Бортэ! Я здесь! Бортэ!

Её овал сиял отражённым светом на фоне тёмно-синего небосвода – луна пошла на убыль. От чётких краёв ночного светила сияние исходило во все стороны, будто раздуваемая небесным ветром бахрома мерцающего света. Тэмучжин даже залюбовался на миг небесным явлением. Но Джамуха, его друг ещё с детских игр, а теперь его соратник, имеющий под своим началом крупный отряд кочевников, толкнул его в плечо. За гребнем бархана показались юрты меркитского становища. Джамуха дал знак Торгулу, ещё одному смелому воину-предводителю, который тоже привёл своих бойцов на помощь Тэмучжину. Джамуха и Торгул разъехались в стороны, чтобы ворваться в становище, как было оговорено заранее, с флангов. А Тэмучжин, сжав плеть одной рукой, другой привычно проверил меч на поясе и лук с колчаном со стрелами за плечом.

Он нервно ждал, когда с флангов хлынет конница его друзей-воинов. Но вдруг дёрнул поводья и понёсся прямо к юртам меркитов. Его отряд не сразу двинулся вслед за ним, ведь он ничего не сказал. Однако воины быстро сообразили, что времени терять нельзя, и тронули своих коней вслед за предводителем. Он нёсся в рассеянной темноте, а всадники, нахлёстывая своих скакунов, ждали его атакующего клича. И вдруг в ночной тьме раздался его отчаянный, почти жалобный крик: «Бортэ! Я здесь! Бортэ!» И тогда лавина его воинов разразилась утробным звериным воем. Его подхватили всадники, несущиеся с флангов. Из юрт стали выскакивать меркиты с перепуганными лицами.

Вдруг лёгкая тень метнулась к одиноко несущемуся впереди всех всаднику. Это была та, кого он звал. Тэмучжин подхватил Бортэ на бегу и взвалил на круп коня. Теперь его ничто не сдерживало. Он рубил коротким мечом направо и налево, не разбирая кто перед ним – вооружённый мужчина, женщина, ребёнок или старик. Также поступали и его воины. Вскоре всё было кончено. Кого нашли сжавшимися в комок в юртах, выволокли в поле и стали рубить с тем же ожесточением. И только молодых девушек, срывая одежды, сначала насиловали, не разбирая телесных отверстий, а потом добивали, полоснув по горлу кривым ножом. Тела несчастных ещё какое-то время беззвучно сучили ногами и дёргали руками, прежде чем испустить дух.

На следующее утро Тэмучжин сидел в своей юрте, посматривая на хлопочущую Бортэ. Они прискакали уже на рассвете, и он сразу, как только они вошли в юрту, привлёк её к себе. Однако она, не поднимая глаз, быстро произнесла: «Я ношу в себе ребёнка». Замеревший Тэмучжин ничего не сказал в ответ, но руки от неё отнял. От меня или от меркита, думал он. Ведь прошло несколько месяцев со времени её пленения. Теперь он сидел и глядел на неё. Ему вспоминалось, как всё начиналось у них с Бортэ. Сначала она приглянулась отцу его, Есугэю-багатуру, с которым они однажды оказались, подыскивая невесту одиннадцатилетнему Тэмучжину, в племени хонкеритов.

Тринадцатилетняя живая, безостановочно хлопочущая девочка так понравилась отцу, что он сразу решил по традиции оставить сына в стойбище хонкеритов, чтобы тот поближе познакомился с будущей женой. Впрочем в этом племени Есугэй с сыном оказались не случайно. В их родах давно установился обычай брать невест из одного и того же племени. И мужчины из этих родов называли друг друга сватами, невзирая на то, что сватами они ещё фактически не были. Вот и отец Бортэ, Дай-сэчен, назвал так Есугэя, когда гость с сыном только переступили порог его жилища, хотя о сватовстве речи ещё не было. Но в этот раз брак детей показался самым лучшим вариантом и для отцов, и для самих малолетних жениха и невесты, во всяком случае Тэмучжину Бортэ казалась старшей сестрой.

Два отца хорошо отметили сватовство, так что наутро Есугэй поехал домой со слегка больной головой и похмельной сухостью во рту. Да ещё летний день оказался очень жарким, багатуру нестерпимо хотелось пить. Он проезжал мимо становища татар, которых некогда разбил и разогнал, а также пленил их вождя Тэмучжина. В другое время он объехал бы их стороной, но жажда погнала его к бывшим недругам. По закону гостеприимства они не могли отказать ему в питье. И они действительно не отказали. Но и того, что Есугэй сделал когда-то с их племенем, они тоже не забыли. А потому дали ему не простое питьё, а с отравой. Бататур сразу этого не почувствовал. Только подъезжая к дому, он, уже изнемогая от болей в животе, понял, что его отравили.

Родные бросились отпаивать Есугэя, рассказавшего им о татарах, молоком и настоем трав, но на следующий день стало понятно, что его не спасти. И он понял, что жить ему осталось недолго. Багатур приказал верному человеку из своей дружины скакать к хонкеритам и привезти юного Тэмучжина. Но его наследник уже не застал отца в живых. Спешно вернувшийся Тэмучжин оказался в одиннадцать лет неожиданно для себя главой семьи. Но и о своей новой семье он не забыл. Как не забыл о данном его отцу обещании Дай-сэчен, отец невесты. Бортэ стала женой Тэмучжина. Вместе с ней он пережил многое – нищету, плен, скитания по степи с вечно голодными, такими же, как и он, бродягами.


Фрагмент из романа «Княжна Гага». Роман не опубликован ни в бумажном, ни в электронном виде. Кто хочет прочитать его полностью, перейдите на сайт писателя Сергея Амана: www.sergaman.ru