Сны Кабардинки финал

                Сцена Четвертая (Ералаш возвращения)

  Поезд стартовал из глубокой ночи в самое ранее утро. Суета на перроне, урчание колесиков чемоданов по асфальту, сонная проводница недоверчиво и долго проводила идентификацию фотографию на паспорте и измученного отдыхом оригинала.

Соседей по купе было двое, первый глубоко ушел в сон еще до прихода Антон Ивановича, второй напротив, был не к моменту бодр и активен. Поезд толчком тронулся, капсула купе несла нашего героя вдаль от моря, наверху сладко посапывал один сосед, второй наливал себе душистый, ароматный чай из большого термоса.

 Наполнив свой стакан почти до краев, он хитро посмотрел на Антон Ивановича, еще хитрее подмигнул и предложил.

- А не желает ли, случайный попутчик, глоточка поистине волшебного чая?

Попутчик устало улыбнулся и кивнул в ответ на предложение, попутно подумав, что наверно ему очень повезло с компанией на обратную дорогу.
Чай и правда оказался необыкновенным на вкус, потрясающий аромат трав и приятно ласкающий рецепторы вкус. Увидев воодушевления от первого глотка, сосед не замедлил прорекламировать состав напитка.

- Уникальный сбор краснодарских трав, тут и василек, и лаванда, и представьте себе календула! Никакого мусора, только полезное, только приятное!

Антон Иванович понимающе улыбнулся и сделал показательно-восхищенный глоток. Потом повернулся к окну посчитав, что диалог закончен, но сосед был твердо намерен продолжать общения.

— Вот опять значит, возвращаемся в свои душные города, считать дни до следующего отпуска. А города – это тяжелые места для человеческого обитания. Конечно, время уматывает нас физически в рамках предначертанного старения, это данность. Но в городах бесцеремонно и стремительно разрушается защитная оболочка нашей нервной системы, быстро мутнеет разум, ржавым налетом покрывается сознание. Уж поверьте, я знаю о чем говорю, я по профессии сталкиваюсь с этим постоянно, на практике!
Нашему герою пришлось оставить мысли о спокойном созерцании заоконного пейзажа, и с лицом благодарного слушателя переключиться на монолог купейного попутчика. Тот же, заполучив свободные и покорные уши, для его толпившихся на озвучивание мыслей, представился назвав себя - Елизаром Викторовичем, поспешил продолжить.

-Да! Именно на практике! Я, видите ли, врач по профессии, врачую души! Психиатр (тут он брезгливо поморщился) это звучит топорно, согласитесь?

Антон Иванович согласительно кивнул, а про себя успел подумать, о том, что его судьба опять продолжает вести с ним необъяснимую игру, иначе как объяснить, что после всего, что успело произойти с ним в последнее время, в забытую реальность ему приходиться возвращаться буквально под присмотром психиатра. И на всякий случай, чтобы казаться внимательным и активным спутником, коротко поддержал разговор.

- Ох, наверно я ваш будущий пациент. В этот отпуск, я видимо неаккуратно прошел сквозь фальшивую стену в своем сознании. И боюсь не вернусь.

Елизар Викторович счастливо разволновался, и поспешил с расспросами.
 
- Интересно, интересно. И что там такого взволновало Вас, там, за фальшивой стенкой?

С ответом на такой вопрос возможному будущему пациенту различных психиатрических клиник, следовало хорошенько подумать, ведь действительно, если связать воедино все яркие вспышки мелькнувших в Кабардинке дней, в сухом остатке, что за фальшивой стенкой, многоуровневого сознания? Антон Иванович промедлил с ответом, и только когда подобрались нужные слова под его подвижные мысли, он рискнул искренне поделиться со своим собеседником.

- Если честно, сейчас я нахожусь в полном смятение, в том числе даже от мысли, что я не знаю где, реально физически нахожусь вот прям сейчас, в данную минуту. Пару недель назад, а до этого еще прилично десятилетий, все было относительно меня и моего мира – просто и надежно.  Для моего прежнего мира существовала история, география, алгебра и физика, по нему бежала известная мне от рождения река моей жизни. А теперь у меня такое ощущение, что все это предыдущее время, я провел в изоляции, в смирительной рубашке сложных ограничений. И вот только сейчас в результате моего стремительного побега в отпуск, мне на короткий миг открылась или привиделась, роскошь, картина иных миров, измерений и состояний. Понимаете Елизар Викторович, там за фальшивой стенкой оказалось, нечто совсем другое, пугающее, странное, манящее, но самое главное, там, там ( в этом моменте создалась небольшая пауза, нужно было найти самые правильные слова) я был живее, чем раньше, меня как будто-то бы было много и я был разный, но абсолютно естественный, родной себе любому, да так, как никогда не случалось до. И теперь мне приходится возвращаться туда, куда мне хочется меньше всего, где я оставил частицу своего самого слабого, неинтересного, опустошенного себя.

Елизар Викторович понимающе заулыбался, правда оставалось понять, делал он это по-человечески, или все-таки заработали его профессиональные навыки. Затем, он, усилив понимающие улыбки кивком, ответил.

- Ну самое главное, что вы где-то находитесь, все эти координаты, параллели и меридианы существуют для вас только пока живо ваше сознание. А живое сознание – это всегда путь, главное, чтобы, маршрут был задан не от себя, а к себе. Все остальное просто отвлекающее бутафория, предметы для создания бестолкового интерьера вокруг. Чтобы видеть реальность нужно настраивать угол зрения третьего глаза или использовать некие приборы позволяющие заглянуть за пышные декорации мира. (на этих словах, Елизар Викторович не удержался, усмехнулся)

Холодок пробежал по телу Антона Ивановича, по лицу испуг, он как–то автоматически быстро прощупал руками свои карманы и наткнулся на забытые им в кармане необыкновенные стеклышки.

Елизар Викторович с любопытством понаблюдав за сценой реакции на его слова попутчика, продолжил.

- Мой друг, вам нечего меня опасаться. У нас с Вами приятельская беседа тет-а-тет. (немного поставив эти слова под сомнения, на верхний полке засопел и заворочался третий спящий попутчик) Я же заранее предупредил вас, о своей профессии. И как врачеватель душ, наблюдая за большой массой окружающих меня людей, хочу сказать, что подавляющее большинство уже давно в зоне пограничного расстройства личности, а если такой диагноз можно поставить большинству, значит это и не болезнь вовсе, это норма. Если рассуждать смело, то к тяжелым формам расстройства личности стоит относить как раз полную, абсолютную нормальность. Но видя какие по Вам идут серьезные волнения, я чисто в терапевтических целях перед сном хотел поведать Вам одну историю, из своей обширной практики.

После таких рассуждений, наш герой немного успокоился, и даже не обратил внимания на слова о предстоящем сне, посчитав их нелепой оговоркой, о каком сне могла идти речь, когда мелькающей, попутный солнечный день только, только поспевал к полудню.

Поэтому Елизар Викторович, борясь с заливающим купе солнцем, поднялся и опустил больше, чем наполовину плотную оконную шторку, присел обратно на свое место, и повествовательной интонацией в голосе, начал свою историю.

- Кстати множество я, это хорошо, это давно нормально, за исключением того момента, когда одно из я, вдруг решает, что оно не я, а кое-кто другой, тогда да, тогда нужно лечение. Но к сути, был у меня очень презабавный случай, я тогда работал в одной известной, частной клинике. Однажды к нам поступил на лечение очень оригинальный, даже можно сказать необычный пациент. Его к лечению настоятельно подтолкнула супруга, которая утверждала, что у ее мужа начались устрашающие провалы в памяти, он начал забывать подробности их с женой брака, отказываться ходить на работу под аргументы, что он уже давно нигде не работает и даже не собирается в будущем. В общем к жуткой панике супруги в нем стали проявляться черты абсолютно незнакомого ей человека.

Антона Ивановича начала одолевать назойливая сонливость, но он продолжил держаться в должности внимательного слушателя, и отгоняя надвигающейся морок сна, встряхнул головой, сосредоточился и положив ногу на ногу, сказал.

— Это очень интересно, продолжайте, прошу Вас!

Впрочем, врачевателя душ было уже не остановить, он в нетерпении потер ладони и конечно продолжил.

- Помню, как он шокировал меня на ознакомительном сеансе. Первое. Что он спросил меня, в каком времени и мире он сейчас находиться, и не успокоился пока не получил от меня подробный ответ, то есть его  интересовал, не только год, время года или день, его интересовали буквально все подробности, особенно некоторые факты из истории, и только проанализирован дошедшую от меня информацию, он сделав видимо какие-то умозаключении – успокаивался. После этого мы провели с ним много, много бесед и каждый раз, они неизменно начинались с такого рода вопросов.

Видимо вспоминая эти беседы, Елизар Викторович, закатил глаза и расплылся блаженной улыбкой.

- У него была удивительная теория по поводу строения параллельных миров, по его мнение волшебные руки творца, собирают гигантский кубик-рубика, вращая грани куба они переупорядочивает цветные, примкнувшие к друг другу квадраты, представляющие на самом деле миры, в которых существуем мы. Работа творца над решением головоломки еще в самом начале, поэтому плоскости кубика усеяны пестрыми квадратами цветного несовпадения. И пока оси находятся в движении, пространство границ между мирами квадратов стерто и не имеет преград. Большинство не видят этого, как в «Золотом ключике, или Приключения Буратино», им видится только убогая каморка с нарисованным очагом и котелком. Но есть и такие, которые в силу различных обстоятельств обнаружили волшебный проход между мирами и сами того не понимая скользят по квадратам толи по воли своей путанной судьбы, толи по летят на звук призывающего их набата.

Возбужденный воспоминаниями, собеседник Антон Ивановича, сделал секундную паузу в своем рассказе, пытаясь видимо обуздать разбегающиеся в эмоциях мысли.

-Однажды я спросил у него, так что же он, зная о таком хитром мироустройстве не пользуется возможности перейти в другой мир? И он, немного посомневавшись, решил, что я достоин его откровений, поведал мне. Что он давно уже путешествует между мирами, точнее, двигается по определенном маршруту, в сторону мира, который он выбрал для себя, как самый лучший. И якобы, сейчас наш мир для него всего лишь пересадка, он ждет, когда в нужный момент, произойдет щелчок, одна плоскость нашего мира, на время поравняется с плоскостью другого, и тогда он продолжит свое путешествие. Признаюсь, я был изумлен его фантастическим признанием, по моим ощущения граничившим с бредом. Впоследствии я не раз пожалел, что не спросил его о многих других интересующих меня вещах, а лишь поинтересовался. Я спросил его, что останется после него в нашем мире, когда он сделает переход в другой.

Антона Ивановича устойчиво клонило в сон, поэтому Елизар Викторович несколько раз потряс его за плечо, призывая к вниманию.

- Ну же не спите, неужели Вам не интересно, что остается от сказки потом, после того как ее рассказали? (здесь он процитировал строчку песни Кэрролла из известного советского музыкального спектакля, на время поборов сон, слабеющий слушатель улыбнулся) Так вот, оказывается некоторое время после перехода, на месте отсутствия убывшего субъекта образовывается некая пустота, но вскоре она обязательно заполняется чем-то иным, он предполагал что всегда равным или сопоставимым, по каким-то неизвестным нам параметрам. А еще удивительно было то, что он утверждал, что все трансферы между мирами происходят не в режиме хаоса, а наоборот, только с молчаливого согласия невидимого создателя, а все эти хранители миропорядка, жертвы глупых и алчных человеческих трактовок великого замысла, который недоступен нам по определению.

Глаза усталого слушателя были уже давно закрыты, навязчивый сон работая опахалом приносил дуновения разноцветных видений. Голос Елизара Викторовича удалялся, и начинал походить на бессвязный, обрывистый поток странных слов, которые мешали ему сосредоточиться в грезе морока, в котором маняще мир заполняли стихи Тютчева.

Сладок мне твой тихий шёпот,
Полный ласки и любви,
Внятен мне и буйный ропот,
Стоны вещие твои.

Реальность и нереальность, вокруг Антона Ивановича, закружились невероятным, чарующем танцем, миры вздрагивали и мерцали, небеса ликовали, ангелы пели, зачинался обыкновенный счастливый сон.



                Один из возможных финалов


Лучшие сны всегда жестоко прерывает реальность. Мир наполнился аспидским шипением, заскрежетал, громко ухнул и жестко застыл. В результате Антон Ивановича вначале сильно вдавило в стенку купе, а потом легко швырнуло вперед, он сильно ударился головой в области виска о угол столика, кожа в месте удара рассеклась, и теплая кровь потекла по лицу.

Захлопали двери ближайших купе, загрохотали туда-сюда по коридору шаги. Через некоторое время в дверь постучали, Антон Иванович открыл, в пустой проем сразу просунулась встревоженная голова проводника, голова, осмотревшись поинтересовалась.

- Пассажир, у Вас все нормально? Хулиганы из вагон-ресторана стоп-кран дернули.

Пассажир, прикладывая салфетку к разбитому виску, улыбнулся и максимально оптимистично ответил.

-Спасибо, у нас все нормально.

Проводник весело хмыкнул, и перед тем, как исчезнуть, сказал.

- Шутки шутите, ну и хорошо. А так-то Вы у меня с самого Новороссийска один в купе путешествуете.

И действительно, оказалось в купе наш герой находился абсолютно один. Антон Иванович не стал гадать, кто были те попутчики по купе, остаточными видениями, прихваченными из Кабардинки, кусочками летнего, душного сна или просто галлюцинациями. Внутрь него проникали две беззубые старухи, тоска и грусть. Сейчас он нехотя возвращался в Москву, в свою прежнею пустоту.

По прибытию в столицу, от вокзала Антон Иванович поплелся пешком по Садовому кольцу, старательно замедляя свидание со своей пустой, унылой клеткой-квартиры, из которой он дерзко бежал спастись, и куда ему вновь приходиться возвращаться сломленному и побежденному.

Сухо накаливал воздух городской полдень, герой неудачник присел на скамейку в теньке, ему очень хотелось пить.

-Уверен дядя желает стакан абсента! (раздался знакомый голос) Снова парадокс, абсент здесь замечательный, вода никудышная.

Антон Иванович был шокирован, появлением каторжника. А каторжник преспокойно сидел рядом, и протягивал стакан с мутной, мятного цвета жидкостью.

- А я, дядя, знаешь ли, устал бегать, укрываться мирами, пробовать разные рискованные снадобья от бракоделов-самоучек. Устал убегать, дрожать и бояться, и в одном из приступов смелости, я твердо решил.

Тут он со значение поднял свой стакан высоко, и держал его теперь, словно это императорская держава, и торжественно продолжил.

-  Я твердо решил поднять знамя борьбы, за свободы каждого индивидуума выбирать любой мир согласно собственным желаниям и грезам! И знаете, у меня уже некоторое количество сторонников, скоро их станет еще больше, и я буду готов бросить вызов, этим закостенелым укладчикам текущего миропорядка.
 
Победно ухнув, он решительно выпил свой стакан-державу до дна. Воинственно повел взглядом в сторону Антон Ивановича и остановив взор на нашем героя, хитро улыбнулся.

- А вы все-таки ловкий пройдоха дядя. Быстро подобрали себе удобный мир, не мир – картинка с выставки. Но я думаю, тут надежно сработало взаимное притяжение манких желаний. И мне славно осознавать, что такое может сработать.

После этих слов Антон Иванович не к месту многозначительно вздохнул. Он рад был неожиданному появлению каторжника, как благой весточки со стороны оставленных вдалеке приятных воспоминаний, и в тоже время его за беспокоили последние слова любителя абсента, в них явно таилась какая-то загадка или зарождалось или уже вовсю царствовало безумие.

Он еще какое-то время послушал громкие и энергичные монологи каторжника, потом тихо покинул его компанию, по традиции не прощаясь, тем самым продолжив путь домой.

Чем ближе он приближался к дому, тем интенсивней и напряженной звучали струны его неожиданно вновь растревоженного сердца. Судорогой сводило сбивчивые мысли – непонятное состояние некоего важного предчувствия.

Электронный ключ домофона не сработал у подъездной двери, пришлось провозиться и подождать, когда из дома не вышел по делам кто-то из соседей. Лифт двигался на нужный этаж неохотно, нервно, рывками.

Дальше стало еще страннее, ключи не подошли к замку, Антон Иванович на мгновение замер и прислушался, в груди барабанило непослушное сердце, а за по ту сторону его двери ему послышалось пение. И тогда наш одинокий герой-одиночка, позвонил в дверь своей предполагаемо пустой квартиры, за которой ему послышался голос.
На трель звонка, поторопились легкие, частые шаги. Дверь перед Антон Ивановичем распахнулась, и навстречу ему буквально выпорхнула Беатрис. Да та самая, морская дева, вероломная захватчица всех возможных его мужских чувств.

В суматохе радостных объятий и частых поцелуев, наш герой сладостно горел одной единственной мыслью.


- Боже, какой чудесный мир, надо за него держаться, что есть сил.