Глава 5

Нине от этих воспоминаний стало душно. Она сбросила одеяло, снова посмотрела в окно, луна исчезла и только звёзды тускло мерцали в ночи. Она села, опустив ноги, распустила косу и снова легла. Мысли не давали ей покоя, как стремительный ручей прогоняя сон. А ведь завтра занятия, зачёты и прочие волнения и надо спать, а сон не шёл и события почти тридцатилетней жизни, как листки календаря, вставали перед глазами.
К сегодняшнему дню, Нина давно уже из бригадиров выросла в заведующую фермой – девчонка от земли, ещё не закончившая высшего образования, сумела поднять своё производство на требовательный уровень. Она не только вышла в передовики, за счёт самоотдачи коллектива, но и из настойчивого, напористого характера; всё у неё кипело двигалось, она горела энергией и увлекала энтузиазмом женщин своей фермы и как одержимая болела за своё производство. Механизировала трудоёмкие процессы дойки; заготовление и раздачу кормов, человек-практик с сильной волей и грамотная в своих действиях, понимая, как будущий специалист, что без укрепления кормовой базы не будет больших надоев, мяса, рост поголовья скота. Упорно, как умела, просила, требовала, ругалась, выступая на собраниях, технично доказывая свою правоту и, её порывы возымели действие – шевелил пессимистов, ручкотворцев, бюрократов села и когда добивалась одного, не останавливалась на достигнутом и, опять просила, доказывала до хрипоты, о необходимости повышения посевов многолетних трав, фуражных культур и кукурузы. Где было не пробиваемо-трудно, подключала свой женский коллектив – писали совместные письма в райком; райисполком и там воодушевлённо улыбались её настойчивой требовательности – женщины и вороны нападают стаей! Ай да девка, ёрш! И соглашались с её выкладками, что это действительно выгодно селу, району, области. Она выигрывала и шла дальше. Так и жила на три стороны – работа, муж, учёба.
… Однажды утром, Нина торопливо собиралась на работу, Миша подкатил на коляске.
-  Присядь. – Попросил он.
Нина опустилась на стул, посмотрела ему в глаза, они были мутными, словно подбиты туманом. Он взял её руку в свою, долго смотрел, нет не в глаза, а куда-то в бровь, что ли… Нина невольно подумала – смотрит будто прощается…- А он спокойно сказал:
-  Ты прости меня, я совсем извёл тебя, похудела…
-  Это работа Миша, вот освобожусь малость, в отпуск поедем, на море. Говорят, там тепло, мы же с тобой молодые!
-  Хорошая ты, сильная! – Будто не слыша Нину сказал Миша, - дай бог тебе здоровья, вытянуть всё это…
-  О чём ты опять говоришь? Миша!
-  Знаешь карьера карьерой, но и о себе подумай, о дочери…
-  Миша!..
-  Перестань восклицать. Посиди тихо, посмотрю на тебя. – Он так долго смотрел на неё, что Нина невольно шевельнулась, боясь опоздать на работу.
Миша улыбнулся, отпустил её руку, проговорил:
-  Ладно иди уж, к своим лобастым-рогастым, а то опоздаешь.
Нина поднялась не уверенно, беспокойно.
Миша снова улыбнулся.
-  Беги. – Сказал и приветливо взмахнул рукой.
Нина у двери обернулась, Миша в улыбке кивнул головой, повторил:
-  Беги.
И она вышла. До самого обеда Нину не покидала тревога, порой попусту суетилась, делала много лишнего, а днём, в обеденный перерыв прибежала домой. Торопливо вошла и увидела спящего Мишу в своей коляске, от сердца сразу отлегла тревога. Она на цыпочках прошла на кухню, осторожно гремела посудой, накрывая на стол. Управившись позвала:
-  Миша, хватит спать, пора обедать!
Он не отозвался, не выкатился как прежде. Она подождала, нарезая хлеб, опять позвала:

-  Вставай! Я наверно не успею, так ты покорми Сашу, когда придёт! Слышишь?
И опять тишина. Нина торопливо прошла в комнату, на ходу вытирая руки о фартук, повторила:
-  Соня-засоня, что ночью делать будешь?
Миша не ответил, спал откинув голову набок, лицо было умиротворённым, как после уставшего, тяжёлого дня, чистым. Она подошла к нему, тронула за плечо.
-  Миша. – Позвала и осеклась, голова от прикосновения склонилась на грудь.
-  Миша, ты чего?.. – С тревогой произнесла Нина и дотронулась до его щеки, она была холодной, как лёд. И этот лёд в ужасе пронзил сердце, она закричала:
-  Миша!!!
***
Хоронили Мишу на сельском кладбище рядом с обелиском павших односельчан в минувшую войну. Провожали всем селом, с речью районного военкома, с музыкой духового оркестра. Нина ни плакала, ни рыдала, молча стояла замкнувшись в себе, только Саша из-редко вздрагивала, прижавшись к её бедру.
Исполнив свой вдовий долг до сорока дней, Нина вновь включилась в работу, не снимая траурного платка целый год. Смерть Миши она переживала тяжело, хоть и калека был, а всё же мужчина в доме, всегда поможет, а теперь?.. Овдоветь в двадцать восемь лет, когда казалось всё хорошее только начинается и самое лучшее впереди, без мужа было невыносимо больно! Да ещё с дочкой на руках, на кого опереться? Ночами доверяла свои горькие думы подушке – нет уже не плакала, а только с горечью думала, как жить дальше? А днём, не выдавая своих чувств, работала заглушая душевную боль. Её заметили и выдвинули директором нового животноводческого комплекса совхоза. Да и было за что. И потянула этот огромный воз с энтузиазмом, присущим людям с сердцем Данко. Отдаваясь полностью своей работе, Нина забывала о своей вдовьей доле – кипела, бурлила как вар и её горячая энергия передавалась другим. А в результате стала победительницей в межрайонном соревновании животноводства. Ещё на втором курсе, будучи заведующей фермой, Нина вступила в партию, по совету директора совхоза
-  Иди и не думай. – Сказал он ей, - ты молодая, а для руководящей женщины, это хороший стимул роста, что и сказалось в дальнейшем.
Спустя год, после смерти мужа, большая группа сельхоз-работников области, были представленные к высшим наградам правительства, в их числе оказалась и Нина. При обсуждении кандидатур, на бюро обкома, некоторые члены бюро засомневались в отношении Урюпиной-Клыковой – молодая ещё, не рано ли? Секретарь райкома доказывал обратное, сыпал с трибуны процентными показателями:
-  Молодая? Да! Так это здорово, даже отлично! За такими будущее. – И как пример прочитал производственную характеристику. – Принципиальная, требовательная к себе и коллективу, непримиримая к недостаткам, молодая коммунистка! Совмещает учёбу с работой, ведёт настойчиво пропаганду по внедрение в производство животноводческих ферм, механизацию труда. Радеет за достижение науки и передового опыта повсеместно на селе! В результате её участия и коллектива, руководимого ею, выросло поголовье скота, надои выросли в два раза! А, рост молодняка? – Пятилетка в четыре года! Это как? А вы – молодая. И хорошо, что молодая, восхищаться надо и надо поддержать!
Выступление секретаря райкома было воспринято единодушно и Нина в двадцать девять лет, становится кавалером ордена трудового красного знамени! Приятно? Несомненно! И жизнь как бы не была тяжела на личном фронте, на производстве поднимала её к вершине трудовой славы. Оставался один единственный, крохотный штрих – институт, дающий право на исключительную творческую жизнь.
И, даже здесь в стенах родной альма-матер, она встретила такую же энтузиастку своего дела, которая видя её стремления к знаниям агрария, не по учебникам, мало чего дающим для грамотного практика, а с её помощью, методом проб и ошибок, в инициативной группе, тем самым вкладывая свою лепту в теоретические и практические знания, молодой студентки. Это была Вика и Нина загорелась идеями единомышленника.
***
Нина решительно сбросила одеяло. Встала, босой подошла к окну, звёзды куда-то исчезли, исчезла и луна, стояла кромешная мгла, пронеслась гнетущая мысль – какая беспокойная ночь, что происходит, почему не спится? Что так тревожит? Что волнует, что?.. Она прошла по крохотной комнате, остановилась у двери – тихо, всё общежитие спит, а у неё не было сна. Она вернулась к скрипучей кровати, забралась в неё и как в детстве, поджав под себя ноги, прикрыла одеялом, облокотилась о холодную стену и стало вдруг от чего-то грустно и даже обидно, что нет сна. Нина капризно надула губы, нахмурилась от нахлынувшей мысли о Мише и юность, проведённую с ним. Почему-то вспомнилась бабушка Маша – вот где она сейчас?.. И откуда-то всплыл Вадим, Нина улыбнулась его мысленному видению, трепетно подумала – ему уже сорок, интересно, какой он сейчас? – И она стала представлять себе его и мужчин его возраста, знакомых и не знакомых и никак не могла представить себе Вадима. Те знакомы сорокалетние, ей казались уж слишком, если не старыми, то очень взрослыми умудрённые жизнью. А Вадим же виделся ей прежним каким остался в детской памяти – молоденьким и бесстрашным – глупею что ли?.. Мелькнула попутная мысль и с сожалением подумала: «Всё у меня ни как у людей! Вроде бы и вперёд не рвалась, и сзади не отставала, а всё как-то не так… Вокруг столько очаровательных, молодых мужчин, а я зациклилась на старом и на молодых – ноль. Да хотя-бы взять сестру Ирку, ведь кручёно жила, рискованно, мужиков меняла как перчатки и мужики, вроде, ничего были, видные! А сошлась с плюгавеньким – ни рожи, ни стати мужской, а поди ж ты, держится. И чего в нём хорошего нашла? Брр!» - Нина передёрнула плечами, брезгливо поморщилась вспомнив прошлогодний приезд сестры с мужем. Встретили, в родительском доме, как обычно на селе - хорошо, с выпивкой и, он Иркин мужик, притиснул Нину в чулане, когда она набирала солёных огурцов к столу. Прижал крепко к кадушке, сноровисто запустив ей за пазуху руку, больно сжал. Лишь на секунду Нина опешила, а за тем ловко вывернулась и с силой опустила посудин, с огурцами, мужику на вспотевшую лысину. Незадачливый телострадатель ойкнул приседая, умываясь въедливым рассолом, листьями квашенной смородины и зёрнами укропа.
-  Что ты делаешь?.. – Прогнусавил он, - чокнутая!
-  А, ты?..
-  Шуток не понимаешь…
-  Таких не понимаю. С Иркой шути, а ко мне свои лапы не суй!
-  Вот дура колхозная! – Стряхивая с себя слизь квашения, простонал он, - вдова ведь, неужели не хочется?..
-  Не твоя забота, найдётся кому, а ты чеши, пока при памяти, а то шум подниму!
-  Да иди ты!.. – Выругался Иркин муж и выскочил из чулана.
Нина зло рассмеялась ему в след, потирая занывшую грудь – вот сволочь, синяк наверно будет… - Морщась тёрла больное место и тут же впервые подумала: - А ведь он прав пора и о себе подумать…
И действительно год без мужа. Нина как-то забыла, что она молодая, знала только работа, учёба, дом, как заводная и только ночь приносила успокоение, - скучаю без мужика – тоскливо мелькнула мысль и она вернулась в дом. Вскоре, каким-то образом, Ира узнала о случившимся, Нина не ведала, да и сама никому ничего не рассказывала; противно было вспоминать не то, чтобы делиться. Сидя вечером на лавочке у забора с Ниной, Ира извинилась:
-  Ты прости меня за моего озабоченного, сволочь он порядочная! Я знаю.
Нина с удивлением посмотрела на сестру, ответила:
-  Так брось его, нашла тоже…
Ира горько усмехнулась:
-  Не могу дорогая.
-  Почему?
-  Одна боюсь остаться.
-  Почему одна, а родители? Я наконец! Живи с нами, чего мотаешься?
-  Не девочка с предками жить, мне уж сорок, бабий век.
-  Послушай, всё хотела тебя спросить, почему не рожала? – Нина посмотрела на Иру, добавила, - и сейчас не поздно.
Ира ответил, усмехнувшись:
-  Дура была. С начала споткнулась, девичество потеряла, потом, от обиды и злости загуляла, думала, нет ничего не думала, востребованная была, а сейчас пустая через аборты.
-  Дела-а и, много у тебя этих кабелей было?
-  Да уж было… Сейчас и не вспомню.
-  Какие-нибудь ты к ним чувства испытывала, нет?
-  Значит испытывала раз ложилась.
-  А, любила ли ты сама, хоть раз, по-настоящему?
-  Любила, двоих всего, а от третьего родила бы, не оглянувшись.
-  От кого же это?
-  Не знаю, вспомнишь ли?.. От Вадима, он и сейчас перед глазами, как живой.
-  От кого?!
-  От Вадима, красивый был парень, настоящий! – Ира усмехнулась, - да ты сестрёнка помешала.
-  Но у тебя же было с ним…
Ира посмотрела в тревожно-ожидающие глаза Нины и щадя её память о сказачном принце, ответила:
-  Не успели.
-  А, той ночью, помнишь?..
-  И той ночью не было, текла я.
По лицу Нины скользнула лёгкая улыбка облегчения. Она отвернулась от сестры и удовлетворённо посмотрела вдоль улицы, с нежностью подумала: «Вадим, а где ты сейчас, с кем тебе дышится?.. А ведь я его не забыла, только глубоко спрятала.» После разговора Ира вскоре уехала, на прощание посоветовала ей:
-  Разыщи его, мне кажется вы очень нуждаетесь друг в друге… Если найдёшь, будешь счастлива и спокойна, как за каменной стеной.
После её отъезда Нина с душевной теплотой, подумала о сестре: «Понятливая у меня сестра, да вот только не в тех руках покоится. Вот где она сейчас? Уехала и опять ни слуху, ни духу, ни привета, ни ответа. Родная сестра, от одной матери, отца, а вроде чужая. Эх Ирка-Ирка!..» - Нина опять посмотрела в окно, оно было тёмным, неприветливо-холодным. - Всё хватит не нужных воспоминаний.
Она склонила голову на подушку, смежила веки и сон неожиданно ворвался в её затуманенный мозг, медленно унося в своё царство.
***
Утром быстро соскочила с кровати, когда солнце уже весело приплясывало на цветных обоях, она проспала и быстро кинулась к умывальнику. Теперь торопливо собиралась, причесалась и заплела косу, подвила тени, ресницы, подкрасила губы и уже на ходу допивала холодный чай, подумала: «Сегодня, после лекций, пойду к Вике, останусь там, а то в общаге, от одиночества и тупых мыслей, можно сойти с ума.» Нина выскочила на улицу и направилась к учебному корпусу. Освежающее утро встретило холодным солнцем, гомоном разноголосых звуков и после сна, осенним прохладным воздухом. Радостно поднялось настроение, будто и не было беспокойной ночи. Начинался обычный рабочий день сессии.