Зарецкий не верил ни в Бога, ни в черта

Главы из романа "Совесть человечества"   

     По  большому  счету  господин  Зарецкий  не верил ни  в Бога, ни  в черта.  Зато  доверял  предсказаниям  Пелагеи  Петровны.  Эта   моложавая   бездетная   старушка, родом из  сибирской  глухомани,   обладала   поистине   фантастическим   даром   предвидения. Три года  промчалось  с тех пор, как она приехала в  Москву, чтобы похлопотать  за  родного племяшу. Вернувшись из  армии  в  свой   таежный  поселок,   сержант-десантник  одним ударом ноги в висок, убил пьяного отчима  на  глазах у  соседей, когда тот с дрыном погнался за женой,  обвиняя ее в супружеской измене.  На  допросе парень не раскаялся, и следователь, родственник  покойного, пообещал парню, что засадит его на длительный срок,  и у него будет много свободного времени, чтобы раскаяться в содеянном.
      
           В   первый  же  день  своего пребывания  в  столице Пелагия Петровна  сама едва  не  погибла. Но, как говорится,  не было счастья, да несчастье помогло!  А все  Вера  Павловна  Зарецкая - стройная,  красивая  и  неукротимая  супруга  Дмитрия,  привыкшая расправляться  со  своими  обидчиками  быстро  и решительно. В  то  морозное  утро  она  приехала   к  отцу   в   Генпрокуратуру     и   потребовала,  чтоб  вельможный  папаша  как  можно  скорее   поставил  на  место   налоговых инспекторов,  вздумавших  трясти   бухгалтерию  ее турагентства. Отец  прямо при ней позвонил  куда следует   и  закрыл  этот вопрос. Дочь успокоилась. Она  садилась  за руль  своего навороченного  джипа   в  самом  лучшем расположении духа. Но, не отъехав и ста метров от  здания  прокуратуры, на первом же повороте,    едва  не  сбила   пожилую женщину,   неуверенно  перебегавшую   дорогу. Надежные тормоза,  несмотря  на  гололед,  удержали  машину  буквально  в  сантиметрах от  пешехода. Испугавшись наезда, старушка потеряла равновесие и  опрокинувшись  навзничь,  ударилась    затылком  об асфальт.
        В  больнице у нее  нашли только легкое  сотрясения мозга. Выйдя  из обморочного состояния, Пелагия Петровна даже не удивилась, что находится  в  больничной  палате. Как только прояснился  ее  затуманенный  взор,  и  она увидела  лицо  хирурга,  склонившегося  над  ней,   сразу же выпалила:
“ Беги, сынок, до хаты, ой,  беги, беги... Воры  хозяйничают  у тебя в дому... “
Конечно, и  сам этот хирург, и стоявшие рядом медсестра, и   Вера Павловна, не отходившая от  больной  и  считавшая своим долгом сделать все, чтоб  загладить  свою вину перед  ней,  посчитали, что старуха  бреди.
       Какого же было  изумления  Веры  Павловны, когда придя на следующий  день к   больной,  она увидела в палате  столпотворение.
- Что случилось? - спросила  она   у   медсестры.
- А вы  что,  разве не знаете?  Нашего хирурга и  в самом деле обокрали...  Вчистую...
В  больнице решили, что  у  старушки  после  перенесенного стресса   открылся  “ третий  глаз “.   Хотя еще  прабабку  Пелагии  Петровны,  которая предсказала самому Емельке  Пугачеву бесславную кончину,  называли ведьмой.
- А тебя, голубушка моя, сказала она Вере  Павловне, муженек совсем извел, но ты не боись далеко не уйдет. Такого откровения Вера Павловна не ожидала услышать.
    Честолюбивая  и  благородная жена Зарецкого упросила   отца,  помочь обладательнице уникального  дара,  которую она  по неосторожности  едва  не  отправила на тот свет. Благодаря его связям,  проблема  быстро решилась:  племяннику изменили меру пресечения, а потом и вовсе оправдали.
    Всю зиму  бабка Пелагея прожила  у  Зарецких,  и   с  ее  появлением  в   семье,  где  супруги  в  последнее  время  находились  в  непримиримой оппозиции   друг  к  другу,  воцарился мир.
      Зарецкий   вначале  отнесся  скептически  к  способности  старухи  предугадывать события. Но однажды  во  время  выступления  по телевидению  весьма благополучного,  широко известного в стране шоумена и журналиста, она  сказала Дмитрию:   “ Вот этот  - не жилец, ой  не жилец. Смерть ходит за ним по пятам. ” -  “ Ну не грузи, бабуся, не грузи... “ - почти издевательски   усмехался  Дмитрий. - Этот будет жить долго...”
Спустя   несколько  дней  журналиста  застрелили  у подъезда собственного дома.
   ... На  памяти Зарецкого она ни  разу  не  ошиблась  в своих   прогнозах.   
    В   оздоровительно - развлекательном   центре  “Мальвина”  у   нее  был свой кабинет,  и  к ней  каждый  божий  день с   утра    выстраивалась  длинная  очередь. Приходили  к  бабке   Пелагее   и  очень большие  и  влиятельные  люди.   Только  попадали   они   к  вещунье     с   другого  хода.  Они   интересовались  -  не ожидается ли обвал рубля,  не предвидится    ли  в  ближайшее время  отставка   правительства,  не заболеет ли в скором будущем  президент. Не вернутся ли к власти коммунисты. Некоторые интересовались,  не готовится ли на них покушение.
*  С присущей  ей  деревенской простотой  -  как  будто речь шла  о  рецептах засолки  маринованных  огурчиках или   грибочков,  она  отвечала  на судьбоносные вопросы своих доверчивых. И  если   иному  чиновнику  у нее на приеме приходилось  слышать,  что его  ждет  отставка, - стало быть, пора  искать новую работу.
   
      Дмитрий   ушел  от   нее   в  тот  день  бледный.
-  Поверь  мне, сынок, великие ждут тебя испытания,   -   произнесла она трагически, прервав  молитвенное бормотание,  и  стала  креститься   на  образа.   -  Страшный  наступает    перелом,  остерегись.    Вижу, вижу  тучи  косматые, -. предсказывала  вещунья,  вглядываясь  в  серебряную  чашу, наполненную доверху освященной в церкви   водой.
    -  Ты  чего- то  путаешь, Пелагея Марковна,  посмотри  получше ,  - заволновался Зарецкий, привыкший  получать от нее более приятную информацию.
    -  Да  как  же я  путаю,  когда вот она,  перед  глазами, девчонка  эта  в  тюбетейке.  И   в   руках  у нее  -  карающий  меч!  Она послана разрушить твою жизнь. Кто ее обидит – долго будет раскаиваться.
   - Как еще  карающий меч !  Где это ты нахваталась? Никаго меча у нее  нет!
   -    Истину  говорю:  получишь от нее удар. А спасешься только  благодеяниями. Сходи в церкву,  пожертвуй  сколь можешь  на храм, да нищих не забудь, и  Господь тебя  убережет. А  прольешь  кровушку    - пропадешь.
   -   Чтобы  как-то  развеяться,  Дмитрий  прямиком  направился  в  бассейн.  Эльвира  Михайловна,  его  помощница,  угадала  с полувзгляда   настроение шефа  и   послала  вслед  за  ним   двух  свеженьких девиц.
Девчонки  извивались  как  русалки, стараясь привлечь внимание  хозяина,  но  он,  скользнув  по  их обнаженным  фигуркам,  только   недовольно  поморщился.  Он  уже  собирался   отослать    их   назад,  но  из  двери  раздевалки  вышел,  прихрамывая  на левую ногу,  некогда  простреленную пулей  постового сержанта,   известный  криминальный авторитет  по  прозвищу Хромой.
- Давай  к  нам, Гриша!  -  махнул  ему   Зарецкий, выныривая из воды.
Но тот  мрачновато покачал головой.
- Сам  вылазь...
Они   поднялись на второй этаж, где у Зарецкого располагался  кабинет  с    окном на бассейн. Вообще, у  Зарецкого в Москве было  много кабинетов - легальных  и  нелегальных.
   Хромой  явно  готовил  для  Зарецкого  сюрприз.
         - Ты  просил  нагнать  страху  на   юную   путанку,  чтобы  спермой  не  воняла,  не так ли? - зашел  издалека Гриша.
- Да,  чтоб  духу ее  в  Москве не было.
- Как же!  Эта  килька  кошачья  оказалась шустрее  моего  костолома, мастера боевых искусств! Парень Афган  прошел!
- И что?
- Выковыряла  ему  глаз  гвоздиком!  А может, ногтем. У них ведь какие сейчас.  В+от  что!  К тому же, стерва,  умыкнула  барсетку, в которой были документы и  пять штук  баксов. Ты  уж  прости, но  с  ней   теперь   придется  разобраться  по  понятиям.
- Не надо крови, Гриша, - покачал  головой Зарецкий. От волнения  на его ухоженном  красивом лице проступила благородная бледность.
-  Спустить ей  такое? - вытаращился Хромой. - Не понял. Неужто Пелагея застращала?
-  Да нет, что  ты. У меня  на  хвосте - корреспондент   из  “Нового Времени”, сечешь ? Он  начал  журналистское расследование.   Лишний шум   нам сейчас ни к чему. Не говоря уже  о  том,  что  в  дело  вмешался  тесть.
-   Подумаешь, преступление:  купил девку, которую даже трахнуть не успел.  Ты  знаешь,  во сколько   нам станет  лечение моего человека?  Посчитай:  операция  в  клинике,  глазной  протез. Отпускные для  отдыха  на лучших курортах Европы.  А  как же!  Это как  производственная травма. Увечье.   Я   своих людей   в   беде  не  бросаю.  Я  им  пахан  родной. Потому и разменял шестой десяток.
-  Деньги - не проблема.
Хромой согласно  махнул рукой.
-  Дело, конечно,  не в  деньгах.  Ну представь, что обо мне подумает  мой боец, потерявший глаз при исполнении моей наводки,  если я ему скажу,  не тронь  проститутку.
-  Представляю. Но повремени  с  местью.
-  Слушай, чего ты не заткнешь пасть  этому  корреспонденту ? Давай дадим  ему  немного зелени – пусть подавится.
- Он  стоит   гораздо  дороже, Гриша, чем ты думаешь.
-  Да ничего он не стоит !  Хочешь я заставлю его пятками  вырыть себе могилу? Если с  таким церемониться,  он  и  до кассы  общаковой   доберется.
-     Он  работает  не в  паршивой газетенке, - возразил Дмитрий, -   за этим  еженедельником  стоит  сам  Ольховский,  Моисей  Абрамович.  Трогать его  людей,  было  бы  большим легкомыслием. А добраться  он может до  всего - поэтому и  предлагаю не осложнять ситуацию.  Если его убрать -  такое начнется. Для газетчиков это как золотая жила: они на крови своего коллеги тиражи поднимут.  А потом у нас давно нет общаковый кассы, а  банк  «Возрождения». И  работаем мы легально, но пусть полулегально.  Да еще тесть пригрозил, что закроет меня, если с головы проклятого  журналюги упадет хоть один волос. . Да и правда твоя: Пелагея стращает божьей карой…
- У х, эта бабка, черте что возомнила о себе…
- Лучше  дай   мне  на  вечер  пару  ребят, съездить к  таджику, который продал нам эту рабыню?
- А  я  у тебя  для чего?  С каких это пор ты стал  ездить на  разборки?  Тебе репутацию  надо  беречь, ты   помощник депутата. А потом, таджик этот -   знакомый Клеща,  пусть он едет и разбирается с ним сам.
- Я знаю, как Клещ будет разбираться .   Старик  этот - овца.  Я сам  получу  с него.
- Под овечьей шкуркой  иногда  волки  прячутся, Дима.

Но  Дмитрий  настоял  на своем.
Они  подошли к окну. Внизу  в  зеленовато - голубом    прямоугольнике  бассейна  продолжали  плескаться   девочки  в  ожидании распоряжений  хозяина.
- Выбирай, -  кивнул  Дмитрий на них.
- В следующий  раз. У моей старушки сегодня  именины.  Одиннадцать    лет   ждала  меня,  как декабристка. Не могу ее  в такой день обидеть, понимаешь, братуха?
Когда  Хромой  отчалил, 
           Дмитрий    включил   систему  наблюдения.  Двенадцать  мониторов  одновременно  вспыхнули  на  стенде,  которую  он  называл иконостасом.  Вся жизнь “Мальвины “ -  открытая  и  закрытая  для глаз общества -  предстала его  взору. Смешались речь, смех, шепот.  На  экране  одного  из  мониторов   депутат  Горелин  в одном из люксов, с  взъерошенной шевелюрой  и  вспотевшим   пузом,  тискал   первосортных девочек.