Кудыкина гора книга вторая гл 3

  Кудыкина гора
  Книга вторая
  Дети
  Гл.3 Туся

Между тем время шло…
  Влад рос крепкий, а Серега часто болел и не переставая кашлял.  Летом вроде и ничего, на солнышке. А как зима – опять пенициллин и  белый стрептоцид.  Колоть и лечиться давался только Рите.
  Люська немножко с завистью говорила: - Он так Любит Ритку, что готов от нее терпеть что угодно, даже на уколы не реагирует.
  Надо сказать – любовь была взаимная. Дело еще было в том, что первого ребенка Рите родить не удалось. Сначала всё было нормально, а потом все признаки беременности сами по себе исчезли. Она даже ездила с Володей в Москву на консультацию. Но там доктор сказал, что вероятно плод сам растворился. Рита плакала, удивлялась, как такое возможно. Но доктор сказал что такое редко, но бывает, и скорее всего это последствие войны и лагеря. Зато обещал, что в следующий раз у нее всё получится. И прописал ставить пиявки прямо на живот. Володя перепугался. Но Риту, после всего того что ей пришлось пережить, это не сильно тревожило. Лишь бы всё получилось.
  Вот с тех пор Рита сильно привязалась к Сереге. Влада тоже любила, но без такой взаимности. Влад любил свою маманю.
   Так вот,  как осень –  у Сереги  опять кашель. Рита с ним часто сидела и даже носила  любимчика к себе на работу, в больницу. Старый севастопольский  доктор из больницы,  в которой работала Рита, Серегу внимательно осмотрел, прощупал,  прослушал, после чего сказал:
  -Серегу надо кормить! Горячее молоко с маслом и белым хлебом, куриный бульон и бутерброды с маслом и черной икрой на ржаном хлебе.  И если не хотите потерять матроса – меняйте климат.
А как?
  А тут, как раз  приехала  посидеть с внучком московская бабушка Татьяна, к этому времени она уже была на пенсии.
  Московская бабуля
Она и предложила забрать Серегу в Москву. Хотя бы на год. Люська долго сопротивлялась, но в конце концов мама, свекровь и Рита ее уговорили. Тем более, что в Москве и молоко и масло и черная икра были  всегда доступны.
   Екатерина Николаевна напекла в дорогу пирожков с картошкой, а Рита снабдила запасом пенициллина, на всякий случай.
  Доехали беспокойно,  но быстро.  Серега всю дорогу кашлял и плохо спал, но не плакал, а Татьяна Николаевна охала и ахала – только бы температура не поднялась!
  Москва встретила дедом, морозом и снегом.  С дедом сразу подружился – от него пахло очень вкусно, как от батьки и такой же колючий.   Со снегом Серега познакомился еще в прошлом году в Севастополе, но не сильно его любил, потому что когда снег, тогда и дождь и холодный ветер. Снег оно бы и ничего, но он обычно не долго. Зато  ветер – долго..
  Так что теперь, может снег уже и любил, но только из окна  дома. Да и на улицу пока не пускали. А так… любил смотреть как снег падает. Казалось, что снег не просто падает, но играет сам с собой в догонялки. Вот,  там, за окном,   он тихо-тихо опускается, сплошным пушистым покрывалом  . Потом вдруг, одна снежинка вздрогнет, закружится-закружится, будто хочет куда улететь,  и тут-же сразу все остальные отправляются за ней вдогонку. Она вертится, уворачивается от стаи преследователей,  ей удается, и тогда она прячется среди других спокойных снежинок, а те что ее преследовали в растерянности разлетаются в стороны – куда же спряталась беглянка? Лучше всего за этим наблюдать с веранды. На веранде  тепло.  Бабуля всегда рядом и что-нибудь готовит.  Дед придет только ночью, когда Серега еще не спит, но Москва  уже погрузилась в темноту и совсем не видно, что там в темноте происходит. Только тихо-тихо  слышно как звучит морозная тишина и где-то далеко, за домом,  проезжают машины. Если по лестнице затопают ботинки – это точно дед!  Он войдет в дом  и с собой непременно притащит много белого пара и немножко морозца. Серега любил,  когда морозца совсем немножко.  Серега караулит деда на пороге, сбоку от дверного косяка,  каждый раз набрасывается на деда из засады и хватет его за ногу.  . Дед конечно ни о чем не подозревает, пугается и зовет Тусю на помощь. 
  -Ой-ой -  это подбегает бабуля и выручает деда из капкана:
  - Сергуня, отцепись,  шалун, дай деду скинуть шанэль  и согреться, а то тебя щас заморозит. 
 Бубуля теплая, у нее на руках уютно.
  Когда дед приходит,  всегда наступает ужин. Ужинать надо непременно у деда на коленке, как у Батьки. А иначе – какой ужин? Бабуля ворчит:
  - Дай деду покоя. Ты и сам едок  совсем никудышный, и деду поесть не даёшь.
   Серегу  по приезду посадили на особый рацион, чтоб скорее поправился  - куриный бульон и бутерброды с маслом и черной икрой, как и прописал севастопольский доктор. . Сереге рацион понравился, но от всего остального отказался. Признавал еще - разве что чай с сухариками и сахаром вприкуску. Надо было еще молоко с медом, но от этого он в первое время наотрез отказался. Потом удалось уговорить, но только на коленке у деда. А после и вовсе понравилось, да и кашель быстро прошел.
Злесь в Москве у Сереги теперь имелась своя взрослая кровать ,  и целая своя комната. Правда он в ней совсем не жил, только спал после обеда. Всё остальное время преследовал бабулю, куда бы она не пошла и что бы ни делала.
Ночью Серега  один спать никак не желал.. Бабуля на ночь поила его медом с молоком и содой и укутав  одеялом,  рассказывала сказки. Пока не заснет. Но как только она пыталась выскользнуть за дверь, он просыпался и начинал скулить.  Тогда дед в дедовской спальне,  возле взрослой кровати соорудил ему из трех стульев со спинками персональное ложе,  и подвинул его вплотную  к своей кровати, чтоб Сереге с нее не свалиться. Этот корабль Сереге очень пришелся по нраву и теперь он  быстро засыпал в обнимку с бабулиным пальцем, даже без сказки, только слушая как в полголоса переговариваются дед с бабулей. Взрослые разговоры он еще совсем не понимал, но очень любил слушать. Кашель как-то сам собой, без уколов прошел.
 Утром дед таинственно и совершенно не заметно исчезал, точно так же как и батька в Севастополе.  Дальше они целый день жили с бабулей. Первое время, на улицу не выходили.
  А однажды пошли с бабулей совсем на чуток, в магазин.  Бабуля напялила на Серегу парочку шаровар, и  сунула его в валенки с калошами. Валенки совсем странная обувь, на ботинки ни как  не похожа. Таких в Севастополе нет. Но очень удобные. Ботинки всегда надо шнуровать. Серега еще не умеет, маманя это никак не любит. Приходится бабуле, она на маманю не злобно ворчит, но шнурует. Уж лучше боты. Они на кнопке. Но холодные.. Зато ноге  внутри валенка сразу тепло и уютно. Затем Туся (так дед зовет бабулю)  нахлобучивает на Серегу зимнее пальто с заячьим воротником и мотает шарф вокруг шеи и еще крест на крест на груди. На голову платок и сверху ушанку – внутри ватную, а снаружи – плюшевую,.. Тепло. Серега любит тепло. Но ходить уже почти не возможно. Туся быстро одевается - тоже в валенки и в шубу.
  Улица встречает пронзительно  ярким солнцем и щипучим морозом.  Ветра совсем-то  нет! С лестницы Серега едет на Тусе. Внизу лестницы Туся ставит Серегу на снег.  Снег скрипит и совсем не тает.  Ходить оказывается совсем можно. И особенно интересно там,  где снегу побольше. Интересно! Но бабуля туда не пускает. Ведет внука за ручку, а тот норовит валенком, как бы нечаянно,  зацепить сугроб на обочине тропинки. Получается. Бубуля смеётся и не мешает. Щеки щиплет. Но совсем не холодно. На улице очень понравилось.

 Дома бабуля запаляет примус. Будет чай, сухари и шоколадка.  После чая бабуля опять что-то готовит. Серегину табуретку подвигает к окну веранды и он на нее сам забирается с ногами..
  Там за окном очень интересно. Там всегда что-то происходит. Кто-то куда-то скрипит по снегу.  Кого-то маленького везут через весь двор на санках. Но самое интересное, когда дворник в длиннющем фартуке с бляхой и громадных валенках с калошами начинает строить высокие снежные пирамиды. По свежему снежному покрывалу лениво бредет мордастый серый кот. Не идет там где прошли  люди, но не смотря на то что снегу ему точно по пузо, прокладывает свою тропу. Где-то совсем далеко с улицы гудят мотором машины, днем их много.  В Севастополе мимо двора машины совсем не ездят.
 Дома есть еще одно окно, то что в спальне, через которое  видно только крыши других домов. Это тоже очень интересно. Окно  наполовину заросло  чудными ледяными листьями. Верхняя половинка окна  чистая и прозрачная. Чтоб лучше разглядеть все,  что за окном, Серега сам подвигает  к нему  стул, и на него залезает. Но всё равно ничего не видно. Тогда он забирается с ногами на широкий подоконник, от сюда уже всё видно.  Заснеженные крыши  со всех сторон окружили  небольшой двор-колодец.  Солнце освещает  верхние этажи  соседнего дома,  но на дне колодца темно и холодно. На крышах пускают сизый дым  печные трубы.   К одному из печных дымоходов  ведет   полоска кошачьих следов. Больше ни чьих следов не видно. Тот самый, что был на улице, мордастый, полосатый,   серый кот,  прижался  бочком  к  дымоходу,  сидит на пятачке оттаявшей крыши и  щурится на солнце от удовольствия…. Старые одно-  и двухэтажные  московские дома, собранные в уютные дворики,  до сих пор  отапливаются дровами или углем.
Со стороны кухни слышны Тусины шаги.
  -Полундра!!!
  -Это внутри, прямо в голове слышен батькин голос. Серега оборачивается, чтоб спрыгнуть, но не успевает, бабуля его ловит почти на ходу и совсем не сердито ругает:.
  -Это кто матроса с камбуза отпускал?! И это кто у нас еще не знаком с гаубтвахтой?
 - Туся! Там кися на кр-р-рыфу залез !
Еще в поезде, по дороге в Москву Серега научился говорить букву «р». Она ему так понравилась что  он теперь любил ее растягивать. На самом деле учило его этому всё купе. А получилось случайно. Один настырный дед из попутчиков, уже почти перед Москвой его спросил:
  -Силёга, ты кого больше любишь папу или маму?
На что он ответил:
   -И никакой ни Силёга! Сер-р-р-р-ега я! А люблю бабулю.
На что купе дружно захлопало в ладошки.
   Бабуля смотрит в окно:
  -Так это Шкипер!  Приятель твоей мамки. Она его тут докторской калбасой баловала. И никакой он не кися, он самый натуральный котяра.
  -А давай,  и мы ему ковбаски.
  -Щас!  Ишь шта придумл! И это как мы ему на кр-р-р-рыфу твоей кавбаски поднесём? –передразнила его бабуля.
  -А позовём!
 -Обойдется. Пусть мышей да крыс ловит. Эво,  щёки какие себе наел!  Щас!  Ты сам сначала этой кавбаски поешь. А то сам кроме икры ничего не ешь, а кысю накорми! Вот у меня совсем похудеешь, как я тебя мамке отдавать буду. Скажет:
 -Не кормила внучка!
   Совсем неожиданно пришел дед. Серега на этот раз поймать его не успел, надулся и спрятался за дубовым комодом, чтоб от туда охотиться на деда.. Но подглядывая краешком глаза увидел в его  руках настоящие санки. И какая теперь охота? Пошел в лобовую на деда. А бабуля давай деду жаловаться, как матрос залез с ногами на подоконник.  Серега в нерешительности остановился. Однако  дед ничуть не рассердился:
 -Дак наш матрос не то что на подоконник, уже на корабельную мачту может забраться. Значит здоров!
  Серега совсем осмелел и полез к деду на руки, однако не спуская глаз с санок. Дед прижал внука к колючей щеке, громко чмокнул в макушку:
 -Твои- твои!
И уже бабуле добавил:
   -Нук,  бабуля собирай Сергуню. Пойдем испытаем.
  -Куда испытаем? Испытатели! Холодно ешшо – с ударением на о и растягивая слова, пыталась было, возразить Татьяна Николаевна. Но уже знала, что если дед решил, то тому и быть. И тут же добавила:
  - Десять минут, и домой! Вот только что кашлять,  как перестал!
 Серега тем временем оседлал сани,  с любопытством их разглядывал и нюхал. Сани  настоящие, правильные! Деревянные и подбиты полосками железа по полозьям,  вкусно пахли деревом, лаком и железом.
 Через полчаса счастливый Серега разъезжал на санях за дедом по двору, а Бабуля им машет с веранды рукой. Что-то говорила – То-ли  - давайте быстрее ехать, то-ли давайте быстрее домой…
 За ужином опять на Серегу деду жаловалась, что ничего не ест.  Серега замечание услыщав, заёрзал у деда на коленке:
 -Кавбаску ем!
 -А ну покаж, как ты ее ешь – Татьяна Николаевна протянула ему кругляшек докторской колбасы на ломте хлеба:
  -Совладаешь?
Серега послушно  кивнул, взял и сразу откусил. Дед его поддержал:
 -Ну вот, а говоришь не ест!
А Серега, тем временем, делая вид, что с удовольствием поедает бутерброд, на самом деле кусал хлеб, а колбаску, имея на нее дальнейший план,  отодвигал на краешек хлебного ломтика.
 Дед с бабушкой тем временем о чем-то разговорились и совершенно не заметили, как колбаска отправилась Сереге в карман шаровар. Хлеб пришлось мять всухомятку. Никто не заметил! Но в награду зато получил бутерброд с икоркой.
  Про колбаску в кармане шаровар Серега вспомнил только утром, но сразу как проснулся. Деда дома уже не было. А бабуля что-то готовила на веранде. Серега сполз со своего «корабля» и забрался на подоконник. Солнце уже гуляло по крыше, а Шкипера не месте не оказалось. Неожиданно на пороге спальни появилась бабуля:
  -А што  это опять на окне делает бесштановый матрос?
И прихватив со спинки Серегины шаровары и рубашку, направилась к окну.
  - И што это у матроса в кармане?
Вытащив двумя пальцами из кармана Серегиных шаровар вчерашнюю колбаску, бабуля на этот раз очень сердито посмотрела внука:
 -Ты что? Вчера обманул любимого деда?
 - Нет Тусичка!   Я только хотел поделиться с Кысей. – Засопел, готовый разреветься Серега.
  - Э, Матрос! Вот только мне без этого! А то гулять не пойдем. –Не столько поругала. сколько проворчала бабуля, поглядывая в окно и натягивая на внука шаровары.
  -Где твой Кыся? Отдадим ему твой подарок. Только сначала я посмотрю как ты сначала сам съешь свой бутерброд! И запомни – еще хоть раз обманешь деда – познакомишься с моим ремешком!
  Мамкин ремешок Серега уже хорошо знал, а с бабулиным знакомиться ни как не хотелось,  потому шмыгнув носом, согласно кивнул головой.
Бабуля мельком глянула  в окно. Шкипера на месте не оказалось.
  - Марш на веранду умываться. Щас позавтракаем и найдем твого Кысю.
Между тем - умываться по утрам холодной водой – Серега воспринял почти как наказание. Дело в том, что умываться приходилось на веранде из тазика, который всю ночь простоял в прихожей и зачастую вода в нем к утру покрывалась тоненькой пленкой льда.  Разбивать кулачком лед,  бубуля всегда доверяла внуку. На этом забавная  часть процедуры заканчивалась и следовало само «наказание». Следовало вымыть не только руки, но и лицо, а самое страшное – шею тоже надо мыть! Но все  это несомненно лучше ремня.
  Очень хорошо помнилось, как это произошло в первый раз. В первое же утро  бабуля занесла на веранду тазик с водой, покрытой корочкой льда, щелкнула по нему кулачком, лед звонко треснул,  а бабуля скинула одежду до самого пояса, и визжа от восторга плескала ледяную воду с ледышками на лицо, шею, грудь и даже спину. После этого замоталась полотенцем, и показав рукой на тазик, скомандовала:
 -А теперь матрос!
Матрос задумался и озадаченно заявил:
  -А я болею…
Бабуля безжалостно, как  отрубила:
  -Холодную воду боишься, вот и болеешь!
Тогда  Серега, хитро сощурив глазки, осторожно спросил:
  -Бабулечка,  зачем утрр-р-ром мыть р-р-уки?
  -Потому. што не чистые.
 -Почему не чистые: Я ночью землю не ковылял.
 -В носу ковылял. – отрезала бабуля.
 -А мой нос чистый.
-Чистый. Потому , что твой? Нос тоже придется тебе помыть, чтоб много не спорил.
Серега осторожно запустил ладошки в тазик,  тут же их вытащил и вопросительно посмотрел на бабулю:
-Всё што ли?
 - Совсем не всё Сергуня! Еще щечки,  носик, ушки, и про шею не забудь!
Серега что-то еще хотел сказать, но решил с бабулей не спорить, пока не дошло до «пояса». Уже на следующее утро, только увидев   на веранде тазик с водой покрытой тонкой корочкой льда, Серега заявил:
  -Чур-р-р  пер-р-вый!
 Оказалось, что если самому кулачком разбивать лед, то вода не столь уж и холодная.
  Потом завтрак с манной кашей и чай с бутербродом с маслом и колбасой. Конечно, можно бы было и без масла, но Серега не спорит, чтоб не спугнуть прогулку. Бутерброд безропотно съел. Почему-то теперь показалось даже вкусно.
 Когда вышли с бабулей на крыльцо, Шкипер оказался уже на лестнице. Бабуля вопросительно посмотрела на внука:
  -Когда это ты  с ним договорился? Или Кыся нас подслушивал?
Затем развернула из газетки вчерашнюю колбаску и протянула внуку. Похоже, что Шкипер ждал именно этого. и неожиданно проворно оказался возле Сереги.
Так они и подружились. Бабуля на это только в полголоса по доброму, но  проворчала:
 - Ну вот, весь в мамашу.