Сын лесничего, череда имён и мест

Виктор Сергеевич Рутминский (1926-1999), интереснейшая личность, русская поэзия предыдущих двух веков – его тема. А жизнь его!… но сейчас о том, кто рождён сегодняшним днём календаря, 131 год тому назад.

Читаю у Виктора Сергеевича, здесь же, на Прозе:
http://proza.ru/2017/11/09/1292

«Один из истоков своеобразия поэзии Маяковского А.С. Кушнер усматривал в том, что поэт вырос в Грузии, где  звуки рождаются не во рту, а прямо в горле, где речь напоминает клокотанье горных рек. Действительно, Маяковский родился в селе Багдади близ Кутаиси, где почти никто не говорил по-русски. (Когда в 30-е годы село было переименовано в Маяковски, многие жители долго думали, что это в честь его отца, Владимира Константиновича, лесничего, которого в селе очень чтили.)
Кушнер, ссылаясь на Романа Якобсона, утверждал, что Маяковский не любил своего детства и не хотел вспоминать о нем.
По воспоминаниям матери и сестер, детство поэта рисуется в идиллических тонах. Грузию поэт любил всю жизнь.

   Я знаю:
   глупость – эдемы и рай!
   Но если
   пелось про это,
   должно быть,
   Грузию,
   радостный край,
   подразумевали поэты.

До последних дней поэт владел разговорной грузинской речью. По воспоминаниям Симона Чиковани, Маяковский рассказывал, как в Америке на встрече с ним «какая-то белогвардейская сволочь» произнесла без перевода речь на… английском языке.
Маяковский не растерялся и ответил… на грузинском языке. И вдруг с галерки раздался радостный крик: «Кацо, вин хар, ан саидан харо?» (Парень, откуда ты?)
– Кутатури вар, кутатури! – ответил поэт. (Кутаисец я, кутаисец)».

Родился Володя 7 (19) июля 1893 года в селе Багдади Кутаисской губернии. «Был абсолютно как все до тошноты одинаков – день моего сошествия к вам» – так написал о дне своего рождения.

Где это? Нахожу фото семьи 1900 года.
https://www.togdazine.ru/article/1074
На обороте пояснительная надпись Людмилы Маяковской, сестры Владимира: "Группа семьи Маяковских со знакомыми и родственниками на мосту возле дома Кучухидзе. 1900 г. (справа налево)

1. Володя
2. отец Владимир Константинович
3. Киселева Елена Тихоновна (двоюродная сестра)
4. Ольга Владимировна [Маяковская]
5. Людмила Маяковская
6. Киселева Александра Тихоновна (двоюродная сестра)
[6а. Л. Калиста]
7. Не помню
8. Мама Александра Алексеевна

Примечание к фото:

«Маяковский приехал из Кутаиса прямо к нам. Семья его состояла из пяти душ …, все они не могли поместиться в одной комнате …, лесничий попросил моего отца уступить ему еще две комнаты. Отец мой, Константин Кучухидзе, согласился и сдал внаем Маяковскому одну зальцу и две комнаты за 10 руб. в месяц с обстановкой, т. к. семья Маяковских привезла в Багдади только 4-5 пар одеял, одну или две старые корзины, старый полинялый самовар, одну или две кастрюли и простую жестяную лампу, которая ежеминутно коптила …

В 1893 г. родился у Маяковских сын …. Я хорошо помню то июльское раннее утро. Семья Маяковских, и вместе с ней моя семья, ликовала по случаю рождения мальчика. Здесь я должен отметить маленький эпизод, сам по себе неважный, но я, будучи студентом, читая заметки о Маяковском, всегда вспоминал пророчество лесничего Маяковского. Дело в том, что под утро в день рождения Володи Маяковского почему-то взбесилась большая дворовая собака Маяковского. Эту собаку звали Барс. Лесничий его любил очень. Бешенство этой собаки в день рождения сына чуть омрачило его лицо. Он приказал объездчику, татарину Идрису убить во что бы то ни стало собаку, так как бешеная собака может принести вред населению. Идрис погнался за собакой и скоро подстрелил ее. Тогда лицо лесничего прояснилось, и он весело сказал моему деду: "Нико, я чувствую, что мой новорожденный ребенок будет великим человеком. Моя любимая собака взбесилась, но никому вреда не принесла". Дед мой ответил: "Пожелаю, чтоб он был ревизором". На это лесничий сказал: "Нет, Нико, ревизор – это ничего. Он будет больше ревизора. Он будет очень большой-большой человек". (Из воспоминаний Левона Константиновича Кучухидзе)

Лет десять назад в нашем доме на краю леса пребывала помощницей по хозяйству Лиза Кучухидзе. Однажды Лиза упомянула, что дом Маяковским сдавала её семья. Так ли, нет ли, фамилия запомнилась, и сейчас у меня ощущение тонкой нити, тянущийся в горы, где сроду не бывал. Как бы тонка ни была, а всё же часть реальности.

Родители Владимира – Владимир и Александра.

Владимир Константинович рано ушёл, на сорок восьмом году жизни: 1906 год, нелепая случайность, заражение крови.

Александра Алексеевна Павленко, на десять лет моложе своего супруга, из рода кубанских казаков, родилась на Кубани. Прожила 87 лет.

Дедушка Константин Константинович Маяковский служил в городском управлении города Ахалциха. Русский, предки из казаков Запорожской Сечи. Ахалцих – это Армения, Турция и, наконец, Грузия.

Бабушка Ефросинья Осиповна Маяковская, урожденная Данилевская, двоюродная сестра писателя Г. П. Данилевского, была из города Феодосии. Данилевский Григорий Петрович (в 1850-м окончил Петербургский университет, был крупным чиновником, умер в 1890-м году, писал исторические романы), имел общие родственные корни с семьями А. С. Пушкина и Н. В. Гоголя.

Дедушка Алексей Иванович Павленко, отец мамы Владимира, украинец, из бывшей Харьковской губернии (оттуда и Данилевский). Его родные говорили только на украинском языке. Служил в 155-м пехотном Кубинском полку на Кубани, затем был переведен в Армению. В русско-турецкую войну 1877-1878 годов в звании капитана погиб в Эрзеруме от тифа.
 
Бабушка Евдокия Никаноровна Павленко, урожденная Афанасьева, мать матери, жила в юности на Кубани, в станице Терновской, потом переехала с мужем в Джалал-Оглы, в Армению, так как туда был переведен Кубанский полк.

Кубань, Ахалцих, Феодосия, Петербург, Эрзерум, станица Терновская, Джалал-Оглы… когда говорят об имперской эпохе России – не империю вижу, Россию без границ, свободное для человека пространство; не поделено ещё, не разобрано властными и лукавыми по интересам и намерениям. Люди убивают и умирают ради тех, кому кроить и перекраивать выгодно, а чтобы ум не мешал, так на сей счёт есть идеология и религия.

Глобализм – помойная яма, набитая валютами. Национализм, капиталы и таможни – апофигей жизнь по понятиям. Где выход?

Нет покоя. Кто бы мог подумать, что Крым не русский вовсе! – Может быть, крымских татар? Но если им отдать, то это будет часть Турции. Зачем? Несколько столетий русский и вдруг провал в древность.

Хотел про Владимира Владимировича, начал с Рутминского и Кушнера, Кучухидзе промелькнули, образовался родовой список Маяковского и вот – не Грузия даже, Крым. Оттого, наверное, что в Грузии не довелось побывать, а Крым исходил вдоль и поперёк, и никогда он не был для меня украинским. И не будет, какая бы власть там ни была установлена.

Делите, господа, делите. А я Владимиру Владимировичу оставляю последнее слово. Жизнь его – первая треть прошлого века, но повидал он достаточно и сказал выразительно – в 1917, а похоже.

   Гремит и гремит войны барабан.
   Зовет железо в живых втыкать.
   Из каждой страны
   за рабом раба
   бросают на сталь штыка.
   За что?
   Дрожит земля
   голодна,
   раздета.
   Выпарили человечество кровавой баней
   только для того,
   чтоб кто-то
   где-то
   разжился Албанией.
   Сцепилась злость человечьих свор,
   падает на мир за ударом удар
   только для того,
   чтоб бесплатно
   Босфор
   проходили чьи-то суда.
   Скоро
   у мира
   не останется неполоманного ребра.
   И душу вытащат.
   И растопчут там её
   только для того,
   чтоб кто-то
   к рукам прибрал
   Месопотамию.
   Во имя чего
   сапог
   землю растаптывает скрипящ и груб?
   Кто над небом боев —
   свобода?
   бог?
   Рубль!
   Когда же встанешь во весь свой рост,
   ты,
   отдающий жизнь свою им?
   Когда же в лицо им бросишь вопрос:
   за что воюем?

Маяковский не воевал, наган для него был частью игры со своей личной жизнью. В апреле 1930-го проиграл.