Однажды в москве, часть i - глава 20

ГЛАВА XX

- Как-то я зашел в пекарню Магомедказиева. Хозяин отсутствовал по естественным надобностям. Об этом, хихикая, сообщила молодая таджичка с озорными глазами и смешной тюбетейкой. Ее
недавно приняли, и она являла собой заметный контраст с остальными работниками хлебопекарни, молча и уныло выполняющих каждодневную рутинную работу в черно-белых одеяниях.
Была осень. Я присел за столик хозяина, наслаждаясь теплом и ароматом помещения, как вдруг заметил под прилавком несколько видеокассет. Машинально взял одну, с интересом разглядывая арабскую надпись на ней, как в этот момент зашел хозяин, на ходу вытирая полотенцем руки. Заметив у меня в руках кассету, он занервничал и даже без приветствия, что было не в его духе, протянул руку, чтобы отобрать. Я, наоборот, отвел свою.
- Ты что, братец, киноманом стал? - пошутил я, пытаясь разрядить ситуацию. - Вам же нельзя даже телевизор смотреть?
- Что ты, что ты, упаси Аллах! - протестующее замахал руками Хаджи, оглядывая работников. - Наши уши открыты лишь для заветов Всевышнего, увековечившихся в аятах Корана. Дай сюда, все равно проку тебе от него не будет.
- А для кого будет? - улыбаясь, спросил я, все еще держа кассету на безопасном расстоянии. Благо, рост позволял.
- Для наших братьев по вере, - решительно заявил он. - Здесь записана проповедь шейха… - тут Хаджи замешкался, - достойнейшего мусульманина и богослова, и он раскрывает для несведущих божественный смысл аятов Корана.
- Так ты не считаешь меня братом, Хаджимурат? - я испытующе посмотрел на него. - Ты считаешь, мои уши настолько ватные, что не достойны слушать заветы Всевышнего?
- Упаси Аллах! - Магомедказиев повторился и растерянно пробормотал. - Клянусь, у меня и в мыслях такого не было! Ты мне дорог, как родной брат, и я до конца своих дней буду благодарен тебе и Мансуру за все, что для меня сделали. Но я не могу кривить душой перед Аллахом. Ты не можешь быть мне братом по вере, пока не молишься единому Аллаху и не соблюдаешь все ритуалы, которые обязательны для истинного мусульманина. Ты пьешь, хотя в отличие от Мансура, не ешь свинину. Тьфу!..
- Тогда мне обязательно следует прослушать эту проповедь шейха… Как его?
- Не помню, братец, какая разница? - привычно покраснел при вранье Магомедказиев. - Главное, его изречения отражают лучи святого Корана!
- Вот именно. Может, они, наконец, озарят и мою незрячую душу, и тогда ты не будешь стесняться дружбы со мной перед этими достойнейшими людьми, - кивнул я на бородатых пекарей и закутанных женщин, навостривших уши и внимательно слушающих. Шепот одобрения прошелся между ними.
- Ты вправду этого хочешь, братец? - глаза у Магомедказива загорелись таким пламенем, что мне стало стыдно за свое “лицемерие”. - Ты не представляешь, как я хочу, чтобы вы спасли свои души и примкнули к истинной вере. Ведь я так люблю вас обоих!.. Бери это и внимательно слушай! - решительно произнес он. - Один… слушай. Люди не всегда понимают, где благо для них, где беда. Я все больше убеждаюсь, что не всем по душе наш путь, ведущий к стопам Аллаха - Великого и Милосердного. Аллаху Акбар!.. - возвел руки вверх с традиционным обращением мой верующий товарищ.
- Аллаху Акбар! - единогласно вторили ему присутствующие.
- Аллаху Акбар!.. - еле слышно произнес и я…

Кассету я начал слушать поздно вечером, когда освободился и решил расслабиться перед телевизором. У нас была тетя Аракся - подруга бабушки Джулии. Жена была на седьмом месяце беременности, и если не мама и бабушка, то кто-то из родственниц с ней оставались. У нас дома действительно было очень уютно, а аура Джулии просто притягивала.
Поставив кассету в приставку, я удобно устроился и начал слушать. Прозвучала невероятно успокаивающая, я бы сказал, убаюкивающая музыка, сопровождающая текст проповеди, звучавший на чистом русском, с легкой примесью восточного акцента. Это была аудиозапись. На экране показались тоненькие разноцветные полоски, переплетающиеся в различные причудливые формы. Проповедник действительно мягким, ровным голосом раскрывал суть некоторых аятов Корана, давал им свои комментарии, укрепляя их ссылками, видимо, на авторитетных богословов.
Я почувствовал, как нервы мои беспредельно успокаиваются, мышцы расслабились, взор затуманился, а мозг начал воспринимать богословную речь как бы через измененную реальность...

“- Алиф. Лям. Мим. Сод*...”
“- Следуйте за тем, что ниспослано вам от вашего Господа, и не следуйте за какими-либо покровителями помимо Него. Редко же вы вспоминаете*...”
“- У каждой из общностей людских - свой срок. Когда же наступает их срок, они не могут отдалить или приблизить его даже на час*...”
Мысли мои, соответствующие аятам, плавно появлялись, заменяя предыдущие. А душа стала невероятно спокойная, как журчащая вода в горном роднике.
“Господи, ведь это все правда! И как же эта правда проста! Наша жизнь - это лишь раскрытое окно, за которым мы просто мелькаем и уходим в небытие...”
“- Аминь!..” - словно подтверждая, произносит проповедник. Перед взором появляются средневековые города с величественными минаретами, толпы молящихся перед Пятничной мечетью, бескрайние пустыни Аравии с редкими оазисами на ее груди, как дары Аллаха правоверным мусульманам...
Стройные женщины в черных покрывалах, из прорезей для глаз сверкающие жгучими, призывающими очами; конники в железных доспехах поверх белых одеяний, вихрем и с гиканьем скачущие по расплавленным пескам и оставляющие за собой облака пыли; тусклые солнечные лучи, просачивающиеся сквозь них…
- Рафаэль, что с тобой?
Открыв глаза, я увидел склонившееся надо мной тревожное лицо Джулии. Телевизор мерзко жужжал, закончилась запись. Пульт был зажат в руке, его тщетно пыталась вытащить супруга.
“Нет сомнений в том, что мы грешники...”, - бесконечными волнами прокатились в сознании слова неизвестного проповедника.
- Ты сам не свой, Рафаэль, я еле тебя разбудила, - испуганно промолвила Джуля, вытирая платком мой вспотевший лоб. - Господи, у тебя такое умиротворенное лицо!.. И что ты смотрел без меня, проказник? - заново вцепилась в пульт жена. - А ну, включай...
Я вздохнул и мягко отвел ее руку.
- Пошли спать, дорогая, я устал… А где ты для Аракси постелила? - я перевел тему. - Не слышно ее ворчания.
- Как где? На ее любимом месте - на твоем диване, - рассмеялась она. - Ты не знаешь, она другого места не признает и пригрозила уйти, если ей там не постелют... Уже давно спит. Знаешь, который час?..
Ночью я встал и вынул кассету из приставки. Позже Наиля передала ее Адылову, информировав о содержимом...

- Вы хотите сказать, что запись производила на слушателя гипнотическое воздействие? - скептически уточнил Прилизанный.
- Именно так. В следующий раз, когда я слушал ее, соседский мальчик - внук Иннокентия, который всегда прибегал в наш двор поиграть с собаками - потихоньку зашел в комнату, сел рядом и начал завороженно слушать. Естественно, он в тексте ничего не понимал. Его привлекла странная музыка, монотонная речь, и он глаз не мог отвести от разноцветных мелькающих полос на экране… Безусловно, запись действовала на подсознание. Обладающий соответствующими знаниями и силой воли слушатель, конечно, мог бы сопротивляться воздействию, но представляете, что происходило в котелках плохо образованных, склонных к внушению, слабовольных или же изначально религиозных людей. И Бог знает, какие скрытые команды получали их порой недоразвитые мозговые извилины от неизвестных программистов. Думаю, это и имел в виду полковник Мусаев, когда утверждал, что одними классовыми теориями и финансовыми влияниями объяснить столь быстрое распространение ваххабизма в мире нельзя.
- А я верю. Этими технологиями в средние века еще ассасины* пользовались, - вклинился Арзуман. - А при нынешних возможностях спецслужб это не такая уж безумная гипотеза.
- А куда далее делась эта кассета? - полюбопытствовала Гюлечка.
- Я не смог проследить ее судьбу в связи с грядущими событиями, о которых, если вы не против, я расскажу, - ответил после небольшой паузы Длинный.
- Вы со своей вежливостью уже изнасиловали наше терпение, - прошипела Аталай.
Длинный опустошил рюмку и уже сам заново ее наполнил.
- Господи, он пьет и пьет, и не пьянеет, - прошептала мне на ухо Гюля, - как будто лимонад.
Я в прострации, поскольку и у самого градусы зашкаливали, также приглушенно ответил.
- Такое бывает, когда человека постигает несоразмерное с его психикой горе...
Сказал и похолодел. Покосился на Гюлю с внезапно пробудившейся в душе тревогой.
- А вы откуда знаете? - удивилась она. - О боже, вы тоже!..
- Нет… - я с досадой тоже потянулся к бутылке. - Я представил.
- А-а… - чуть отодвинулась она. - Вы, это… не переусердствуйте…

ПРИМЕЧАНИЕ:

*  Алиф. Лям. Мим. Сад...  -  Коран. Сура7 - “аль-А‘раф” (Преграды, или Ограды), 1 аят. “Отрезанные буквы” (Хуруф аль-мукотта‘а) в начале некоторых сур. Комментаторы Корана не сошлись в едином мнении насчет отрезанных букв. Некоторые утверждали, что они - имена Аллаха.
*  Следуйте за тем, что ниспослано вам от вашего Господа, и не следуйте за какими-либо покровителями помимо Него. Редко же вы вспоминаете...  -  Коран. Сура 7 - “аль-А‘раф” (Преграды), 3 аят.
*  У каждой из общностей людских - свой срок. Когда же наступает их срок, они не могут отдалить или приблизить его даже на час...  -  там же, 34 аят.
*  ассасины  -  или исмаилиты, средневековые “террористы” Ближнего Востока. Были известны своими умело запланированными акциями против сельджукских султанов и видных государственных деятелей султаната. В частности, смерть визиря и автора известного сочинения “Сиасетнамэ” (“Книга о правлении”) Низам аль-Мулька приписывается исмаилитам. Истребились монголами