще всякому любящему сердцу, принялась, выхаживать своего боготворимого: ее квалификация врача была ей в помощь! И Анастасия позвонила в Россию, чтобы поговорить со свекром Георгием Генриховичем: необходимо было его личное содействие, в транспортировке мужа на Родину…- только там, она надеялась вернуть себе любовь и расположение ее Георга! Свекор поддержал Анастасию: он и сам намеревался, нанести визит в Германию...
***
Герр Вальтер выглядит оживленным: до появления в доме Анастэйн, его жизнь была одинокой и пресной, только пасынок Алан навещал его… Ныне, он и запамятовал: когда, в одиночестве, трапезничал за огромным обеденным столом… Анастэйн, постоянно, рядом и составляет ему компанию, почти, во всем... Потом, милый «мальчик» Алекс – сын Анастэйн, он забавный молодой человек с интересными суждениями, свойственными молодости…- и он часто обедает, и ужинает с ними…, а, где Алекс, там и Рита – бесцеремонная подружка Алекса… Теперь, вот и муж Анастэйн – Георг живет, под его крышей…- и герру Вальтеру приятно наблюдать, со стороны, как дочка Мусъ, трепетно, заботиться о своем муже… Подсматривая за супругами, он мыслит и о Мусъ, своей последней любви: если бы коммунисты не были такими фанатиками и жадюгами, герр Вальтер увез бы с собой, полюбившуюся ему Мусъ – и ее дочь Анастэйн была бы и его ребенком, и его был бы внук Алекс…, но коммунисты были нетерпимы, к своим классовым врагам… – и лишили его личного счастья с Мусъ, и детей, и внуков! Остается герру Вальтеру, довольствоваться крохами счастья, перепавшими ему на закате его жизни!
***
Как и обещал, на подмогу Анастасии, прибыл отец больного Георга – Георгий Генрихович, с младшей внучкой Жанной: она, в отличии от брата Алекса, не последовала за родителями... По такому случаю, кухарка герра Вальтера приготовила превосходный обед, на котором присутствовали и пасынок герра Вальтера – Алан, и старый его друг – герр Алоиз.
После сытного обеда, герр Вальтер пригласил гостя Георга-старшего и друга Алоиза, проследовать в его кабинет: герру Вальтеру была невыносима мысль, что его любимица Анастэйн, вскоре, может покинуть его!
- Георг, я правильно осведомлен, что в нашем городе проживает ваш старший брат, со своей семьей?! Почему бы и вам не последовать примеру старшего брата: не секрет, что теперешняя жизнь в России, невероятно, трудна?! – начал издалека хозяин дома…
- Герр Вальтер, благодарю вас, за беспокойство о нашей участи…, но мой брат, при коммунистах, руководил проектным институтом, что, ныне, приказал долго жить… В вашей стране, он добился того же уровня обеспеченности, которая у него была и раньше, но не влияния и уважения общества…- здесь, он, один из многих… Я и при коммунистах, руководил районом – и с приходом новой власти, мне удалось, сохранить за собой руководство районом – и, многократно, увеличить свой доход… В России у меня есть своя вотчина, друзья и соратники, уважение и авторитет общества, которое знает меня не один год…- не вижу смысла, в переезде в Германию: я немолод – поздно начинать все заново…- и становиться одним, из многих…! А в России я – хозяин, пусть и небольшой территории… Вот, частную клинику открыл, а при ней и лабораторию… - чтобы было, где приложить свои знания, умения и навыки сыну Георгу и снохе Насте… Глядишь, и Алекс одумается – и воротиться домой! Времена настали у нас лихие…- это правда, но все в жизни течет и все подвержено переменам…- я верю, что Россия переживет трудные времена – и станет сильнее! - подытожил свои рассуждения Георг-старший и закурил сигару, которой его угостил герр Алоиз…
- М…да… Не соблазнить тебе Вальтер, его, нашей сытой жизнью…- видишь, у них, в России, своя вотчина имеется…, где немец Георг… - господин! А мы, по молодости, пошли на русских с танками и самолетами…, рисковали своими жизнями…, а завоевывать их земли нужно было по-иному! Американцы в таких делах большие специалисты: развали СССР изнутри, с помощью подкупленной советской элиты! - задумчиво молвил герр Алоиз…
***
На день, следующий, новоприбывшим гостям из России, герр Вальтер и герр Алоиз приготовили обширную программу: Жанночку, Георга-старшего, днем, повезли на экскурсию по городу, а вечером намечался поход в оперу – и, даже, Анастасия и Алекс не отказались от подобного предложения – и Рита последовала за Алексом, хотя не выносила ни оперу, ни балет… Больного, Георга-младшего, на сей раз, оставили на Бригитту, сиделку герра Вальтера…
***
В огромном доме герра Вальтера, непривычно, тихо. Бригитта увлечена своим новым пациентом – и это обстоятельство смущает молодую некрасивую и мужеподобную сиделку: в этот раз ее заботам предоставлен нестарый и довольно приятный больной, а в ее руках еще не оказывался этакий мужчина!
Она уже накормила Георга-младшего и перенесла его в кровать - затем, ей так захотелось – и Бригитта, лежащего перед ней мужчину, раздела до нага и принялась, обтирать влажными салфетками, столь желанное, мужское тело! Немощный красавец находился целиком во власти Бригитты: не мог выразить протест, против ее действий, встать и уйти…, а между тем, жажда обладания этим мужчиной в Бригитте росла, усиленно - и она взяла в свои руки его член.
- Нужно же узнать когда-то, каково это…: быть с мужчиной?! Если не сейчас, другого случая может и не представиться! Давно пора, распрощаться со своей невинностью, чтобы близкие и знакомые не мнили меня ущербной! Тем более, что этого «очаровашку» скоро увезут в Россию - и может, никогда, он не сможет, рассказать дочке Вальтера, что с ним делала неказистая сиделка - так рассуждала некрасивая дева, перед тем, как осмелиться на крайнее…
Бригитта оседлала беспомощного Георга-младшего, но достигнуть вожделенного, ей никак не удавалось: по причине того, что не было у нее сексуального опыта, от слова – совсем - и Георг помочь ей не мог, даже, если бы и захотел! Вдруг, двери широко распахнулись и на пороге комнаты возникли двое: пасынок герра Вальтера - Алан и его друг Генрих.
- Бригитта, бедняжка, до такой степени, страстно, жаждешь секса?! Мы поможем тебе!!! – смеясь, мужчины стащили голую и смущенную сиделку с немощного Георга - и взяв ее под руки, повели в комнату, что занимал Алан…- а она не стала противиться…
Этим поздним вечером, Бригитта познала секс с двумя мужчинами…
***
Вернувшаяся из оперы, Анастасия обнаружила своего мужа, лежащим в кровати, голышом, член его был возбужден…- и глаза, что, ранее, смотрели на мир потухшим взором, лихорадочно, блестели… Она не стала, разыскивать Бригитту и выяснять: почему та бросила ее мужа…- и почему ее Георг в таком виде?! Анастасия, стремительно, разделась, легла в постель и прижалась, своим пылающим телом, к озябшему мужу…: зачем ей Бригитта или еще кто-либо, она и сама, превосходно, знала, как ей управиться со своим мужем…
***
Вернувшийся из оперы, герр Вальтер был расстроен и опустошен, но все же остановился перед дверью, в комнату, что была отведена пасынку Алану: оттуда доносились приглушенные стоны – и любопытный старец приоткрыл эту дверь…Три голых тела, бледными пятнами, белели на темном фоне комнаты: Алан и его друг - Генрих, они овладевали Бригиттой…- и эти трое были так увлечены своим занятием…
- Да, оплошал я…: и мне бы, надо было использовать эту дурнушку, по ее прямому назначению…, но ничего, еще не поздно! – к герру Вальтеру вернулось хорошее настроение…
***
Утром, следующего дня, возлежащий в постели герр Вальтер, встретил Бригитту неожиданным предложением:
- Детка, закрой, плотнее, дверь – и раздевайся догола: я заждался тебя…- он отбросил одеяло, со своего обнаженного тела – и ошеломленная Бригитта, все же поторопилась, исполнить пожелание своего работодателя. Разделась она стремительно, и поспешила на зов мужчины…
Неделю, только и гостили в доме герра Вальтера, Георг-старший с внучкой Жанной – их ждали дела…, да и Анастасия торопилась в Россию…
***
В аэропорту, Анастасия, неизменно и заботливо, поправляла одежды на Георге: главное, чтобы муж был хорошо укутан и не замерз, а тот, неподвижно, сидел в инвалидном кресле, устремив взгляд в одну точку. Георг-старший замыслил поговорить с внуком Алексом наедине: пока его Рита отошла...
- Мальчик мой, Алекс, - это хорошо, что тебя взяли в ту клинику, на место твоего отца…, но я, очень, надеюсь, что ты, не последуешь его примеру – и не станешь работать на износ! Твоя задача - присмотреться к немецкой методике лечения пациентов: какие новейшие медикаменты используют, какой аппаратурой пользуются…?! И, поднабравшись зарубежного опыта, через пару лет, возвращайся домой: без работы не останешься! Я основал частную клинику для вас – будет, где развернуться и реализовать себя, как высококлассного специалиста. Но в Германии «корни» не пускай: ты, немец с русской душой…- тебе, здесь, некомфортно будет жить! Мы будем ждать твоего возвращения! - заметив приближающую Риту, Георг-старший, крепко, обнял внука и долго не выпускал, из своих объятий.
***
Анастасия вверила своего любимого мужа Георга заботам свекрови Аллы – и на служебной машине Георга-старшего отправилась в деревню Сморчки: навестить маму… Завидев дочь, Муся – Мария Григорьевна прислонилась к дверному косяку: от волнения, у нее закружилась голова.
- Мамочка, боже, как же я соскучилась по тебе!!! – мать и дочь обнялись и… дали волю своим слезам радости...
Потом, Муся пила чай с дочкой Настенькой – и дочь, подробно, повествовала маме, о перипетиях своей жизни в Германии…
- Мамуля, твой герр Вальтер просто чудо…: благодаря ему, я выбралась из черной полосы неудач; он пригрел в своем доме и нашего Алекса, вместе с его заполошной Ритой; оплатил лечение в клинике моего Георга – и, после его выписки из клиники, я привезла немощного мужа в дом герра Вальтера... Этой наглой похитительнице чужих мужей - Хильде хворый муж стал не надобен! Герр Вальтер, с теплотой, вспоминает о тебе…- и попросил меня, вернуть его подарок тебе… Мама, я удивляюсь тебе: как ты, смогла устоять, перед чарами этого мужчины?! Герр Вальтер и, сейчас, может быть обворожительным, если пожелает…, а, ведь, он, далеко, немолод, но в молодости, полагаю, он был, опасно, обольстительным!!! – Анастасия, с хитрым прищуром, взирала на свою маму.
- Мой герр Вальтер… Смешно слушать такое…: я и парой слов с ним не обмолвилась! Ты, Настена, права: будучи мужчиной под сорок лет, он был опасно-коварным соблазнителем, но меня, мама скромницей воспитала…- и, еще, я молилась! Этот герр…был нашим вчерашним врагом, а любовь к супостату…- это от лукавого! – зрелая Муся, вдруг, ясно припомнила, как билось ее сердце, при каждой встрече с лукавым немчурой, и как ее ноги становились, словно ватными, и необычная слабость, «разливаясь» по всему телу, овладевала ей… Эти воспоминания, из далекого прошлого, заставили Мусю покраснеть, а Анастасия сделала вид, что не замечает смущения матери.
Внезапно, открылась входная дверь и в дом вошли: тетя Люба – младшая сестра Муси, а за ней и ее дочь Айжан – и их появление удивило Анастасию.
- Дочка, об этом…, я не писала и по телефону не обмолвилась: тебе Настенька, и своих проблем хватало! Да, и наша Люба вернулась в Россию, вместе с младшей дочерью: в Казахстане начались гонения и притеснения русских – вот, они и бежали оттуда…И, куда, только, подевалась наша дружба с народами союзных республик?! В СССР такого и представить было невозможно: чтобы, среди бела дня, охальник-мужик стал бы домогаться юной девушки, а толпа зевак за нее не заступилась бы?! Ныне времена иные: беи-нувориши творят, что хотят…, а уж с русскими, вообще, не церемонятся!!! Один толстосум возжелал овладеть нашей юной красавицей Айжан – и послушные ему, телохранители потащили ее к нему, в машину… Слава Богу, старший сын Любы и брат Айжан – Омар проезжал мимо…- он вмешался и отбил сестренку, но Омар – зять начальника милиции и, лишь, поэтому толстосум отступился, от своей жертвы…- Муся, вкратце объяснила Анастасии, появление сестры и племянницы в ее доме…
Доселе молчавшая, угрюмая Люба заговорила – и чувствовалось, что произошедшее…, до сих пор, больно ранит ее…
- Да, Настя, Омар, тогда, привез Айжан домой и с порога, заявил мне: - Мама, сестренку необходимо где-то спрятать: сегодня я помешал тому типу, свершить насилию над ней, но в следующий раз Айжан может так и не посчастливиться! – трясущаяся, от пережитого ужаса, дочь и озабоченный вид Омара, вселили страх в душу Любы…
- Люба, отвези нашу дочь в Россию… Твои родственники, надеюсь, не откажут ей в приюте! Предложил, тогда, мой Дамир…, а Омар сам отвез нас на вокзал, купил нам билеты – и, только в том, что было на нас…, в таком виде мы и предстали перед нашей Мусей…: так мы торопились на ближайший поезд, идущий на мою Родину…! - с горечью в голосе, поведала племяннице о своих злоключениях, тетя Люба, а юная Айжан так и не проронила ни слова.
***
Вместе, они сели обедать…, Анастасия, коротко, рассказала тете Любе, о своих напастях, пережитых ею в Германии… Где-то, через час, Анастасия засобиралась домой: ее душа не знала покоя, все тревожилась о муже… Муся пошла, проводить любимую дочку до машины, а вернувшись, сообщила сестре и племяннице Айжан:
- Отличная новость: вместе с Анастасией, в Россию вернулся и Георгий Генрихович, ее свекор – я, завтра же, встречусь с ним! Полагаю, что он сможет, помочь тебе, Айжан: пристроит, учиться в медицинское училище - не останешься ты, без диплома! После окончания училища, станешь работать в нашем медпункте…, а жить с мамой будешь в этом доме… Вы, сумели дозвониться до Омара? В наше медучилище не примут, без заверенной справки, что Айжан, действительно, отучилась три года в медицинском училище, в Казахстане, – поинтересовалась Муся у сестры Любы.
- Да, Слава Богу! В этот раз, сам Омар поднял трубку, а не его тесть и не теща…: те боятся, что я денег стану просить – вот, и не звали моего сына к телефону. Омар обещал, завтра же, заехать в училище, за необходимыми документами …- ответила на вопрос старшей сестры, Люба.
***
Вскоре, в деревне Сморчки появился муж Любы – Дамир и он привез с собой: немногие и скромные вещи своей жены и дочки Айжан; заверенную справку, из которой следовало, что учащаяся Айжан М, действительно, три года обучалась в таком-то…медицинском училище - и ведомость, заверенную печатью учебного учреждения, и подписями должностных лиц, где были проставлены все четвертные оценки Айжан, за три года обучения. Привез и те документы, что в спешке, жена Люба и дочка Айжан забыли в прежнем доме…
Домой, в Казахстан, Дамир не вернулся: остался с женой и младшей дочкой в деревне Сморчки…
***
Хозяин района, Георгий Генрихович не обманул ожидания любимой сватьи Марии Григорьевны: ее дочь Анастасия всегда была верной женой его сыну Георгу-младшему – и, теперь, борется за его здоровье – и, благодаря стараниям снохи, наметился заметный прогресс, в состоянии сына… Георгий Генрихович поручил, вновь назначенному главврачу районной больницы, Анатолию Борисовичу: пристроить в медицинское училище, на обучение, родственницу снохи Анастасии – юную прелестницу Айжан…
Анатолий Борисович бросился, исполнять волю того, от кого зависел…- и благодаря его протекции, приняли Айжан, в состав учащихся медицинского училища: на четвертый курс, но заочного отделения и на платной основе, что, само по себе, являлось большой удачей! Айжан не останется без диплома… – и три года учебы не пропадут даром - это важно! Муся, к сердцу принимающая все беды, что свалились на младшую сестренку, была, несказанно, рада такому результату – и сама внесла плату, за обучение племянницы…
Позднее, все сложилось в пользу Айжан и Любы: Муся устроила племянницу на работу в медицинский пункт, на полставки – и, в промежутках между ее сессиями, заранее, стала приобщать племянницу Айжан к трудовым будням сельского медработника. И Любу приняли на четверть ставки: санитаркой. Невеликие зарплаты, но и Люба, и Айжан радовались, такому повороту событий: совсем недавно, они были неимущими беженками…- теперь, у них есть крыша над головой и работа – и Глава района хлопочет, чтобы Дамиру, Любе и Айжан дали Российское гражданство!
Сама Муся, в своих тайных помыслах, уже видит: пройдет год – и Айжан получит диплом об окончании медицинского училища – и квалифицированной медсестрой, придет работать в медицинский пункт деревни Сморчки. И Муся, со спокойной душой, передаст племяннице своих пациентов, а сама уйдет на заслуженную пенсию…Переписав дом покойного мужа Семена на сестру Любу – Муся намерена, покинуть деревню и вернуться в родительский дом, где ныне проживает ее младший сынок Гриша с женой Кирой…
До приезда Любы, вместе с Мусей, некоторое время проживала, близкая ей, Александра Александровна: та, едва узнала о своем диагнозе, позвонила Мусе и попросилась к ней жить… Почти, полтора года: до самой смерти Александры Александровны – она жила у Муси – и та ухаживала за ней и, как могла, облегчала муки старшей подруги… Теперь, Александра Александровна упокоилась на городском кладбище, рядом с Ольгой Федоровной, матерью Муси… И, с той поры, Муся затосковала в своих Сморчках – и потянуло ее в родной город, под крышу родительского дома, который она была вынуждена покинуть, из-за трагической и нелепой смерти мужа Семена…
***
Анастасия, с болью в сердце смотрит на своего мужа, а тот, безучастный, уставился в одну точку…Бывают и у него моменты, когда в глазах Георга-младшего вспыхивает интерес: особенно, живо, он реагирует на визиты молоденькой массажистки! Проведя сеанс массажа, смазливая массажистка удаляется, а ее Георг, снова, впадает в состояние полной безучастности: жена, для него, сродни удобным, стоптанным тапочкам, но к чему на нее глазеть?! И, к тому же, ее Георг уже пытался заменить жену Настю на немку Хильду? Свекровь Алла винила сноху в болезни сына Георга - и мирно тлевшие эмоции вражды и неприязни, в отношении Анастасии, воспылали в ее сердце вновь!
В довершении ко всем бедам, Анастасия ощутила, что тот вечер, в Германии…, когда она воротилась из театра и застала своего немощного мужа в одиночестве: брошенным сиделкой Бригиттой, обнаженным и замерзшим, и возбужденным… – и меры, что приняла, тогда, Анастасия не прошли даром…- она, вновь, беременна! Едва, об этом факте прознает свекровь…, презрение и негодование, горной лавиной, обрушиться на Анастасию: мерзкая сноха, такая порочная, растленная особа…, что насилует тяжело хворающего мужа!!! Именно, в подобном свете, свекровь все и представит, на суд окружающих…, а Георг не говорит…- и оправдать свою жену не сможет, или не захочет…?!!!
Предпринять что-то необходимо – и со своей бедой, Анастасия поехала к маме Мусе, что, ныне, проживала не в деревне Сморчки, а в городе, где родилась и выросла... Да, ее мама воротилась в дом своего детства - в тот дом она привела мужа Семена, а, позднее и двоих детей принесла…И, теперь, Муся проживает в нем, но не одна, а вместе с младшим сынком Гришей, его женой Кирой - и, недавно, их сын Миша - невестку, беременную в тот дом привел…
- Доченька, у тебя случилось лихое?! – материнское сердце вещает Мусе, что у ее Настюши большие проблемы, но уныло улыбнувшись, дочь отвечала:
- Не волнуйся мама, моя печаль связана с мужем: никак не получается у меня, поднять его на ноги! - с этим дочка и ушла от матери…, так и не открывшись Мусе: Анастасия четко осознала, что рядом с мамой, ровно, как и в деревне Сморчки, в доме ее покойного отца Семена, для нее места нет…
Из дома, что когда-то построил ее прадед Сергей, для своих внуков – Анастасия вышла в слезах: и дороги назад, к мужу Георгу, для нее не было!
***
От отчаяния, Анастасия направилась, со своей бедой, к отставному полковнику КГБ: он, в свое время, практически, принудил любимого Георга жениться на беременной Анастасии – и он же был на ее свадьбе посаженным отцом! И, вновь, Анастасии требуется помощь – и она позвонила в его дверь…
- Анастасия, проходи…Что-то случилось: на тебе, образно говоря, «лица нет»?! - Александр Степанович, благообразного вида пожилой мужчина, убеленный серебристой сединой, не смотря на свои 90…, выглядел 70-летним молодцом…
- Александр Степанович, у вас, ведь, нет своих детей…- позвольте мне, быть вашей сиделкой, нянькой…, кем угодно… - если нужно, я стану вашей рабой, но приютите и пропишите меня в своей квартире…!!! В противном случае, мне, только в омут, с головой!!! – Анастасия разрыдалась, взахлеб…
Много повидавший…, на своем веку, и плачущих барышень, тоже – Александр Степанович не спешил, со своими словами утешения, а, лишь, гладил Анастасию по голове – и, терпеливо, дожидался, когда она успокоиться… Позднее, они пили чай с заварными пирожными – и притихшая Анастасия посвящала чужого мужчину, в свои потаенные, женские тайны…
- Бесценная Настя, я хочу предложить тебе другой вариант: выходи за меня замуж! Лет мне немало…, знаю, но на свои года я не выгляжу…- никто и не удивиться нашей свадьбе! Мало ли, нынче, молодых особ сочетаются браком с седовласыми старцами…- люди посудачат и перестанут! Мусе, после нашей свадьбы, все расскажешь – она поймет!!! Ты, приобретешь статус полковничьей жены – и новорожденный ребенок обретет отца, в моем лице! Надеюсь, вы, переживете меня – и моя, превосходная квартира станет вашей, на законном основании – и моя, немалая пенсия, отойдет тебе и ребенку – и не придется тебе наниматься, вновь, в домработницы! После моей смерти, с бывшей домработницей и матерью-одиночкой, мои высокопоставленные коллеги церемониться не стали бы…- отселили бы вас, куда-нибудь, за город! - по-молодому, голубые глаза Александра Степановича смотрели на Анастасию с сочувствием и пониманием…- и она согласилась…
***
За своими, нехитрыми пожитками, Анастасия поехала со спокойной душой: она, наконец, осознала, что будет лучше, если она уйдет от Георга – и даст свободу ему и себе…Свекровь Алла встретила Анастасию неприязненно – а ненавистная сноха прошла в комнату, чтобы собрать свои вещи…
- Алла, я поняла, что Георгу будет лучше, если я отстану от него…- и исчезну из его жизни! Он, всей своей сущностью, жаждет перемен…, но без меня!!! Кажется, я ничего не забыла? Пришли мне документы на развод…- я все подпишу: пора и мне освободиться, от моей болезненной любви к вашему Георгу! Не поминайте меня лихом! – и не заходя в комнату Георга, чтобы попрощаться – Анастасия проследовала к входной двери…Свекровь Алла не сказала Анастасии ни слова, но ее вид…– победительницы, говорил за себя!!!
Через неделю Анастасию и Георга развели, без их присутствия в суде…, а, еще, через две недели Анастасия стала женой Александра Степановича… Нынче, Анастасию волновали иные проблемы: гинеколог, что наблюдала ее, постоянно, твердила ей, как Анастасия рискует, родить больного ребенка…- ведь, лет ей немало…
- Доченька, никого не слушай, только, сердце свое…- хочешь родить этого ребенка…- рожай!!! Каждое дитя родиться со своим счастьем, а я помолюсь за вас!!! – сказала Муся дочке – и послушная Анастасия решилась, выносить желанного ребенка, но сменила гинеколога... В положенный день, Анастасия родила славную дочку, а в последующую ночь ее мама Муся легла спать, а утром не проснулась! Тоскующая Анастасия нарекла дочку Мусей!
***
Юлии Алексеевне позвонила ее бывшая и любимая воспитательница – Анна Семеновна. Несмотря на то, что ей перевалило за семьдесят лет – и ее, некогда рыжие, волосы раскрасила серебристая седина, а на лице появилась сеточка, из морщин, Анна Семеновна все еще полна сил и задора - и, по-прежнему, руководит провинциальным Детским домом…
- Юленька, представь себе: к нам поступило письмо из Германии…- и адрес был указан, словно бы, «на деревню: дедушке»..., но все же дошло до нас… Нашу область, ведь, переименовали, после войны, а на конверте указано ее прежнее название, далее, адрес получателя…- Детский дом, бывшей воспитаннице Юле Кислятке… Отправитель…- Мотя! Помнишь такую?! Рада ее весточке?
- О!!! Анна Семеновна, вы, и не представляете себе, какой я испытываю восторг, от вашего известия!!! Через два дня, у меня будет выходной – и я, непременно, навещу вас! – радость переполняла Юлию Алексеевну.
***
Прибыв, в назначенный день, в провинциальный Детский дом, Юлия Алексеевна не застала свою бывшую воспитательницу живой…- и в самом Детском доме царила атмосфера отчаяния…
- Ах, Юлечка! Что твориться нынче?! Вчера прибыли к нам два лощеных мужика и представились работниками Министерства образования области. Потребовали эти хмыри, от Анны Семеновны, предоставить им хорошо освещенное помещение: они, видите ли, собрались фотографировать наших воспитанников, для каталога какого-то. Для какого каталога? - осведомилась Анна Семеновна… Те, ей и отвечают: мол, по составленному нами каталогу, из фотографий сирот, иностранцы станут себе детей выбирать, для усыновления… Анна Семеновна, как услышала такое…, побагровела, но поинтересовалась у этих хмырей: мол, разве, нашей стране не нужны дети – ведь, это ее будущее?! А те, и отвечают: в бюджете страны нет таких денег, чтобы их содержать, а бабы еще нарожают такое… будущее… Тут, уж, Анна Семеновна не стерпела: вы, говорит, хуже фашистов…- детьми надумали торговать…, я уже встречалась, с подобными воротилами!!! Боже!!! Все повторяется…- и, снова, я не в силах защитить своих сироток!!! Вас фашистка-Танька на наш Детский дом натравила?! – закричала она, на этих дельцов, раскормленных…, а, затем, схватилась за сердце, пошатнулась – и, плашмя, упала на спину… У Анны Семеновны, сами знаете, муж-хирург…- и я позвонила ему, в больницу, но, когда он прибыл, вместе с бригадой скорой помощи, все было кончено: Анна Семеновна скончалась до их приезда… Юлечка, на похороны останешься? Да, пока не забыли: вот, то письмо! - немолодая воспитательница плакала, не в силах сдержать своих слез, но достала из стола, теперь уже, бывшего директора, письмо, что Мотя послала из далекой Германии, в надежде, что оно дойдет до ее подруги, по жутким временам…
- Вот, так Юлечка, наш Детский дом подлежит расформированию, а наших воспитанников разбросают по разным, детским домам…- и это, у нынешней власти, называется оптимизацией… Персонал нашего дома подлежит сокращению…- может, в последний раз и свиделись с вами?! – воспитательница вытерла слезы, со своего лица – и принялась информировать Юлию Алексеевну: в какое время и, где состоятся похороны их любимой и глубокоуважаемой Анны Семеновны…
Юлия Алексеевна, в тягостном настроении, покинула Детский дом: ее путь пролег к другой бывшей воспитаннице Детского дома – Варе. Юлия шла – и обрывки, из горестных воспоминаний прошлого, заполонили ее сознание: первые месяцы войны с фашистами…- ее подружки –Тамарочка и Аленка, и она, Юля становятся свидетелями расправы над жителями военного городка! Пособница фашистов-Танька…припомнилась: и она, тогда, вознамерилась, делать деньги на обездоленных детях… Без всякой жалости и без оглядки на людское мнение, продавала она детдомовских девочек, на потеху немцам и полицаям… И девятилетнюю Юлю, сутенерша-Танька попыталась сбыть, на забаву, 34летнему офицеру Абвера капитану Вальтеру Ляйду… Юлино счастье, что тот немец оказался неохоч, до малолетних девочек…- вот, Аленке и Тамарочке не повезло…- хмельные полицаи вернули их в детский дом мертвыми, после того, как вдоволь, потешились над маленькими девочками…
***
- Варя, не могу смириться с тем, что наш Детский дом расформируют, а его воспитанников раскидают по разным детским домам: эти дети и так лишены родителей – теперь, их изымут из привычной среды, разъединят с любимыми воспитателями и друзьями…- такой стресс для детей, на всю жизнь! Думаю, некоторую сумму, из своего наследства, пожертвовать Детскому дому…- и хочу бросить кличь: возможно, кто-то из бывших воспитанников присоединиться ко мне…- и наш Детский дом не тронут…?!
Не растерявшая своего былого очарования, Варя печальными глазами смотрела на Юлю – и она осознавала, какие беды могут поджидать детей…
В просторную залу въехала инвалидная коляска…– это явил себя бывший штандартенфюрер СС Герхард фон Шеттинг: ныне, на постоянной основе, он проживал в доме своего единственного сына Александра – вот, и надумал, отговорить двух расстроенных женщин, от их благого поступка…
- Хорошо понимаю ваши чувства, фрау…, но ваша благотворительность бессмысленна: немалые средства, что вы, соберете…- детдомовским детям не достанутся…- их растащат, по своим карманам, чиновники… Детский дом, где-то, через полгода, все равно ликвидируют! Не в ваших силах, спасти этих сирот: этим должны озаботиться власти! Равно тому, как вас, детдомовских детей, оставили на занятой неприятелем, территории – и каждый воспитанник пережил или не пережил то, что ему суждено было… И, теперь, сиротам придется несладко: детские дома начнут уплотнять, для экономии бюджетных денег…- и на обездоленных детях станут делать деньги…- ведь, не бесплатно их будут отдавать иностранцам, на усыновление…Тут уж, какому ребенку, как повезет! Немногие попадут к приличным людям, кого-то купят на органы…, а, кто-то угодит в лапы педофилов или в детский бордель… Но вам этого беспредела не остановить: это прибыльный бизнес – и каждого, кто встанет на пути торговцев детьми, убьют, не раздумывая! Вот, вы, девочки родились под счастливой звездой – и выжили, и в дальнейшем все сложилось у вас…, а вашим любимым подругам так… не повезло – и они умерли, едва достигнув подросткового возраста… Юля, но в ваших силах помочь вашим, родным детям…- и помоги им, в их начинаниях: больше им рассчитывать не на кого! Да, в вашу страну воротился безжалостный капитализм – привыкайте жить по его правилам: что выгодно, то и имеет право на существование!!! Ваших сироток, сейчас, крайне, выгодно продать – от них и избавляются, как от ненужного балласта…- притом, напоследок, отдельные ушлепки наживутся на них! Словно полицай Гуцул (помните такого…): примитивные и алчные особи дорвались до власти – не рассчитывайте на их человечность, благородство…!!!
Проповедь бывшего эсэсовца, Юлю и Варю привели в отчаяние: они изведали войну – и думать не могли, что на их долю еще выпадут горькие лета!
Юля и Варя, будучи детьми, изведали все ужасы, прошедшей войны…- и нелегко им давалось осознание: по истечении сорока восьми лет, минувших после Победы над немецким фашизмом, вновь, но уже не пришлый враг творит, нынче, бесчинства на их родной земле с бывшим советским народом!!! В самых страшных снах, им такое не снилось!!!Прав Герхард: криминальным «Гуцулам» не свойственны ни милосердие, ни гуманность - и для них настали «золотые» времена вседозволенности…– со звериной жестокостью, бросились они во все тяжкие…
***
Прошло некоторое время – и Юля встретились с Мотей, и, вновь, на немецкой земле… Две женщины крепко обнялись и расплакались – и, словно, не прошло более сорока восьми лет, с их последней встречи…
- Юля, что происходит в вашей стране: в наших новостях, о происходящем в России, говорят ужасные вещи?! А, пляшущий, на потеху американскому президенту Клинтону – Ельцин…- это же срам, на весь белый свет!!! – степенная и величавая Мотя, только, разводит руками…
- Мотенька, наша теперешняя реальность похожа на американский фильм ужасов! Не далее, как на прошлой неделе, наш район сразило зверское происшествие: девушка, торгующая в круглосуточном ларьке, отказалась, отдать дневную выручку неизвестным молодцам! Эти изверги, заблокировали ей выход, из ларька – сам ларек облили горючей жидкостью и подожгли… Поздняя ночь, на улице ни души…- вызволить несчастную девушку из ларька было некому – она сгорела, заживо! Те душегубы, для устрашения остальных, сотворили такое: в следующий раз, продавцы других ларьков будут, намного, сговорчивее! И так везде, и во всем!!! Мой зять – Иван занимается, созданием разумного искусственного интеллекта, соответствующе человеческому… Не спрашивай меня: я ничего не понимаю в искусственном интеллекте – и, тем более, не смыслю, как возможно искусственное сравнить с человеческим!!! Но Иван, как алкоголик, уже подсел на свою тему…- и мне ничего не оставалось, как спонсировать работу его группы из своего наследства…Самое печальное, что столько желающих, из числа руководства его Университетом, присосались к этим, довольно ограниченным, средствам… Никого, из того руководства, не волнует, где мой Иван станет изыскивать деньги, когда эти закончатся…- и, что станет с ним, и его сотрудниками…- ведь, в свете нынешнего…, научные изыскания, практически, не финансируются государством! Не знаю, к чему придем?! Остается надеяться…- все, в этом мире, подвержено изменениям – и, вместо Ельцина, придет к власти кто-то, из более разумных - и способный: призвать к порядку всех разномастных бандюг! Надеюсь, мне хватит, моих скромных средств, на финансирование исследований зятя Ивана и сына Алексея…- иначе, их ждет незавидная участь безработных ученых…: перед пешеходными переходами станут они книгами, газетами, порнографическими журналами приторговать или, за шмотками, в Польшу поедут! Тогда, придется и мне занять место у прилавка – и торговать, привезенными, польскими или китайскими товарами: надо же поддержать своих близких... Конечно, так себе, перспективка!- богатое воображение Юлии Алексеевны, живо, нарисовало ей неприглядную картину бытия…- и она, горестно, вздохнула…, потом, чтобы переменить тему и, наглядно, показать, что несмотря на все невзгоды, близкие Юлии не теряют присутствие духа и живут, с надеждой на лучшие перемены…
- Я привезла с собой видеозапись, двухлетней давности: с юбилея моего мужа Димочки – и, сейчас, Мотя, заочно познакомишься со всеми моими родными! – Юлия открыла свою сумочку…
Кассету вставили в видеомагнитофон - и на экране телевизора замелькали оживленные лица, послышались их шутки, веселый смех…
- Знакомься…- это мой любимый муж Димочка, а это наша старшенькая дочь – Милочка (я назвала ее в честь погибшей Милы, по кличке Белочка: помнишь такую?) Рядом с моей Милой… сидит ее муж Иван, а, далее, Алеша – мой младшенький сын…- Юлия, с гордостью, представляла давней подруге Моте своих близких…
- Юля, а почему твой зять Иван, как вылитый, походит на майора Абвера Вальтера Ляйда – руководителя немецкой разведшколы??! – ошеломленная Мотя, не стерпела – и прервала подругу Юлию на полуслове… - Видишь ли, Мотя, мой зять Иван является биологическим сыном того Ляйда…
После откровенного ответа Юлии, в комнате воцарилась гнетущая тишина…, ее нарушил муж Моти – Ганс, это тот Ганс что, некогда, состоял в охране концлагеря, где Мотя и Юля имели несчастие, быть узницами…
- Юля, а этот Вальтер до сих пор жив и богат…: я видел интервью с ним, по телевизору, совсем недавно…Вам надо известить его, о наличии взрослого сына и внуков…- возможно, этот Ляйд расчувствуется и профинансирует изыскания своего биологического сына??! – на немецком…, высказав свою идею, Ганс, бесшумно, покинул двух женщин…
- Да, Мотя: и я, не меньше твоего, была обескуражена, когда моя дочь Мила привела Ивана к нам, в дом! Но, познакомившись с его родителями - мамой Аксиньей и приемным отцом Николаем, мы, с моим Димой, решили: не противиться выбору дочери…- и, потом, ни разу не пожалели, что отдали свою Милу - Ивану! В конце концов, ни он, ни его мама, что была изнасилована Ляйдом…, не виноваты, в произошедшем: они, оба, являются жертвами произвола, что творили фашисты на нашей земле! Не стану я, навязываться этому фашисту Вальтеру: через столько лет – и просить о милости!!!! Нет! – твердо, решила Юлия Алексеевна…
Дверь, бесшумно, открылась…, на сей раз, в комнате возник Ганс-младший…- сын Моти, который родился в концлагере…
- Юлья…, но герр Ляйд – отец вашего зятья Ваньи…- он должен познать это… Не надо речей, ни о какой милость: небольшой видье, где ви, ведаете ему, как причутливо переплетаются человеческие сутьбы! Ребенок, ви, были курсанткой разветшколы, который герр Вальтер возглавлял…- пошли многие годы…- и его сын, вам - зятьем…- не забавна ли судьбина?! И, все… Талие, выбор его: хочет встретиться с сыном…- ему решать…?! – на приличном русском…, Ганс-младший, мягко, попытался внушить Юлии Алексеевне, как разумнее ей поступить...
***
Небольшую ознакомительную видеозапись для герра Вальтера Ляйда, с упоением, монтировали сыновья Моти и Ганса…- Ганс-младший и Клаус…
***
Юлия Алексеевна две недели гостила на ферме, принадлежащей ее давней подруге Матрене и ее мужу Гансу…- и известия от Вальтера Ляйда так и не дождалась – затем, она покинула пределы Германии…
***
Небольшую бандероль герр Вальтер Ляйд получил из рук пасынка Алана…:
- Отец, странная посылочка пришла на адрес нашего предприятия: получателем значишься ты, а отправитель сего, какая-то Кислятка…
Герр Вальтер, встревоженным коршуном, посмотрел на Алана и молча принял бандероль… За ужином герр Ляйд, тоже, был чрезвычайно молчалив и сосредоточен – Алан никак не мог понять настроение отчима, но ясно было одно: незримое появление Кислятки взволновало пожилого Вальтера…
Поужинав, герр Ляйд проследовал в свой кабинет, взял в руки, присланную по почте, кассету – и вставил ее в видеомагнитофон… Алана встревожила молчаливая сосредоточенность отчима – и он дозвонился до старинного друга герра Ляйда – герра Алоиза…Тот примчался на помощь другу, незамедлительно…:
- Вальтер, Алан беспокоится за тебя…, а мне стоит волноваться!? Что за бандероль тебе прислали?! И, кто такая, эта Кислятка?! – герр Вальтер ничего не ответил другу Алоизу, лишь на пульте нажал на опцию «пуск» …
На экране появилась симпатичная женщина за пятьдесят… лет и на приличном немецком…, она заговорила:
- Здравствуйте, герр Ляйд! Минуло немало лет – и уже я, ныне, стала старше, чем были вы, когда посетили наш детский дом… Вот такой, с годами, стала бывшая курсантка разведывательной школы по кличке Кислятка…Еще будучи девочкой девяти лет, я восхищалась: вашим умом, даром предвидения, вашей способностью просчитать поступки людей, на много вперед… Вы, казались мне чародеем…, познавшим природу, человеческую… И, этого мнения, я придерживалась долгие годы: до той поры, пока моя старшая дочь Мила не привела к нам в дом человека, с которым собралась связать свою судьбу… Простите меня, за долгое вступление…- вот… - избранник моей дочери!
На экране возникло смеющееся лицо молодого мужчины, до боли, похожего на пожилого герра Вальтера…- в молодости… Оператор минуты три снимал своей видеокамерой, смеющегося мужчину…- затем, перевел фокус своего внимания на его спутницу…
- Знаете, я уяснила, что судьба играет с нами ежеминутно…, закручивает наши жизни в такие замысловатые узлы…- ни, в чем нельзя быть уверенным!!! Вот, смотрите - мой зять Иван… Помните, едва взглянув на новорожденного мальчика, вы, сказали его матери, что родился настоящий Иван – и столько презрения было в ваших словах, и во взгляде… Аксинья и решила, назвать своего малыша Иваном! Как видите, моллюск крабика вырос красивым мужчиной и умницей… Рядом с ним, его жена и моя дочь Мила…, а это их дети – Евгений и Алиса…Далее, сидит Аксинья, мать Ивана, но ее, по-прежнему, узнать посильно: былая красота отпечаталась на ее лице… Николай Васильевич – это он заменил нашему Ивану родного отца…- голос за кадром, далее, невозможно было слушать и герр Вальтер отключил звук, сосредоточив все внимание на изображении…Впрочем, присланное видео было коротким.
После продолжительного и гнетущего молчания, герр Вальтер, внезапно, заговорил:
- Знаешь, друг Алоиз, и я пошел в Россию, чтобы поживиться, за счет поверженного врага! Все вышло с точностью, до наоборот: это я обобран… Мой единственный сын остался в России и был воспитан каким-то Николой, а теперь и мои внуки подрастают там, а у меня, даже, не было возможности, покачать их на своих руках…- не говоря о моей мамочке! Как бы она была рада - и особенно Алис: эта девочка уродилась в нее!!! Надо было пристрелить эту Аксью, как и собирался, первоначально! Это все Курт: ах, посмотри, как эта женщина похожа на мою маму! На посудомойку Марту, эта женщина походила лишь светлым цветом своих волос…, но и даже оттенок был иной: не желтый, а пшеничный… Но я пошел за ней, с намерением: поступить подобным образом с немкой Мартой, я не мог, но женщину поверженного врага, я имел право использовать, как хочу – и, затем, пристрелить…- и, хотя бы так, досадить убогому Курту, что украл у меня любовь отца! Я удовлетворил свою похоть…, а далее, все испортил толстый полицай: буквально, за секунду до того, как эта скотина ввалилась в дом, я, ублаженный, натянул на себя, спущенные брюки…Я, жутко, разозлился на этого Гуцула…- и, что есть силы, ударом с ноги, саданул его в грудь…- тот вывалился из дома, как мешок с дерьмом! Пока я надевал китель…, эта женщина уже поджидала меня с глиняной кружкой прохладного молока, а ее глаза светились от восторга: одним ударом ноги, я вышвырнул полицая не только из ее дома, но и с крыльца!!! В общем, эта Аксья была не только раскрасавицей, но и истинной женщиной, и этот ее поступок…, с молоком…- это было так, по-женски: как дар…– победителю! Я передумал убивать ее: весь пыл ушел на полицая… Потом, Курт мне сообщил, что она беременна – затем, что она родила мальчика…, но я желал ребенка от любимой жены…- и стрелки отцовства перевел на Курта, и этот дурачок был рад…: он, до последнего своего дня, навещал эту Аксью и моего сына, и снабжал их продуктами, и лекарствами…В их последнюю встречу, Аксья, как истинная женщина, отблагодарила Курта: у них была близость – и этот дурачок вернулся от нее, словно котяра, нализавшийся валерьянки! Да, с ним она была по своей инициативе - и меня, сей факт, задел!!! Этому скотине я позволил, обеспечивать его симпатию продуктами…- он украл у меня два мешочка с золотыми монетами, но Аксья как-то узнала, что он мертв, нашла могилу Курта – и навещает ее…Где справедливость: ведь, она осознавала, что это все мои подношения?! Что мог, на регулярной основе, ей привезти обычный ефрейтор?! Тут еще, русские выиграли, а мы проиграли…- Аксья с Николой вырастили моего сына и растят моих внуков, а любимая и боготворимая жена Магда променяла меня на американца – и сына родила ему, а не мне!!! Одуревший от любви, я бросил к ногам Магды мое сердце и все деньги, которыми владел…- зачем ей было ходить беременной, портить свою фигуру?! С тем американцем иное: ей нужно было закрепиться в Америке…- вот, Магда и родила ему! Только тот молодец не оценил ее жертвы – и свои «ноги утирал о нее»!!! И с любимой Мусъ счастливой семьи построить у меня не получилось: фанатичные медики настроили ее против меня, хотя она меня и полюбила… Обобрали меня русские, до самого донышка души!!! – герр Ляйд так тяжело вздохнул, что герр Алоиз испугался за его рассудок…
- Не волнуйся, друг…- поезжай домой: уже поздно! Завтра, на обед, приходи…- герру Алоизу ничего не оставалось, как проститься с приятелем.
***
На следующий день, герра Алоиза встречал обеспокоенный Алан и напуганная прислуга…
- Со вчерашнего вечера сидит в своем кабинете – и не вышел ни разу оттуда! Я его звал к обеду…- отказался, но может вам удастся на него повлиять, герр Алоиз?! – Алан, с надеждой, смотрел на него – и он вошел в кабинет друга Вальтера…
Герру Алоизу бросился в глаза, «застывший» немой кадр: улыбающийся Иван смотрел с экрана на него…- и, с нежностью, обнимал своих детей –четырнадцатилетнего Евгения и десятилетнюю Алису… Герр Алоиз подошел к креслу, где, в неудобной позе, сидел его приятель Вальтер…- и он был мертв… Но, очевидно, герр Вальтер упокоился перед самым его приходом: обильные слезы, что лились из его глаз, не успели просохнуть…
***
Герр Алоиз, брезгливо, посмотрел на покойного Вальтера…
- И, это бывший офицер Абвера, которого взрастил сам адмирал Канарис!!! Из восхищения: перед умом, твердостью и хваткой «старины» Вальтера, сослуживцы и противник прозвали его Лисом?! Слабак!!! Как он мог забыться до такой степени: влюбился в Мусъ, пригрел у себя ее дочь и внука…- и пролил «коровьи слезы» по сыну Ивану и внукам?!! Это все наши враги - и я, сам их уничтожу!!! Нужно только их выманить в Германию!
Пожилой герр Алоиз, пылая ненавистью ко всему русскому, приступил к своему, долгосрочному плану…Пробной жертвой старый нацист избрал Риту, подружку Алекса, а далее, как по накатанному, дойдет очередь до Ивана и его детишек…Герр Алоиз был настроен решительно: если его давний приятель Вальтер размяк и проявил нерешительность…– он, Алоиз, поможет другу, расправиться с наследниками врагов рейха! Никакой жалости к врагам!
- Рита, крошка, не надоело тебе сидеть в четырех стенах и дожидаться Алекса?! Предлагаю, составить мне компанию: я собираюсь в Штаты…, по делам, но по вечерам…- рестораны, казино… будут к нашим услугам!!! – герр Алоиз, с удовлетворением, отметил, как расширились зрачки у русской, от предчувствия удовольствий…: - Я заеду за тобой завтра, с утра…- будь готова! – и герр Алоиз отбыл к старой тетушке покойного Вальтера Ляйда…
***
Почтенная фрау Грета приходилась родной тетушкой Вальтеру Ляйду: она являлась младшей сестренкой покойной фрау Урсулы, матери Вальтера. Эта 98-летняя матрона проживала в огромной и просторной квартире, лишь, в обществе бездетного сына-вдовца и своей компаньонки…
- Фрау Грета, с прискорбием, сообщаю вам о смерти вашего племянника Вальтера…Незадолго до его кончины, Вальтер получил бандероль из России – эти известия, несказанно, расстроили нашего Вальтера!!! Вот посмотрите, полагаю и вам будет интересно, ознакомиться с этой записью…- герр Алоиз вставил кассету в видеомагнитофон…
Во время просмотра видео, фрау Грета не проронила ни слова – и, лишь, после долгого обдумывания, поведала о своих соображениях герру Алоизу:
- Несчастный Вальтер, он, крайне, неудачно женился…- и, поневоле, ему пришлось растить сына Магды - Алана. Вальтер всю душу вложил в чужого ребенка, но, если бы эта свистушка-Магда родила ему ребенка, Вальтер познал бы, каково это: быть отцом! И, не отреагировал бы так болезненно на известие, что прислала эта женщина…Как же несправедлива была судьба к Вальтеру: его единственного сына, как «две капли», похожего на него, родила русская – и правнуки Урсулы растут в России - это вопиющая несправедливость к нашему роду!!! И, как поступить, теперь?! – старая и немощная фрау Грета пребывала в унылой неуверенности…
Герр Алоиз, про себя, возликовал: именно, такой реакции он и ждал от тетушки, ныне покойного, Вальтера Ляйда…
- Фрау Грета, меня осенила идея, правда, не знаю одобрите ли вы, ее?! Этот Иван - ученый, а в России, сейчас, наука не финансируется…- предлагаю нам, друзьям и родственникам Вальтера, профинансировать научную работу его сына! И, в близком, по его профилю Университете, устроим конференцию, на которую пригласим Ивана и…детей того Ивана: пусть посетят могилу Вальтера, ведь, он умер в слезах…- скрежеща зубами, герру Алоизу удалось скрыть, от глаз прозорливой фрау Греты, свое презрение к Вальтеру…
- Спасибо, Алоиз! Мне по нраву твоя идея…- вернется мой сын…, и мы с ним все обсудим…- потом, перезвоним тебе! – фрау Грета воспарила духом – ее впалые щеки, даже, порозовели, от возбуждения…
***
Вернувшись в свою квартиру, герр Алоиз стал строить планы… Риту, он намеревался «вырубить» по дороге в аэропорт: недавно и совершенно случайно, он обнаружил тот глубокий и пересохший колодец – герр Алоиз, завтра же, низвергнет в этот колодец, связанную по рукам и ногам, бестолковую Риту. Сбросит в колодец и те, немногие вещи, что никчемная девица прихватит с собой, а затем, обильно, все польет бензином из канистры, чиркнет спичкой – и гори, гори ясно! Так много лет прошло с той поры, когда солдаты СС, по его личному приказу, жгли русские… деревни, вместе с жителями…Когда приедут в Германию Иван и его дети – и их, герр Алоиз намерен, сбросить в заброшенный колодец, к останкам Риты – и сжечь! Место безлюдное - все должно получиться, как задумалось! Он, герр Алоиз, бывший офицер СС, сделал крепкую зарубку, в своей памяти: никакой жалости к врагам!!! В его «сладкие грезы» ворвался телефонный звонок – звонил сын фрау Греты – герр Оскар:
- Алоиз, мама мне поведала о вашем разговоре…Угораздило же нашего Вальтера так вляпаться: заимел сына от русской…И этот сын, и его дети так походят на Вальтера и фрау Урсулу…- никак не откажешь им в родстве с нашей семьей… Я переговорил с фрау Гертрудой и с герром Освальдом, и с Отто – все уже перечислили деньги, на счет, что я открыл для Ивана… Вы, сколько намерены перечислить в этот фонд?! Хочу послать в Россию своего человечка…, проследить, чтобы все средства не ушли однофамильцу сына Вальтера! – герр Оскар был, как всегда, деловит и немногословен…
***
Полночи герр Алоиз занимался тем, что, пошагово, рассчитывал, как он расправится с Ритой: продумал все до мелочей…– и в красках, представил себе, какое наслаждение получит от зрелища, горящей заживо, Риты… Потом, герр Алоиз одумался и принял снотворное: перед важной карательной операцией необходимо выспаться…
На следующий день, набравшийся сил, за остаток ночи, герр Алоиз заехал за Ритой: а та уже заждалась «старикана» - и пребывала в нетерпении!
- Детка, как ты, объяснила Алексу свой отъезд?! – поинтересовался он у своей спутницы…: - Я оставила ему записку, что на недельку уехала к маме…- беспечно, ответила Рита…
Машина тронулась с места, в свой последний вояж…Первоначально, все шло по плану герра Алоиза, но по мере удаления от дома Вальтера Ляйда, пожилому мужчине все труднее было обуздать, кипящие внутри него, страсти!
- Эй, сладенький пупсик, куда гонишь?! – попробовала обуздать его прыть, сидящая рядом Рита…- и получила, удар в висок, гаечным ключом… Она, сразу «обмякла» - и отключилась от реальности, на время…
***
Герра Алоиза - ярого нациста, наяву, никто не ударял, только память, не ко времени, «отшибла» ему разум, прервав его связь, с происходящим в действительности…По какой-то мистическому резону, внезапно, он ощутил себя, вновь, 25-летним лейтенантом СС…- и его измененное воспаленное воображение, стало транслировать ему, пылающие в огненном зареве, дома и деревья…, что мелькали в лобовом стекле, его мчащейся машины…Словно, проезжал герр Алоиз не окрестности родной Германии, а ехал по занятой территории бывшего Советского Союза...- и возбуждение, от решительной победы над ненавистными коммунистами, переполняло его!!! Пришла в себя Рита – ужаснулась, от перспективы, надвигающейся на них, беды! Схватилась за руль, пытаясь вырвать управление машиной у дедки-крепыша:
- Ты, хрен старый, что творишь?! Тебе жить надоело – подыхай один?! – и, снова, она получила сильный удар, кулаком, в висок…
Мощный удар сотряс и тело герра Алоиза: его автомобиль, на огромной скорости, врезался в опору моста. Лишь на краткий миг, его глаза встретились с осуждающим взглядом покойного Вальтера, а, затем, пожилой нацист Алоиз осознал: запылал его автомобиль - и, не выбраться ему из огненного капкана! В мгновение, языки пламени принялись, «лизать» его лицо, волосы, тело…- и он закричал, истошно!!! На помощь, заживо горящим, спешили водители…, но, как помочь, если автомобиль, полностью, объят пламенем – поливаешь его пеной, из огнетушителя, а словно бы, бензин подливаешь в огонь?! Позднее, в выгоревшей машине обнаружат, искореженную огнем, канистру: ее, по непонятной причине, погибший герр Алоиз вез на заднем сидении своего авто!
***
- Боже, какая страшная смерть постигла герра Алоиза! Хорошо, что перед своей кончиной, он перевел деньги на счет, предназначенный нашему Ивану… - охала и ахала фрау Грета – и ее сын Оскар разделял ее чувства…
***
- Мама, поскольку объявился родной сын нашего двоюродного брата Вальтера, возникает хороший повод: оспорить завещание, составленное в пользу Алана! – младший и нерадивый сын фрау Греты смотрел на мать, с мольбой: - Мама, и Оскар не откажется от своей доли, а мою семью, нежданное наследство, спасло бы от позора! И дочь Монику удалось бы пристроить замуж: пора ей…, а с приданным возьмут!!! – и фрау Грета кивнула головой…
***
Юлия Алексеевна упросила декана факультета, на котором преподавала и сама: немецкий и итальянский языки…- и зятю Ивану было дозволено, арендовать просторное помещение в институте иностранных языков…
Окрыленный надеждой, математик-доцент Иван Николаевич покидал стены Университета, где учился, а затем и преподавал, и вел свою научную деятельность…, но, нынче, он и поредевшие ряды его соратников, покидали стены сего храма науки, прихватив с собой три стареньких компьютера… Иван Николаевич не терял присутствия духа: его любимая теща, под большим секретом, открылась, что намерена оплатить аренду нового помещения на полгода вперед – и выделит зятю пятьсот тысяч долларов, на продолжение его работы… Тем более, что и Алексей Дмитриевич, сын Юлии Алексеевны, примкнул к группе ученых-энтузиастов, которыми руководил ближайший родственник Иван…
***
Не пришлось, ради зятя Ивана и сына Алексея - Юлии Алексеевне потрошить свою «долларовую кубышку»: через Министерство науки и образования, Ивана Николаевича Ледова разыскал посланец, из далекой страны…
- Вот, это и есть наш Иван Николаевич Ледов, которого вы, искали…- секретарь декана указала рукой в его сторону.
- Возможно, вы, однофамилец Ивана Николаевича Ледова…- мне нужны доказательства! – надменным взглядом, незнакомец осмотрел помещение, где располагались четыре шатких стола, а на них…, стояли три устаревших компьютера, из гуманитарной помощи…- и, в беспорядке, ютились с десяток стульев…: - Иван Ледов, вы, можете мне назвать имя…вашего биологического отца?! – внезапно, незнакомец задал свой сакраментальный вопрос …
- Извольте! Его имя Вальтер Ляйд…- он бизнесмен…и отставной майор Абвера…- это то, немногое, что мне известно о моем биологическом отце…- Иван, своим «нутром» почувствовал: настал переломный момент, способный внести изменения не только в его жизнь, но и в жизнь тех, кто рядом с ним…- поэтому, прилюдно, назвал запретное имя…
Незнакомец выслушал ответ Ивана, затем вышел из помещения, чтобы перезвонить…Вернулся он быстро – и деловито, произнес:
- Ваш биологический отец умер, Иван…Его друзья, желая исполнить его последнюю волю, станут спонсировать вашу научную работу…Ежемесячно вы, будете получать по миллиону долларов: деньги будут поступать вам, на адрес вашего факультета…, но, если вы, надумаете, покинуть и эти гостеприимные стены…- деньги последуют за вами…Сперва, вам необходимо закупить офисную мебель: четыре стола маловато…Мы приобретем для вас новейшие компьютеры, телефоны, факс, принтер и… прибор энцефолан: без самого необходимого, невозможны исследования, в области активности мозга! Возможно, я что-то упустил…- позднее, дополните список всего необходимого…Вот, еще: шесть пригласительных на научную конференцию, она будет проходить в Германии, в местечке…, в конце этого месяца. Три пригласительных вам, лично: для вас и ваших детей, а три отдайте кому посчитаете нужным…, но по этому электронному адресу вышлите остальные фамилии…– их необходимо внести в список приглашенных. Билеты на самолет, номера для проживания…- все, за счет принимающей стороны…- незнакомец так и не представился, но простившись, пошел своей дорогой…
Один пригласительный…Иван, тот час, передал декану факультета, где приютили его группу, а два, оставшихся, через секретаря, передал ректору института…: следовало задобрить высокое начальство…
- Во…, дела, а жизнь-то налаживается, кажись!? – не удержался, от переполнившей его радости, аспирант Сева- самый молодой и талантливый…
***
Анастасия, с любовью и нежностью, смотрит на спящую дочку Мусю… Свою покойную маму Мусю, ныне, она вспоминает с легкой грустью, но без прежнего душевного надрыва: мама, иногда, посещает свою Настеньку…, но во сне…- и после этих встреч, Анастасия готова парить, от счастья, наяву…
***
Внезапная смерть матери повергла Анастасию в тяжелое уныние и мрачную печаль – она не знала, как ей жить дальше: у нее родилась замечательная дочка…, но она потеряла, горячо любимую, маму, которая вовсе не была старой и больной…– и сердце Анастасии разрывала боль, отравляя радость, от рождения желанного ребенка!!! Покойная мама Муся не могла пройти, мимо горя дочери – и пришла, впервые, в ее сон:
- Доченька, перестань терзать себя: мы, ведь, все смертны…, но хорошая новость в том, что по прошествии лет, ты, снова, встретишься со мною в Ином Мире…Теперь же, радуйся земной жизни, рядом с мужем Александром и дочкой Мусей! Я так признательна Александру Степановичу: благодаря ему ты, познала счастье…- быть любимой!!! Живя с Георгом…, ты, только и думала: как угодить ему и не потерять его…Не печалься и береги Мусеньку, и Александра Степановича! – поцеловав дочь и внучку, Муся растаяла, как облако…, забрав с собой унылую и мрачную печаль Анастасии…
И, совсем уж нежданно, Анастасии приснился герр Вальтер: она увидела его, как бы со стороны – и он так безутешно рыдал, а довольно молодой мужчина, как две капли воды, похожий на герра Вальтера, обнимал его, гладил по голове и говорил слова утешения… Потом, молодой мужчина исчез, но в поле зрения Анастасии попала ее покойная мама: та шла по тропинке и срывала ромашки, что попадались на ее пути. И герр Вальтер обнаружил присутствие любимой Муси – он вытер свои слезы и поспешил за ней…
Пробудившийся от того сна, Анастасии подумалось:
- Похоже, это коварный Вальтер Ляйд завлек мою маму, спящую, за собой…- и мама не смогла или не захотела, найти обратную дорогу в мир живых…- вот, и умерла во сне?! Любовь, любовь, ослепляющая любовь к врагу…
***
Иван Николаевич Ледов проснулся среди ночи: в кровати, где некогда изволил почивать его биологический отец Вальтер Ляйд…Только, что, во сне, он увиделся с отцом, которого не знал…- и в том сне, отец, безутешно рыдал, из-за того, что его сына Ивана растил чужой мужчина…- и внуков – Евгения и Алису он не качал на своих руках! Некогда, непризнанный биологическим отцом, между тем, во сне, Иван, искренне, пожалел рыдающего Вальтера Ляйда: он поверил, в его отцовскую любовь - и принялся утешать отца, гладить его по голове, обнимать… Внезапно, общение отца с сыном прервалась: словно бы истек лимит времени, отведенный на данную встречу – и Иван пробудился ото сна. Потом, он долго не мог заснуть, все смотрел на фотографию Вальтера Ляйда, висящую на стене, в ореоле сияния лунного света…
Днем следующим Иван Николаевич, вместе со своими детьми - Евгением и Алисой, подчиняясь воле тетушки Греты и дяди Оскара, навестили могилы покойных: Вальтера Ляйда и его мамы Урсулы…Затем, сугубо с семейном кругу, они отобедали в родовом доме, где старинные стены все еще помнили, маленькими девочками, Урсулу и ее сестренку Грету…
***
Домой, из Германии, небольшая делегация русских… возвращалась удовлетворенной: принимающая сторона отнеслась радушно к своим гостям… Касательно девочки Алисы, ныне она ведала, что уродилась точной копией прабабушки Урсулу, а не была подменена в роддоме…- а, ведь, до визита в Германию, Алису мучила ее внешняя несхожесть со своими близкими…
Подросток Евгений, побывав на ювелирном заводе, принадлежащем дяде Оскару, осознал: сотворение ювелирных изделий – этого его…- и ему страстно захотелось, овладеть мастерством художника-ювелира…
Сам Иван Николаевич и раньше догадывался, что его биологический отец не был простачком – и свои чувства не выставлял на показ... Теперь, взрослому Ивану открылась истина: его отец, нацист по убеждению, против своей воли, все же любил сына, рожденного русской!!! И, чем сильнее он противился своей отцовской любви, тем интенсивнее страдал: крохотный «моллюск крабика», не желал уходить из его феноменальной памяти – и, периодически, тревожил душевный покой отставного майора Абвера Вальтера Ляйда – и потому присланная видеозапись стала фатальный, для пожилого Вальтера Ляйда!
***
Алан, заочно, возненавидел родного сына Вальтера Ляйда: этот Иван украл у него любовь отчима – и послужил причиной его смерти! Но ненависть Алана, моментально, улетучилась..., едва Иван Ледов шагнул на порог дома, своего биологического отца: словно бы ожил любимый отчим Вальтер, до такой степени биологический сын походил на своего отца!!! Смотреть в лицо Ивана, стало отрадой, для тоскующего по отчиму, Алана… А, до чего мила Алис…, дочка Ивана: эта девочка смотрит на Алана благожелательно…- не то, что ее прабабушка Урсула…- та, лишь из-за обожаемого сына Вальтера, терпела присутствие в своем доме Алана и его матери …
***
Фрау Грета и ее сын - герр Оскар, с тоской и сожалением, смотрели вслед, уходящим на посадку, Ивану Николаевичу Ледову и его детям - Евгению и Алисе: и у фрау Греты, и у герра Оскара за плечами была целая жизнь – и они не желали расставаться с теми, за которыми ступало будущее!!!
- Знаешь Оскар, раньше я восхищалась умом Вальтера, но, как мог, этот умник, не догадаться, и не забрать у русской своего сына, чтобы передать его Урсуле, на воспитание?! На Ивана достаточно взглянуть один раз, и без всякого теста ДНК, понятно: в этом мальчике течет немецкая кровь - кровь нашего рода!!! И с Евгением и Алис…, тоже самое… Видела бы покойная сестрица своего внука и правнуков…, вот бы, сердце Урсулы возрадовалось!!! Но Вальтер оставил своего единственного сына России – и свежая кровь нашего рода осталась на чужбине! Как недальновидно Вальтер поступил!!! Оскар, как ты, думаешь: они приедут к нам еще?! – губы фрау Греты слегка дрожали, но она сдерживала себя, чтобы не расплакаться…
- Да, согласен - это было несусветной глупостью, со стороны Вальтера: подходить с нацистской меркой, о расовом превосходстве, к своему родному сыну!!! Но и упрекать Вальтера не следует: тогда…, время было такое… Не беспокойся, мама: и Иван, и Евгений, и Алис вернуться к нам…– и не раз…- могилы наших предков их позовут! Потом, Евгений живо заинтересовался ювелирным делом…- будет кому фабрику оставить… И Алис, прелестная девочка!!! Они возвратятся, чтобы остаться на земле предков – я верю в них!!! Потом, в нашей стране их ожидают большие возможности!!! – герр Оскар говорил твердо, словно бы и в себя, вселяя уверенность, в сказанном…
Одинокие, пожилые, печальные…- мать и сын, неотрывно, смотрели вслед, улетающим в Россию…– не желавшие разлучаться, они уже рассчитывали на скорую встречу, с полюбившимися родственниками! Надеяться - только и оставалось пожилой фрау Грете и ее сыну – герру Оскару.
***
Бывших гауптштурмфюрера Людвига Хайц и рядового Йозефа Штольца судьба свела, вновь, после падения Берлинской стены: они встретились в пенсионном отделении…- ФРГ поглощала бывшую ГДР…, в связи с этим обстоятельством, назначенные чиновники пересматривали размеры пенсий, пенсионеров восточных земель Германии…
- Герр Йозеф Штольц, вы, долгие годы получали повышенную пенсию, как жертва нацистского режима?! Расшифруйте, пожалуйста, формулировку русских властей: жертва нацистского режима?! – холодный и властный взгляд чиновника напугал и лишил дара речи немолодого Йозефа Штольца…
- Позвольте мне, как его бывшему командиру, пояснить: каким образом рядовой немецкой армии попал в число жертв нацистского режима!!! – пожилой Йозеф повернулся на голос - и встретился, взглядом, со своим бывшим командиром:
- Все произошло в Белоруссии 1944 года: русские части, стремительно, наступали…- и я, в ту пору, имеющий звание гауптштурмфюрера, и еще двое моих сослуживцев, были откомандированы руководством, для тайной миссии, которая заключалась, в сокрытии в белорусских лесах, немецкого архива и ценностей, которые мы не успевали вывезти… Подчиненные нам, солдаты СС, превосходно, справились со своей задачей, но был велик риск, нашего попадания в русский плен…- поэтому-то, я и еще двое офицеров, получили устный приказ: после выполнения поставленной задачи, нам надлежало расстрелять солдат СС, что приняли участие в секретной операции…- для гарантированной сохранности тайны…Мы, трое офицеров, приступили к выполнению последнего пункта приказа высокого руководства, но не так-то просто, стрелять в тех, с кем воевал на одной стороне, против русских, и не один год…Рядовой СС Штольц стоял первым, в строю…- и моя рука, сперва, дрогнула…- и я, тяжело, ранил его, но не убил, как остальных…Добить этого солдата, у меня не хватило духа, а русские нашли его живым…- и отправили в лагерный госпиталь… Потом, из-за невыносимой головной боли и постоянных галлюцинаций, он лежал и в психиатрической больнице, но перед отправкой в Германию, его прооперировали…- и мой подчиненный не сошел, окончательно, с ума! Когда немецкое руководство дает своим офицерам приказ, на убийство своего же рядового состава..., согласитесь, что выжившего, по праву, можно назвать жертвой нацистского режима!!! – бесстрастный Людвиг Хайц, подробно, обрисовал картину случившегося, хотя чиновник и не просил у него никаких комментариев…
Чиновник, еще раз, свысока и оценивающе, глянул на Йозефа Штольца, поставил галочку, на его личном деле, и отпустил неоднозначного посетителя. Но Йозеф дождался Людвига Хайц, чтобы поблагодарить его: сам он не сумел бы постоять за себя…, слишком высокомерно вели себя западные немцы, в отношении восточных…И Йозеф пригласил своего бывшего командира к себе домой, на кофе!
Овдовевший Людвиг Хайц был очень одинок, после смерти жены – и приглашение бывшего сослуживца принял, а, потом, полюбил бывать в доме Йозефа. Шаркающая походка Людвига, вместо звонка, извещала супругов Штольц, о его приходе – и Эмилия, жена Йозефа спешила, открыть дверь гостю. Пока Эмилия готовила кофе и горячие бутерброды, Людвиг и Йозеф расставляли фигуры, на шахматной доске…
- Знаешь, Йозеф, а я мечтал, о разрушении Берлинской стены – и, чтобы немецкий народ стал единым целым! Но единения не вышло!!! Мог ли я, или ты, воюя за великую Германию, представить себе, что наступит такое время – и западные немцы сочтут восточных немцев недостаточными немцами: второсортными немцами!!! Казалось бы, много лет прошло с тех пор, как был повержен нацистский рейх, а его руководители понесли наказание…- и Геббельс давно мертв, но получается, что его теория, о расовом превосходстве, жива до сих пор! Выходит, натуры многих людей не меняются: им, жизненно необходимо, для своего возвеличивания, кого-то назначить во второсортные… - пожилой Людвиг, горестно и обреченно, вздохнул.
- А я, плакал, когда узнал, что Берлинскую стену разрушили: ничего хорошего мне, это не сулило…- и я не ошибся! – отвечал Йозеф своему старому знакомцу.
- Мужчины, что, теперь, оплакивать эту стену: нам хорошо жилось, когда она стояла и разделяла два разных мира…Пойдемте, пить кофе: у меня все готово! – уютная, по-домашнему, Эмилия всегда вовремя появлялась в комнате, без слов,как бы говоря: - Не стоит оплакивать прошлое, необходимо ценить то, что имеешь в настоящем!!!
Нежность к врагу... - от лукавого!
© Copyright: Нина Тарутина, 2024
Свидетельство о публикации №224071801098
Свидетельство о публикации №224071801098
Рецензии