Осколок

Он вошёл в подъезд и поднялся на пятый этаж. Остановился у двери своей квартиры - всё тот же коврик, немного обшарпанный, забытые ощущения покоя. Сердце забилось сильнее…
Достал платок, вытер пыль с номера квартиры на двери - понимал зачем: тянул время - трудно было решиться войти.
Долго извлекал ключи и еще какое-то время провозился, пытаясь повернуть ключ в дверном замке.
Дверь распахнулась быстро и неожиданно широко, и он вошёл в пространство, в котором не был ровно три года. С того самого дня, когда произошла трагедия с родителями и он оказался в интернате для детей-сирот.
Сегодня его вызвал директор заведения и вручил ключи от квартиры, сказав, что теперь, когда он закончил 11 класс и стал самостоятельным человеком, вполне может жить один, поступать в институт и заниматься всем, чем ему угодно.
Прежде чем поехать на другой конец города, долго раздумывал.
Было тревожно: получится ли у него справиться с  воспоминаниями…
Решился и вот он теперь стоит на пороге прошлой жизни, боясь встречи с настоящим. Это был даже не страх, скорее душевная мУка!
Он шагнул и сел на полку с обувью, стоявшую под вешалкой прямо у его ног в прихожей. А ноги, словно ватные, и не удерживали в вертикальном положении. В квартире стоял удушающий затхлый запах.
 «Надо открыть окно», - не сразу пришла в голову эта мысль. Ощущение ирреальности происходящего его не покидало..
Встал, вошёл в большую комнату,  подошёл к окну, попытался его открыть, но окно не поддавалось.
На подоконнике стояли цветы в горшках, вернее, когда-то это было цветами. Причудливо засохшие растения были похожи на древние восковые изваяния. Всё прочее в комнате было, как при той замечательной и счастливой жизни. Папин стол с бумагами и фотографиями в рамочках - там все они вместе. На стене висели теннисные ракетки.
Вот и мяч - он пнул его ногой, тот обиженно откатился под стол, чтобы не мешаться...
Сервант с грязными, словно заплаканными,  стёклами, казалось, с укором смотрел на него.
Дальше спальня с большим гардеробом…
Зачем-то он открыл его, в горле возник ком, защипало глаза, и  слёзы потекли ручьём, он обнял сразу папины-мамины вещи и окунулся в их запах.
В голове вертелась  мысль о том, как мог сохраниться аромат папиного одеколона вперемежку с мамиными духами, времени прошло не мало.
Сколько он так простоял, обнимая своё прошлое, которое никогда уже не вернуть, он не помнил.
Слёзы душили, в горле пересохло.
Бережно прикрыв двери гардероба, двинулся на кухню.
Открыл кран холодной воды, попытался на кухне распахнуть окно. Но и здесь его постигла неудача, словно окна не собирались поддаваться его вторжению. Вернулся к раковине, машинально достал чашку из шкафа, налил воды и залпом выпил.
Сел на пол, согнув коленки, и поставил чашку сверху, тут только увидел
надпись  на ней - «Дорогой мамочке на 8 марта» - и со всей силы швырнул чашку на пол…
Разбилась вдребезги, и только осколок с надписью остался целым. Уткнулся в колени и разрыдался. Всё время сверлила в голове одна и та же мысль: за что ему всё это?
Выплакав часть своего горя, встал, умылся, вытер лицо рукавом ветровки и вновь подошёл к окну. По подоконнику метался муравей в поисках выхода. Как он очутился в закрытой квартире - было непонятно…
Он несколько секунд наблюдал за передвижениями муравья и повернулся, чтобы уйти с ощущением того, что душа больше не сможет выдержать тягостного состояния от   пребывания здесь.
Быстрым шагом дошёл до двери, толкнул рукой - та распахнулась, будто выпроваживая незваного гостя, нарушившего долгий покой квартиры. С трудом поворачивая ключ, закрыл все же дверь и побежал вниз по лестнице, но вдруг замер на секунду, остановился.
Перепрыгивая через несколько ступеней вернулся к двери квартиры, быстро вошёл и ринулся к подоконнику кухни.
Нельзя было оставлять живое существо в этом склепе. Муравей притих, будто ждал спасения.
Он посадил себе муравья на ладонь и аккуратно сложил пальцы в кулак,
Другой рукой осторожно поднял с пола и крепко зажал в руке осколочек бывшего счастья: «Дорогой мамочке с 8 марта».