Тодзин-сан 16-18 глава

XVI.


Неглубоко в саду, только в их комнатах, которые он заметил
темное существо, которое все еще ожидает окружения тыкыттявасса
тишина. Сад, казалось, был полон этих существ. Кто
их пригласил? Чего они ждали?

Он говорил с ними о более высоком статусе. Звук разносился ярким эхом.
воздух снаружи:

"Genji negat production, мне нужны ваши услуги".

Любой кустарник из гетто услышать переводчик голоса как холодной крепления
лицо:

"Затем, когда пройдет несколько лет, злой дух покинет верховного Тодзин-сана.
в квартире Гэндзи негатои аламмаисы отплатят ему тем же".

Ясный, полностью сдержанный голос Тодзин-сана холодно продолжил:

"Эчизен по приказу принца, ты мой слуга. Его
именем я сказал тебе прогнать глупый страх, иначе ты получишь
рухтинааси, чтобы столкнуться с последствиями ".

Гость, кумаджава, сардоническим голосом ответил на эти слова. Яростно
подобно вспышке молнии передал приказы Тоджин-сана переводчику.:

"Очередь тех, кто просто произносили слова, не хорошо!"

"Он произнес, Ваше превосходительство, что Этидзэн принц без задержек
пригласили в Токио. Если новый закон действительно вступит в силу, значит, так и будет.
нет необходимости больше ждать в подсобке.

Хладнокровный и дальновидный Тоджин-сан поморщился, услышав это.
новость, которая, если бы это было правдой, заставила меня задуматься об этом
возможность того, что теперь он вдруг были брошены на произвол судьбы, в
уже-я защищаю себя-Эн-угрожает вражда против
за счет чего самостоятельно ruhtinaskin приняла настолько фирма
незнакомец меры по ее охране. Это все возможно
сторону взвесить в саду курантов по ту сторону нового, —
юноше понятна и честность голосования, которым были верность и любовь
убедительные аккорды:

"Дорогой учитель, мы, ваши ученики, предлагая услугу духу капитан гвардии был
место".

"А как насчет ребят из "меча славы"?" зарычал самурай, с которым
только что разговаривал. "Интересно, какого размера, должно быть, этот иностранный
гребаный новый резерв?" спросил он насмешливо, в его голосе звучала кровь
тон.

За этими словами последовал иронический взрыв смеха, внезапно прекратившийся, глаза
студент Хиго внезапно всей гурьбой выдвинулись вперед.

"Я, Хиго, отсутствующий родственник вашего величества, принимаю участие
даже ответственность. У нас девятьсот выпускников средней школы, все они
самураи, а также сын тысячи самураев. Все это правда
наш учитель. Они принадлежат ему, чтобы защищать его и бороться с ним.
в свою очередь, если потребуется".

Тот же шум ругани, что и раньше, ответил:

"Кто собирается сделать зло сенсею? Это он?
вопрос. Мы прибыли сюда в десять лет, женщина-лиса
из-за этого пострадала наша собственность, наложила заклятие на болезни, бедность
и всевозможные несчастные случаи с нашими предками и нашими детьми и
какой приговор Фукуи уже вынес. Вы, школьная молодежь
джентльмены, вы поймали ее в ловушку, как загоняют в лес самку зверя
в любое время. Пожалуйста, позвольте родительским, опытным рукам решать вам.
ценность вашей работы. Вот мы, мужчины, которые делают
этот волшебник горы Фавор проклял родителей, и у которого
руки чешутся смешать кровь его и его родителей.
Tojin-Сан-доставим до горной волшебницы нас, так что мы полностью
доволен."

"Это не может произойти", - воскликнул молодой Junzo галантно. "Я на самом деле
на того беспомощного бедного дурачка и наговорил небесным богам
во имя "того, что он такой же человек, как и мы!"

Ilkkunauru последовал страстный парень восклицательный знак, и войска начали
нажимаем Tojin-Сан душу населения, который стоял над ними, руки
Пересек и смелый, серьезный взгляд на них, как он отметил проблемы.

Кто-то толкнул переводчика етуненяна, и этот трус, нервный человек
у бедного ребенка было лицо его хозяина. Он безуспешно пытался встречаться.
слова заглушают боль, которая подступает к горлу духа.
преследует. Перед ним был западный человек туйкеан иваллисет
лицо, которым он всегда был, всеми уважаемое; за шумом
в порыве страсти, недовольный толпой.

Несчастный и обиженный, он высказал суждение людей Тодзин-сан. Они
пришли настаивать на его руках, женщине-лисе. Если только он не
Я предпочитаю быть волшебником, чтобы отказаться от района, окружающего дом, бюста
внутрь и растаскивать девочку силой по поисковой форме. Скуля и
молясь, он попросил своего хозяина выбросить из дома яппи ее грязное
существо, которое он защищал и оберегал.

На эту просьбу Тоджин-сан ответил неторопливо, тщательно координируя действия.
слова о том, что если волосы на твоей голове исчезнут, то на голове того человека, которого
он взял под свою защиту, так что весь Фукуи превратится в
месть такого рода, о которой не могло быть и речи. Он, Тоджин-сан
— многие из них самые могущественные люди из его подданных — был их рухтинаансой
гостем. Внутри страны мы друзья, и это основа основ
сам император, который публично попросил ее поддержать просвещенный закон
реформа, по западному образцу, согласно устоявшемуся, грядет
сурово накажет его — для иностранцев - за совершенные проступки и
нарушения.

Когда была произнесена эта речь в японской интерпретации, родилась
в толпе гневная болтовня. Последний, появившийся в роли лидера
мужчина внезапно сильно рванулся вперед, обращаясь к
колеблющемуся вилле дорогой и примером. Она подпрыгнула на полпути к ним
лестница, на которой стоял Тоджин-сан, и быстро схватила меч,
как кошачьи когти.

Все глаза следят за Тоджин-саном. Он стоял сильный, прямой,
челюсть изумленно выдвинута вперед. Так же, как самурайский меч, был
коснувшись его, ветайси повернулся к нему спиной и прыгнул со скоростью молнии
и неумолимо приближался. Большой кулак скользнул вперед
теперь быстрее стали. Испуганный самурай отшатнулся назад; в каждой руке по мечу
, брошенному на землю. Крикните, чтобы он рухнул.
трава вместо садовой дорожки.

Тоджин-сан вернулся на свое прежнее место, посмотрел на толпу и стал ждать
спокойный, ликкуматонный, но ужасный и устрашающий на вид.

Следите за вашим гробовым молчанием. Тем временем Нуну паркинг проезжает мимо смелой и
бесстрашной маленькой армии студенческого союза через ворота своего особняка
внутри. Как обычно, они выступили вперед, разделились
все пажи и осадили квартиру Тодзин-сана со всех сторон.

До того, как идея самурая взлетела на воздух, молодые солдаты были окружены
их было вчетверо больше толпы. Режиссер лежал на земле
неподвижно, а перед ними стоял свирепый западный человек,
гигантское существо во всей своей силе и подвижности, которым они
инстинктивно воспринимают жителей Запада.

Один за другим они начали отходить от ворот в сторону разбросанных меньших сил
и прошли к молодому студенту сотиластену, стоящему рядом,
не говоря ни слова и драться, чтобы подать в суд.

Затем Tojin-сан с земли еще шаг вниз и смотрел
беспокойно лежать неподвижной жертвы. Он наклоняется и
превратить человека selj;lleen. В изумлении он глубоко вздохнул и посмотрел на
трагические и со смешанными чувствами лица - бледные, деформированные
и безжизненные лица. Деревенская ложь, даймион, этот человек был мне знаком.
юливиркамиес Гихен Мацуяма!




XVII.


Как мать, ищущая своего потерянного ребенка, так и Тоджин-сан.
женщина-лиса Мацухайра-строительница всех уголков и лимипайкоистан,
ищет лихорадочного страдания.

Это было потеряно на время, поскольку Тодзин-сан угрожал,
жажда крови толпы, с которой нужно было столкнуться. Боль Сайралойнен из-за него
неопределенная судьба девушки - думать в. Он не мог в это поверить
ушел добровольно — чтобы дать ему небольшое обещание
перед публичным собранием в рахисеване!

С тревогой, мысли путались, пока он ощупью мерил комнату
еще, до хармаджи, наступило туманное раннее утро, и за периметром проглядывает день
пунахохтоисена на горизонте темным контуром.

Смущенный, глаза алыттомины и деревья хвалят вилутаудиссу больше, чем он.
в конце концов, она устала от своей собственной комнаты. Здесь были студенты
напряженно ждущие, когда он получит адрес ее суосиотансы,
чтобы поздравить и предсказать, какое наказание понесут все они
, кто его обидел. Но он, похоже, не
услышать их puheitansa, а вскоре студент заметил, что
Тоджин-сан был совсем не тот. Заткнись и шепни им на ухо.
ретировался из комнаты, вызвав у великого учителя печальный испуг.
взгляды.

Горничная Обун, вся в гневе и растерянности, вытащила большую посуду,
оставшуюся на кухне, и начала ее расставлять. Здание на второй странице
Я просто слышал, что так пугали Гэндзи Negatoi звук, а вдоль дороги Обход
весь коллектив, каждый из предметов одежды на спине, задняя
прежнее место службы.

В то время Фукуисса была тесной и очень бедной. Кто бы отказался
ради такого места, как это! Университет более просвещенных
студенты были полностью сохранилась, только лидер партии,
самурай Мацуяма, был опасно болен, бессилен, даже
друзья, отвергая.

А лиса-женщина исчезла! Никто не знал, как и когда он
пропал. Его жутко терять, нашептывает один и другой.
другие предположили, что озеро Мацухайран белое, охлади свои.
цветы лотоса скрыли секрет купания на ее груди. Но "цветок лотоса"
никаких историй, как гласит пословица, и куинкапу они знали, и
какое им дело до уискентеликина, этого непристойного гагамайнена, который
их хозяин был так долго очарован, любил, улыбался
поливать цветы внизу или нет?

Эти болтуны, неверные слуги, собрались, чтобы обсудить, как поступить
хотел бы его хозяин лепытетыкси. Гэндзи Негатои руководят, поскольку они поощряют
в конце концов, он пришел в себя и оставил Тодзин-сана поговорить. Но с его комнатой
после прибытия они сбежали так же быстро, как и были
пришли.

Одного единственного глаза хозяина с искаженным горем лицом было достаточно. Они
бросились к нему, как испуганное стадо овец, и
они снова бросили его, одного. Там он ходил взад и вперед
на полу хорджувин, процедурные аномалии шагов, заламывание больших рук
чем заглушить преследующую боль.

Внутреннее чувство слабости должно было изгнать все его бывшее там.
Наконечник Скорби проник до самого дна. Интересно, было ли это тем самым.
власть, которую даймион получил над чиновниками мальчиков, чтобы следовать за
горой женщины-лисы через страны? Хуумиоссан, подумал он, Гихен
Мацуяма и задался вопросом, как это связано с его разумом.
Внезапно он понял почему. Он был убит даймионем
юливиркамиехен! Собственными мощными кулаками он нанес удар
смерть Джихену Мацуяману, папе!

Китайский доктор, которого вы пригласили Джунзо и Хиго, изучайте
Тоджин-саню на безопасном расстоянии и рассказывайте иностранцам
у сэнсэя какие-то проблемы с мозгом.

Летний сад беспокойный, серьезно настроенный молодой человек наблюдал за
встревоженный друг другом, и город катулойлла стекался
люди толпятся в прогнозе на свои штрафы камалойта,
со всеми их рейтингами оскорблений отсутствующих гостей ruhtinaansa
приговоренный быть; из Токио, чтобы стать слухом, знает, а именно, сообщает вам, что
принц уже отправился в обратный путь на Фукуи.

Солнечный и прекрасный день, чтобы пойти в страны Tojin-Сан об этом
много внимательности. Но когда наступила ночь и шепчущий ветер духа
гул старого Мацухайрана за стеной, тогда он поднял свою
внимательно прислушивающуюся голову.

Так же ясно, как в первую ночь, когда Фукуисса услышал
теперь люди стучат в стены комнаты. Он затаил дыхание,
пройдя на цыпочках, подошел к двери, осторожно приоткрыл ее и потянулся.
смотрю на мрачный лес. Его уши затрепетали от этого прекрасного звука,
когда он услышал быстрый, знакомый, ласкающий голос, зовущий:

"Т—о-о—джин-сан! Ту-джин-сан!"

Нежно, нежно, пыйтявасти, он ответил на призывный тон волшебницы,
беззвучно выдохнув имя йойльмаан.:

"Tama! Tama!"

И, как однажды ночью, к ней снова подскочили звуки сада
пер. с англ. Он поспешил к июльской зелени командования на поле боя, через
бамбуковый лес, прыгнул к могиле своего щита и так до сих пор впереди на Несколько лет
коварные горные районы навстречу.




XVIII.


Летним днем она проснулась в постели из мха и листьев пейттейзельта
. Уставшая, заставляющая свои глаза смотреть на яркое,
бледное небо, которое улыбалось, как божественная высота сосен и
хемлокки пихтятся насквозь. Щебечут лесные птицы и струятся ручьи.
пение фонтана, журчание ручья я услышал где-то совсем близко. Кто-то сбился с пути.
дух ветра пухалтаутунут пощекочет Тоджин-сан самые горячие косточки бровей.

Он не мог знать, как долго длился этот неподвижный сон,
хайливисса во сне, небо над ее головой и сладкое отвлечение внимания
в конце концов, впереди долгая, утомительная гонка.

Внезапно к нему подкралось на втором сроке новое чувство, смутное,
непреодолимое ощущение, что кто-то, кого ты любишь, приложил руку улоттумисса,
и он поднял слабую и медлительную рынтайллин. Чудесный тембр-поток
донесся до его ушей тоненький, ласкающий голос, которого он так долго
временами с тоской ожидал:

"То—о-джин-сан! Горан насаи!" (изящный луч благородного света).

Он стоял на коленях рядом с ее кайхомиэлизет, лицо близко к его лицу
мягкие, как у попугая ара, маленькие пальчики касались его висков, глаз и
губ.

Тодзин-сан откинулся на пригорок, милый тайнностилаан, где он
не хотел просыпаться. Он смутно помнил, как смутный сон
она шла по бесконечному лесу, ища, ища! Теперь сон был
закончил это прекрасное изделие — которое все равно было похоже на часть мечты!

Девушка незаметно пошевелилась. Опасаясь, что это исчезнет само по себе
лиикадукселла протянула руку размером с Тодзин-сан и заключила его в
их объятия.

Золотые локоны благоухали сосновым лесом; губы для излияния
против сладкого благовония. Девушка на мгновение замерла неподвижно.
Сердце Тодзин-сана, но вскоре аккорды слез оборвались.
Заклинание Тоджин—сан - звук, которым поражается ребенок уджоуделла
продиктуйте:

"Мистер вода, хороший рот от жажды".

Объятия были раскрыты, и девочка отправилась на поиски маленького
джуомакулаппоа, который был рядом с ним.

Он позволил девушке поднять голову и подставил кулпо ей.
его губы; с какой страстью он смотрел на напиток, когда девушка еще была.

Удовлетворенный, он любовался этим милым лицом и губами,
даже если это и вызывало беспокойство, улыбка исчезла с них.

Тонкий, поддавшийся голосу, прошептал:

"Возвышенное питание также хорошее Tojin-Сан. Но посмотрите! Я пока нет
больше, чем риса! Это хорошее предположение, но не для вас, Tojin-Сан!"

Даже несмотря на то, что она была такой слабой, смеялась так же весело, как интеллектуальная собственность,,
что какая-то еда была бы для него неподходящей и в то же время хорошей девочкой.
Сладкий смех при этих словах елостил лицо и восклицал
довольный собой:

"Неужели ты стала лучше! Теперь я добавляю порцию риса. Это плохо,
ты ничто. Я понимаю, что это высоко на склоне горы
храм. Священник был слишком толстым, слишком уставшим, чтобы бежать.
следуй за мной ". Он посмеялся над первым, который поступил по-разбойничьи.

Тоджин-сан смотрел на него, все еще молча, восхищаясь каждым движением,
этот звук окрашивал. Девушка молчания, чтобы расстроить, добавила
неловко:

"Я просто те глупые карп-ины (вороны), которые
постоянно разговаривают. Простите меня, Тодзин-сан. Я не говорю о
нет, возможно — двадцать часов — так — не так ли?

Никто никогда не целовал ей руки. Прикосновения и звуки
заставили ее удивиться и испугаться. Он инстинктивно вырвал
свои руки и держал их перед ее глазами, это было все равно что наблюдать за
ними. Затем он подъехал и, когда всхлипывающая усмехнулась, протянул
свои руки и сказал:

"Сделай это снова моими руками, Тодзин-сан! Мне это нравится".

Телесные недуги вместе с душой Тоджин-сании преследовали ее после всей этой боли.;
серьезно и нежно он снова положил руки на грудь девушки.

Эта простая еда была приятно с ним и после
девушка рассказала, как она вчера вечером нашли его Атаго
Лет в лесу. Прошло всего два дня с того ужасного
события, из-за которого они оба были изгнаны из широты
колеан - дикая местность. Однажды ночью Тодзин-сан был болен, и все же
казалось, что прошло несколько дней.

Крики друг друга, о которых они никогда не слышали. Сон, в котором это было,
harhakuulot. Но человеческий голос был слышен более отчетливо, чем этот,
слепой точный внутренний подлый инстинкт, крик о помощи горам
защитить лимипайккаансу. Это был не звук, но и внутренние органы
догадки, поднятые звонок. Он осторожно спускался вниз
по горному склону, посмотри и почувствуй, и, боже, ты был рядом с ним.
шагай прямо в guided. Итак, только ноги Тоджин-сана!

Он смиренно попросил прощения, это широ так внезапно ушел
он с уверенностью предположил, что это был единственный
значит, Тодзин-сан должен спастись. Сейчас — сейчас он хотел повторить свои клятвы.
а до этого он обещал никогда не покидать ее, нет.
никогда не уступать дорогу его странице. Он молился, чтобы ему позволили остаться в его доме
скажем, рядом с ним он должен быть рабом, найримпаной и ниже
как слуга, чтобы следовать за своим господином в конце света.

Тодзин-сан не ответил; он был так тронут этой мягкостью и
половыми различиями. Весь золотой полдень он следил за этим.
малейшие движения, смена настроения вахинтакин, наслаждайся, моя девочка
мягкие касания руки, helkkyv;st; тембр голоса, повиноваться
малейший запрос, и позволяют себе быть подано как он беспомощный
ребенок и его мать колдунья.

Постепенно стихает стрекот сверчков в траве, веселые птицы
щебечут, даже песня брук янки журчит, поглощая музыку, и легкий вечерний ветерок
создает естественный сладкий покой и гармонию. Широкая вуаль раскинулась
небо от одного пляжа до другого, закрыв солнце и дневной свет.

Этим набором хавуиста подстелила под себя матрас и расстелила его
занавесила мягкой шелковой мантией, которая казалась храму жертвенным дымом
аромат, который был изящно вышит кем-то из храма на священном знаке
.

Усталый уинахтаесса в теплом, ароматном шелке под войлочным Таманом
двигаюсь по джалкопуолину и слышу тихий шепот звука хюмисеван
также издалека:

- Сайонара, Тодзин-сан! Имадзука! (Lev;tk;;mme!).




XIX.


Не всегда считается, что Горная страна знаменует золотые дни судоходства. Был
можно носить месяц, или неделю, или всего несколько дней
как Тодзин-сан и волшебница были, Атаго Ямаан странствовал. "Маленький
жара" времени уже достигли "большой жары", и не его
заметил.

Горный воздух был прохладным. Перед вихериойтси чудесная сельская местность.
Легкая тень нависает над солнечной рускеуттой на окраинах тропинок. Прекрасный
ветер доносит до лейхиттивата по-своему приятные ароматы. Они
жили в раю, в ауэрверхойсессе, со всем духом красоты
и гармонии. Их чувства были птицами в том смысле, что
они парили над ними или прилетали на Это приглашение, порхая крыльями.
лааден, я поделюсь с вами порциями риса и ягод.

Тодзин-сан не нашел бы дорогу обратно в город, хотя это было бы необходимо
. Семь восьмых территории провинции занимали горы, и
Это привело ее по собственным тропинкам к краю, сделанному на заказ, которого нет
никто другой не ощущал, узкому салатейта, который петляет по горам
густые заросли насквозь.

Ни малейшего разделения, ни малейшего следа храма не было.
полкути пути, даже если Тодзин-сан знает, что есть несколько
там, в горах, и был слышен ближе и длиннее, чем храм-
как ветер, часы даже звали.

Она знала каждый уголок и трещинку в горах. Он снялся в "Тоджин-сан"
источники с чистой водой, салалампареита и немного озер, а также
невероятно замечательные скальные пещеры.

За святым голубем следили с важностью; они знали его. Они были
Храм Токива, говорит он, принадлежал его матери
наследие есиванхемпайнса, которые сами были храмом, который я основал в горах
. Он почувствовал их всех, каждую птицу в отдельности, и понял,
почему они улетели так далеко от храма. Они ищут его,
хранителя, который столько дней был вдали от дома.

Когда Тодзин-сан предположил, что они будут использовать птиц в пищу, карккоси
Эта пелястынина ушла от него. Все это время они наслаждались
рис, который, как предполагалось, был сотнями различных укрытий на дороге,
рыба, которую они просили принести, и много растущих фруктов
и диких кореньев. Девушка никогда не представляла себе голубей
в следующем эпизоде атериан, и поэтому его пельястиксен получился очень
трогательным.

"Они в храме", - сказал он совершенно серьезно. "Боги любят
их, а я не — я не могу есть запретное мясо".

"Запретное мясо, верно?"

Тама робко посмотрела на него, на его лице появилось странное и новое выражение. Показалось
как странный огонь скользнул по его глазам и коснулся его
розовые прекрасные губы. Руки подняли крест рядом.

"Я Ни-но—ама, как и моя мать", - сказал он тихим шепотом.
"Мы оба искупили грехи перед Буддой!"

Тоджин-сан зачарованно смотрел на нее в тишине. Слова девушки и
движения были настолько простыми, что они сделали его святым
эффект. Тот, против кого было поднято все буддийское общество
враг, возражавший против поднятия руки, был Буддой-жрицей. Это было
нелепо, невозможно! Он был всего лишь ребенком, когда
родители были убиты! Чему они смогли его так научить
молодой?

Казалось, он понял молчание сомнения. Внезапно он вскочил на ноги.
шаг вперед, поднял руки над головой и приложил обе ладони
ваши пальцы друг к другу. Мгновение он стоял так, подняв лицо вверх.
перевел и закрыл глаза.

"Для тебя, о Тодзин-сан, я хочу танцевать! Моя мать научила
меня богу Каркелона. Хайкен гриф!" (Взгляд преданности!)

Он осел по обе стороны, изящно размахивая сильными руками.
виткаллин танцует в такт. Великие храмы в Киото
и Никосса, он не видел, чтобы жрицы совершали такие
Танцы. Он вспомнил сотни костюмов монахинь велькяхтелевиа, их
великий ритуал илаулуанса, большой алтарь перед ними
застывшие черты лица, волосы цвета эбенпууна и
узкие, загадочные глаза. Но второй была эта, хаджанаисин.
золотая хапсинен, белоснежная с ее грудями и лицами!

Правы были люди Фукуина! Он был богиней солнца в новом облике
как весенний дух, холодящий страну, пробуждающий все повисшее и
в глазах, которые он видел, страстная преданность эмоциям и их
сердца, которые не осмеливаются взглянуть ему в глаза, чтобы посеять страх
страх и ненависть!

Говорили, что он украл лицо и фигуру богини, но душа
была лисой!

Тоджин-саньин внезапно воспламенился, отчаянно желая покончить с бессмысленной верой.
дурак в вере, он сжег сильного мужчину, перед которым большинство не могло устоять,
пылкие страсти, которые знают только свои собственные желания и пятнадцать лет для этого.

Но мгновение спустя она стояла перед ним на коленях, такая
чистая и доверчиво улыбающаяся.




XX.


В то время она стала "белой росой". Дни были невероятно прекрасными.
Осенний темно-коричневый контакт с ними отбрасывал тень на его зеленую природу, а
Листья келлахтавата увеличивались расплывчатым красочным лоскутным одеялом.

Ночь изменила колейкси, и ранним утром я был покрыт холодной белой мучнистой росой
богатый растительный покров страны еще больше.

Просто huomaamattansa они поспешили неторопливые шаги и
выбрал кратчайший путь, а для достижения Кон Хань шо Ша,
"Усталая душа мира" во имя кладбища, которая была для них
количество путешествие. Там находится его дом, сказал мне об этом есиванхемпан в
храм особняка. Через несколько холмов шириной с кладбище токива Я
храм, заброшенный, почти в руинах, но все же — его дом.

Там жили и умерли его родители. Там он
был счастлив в детстве, боялся и любил прародителей, имел
заботу и лечение. Мать научила ее танцевать джумалтассию
и умилостивлять бога в молитве; отец научил его у другого
Бога, а второй - с неба. Его прародители лишились маналле.
этот древний храм был его единственным безопасным местом, святилищем, куда
ни один хантер из уимапайсинкяна не осмеливался ступить ногой. Ранен
боже, на тебя смотрели еще более ужасные глаза esialttariin way,
и ни—Ни буйных духов, которых, возможно, больше не принято умиротворять и
суостуттаа, разнообразьте храм навесами святых врат.

По-детски счастливый и довольный, он повел Тодзин-саню вперед,
страстно желая, чтобы резиденция выглядела красиво, которую он намерен сохранить
Тодзин-сан навсегда останется с ним. Но милой была горная роща
были этим летом камни, деревья, тропинки; зачем они там?
киирухтайсиват оттуда? Беспокойный, мстительный город остался далеко
позади; женщина-лиса бродила теперь в их краях. Инстинктивно он
их собственный и закон страны, если таковой у него был
знал, что у его прародителей была собственность единственного законного наследника.

Они были уже очень близко к храму; вскоре он смог вытянуть руку
и воскликнул Тодзин-сану:

"Видишь, благородный друг, вот мой президент, мой дом! Ступай грациозно
под его гребень".

И мысленно он представил лицо Тодзин-сана, выражающее огромную радость и
счастье.

- Унексуван, - сказал Тоджин-сан, наблюдая за джодаттаджаа своим теневым
страница тропинка, по которой сукельтауси писартавьен пилипуйден
солнечный день в лесу:

"Однажды, я думаю, ты проснешься. Может быть, это правда, что я блуждаю по тебе
с двумя дикими местами, холмистыми лесами, сладкой дряблостью
спереди и вокруг! "

Он крепко вцепился в протянутую руку девушки и продолжил тихим,
hyv;ilev;ll; голос:

"И когда я просыпаюсь, маленькая Эта, тогда я в реальном времени"
слова, которые ты говоришь: "мы спим, мы прекраснее любой реальности".

Она остановилась перед ним, прикрытая большим листом и длинным руохостоном
.

"И тебе могут сниться такие красивые сны?" он спросил хаавексивасти.

"Нет", - тихо ответил Тодзин-сан. "Ты можешь видеть более красивые сны?"

"Я не хочу. Я становлюсь этими горами, просто чтобы быть с тобой — еще прекраснее"
Я не знаю! Это лучшая мечта в мире, Тодзин-сан!"

Рожденный в момент тишины, когда они стояли там, держась за руки.
на лице Тоджин-сан появилась огромная тень. Он стоял там.
глаза широко открыты, как будто она увидела видение.

"Зло, да, - сказал Этот печальный голос, - это сон, просто размытое пятно.
Они такие милые, такие недосягаемые, и в следующий момент они уже могут быть
сдувайтесь. Даже боги, те из вас, что не чувствуют! "

Тодзин-сан больше не чувствовали собственного голоса, потому что он так вибрирует
сильная нежность и истома:

"Наш сон будет другим, гораздо более особенным", - сказал он.
торжественно. "Это никогда не кончается. По крайней мере, не в жизни, маленькая Тама!"

"Интересно, если она длится в течение всей жизни мы?" - спросил Этот голос пытали
подозрение.

"Возьми, если ты этого хочешь", я слышал Tojin-Сан-шепчет в ответ.

 * * * * *

Солнце садилось на западном небосклоне внизу, и красный свет пробивался сквозь
сияние гордости хакусана за куккулайна гарантирует, что колдунья снова подкрадется украдкой
прежний, знойный страх в сердце.

Он стоял там загипнотизированный, прислонившись к гигантской дубовой раме.
волосы золотой святой обхватывали голову, а сиськи
обвисли. Через несколько шагов он был Тодзин-саном в маленькой алангосе.
собирал сухие ветки для костра сегодня вечером. Это принадлежит ей.
перекатывался взад-вперед. В отличие от чередующихся между собой деревьев, собирающих свистящих,
попеременно напевающих песню.

Далеко — далеко от видимости за Этим знанием, слепой инстинктивно попался
с уверенностью, другой, ведь люди идут по ним своим путем.

Рука встретилась с его сердцем, чем попыталась помешать ему биться. Страх
подстегнул его ноги, и под звуки его стонов он устремился в низины
Навстречу Тоджин-сании. Он появился так внезапно, что Тоджин-сан оказался впереди,
это изумление - смотреть на девушку, вздрагивающую калпод I
в лицо.

"Tama!"

"Вы сказали правильно", - ответил он, губы посерели от краски, улыбка была мертвой.
"это всего лишь прекрасный сон, который не продлится долго. Он затуманивается
и исчезает!"

"Сон! Нет, в конце концов, это сладкая реальность. Мы здесь
вместе, и ничто в мире не сможет разлучить нас".

"Никакая сила в мире", - повторил Это в своем слове.

Затем он прикрыл глаза, словно боясь света. Маленький
дрожание рук подчиненного говорило о звуке, который все еще окрашен вашим страхом и
тревогой:

"Они пришли сюда, чтобы разорвать вас на части. Я вижу их совершенно отчетливо
не знаю, на каком расстоянии. Я знаю это своим сердцем. Слышу
своими ушами. Ноги капсе — о, разве вы не слышите этого, добрый Тодзин-сан?
Послушайте!"

Он поднял руку, и они прислушиваются к тихому голосу, который слышали только это.
вы, возможно, слышали или думали, что слышали.

Тоджин-сан знал, что это правильно, это внутреннее чутье
было ли ваше видение точным. Нежно, но с непреодолимой силой он
взял маленькие ручки девушки в свои.

"Давай, это, сегодня вечером мы выступаем в Шо Кон Ша хане".

"Ни-и-ин", - прошептал это, и теперь слышу, как тебя выбирают усталым
результат голосования. "Я думал, что бог добр, и я надеюсь, что так оно и есть"
отцы-хотета одни здесь, в горах.

Он вздохнул и мысленно пошел рядом с Тодзин-сан.

"Я знаю", - сказал он. "В моем сердце зажглось новое чувство!"

"Так, так, так, маленькая Тама, что это за чувство?"

"Бойся - ради себя!"

"В этом нет никакой необходимости!"

"Ты Тодзин-сан, каким был мой отец", - печально сказал Таман.
"и я никогда не смогу забыть судьбу, которая выпала на долю моего отца!"

"Прошло так много лет. Мы живем в новой Японии
сегодня, и у меня есть друзья — фукуисса тоже!"




XXI.


Это новое событие еще больше сблизило их друг с другом. Параллельно,
бок о бок они быстро побрели в сторону Шо Кон Шата. Они не
перестала есть и не спать, huoahti только на мгновение, и
тем не менее, они до сих пор приходят ночью, были в лесистой путешествие.

Вряд ли это слово было произнесено. Это опираясь, как ребенок, в его
руки, голова прижата к его груди. Однажды он вздохнул, очень
тихо, сам того не сознавая, он сказал, что отяжелел от усталости, безработицы и отчуждения.

Внезапно Тодзин-сан остановилась, подняла лицо и с болью посмотрела на
их.

"Ты плачешь, Тама".

"Я плачу", - ответил он.

"Но у тебя мокрое лицо".

"Это единственное крещение, с моих щек стекают капли". Во время движения
они продвигаются вперед. Гигантский, такой большой, что поднимал деревья вокруг себя
навстречу звездному небу. Иногда, когда склоны холмов были слишком крутыми,
попросите их спускаться осторожно, держась за палки из куста и
за деревья, и таким образом расчистить дорогу. И однажды, когда эта нога показалась
слишком утомительно шифонирующей, возьми Тодзин-сан ее на руки и пронеси
с ним часть пути. Тама попросила пройтись. У них все еще была долгая поездка
и Тодзин-сан не слишком устал.
Это будет для вас удобством, а не препятствием.

Ночь превратилась в спокойное и холодное тункихе для их членов. Тоджин-сан снял свой
отделка его пальто была видна девушке, но это говорило о том, что его
его спина была оби'н рихмаллой, прикрепленной к тонким шелковым занавескам, необходимым
на всякий случай. Считалось, что Тоджин-сан взвалит на их плечи ответственность за
веллисен, и я беспокоился про себя, что раньше не знал, как помочь
девушке в ее ноше. Таман озорно хихикнул
и попросил ее развязать узел. В темноте невысокий, неуклюжий
руки, способные развязывать такие маленькие узелки. Этот все еще смеялся
добрый илев и жизнерадостный осторожно потянул за расплывчатую кучу лежащего ринноилленса, раскрыл
узел, и на землю упала мягкая шелковистая одежда.

Тоджин-сан собирается несколько раз обернуть занавеску вокруг себя, но
Это не обещало сделать ни одного шага, если только они вместе не разделят твою
шелк прикрытие. И так они бродили в холодной y;nh;myn, оружие
друг друга за талию, храм шелковой занавеской упаковке.
Их сердца и обычная жара руумииттенса защищали осень
от екюльма.

Так они шли всю ночь, verkkaan и машина, не
остановился, чтобы оглянуться выбраться из горной тропе, а скорее наоборот
стабильно и уверенно их цель. Утреннее солнце под палящим солнцем
на рассвете они поднялись на последнюю вершину куммунриннетра, с вершины которой
открывается вид на Шо Кон Ша.




XXII.


Прохладное солнце медленно поднималось в небе на востоке над раскинувшимся пляжем
перед ними открывалось восхитительное зрелище. Единственная вершина холма и подчиненная ему равнина
равнина, увеличенная старым храмом Токива, построенным столетиями.
величественная тиллисина пяйвапяйстен петаджайнен.

Роскошь была утрачена, но красота осталась.
От стены до стены видны следы огня и запустения. Несмотря на то, что время было
оно было чрезвычайно штурмовым, тем не менее, его все еще было много
впечатляющим и торжественным, больше, чем любое другое здание, которое Тоджин-сан видел раньше
знаменитое здание.

Они приблизились к нему насыпью по коридору, который в бесчисленных
каменные ступени в траве и вьющихся растениях, покрытые камнями лиикахтеливы
вне досягаемости.

Пагода была семиэтажной, и ее высота в слое катоксисса
колебалась, даже старинные духовые колокольчики.

Голуби стаей летали над крышами и карнизами, а также ныряли в великое,
закон был как туча против них. Этот бежит к ним навстречу, протягивает руки
, кричит и ширкутти отель. Одевал их в глубокие одеяния
он насыпал две или три пригоршни риса, который он сохранил, и
разбросал их по земле. Голуби клевали его руки.,
ищущие импорт, порхающие с плеча и головы в воздухе.
Внезапно сам торуэн прогнал их прочь, помахав hotel liepeit;;n и сделав знак
улетать обратно.

Он потащил Тодзин-сана за собой в храм, толкнул осторожными руками открытую
ржавую дверь.

Величественный интерьер их комнат производит немного ужасающий
эффект. Все остальные драгоценности и сокровища были разграблены
не только каменное изображение бога, которое исследует удивительный вид, я выдержал
выдержите их.

Алтарь был верхотонный; не было пылающего света и непостоянно горели факелы
горел бог славы; песчаное поддерево сильно пахло, а также
сосны и умегагупуйден секатунтуинен буквально заполняли воздух.

Главный алтарь письменного стола смотрит на невежественную старую, добрую Бунзуру
не прикрытые веки, в неестественной позе, их бедра
опираются на. Перед ним была дыра, в которую вы еще до появления мира были вложены
тысячи написанных на бумаге молитв. Теперь там была пустая дыра,
похожая на вытянутый, печальный лик бога.

Это движение было тихим вокруг, касалось рукой его колен
а также ласкало нежно и любовно. Ясно видели, что он
Я был их богами; ибо даже. Он родился среди них и чувствовал
он был из той же молчаливой семьи, с которой его провожали по горам
изгнанник, и брошенный на произвол судьбы.

Он подставил щеки, тоже странного и серьезного вида изображениям
напротив, рядом с которыми стояли три бога поменьше. Тоджин-сан
внимание переключилось на эту группу. Она есть во всех буддийских храмах
. Это была Эма, правительница ада, тройка
палач-помощник в компании, один из которых носит меч, второй
был пером, а третий жрецом жезла.

Поприветствовав всех, бог неожиданно для этого смиренно опустился на колени
и низко поклонился. Он находился в маленькой каморке, которую не было видно
одинокий по образу и подобию божьему.

Тоджин-сан стоял рядом, интересно, почему девушка выбрала правильное место
это кульмакка, место поклонения, и заметил что-то вроде стены
напечатанное каракулями изображение. Это был выцветший цвет рисунок издание, видимо
много лет, образ почти невидимый износ, углов давай
развращает большинство.

Самое странное чувство охватило Тоджин-сана, чувство, известное только ему, которое
в следующий раз заметит из многих богов страны одного из своих, ее
преподается по образу и подобию божьему; это приводит к сбору урожая, преподносимой испачканной бумаге
Господи!

Девушка, казалось, инстинктивно угадала его мысли, потому что он все еще стоял на коленях
подняв свои глаза-гимьяваты вверх, вирккаен:

"Это мой бог-отец. Она, в основном, вздохнула "Все твои заботы обо мне".

"Почему только он?" - спросил Тодзин-сан.

"Мой папа", я услышала простой ответ, "имеет проблемы, такие как
мне тоже. Поэтому, в этом сердце боль, которую я пролил, потому что я знаю,
что он слушает".