Инины Часть третья

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
"Ехать на какой-нибудь курорт в России или заграницу я категорически отказываюсь: я не Печорин, а тем более, не Грушницкий. Для меня курортом будут Липки, да еще, если вы с Дуняшей составите мне компанию". -"Конечно, конец лета-начало осени - самая прекрасная пора".
Отдых удался на славу: можно читать, сколько хочешь, валяться на душистом сене, совершать небольшие пешие прогулки, так как сломанная нога давала о себе знать, по вечерам пить чай с клубничным вареньем или из крыжовника и вспоминать любимые стихи, в том числе, и неизвестных авторов:
"Люблю знакомой речки тихий всплеск,
 Манящей осени багрянец,
 И солнца золотого яркий блеск,
 Любви пьянящей нежный танец.
 И первый снег предутренней порой,
 Когда в костре уж догорели травы,
 И иней, что рисует образ твой,
 И тихие вечерние дубравы".
Когда начался период дождей, Инины отправились в Петербург. Сергей пометил в записной книжке: "Заканчивался август - последний месяц лета.
Листва на деревьях кое-где начала желтеть, жарких дней становилось все меньше, август капризничал, не хотел уходить, и к вечеру шумели ливни. Прохлада окутывала Липки, и все напоминало о скором приходе осени.
Еще отражались в прудах солнечные блики, розовые рассветы и закаты тревожили душу, трепетала листва, но в дыхании ветра уже слышались суровые нотки.
Лето звенело прощальной струной, и словно в прекрасном сне, мы спешили  навстречу раннему сентябрю".
Сергей перевез в город всю отцовскую библиотеку и все, что не стоило оставлять в имении. Еще в Липках Татьяна Александровна завела с сыном разговор: а не пора ли ему жениться. Ведь вниманием женским он не был обделен, пользовался успехом и "был не дурен собой  и в достаточной степени богат". В ответ он говорил:"Я, матушка, хочу, чтобы она была похожа на Вас". - "Ну, таких, как твоя матушка, днем с огнем не сыщешь", - говорила Дуняша. - "Да где же, Сереженька, ты встретишь невесту, если на балы не ходишь. Попытки познакомить тебя заканчиваются безрезультатно". - "Да у этих девиц на лбу написано большими буквами "хочу замуж", а родители рады-радешеньки побыстрее спихнуть". - "Ну что же такого-то". - "Конечно, ничего, "уж замуж невтерпеж". Разговоры велись, но ни к чему не приводили.
Главное для Сергея было поступить в Университет. В университет принимали с семнадцати лет окончивших гимназию или духовную семинарию. Было несколько факультетов: историко-филологический, физико-математический, математический, древности и изящных искусств, филология общества. Учиться надор было четыре года, Сергей, не раздумывая, выбрал исторический факультет. "А сколько лет учиться?" - спросила Татьяна Александровна. - "Четыре года, после двух лет специализация". - "А ты уже решил?" - "Нет, я думаю, древность или средние века. Предметов много: древние языки, наверное, среди них латынь, история, география, философия, логика, психология, педагогика, дидактика, греческая и римская словесность, всеобщая и русская история, Закон Божий". - "Какой кошмар, кроме учебы, больше ни на что не останется времени". - "Но зато, как интересно, хорошо, что есть библиотека батюшки, я просмотрел там много книг, которые мне пригодятся".
Сергей думал, что он один будет такой "старенький", однако, он ошибся: сразу после гимназии студентов было мало, в основном, возраста Сергея и чуть старше, но были и такие, кому было далеко за тридцать. Учился Сергей легко и с удовольствием, став одним из лучших студентов, да и не мудрено - учеба в гимназии и кадетском корпусе давала о себе знать. Помимо обязательных французского и немецкого языков, он стал учить английский, азы которого он уже знал, и итальянский. Помогало ему и то, что вместе с ним "учила" языки и матушка, оказавшаяся не менее способной "ученицей", чем Сергей. Это давало ему возможность тренироваться в разговорной речи, а кроме того, они посещали в Мариинском театре все итальянские оперы, продолжая оплачивать ложу, которую абонировал еще отец. Ежегодно, практически по всем предметам, необходимо было представить письменные работы, и Сергей всегда старался выбрать нестандартные темы, чем отличался от многих студентов. И не было ничего удивительного, что после второго курса ему предложили работу на кафедре. Он был на седьмом небе от счастья. "Если так дело пойдет, то недолго "в девках засидеться", - говорила Дуняша. - "А куда мне торопиться? Вот батюшка женился после сорока". - "Ну и что в этом хорошего?". Сергей промолчал, подумав, что с этим было трудно не согласиться.
Со временем Сергей станет одним из лучших преподавателей в университете, в аудитории, где он будет читать лекции, не окажется свободных мест, а на семинары к нему будет трудно попасть.

ГЛАВА ВТОРАЯ.
С Ликой Терентьевой Сергей познакомился случайно на Золотом мосту. Он увидел, как спешивший куда-то прохожий нечаянно толкнул девушку, и она от неожиданности уронила перчатку, которую не преминул поднять Сергей, сам удивляясь своей расторопности, не преминул поднять и отдать девушке. Темнорусая, с огромными серо-голубыми глазами в обрамлении темных ресниц, с ямочками на щеках, она так хороша показалась ему, что он не мог отвести от нее глаз. "Женюсь", - решил он. И действительно, не пройдет и полгода, как он женится на Лике Терентьевой.
Родители Леокадии были обедневшие, мелкопоместные дворяне с большими амбициями и самомнением. Именно это заставило их отдать дочь в престижную гимназию, хотя стоило это недешево. "Окупится, - считали они, - если удачно выдать замуж". Эти разговоры повзрослевшая Лика слышала не один раз. Они ужасали ее и коробили. Требуя от нее почтения и уважения, они мало обращали внимания на дочь, и если бы не Егоровна - кормилица и няня Лики - то неизвестно что из нее вышло бы. Правда, родители не всегда были такие. Изменения начали происходить, когда Лике было лет десять-двенадцать, как будто их кто-то сглазил. Отец стал чаще прикладываться к рюмке, постепенно становился заядлым картежником. Раньше к ним приезжали соседи, а они наносили ответные визиты, но все постепенно стало меняться. Матушка становилась все более раздражительной и чаще ругалась с отцом, почти не обращая внимания на дочь. И все чаще они заводили разговоры о том, что Лика подрастет и выйдет замуж. А отец постоянно ввязывался в какие-то сомнительные авантюры, дело дошло до того, что они вначале заложили, а потом и продали имение. Единственная, кто постоянно заботился о Лике, - это Егоровна. Хоть и называли ее Егоровна, а была она моложе Ликиной матушки. В гимназии тоже было не все гладко, хотя Лика училась отлично, особенно ей нравились литература и история, закончила гимназию она с золотой медалью. "Да какой прок от твоей золотой медали, - говорил отец, - ее даже продать нельзя". За свой более, чем скромный вид, Лика выслушивала насмешки от бывших подруг. Жаловаться родителям было бесполезно, хорошо, что можно было "поплакаться" в жилетку Егоровне. Та выслушает и скажет: "Не плачь, Ликушка, вот увидишь, Бог даст, все будет хорошо". Но верилось в это с трудом. Родители серьезно занялись поисками подходящего жениха, но желающих взять в жены бесприданницу не находилось. А это злило родителей. Соглашались только полудряхлые, маразматические старики. "Дорогие родители, - сказала Лика, - никогда за маразматическую развалину я не выйду, не надейтесь, можете считать меня неблагодарной, это ваше право". И те поняли: "спихнуть" дочь за того, кто им "понравится", не удастся. Случайная встреча с Ининым решила Ликину судьбу.
Случилось это в начале лета, и поэтому виделись они чаще всего в Летнем саду или на набережной. Маршрут их был таким - от цирка по набережной Фонтанки к Летнему саду, где любил гулять Александр Второй со своей собачкой. Прогуливаться с Сергеем было интересно, он рассказывал о Петербурге много того, что не знала Лика. "Вы знаете, Лика, что Летний сад был заложен еще в 1704 году при Петре Первом. Император сам рисовал его план. И первые фонтаны, появившиеся в России, были именно здесь, а к концу правления Петра их стало более пятидесяти. А еще парк украшали статуи, к 1730 году их было более тридцати. Попасть в парк можно было только по приглашению Петра Первого. На две части парк разделяли Лебяжий и Поперечный каналы, а к середине восемнадцатого века их было уже более двухсот пятидесяти, но, к сожалению, большинство из них погибло при наводнениях 1777 и 1824 года".
Лике очень нравились эти прогулки:"Боже, как много он знает и интересно рассказывает". "Лика, может, Вам не интересно, а то я, если чем увлекусь, то меня не остановить?" - "О, нет. Вот сколько лет я живу здесь и ничего не знаю, прохожу и только думаю, как красиво. Я с удовольствием послушаю дальше". -"Среди скульптур наиболее известная - "Нимфа Летнего сада" - беломраморная "Флора", выполненная в начале 18 века. И это, Липочка, еще не все. На бронзовом пальце пьедестала "Венеры" написано: "Венера подарена Петру Первому папой Климентом Одиннадцатым, хотя на самом деле ее обменяли на мощи святой Бригитты. Но и это еще не все. Появление "Венеры" было воспринято далеко неоднозначно. Ее называли "Срамная девка", "Блудница Вавилонская", "Белая дьяволица", а многие более решительные плевали в ее сторону, поэтому к скульптуре поставили воинский караул. После наводнения она попала в Таврический дворец, и ее стали называть "Таврической". - "Я завидую, так много знать и интересно рассказывать". - "А вот, смотри, памятник баснописцу Крылову, он появился здесь в 1855 году, видишь - на постаменте сюжеты басен, около постамента чугунная ограда. А позже появилась эпиграмма:
"Лукавый дедушка с гранитной высоты.
 И как резвятся вкруг него ребята.               
 И думает: "О милые зверята,
 Какие, выросши, вы будете скоты".    
Знаешь, эпиграмма эта мне совершенно не нравится. А тебе?" - Ты знаешь, я об этом еще не подумала. Мне просто очень интересно тебя слушать. Ой, посмотри, в пруду белые красавцы-лебеди плавают". - "Этот пруд специально создали, а рядом дуб, посаженный во времена Екатерины Второй". Вообще, Летний сад - это сама история - здесь впервые в России был бал с участием женщин". Они сели на скамейку, стоявшую у пруда, любовались парой белоснежных лебедей. Лика подумала: "Ах, как бы мне хотелось быть парой Сергею. Возможно ли это? Кто он, кто я - серая мышка. Он окончил не только гимназию, но и кадетский корпус, бывший гвардейский офицер, пара ли я ему?" - "Ах, как она мне нравится! На днях поговорю с матушкой и сделаю ей предложение". - "Сережа, послушайте и скажите, плохо или ничего. Я сочинила стихотворение:
"А в Петербурге снова лето.
Под синим небом Летний сад.
Дрожит перо в руке поэта,
Еще не скоро листопад.
А белый лебедь страстный, нежный
Плывет с лебедушкой вдвоем,
Она в наряде белоснежном,
Искрится летний водоем.
За ними парой лебедята,
Ласкает их приветный луч,
И подрастут они когда-то,
Ну а пока нет в жизни туч.
Ведь в Летний сад вернулось солнце,
Еще сильней оно горит,
Душа восторженно в оконце,
Как белый лебедь воспарит".   
Сергей молчал: "Надо же, Лика пишет такие прекрасные стихи". - "Что, Сережа, так плохо?". - Сережа с удивлением посмотрел на нее:"Да ты что, Лика, это прекрасно, я и не знал, что ты пишешь стихи". Лике было очень приятно слушать его слова, чувствовалось, что он говорит искренно, от души. Она засмеялась, а он впервые поцеловал ее. Она засмущалась, а вдруг кто увидит из знакомых, стыда не оберешься, но, Слава Богу, рядом никого не было. "Ликушка, а ты выйдешь за меня замуж?". Лика замерла - Боже мой, неужели это на самом деле и ей не снится. "Да", - еле слышно произнесла она. -"На днях я познакомлю тебя с моей матушкой".

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
И через несколько дней в теплый летний полдень на террасе кафе в Летнем саду состоялось знакомство. Татьяна Александровна, как всегда, была с верной Дуняшей, которую Сергей представил как свою тетушку Евдокию Андреевну. Волновались все, но больше всех Сергей: "а вдруг?". Но об этом не хотелось даже думать. Сергей чувствовал, что и матушке, и Дуняше Лика пришлась по душе. А женщинам с первого взгляда было понятно, что эти двое влюблены друг в друга. О чем они говорили, Сергей потом и не мог вспомнить - так взволнован был он. Но самое главное, что в воскресенье он отправится к родителям Лики просить ее руки. А на следующий день он вместе с матушкой поедет покупать Лике кольцо для помолвки, которое он оденет на тонкий пальчик Лики незадолго до поездки к ее родителям.
Когда Сергей одевал Лике кольцо, она вдруг заплакала. Это было так неожиданно, что Сергей растерялся. - "Ликушка, я чем-то тебя обидел?". - "Нет, что ты, это от счастья. Знаешь, плачут не только от горя, но и от радости. Родители говорили, что я никчемная и никто на меня не позарится". - "Знаешь, я не хочу обижать твоих родителей, но они, - он помолчал, подыскивая слова, - не правы. Вот увидишь, все будет хорошо".
Увидев на руке Лики кольцо, родители спросили:"Откуда?" - "Сергей Юрьевич Инин сделал мне предложение". - "Ну, еще надо посмотреть на него, подойдет ли он нам". Лика засмеялась: "Знаете, главное, что он подошел мне. А он будет смотреть, подойдете ли вы ему. Хотя вы, батюшка и матушка, мало его интересуете, но знайте: за другого я не пойду и тогда буду сидеть на шее до скончания века". Подобная перспектива родителей не устроила, и "смотрины" состоялись в ближайшее воскресенье. Внешность Сергея Юрьевича произвела на родителей благоприятное впечатление, особенно на матушку. Но, узнав, что он студент и учится в университете, стали против. "Нам нищий зять-студент не нужен, - безапелляционно заявил отец Лики, - найдет кого-нибудь побогаче". - "Ну, что ж, это ваше право, но что-то до сих пор охотников-женихов не нашлось". Конечно, слушать это Лике было не особенно приятно, но Сергей заранее предупредил о таком разговоре. - "Хочу сбить спесь с твоих родителей, ты уж не обижайся, извини".
"Ну, мне казалось, что имение, приносящее неплохой доход(и он назвал сумму, о которой родители Лики даже в лучшие годы не могли мечтать), да и дом в Петербурге не так уж плох...". У родителей Лики от изумления вытянулись лица, а Лика про себя подумала, что они на глазах поглупели, они не могли вымолвить ни слова. А Сергей продолжал: "Но женюсь я на Лике, а не на вас, поэтому рассчитывать на что-либо не имеет смысла". Это заявление подпортило им настроение, но потом, рассудив здраво, они пришли к выводу - лучше так, чем никак.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
Лика была на седьмом небе от счастья. Могла ли она когда-нибудь о таком мечтать? А потом слова матери вернули ее с неба на землю. "Ну, слава Богу, ты пристроена". Эти слова были неприятны, что она, какая-нибудь кошка или собачка, которую нужно пристраивать. А мать продолжала:"Нарядов никаких тебе покупать не сможем, ты знаешь, что лишних денег у нас нет, так что, пускай женишок твой раскошеливается". И на Лику навалилась тоска, и она заплакала. Лика ничего не стала говорить, да и что тут скажешь. Настроение у нее испортилось. "Ну, что ты, Ликушка, родителей своих не знаешь, ты не волнуйся, Бог даст, все будет хорошо, жених тебя в обиду не даст". - "Твоими устами, Егоровна, да мед пить, стыдно-то  как. Что я скажу Сергею, что родители и не думают покупать ни свадебное платье, ни все необходимое для венчания, что мать предложила перешить ее платье, что, дескать, "если любит, ему будет все равно, в чем она будет одета".
Лика не стала возражать, да и что толку, Сергею, может быть, и все равно, а ей стыдоба. "Я ему отдам помолвное  кольцо и скажу, что передумала выходить замуж, так будет лучше".
Сергей заметил, что к моменту его ухода настроение Лики стало ухудшаться. "Еще бы, - подумал он, - иметь таких родителей, кому приятно". Дома он рассказал матери и Дуняше, как все было. "Матушка, поговорите с Ликой, а то она к моменту моего ухода совсем стала невеселая". -"Ну, это ничего, это у всех так - сначала радость, а потом страх и опасения". - "Так-то оно так, но Вы бы видели и слышали ее родителей, как говорится, врагу не пожелаешь, а потом я чувствую, что ее что-то мучает и не дает покоя". - "Ну, имея таких родителей,  не удивительно, а что со мной они, Сереженька, встретиться не захотели, чтобы обговорить все детали?". - "Нет, сказали, что полностью полагаются на нас". - "Ну что, хорошая  позиция, если что не так, они не виноваты". - "Но, честно говоря, мне они совершенно не понравились, судя по всему, Лике с ними несладко". - "Не волнуйся, с Ликой я обязательно поговорю, самое главное, чтобы вы были счастливы".
"Боже, - думал Сергей, - как же мне повезло с матушкой, таких, как она, немного, я уверен, что и Лика ее полюбит".
На следующий день Лика ничего не сказала Сергею, решив, "что будет, то будет". "Лика, ты только не волнуйся, с тобой хочет поговорить моя матушка, о том, как лучше все устроить, извини, но с твоими родителями говорить о чем-либо бесполезно. Да ты не волнуйся, матушке ты пришлась по душе". От этих слов Лике становилось горько - "родные люди, мать и отец, безразличны к ее судьбе, с глаз долой - из сердца вон, именно так и получается".
Татьяна Александровна и Лика встретились снова в Летнем саду, погода была прекрасная, как и в прошлый раз, в пруду плавала пара лебедей. Лика подумала - это знак судьбы. Татьяна Александровна пришла одна, без Дуняши, а Сергей, сославшись на необходимость, ушел в университет. "Знаешь, Ликушка, - от этого обращения девушка чуть не заплакала, так ее называла только Егоровна, - ты не волнуйся, я тебя прекрасно понимаю, и все твои опасения и страхи в чем-то схожи с моими, ничего не поделаешь - родителей не выбирают, отличие лишь в том, что меня в жены отец Сергея взял лишь потому, что я по всем параметрам ему подхожу, а вы с Сергеем любите друг друга, а это самое главное". Лика слушала, затаив дыхание, надо же, а ей казалось, что Татьяна Александровна очень счастливая женщина. А та, как будто прочитав ее мысли, продолжала: "Я, действительно, счастливая, так как у меня есть замечательный сын, а теперь будешь и ты". Лика не выдержала и после этих слов заплакала. "Успокойся, девочка, вот увидишь, все будет хорошо. А теперь наберись смелости и скажи, что тебя мучает, беспокоит, тогда и тебе, и мне легче будет решить все проблемы. Успокойся, мы заедем к нам домой, пообедаем - Евдокия Семеновна, а если тебе это удобно, можешь называть ее Дуняша, уже ждет нас к обеду, отдохнем, а потом тебе, мне, Дуняше и Егоровне выберем наряды".
"Надо же, Татьяна Александровна не забыла даже о Егоровне, - в который раз подумала Лика, - Боже, это же настоящее счастье иметь такую мать, как у Сергея".
Дом и все его обитатели очень понравились Лике. "Вы с Сергеем будете жить на втором этаже, там у него кабинет и библиотека, а вот ваши комнаты вы с Сергеем обставите на твой вкус, но для этого время еще есть".
"Неужели я не сплю, - думала Лика, - кому скажешь, не поверят, родителям об этом я ничего говорить не буду, а то неизвестно, что они еще решат, как говорится, "Береженого Бог бережет". Лика, как в детстве, от радости готова была запрыгать на одной ножке. Иногда ей казалось, вот она сейчас закроет глаза, а потом откроет, и ничего этого нет.
В этот и следующие дни они с Татьяной Александровной ездили по магазинам и салонам. Познакомились и Дуняша с Егоровной, которую стали уважительно называть Екатерина Егоровна. Ни Лика, ни Егоровна домой ничего не привозили, так как хорошо знали характер Ликиной матушки, та могла, ни с чем не считаясь, забрать понравившиеся ей вещи. Татьяна Александровна объяснила Лике, что в день венчания к ней приедет горничная и привезет ее и Екатерины Егоровны наряды, поможет одеться и причесаться, экипаж подадут вовремя, и он привезет их в церковь. Лика была, как во сне, но это был не сон, а явь. Родителям она объяснила, что горничная Ининых все привезет в день свадьбы, но по недовольному лицу матери поняла, что та надеялась забрать что-нибудь себе.

ГЛАВА ПЯТАЯ.
В день венчания стояла прекрасная погода, казалось, сама природа радуется счастью Лики. А дальше все, как во сне. И вот она уже не Лика Терентьева, а Лика Инина. Родители же Лики - Владимир Тимофеевич и Прасковья Ивановна - удивили еще раз:"Остаться мы не можем, нет времени, мы уезжаем в Америку". Сергей не удержался от шутки: "Вечерней лошадью?". - "Там все богатые, - заметил Владимир Тимофеевич, - нам обязательно повезет, будем богатыми, не хуже вас. А Вы, зятюшка, как считаете, нам повезет?". Сергей не знал, что и сказать. Ему не хотелось огорчать Лику:"Не берусь утверждать, я этим не интересовался". - "Конечно, зачем , у вас и так дом - полная чаша".
Не скажешь же им, что это глупо считать, что золото, как фантики, валяется под ногами. Зачем взрослым людям объяснять, что в Америку хлынула масса людей со всех частей света, что "золотая лихорадка" большинству людей не приносит счастья, что они становятся еще более нищими, а живут там под девизом "Каждый за себя".
Это будет последний день, когда Лика видела своих родителей живыми. Они не доберутся до Америки - ветхое суденышко, на котором они отправятся за океан, затонет на океанских просторах, унося за собой в пучину не один десяток жизней.
Уезжая, они совсем не подумали, каково будет Лике.
После праздничного застолья Татьяна Александровна, Дуняша и Егоровна("единственное приданое" Лики) уехали на несколько дней в Липки, благо, погода этому благоприятствовала. "Мы посмотрим, как там идут дела, сходим на могилки Юрия Петровича и Миши. А ты, Ликушка, осваивайся, теперь ты хозяйка".
В Липках все было по-старому, дела шли отлично благодаря Моргунову. Дети его выросли и были ему хорошими помощниками, единственное, что огорчало - в прошлом году умерла жена. Так что он теперь был "состоятельный" жених, охотниц было много, но все ему не по нраву. А Татьяна Александровна, хоть и прожила здесь более десяти лет, хозяйкой себя не чувствовала, все напоминало о муже, и ей хотелось домой в Петербург. А вот Екатерина Егоровна удивила ее своей просьбой. "Татьяна Александровна, не будете ли Вы против, если я здесь останусь, мне здесь очень понравилось, да и Данила Афанасьевич сказал, что хотел бы взять меня в помощницы, а работы я не боюсь". -"А как же Лика?" - "Ну, за Ликушку можно быть спокойной, ни Вы, ни тем более Сергей Юрьевич ее не обидите". Ну разве могла Татьяна Александровна возразить - дай Бог, сладится у них с управляющим, ведь хоть и зовут ее Егоровна, а она моложе даже Татьяны Александровны, а чем они не пара - оба работящие, хорошие и порядочные люди. "Конечно, я не против, надеюсь, что здесь вы обретете свое счастье".
Больше всех удивилась Лика:"Если ей будет хорошо, я буду только рада, а то, что она делала для меня, это скрашивало мою жизнь".
Пока Татьяна Александровна была в Липках, молодые не теряли времени даром - обустроили на втором этаже спальню и гостиную и решили вопрос, где проведут медовый месяц. "Лика, а куда бы ты хотела поехать?". - "Сережа, мне все равно, ведь, кроме имения и Петербурга, я нигде не была. А ты, Сереженька?". -"О, у меня пока несбыточные мечты, пока не закончу университет, осуществить их не удастся". -"Почему же?" - "Дело в том, что хотелось мне побывать в Италии - в Риме. Там, безусловно, есть, что посмотреть. Что стоит один собор Святого Петра или Сикстинская капелла, или Венеция - город на воде. А Колизей, созданный в первом столетии до нашей эры! А в Капитолийском музее не только живопись, но и самое главное богатство - "капитолийская волчица", по преданию, вскормившая Ромула и Рема - основателей Рима. А еще "Умирающий гладиатор" и "Медуза" и Ватикан - резиденция Папы Римского - государство в государстве. В музее Ватикана несметные сокровища, в том числе, работы Рафаэля, Леонардо да Винчи, всего "ничего" - пятьдесят четыре зала. Я верю, Ликушка, что мы туда обязательно съездим". -"Боже, как много ты знаешь, завидую тебе белой завистью". Сергею было очень приятно слушать похвалу в свой адрес. "Тогда давай поедем в Крым на море и заедем в Москву - там у матушки есть дальняя родственница, все равно железная дорога идет через Москву. Она - седьмая вода на киселе, в последнее время они только переписывались и присылали открытки к праздникам. Я ей напишу - это Зинаида Андреевна Свиридова.
Ответ пришел раньше, чем они ожидали, в виде телеграммы: Жду номер поезда вагон день Встретим. "Сережа, давай возьмем с собой твою маму и Дуняшу". - "Ну, не знаю, согласится ли она, а так было бы неплохо. Знаешь, я поговорю с ней прямо сейчас". Татьяна Александровна и Дуняша сидели в гостиной и о чем-то разговаривали. "Не помешала?" - "Ну что ты, Ликочка". - Дело в том, что мы с Сережей хотим, чтобы вы с нами поехали в Москву". - "Да ты что! У вас медовый месяц, вам хочется побыть вдвоем". -"Мы едем к матушкиной дальней родственнице, если вы поедете, то нам не обязательно быть все время с ней, это мы из эгоистических соображений вас приглашаем". Татьяна Александровна и Дуняша засмеялись. "Ох, и хитрющая ты, Лика, но в твоих словах есть резон. А что, Дуняша, ведь мы с тобой, как две наседки, нигде не бываем"?!
"Зинаида Андреевна живет одна, где-то в центре. В детстве, да и потом, она была красивая - золотистая коса ниже пояса, голубые с темными ресницами глаза, да и фигурка на загляденье - так описывала ее матушка, хотя матушка в молодости тоже была недурна собой, но до Зиночки ей было далеко. Замуж вышли почти одновременно, матушка чуть раньше, по большой любви. А вот у Зинаидиных родителей дела обстояли все хуже и хуже - управляющий оказался жулик и вор, стала Зиночка бесприданницей, ну совсем, как я. Родители сосватали ее за сладострастную старую развалину, в надежде, что жениху жить осталось немного, глядишь, через годок после свадьбы и отдаст Богу душу. Но не тут-то было, он возьми, да и переживи Зининых родителей, теперь даже пожаловаться было некому, да и то мать говаривала ей: "Терпи, ты мужняя жена". Она и терпела, жилось ей несладко, выполняя стариковские капризы и причуды. Немного стало полегче, когда родился сын, названный Владимиром, но был он болезненный и слабенький, не прожил и двух лет. Да и где тут быть здоровым, если отец - "гнилой корень". Зинаиде стало совсем плохо, муж во всем винил ее. Прошло еще несколько мучительных лет, прежде чем умер ненавистный супруг. Зинаида благодарила Бога, что апоплексический удар у того случился не дома, а в каком-то борделе, куда хаживал старый развратник, иначе во всем обвинили бы ее, что это она его довела, хоя все прекрасно знали его нрав и привычки. Сейчас она живет одна, что сейчас представляет из себя, сказать трудно, но, как говорится, поживем-увидим, но, конечно, жить не в гостинице лучше".
"А знаете ли вы, милые дамы, что район, в котором она живет, считается самым аристократическим районом Москвы, его называют дворянским гнездом или московским Сен-Жерменом. Рядом Кремль и главная улица города - Тверская". -"Сережа, а откуда ты все это знаешь?" - "Ах, Ликочка, мой покойный батюшка приучил меня как можно больше узнавать о месте, куда я иду или еду, это помогало мне не раз и в гимназии, и в кадетском корпусе, и даже в полку, я не попадал впросак и даже в незнакомом месте чувствовал себя уверенно. Так вот, с вашего позволения об Арбате: здесь не селились иностранцы, а, так сказать, дух этих мест неплохо передает картина Поленова "Московский дворик". "Что это за большой Арбат?" - спросила матушка. - "Это сама улица и прилегающие к ней переулки. Здесь жили и творили Лермонтов, Денис Давыдов и другие видные писатели и поэты, а также художники, музыканты, артисты. На Арбате жили и герои литературных произведений, например, здесь встретились Лаврецкий и Варвара Павловна - герои "Дворянского гнезда" Тургенева, Рудин из романа "Накануне". - "Рудина я читала, - сказала Лика, - не могу сказать, что мне он понравился. Извини, Сережа, это я так, к слову". - "Не обошел Арбат вниманием и Лев Толстой - Анатоль Курагин со своим другом Долоховым должны были похитить здесь Наташу Ростову, а Пьер Безухов в 1812 году увидел яркую комету - предвестницу ужасов и конца света. Вообще, в Москве много связано с именем Пушкина - когда он был еще маленький, семейство снимало дом на Поварской, а на Большую Молчановку  маленький Пушкин ходил на уроки танцев, а после ссылки из Михайловского жил на Собачьей площадке". Тут уж пришла пора Дуняше спрашивать, что это за Собачья площадка. - В 15-17 веках это было место, точнее, двор, в котором держали собак для царской охоты. Там сейчас стоит фонтанчик с собачьей мордой на небольшом мраморном столе. Жители Арбата любовно называют его "собачка". Александр Сергеевич гостил у Соболевского и Булгакова, а в Сивцевом Вражке бывал у графа Федора Ивановича Толстого, по прозвищу Американец. Это о нем в "Горе от ума"говорит Грибоедов:
"Но голова у нас, какой в России нету,
Не надо называть, узнаем по портрету -
Ночной разбойник, дуэлист, в Камчатку сослан был,
Вернулся алеутом и крепко на руку не чист.
Да умный человек не может быть не плутом,
Когда ж о честности высокой говорит,
Каким-то демоном внушаем - глаза в крови,
Лицо горит, сам плачет, и мы все рыдаем".
"Ну, точно, Сереженька, быть тебе профессором, - сказала Дуняша, - живая энциклопедия". -"Да, знаете, любезные дамы, и об Арбате, а тем более о Москве можно говорить бесконечно. Но что-то мы засиделись, а завтра поезд в десять часов".

ГЛАВА ШЕСТАЯ.
Встали рано, больше всех волновалась Лика, боялась, как бы не опростоволоситься перед новыми родственниками. Но волновались все, так далеко они ехали впервые...в Москву. Вспомнился Пушкин: "Москва...как много в этом звуке для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось". На вокзал они приехали минут за двадцать от отхода поезда. Вагон был первого класса, роскошное четырехместное купе с туалетной комнатой. Большая часть пути приходилась на ночь. Понравился и ресторан - белые хрустящие скатерти, на каждом столике вазочка с цветами, отличная еда - одним словом, люкс. Им не было скучно - до обеда и после Сергей прочел им "лекцию" о Москве: "А скажите-ка, любезные дамы, что вы знаете о Москве". - "Ну, Первопрестольная". - Именно в Москве коронация". - "Ранее столица, а вот теперь Петербург".  -"Ну, сразу и не вспомнишь". - "Получается, что ваши знания практически равны нулю. Да вы не расстраивайтесь, я знал, может быть, чуть больше вашего, но мне стало интересно, хочется знать, куда едешь. И вот что я вычитал, узнал, что Москву называют Третий Рим". В эти мгновения каждая из трех сидящих рядом с Сергеем женщин подумала не о Москве, а о нем: "И это мой сын, моя радость, моя кровиночка. Боже, спасибо тебе за все". - "Как я рада за Танюшу, какой у нее умный, красивый, добрый сын". - "Не могу до сих пор поверить, что Сергей мой муж, ведь я по сравнению с ним дура дремучая, надо учиться". - "А почему третий, а где первый и второй", - спросила Лика. - "Сейчас, все по порядку. Идея о том, что Москва -  третий Рим появилась в двадцатые годы шестнадцатого века в одном из письменных посланий старца Псковско-Елизаровского монастыря монаха Филарета - "Два Рима падали, а третий стоит, а четвертому не бывать". Сергей посмотрел на слушательниц - ну, прямо студенты на лекциях, только не пишут". - "Сереженька, прости, что перебиваю, но это слова, а доказательства... -"О, Дуняша, как говорится, зришь в корень. Когда пала Западная Римская Империя под натиском варваров...". Тут не выдержала Лика: "Варвары - это что за народ?". -"Это "соседи" Рима, племена эти говорили на непонятном римлянам языке, казалось, что они все время говорят: "вар-вар-вар". - "Ну, теперь понятно, кого и почему называют варварами - разрушителей", - сказала Татьяна Александровна. -"Правильно, мамочка, именно так". Но тут опять не выдержала Дуняша: "Воистину верно, век живи, век учись, а дураком помрешь". - "Ну почему же, и вы, и я вовсе не дураки. Статус христианства перешел к Константинополю - столице Византии, то есть это второй Рим, но в 1453 году Константинополь был захвачен турками, так пал второй Рим.  Оплотом христианства стала Москва, которая, как и Рим, расположена на семи холмах. Но о каждом из них не буду рассказывать, это слишком долго, только назову их: Первый - самый высокий, большой -  Боровицкий, на нем Кремль. Второй - Чертопольский - рядом извилистый ручей. Местные жители считали, что его вырыли черти. Отсюда название. Третий - Псковская горка селились переселенцы из Пскова. Четвертый - Таганский холм или Вшивая горка. Но пока не узнал, почему Вшивая. Это место, где Москва-река впадает в Яузу. Пятый - Иванова горка - у черта на куличиках, люди при деньгах старались здесь не появляться. Шестой - Красный холм - самый красивый. Седьмой - Ваганьковский холм - место для погребений, там почти никто не живет. "Расширяясь, вырастая
 Вся в дворцах и вся в садах,
 Ты стоишь, Москва святая,
 На семи холмах".
В это время в купе постучались: "Господа, можно обедать". - "Вот и хорошо, пора сделать перерыв, а то я вас заговорил".
Ресторан находился в этом вагоне. Вторая часть "лекции" началась не сразу, вначале поговорили, что обед был выше всех похвал - разнообразное меню на любой вкус, больше всего дамам понравились пирожные. После такого прекрасного времяпрепровождения не хотелось говорить о грустном, но Сергей заговорил о Лобном месте. Лобное место - Голгофа - это помост из белого тесового камня, там читали царские указы, в том числе, об избрании на царство. Здесь же совершали казни. Так, например, по приказу Петра Первого вокруг Лобного места были воткнуты колья с головами казненных стрельцов. - "Боже мой, какой ужас!".  - "А в Вербное воскресенье Патриарх Всея Руси совершал молебен, а в Лазареву субботу здесь начинались самые ранние весенние гулянья". - "Сереженька, а Москва-река - это Иордан?" - "Браво, Дуняша, это так". - "В 1840 году один из русских поэтов писал:
"Там, за синей цепью гор,
 За широкими полями,
 Где усталый видит взор
 Только землю с небесами, -
 Там спит город-великан,
 К долам низменным склонившись,
 Завернувшийся в туман,
 Весь из куполов блистает,
 На главе венец златой,
 Ветер с поясом играет
 С синим поясом - рекой.
 То величья дочь святая,
 То России голова,
 Наша матушка родная
 Златоглавая Москва!!.

"На сегодня все. Завтра уже Москва. Спокойной ночи". - "Быть тебе, Сергей, профессором", - сказала Дуняша, - а тебе, дочка профессорской женою".
Лика была готова заплакать, никто так ласково не называл ее дочкой. "Боженька, спасибо тебе тысячу раз, что я встретила Сережу, и дай Бог и Татьяне Александровне и Дуняше здоровья!".

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
Заснули быстро. Колеса поезда будто говорили: в Москву, в Москву. Сергей разбудил всех заранее, поэтому они успели неспеша позавтракать в ресторане и с любопытством стали смотреть в окно на проплывающий пейзаж, правда, ничего примечательного или интересного не увидели. Петербург провожал их мелким дождиком("Это он плачет от расставания с нами, - сказала Дуняша".). Москва же встречала радушно - ярко светило солнышко, на небе ни облачка. У вагона их ждал кучер, представился:"Тимофей". -"А как же Вы узнали, к кому подойти?" - "Так Зинаида Андреевна сказала:"Молодой человек с тремя красивыми дамами. Перепутать трудно".  Встречающих было не так уж и много, это был скорый курьерский поезд, в пути не более полусуток, билеты дорогие - шестнадцать рублей, но оно того стоило. Первым впечатлением было, что все куда-то торопятся, спешат, бояться опоздать. На привокзальной площади было больше народа. От вокзала до Тверской доехали довольно быстро. "А помните, у Пушкина в "Евгении Онегине" есть такие строчки, - вдруг спросила Татьяна Александровна:
"Возок несется через ухабы,
 Мелькают мимо будки, бабы,
 Мальчишки, лавки, фонари,
 Бухарцы, сани, огороды,
 Купцы, лачуги, мужики,
 Бульвары, балки, казаки,
 Аптеки, магазины моды,
 Балконы, львы на воротах
 И стая галок на крестах".
"Ой, смотрите, действительно, львы, но никаких ухабов и будок". - "Да чего же вы хотите, прошло более ста пятидесяти лет, как это было написано". - "Интересно, львы только около этого здания?". "О, судя по всему, это Английский клуб".
Но вот уже доехали до конца Тверской, поворот направо, а слева видны Красная площадь и Манеж. Наконец, уже на Арбате свернули в какой-то переулок, и во всей красе предстал пред ними двухэтажный особняк, судя по всему, один из тех, которые строили после пожара 1812 года. На фронтоне был затейливый вензель, на крыльце их встречала хозяйка Зинаида Андреевна. "Постарше матушки", - подумал Сергей.
"Рада вас видеть, проходите в дом". "Катя, - обратилась она к горничной, - покажи гостям их комнаты, они на втором этаже(туда вела красивая мраморная лестница), жду вас в столовой, как говорится, соловья баснями не накормишь, позавтракаем и все обсудим".
Гостевые комнаты всем понравились, они были светлые, с современной мебелью и туалетными комнатами. Минут через пятнадцать все собрались в столовой. "Я очень рада, что вы приехали. Теперь, благодаря Лике, мы стали родственниками, и я хотела вам предложить: давайте, обойдемся, как говорится, без китайских церемоний, то есть без отчеств, а Лика с Сергеем могут называть меня просто тетушкой". Предложение новоявленными родственниками было встречено одобрительно.
"Да, вот в чем дело. Планы-то у нас обширные, как бы мы Вам не надоели". -"Да ты что, Танюша, я буду только рада, чем дольше, тем лучше, а то у меня ни близких, ни друзей, да, честно говоря, не люблю я эти светские мероприятия, где обсуждается, какая у Екатерины Петровны шляпка, а у Пелагеи Ивановны замечательный пекинес. А, вот, в Большой театр мы с вами можем пойти в любой день, хотите на "Щелкунчик", "Баядерку" или, может, оперу. Что вы предпочитаете? Вы не волнуйтесь, на весь сезон у меня абонемент-ложа, так что в любой день и на любой спектакль. Знаете, еще А.С.Пушкин - любитель балета - писал о знаменитой Истоминой:
"Блистательна, полувоздушна,
 Смычку волшебному послушна,
 Толпою нимф окружена,
 Стоит Истомина, она,
 Одной ногой касаясь пола,
 Другою медленно кружит,
 И вдруг прыжок, и вдруг летит,
 Летит как пух из уст Эола,
 То стан совьет, то разовьет,
 И быстрой ножкой ножку бьет".
Опера же, в основном, итальянская, поэтому я предпочитаю балет".
"Тетушка, когда мы ехали по Тверской, у одного здания видели льва". - ""А вы видели здание старейшего в Москве Английского клуба? Именно в нем был первый масонский кружок, в который входили Карамзин, Новиков, Тургенев, Кутузов. О нем писал Грибоедов в "Горе от ума", Герцен в "Былое и думы", Лев Толстой в "Анна Каренина" и "Война и мир". У здания Английского клуба - это только один из немногих самых высоких львов, а на Остоженке он возвышается над Москвой, а у доходного дома Гордона целых два льва со щитами, на Волхонке же у Храма Христа Спасителя - "египетские львы". В Александровском саду - мы с вами там обязательно побываем - бронзовые, есть львы даже на Спасской башне, а Воскресенские ворота Китай-города раньше назывались Львиные - это самые известные. А еще есть скульптуры и барельефы атлантов, котов, горгулий. Знаете, в последнее время меня это все стало интересовать, вот сколько лет прожила, а ничего этого не знала, это все вы виноваты, - сказала она, смеясь, - заставили меня пошевелиться. Правда, о московских львах я не нашла стихов, но нашла о петербургских. Где их больше - у вас или у нас - не знаю, но мне стихи понравились:
"Вдоль оград величественных зданий,
 Дух храня блистательной Невы,
 Сохраняя тайны мирозданий,
 Притаились каменные львы.
 Сколько они видели событий,
 Сколько тайн они в себе хранят,
 Сколько же забвений и открытий
 Перед нами выстроились в ряд...".
Завтрак удался на славу - куриный паштет, салат из омаров, заяц в сметане. Понравилась и гурьевская каша - это каша, приготовленная на сливочных пенках, с грецкими орехами, изюмом и разными фруктами. "Знаете, тетушка, честно говоря, я каши не люблю, но эта - что-то удивительное, - сказал Сергей, - а вот интересно, почему гурьевская?". - "Ты знаешь, когда я первый раз попробовала ее, мне объяснили: еще во времена Александра Первого своим кулинарным искусством прославился министр финансов Гурьев, ему же принадлежит рецепт некоторых паштетов. А про "пожарские котлеты" есть у Пушкина:
"На досуге пообедай
 У Пожарского в Торжке,
 Жареных котлет отведай
 И отправься налегке".
Во время поездки Николая Первого из Москвы в Петербург он остановился в Торжке, в Осташково, так как сломалась карета. Завтракать царь должен был котлетами из телятины, но взять их было негде, жена повара подсказала выход - котлеты сделали из курицы. Котлеты императору понравились, и им присвоили имя поварихи. А бефстрогонам присвоено имя графа Строгонова - он славился роскошными обедами. Именно он изобрел новое блюдо - мелко нарезанное мясо "по зубам хозяина".  - "Знаете, есть стихотворение "Обед" Филимонова, - молвила Дуняша:
"Вот, с кулебякою родной,
 Кругом подернута янтарной,
 Душисто жирной пеленой
 Уха стерляжья ина шампанском,
 За ней ботвинья с астраханским
 Свежепросольным осетром
 И свежей невской лососиной,
 Вот с салом борщ, кальян с вином,
 С желтками красный суп с дичиной...
 Вестфальский окорок сырой
 Окутан жиром, чуть соленый,
 Другой в малаге запеченный.
 Говяжьи с трюфелем котлеты,
 Как сбитый в снеге майонез,
 За ним пестреют винегреты,
 Под хреном блюдо поросят,
 Кусок румяной солонины,
 Сосисок крупных длинный ряд,
 И все разобрано, едят,
 Везде глубокое молчанье".
"Все это можно приобрести в магазине у Елисеева, - сказала Зинаида, - мы там обязательно побываем. Ухи в шампанском не обещаю, но кресс-салат, винегреты, сосиски, колбасы, сыры и фрукты - пожалуйста". -"Понятно, почему Москву называют хлебосольной. Тетушка, ты нас так закормишь, что мы никуда не пойти, не поехать не сможем". - "Да мы не сразу пойдем, посидим, поговорим, "отдохнем" от завтрака, а потом и отправимся, тем более, что день такой чудесный, солнечный, как будто на заказ. А пока я вам расскажу о достопримечательностях, чтобы долго не стоять у того или другого памятника, а то еще привлечем внимание городовых. Одна из достопримечательностей Красной площади - Покровский собор, ну а если точнее, Собор Покрова, что на рву". -"О, - Лика не утерпела, - это в честь победы над Казанским ханством, а почему девять храмов?". Тут уже не удержался Сергей: "Это символ - столько дней длилась осада Казани". Зинаида продолжала:"А освящен храм первого октября в праздник Покрова Богородицы. Позже к нему пристроили храм, почитаемого москвичами,  Василия Блаженного. Ну это отдельная история, как-нибудь на досуге расскажу. В последнее время меня многое, связанное с Москвой, стало интересовать, это, наверное, связано с возрастом. А еще на площади есть памятник Минину и Пожарскому. Это по проекту Ивана Мартоса. На барельефе надпись:"Гражданину Минину и князю Пожарскому. Благодарная Россия. Лето 1818 года". И вот они на Красной площади. "Одно дело слушать, другое увидеть наяву. Это просто чудо - сказочный храм, достойное украшение Красной площади. А посмотрите-ка, дамы, какая стена защищает Кремль, ее начал строить Марко Руффо(у нас стали называть Марк Фрязин, а почему так, я нигде не нашел объяснения. Протяженность ее 2 километра 235 метров, толщина - 3,5 - 6,5 метров, а вот высота в разных местах от 5 до 19 метров. По верху боевой ход от двух до четырех метров". - "Это ты когда успел узнать, Сереженька? - с удивлением спросила Зинаида Андреевна. -"Да Вы знаете, это еще когда искал сведения о Великой Китайской стене. Мне было интересно, есть ли у нас что-нибудь подобное". - "Ой, - Лика, как маленькая, захлопала в ладоши, - а давайте пройдем по стене". - "Да кто же тебя пустит, если бы это было возможно, то таких, как ты, на стене было достаточно, - сказала Дуняша. - "Ну, и ладно, нет так нет". - "Это же военное укрепление, а стена, - продолжал Сергей, - скреплена восемнадцатью башнями. Из них три круглые угловые - Водовозная, Арсенальная, Биклемешевская, они выступают за ниши стен, а это дает возможность вести бой в круговой обороне. Шесть башен - проездные. Одна из самых красивых и величественных - Спасская - именно через нее можно попасть в Кремль". - "Вот смотрите, я всю жизнь живу в Москве, а даже половины не знаю, что знает Сережа". - "О, Господи, Зинаида, можно подумать, что кто-то из находящихся сейчас на Красной площади, знает больше". - "Знаешь, один из философов сказал: "Я знаю, что ничего не знаю, а другие не знают даже этого". - "О, мамочка, браво! Это сказал Сократ". А Лика думала: "Господи, когда-нибудь я смогу быть такой же, как эти женщины. Боюсь, что Сергею будет неинтересно разговаривать со мной. Это я в гимназии была одной из лучших учениц, а получается, что это ноль с плюсом. Надо поговорить с Татьяной Александровной - что делать, чтобы соответствовать Сергею, и не выглядеть дура-дурой". - "Так вот, посмотрите, какая красивая и высокая - десять этажей, из них три занимают куранты, общий вес - двадцать пять тонн". Дуняша увидела, что вокруг них начали собираться люди, внимательно прислушиваясь к словам Сергея. "Давайте пойдем дальше, а то мы мешаем людям". И они направились к соборной площади. "Главное место, - сказала Зиночка, - Успенский собор, здесь оглашали государственные указы, акты, присягали на верность Московскому князю, венчались на царство цари, короновались императоры, похоронены московские митрополиты и патриархи. А вот это - домовая церковь русских царей - Благовещенский собор. В его двух ярусах расположены произведения Андрея Рублева, Феофана Грека и Прохора Городца. Рядом одноглавая церковь Ризоположения - домовая церковь патриархов. А вот Архангельский собор с 14-го до первой половины 18 века - усыпальница русских великих князей и русских царей вплоть до Петра Первого, который, как и все последующие императоры похоронен в Петербурге в Петропавловской крепости. А вот и колокольня Ивана Великого - высота 81 метр, винтовая лестница насчитывает более трехсот ступеней. "Даже если бы разрешили, я бы ни за что не полезла, - сказала Дуняша, - хотя красота открывается, наверное, удивительная. Смотрите - вот царь-колокол - какой красивый орнамент и кто-то изображен, какой-то царь и царица". - "Сереженька, кто это - Алексей Михайлович и Анна Иоановна?". - "В 1773 году в Москве был пожар, колокол упал, отвалился "кусочек". А сам колокол самый большой в мире - весит двести тонн". - "Боже, да как же его умудрились-то поднять?". - "Да с помощью каких-то специальных приспособлений. Уж, извините, но точно не знаю. Смотрите - пушка и надпись - отлита Андреем Чоховым, вес сорок семь тонн, длина пять метров и 34 сантиметра. По калибру 890 миллиметров - самая большая в мире. Интересно, а каков вес ядра? Вот написано - одна тонна". - "Боже, с ума сойти, разве мыслимо такое поднять, наверное, пушка так и стояла здесь для устрашения". - "Ты права, Ликушка, пушка показывает нашу мощь".
"А не пора ли нам отдохнуть? - спросила Татьяна Александровна. И все с радостью согласились. И Зиночка повела всех в Александровский сад. "В 1820 году император Александр Первый, - начала свой рассказ Зинаида, - был в Москве и решил создать у Кремлевской стены сад - это было излюбленное место гулянья москвичей. Вот смотрите - главный вход - решетка с вызолоченными топориками, а со стороны Никитской - прекрасный мостик, по сторонам которого поставлены грифоны".
Идти по липовой аллее было приятно, то тут, то там были клумбы с различными цветами, над которыми порхали бабочки и стрекозы, одна из которых села на шляпку Дуняше. По пути встретился им и грот, по бокам которого были огромные каменные ядра, по мостику они прошли во второй сад и направились к кондитерской и кафе. Они сидели на открытой террасе, откуда открывался прекрасный вид на небольшой пруд, в котором плавала пара белых и черных лебедей. Небольшой ветерок приносил прохладу, хорошо было сидеть за столиком, пить чай или кофе с пирожными, уходить не хотелось. Да и посетителей в кафе было немного, видно было, что гуляют целыми семьями - площадка перед Воскресенскими воротами до самого экзерцисгауза заставлена экипажами. Пока дамы сидели и отдыхали, Сергей с Ликой прогулялись по парку, шли молча, хотя мысли у них были одинаковые - как же повезло, что они встретились. А три женщины, сидящие на скамейке, не только любовались красотой парка, но и разговаривали о молодых. "Какая ты, Танюша, счастливая, у тебя такой замечательный сын, да и невестка, судя по всему, не только красивая, но умная и воспитанная". -"Да, Танечка заслужила это. Ведь в наше-то время не часто встретишь семьи, в которых такие добрые, доверительные отношения. Стоит вспомнить только о Ликочкиной семье". И вдруг Дуняша спросила:"Зиночка, может быть, поедете к нам в Петербург погостить, мы бы все были очень рады?!". "А почему бы не поехать", - подумала Зинаида. Новые родственники ей нравились, в них не было никакого высокомерия, характерного для многих петербуржцев(как-никак столица), Москву же они считали захолустьем. Помолчав с минуту, сказала:"Да собственно говоря, я не против, только вот мне надо решить с имением". - "А что так? - спросила Татьяна. -"Да хочу его продать, дохода никакого - одни убытки, вроде, и покупатель нашелся. Надо съездить, да как говорится, никак руки не дойдут". - "А давайте-ка завтра съездим, Сергей поможет, разберется, что к чему". - "А удобно ли это?". -"Вот сейчас они подойдут, мы и спросим".
"Знаете, что - всем ехать не надо, я думаю, Лика будет не против, если поедет она, я и Дуняша. Судя по Вашему рассказу, управляющий Ваш тот еще жук, а мы поедем как потенциальные покупатели - он должен показать нам "товар лицом". Надеюсь, дуняша тоже не против?". - "С большим удовольствием".
Зинаида Андреевна была несказанно рада - "как хорошо и спокойно мне с ними, я не помню, когда мне было так хорошо. Решено, поеду с ними в Петербург, как бы не был решен вопрос с имением". - "Тетушка, а когда Вы ездили в имение, Вы сообщали об этом управляющему?" - "Да, мой кучер за день-за два сообщал, что я приеду". -"Только сегодня Вы ему не говорите, что мы поедем в "гости", он останется с Вами в Москве. Вот и посмотрим завтра на его реакцию".
Вернувшись после прогулки, Сергей и Дуняша, которая разбиралась в вопросах хозяйства не хуже, а даже лучше, чем Сергей, посмотрели все документы, связанные с куплей-продажей. "А еще необходимо посмотреть все в отдельности, - сказала Зинаида, - а не продавать все оптом, а что-то привезти в Москву". Сергея интересовал вопрос, есть ли библиотека. "Да, есть, хотя Архип говорит, что никто покупать не хочет, дескать, рухлядь одна". - "Можно подумать, что Архип крупный специалист в этом вопросе. Не волнуйтесь, все будет в лучшем виде. Да, кучера Вашего никуда не отпускайте, пусть все время будет при Вас, если спросит, почему я не с Вами - скажите, отправился в университет, а Дуняша в монастырь".

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.
Рано утром Сергей с Дуняшей отправились в имение Зинаиды Андреевны, которое было в живописнейшем месте недалеко от Дмитрова. К обеду были уже на месте. Кто-то позвал Архипа: "Барин, тута господа приехали". На крыльцо вышел мужчина лет тридцати. Взглянув на него, Дуняша тихонько сказала Сергею:" Хитрован, жулик, как есть, жулик". - "Да вот, хотели посмотреть, говорят, имение продается". Сумма, которую назвал Архип, была в несколько раз больше, чем та, которую он называл Зинаиде Андреевне. Дуняша с Сергеем пересмотрели все господские покои, не забыв про библиотеку, побывали в птичнике, коровнике, осмотрели мезонин и все рабочие пристройки, определили предварительную сумму. Через три дня в Москве Сергей должен был получить все полагающиеся документы, а Архип деньги. На обратном пути только и говорили о воре и жулике Архипе. "А представь, Сереженька, сколько он наворовал за годы, что здесь управляет". -"Ничего, - сказал Сергей, - отдаст все до копеечки, иначе отправится "отдыхать" на север к белым медведям".
Усталые, но довольные они вернулись в Москву. Дамы были уже дома. Зинаида сказала:"Сначала пообедаем, а затем "заслушаем отчет" Сергея и Дуняши". - "Знаешь, Зизи, (так Сергей, а с его легкой руки, и все остальные стали звать Зинаиду Андреевну, ей это нравилось, было как-то по-домашнему. Она считала, что ей, наконец-то, повезло, прошло совсем немного времени, а казалось, что все знают друг друга уже давно) ты, мамочка и Лика куда-нибудь сходите, а мы втроем поедем в имение, чтобы, как говорится, застать "врага" врасплох". Возражений не последовало. "Да, я забыл спросить, а как ваши дела?". -"Прекрасно, мы были на Кузнецком, представляешь, как и прежде, большинство магазинов принадлежит французам, оно входило в наш утренний моцион, Кузнецкий - модное место гуляния знати. Помните, "Горе от ума":"
"А все Кузнецкий мост и вечные французы,
Откуда мода к нам, и авторы, и музы -
Губители карманов и сердец".
Кошелек изрядно опустел, но дамы об этом нисколько не жалели - посетили магазины шляпок, зонтов, дамского платья и целый ряд других. Не забыли они и об отсутствующих, которые были довольны сделанными для них покупками.
На следующий день отправились снова в имение. Уже часов в одиннадцать были на месте. Подъехав к дому управляющего, дальше Сергей отправился один. Какой-то мужичок хотел преградить ему путь, сказав:"Барин не принимают - они кушают", на что Сергей ответил:"Ну, меня-то барин примет". Картину, которая ему открылась, можно назвать "Не ждали" - за столом, уставленном кушаньями, сидел Архип в халате явно с барского плеча, посуда, судя по всему, была тоже барская, так и хотелось сказать - на серебре на золоте едал. Увидев гостя, Архип поперхнулся и сказал девице с рюмкой водки, одетой довольно фривольно: "Пошла вон". Девицу, как ветром сдуло. "О, это ты так хозяйку свою встречаешь", - сказала появившаяся в дверях Зинаида Андреевна. Сказать, что Архип побледнел, значит, ничего не сказать, он стал какого-то бело-зеленого цвета. А Зинаида Андреевна продолжала:"Ну, что Вы, барин, кушайте, кушайте, а солоночка что-то мне знакомая, да и столовые приборы, которые, как ты говорил Архипушка, куда-то задевались, нашлись родные". Архип от страха даже встать не мог, лихорадочно думая, что сказать в свое оправдание, а выходило, что нечего. Еле выдавил из себя:"Бес попутал". Тут Дуняша, которая вошла вместе с Зинаидой Андреевной, засмеялась:"Да что-то больно огромный, бес-то". И совсем плохо стало Архипу, когда на столе появились две книги приходов и расходов, по которым было ясно видно, что он не один год "старательно" обворовывал хозяйку. В столе обнаружилось несколько тысяч ассигнаций, кроме этого всякая "мелочь" из господского дома. Но Архип не был бы Архипом, если бы заранее не имел что-либо на "черный день", правда, наступивший раньше, чем он предполагал, надеялся, что за два дня все сделает в лучшем виде - комар носа не подточит. В Дмитрове была у него зазноба - Галочка, Галчонок, как он ласково ее называл. Они решили, как только состоится сделка, и он получит деньги с продажи имения, они откроют свой маленький ресторанчик. "Ну, да ничего, жаль, конечно, что "уплыли" денюшки, да с Галчонком они не пропадут! Простофиль на его век хватит".
"Ну, что, Архипушка, как говорится, вот Бог, а вот порог". - "А свои вещи я могу забрать?". - "А какие же тут твои вещи, друг ты наш ситный, вот в барском халатике и отправляйся туда, откуда приехал, да еще спасибо скажи, что за воровство не отправили тебя в каталажку". - "Да и то правда, - подумал Архип, - пора сматываться по добру по-здоровому, а то глаза-то у молодого барина вон как сверкают, того и гляди, еще "накостыляет" по шее, и счел за лучшее сказать: "Завтра в "Трех апельсинах" на Тверской в одиннадцать часов должны подписать документы на продажу имения господину Васильеву", - и пока они не стали уточнять, стремглав выбежал из дома, как можно быстрее унести ноги.
Решили, что Сергей с Дуняшей останутся в имении, Зизи поедет в Москву за "подмогой" и приедет вместе с Ликой и Татьяной. А пока они обошли весь дом, решая, что взять, а что оставить. "Знаешь, Серж, я решила сделать тебе небольшой подарок". - "Да, а какой же, если не секрет?". - "Нет. Это библиотека". - "Нет, тетушка, это слишком дорогой подарок". - "Слишком дорогих не бывает, а это от души. Знаешь, Сереженька, ведь не все самые что ни на есть родные помогают друг другу, так что, сделай милость, не обижай меня".
А в это время Лика и Татьяна Александровна прекрасно проводили время в зоопарке. Лике очень хотелось в нем побывать, в Петербурге его нет. Да и в Москве он появился недавно - в 1864 году, вначале назывался зоосадом. Находится он в живописнейшем месте Пресненских прудов, это место москвичи облюбовали для воскресных гуляний. В зоопарке находятся как домашние, так и хищные животные, есть и экзотические. Был будничный день, билет стоил двадцать копеек, по праздникам десять. "Как ты думаешь, Ликушка, мы не разоримся, если потратим сорок копеек?!". - "Ой, маменька, думаю, что нет". И они обе засмеялись. Им было хорошо вместе, а со стороны казалось, что это действительно мать и дочь. Обе чуть выше среднего роста, в легких элегантных платьях, в щляпках с модными зонтиками, и еще с той радостью и счастьем, которое излучали их лица. И обе вздрогнули, когда неожиданно раздался грозный рык, слышный по всему зоопарку, оказалось, это два гривастых льва резвились в вольере. А рядом в вольерах находились грациозный ягуар и молодой леопард. "Какие милые кошечки", - сказала Лика. - "Да уж, только хорошо, что они в клетках". Напротив в пруду плавал аллигатор, можно было видеть, как поблескивали его маленькие глазки. Казалось, что смотрит и думает:"А кого бы мне съесть". Они прошли мимо быстро, он не вызывал симпатии, не понравились и гиены - производили какое-то неприятное впечатление. А вот рыжие белочки, прыгающие с ветки на ветку, и рыжие лисички понравились. У вольера с "королем пустыни" верблюдом было достаточно много народа, но "поведение" его просто шокировало. Какой-то мальчишка в матросском костюмчике, в обществе, судя по всему, матери и няни начал дразнить верблюда, а потом пытался достать его невесть откуда взявшейся длинной палкой. Верблюд, как показалось Лике, смотрел неодобрительно на эти манипуляции, а потом вдруг плюнул, да так, что мальчишке мало не показалось. Со всех сторон раздался хохот, который перекрыл рев мальчика. "Так и надо, - сказала одна дама, - нечего дразнить животных, а посмотришь, на вид такие приличные люди". Чем все закончилось, ни Татьяна Александровна, ни Лика смотреть не стали, в душе остался какой-то неприятный осадок. На некоторых вольерах висела табличка "Подарок". Так, князь Константин Николаевич подарил зоопарку носорога. Лике вспомнился детский стишок: "Носорог бодает рогом. Не шутите с носорогом". "Да, не хотелось бы получить удар от такой туши", - сказала Татьяна Александровна. А египетский вице-король подарил зоопарку зебру. Среди подарков командира фрегата "Светлана" было несколько черепах. Стоили только посмотреть на них, и сразу на ум приходило выражение "Тащишься, как черепаха". А император Александр Третий подарил зоопарку индийского слона. "Это удивительные животные. Им присуще самосознание, они переживают различные чувства и эмоции - грустят, если в их стаде что-то не так, и радуются, если, к примеру, рождается слоненок, они умеют даже улыбаться". Татьяна Александровна с большим интересом слушала Лику. "У слонов очень хорошая память - они помнят и ценят хорошее отношение, но и отомстить могут обидчику через несколько лет. Его сердце тяжелее пятилетнего ребенка, а ухо весит до 85 килограмм. Это единственное животное, которое может стоять на голове, а нос слона в тысячу раз чувствительнее человеческого. В день он съедает больше 130 килограмм, а воды пьет "всего" сто-триста литров. Они слышат друг друга ночами - высокочувствительные клетки, принимающие вибрацию, посылают импульсы в мозг". - "Ликочка, а откуда ты все это знаешь?". - "Зоологию у нас преподавал Леонид Евгеньевич Войцеховский - по первым буквам ЛЕВ, но все называли его Левушка.
Очень добрый, он никогда никого не ругал, только вздохнет и скажет: "Ну, это ты, стрекоза, расскажешь в следующий раз". И  звал он нас зайчиками, белочками, бабочками. И знаете, это действовало лучше, чем какие-либо упреки. Нам было стыдно...Да, забыла, в природе редко, но встречаются белые слоны, и, согласно легенде, стадо белых слонов - это млечный путь. Но таких, как Леонид Евгеньевич, раз, два и обчелся. Но особенно не любили географа - Евсея Ивановича, называли его Евся. Помню, Катя Сорокина, когда он рассказывал нам о природе Кавказа и Черном море, спросила: "А Вы там были?" - "Не был, и Вам не советую". Это его любимая присказка была".
Понравились им вольеры с различными птичками, которые порхали с ветки на ветку и весело чирикали. Отдельно находились павлины - важно расхаживались, время от времени распустив хвост. "Какая красота, а вот эти серенькие - самки, а хвост небывалой красоты у самцов, отсюда и выражение "распустил хвост, как павлин". А потом они долго сидели у пруда, где плавали белые и черные лебеди. До обеда было еще далеко, и они решили съездить на Тверскую в Елисеевский и к Филиппову.
"А на Тверской в дворце роскошном Елисеев
 Привлек толпы несметные народа,
 Блестящей выставкой колбас, печений, лакомств.
 Ряды окороков копченых и вареных,
 Индейки, фаршированные гуси,
 Колбасы с чесноком, фисташками и перцем,
 Сыры всех возрастов - и честер, и швейцарский,
 И жидкий бри, и пармезан гранитный.
 Тут горы фруктов, уложенных душистой пирамидой,
 Наполнивших корзины в пестрых лентах.
 Здесь все от кальвиля французского с грибами
 До ананасов и невиданных японских вишен".
Воистину, храм обжорства. Но действительность превзошла все ожидания. Магазин представлял собой нечто фантастическое. Золото и лепные украшения стен производили странное впечатление и темная ниша в глубине зала, рядом с ней английские часы, а золоченый маятник казался неподвижным, часы шли бесшумно.
Сюда ездили дамы в шиншиллах и соболях, с кавалерами в бобровых или шикарных "николаевских" шинелях с капюшонами. Швейцар и его помощники выносили корзины и пакеты. Швейцар вызывал кучеров, ставил в экипажи покупки, получал "на чай". Татьяна Александровна и Лика прошли по магазину, как по музею. Вот отдел вин на разный вкус: хрустальные графины и бутылки различной формы - от простых светлых до золотистого шато-икема с выпуклыми стеклянными клеймами, бургундские кубышки, бутылки венгерского. Рядом - огромные красные омары и лангусты, окорока вареные с розовым салом, вестфальские белоснежные, как скатерть. Остендские устрицы, розовые белорыбицы, в серебряных ведрах стерляжья мелкая икра, темная осетровая и крупная, зернышко к зернышку, ароматная паюсная. Отдельно фрукты: различные сорта яблок, винограда - такие, как "дамские пальчики" и "изабелла", бананы, ананасы, свежая клубника, земляника, малина, да всего не перечесть. Многое из этого уже опробовали у Зинаиды Андреевны. "Ликушка, а наш Елисеевский на Невском несколько скромнее". - "Не знаю, честно говоря, я там никогда не бывала". - "А пойдем в булочную Филиппова, это в двух шагах от Елисеева, там мы что-нибудь да купим и посидим в кафе".
В булочной было довольно много народа, выбор на любой вкус и наличие кошелька: пирожки с мясом, творогом, капустой, яйцами, грибами, плюшки, ватрушки с изюмом, которые впервые отведал генерал-губернатор Москвы Закревский. Об этом эпизоде знали не только москвичи - завтракал генерал со свежими булочками от Филиппова, в одной из булочек оказался таракан. По требованию Закревского вызвали Филиппова, а тот не растерялся, вмиг проглотил булочку, заявив, что это не таракан, а изюм, и Закревский попросил: "Принеси еще". Привезли, как говорится, "с пылу с жару", эти булочки очень полюбились горожанам.
За столиками, покрытыми белыми скатертями, сидели, в основном, дамы с детьми. Татьяна и Лика с удовольствием пили ароматный чай со сладкими булочками, не забыв с собой прикупить различных пирожков, плюшек и ватрушек. Вечерний чай уже пили в обществе Зиночки, Дуняши и Сергея, слушая рассказ об их удачном вояже в имение.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.
А Сергей был в восторге от подарка, сделанного Зинаидой Андреевной, он был готов никуда не ходить, а только разбираться с книгами. Удивительно, но библиотека оказалась в хорошем состоянии, просто повезло, что Архип ничего не смыслил в литературе. Судя по всему, библиотеку собирали еще предки мужа Зинаиды Андреевны. На следующий день Сергей решил наведаться в Университет, хотя понимал, что это, вероятнее всего, напрасно, ведь учебный год еще не начался. Лика сказала, что поможет с книгами, да ей и самой было интересно. Она часто задумывалась о том, что не соответствует Сергею, понимая, что на одной красоте далеко не уедешь. Она не была пустоголовой дурочкой, которую интересуют только наряды, балы и развлечения. Ей нравилось быть модно одетой, тем более, что появилась такая возможность, а вот к украшениям она, действительно, была равнодушна, что, как считали многие, не соответствовало молодым девушкам ее круга, хотя и Зизи, и Татьяна Александровна были такие же, как считали некоторые, не от мира сего. Она любила читать. И не только русскую литературу, но и французских и немецких авторов в подлиннике, но понимала, что этого недостаточно. Прочитав роман Чернышевского "Что делать?", ни как Рахметов, ни как Вера Павловна она быть не хотела. Достоевский же вообще поразил ее своими героями, как князь Мышкин и Сонечка Мармеладова. Заинтересовало ее движение суфражисток, но лишь та часть, где говорится о женском образовании. Ходить в брюках и пиджаках, требовать равенства не только в семейной жизни, но и в политике, нет, об этом она не задумывалась. Вначале она решила поговорить с Татьяной Александровной, ведь никто не знал Сергея лучше, чем она. Случай представился, когда Сергей ушел в библиотеку, а Дуняша и Зизи были заняты каким-то разговором. Лика в который раз подумала, как ей несказанно повезло со свекровью - мало у кого мать мужа так относилась к жене сына, даже с родной матерью Лика не могла разговаривать так, как с Татьяной Александровной. - "Ты умница, Ликочка, Сергей будет счастлив, если в твоем лице найдет друга и помощника. Самое главное для него, что ты - родная душа, это самое главное, когда муж и жена - одно целое. А уж чем ему помочь - решишь сама, может быть, составить каталог книг, он не особенно любит такую работу, а почерк у тебя отличный, ну а что еще, Сережа скажет тебе сам".
Лика решила не откладывать разговор ина потом и отправилась в библиотеку. Сергей ее прихода не заметил, так увлечен он был какой-то книгой, он даже вздрогнул от неожиданности. "Ты знаешь, Ликушка, я не ожидал, что библиотека окажется столь хороша". - "Я, Сереженька, хочу тебе помочь. Не будет ли тебе скучно?". - "Да нет, скучно мне не будет, достаточно много может мне пригодиться. Было бы хорошо, если бы ты составила список, разделив на части: Книги на русском, французском, немецком, английском, правда, с английским у меня плоховато". - "Конечно, я все сделаю, но прежде мне хотелось спросить у тебя, как ты относишься к тому, если я поступлю на Бестужевские курсы, ведь в Университет женщин не принимают?". - "Да уж, поэтому многие едут учиться за границу. Я не против, если у тебя есть такое желание". Лика готова была, как ребенок, запрыгать от радости. - "Но курсы платные...". - "Ты что, считаешь, что мы не в состоянии оплатить эти курсы, Лика, это же смешно". - "Да нет, это не смешно, от меня никакого толку, да еще деньги тратить". - "Лика, а тебе не совестно вести такие разговоры, ты что, серьезно считаешь, что я или матушка будем против?". Сергей засмеялся: "Но это уже перебор. Вот приедем и все узнаем". -"Прости, что ничего тебе не говорила, но я уже узнала. Они открылись не так давно - в 1878 году, расположены на Васильевском острове. Имя получили по имени основателя - профессора истории Бестужева". - "А ты узнавала, что нужно для зачисления на курсы?". - "Да, у меня среднее образование, гимназию я окончила с золотой медалью, а это является преимуществом, то есть необходимый аттестат у меня есть. Но, конечно, это еще не все. Помимо этого, нужно еще свидетельство о политической благонадежности". - "Да, с этим могут возникнуть проблемы, - смеясь, сказал Сережа, надо поговорить с Зизи, Дуняшей, а вдруг они знают что-то, что компромитирует  тебя". - "Да ну тебя, что это за шуточки такие". - "Ну, уж пошутить нельзя", - сказал Сережа, обнимая и целуя Лику. - Но это еще не все, данные о материальном обеспечении". - "А сколько?" - "Сто рублей в год". - "Конечно, такую сумму нам не осилить, придется занимать у Зизи. Все это несерьезно, Лика, ты рассуждаешь, как сирота Казанская". - "Но, если честно, я недалеко от нее ушла". - "Лика, ты можешь понять, что это в прошлом, ты замужняя состоятельная женщина, у тебя есть я, матушка, Дуняша, да еще теперь Зизи. Ты помнишь - и в горе, и в радости. Ликочка, для меня это не пустые слова, да для тебя тоже. Ладно, ближе к делу. Что там изучают и какие факультеты?". - Изучают математику, есть физико-математический и историко-литературный факультеты, как и у тебя в университете - богословие, логика, история, философия, литература, русский, английский, немецкий, французский языки и еще один из славянских". - "Ты знаешь, это не хуже, чем в университете, единственный минус - не дается диплом о высшем образовании". - "Ты знаешь, Сережа, вот это-то меня совершенно не волнует, мне просто хочется по-настоящему помогать тебе". - "Ну, тогда тебе это я говорю из эгоистических побуждений, особое внимание тебе надо уделить английскому, я в нем не силен, мягко говоря. Могу сказать, что и матушка будет не против". Лика не стала говорить, что обсуждала это с Татьяной Александровной. "Ты знаешь, она относится к тебе, как к дочери, что вот, наконец-то, у нее появилась дочь, о которой она мечтала. Вот приедем в Петербург и сразу займемся этим вопросом". - "Сереженька, ты не представляешь, как я рада!". - "Почему же, представляю, и очень хорошо, у меня были такие чувства, когда я смог поступить в университет. Знаешь, Ликушка, я думаю, у тебя проблем с учебой не будет, у меня сохранились все лекции и учебники".

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.
На следующий день Сергей и Зизи отправились на встречу с покупателем имения. "Сереженька, я хочу предупредить тебя: я представляю тебя как своего племянника, поэтому ты ничему не удивляйся". За столиком в уютном кафе их уже ждал приятный мужчина лет пятидесяти. "Владимир Александрович Матвеев". Они быстро решили все вопросы, попутно выяснив, что Архип обманывал не только Зизи, но и значительно завысил стоимость имения. Матвеев был приятно удивлен, что сумма оказалась ниже, чем называл Архип. Зинаида Андреевна сказала, что деньги за имение получает ее племянник Сергей, тот был удивлен, но спрашивать ничего не стал, вспомнив слова Зизи. "А давайте, сегодня сходим в ресторан, отметим успешные переговоры". - "С большим удовольствием, Владимир Александрович, но дело в том, что сегодня мы всей семьей идем в Большой театр". - "Что ж, вам можно позавидовать, я бы тоже пошел, но, вероятнее всего, не достану билета". - "Не расстраивайтесь, Владимир Александрович, приглашаю Вас, дело в том, что на весь сезон у нас забронирована ложа". - "Удобно ли это?" - "Не беспокойтесь, места всем хватит, в 16.30 будем ждать у входа в Большой. А пока - до свидания".
А в это время Татьяна Александровна, Дуняша и Лика отправились в Храм Христа Спасителя. Накануне вечером Зизи после вечернего чая рассказала о Храме.
"Знаете, ведь закончилось строительство не так давно, лишь в 1883 году, хотя император Александр Первый издал манифест об увековечении памяти о победе в войне с Наполеоном еще в 1812 году, но лишь только в 1817 началась торжественная закладка на Воробьевых горах, но проект не был осуществлен - помешали подземные грунтовые воды. Лишь в 1832 году теперь уже Николай Первый утвердил новый проект". -"Господи, а чего так долго-то?" - спросила Дуняша. -"Да войны, смерть Александра Первого, мятеж декабристов, не до этого было. Этот проект составил Константин Тон, и в 1839 году состоялась торжественная закладка Храма. Построить его было не так-то просто - его высота более ста трех метров - это, если представить, более 50 таких домов, как мой стоит один на другом, да еще крест 8,5 метра. Поэтому-то и строили почти сорок четыре года. А над росписью Храма работали такие художники, как Суриков, Крамской, Верещагин и другие. И вот седьмого июля 1882 года в Праздник Вознесения Господня произошло торжественное освящение Храма. Присутствовали император Александр Третий, Мария Федоровна. Строительство Храма обошлось казне в пятнадцать миллионов рублей, а вот деньги на позолоту куполов собрало московское купечество - двадцать пудов золота".
День был чудесный, и они вначале отправились на Собачью площадку или на Собачку, как любили называть это место москвичи. О ней вчера вечером говорила Зизи. Дуняша поинтересовалась: "Что, это место выгула собак?" - "Да нет, многие названия в Москве, да как и в другом городе, связаны с какими-то событиями. Вот, например, Сокольники. Раньше это было место соколиной охоты царя Алексея Михайловича, на берегу реки Яузы был построен Преображенский дворец, и царь часто приезжал сюда вместе со своей семьей". Тут в разговор вмешался Сергей:"А Лефортово - любимец Петра Первого Лефорт". - "Совершенно верно, я забыла, что ты у нас историк, значит знаешь, что его называли первым галантом и "французским дебоширом". Он был прекрасным организатором различных увеселений и ассамблей". - "А за военные успехи, - продолжил Сергей, - Петр сделал его генералом, а потом адмиралом". - "О, таких примеров множество - Кузнецкий мост, Поварская, Солянка, Столешников переулок". - "Да, в Петербурге таких мест множество". - "Но вернемся к Собачке. В 16-17 веках - это был двор, где содержали собак для царской охоты, а рядом Кречетниковский переулок(кречеты для охоты)".
От дома Зизи до Собачки было недалеко - это была небольшая площадка, посредине которой стоял небольшой фонтанчик с собачьей мордой. Дамы не задержались у него и отправились к Храму Христа Спасителя.
День был чудесный, солнечный, но не жаркий - приятная погода для конца лета, на некоторых деревьях стали появляться желто-оранжевые листья. У Лики родились стихи, но уже об осени:
Осень закружила золотая
Листьями по серой мостовой
И багряной вьюгой заметая
Подружилась с утренней Москвой.
А заря накинула на плечи
Розовый и солнечный платок,
Словно в ожиданье нежной встречи
Загорелся рыжий завиток.
Вмиг усыпал старые аллеи
Красками сентябрьской красы,
И на сердце стало вдруг светлее
От осенней девичьей косы.
Яркая красавица-подруга
Меня снова в гости позвала,
Пусть же не смолкает эта вьюга
И кружит до самого утра.

Они любовались Храмом. "Матушка, Дуняша, что по-вашему лучше - Петербург или Москва?" - "Ну, Ликушка, это на чей вкус. Петербург - это столица, и, как говорится, этим все сказано: жизнь кипит, бурлит. Москва, хоть и первопрестольная, сохраняет черты провинциальных городов. Далеко за примером ходить не надо - арбатские переулки - особняк Зизи с садом, помнишь, картину Коровина "Московский дворик"? В Москве идо сих пор сохранились стародавние порядки".
Все встретились за обедом. Зизи рассказала, что все сложилось хорошо, Владимир Александрович произвел приятное впечатление. "Да вы увидите его сегодня, я пригласила его в театр". - "Вот и хорошо, - молвила Дуняша, - на четверых два кавалера". - "А через день Сергей едет к нотариусу". - "А почему Сергей?" - "Дело в том, Танечка, что деньги от продажи имения поступят на его счет. Вы все знаете, что сыночек мой умер совсем маленьким, а когда я смотрю на Сергея, то представляю его именно таким. Вы не поверите, но ваш приезд перевернул всю мою жизнь, в вашем лице я обрела семью, которой у меня практически не было, я чувствую в вас родственные души и даже не могу представить, как буду жить без вас".-"А не надо представлять, Зиночка, тебя что-то удерживает в Москве?" - спросила Татьяна Александровна. - Молчишь, ну вот и хорошо, значит, едешь с нами в Петербург". - "А как же дом?" - "Ну, это на твое усмотрение. Есть два варианта, какой подходит - решать тебе". -"Интересно, какие это варианты?". - Во-первых, можно сдать на время, сейчас это практикуется, или продать, но, по-моему, целесообразней все сдать, вдруг ты передумаешь, тебе не понравится, захочешь вернуться в родные пенаты". Зиночка согласилась, хотя была твердо уверена, что в этот дом ей не захочется вернуться никогда. "Вот, поедете к нотариусу, решите и этот вопрос". -"Так и сделаем. А теперь послушайте немного о Большом. Это одна из главных достопримечательностей Москвы". - "Зизи, а откуда ты все это знаешь?" - "Но вы ведь тоже знаете много о Петербурге, да к тому же я не раз была в Большом. Ну так вот. Не только москвичи, но и гости первопрестольной восхищаются Большим театром, безусловно, не только самим зданием. Это величавое и торжественное здание, но театр не сразу стал таким. Расположен на углу Петровки. В 1780-1805 г.г. назывался Петровским, но в 1805 году сгорел, лишь в 1822 году построили новое здание, ведь была война с Францией, Наполеон в Москве, большая часть города сгорела и была разграблена французами. Архитектором был знаменитый Бове, но в 1853 году театр вновь сгорел - в Москве, в отличие от Петербурга, большинство зданий было деревянное.
В 1856 году на открытии Большого присутствовала царская семья, представители знати и дипломаты. С большим успехом прошла опера "Пуритане". По своим размерам Большой театр третий в мире, после Сан-Карл в Неаполе и Ла-Скала в Милане. Но, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. А теперь пора "чистить перышки".
В половине пятого они встретились у театра с Владимиром Александровичем. И в который раз Татьяна Александровна была принята за сестру Сержа, а Дуняша за мать. Сергей уже привык к этому и только посмеивался. Большой их поразил - вначале само здание с квадригой на фронтоне, впечатлял и вестибюль - наверх вела лестница, справа и слева были зеркала, позолота и бархат в зале. И, конечно, нарядно одетая публика - мужчины во фраках, дамы в туалетах разных фасонов и расцветок, блеск драгоценностей. Все произвело на Лику сильнейшее впечатление. И за вечерним чаем Лика с восторгом говорила о театре, хотя имена звезд балета ни о чем ей не говорили - Раслаева, Гельцер, Джури, Манохин. В театре, тем более в Мариинском, она не была. А Тусик говорила, что Мариинка не хуже, а даже лучше, чем Большой. Когда родители были еще состоятельными, Лика была маленькой, а потом... об этом периоде жизни Лике не хотелось вспоминать, и на глаза наворачивались слезы. "Вот вернемся домой(эти слова грели Лике душу)обязательно пойдем в театр, правда, я люблю больше оперу, чем балет, - сказал Сергей, - у нас, как у Зизи, еще со времен отца забронирована ложа в Мариинке. Мы с матушкой и Дуняшей ходили не часто, но на премьерные спектакли обязательно. Бедная моя Ликушка,  это я иногда думал, что мне плохо живется, а каково ей, как говорится, не дай, Господи. Лика, а как насчет ипподрома? Не хочешь - мы можем не ходить".
- "Ну уж нет. Ты ведь сам говорил, что он единственный в России, значит, в Петербурге его нет, и неизвестно, появится ли он когда-нибудь, тем более, что Дуняша хотела пойти, а одна с Владимиром Александровичем она не пойдет". - "Знаю еще, что основан он в 1830 или в 1831 годах обществом скаковой охоты". - "А что, охота бывает разной?" - "Да, конечно, но это, как говорится, другая история". - "Все-то ты знаешь, Сережа". - "Вот уж нет. Один из философов говорил так:"Я знаю, что я знаю мало, а другие не знают даже этого". - "Вот за что я люблю тебя, Сереженька, так это за то, что ты не задавака, другой бы на твоем месте сказал, что я моль бледная". - "А почему моль, да еще бледная?" - "Ну, не знаю, так в гимназии говорил преподаватель биологии". - "Да уж, "большого ума" человек". - "О, о себе он был высокого мнения. А мы у него были одноклеточные, козявочки и т.д. и т.п.".
К утреннему чаю приехал Владимир Александрович. "Вы знаете, мне давно хотелось побывать на ипподроме, да все, как говорится, не с руки. Две или три недели назад я прочел несколько статей об ипподроме в "Московских ведомостях". - "Мы с большим удовольствием послушаем. О всем, что появляется нового в Москве, надо знать непременно". - "В основном, там орловские рысаки, это в честь одного из Орловых, неимоверно красивые и грациозные животные". - "А Вы не опоздаете?" - "Нет, заезды начинаются в два часа. Совсем кратко. История начинается в 1831 году, когда были куплены земли на Ходынском поле, первые бега состоялись четвертого августа. Кроме скачек и рысистых бегов, были стиль чезы, честно говоря, не знаю, что это такое, конкур-ирпике, для этого были созданы специальные дорожки. Первым президентом конского бега был военный генерал-губернатор Голицын. Однако, зимние бега проводились на льду Москвы-реки на Пресне, а скачки на поле Донского монастыря. Вначале их, в основном, посещали только любители, большинство москвичей заглядывали лишь для прогулок, поэтому доход был невелик. В середине 70-х появился тотализатор, но это не особенно повлияло на интерес публики. А вот свою популярность ипподром получил благодаря газетам, особенно когда в одной из них появилась статья Гиляровского, в которой рассказывалось, как один гимназист на один рубль выиграл более одной тысячи трехсот рублей. Не прошло и недели, как трибуны не могли вместить всех желающих. Вот какое значение имеет печатное слово. Как говорится, за сим все. Надеюсь, я не очень утомил милых дам и Вас, Сергей". - "Да что Вы, очень интересно". -"А мы сможем сделать ставки?". - "Ну, я же говорил, что женщины еще азартнее, чем мужчины, конечно, Евдокия Семеновна. Мы будем сидеть не на трибунах, а в ложе, я заказал билеты. А еще я нашел стихотворение С.Генна:
"Я в конюшне сивый мерин,
 Мускулистый и красивый,
 Молодой я и игривый...
 Разгонюсь и топот слышат,
 Мерный бой из-под копыт,
 А трибуны страстью дышат,
 Пыль за мной летит столбом.
 Я не темная лошадка,
 Рев болельщиков, как хор,
 Я кошусь на них украдкой
 И несусь во весь опор".
"Здорово", - все захлопали в ладоши. -"А, вообще-то, бега, ставки затягивают, как карты, если не хуже. Но нам, точнее вам, это не грозит".

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.
День был теплый, ясный, хотя август уже заканчивался. А на Тверской они увидели удивительную картину: по правой стороне, где они ехали, светило солнышко, а на левой - шел дождик, и потом появилась радуга. Доехали быстро. Перед входом на ипподром стояло много колясок и толпился народ, желающий попасть, купив случайно билет. Все четверо поставили небольшие суммы на разных лошадей. Для большого количества игроков дело было не в деньгах, их было не жалко, ведь они шли не только на выигрыш, но и на развитие ипподрома, лошадей, и никто из них не верил, что сможет угадать, какая лошадь придет первой, заядлых лошадников среди них не было, да и они не могли предугадать это на сто процентов. Все зависело от многих факторов, в том числе, и от "настроения" лошади. Дуняша поставила на "Цезаря", он входил в число фаворитов, да и больно красив был этот жеребец. Лика выбрала "дебютантку" - "Ласточку". А вообще, было интересно наблюдать не только за скачками, но и за зрителями на трибунах. Судя по их поведению, это была и комедия, и трагедия, и драма, называй, как хочешь. Зрители кричали, свистели, махали руками, вскакивали с мест, на одной из трибун даже завязалась драка, но драчунов быстро удалили с трибун. "Их еще и оштрафуют за нарушение правил, - сказал Владимир Александрович, - многие проигрывают здесь целые состояния, как и картежники". Когда закончились скачки, то фаворитом оказалась "Ласточка", "Цезарь" стал третьим, а скакуны, на которых ставили Сергей и Владимир Александрович, не вошли даже в пятерку лучших. Лика же получила достаточную сумму - более трехсот рублей, хотя поставила всего ничего. "Хорошо, что в Петербурге нет ипподрома, а то Лика приобщилась бы к бегам".
Владимир Александрович предложил Дуняше поехать в Александровский сад. "Конечно, вы берите коляску, а мы с Ликой наймем "ваньку". Извозчик был молодой, плохо знал Москву, и Лика с Сергеем оказались в районе собачьего рынка и птичьего базара и решили, раз выпал такой случай, то стоит посмотреть такую достопримечательность Москвы. На Трубной площади стояли корзины с курами, гусями, индюшками, голубями. На особых подставках висели клетки с разными певчими птицами, различными породами голубей, аквариумы с золотыми рыбками. Особое место занимал собачий рынок. Лику и Сергея оглушили собачий лай и рычанье. Глаза разбегались от вида собак: борзые, хортые, псовые и гончары, доги, бульдоги. Для каждой породы собачек была своя публика. Вот лохматые болонки и голые левретки, дрожащие, как осиновый лист. Около них дамские угодники, франты - они высматривают подарок для дамы сердца. Отдельно солидная публика богатых обществ, ружейные охотники. А домовладельцы с окраины и огородники высматривают цепного сторожа. Лика спрашивает у Сергея, что означают слова, которые они говорят. "Ликушка, я же не собачник, не знаю". А щипцы(они удивились, узнав объяснение), оказывается, морда у борзой собаки. Все "рекламировали" свой товар. Чуть в стороне стоял парнишка лет двенадцати, на его руках в шапке, неизвестно какой породы, сидел щенок. Лику поразили его глаза. Казалось, они говорили: я знаю, меня никто не возьмет, кому я такой нужен. В его взгляде была такая тоска и безнадежность, что у Лики сжалось сердце и перехватило дыхание. "Беру", - сказала она мальчику. - "А Вы, тетенька, барыня, не шутите? Он хороший, ласковый, добрый, но маменька ругается, говорит, нам самим нечего есть, а тут еще этот недопесок. - "Я покупаю твоего недопеска". Мальчик никак не мог поверить своему счастью. Кутенок, которого взяла Лика, дрожал мелкой дрожью и тихонечко поскуливал. "Не бойся, миленький, я тебя никому не отдам. Тоша, Тошик, ты не против". Щеночек прижался к ней, и его маленький розовый язычок облизал ее руку. Купили они и лукошко, в которое посадили песика. "Сереженька, ты на меня не сердись". - "Да что ты!". Сергей вспомнил про своего любимого Мишу, и ему стало грустно. "Давай пойдем скорее домой, Тошика надо вымыть и покормить.
В это же время Зинаида и Татьяна были на Кузнецком мосту. Они отправились туда "людей посмотреть и себя показать", да еще чего-нибудь прикупить новенького. Им было хорошо, они походили на сестер, которые встретились после долгой разлуки. За разговорами они пришли к выводу, что Дуняша и Владимир Александрович симпатизируют друг другу. "Знаешь, Зиночка, я была бы очень рада, если бы она вышла замуж за Владимира Александровича, мне кажется, он хороший человек, а Дуняша заслуживает счастья". - "Так давай, Тусик, позаботимся о ее приданом, даже если дело не сладится, все, что купим, не пропадет". - "Знаешь, Зиночка, после смерти мужа, как только мы вступили в права наследования, я открыла счет в банке на имя Дуняши и со всех доходов вносила определенную сумму на ее счет, как чувствовала, что это может пригодиться, так что она не бесприданница, но я ей этого еще не говорила". - "А Сергей знает об этом?". - "Конечно, у меня от него нет секретов, он хотел сделать то же самое, я его отговорила, ему надо было думать о том времени, когда он женится". - "Ты знаешь, Танюша, вот смотрю на Дуняшу и не верится, что она когда-то была крепостная. А как к Дуняше относился твой супруг?". - "Если сказать кратко, то хорошо, а Сережа так вообще, когда был еще маленький, считал, что она моя какая-то родственница". - "Ну, с Дуняшей все ясно. А вот как ты считаешь, продавать мне дом или нет?" - "Я бы продала, ведь у тебя теплых, приятных воспоминаний о нем нет. Деньги положить в банк и купить новый в Петербурге или в Москве по твоему вкусу, но я надеюсь, что до этого не дойдет. Нам всем будет вместе хорошо".
По возвращении домой, их ждал сюрприз в лице Тошика, которого уже вымыли и покормили, нашли подходящую корзиночку, в которую положили мягкую подстилку. Хотя песик оказался очень спокойным и дружелюбным, у Лики прибавилось много забот, но она об этом не жалела.
Вечером, когда собрались за ужином, было о чем поговорить. Во-первых, "поздравили" с выигрышем и ценным приобретением - Тошей, который к этому времени уже спал в своей корзиночке на мягкой, теплой подстилочке. Дуняша сообщила, что завтра вместе с Владимиром Александровичем они хотят поехать в имение. "Дуняша, ты уж посмотри на все повнимательней, а то ведь Владимир Александрович городской житель, а ты знаешь, на что нужно обратить внимание, еще, может, кто из его знакомых захочет купить дом". Сергей же решил все же сходить в университет, хотелось сравнить его с Петербургским, и съездить на вокзал, узнать насчет билетов. "Мы же начнем собирать вещи, пора, как говорится, и честь знать, что брать, а что не стоит. Сереж, а может, вместо университета познакомишься с еще одной достопримечательностью Москвы?". - "Да, очень интересно, что это за достопримечательность". - "Да вот, быть в Москве и не посетить, - Зизи сделала паузу, - Сандуны или Центральные, было бы непростительно". Сергей засмеялся. "Тетушка, а как Вы себе это представляете? Я в неглиже - в одной руке трость, а в другой березовый веник и шайка?". -"Сереженька, ты просто не представляешь современные бани, это же тебе не армия, где все с шайками и вениками. Это в деревне и городе раньше делали сруб из ели или сосны, пользовались корытами, ковшами, ушатами и шайками, веники замачивали кипятком, а после парки обливались этой водой, она считалась целебной. И была еще такая поговорка "в бане веник дороже денег". Лишь в девятнадцатом веке появились бани для дворян. Александр Сергеевич Пушкин, если мне не изменяет память, в "Руслане и Людмиле" воспевает прелести бани". - "Надо же, читал "Руслана и Людмилу", но никогда не обращал на это особого внимания". - "В каждый свой приезд в Москву он вместе с друзьями посещал Сандуновские бани. Выпарившись на полке, бросался в ванну со льдом, а потом опять на полку". - "А сами то Вы, тетушка, бывали в бане?". - "Да, только не в Сандунах, а в Центральных, это те, что в Театральном проезде, рядом с Малым театром". - "То есть, смеясь, сказал Сергей, - В Малый театр пускали чистых и мытых". - "Ну и шутник же ты, Сережа. В Центральных банях два отделения - для чистых господ и простонародья - они могут вымыться за пять копеек, а вот дамы, военные(должны быть при форме), учащиеся платят тридцать копеек, господа же пятьдесят. Бани работают с утра до двенадцати ночи, кроме праздника. Любители париться приходят рано - к первому пару. Вход в мужское и женское отделения отдельный. Вот вошла я в вестибюль и подумала: а туда ли я попала, наверное, ошиблась дверью, а все потому, что из вестибюля мраморная лестница с коврами вела на второй этаж, перила красивые - чугунные, литые, в центре вестибюля на потолке красивейшая люстра, светильники электрические. А дальше выбирай на свой вкус: хочешь душ под высоким давлением, хочешь большой фарфоровый бассейн, в середине которого возвышалась статуя Нептуна, фарфоровая мыльная, парилка на выбор - русская, ирландская, римская. Есть и массажисты, зал лечебной гимнастики, парикмахерская, прачечная. Простыни и одежду согревают в специальных камерах, всегда есть дежурный врач. А сколько разных стихов о бане, в "Ведомостях" совсем недавно прочла стих:
"Баня, баня! Что за чудо!
 Дух березовый стоит!
 На печи с набитым пузом
 Котелок с водой стоит.
 На веревке за трубой
 Веники висят гурьбой,
 Есть поменьше, есть побольше,
 Выбирай себе любой.
 Веник парень удалой,
 Разворотливый, лихой
 Разминает, разбивает
 В теле всяческий застой".
Ну что, Сергей, отправишься в баню или нет?". - "Все это, конечно, замечательно, но, честно говоря, нет у меня такого желания. Зизи, Вы меня так агитируете, вот мне интересно, а сами Вы в баню часто ходите?". - "Нет, Сереженька, в бане я была всего один раз, она ведь на любителя, а я к такой категории не отношусь".
"Я лучше завтра схожу в университет".
На следующий день дела нашлись у всех. Вместе с Сергеем пошла и Лика, после университета они решили купить все необходимое для Тошика. По пути к университету Серж рассказал Лике, что знал о нем. "Ты знаешь, ведь еще Екатерина Вторая купила дом у генерал-поручика Барятинского, который располагался в бывшей усадьбе боярыни Морозовой". - "Серж, это та, которую на своей картине изобразил Репин?" - "Да-да, раскольница, но к университету она никакого отношения не имеет". - "Да понятно, понятно, конечно, я многого не знаю, но все же я неплохо училась в гимназии". Сергей понял, что своей шуткой обидел Лику, и не знал, как исправить дело. "Ладно, я обиделась, - смеясь сказала Лика, - но так и быть, прощаю тебя, рассказывай дальше". - "Под руководством знаменитого Казакова все работы были завершены в 1793 году, но при пожаре 1812 года сгорели музей, университетский архив, библиотека, и лишь в 1817 году начали восстанавливать под руководством Жилярди".

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.
Их "поход" оказался напрасным, они не смогли попасть даже на территорию, красивое здание, сквер - вот что они увидели. Они отправились в Александровский сад, где прекрасно провели время. В кафе съели мороженое, которое оказалось вкуснее, чем в Петербурге, а может, это им просто показалось, покормили лебедей. А потом пошли в Охотный ряд, где после недолгих поисков все, необходимое для Тошика, было куплено.
Зинаида и Татьяна решали, что брать, что отдать, а что выбросить. "На память" Зинаиде ничего было не нужно. С прислугой она расплатилась и даже заплатила за месяц вперед, чтобы они могли устроиться, как говорится, не думая "о хлебе насущном", может, кто-то решит устроиться в имение к Владимиру Александровичу, но это не ей решать. Сходили они и на кладбище, где был похоронен сынок Зинаиды Андреевны. Татьяна отошла в сторону, чтобы не мешать Зинаиде. "Ты знаешь, сыночек, я в лице Ликочки и ее новых родственников наконец обрела семью. Ты прости меня, что я уезжаю, но, где бы я не была, ты всегда будешь со мной, вот видишь, медальон, а в нем твой портрет и прядь волос, я всегда о тебе помню. Я уезжаю в Петербург, прости". И она заплакала. Напоследок она положила в шкатулку немного земли с могилы сына. Татьяне было ее ужасно жалко, и она не могла даже представить, что было бы с ней, если бы с Сергеем случилась беда, вспомнила, как ей было плохо, когда сын пострадал на маневрах, а такого врагу не пожелаешь. "Боже, как же хорошо и спокойно на душе, когда родные живы и здоровы".
Позже всех вернулись Дуняша и Владимир Александрович. По их лицам было видно, что все в порядке. "Сначала ужинаем, а потом вы расскажите, как обстоят дела". - "Еще раз хочу поблагодарить Вас Зинаида Андреевна с Татьяной Александровной, что послали со мной Евдокию Семеновну, по мне все просто замечательно, но в таких делах я разбираюсь плохо, обвести меня вокруг пальца ничего не стоит, ведь я житель сугубо городской". - "Ну что Вы на себя наговариваете зря?!". - "Да нет, это я на фабрике специалист, а в остальном профан, но я рад, что приобрел имение и познакомился со всеми Вами".
На следующий день начались сборы: вроде бы, ничего особенного в Петербург брать не собирались, но, как сказала Дуняша, "набрался воз и маленькая тележка". Что-то все-таки отобрала Зинаида, в первую очередь, старинные столовые сервизы, столовое серебро. Оказалось, что куплено немало нарядов, не только на Кузнецком, "вещи" Тошика, ведь в Петербурге не отправишься покупать все необходимое. Билеты были куплены, поезд отправлялся в Петербург вечером. Утром они уже были в Петербурге.
Все очень соскучились по дому, как в гостях не хорошо, а дома лучше. Ах, если бы климат немного изменился, но это уже из области мечтаний. Удивительно, но город их встретил ясной, солнечной погодой без традиционных петербургских дождей. На улицах народу было больше, чем в это же время в Москве. "Вот что значит столица", - сказала Зинаида. День приезда - день отдыха от всяких важных дел. Зинаида устроилась с комфортом в комнате рядом с Татьяной и Дуняшей. Сказала: "Менять ничего не буду, мне все тут нравится". Больше всего дел было у Тошика, а как же, дом был большой, двухэтажный, необходимо все осмотреть, но одному было страшновато, и он "хвостиком" ходил за Ликой. В общем, дом ему понравился - не хуже, чем у Зизи, и кормили его на славу. Тошик начал понемногу забывать, как худо ему жилось, хотя Вася его любил, но и Васе жилось несладко: мать у него была злющая, то и дело давала сыну подзатыльник, называла его дармоедом, от которого нет никакой пользы, а его, песика маленького, при каждом удобном случае старалась огреть тряпкой. Хорошо, что батю(так Вася называл отца)Тошик видел всего раза два, при этом мать Васи говорила что-то непонятное: "Вот опять черти принесли, эта скотина опять назюзюкалась". Тошик не понимал, кто такой бугай, да и не видно, что его кто-то нес, только видел, что отец Васин шагнул через порог и упал с сильным грохотом, не ясно ему было слово назюзюкалась, да еще в хлам. Да ладно, Бог с ними, жаль только Васю. Обидно, конечно, что называла его чертов недопесок, свалившийся на голову. А он ниоткуда не свалился, а родился в дровяном сарае и еще с ним два братика и сестричка. Но те куда-то быстро исчезли, а его спрятал Вася. Ах, как страшно было тогда Тошику, и дрожал он, как осиновый листик, так говорил Вася. Вася хороший, да жилось ему несладко, как последней собаке, а почему он так говорил, не понятно, но он, Тошик, еще маленький и умом не вышел. А кто такой ум и куда вышел, никто не сказал. А когда Вася стоял с ним на рынке, его спросили, какой щенок породы, Вася сказал: "Московский дворянин". Дядька засмеялся, а Тошик не знал, что лучше - недопесок или московский дворянин. А потом появилась Лика и сказала, что он - Тошик, а еще были Тусик и Зизи, Сережа и Серж, вначале он думал, что это два разных человека, а оказалось один. Вот этот Серж часто вспоминал какого-то Мишу, что любил его тоже, как Лика любит Тошика, спальное место которого было в комнате Лики и Сержа. Серж встал раньше Лики, и Тошик залез к Лике на кровать - вот это было блаженство. Лика гладила его, чесала за ушками, у нее были такие ласковые и нежные руки. Первые дни Тошик боялся, что надоест Лике, и она выгонит его на улицу. Лика как будто читала его мысли, гладила и говорила:"Не бойся, маленький, я тебя никому не отдам, ты у нас самый красивый, умный, любимый". Как это хорошо - знать, что ты любимый.
Лика съездила на Васильевский остров, где находились Бестужевские курсы, подала документы. В приемной комиссии сказали:"Ждите. Придет извещение". Лика нервничала, Сергей видел это и говорил, что волноваться нечего, это просто формальность. "Да я все понимаю, Сережа, но нет ничего хуже, чем ждать и догонять". - "А что интересного узнала?". - "Да большинство уже сдали документы. Ну, возраст курсисток различный - моего возраста и намного старше. Поразительно, но много мещанок и крестьянок". - "Да что ж тут удивительного?". - "Да то, что курсы платные и для многих сто рублей - огромные деньги, хорошая корова стоит три рубля. А еще отношение к бестужевкам. Не все приветствуют тягу к знаниям, называют бесстыжими дочерями Каина, проститутками, а учебные курсы - борделем. А один профессор, правда, неизвестно какого университета во всеуслышание заявил:"Лучше дочь в гробу, чем в университетской аудитории". -"Ну, знаешь, Лика, дураков на Руси всегда хватало". - "Сережа, но он же преподаватель, образованный человек, как он может учить студентов". Сергей промолчал, ну что тут ответить. "Многие курсистки называют себя феминистками, а равноправие = это борьба за избирательное право для женщин. Но никто из них не стремится на баррикады. Формы никакой нет, в отличие от университета, но одеваться так, как изобразил курсистку художник Ярошенко на картине "Курсистка", не буду, не собираюсь. Да, вот еще. На экзамене сама выбираешь билет, можешь пользоваться литературой, но отвечать необходимо на соответствующем уровне. В конце курса - переводной экзамен, курс по истории будет читать Бестужев-Рюмин". - "Знаешь, Лика, судя по тому, что ты рассказываешь, курсы на уровне университета. Я рад за тебя".

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.
Перед началом занятий решили съездить в имение, посмотреть, как там дела, как поживает Екатерина, поехали Сергей и Лика. Погода была замечательная, что не часто бывает в канун осени. Но чувствовалось, что осень вступает в свои права. Несколько дней назад Лика написала стихи:
"Солнышко осеннее светит в вышине,
Ярко, по-весеннему, как в прекрасном сне.
Осень золотистая, ранняя пора,
Светлая и чистая, как из серебра.
Листья тихо падают, навевают сон,
Душу мою радует струнный перезвон,
Скоро снова нежная расцветет заря,
В осень безмятежную цвета янтаря".
Встретил их Данила. "А где же Катерина?". - "Тут вот какое дело, нет Катерины?". - "Как нет, куда же она делась?". - Вот и я хотел бы знать, думал, что уехала к вам в Петербург". - "Да мы сами только на днях вернулись из Москвы. Данила, что случилось?" - "Да кто бы знал. Только, кажется мне, что заскучала она здесь, это только в новинку интересно, девушка она городская, привыкла к другой жизни, а здесь за версту никого нет". - "А что-нибудь необычное было в ее поведении за последние дни?". - "Вы правы, Сергей Юрьевич, с неделю или больше стала ходить к заутренней, чуть ли не каждый день одна, мне-то некогда, да я, честно говоря, хожу в церковь только по праздникам. Повеселела, будто, кто-то подменил ее. Надо было поговорить с ней, но мне как-то недосуг. Встаю я рано - хозяйство надо проверить. Вернулся, а ее нет, смотрю, на столе записка:"У меня все хорошо. Не волнуйтесь. Искать не надо. Я уже далеко". Вот и понимай, как хочешь".
Лика была расстроена. "Как же так, Сереженька, мне казалось, что у нас такие хорошие отношения". - "Знаешь, ты не переживай так, в жизни всякое бывает, а чужая душа, как говорится, потемки". -"Сереженька, ну, как же так можно, как будто мы совершенно чужие, а может, нам сходить в церковь, вдруг кто-то знает, в чем дело?". - "Ну, и как ты себе это представляешь? Пойдем в храм и спросим у прихожан, видели ли они Екатерину с кем-нибудь? Ни мы, ни Катерина не будем выглядеть лучшим образом. А потом, она что, девочка маленькая, которую надо за ручку водить, я думаю, что дело в какой-то любовной истории. Конечно, я Катерину почти не знаю, но истово верующей она не была - это точно. А вот мнение окружающих, судя по всему, ее мало волнует". - "А что мы скажем дома?". - "Как что - правду". Дома, на удивление Лики, никто не расстроился. А Зизи, выслушав рассказ Лики, так и сказала:"Прости, Ликушка, но сдается мне, что эта Катерина человек с гнильцой, порядочные люди так не поступают. Ей, наверное, даже в голову не пришло, что ты будешь переживать". Все, что говорили, была правда. Тем горше на душе было у Лики.
Дней через пять ей пришло извещение, что она зачислена на Бестужевские курсы.
По этому поводу был устроен праздничный обед, а Сергей сделал Лике подарок: в кабинет, в котором он работал, поставили второй стол, купленный им специально для Лики.
Тусик с Дуняшей знакомили Зизи с красотами Петербурга, не один раз гуляли в Летнем саду. Сентябрь был по-летнему теплый, они даже съездили в Петергоф, правда, фонтаны уже не работали, но все равно красота была необыкновенная.
Лика готовилась к занятиям на курсах. Как не похожа эта жизнь на жизнь в родительском доме. Ей было стыдно, но она была рада, что родители далеко - в Америке. Отношения с Татьяной Александровной были прекрасные, она звала ее матушкой или мамой, Тусиком. Еще одну радость доставлял Тошик, породу которого определить не удалось, да никому до этого не было дела - любят не за породу. Главной в жизни Тошика была, конечно, Лика, потом Сергей, который, смеясь, говорил, что Тошик внимательно следит, чтобы он не обидел Лику. Дальше следовали Тусик, Дуняша, Зизи. К ним он относился благосклонно, но фамильярности по отношению к себе не допускал. Именно с ними он днем гулял, потому что с утра Лика уходила на курсы, а Сергей в университет. Лика с радостью окунулась в новую жизнь, учиться ей нравилось. Первой "работой", которая ее "прославила" на факультете, был доклад по истории древности, а назвала она его "Жизнь и удивительные приключения доисторического мальчика". "Ну, дорогая, - сказал преподаватель, - Вам в пору романы писать".
Вместе с Ликой "учились" все три дамы - Зизи, Дуняша и Тусик. Именно они были первыми слушателями и рецензорами, да еще Тусик и Зизи неплохо рисовали, так, они сделали "иллюстрации" - мальчик Мо, доисторический пейзаж, жилище. Все были довольны. "Нет, не зря я уехала из Москвы, какая у меня жизнь стала интересная", - говорила Зинаида Андреевна.
Больше всего Лику интересовала философия, до этого времени она никогда не задумывалась, что самые простые вещи и события можно рассматривать как законы диалектики - законы отрицания отрицания, переход количественных изменений в качественные, единство и борьба противоположностей. Идеи Платона, Фемистокла, Сократа, Аристотеля. Именно о деятельности Аристотеля она написала реферат и прочитала его родным. До этого она не знала, что "тот в течение восьми лет жил при дворе Филиппа Македонского и был учителем его сына Александра, ставшего великим полководцем, что именно Аристотель основал Лицей, а затем Академию. Был всесторонне образован, его интересовала не только философия, но и естественные науки, биология, риторика, история науки, медицина и многое другое. В древней Греции не было мыслителя большего энциклопедического размаха, чем Аристотель. Он всюду искал смысл действительности. Вся его жизнь - это бесконечное стремление найти истину, "докопаться" до смысла окружающего мира. Не менее интересна жизнь выдающегося философа нового времени Рене Декарта. Он родился в знатной и богатой французской семье. Его мать умерла сразу после родов, мальчик был очень слаб, и не было надежды, что он выживет. Выходила его простая кормилица-крестьянка. Семья недолюбливала хилого мальчика, и в восемь лет его отдали в школу иезуитов". - "А кто это такие, иезуиты?". - "В общих чертах, это члены религиозного ордена, созданного в 1540-м году. Об этом лучше спросить у Сергея. А пока я расскажу о Декарте. Любимыми друзьями его были книги, ему было интересно "беседовать" с писателями других веков, это все равно что путешествовать по миру. По окончании иезуитской школы он отправился в Париж, так как для дворянина обязательна военная служба, и несколько лет провел в походах. Его любимой наукой была математика, именно он основоположник новой науки аналитическая геометрия. Но им сделаны открытия не только в математике, а и в физике, биологии, педагогике. Знаменит его трактат "Рассуждение о методе философия" - он основан на способности человека мыслить. Но еще больше знаменитым его сделала фраза из книги "Начало философии": "Я мыслю - следовательно существую", именно с этой книгой к нему пришла слава". Первый министр Франции Мазарини назначил ему пожизненную пенсию, многие монархи приглашали его на службу, но его не прельщала роль придворного. Но на предложение шведской королевы Христины он ответил согласием, потому что она предложила ему написать Устав будущей шведской академии. Поездка в Швецию оказалась для него роковой. Это была северная страна с суровой зимой, Декарт простудился и умер от воспаления легких. "Какая жалость", - сказала Зизи. С ней полностью были согласны и Тусик, и Дуняша. "Только сейчас, в конце девятнадцатого века женщины могут учиться хотя бы на Курсах, но не в Университете. А ведь сколько было талантливых женщин - Елизавета Петровна, Екатерина Вторая". - "А еще, - добавила Лика, - дочь Ярослава Мудрого - Анна Ярославна, которая была королевой Франции, Екатерина Дашкова - с ее именем связано создание Академии наук". - "Да, Лика, что не говори, а тебе повезло". - "Ну, это везение связано прежде всего с тем, что я встретила такого человека, как Сережа, а могли меня выдать замуж за какого-нибудь скалозуба. Да и сегодня таких, как Сергей, не так уж и много". Такие слова о сыне Татьяне Александровне было слушать очень приятно.
"Дуняша, а вот мне хотелось бы узнать, ты не обижайся и можешь даже не отвечать: мне почему-то казалось, что тебе понравился Владимир Александрович, да и ты, как говорится, ему приглянулась". - "Так-то оно так, неплохой он человек, но это не повод, чтобы выходить замуж, хорошо сходить в театр, еще куда-нибудь, а замужество - это на всю оставшуюся жизнь, и в горе, и в радости, а вот таких чувств у меня не было. Да, Танюша и Сергей моя семья, а теперь и ты, Зинаида, и Тошик - для меня это главное. Да за эти годы я привыкла к городской жизни, жить в деревне не хочу, хотя смешно, я ведь деревенская. Разве могла я, крепостная, мечтать о том, что родными буду считать, как говорят, барей. Все, что я сейчас имею,  - это благодаря Танюше. К слову сказать, муженек ее был суров, но справедлив, без всяких барских выкрутасов, только Танюше от этого не легче. Так что, как говорится, от добра добра не ищут".

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.
После того, как из университета пришел Сергей и они пообедали, Зизи поинтересовалась у Сергея, кто такие иезуиты. "Боже, а чего-то вас это заинтересовало? Мне казалось, что вас больше должны интересовать наряды, шляпки, сумочки и т.д.".  - "Конечно, нас и это интересует, но одно другому не мешает. Так что же это такое?". - "Ну, вам не для экзаменов, а для общего развития, хотя вы меня не перестаете удивлять. Ну так вот. Это мужской орден Римско-католической церкви, основателем его является Игнатий Лойола. Ну, биографию его я не буду рассказывать, хотя сама по себе она интересна. Основан орден в 1534 году. Занимался научной, образовательной, миссионерской деятельностью. В этом плане мало чем отличается от деятельности православного духовенства. Вступающие в орден давали три традиционных обязательства - бедность, послушание, целомудрие и четвертый - послушание Папе Римскому. Девиз ордена: "К вящей славе ордена". Орден разрешал многим иезуитам вести светский образ жизни, события и явления трактовались в выгодном для себя ключе. Поэтому иезуит - синоним хитрого, двуличного человека. Ордену приписывают крылатую фразу "Цель оправдывает средства". Женщины внимательно слушали Сергея, не перебивая. "А скажите-ка мне, сударыни, зачем вам это нужно?". - "Сергей, ты это серьезно спрашиваешь? Тогда зачем ты после гимназии учился еще в кадетском корпусе, а потом в университете? Вот вы с Ликой сколько всего знаете, я бы с удовольствием записалась на курсы, но возраст все же уже не тот. Ведь это лучше, чем ходить на званые вечера и слушать, чье платье лучше или моднее, и перемывать косточки друг другу". - "Мамочка, ну что ты так разволновалась? Это же просто здорово, что вы такие любознательные. Ну тогда позвольте закончить об иезуитах. Иезуиты "прославились" еще и тем, что создали церковный трибунал - "Священную инквизицию", и во многих странах Европы началась "охота на ведьм", запылали костры инквизиции, погибли тысячи невиновны людей". - "Боже, какой ужас! - воскликнула Дуняша. - Хорошо, что у нас такого не было". - "Такого нет, а подобное - да. При Петре Алексеевиче была "Тайная канцелярия" и страшные слова - "Слово и дело". Ну, о пыточных механизмах говорить не будем, как говорится, за сим разрешите откланяться", - смеясь, проговорил Сергей.
В один из дней Лика проснулась раньше обычного, чем привела Тошика в радостное состояние - он прыгал и скакал вокруг Лики. "Тошик, что-то мне нехорошо". - "Да мв чем дело? - спросила Зизи. - "Не очень хорошо чувствую себя: голова кружится, подташнивает, а почему, не знаю, на курсах я ничего не ела, а дома все свежее и вкусное".  Трио многозначительно переглянулось. -"Ну, Ликушка, это у всех бывает, когда в положении". - "А вдруг Сережа рассердится?". - "А на что я должен рассердиться?" - спросил появившийся в дверях гостиной Сергей. -"Да вот, Сереженька, - сказала Зизи, - решаем, кто лучше - мальчик или девочка". - "Слушайте, милые дамы, я что-то не пойму, о чем вы: какие-то мальчик или девочка".  - "Да которые родятся весной у Лики". - "У кого?" - "У вас с Ликой". Сергей замер на мгновение, а потом бросился к Лике, стал ее целовать, обнимать и сказал: "Я хочу девочку". - "Ну, желание мужчины, мужа - это закон", - смеясь, сказала Дуняша. - "Ну, это надо отпраздновать - я буду бабушкой", - сказала Татьяна Александровна.
Врач подтвердил, что к лету надо ждать прибавления в семействе. "Ликушка, может, бросишь курсы, ведь тебе будет тяжело?" - "Серенький(так Лика иногда называла мужа), я же не больная, а до лета еще далеко. Я не фарфоровая кукла - не разобьюсь". Но теперь Сергей старался сам провожать и встречать Лику. Мудрая Зизи сказала, что не мешало бы уже сейчас снять, а еще лучше, купить дачу, загородный дом, не сидеть же с ребенком все лето в городе. А вот где, в каком месте - для них был вопрос, так как они знали, что место дачи определяет благосостояние и происхождение владельца. Так, например, в Царском Селе и Петергофе располагались дачи высших чиновников и знатнейших помещиков. За Белоостровом вдоль финляндской железной дороги отдыхали на дачах врачи, литераторы, адвокаты. Павловск и Каменный остров - аристократические дачные места. Во всех этих местах "домики" располагались далеко друг от друга, всюду цвели сирень, виноград, черемуха. По тенистым аллеям прогуливались дамы и господа. В конце дачного сезона по традиции был бал, к которому готовили новые наряды, шляпки, веера. Все лето проводились литературные вечера и концерты, ставили спектакли. Во всех домах, как правило, на большой террасе по утрам пили чай или кофе с молоком, которым торговали финские молочницы. Всюду цвели анютины глазки, георгины, розы. Катались на велосипедах, лодках, играли в теннис, музицировали.
В ближайшие дни Тусик, Дуняша и Зизи отправились, как сказал Сергей, на разведку в Павловск. Вместе с ними отправился и Тошик. Вначале он испугался - его посадили в специальную корзиночку - а вдруг его понесут на рынок, чтобы продать, ведь говорят, что он стал красавец, не то, что был маленький заморыш, но он вспомнил, что Лика говорила, что он самый любимый, и никогда никому его не отдадут. Да и Дуняша сказала: "Придется немного посидеть, дружок, а то, не дай Бог, кто-нибудь на тебя наступит, на нашего красавчика". И Тошик успокоился. В поезде крышку открыли, но вылезать не разрешили, но он ведь не дурачок, больно надо, чтобы его кто-нибудь попытался погладить, а он не любил, чтобы его гладили посторонние. А когда спрашивали о породе, Дуняша говорила:"Редкая, таких, как Теодор Дуглас Николь, - единицы, не только в России, но и во Франции". Тошик понимал, что Дуняша говорит так, чтобы от них поскорее отстали.
Ехали они недолго, и он услышал слово:"Павловск". На перроне его вынули из корзиночки, надели поводок, и они отправились смотреть сам городок. Павловск - конечная станция Царскосельской железной дороги - первой в России. Тошик вспомнил, что о нем рассказывал Сергей - муж Лики. Он такой умный, знает почти все, а если нет, пойдет к себе в кабинет и станет искать в книгах, журналах и обязательно найдет ответ.
Здание вокзала было построено еще в 1836-1838 годах. Но это не только вокзал для посадки на поезд. В здании находятся концертный зал, два зимних сада, гостиница. "Знаете, - сказала Зизи, - если мы не управимся, то вполне можем переночевать - номера на все вкусы, есть и для размещения прислуги". - "Нет уж, лучше поехать домой, сейчас мы только посмотрим, а потом приедем с Сергеем и Ликой". У служащего вокзала они поинтересовались, не пустует ли концертный зал. "Да вы что, в дачный сезон проблема с билетами. Зал считается Центром культурной жизни Петербурга. Здесь десять сезонов выступал оркестр под управлением Иоганна Штрауса. А зал немаленький, вмещает более трех тысяч человек. А захотите обедать или ужинать, так, милости просим - кухня не только русская, но и итальянская, и французская. В читальном зале есть "свежие" газеты, журналы, недавно открылся кегельбан. Рядом теннисный корт, на прокат можно получить велосипеды". - "Конечно, это прекрасно, правда, Дуняша? Но нам важно в большей степени не это".
Нет, не зря Екатерина Великая подарила своему сыну Великому князю Павлу Петровичу и его супруге Марии Федоровне это место в связи с рождением их первенца Великого князя Александра Павловича в 1777 году. На холме над рекой по проекту Чарльза Камерона был построен большой каменный дворец и замечательный парк по решениям Камерона, Бренна, Воронихина, Росси. Парки имели названия - Придворный и Большой Звезды, а в долине реки Славянки были Вольерный уголок и Собственный садик, а также павильоны трех граций, Храм дружбы, тройная липовая аллея, двадцать два искусственных пруда, три системы водоемов. А архитектор Венченцо Бренн создал район Старой и Новой Сильвии, объединил оба берега реки в общую композицию Зеленым каменным амфитеатром. В первой четверти 19 века Пьер Гонзало создал район Большой Белой Березы, Парадное поле, Долину прудов. И хотя это место пафосное и шумное, как Петергоф или Красное Село, но не менее прекрасный пригород Петербурга. Жуковский писал: "Что ни шаг, то новая моим глазам картина".
Но осматривать достопримечательности они не стали, так как прежде всего необходимо было подобрать дом-дачу, и за помощью они обратились к городовому, который назвал несколько адресов. Отправились они пешком, уж больно хороша была погода, чему несказанно был рад Тошик. На одной из аллей произошла встреча. "Ой, смотрите, - выкрикнула Дуняша, - белка". "А это что за зверь", - подумал Тошик. На дорожке сидело пушистое, рыжее, длиннохвостое существо. "Белка", - понял Тошик. - "Ой, она ждет, что мы ей что-нибудь дадим, а у нас ничего нет". Белка, как показалось Тошику, укоризненно посмотрела на них, вильнула пушистым хвостом и убежала.
Больше всего им понравился двухэтажный особняк со всеми удобствами, домиком для прислуги и большая территория, на которой он располагался. Но и стоило это недешево. Дуняша сказала: "Дорого да мило, дешево да гнило". Но договориться было не с кем. Сторож должен был быть только в воскресенье. Тошику в Павловске очень понравилось, нет такого шума, как в городе - ни экипажей, ни огромного количества людей. Его спустили с поводка, и он убежал вперед. Ах, как хорошо было поваляться в листьях, которые напоминали яркий, оранжево-желтый ковер. Но вдруг среди этой красоты он увидел "колючку", которая быстро двигалась ему навстречу. "Я не трус, но я боюсь, ведь я еще маленький, побегу-ка я лучше к своим". "Ой, ежик, смотрите, смотрите, и у него огромный гриб на колючках". А ежик быстро пробежал мимо них и скрылся в листве.
Вечером рассказали о впечатлениях Сергею и Лике. "Решено: если им понравится - купим". - "А если дорого?" - "А почему вы считаете, что денег не хватит? У меня, я бы сказала точнее, у нас денег достаточно, так что хватит не только на этот дом". А Тошик так устал, что, как только добрался до своего "домика", так сразу и заснул, и снился ему замечательный сон - по аллеям Павловска вместе с белкой и ежиком они ищут грибы, чтобы отнести их Лике.
В воскресенье "высадился десант", как шутя сказал Серж, И Тошик уверенно побежал вперед, что-что, а память у него была хорошая. Выбрали они - Тошик не сомневался в этом - дом, который им понравился больше всего. Хозяин дома Аристарх Дормидонтович, молодой, но какой-то дерганный, готов был хоть сию минуту отдать ключи от дома. "Проигрался, - тихонько Дуняше и Зизи сказала Татьяна Александровна, боится, что передумаем". Решили, что завтра они встречаются, оформляют все документы, и можно будет заняться благоустройством.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ.
"И закружилось, и понеслось", - как сказала Дуняша.
В Павловск они уезжали вечером в пятницу на два дня - субботу и воскресенье. "Вначале, -  как сказала Зизи, - надо привести в Божий вид кухню и спальни". Из прислуги осталась семейная пара - Ефим - кучер, сторож и "на все руки" и его жена Нюша - помощница по хозяйству и кухарка. Больше всех радовался Тошик - бегай, прыгай, зарывайся в листву в этом большом саду, да и прогулки по Павловску, хотя и на поводке, тоже неплохо. Обязательно брали что-то для белочек - орешки или семечки, любили они сахар и конфеты. Белочки очень нравились Тошику, особенно хвост, он думал: "Если бы у меня был такой же пушистый, интересно, как бы я выглядел. Увидев меня говорили бы: "Ах, какая собака", а другие бы сказали - "Это не собачка, а неизвестно что", и мне бы было очень обидно. Да и зачем он мне, меня любят таким, каков я есть. А вот ежиков они больше не встречали. Лика сказала, что они спят. Жаль, что нельзя все время жить здесь, а не в Петербурге". В голове у него что-то "щелкнуло", и он подумал: "Тошик вышел на прогулку и для белки взял он булку", опять глупость какая-то лезет в голову. Белки вряд ли едят хлеб, это не воробьи или голуби, а вот лебеди с удовольствием", понял он и другое - если он начинает бегать и лаять, они уплывают подальше от берега, поэтому он стал вести себя, как сказала Зизи, очень примерно". С наступлением холодов и дождей они в Павловск ездить перестали, но краем уха он слышал, что Рождество и Новый год, вероятнее всего, будут встречать на даче, И Тошик с нетерпением ждал этого времени. А еще он не любил, когда они уходили к какой-то Мариинке - "Ну, что это за чудное имя". И Тошик, навострив ушки, внимательно слушал Тусика. "Мариинка соперничала с Большим в области и балета, и оперы. Мариинка - одна из главных достопримечательностей Петербурга наряду с Адмиралтейством и Казанским собором. И вообще, считается одним из самых красивых театров в мире". "Надо же, это, оказывается, театр", - подумал Тошик.
"История театра начинается еще при Екатерине Великой, именно она в 1783 году издала указ об утверждении Театрального Комитета, и результатом его работы стало открытие Большого Каменного театра, так сказать, предтече Мариинки.
В 1811 году произошел большой пожар, и Томас де Томон перестроил театр. В нем до середины 19 века ставили только балет, а оперу слушали в здании Александровского театра - цирка. Именно там поставили оперу Глинки "Жизнь за царя", публика назвала Глинку первым русским национальным композитором. Но театр и сейчас посещали не только ради оперы или балета - дамы могли продемонстрировать здесь свои наряды, мужчины поговорить о политике и завязать полезные знакомства. А помните ли вы, что Александр Сергеевич Пушкин даже своего Онегина отправил на балет Шарля Луи Дидло?". В который раз Лика подумала: "Среди них, если не считать, конечно, Тошика, я самая "темная", знаю меньше, чем Дуняша, не говоря о Зизи и Тусике". "Тусик, а почему такое название - Мариинка?". - "Это в честь императрицы Марии Александровны, супруги Александра Второго. Оперный сезон открывала опера "Борис Годунов" Мусоргского. Мы с Сергеем слушали и ее, и "Псковитянку" и "Снегурочку" Римского-Корсакова, и "Князь Игорь" Бородина. А вот семидесятые годы называют золотой эпохой русского балета, тогда во главе стоял Мариус Петипа. Вместе с Чайковским, как писали газеты, они создали "Шедевр русской сцены" - балет "Спящая красавица", именно его называют эталоном балета. Об убранстве балета говорить не буду, это надо видеть. Ликушка, что бы ты хотела увидеть?". - "Трудно сказать. Наверное, балет". - "Вот и хорошо. Идем на балет".  "Чего же тут хорошего, - с тоской думал Тошик, - собачек в театр не берут, весь вечер буду дома один".
И вот они в Мариинском театре. Невозможно сказать, какой лучше - Большой в Москве или Мариинский в Петербурге. В Большом золото и бордовый бархат, в Мариинке драпировка цвета морской волны с позолотой. А царская ложа украшена монограммой, сочетающей первые буквы имени царя Александра Третьего и его супруги. И люстры чем-то схожи, красивые и изящные, не скажешь, что весит она более двух тонн, на ней около двухсот лампочек и две тысячи хрустальных подвесок. А на живописном плафоне итальянский живописец Дузи изобразил двенадцать танцующих нимф в окружении амуров. Они не один раз будут в театре, увидят балет "Дочь фараона" с несравненной Карлотой Брианцы, но больше их поразит Вирджиния Цукки в роли Эсмеральды и восходящая звезда Матильда Кшесинская. Многие балеты связаны с именем М.Петипа - "Золотой ключик", "Конек-горбунок", "Спящая красавица", "Корсар". Из опер больше всего понравились "Риголетто" Верди и "Дон Жуан" Моцарта. В восторге они были от половецких плясок в "Князе Игоре", и сказочном мире в "Садко".
Это не мешало Лике учиться на курсах, хотя, по правде говоря, она ожидала большего. "А чего же ты хотела? - спрашивал Сергей, - это ведь удивительно, что открыты курсы, прогресс. А таких, как ты, много в вашей группе". - "Да ты что, Сергей, я одна. В основном, ученицы из семей разночинцев, меньше из крестьян, есть по происхождению дворянки, но практически все они ушли из дома, да и таких единицы. Родственники от них открестились, и ни о какой финансовой поддержке речь не идет. Таких условий для занятий, насколько я знаю, нет ни у кого. Все они вынуждены где-то работать, чтобы скопить деньги на следующий год обучения. Поэтому и устраивают различные благотворительные вечера, аукционы. В общем-то, в группе и на курсе я - белая ворона. Многие из них объединяются в так называемые землячества, снимают вместе недорогую комнату и уж, конечно, не ходят в Мариинку. Учиться же мне легко, благодаря помощи и, в первую очередь, твоей, Сереженька". Лика не стала говорить ему, что в душе у нее появилось какое-то разочарование, нет-нет, да появлялась мысль: а стоило ли вообще поступать на курсы. Лика не находила ответ на этот вопрос. "Ладно, время покажет". Так незаметно подошел декабрь. Она успешно сдала все зачеты, контрольные работы и рефераты и с легким сердцем вместе со всеми готовилась отправиться на дачу, в Павловск, где во дворе и в гостиной стояли заранее купленные елки. Свежие продукты были привезены из имения. Их ждал новогодний гусь с яблоками, заливной осетр, кулебяка и еще много всяких вкусностей, как говорила кухарка. Тошику были приготовлены сахарные косточки, любимые им пирожки с капустой и мясом. Глядя на него, Сергей говорил:"Удивительная собачка".
Накануне Нового года Тошику снился удивительный сон: вот он тихонько встал из своего домика и отправился во двор. Во дворе стояла красавица елка. Ах, какие красивые были на ней игрушки, как сказала бы Дуняша, "ни в сказке сказать, ни пером описать". В хороводе кружились белочки и зайчики, откуда-то появилась рыженькая лисичка, на елке сидели красногрудые снегири и синички, которые защебетали: "Тошик пришел, Тошик пришел". К нему подбежали белочки-подружки, и он вместе с ними закружился в праздничном хороводе. "Хорошо, что ты не опоздал, скоро придут Дед Мороз и Снегурочка". - "А кто у нас Дед Мороз?" - "Это Вася". - "Ты что, не знаешь Василия Терентьевича? Это же главный Кот, живущий во Дворце". Хотя Тошик котов не жаловал, но должен был признать, что Василий Терентьевич выглядел великолепно - на нем была белая шапка, а в лапах он держал посох, а Снегурочка была лебедушка Маруся. Василий Терентьевич произнес речь, поздравил всех с наступающим 1891 годом и повел их всех во Дворец. По дороге к ним присоединилось семейство Ежиковых: Еж Митрофанович, Ежина Артуровна и их дети Люка и Сема. Как же здорово было играть в снежки, один из них сбил шапку у Василия, и она потерялась в каком-то сугробе, но искать ее не стали. "Ничего, - сказал Василий, - уши не отвалятся". Прокатились с ледяной горки, до чего же было весело! Белочки Кася и Мася всю дорогу рассказывали Тошику о дворце, какой он большой и красивый. От избытка информации у Тошика все перемешалось в голове. Познакомился он и с домовенком Кузей. Во дворце было темно и тихо. По широкой мраморной лестнице Кузя повел их на второй этаж. В большом, нарядно украшенном зале стояла большущая красавица елка с разноцветными фонариками, гирляндами и игрушками, на ветках в золотой фольге висели пряники и орешки, разноцветные игрушки. Ах, как было весело! Тошик был счастлив. Время пролетело незаметно, пора было возвращаться домой, ах, как жаль, что этого великолепия не видела Лика. "Тошик, до встречи на Рождество", - сказали белочки.
Проснулся Тошик поздно: "Ах, как жалко, что никто не узнает о чудесной новогодней ночи".
До Рождества оставалось совсем немного, и Тошик надеялся, что они снова попадут во Дворец, но оказалось, что его надеждам не суждено сбыться, так как во Дворце будет Рождественский бал. Только Сергей бывал на балах, маскарадах, которые он не любил, а вот ни Зизи, ни Тусика мужья на такие мероприятия не водили, да и нравы в дни их молодости были совсем не такие, как сейчас.
Дворец готовился к встрече гостей. Над парадным входом светилась елка, лакеи примеряли праздничную одежду. Мужчины обязательно должны были быть во фраках, мундирах, звездах, лентах. Женщины в мехах и драгоценностях.
"Лика, а вы с Сергеем поедете на бал?". Тошик навострил уши - поедут или нет. Татьяна Александровна знала, что Сергей не любит балы, считая их пустой тратой времени, но ради Лики он готов поехать. "Конечно, мне очень хотелось бы поехать, но сейчас не стоит, это не для меня". "Почему же не для нее, - подумал Тошик, - она такая красавица, да и Сергей ничего. Ах, если бы он был на их месте".
"А приехать и сидеть где-то в сторонке, отвечать на вопрос "А почему Вы не танцуете? - удовольствие ниже среднего, но на мой век, как говорится, хватит". - "Она умница, - в который раз подумала Татьяна Александровна, - другая бы на ее месте могла бы закатить истерику". А Тошик приуныл: "Значит, со всеми друзьями встретиться не удастся - только белочки да синички со снегирями, ни тебе ни Ежиковых, которые, наверное, опять впали в спячку, ни зайчиков. Скоро домой, в Петербург, неделя пролетит незаметно".

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ.
В Петербург возвращались, хотя Новогодние гулянья еще продолжались, но у Сергея и Лики заканчивались новогодние каникулы. Ах, как красив был зимний Петербург! Все сказочно разукрашено, стоит только посмотреть на витрины кондитерских магазинов "Конради" и "Брион" - в витринах снежные глыбы их сахара, рядом пряничные Дед Мороз и Снегурочка, рядом с ними шоколадные зайчики, белочки и другие зверюшки, корзиночки с золотыми орешками. А рядом в витрине магазина "Суханов и К" - пирамиды из апельсинов, мандаринов, "деревья" с яблоками и грушами, плюшевые обезьяны - одна держит в лапах банан, другая ананас. В другой витрине пряничные домики и конфеты. Красота! Все сверкает, искрится - одно слово - Новый год 1891-й.
Через несколько дней они отправятся к Владимиру Васильевичу Трохину, с которым Сергей познакомился после случая на маневрах, а потом тот стал "семейным доктором". Правда, общались они редко - к счастью, в семье никто не болел. Владимир Васильевич был лет на десять старше Сергея, был женат на Нине Афанасьевне Сухаревской из малопоместной дворянской семьи, познакомились они, когда в больницу привезли ее отца Афанасия Дормидонтовича, подвернувшего ногу и упавшего с лестницы. У четы было трое детей - Владимир пяти лет, Константин трех лет, дочери исполнился один год. Работать Трохин начинал в Мариинской больнице, построенной еще в 1803 году на Литейном проспекте, где хирургическим отделением заведовал Илья Васильевич Бульгинский, которого называли революционером в медицине - он первый в России сделал перевязку безымянной артерии, что имело огромное значение для сосудистой хирургии. Знаменита больница была и тем, что в ней родился Федор Михайлович Достоевский, отец которого был лекарем, в ней лечились и бедные, прием стоил двадцать копеек. Двоюродный брат его Борис Олегович Говоров(БОГ) тоже был врачом, но жил в Павловске, там у него была своя клиника, это его любимое детище было расположено в районе реки Славянки в живописном месте.
В девятнадцатом веке, особенно в его второй половине, мода на докторов появилась у дворян, в первую очередь, это касалось женщин. Многие из них стремились выполнить свой "долг" и побывать у известного доктора Лодера.
В обширном саду с галереями были искусственные минеральные воды, играла музыка, и бродило множество "больных". Они пили воду, вели светские беседы и прогуливались по саду. Позволить это могли себе лишь состоятельные люди. Отсюда и пошло выражение "гонять лодыря", то есть бездельничать. Один из поэтов того времени так описал это увлечение:
"Лишь только пять часов пробьет,
Жена моя уже одета,
А у крыльца стоит карета,
И мы с пяти часов утра
Уж едем с нею со двора".
Вот по примеру Лодера Говоров и создал свою клинику. Так сложилось, что детей у них с женой не было, но он обожал племянников и племянниц, и все лето они проводили в Павловске. С Иниными они познакомятся, когда они приедут на лето в Павловск. А пока на дворе Масленица. Это повод продемонстрировать новые экипажи и туалеты. Все одеты по-праздничному. И каких только развлечений нет - катание с ледяных горок(некоторые из них достигали восемнадцати метров) - напротив Смольного монастыря, Литейного дворца, Петропавловской крепости. У тебя есть три копейки - прокатись на карусели, у петербуржцев еще одно развлечение - катание на "вейках" - осуществляли финские извозчики, лохматые, низкорослые лошадки были впряжены в легкие сани, сбруя которых украшена лентами, бубенцами, колокольцами. Летишь - дух захватывает, но это для простонародья, а придворные экипажи - с кучером и лакеями в треуголках и красных ливреях. Или ландо, в которое впряжена четверка белых лошадей, дамы и господа из ландо не выходят. Для каждого праздника были свои правила. На масленичной неделе есть мясо нельзя, а масло с блинами и икрой можно. Часто пели:
"Масленица-кривошейка
Встречает тебя хорошенько
с блинцами
С каравайцами
с варениками".
Все дни недели были расписаны.
В понедельник - встречали смоляное чучело  Масленицы. И у Сергея перед университетом, а у Лики перед курсами студенты и курсистки поставили наряженную Масленицу.
Во вторник - заиграли веселые игры - катание на горках, поедание блинов, парни искали невест, девушки женихов, но свадьбы моги быть только после Пасхи.
Среда - лакомка: ели блины с икрой, селедкой, вареньем, сметаной. Как говорится, "душа радуется".
В четверг - "Разгуляй" - катание на лошадях, различные игры.
В пятницу - "тещины вечера" - зять идет к теще на блины.
В субботу - "золовкины посиделки" - ходят ко всем родственникам.
И "Прощенное" воскресенье - просят у родных и знакомых прощения за все обиды.
И проводы Масленицы.
А на Неве была возведена крепость из снега и льда, которую надо было взять штурмом. Осаждающими были конные и пешие, "защитники" за крепостной стеной. Победителям, взявшим штурмом крепость, вручили приз, но какой -  ни Сергей, ни Лика разглядеть не смогли. После этого начались кулачные бои - стенка на стенку. Лика отказалась смотреть. "Знаешь, Сергей, мне это не по нраву". - "Конечно, - сказал Сергей, - в твоем положении нужны только положительные эмоции". Впервые лика увидела и игру "Пышка". "А знаешь, мы играли в нее в кадетском корпусе, у нас во дворе была специальная площадка. Делились на две команды, у каждого игрока была специальная палка в виде кочерги, шар гнали в определенном направлении до определенного места - смогла команда сделать это - победители. Еще они ездили посмотреть, как сжигают чучело Масленицы, присутствующие прыгали через костер, который "строили" целую неделю. Во время прыжков пели:
"Гори, гори, Масленица
Симонова племянница,
Пройдет семь недель,
Придет светлый день,
Будут пасху носить,
Будут яйца красить.
Даже во время праздничных гуляний Лику не оставляли сомнения - как быть, что делать? Она посмеивалась - вот хоть роман пиши, как Чернышевский "Что делать?", а автором будет она, Лика. Правда, до родов еще далеко, но она сама хотела заниматься всем, никаких нянь - воспоминания о детстве не приносили никакой радости. То, что Лика чем-то озабочена, он заметил еще в Павловске, он вообще чутко улавливал Ликино настроение. "Ликушка, может, ты скажешь мне, что тебя беспокоит, я вижу, что ты места себе не находишь?". -"Сереженька, мне стыдно, дело в том, что я не знаю, как быть с курсами". - "А что тебя смущает или беспокоит? Ты же не собираешься работать в гимназии, да и берут туда женщин неохотно, да и гувернанткой не будешь. Да и вообще, может быть, я и не прав, но, с моей точки зрения, часть предметов, вообще, лишняя, зря потраченное время. Вот, скажи, зачем тебе подробно изучать Закон Божий - служкой в церковь женщин не берут. Философия и логика заканчиваются после первого курса. Или ты хочешь выучить армянский, польский или еще какой-нибудь язык? Ты реши для себя - зачем мне это нужно? А если хочешь, я возьму программу курсов за второй и третий год, и занимайся дома, чем тебе интересно, не общаясь с сокурсницами". Лика внимательно слушала мужа и в который раз воздавала хвалу Господу, что у нее такой замечательный муж, все, что он говорит, правильно, но ей было стыдно - ведь она так стремилась поступить на курсы, а получается, что это блажь.
А еще Лика решила посоветоваться с будущими бабушками, как говорится, ум хорошо, а два лучше, а тут умудренные жизнью женщины. Вечером, когда они сидели в гостиной, а Сергей еще не пришел, Лика заговорила: "Мне нужно с вами посоветоваться". - "Ну что ж, мы готовы, - сказала Дуняша, - тем более, как говорят, за совет денег не берут". Они внимательно выслушали Лику и в один голос сказали, что ей беспокоиться не о чем. - "Да я и не беспокоюсь, знаю, что за вами я, как за каменной стеной". -"А если тебя интересует наше мнение, - сказала Зизи, - то делай то, что хочешь, именно ты, а не мы, потому что, сколько людей, столько может быть и разных советов, а не то, что хочется Дуняше, мне или Тусику, ни даже Сергею, ведь это твоя жизнь, а к мнению прислушивайся". На том и порешили. За завтраком разговор продолжился. "Знаешь, Ликуся, мы думаем, первый курс надо обязательно закончить, но, наверное, сдать досрочно все работы - доклады, рефераты - с этим мы, как сможем - поможем, только экзамены за тебя не сдадим". Лика обрадовалась, как это хорошо, когда родные - твои единомышленники, что они тебя поддерживают и понимают, а родные батюшка и матушка живьем бы съели, вот уже сколько времени прошло, а от них ни слуху, ни духу, с другой стороны хорошо - не вмешиваются в ее жизнь. Дай Бог, хорошей им жизни в Америке.
"Да, еще, - сказала Татьяна Александровна, - надо, чтобы Сергей сходил на курсы и обо всем договорился".
Выслушав их, Сергей не стал откладывать дело в долгий ящик и через два дня поехал на курсы. Результат "переговоров" удивил их всех и даже Сергея. Он приехал на курсы, когда занятия уже закончились, но девиц было еще достаточно много. Описание курсисток полностью соответствовало Ликиным рассказам, действительно, даже судя по одежде, таких, как Лика, было немного, можно сказать, единицы. Несколько раз его останавливали и спрашивали, не он ли новый преподаватель, "а то у нас одно старичье". Сергей отвечал односложно "нет", заводить пустые разговоры он не собирался, а девицы явно хотели пофлиртовать. Из разговоров с Ликой он знал, что часть курсисток хочет получить образование, для того чтобы удачно выйти замуж, как ни пародоксально это звучит. "Да, судя по всему, Лика - "белая ворона", нечего удивляться, что у нее не появились подруги или приятельницы". Встретили его настороженно, так как не раз приходили родственники с требованиями отчислить дочь или сестру и грозили всевозможными карами, но по закону девушки имели право учиться, в ряде случаев это было связано с деньгами, родственники считали, что в данном случае учеба - пустая трата денег.
"Сергей Юрьевич Инин - муж слушательницы курсов Ининой".
"Вы чем-то недовольны? Ваша жена - одна из лучших на курсах".
"Да нет, к курсам у меня претензий нет".
Сергей объяснил, в чем дело. Его заверили, что нет никаких проблем, вопрос можно решить следующим образом - до середины апреля сдать курсовую, ряд рефератов, переводы, то есть по всем предметам определенные задания. В ходе разговора выяснилось, что Сергей - преподаватель университета. "А не Вы ли пишите работы за жену?". - "Помилуй, Бог, когда же мне писать за нее работы, если ей необходимо, я могу помочь ей только советом. Моя жена очень щепетильна в этом вопросе, это она мне помогает - находит необходимую литературу, помогает с переводами, в первую очередь, с английским". В конце разговора у него спросили: "А не хотели бы Вы, Сергей Юрьевич, поработать на курсах?". - "Предложение заманчивое, но, к сожалению, должен отказаться". Дело в том, что он начал работать над диссертацией, а это отнимает много времени. Договорились встретиться в начале сентября. На сим, как говорится, и расстались. Сергей прекрасно понял, что дело не только в том, что им не хочется терять одну из лучших курсисток, но и в том, что не хочется терять деньги - лишних не бывает.
Все это он рассказал Лике и родным. Довольны были все, в том числе, и Тошик, так как Лика теперь почти все время была дома. Тошику не нравился зимний Петербург, то ли дело Павловск. А здесь прогулки, в основном, во дворе, который убирает дворник, настоящих сугробов, где можно поваляться в свое удовольствие, нет. Он любил прятаться от Лики в сугробах, чтобы услышать:"Ах, где же мой любимый Тошик, я его потеряла", а он выберется из сугроба, подбежит, подпрыгнет и лизнет Лику в щеку. А вот друзей-то тут нет - ни белочек, ни ежиков, ни даже птичек. И Невский он не любил, народа уйма, того и гляди, то на лапу, то на хвост наступить могут. А один раз они с Ликой встретили огромную собаку, Тошику показалось, что та его сейчас проглотит, и он побыстрее запрыгнул Лике на руки. Нет, такие прогулки его не устраивали. Несколько раз Лика говорила ему: "Ну, Тошик, миленький, потерпи, осталось совсем немного, и поедем в Павловск".

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ.
А Лика, как говорится, с головой окунулась в работу, точнее в учебу - готовила рефераты по истории и литературе, переводы с английского, немецкого, французского, по остальным предметам составляла ответы на вопросы.
За заботами время пролетело незаметно. Подошла пора Вербного Воскресенья - вход Господень в Иерусалим, на Руси его начали праздновать аж в десятом веке. После зимы верба - единственное дерево, которое распускается. Рвут ее в Лазареву субботу за несколько дней до Вербного Воскресенья, хранят в вазе с водой. Освященным пучком вербы, по обычаю, надо ударить родственников и близких и даже животных. Когда Тошик увидел, как все друг друга по несколько раз ударили этими пушистыми прутиками, он подумал: "неужели будут драться?", но все весело переговаривались и смеялись, досталось и Тошику - все они по разу "ударили" и его прутиками - "Это для того, любимый наш песик, чтобы ты был здоров". Тошик не обиделся, понял: "так надо, как говорится, у всех свои причуды, у людей тоже". "Это избавляет от болезней, сберегает от сглаза, очищает душу". "Все понятно, кроме одного - что такое душа и как ее можно очистить". А вообще, эти прутики с пушистыми палочками ему понравились, но он удивился еще раз, когда все Инины съели по пушистому комочку - "На счастье", - сказала Дуняша. Не дали только ему, ну и хорошо, да он бы и не стал есть, это же не куриная грудка. Вообще, люди - это удивительные существа".
И на Вербное Воскресенье зашел разговор о том, как назвать будущего ребенка. "Мне нравятся имена Лев, Александр, Виктор - одним словом, победители - это если родится мальчик, - сказал Сергей, - а если девочка - Александра, Вероника, Виктория". Татьяна Александровна засмеялась: "Ну хорошо, что нет Львины, хотя оригинально. Ну а ты, Лика?". - Я еще не решила, хотя мне нравятся Екатерина, Анастасия, Анна". Дней через десять после Вербного Воскресенья Сергей отвез Ликины работы на курсы, позже они получили сообщение, что все зачтено, она переведена на второй курс. Сергей преподнес Лике неожиданный "подарок" - с середины мая у него начнется годичный отпуск для написания диссертации. Все обрадовались - значит, можно ехать в Павловск.
Боже, как же хорошо в Павловске - прекрасные аллеи, особенно в районе Славянки, Тройная Липовая аллея, где можно сидеть под тенью деревьев и любоваться статуями Терпсихоры и Эрото. А еще они любили прогуливаться мимо павильона Трех граций, где рядом садик - миниатюрный ботанический, постоять на мосту Кентавров и через Пиль - башенный мостик - подойти к статуе Аполлона-Мусачета.
Посетила Лика и местную клинику, ей сказали, что все хорошо, надо больше двигаться и гулять. Май в этом году выдался на редкость теплый, Сергей говорил - специально для Лики.
Вокруг все зеленело и цвело, и Тошик с удовольствием бегал за бабочками и стрекозами, но не огорчался, что не может их поймать. Расстраивало его то, что друзья как будто попрятались, "но ничего, - утешал он себя, - лето большое, еще увидимся". Слушая разговоры Ининых, Тошик не мог понять, о каких это Александрах и Викторах идет речь, хотя, наверное, это их знакомые, а вот причем здесь Лев, ведь в Павловске нет зоопарка, не о тех же мраморных говорили они, которые есть в парке. Да, порой, людей трудно понять. Но они не возражали и не ругались, и когда Лика сказала, что ей нравятся такие имена, как Екатерина, Анастасия и Анна, никто не стал спорить. А Сергей заметил: "Екатерина Сергеевна Инина - звучит очень даже неплохо". Тошик совсем ничего не понял. "Да ладно, не собачье это дело".
В этот день Тошик проснулся довольно-таки поздно, поэтому особенно не удивился, что ни Лики, ни Сергея в комнате уже не было. Но где-то хлопали двери, и раздавались возбужденные голоса, среди них появились какие-то непонятные звуки, ему показалось, что это мяуканье. "Боже, неужели Сергей все же решил завести кота, этого только не хватало". К ним у Тошика было особое отношение. Хотя прошло уже достаточно времени, но он хорошо помнил, какое впечатление произвел соседский кот, которого все называли то ли Боцман, то ли Пират. По мнению Тошика, "он был огромный, рыжий, то ли с подбитым глазом, то ли с прищуренным, его боялись все, даже хозяйка - мать Васи. Когда он злился, шерсть его становилась дыбом, глаза сверкали каким-то необыкновенным блеском. Ужас! Какому-то дядьке он прокусил руку". Но тут воспоминания Тошика были прерваны. "Девочка, девочка", - сказала то ли Тусик, то ли Дуняша. "А девочка-то откуда взялась и почему ее боятся? Вот у Сергея от страха на глазах появились слезы, а его уж трусом не назовешь". Но тут в дверях показалась какая-то незнакомая женщина в белом халате с каким-то кулечком в руках. "Вот Вам и доченька, - сказала она Сергею, - а имя-то вы ей выбрали?". "Конечно, - сказали все хором, - Екатерина - Катенька значит". Вот тут-то Тошик совсем запутался. "Какая-то девочка, теперь еще и Катенька. Да, точно, не для собачьих умов это", - с огорчением подумал он.
"А как Лика?" - "С ней все в полном порядке, только устала - спит". Тошик расстроился: "Вот соня-то, интересно, а она знает о доченьке, Катеньке, или нет?". Скоро Тошик понял, что теперь в доме самый главный - это "кулечек" - девочка, Катенька, оказалось, что это дочка Лики и Сергея. Тошик приуныл - "он будет забыт и никому не нужен, а вдруг его отдадут обратно Васе?".  Вот такие невеселые думы посетили Тошика. Но его опасения оказались напрасными - Лика, как и прежде, гладила его, чесала за ушками, говорила, что он самый умный, любимый и хороший, не забывала давать ему куриную грудку. А он не переставал удивляться: "Все говорили - девочка спокойная и не беспокоит Лику ночью, да она просто ленивая, в основном, лежит в кроватке, спит, но не разу он не видел, чтобы она ела, сидела или ходила. Дуняша сказала бы: "Чудны дела твои, Господи!". А вот он, Тошик через несколько дней после рождения не только ползал, но и стоял на лапках". Тошик не знал, сколько дней прошло, но однажды в прекрасный солнечный день все отправились в церковь. Лика объяснила ему, что они скоро вернутся, а собачек в церковь не берут. "Ну и ладно, у него своих дел достаточно". А когда все вернулись и сели за праздничный стол, Тошик получил любимую куриную грудку. Они много гуляли, больше всего Тошик любил ходить вместе с Ликой и Сергеем, а в коляске была доченька, но и с "бабушками" было неплохо. А Тошик думал: "Доченька все же какая ленивая - все время в коляске и представлял себе: вот была бы потеха, если бы его тоже возили в коляске, его - Сергей, а доченьку Лика". На прогулки они обязательно брали орешки, семечки для белочек и птичек. Тошик любил ходить к пруду, там плавали красивые птицы - лебеди, и Лика бросала им корм, Тошик не лаял, он знал, что лебеди испугаются и уплывут в свой домик, а он так любил смотреть на этих белых, красивых, грациозных птиц - это не галки и воробьи. Однажды он услышал, что Лика говорила Сергею, что понимает, почему Врубель создал свое панно "Царевна-лебедь", а вот, Тошик не знал, кто Врубель, "но, правда, лебедушка - это как царевна". И вообще, он пребывал в отличном настроении - "Как приятно смотреть на радостных и счастливых людей, а не угрюмых и злых. Все в один голос говорили, что Катенька похожа и на Лику, и на Сергея - это про глазки, носик, ушки. А вот волосиков у Катеньки не было. Неужели она будет лысая, - с ужасом думал Тошик, - это же кошмар. А ведь у Лики такие прекрасные волосы, чуть волнистые, длинные, как хорошо пахнут, да и Сергея, как говорится, Бог не обидел".
А еще Тошик понял, что "Тусик - это главная бабушка", хотя, он считал, "что на бабушек ни Тусик, ни Дуняша, ни даже Зизи не походили".
На днях он услышал, что у Катеньки режутся зубки. "Что же получается, она не только лысенькая, но еще и беззубая". Тошик представил, что было бы, если у него не было бы зубов. Однако, вскоре он услышал, что у Катеньки уже два молочных зуба. "Как это могут быть молочные зубки , - он не понял, - ну чему удивляться, у людей все не так, как у собачек". Лика и Сергей души не чаяли в Катеньке. Она такая маленькая, нежная. Первое время Сергей даже боялся брать ее на руки, сам себе казался огромным и неуклюжим, а вдруг он сделает ей больно. Если бы у него спросили, кто для него самый дорогой и любимый, он, не задумываясь, ответил бы: "Катенька". И мать, и Лика как бы отошли на второй план.
Вся жизнь в доме была сосредоточена вокруг Катеньки, нет, ее не баловали, не носили все время на руках, хотя этих рук было более чем достаточно, но зато все с ней разговаривали, и малышка внимательно слушала, в последнее время она уже сидела или стояла в кроватке, как будто наблюдала за происходящим. И какая бы не была погода, с ней гуляли всегда, кроме дождливых дней, а зимой метели. Народу было немного, в начале сентября большинство дачников вернулось в Петербург. В город ездил и Сергей, он отвозил Ликины работы на курсы и брал новые задания. Несколько раз Зизи и Тусик ходили в Мариинку на премьеры, Дуняша, которая не испытывала особой любви к опере и балету, с удовольствием оставалась в Павловске в обществе Лики, Катеньки и Тошика. Но Лика и Сергей не были затворниками, они побывали не один раз в Павловском театре, который не ограничивался традиционными балами и фейерверками. Его называли русский Тиволи - великолепно оформленный, а убранство не уступало этому итальянскому городу. Они с удовольствием послушали Московский цыганский хор под управлением Соколова, классические произведения Вагнера, Россини, Глинки, Чайковского, Рубинштейна. Неслучайно Павловск называли одним из центров культурной жизни столицы, позже они увидят выступление неподражаемой Анны Павловой и гордость русской оперы - Федора Шаляпина. Побывали и на первых премьерах немого кинематографа и увидели несколько сцен - подход поезда к перрону, шахматный турнир и даже купание негров.
Наступила зима. Она выдалась снежная, сугробов намело, как говорится, выше крыши. А до чего же красив был парк в хрустальном убранстве, появились птички - синички и красногрудые красавцы-снегири. Таких красивых птичек Тошик еще не видел, они сидели на ветках, как красивые гирлянды. Но самое сильное впечатление на Тошика произвела встреча с зайцем, который откуда-то появился. Тошик хотел с ним поиграть, он дернул поводок, так, что Лика не удержалась и упала в сугроб, но не рассердилась, а только смеялась, хорошо, что специальные теплые саночки с укутанной Катенькой вез Сергей, а то неизвестно, чем бы это закончилось. А заяц присел, прижал уши к спине и был таков, остались только следы на снегу.
По воскресеньям Лика и Сергей, отпущенные, как он говорил, "бабушками" в увольнение, ходили на каток. В первый раз с ними отправился и Тошик, но это был первый и последний раз. Народу на катке было много - и стар, и мал: дети с родителями или гувернантками, пожилые леди и джентльмены, такие пары, как Лика и Серж. Посредине катка стояла нарядно украшенная елка - разноцветные фонарики, шары, хлопушки. Играла музыка. Но Тошику не было дела до этой красоты - лапки его по льду разъезжались, а если неподвижно долго стоять - холодно, да и сидеть около лавочки неинтересно. Пришлось Сергею, оставив Лику на катке, в срочном порядке вести Тошика домой. Больше Тошик с ними не ходил, да и слышать это слово не мог, уж лучше дома с "бабушками" и Катенькой. Накануне Рождества она начала ползать, причем Тошик, который решил ползать вместе с ней, еле успевал и не всегда мог понять, куда она поползет. Все от этого зрелища были в восторге. "И в цирк ходить не надо", - сказал Сергей. А Тошик был рад - все не так безнадежно, как он думал. Одно огорчало - перестали ходить гулять. Вначале Тошик не мог понять, почему его не выпускают на улицу. "Ну, не хотят ходить на каток - не ходите, а я-то тут причем, во дворе-то погулять можно". Он сидел у двери и терпеливо ждал, когда его выпустят гулять во двор. Лика открыла ему дверь, сказав:"Иди, иди, не боишься отморозить хвост или уши". "Это она меня просто пугает, самой лень одеваться и идти гулять", - и побежал во двор. "Сейчас поваляюсь в сугробах, вон они какие большие и белые". А вслед услышал: "Иди, иди, сейчас прибежишь обратно". "Да уж конечно, я не такой ленивый, как вы". Однако скоро у него начали мерзнуть лапки. "А вдруг и вправду отвалятся хвост и лапки, на кого ж я тогда буду похож", и он вовсю прыть побежал домой. "Ну что ж ты мало погулял?" - "Сама же сказала, что могут отвалиться хвост и уши. Ладно, дома тоже неплохо, все равно здесь лучше, чем в Петербурге". Жалко было Сержа, ему приходилось несколько раз ездить в Петербург. У него были дела на кафедре и нужно было отвозить Ликины работы. Лику он не брал. "Отморозишь уши, хорошо, что хвоста нет", - думал Тошик. Всех радовала Катенька - если ползать она начала поздно, то ходить рано. Но для ходьбы ей нужен был чей-то палец - точка опоры, она за него держалась. Тошик расстраивался - он палец предложить не мог, но всегда был рядом, боялся, как бы она не стукнулась о какой-либо угол. "А потом Катенька "заговорила" - конечно, это сильно преувеличенно, напоминало чириканье птички - какие-то дзинь-дзинь, ляля-ляля и т.д.".
Первое слово она сказала: "па", Сергей был на седьмом небе от счастья. Лика и Тошик расстроились, но, как говорится, дошел и до них черед, хотя Тошик думал, что будет назван в последнюю очередь. Но не угадал - он стал третьим, а потом уже "ба-ту", "ба-зи", "ба-ду". "Смех, да и только", - считал Тошик. Разговаривали все, а Катенька отвечала на "своем" языке.
Большую часть времени пришлось сидеть дома: февраль выдался холодный, ветреный, снежный. Но как только становилось чуть теплее, они ходили гулять, основательно закутав Катеньку и надев на Тошика теплую попонку. Возили их в специальных саночках, переделанных так, чтобы Тошик умещался в ногах у Катеньки. Им это нравилось. Лапкам Тошика было тепло, и хвост не отвалится от мороза.
Как же красиво было в Павловском парке, как будто сказка наяву - серебристое панно деревьев, искрящийся на солнце снег, морозный воздух и свежесть зимнего дня. Лика вспоминала свои стихи - словно, к ней обращался кто-то всемогущий и неведомый из ее же строчек:
"Когда Павловск покроется вьюгой,
Когда снег зашумит по листве,
Ко мне выйдет навстречу подруга
Снова спеть о своём волшебстве.
Бархат белый укутает травы,
Луч над Павловском светит в тиши,
А подруга красы небывалой -
Королева Зимы и Души...
Пой, волшебница зимнего леса!
Пой чудесную песню свою.
Прилечу к тебе ветром, принцесса,
Снежным вихрем тебе подпою".

А вот белочек было немного, а когда они показывались на дорожке, Катенька показывала ручкой в белых рукавичках и говорила: "Бе-бе". "Ну, какое же это "бе", - думал Тошик, - "Бе" -это барашек". Сергей или Лика давали белочкам семечки, орешки или сушеные грибы, и те убегали. Несколько раз мимо них пробегал пушистый заяц, приседал, прижав ушки к спине, и был таков. "Катенька, скажи ЗАЯЦ". И она отвечала: "ЗАЯ". В кормущки, которые висели то тут, то там, насыпали семечки и пшено для синичек и снегирей.
Теплых дней было немного, но и дома было хорошо. Тошику особенно нравилось вместе с Катенькой что-то строить из разноцветных кубиков - домик или пирамиду. Катенька говорила ему "да" и показывала пальчиком. Они были довольны друг другом, особенно Тошик, ведь никто - ни Лика, ни Серж, ни тем более "Бе" с ним так не играли. Если он ошибался, то Катюша говорила "не". А еще он любил слушать, как Лика читает Катеньке сказки. Больше всего им нравилось, когда она придумывала их сама.
"ЧЕРНЫЙ НОС"
Однажды коричневый медвежонок по имени Черный нос гулял вместе с мамой и своими сестрами и братьями по лесу. Была весна. Неожиданно они услышали какой-то шум. Они выбежали на дорогу и увидели, как с горы падают камни. Всем стало страшно, и братья и сестренки Черного носа побежали домой, а он сам не растерялся и прыгнул маме на спину и уцепился за нее когтями. Медведица с медвежонком тоже отправились в обратный путь. Как много хорошего увидел Черный нос, когда сидел у мамы на спине - голубое небо с белыми облаками, зеленую листву и даже солнышко. Оно ярко светило, и Черный нос крепче прижимался к маме, которую очень любил. Ему запомнился этот день, и часто во сне он называл маму Солнышком.
"ЗИМНИЙ СОН"
 Холодная, морозная была эта январская ночь. Ледяная стужа сковала город, и далекие звезды, большие и яркие, не дарили тепло, а молча глядели на заснеженные улицы, парки и скверы.
Маленькая Саша спала, свернувшись комочком, в своей кроватке под большим пуховым одеялом, а в камине потрескивали сучья, и комната наполнялась теплом его жаркого, огненного пламени.
Саше снился сон.
В зимнем лесу, по которому она гуляла одна, было необыкновенно красиво и сказочно. Хрусталики снега опадали с деревьев, мягкие хлопья кружились в воздухе, холода совсем не чувствовалось, ночь сияла своей белизной под огоньками волшебных фонариков, которые светились на соснах и елях, наполняя светом весь лес, под синим небом в соцветии серебряных звезд.
Саша шла по лесной дорожке и вдруг на опушке увидела маленького, светло-коричневого олененка с большими, испуганными темными глазами. Она осторожно подошла к нему, а он вздрогнул и отшатнулся. "Ты маму потерял, - догадалась Саша, - не бойся, иди ко мне". Олененок почувствовал, что от нее исходит добро, и приблизился к ней. Саша обняла его за шею, прижала к себе и стала гладить по маленькой, дрожащей спинке, олененок уткнулся носом ей в плечо, а потом лизнул в щеку.
Неожиданно за заснеженными деревьями послышался шум, и Саша поняла, что это мать-олениха ищет своего детеныша. Он увидел ее и радостно забил копытцем, и искорки серебряного дождя струйками полетели в небо. Они достигли звезд, и начался волшебный фейерверк, а маленький олененок уже мчался навстречу маме, и через минуту они вместе побежали по опушке дальше в лес.
Саша, завороженная фейерверком, облегченно вздохнула и тоже направилась к своему дому.
Эта зимняя ночь в лесу еще не раз приснится ей и маленький олененок с счастливыми, темными глазами.
Когда Катенька засыпала, а Тошик тоже начинал дремать, все обитатели дома собирались в гостиной, играли в лото, в карты, слушали рассказы Сергея или обсуждали новости. Март тоже не порадовал своей погодой - был холодный и дождливый, все радовались, когда выглядывало солнышко. У Катюши был большой прогресс - она уже говорила "мама", "папа" и "ба-ба Зи", "Ту" и "Ду". А вот Тошика правильно называть не получалось, она называла его Тосик, но он не обижался, ему так даже нравилось. В мае Катеньке исполнялся годик - готовились отмечать ее день рождения, а Тошик загрустил - "никто никогда не будет отмечать его день рождения". Но он ошибся. Когда все собрались за праздничным столом(Катенька сидела на высоком стульчике), Лика сказала:"А теперь, мои дорогие, мы поздравим и Тошика. Тошик, милый, любимый наш песик, извини, мы точно не знаем, когда ты родился, поэтому твой день рождения будет вместе с Катенькой. И вот тебе подарки, смотри - это мисочка для еды, а эта для корма, это мягкий матрасик и поводок, и еще игрушки". А потом она поцеловала Тошика в нос. Маленькое собачье сердце разрывалось от счастья. "Как же я их всех люблю!". Он прыгал, скакал, облизал всех. "Как же хорошо жить на свете, когда тебя любят!".

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.
В конце мая значительно потеплело, что позволяло гулять в парке каждый день. На одной из таких прогулок состоялось знакомство с семейством Трохиных. Лика и Катенька с Тошиком были в лечебнице Говорова, там проходил профилактический осмотр - он "вел" Катеньку с момента ее рождения. В саду Нина Афанасьевна гуляла с Костей и Анной, которая была старше Катеньки на год с небольшим. Костя считал себя взрослым - как никак четыре года, он не желал играть с "мелюзгой", да еще с девочками, а вот Тошик ему "приглянулся", и первым делом он попытался схватить его за хвост. Воспитанный Тошик только гавкнул, а вот Катенька, кто бы мог подумать, что она способна на такой поступок, этого не стерпела и стукнула Костика по лбу совком, сказав:"не зя". Было не больно, но унизительно, и Костик заревел. "Ой, ради Бога, извините, не знаю, что на нее нашло". - "Не стоит извиняться, а тебе, Константин, так и надо, Анюта у нас тихоня, а он этим и пользуется, а Катюша молодец". - "Расскажу Володе". - "О, да ты, братец, оказывается еще и ябеда". И Костик заплакал еще сильнее, и тут к нему подошла Катенька, он подумал, что еще раз стукнет его по лбу. Но она вынула из кармашка платочек - "На, Котя, Тосик хороший", - взяла Котю за руку и повела к собачке. Мир был восстановлен. Но обижать и Катю, и Аню в ее присутствии он перестал. - "А где старшие?" - спросила Лика. - "Да муж у брата и с ним Володя, который решил стать врачом". - "А лет-то ему сколько?". - "Около семи". Вскоре познакомились и с Володей, но тот общался с ними мало, а вот Тошик ему понравился, и он стал просить родителей купить ему собаку. К нему присоединился и Котя - так Катюша называла Костю - и Анюта. Первым делом всех заинтересовало, где они взяли такую хорошую собаку и что это за порода. -"В Москве, на Птичьем рынке", - отвечала Лика. -"Как это на Птичьем?" - "Это он так называется: есть собаки и кошки, обезьяны, хомячки и другие животные".
А сам Тошик к новым знакомым в целом относился благосклонно, хотя на Котю посматривал с подозрением. Позже познакомились и мужчины, но встречались не часто, а вот Нина и Лика стали приятельницами. Нина была поражена, узнав, что Лика учится на Бестужевских курсах. "Зачем тебе это? Ты же не будешь ни гувернанткой, ни учительницей". - "Конечно, нет. Мне хотелось помогать Сергею, а потом стало интересно, остался всего год". Лика решила закончить курсы, тем более, Катенька стала "большая", а бабушки готовы были заниматься ею день и ночь, да и девочкой она была спокойной и не капризной. Но необходимо было решить еще один вопрос: где жить - в Павловске или в Петербурге. Всем, без исключения, больше нравился в Павловск. "Но у Сергея работа в Петербурге". - "Да не волнуйтесь, поезд до города ходит регулярно, ну, встану на полчаса раньше". - "Но ведь и Лике не часто, но придется ездить в город". - "Ну, во-первых, не каждый день. Ведь, что не говори, а здесь спокойнее и воздух чище". На том и порешили.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.
Как же быстро летит время! Вот и Лика с отличием закончила Курсы, а Сергей с блеском защитил диссертацию. А в Павловске у Тошика появились новые знакомые - пуделиха Дуся и кокер Макс, с ними можно было поиграть, побегать, но большинство таких собак, как сказала бы Дуняша, "не собачки, а какое-то недоразумение: прилизанные, причесанные с дурацкими бантиками и заколками". "Глаза бы мои на них не глядели", - думал Тошик. Они все время должны были сидеть рядом с хозяйкой или их носили на руках или в сумочке. "Разве это собачья жизнь? Хорошо, у меня нормальные хозяева", - думал песик.
Еще Тошику нравилось вместе с Катенькой ездить на велосипедах - Катенька с Сергеем, а Тошик с Ликой. Для них были сделаны специальные сидения. Во время таких прогулок они заезжали в кафе "У Дианы". Там Серж и Лика пили кофе или чай с пирожными, Катеньке покупали любимый сок, а Тошику(его уже хорошо знали в кафе)его любимую куриную грудку. Это был своего рода ритуал. Тусик, Зизи и Дуняша предпочитали пешие прогулки, заявив, что они староваты для езды на велосипедах, а если Сергей и Лика были заняты, то Катюша ездила в коляске, долго ходить она уставала, все же маленькая еще. Тошика водили на поводке - это потому, что один раз его чуть не украли, но он не растерялся(из чужих рук он никогда и ничего не брал, как бы вкусно не пахло и аппетитно не выглядело)и цапнул похитителя за ногу, тот убежал. Вот с тех пор его и водили на поводке, как говорится, береженого Бог бережет. Иногда ходили в гости, но Тошику это не особенно нравилось, чаще Нина с Анечкой приходили к ним, и Тошик принимал самое активное участие в играх - в прятках, которые он очень любил, в "строительстве" - не только из кубиков, но и из песка, потом пили чай со всякими "вкусностями" - как говорила Зизи. Но это было летом, с начала осени Трохины уезжали в Петербург, Инины же оставались в Павловске, но из разговоров, как понял Тошик, это до тех пор, пока Катенька не ходит в гимназию, но, к счастью, это не так скоро.
"Ниночка, а в какую гимназию ты будешь отдавать Анечку?". - "В лучшую частную гимназию, ей считается гимназия Элен де Буа". - "Что же в ней особенного?". - "Обучение, конечно, стоит недешево, но оно того стоит. Скажи, Лика, тебе пригодились знания по физике, химии, ну, и ряду других предметов?". - "Да ты что, конечно, нет". -"Вот и мне тоже. А у Элен о химии, физике и ряду других предметов дают общее представление. За основу берется гуманитарное образование, за отдельную плату можно заниматься музыкой, танцами, рисованием. В классе не более пятнадцати человек, а уроки начинаются в десять часов. Но обязательна форма: для 1-3 класса одного цвета, для 4-6-го другого, для старших классов третья. На второй год не оставляют - отчисляют, но это крайне редко, тут уж никакие деньги не помогают. Уроки 35-40 минут, столовая платная, можно сделать заказ на неделю, не хочешь - приноси с собой, но почти все делают заказы. Готовят отлично, одни дифирамбы. Перед поступлением, как и в других гимназиях,  проводятся экзамены - письмо, чтение, разговор на одном языке". -"О, какая ты молодец, Нина, как все хорошо узнала". - "А вот у нас, Лика, проблема. Я, конечно, как и все, знаю французский, но не для сдачи экзамена, придется находить преподавателя". - "Знаешь, Ниночка, если ты захочешь, то Анюта может заниматься с Катериной". - "А преподаватель?". - "А это я с ней занимаюсь, не зря же я курсы окончила". - "А что, Катя уже занимается?". - "Конечно". Лика не стала говорить, что еще английским и немецким с бабушками, вообще, у малышки обнаружились способности к языкам. "А во сколько лет начинается учеба?". - "Можно с восьми, как хочешь,  - до двенадцати. Мы решили с восьми, то есть через год. Надеюсь, что успеем подготовиться". -"А как дела у Владимира и Костика?" - "Оба в гимназии". - "Но ты же говорила, что Владимир поступил в военно-морской кадетский корпус?". - "Поступить-то поступил, блестяще сдал вступительные экзамены, учился отлично, отец все время ставил его в пример Костику, а летом после первого курса выяснилось, что, несмотря на отличное здоровье, совершенно не выносит качки. А что это за моряк, который не сможет выходить в море?! Ему предложили остаться в корпусе, там есть много специальностей. Владимир же отказался. Нам объяснил, что не собирается быть "сухопутной крысой". - "А причем тут крыса?". - "А откуда я знаю? В гимназию его зачислили сразу в третий класс, дело в том, что в корпусе более серьезная программа, но настроение у него до сих пор не ахти какое, не представляю, чем он после гимназии будет заниматься". "Ну, не волнуйся так, время еще есть". - "А о Костике - отец говорит:" та еще шельма, нет недели без приключений".
Решили, что лучше всего занятия проводить у Ининых, так как у Катеньки есть комната для занятий, да и спокойнее. Но прежде всего Лика решила поговорить с Катей. "Доченька, как ты относишься к тому, что вместе с тобой французским будет заниматься Анечка?". - " А что, дома она не может заниматься, а, наверное, ей мешает Костя?". - "Нет, дело в том, что в следующем году она будет поступать в гимназию, а Нина Афанасьевна считает, что не сможет как следует подготовить ее к экзамену, думает, что я смогу сделать это лучше".  Катя задумалась. "Конечно, ты сделаешь лучше, а разве мне не нужно готовиться к гимназии?". - "Конечно, нужно, но дело в том, что Аня на год старше тебя, поэтому она будет поступать следующей осенью, а ты через год". По Катиному лицу Лика поняла, что дочь о чем-то думает. "Мамулечка, а нельзя мне поступить в гимназию вместе с Анютой? Как ты считаешь?". Вот удивила, так удивила. Лика никак не думала, что Катя хочет поступить в гимназию. Дело в том, что Котя(так с легкой руки Кати все стали называть Константина) рассказывал, конечно, приукрашивая, различные ужастики про гимназию: наказывают, ставят в угол, могут стукнуть линейкой по лбу, оставить без обеда, заставляют учить латынь и т.д. и т.п. Да и сами гимназисты нередко подшучивают друг над другом: то в чернильницу дохлых мух засунут, то под стул подсунут что-то, и он будет скрипеть, могут натереть доску мылом, кто-то закукарекает. Да к тому же в классе было два-три второгодника, а то и те, кого оставляли на три года - "дяди". -"А ты помнишь, что рассказывал Котя?". - "Ну, мусик, ты же знаешь, что Котя большой выдумщик, но дело не в этом, а в том, против ты или нет?". Надо же, - думала Лика, - такая маленькая, а разговаривает, как взрослая. А Тошик переводил взгляд с одной на другую и не мог понять, в чем дело - что-то очень эмоционально разговаривают, пора волноваться или нет и на чью сторону становиться, ведь он любит их обоих. Поразмыслив, решил: Катюши, ведь она все же маленькая, а Лика взрослая. В знак поддержки он подошел к Катюше и лизнул ей руку: "Я с тобой, Катюша".
"Нет, я не против, но ты еще маленькая". - ""Ну, вот, то вы говорите:так нельзя делать, ты уже большая, а как поступить в гимназию - то маленькая". - "Знаешь, зайчик(в это время Тошик навострил уши, что-то он не видит никакого зайчика), я не против, но это зависит не только от нашего желания". -"А от кого?". - "В первую очередь, от директора гимназии". - "Ну, так пусть папочка сходит и поговорит с директором". - "Катюша, а почему папа, а не я или бабушка?". - "Ну, это же понятно, мамочка(в который раз Лика убедилась, что дочь не по годам рассудительна - вот что значит общаться с взрослыми, с одной стороны это радовало, с другой огорчало), ты и бабуля будете волноваться, да и папа выглядит более солидно. Поговори, пожалуйста, сегодня". - "Хорошо, но не только с ним, но и с бабушками, когда появится такая возможность". - "А что мешает ей появиться?". Лика засмеялась: "Да в общем-то ничего".

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ.
Катя с нетерпением ждала приезда отца из Петербурга. После ужина взрослые собрались в гостинной. "Дорогие родственники, Катюша хочет поступить в гимназию вместе с Анной". -"С одной стороны, это было бы неплохо, но она ведь еще маленькая", - сказала Татьяна Александровна. И Лика, смеясь, рассказала о своем разговоре с Катенькой. "Да уж, не по годам мудра, - сказала Зизи, - не знаю, хорошо или плохо, ведь получается, что мы лишаем ребенка детства". - "Но дело в том, что это не государственная гимназия", - и Лика пересказала все, что узнала от Нины. "А ты что думаешь, Сергей?". - "Конечно, есть свои плюсы и минусы, но главное, что Катерина хочет учиться, вы же знаете, что она с удовольствием занимается с вами и французским, и английским, и немецким, а ведь ее никто не заставляет, и читает не по слогам. Я думаю, надо попробовать. А не получится, в любой момент мы можем забрать ее из гимназии, это же частное заведение". А в детской, прижав к себе Тошика, сидела Катя и была рада, что родные не возражают и не отговаривают ее. Тошик же не мог понять, из-за чего так волнуется Катя, и сидел смирно, только иногда лизал ей пальчики, как бы говоря: "все будет хорошо,
я с тобой". Вечером Катя сказала Сергею:" Папуля, я на тебя надеюсь, ты обязательно договоришься, и меня примут". На следующий день Сергей отправился по адресу, который дала ему Нина. Уже само здание, в котором располагалась гимназия, произвело на него благоприятное впечатление - большая территория с садом, на входе табличка с надписью "Частная гимназия мадам Элен де Буа". В приемной сидела дама-секретарь лет сорока пяти. Сергей подал ей свою визитку, сообщив, что хотел бы поговорить по поводу приема дочери в гимназию. "Подождите, пожалуйста, сейчас доложу". Вернулась секретарь быстро, предложив ему войти. Внешний вид дамы-директора производил приятное впечатление. "Слушаю Вас, Сергей Юрьевич. Как я поняла, Вы хотите отдать дочь на обучение в нашу гимназию, но Вас что-то смущает". - "Дело в том, мадам Элен, что дочь хочет поступить вместе со своей подругой, но ей в следующем году будет семь лет". - "Вот в чем дело, но исключение из правил всегда бывает, но чтобы принять решение, мне бы хотелось увидеть девочку и немного проэкзаменовать ее, конечно, в Вашем присутствии, а если есть какие-то проблемы, то за год их можно решить. Вас устроит, Сергей Юрьевич?". - "Безусловно. Когда и в какое время нам приехать?". - "Вас устроит послезавтра?". - "Да, а в какое время?". - "В двенадцать".
Обо всем этом Сергей сообщил своим домочадцам. Заволновались все, кроме Катеньки и Тошика. - "Папочка, а как ты думаешь, что будут спрашивать?". - "Наверное, фамилию, имя, отчество, попросят что-либо написать, сосчитать, а что еще, не знаю. Но ты, главное, не волнуйся". - "А чего волноваться-то? Только у меня одна просьба - на удачу возьмем с собой Тошика". - "Конечно, куда же мы без Тошика". Тот услышал свое имя и поднял одно ухо, но никаких команд не последовало.
Позже, разговаривая с Ликой, Сергей сказал:"Ты знаешь, я не перестаю удивляться на нашу дочь, такая еще, в общем-то, кроха, а такая рассудительная". Лика засмеялась: "Вся в родителей, особенно в тебя, да и бабушки никогда с ней не сюсюкали, а говорили, как с равной. Что бы она не спрашивала, мы всегда ей и все объясняли".
Через день в полном составе - три бабушки, Сергей, Лика, Катя и Тошик отправились в гимназию, естественно, к директору только Сергей Юрьевич и Катя, правда, Тошик вначале повозмущался, что Катя уходит без него, но она поцеловала его в нос и сказала:"Сиди смирно и жди, я скоро вернусь". Не было же ее довольно долго, все изрядно перенервничали, но вот наконец появились Сергей Юрьевич и Катя. "Ну как?" - спросили все хором. "Да хоть завтра в гимназию, девочка наша умница". - "Да и родители у нее ничего", - смеясь, сказала Дуняша. А как довольна была Катя, кому же не приятно, когда его хвалят.
На следующий день она рассказала Анюте, что вместе с ней будет поступать и учиться в гимназии. Та вначале не поверила:"Но тебе будет только семь лет". - "Ну и что, вчера мы были в гимназии мадам Элен, она сказала, что можно даже в этом году. Но решили, что еще рановато, как сказал, шутя, папа:"Пусть еще погуляет на свободе". - "Да, не обижайся, Кэт, я рада, что мы будем вместе, не так страшно". -"Да чего ж бояться?". - Не знаю, только почему-то страшновато. А о чем с тобою говорили?". - "Спрашивали ерунду всякую - имя, фамилия, отчество, адрес, попросили сосчитать, написать несколько предложений, Закон Божий, поговорили на французском". Аня приуныла: надо же Кэт(так она стала ее называть) младше ее, а ничего не боится, а она наполовину вопросов не смогла бы ответить или мямлила что-нибудь, а уж про французский и говорить нечего, хорошо, что вместе с Катей буду заниматься. То, что она расстроилась, сразу заметил Котя: "Что, со своей драгоценной подругой поругалась?". - "Не дождешься". - "А что тогда?". - "А тогда...Катя будет вместе со мной на следующий год поступать в гимназию". - "Врешь, она же младше тебя". - "Во-первых, в отличие от тебя не имею такой привычки, в том-то и дело, что младше, а знает больше, чем я и, судя по всему, и ты". - "Что-то она больно умная, хотя и маленькая". Нина Афанасьевна, услышав их разговор, заметила:" А ты, Константин( когда она сердилась, то называла его полным именем), знаешь такую пословицу: "Мал золотник да дорог, велика фигура да дура". Котя обиделся: "По-твоему, я дурак?". - "Никто не говорит, что ты дурак, ты просто до безобразия ленив и несобран". А про себя подумала, что они с мужем не уделяют столько внимания детям, как Сергей, Лика и бабушки. Но для Коти этот разговор не прошел даром, ему стало обидно, что все считают, что эта малявка знает больше, чем он, а он ведь уже гимназист, и решил пойти к Ининым вместе с Анной, посмотреть на это "чудо".