В гостях у Жёлтого краба

Олег Сугробов спешил отнести бумаги из одного места в другое. Из точки А в точку Б. Контора сугробовская «Новый проект» располагалась в разных частях города. Наступила весна, светило солнышко и пёстро одетые люди оживлённо спешили по весенним делам. Один Сугробов как раб на галерах, должен был идти в строго заданном направлении.

Начальник Олега, великий и ужасный Казимир Львович, исправил сегодня три листа документов. И их следовало отнести по назначению и побыстрее.
– Это очень важно! Исправления меняют смысл! – сказал шеф, значительно подняв указательный палец. А глаза шефа прятались за тёмными очками, и не поймёшь, не издевается ли вельможная лисица. И пришлось Сугробову отложить свои важные научные дела и побыть немного курьером. Смысл изменился, видите ли, вот и беги теперь.

Наука подождёт, а бумаги – нет. Олег прошёл по весеннему городу через мост над речкой, далее вдоль набережной к круглому зданию цирка. На цирке висели плакаты с тиграми в полоску и громоздкими бегемотами, из рупора лилась громкая музыка.
Далее следовала большая прямоугольная ярмарочная площадь с фонтаном и скульптурами, а также киосками, где торговали пирожками и разной мелочёвкой.

В дальнем конце площади среди деревьев и кустов виднелся бронзовый памятник писателю–народнику на высоком гранитном постаменте, в ту сторону и направлялся Сугробов, дальше за площадью был магазин на углу пятиэтажки, а налево через дорогу – пункт назначения для Сугробова и его важных бумаг.

У памятника по бокам изогнутой подковой стояли скамейки, там Сугробов увидел одинокую фигуру в потёртой джинсовой одежде, с курчавыми взъерошенными волосами и бакенбардами. Что-то в облике сидящего показалось Олегу знакомым.

– Стас! Закрутов! – воскликнул потрясённый Сугробов, узнав старого приятеля, сокурсника по Университету – Это ты, бродяга!

– Да вроде я, – не особенно радостно отвечал сидящий и глянул исподлобья, – А ты, Сугробов, какими судьбами? В Универе говорили, ты в дальние страны уехал! Лет пятнадцать там деньги куёшь?

– Да, наверно, все двадцать будет! А деньги... На науке моей не сильно разживёшься! А ты чего такой мрачный? Болеешь?
– Да, с утра трясёт немного, но это ерунда, – сказал Закрутов и криво улыбнулся.

– А наши с курса как? Милка твоя здорова? – спросил Сугробов.
– А я почём знаю? – отвечал Стас.
– Как это не знаешь? Ты ж на ней жениться собирался! Пылинки друг с друга сдували! Правда, двадцать лет прошло....

– Досдувались, понимаешь! – мрачно изрёк Закрутов.
И университетский приятель поведал грустную историю.

По окончании Университета, все их однокурсники-филологи, счастливые и довольные решили это самое окончание отметить. Сугробову в это время понадобилось уехать, поэтому он и не стал участником событий. Больше всех при устройстве праздника хлопотал их пробивной староста курса Амазонов, он и нашёл зал на двадцать человек. Что, учитывая тогдашнюю антиалкогольную политику правительства, было нелегко.

– Местечко тут есть рядом, «В гостях у Жёлтого краба» называется, – повествовал Стас Закрутов, – Скинулись, заказали горячее там, вырезку-нарезку разную и выпить-закусить. Зальчик уютный, сидим отдельно, никому не мешаем.
Амазонов гитару приволок, поёт, глазами сверкает. Тосты за Универ, за студенческое братство. За светлое будущее.
Коля Пухликов на радостях набрался. Вадик с Томкой танцевать захотели. Танцуют все! Даже Юра Бобров с кофейником. А я как нарочно, ногу накануне подвернул. В футбол гоняли, я об Амазонова споткнулся. Ему как с гуся вода, а я ковыляю.
А Милка, Эмилия моя, танцевать очень любит. Раз одна потанцевала, два. А потом Амазонов подключился. А потом они исчезли. Вдвоём.

– Кто исчез? – не понял Сугробов.
– Милка с этим гадом Амазоновым! Потом вернулись по отдельности, но я же вижу! Амазонов сияет как пятак, Милка красная как свёкла и прям облизывается. Хотел с ней выяснить отношения, а она только смеётся. Так и покатилось всё под откос.

– А дальше?
– А что дальше? Всё кувырком, переводчиком в турагенство сначала взяли, потом уволили. Да и время было – всё рушилось. В одну столярку тут пристроился, потом в другую, я с деревом люблю работать. Да видишь, незадача вышла. Рукой в станок попал, пальцы и повредило.

И Закрутов вынул правую руку из кармана и сунул под нос приятелю.
Олег ахнул. На правой руке Закрутова осталось два пальца, и рука напоминала крабью клешню.

– Теперь без работы, живу как птичка одним днём. Кому калека нужен?
– Слушай, – сказал Стас решительно, – надо же что-то делать. Я поговорю кое с кем, посмотрим насчёт работы.

– Да не суетись ты, Олег, – сказал Закрутов устало и безнадёжно махнул искалеченной рукой, – Как-нибудь выкручусь.

Над головой бронзового писателя собрались тучки, и солнышко теперь светило не так весело. С тяжёлым сердцем Сугробов распрощался и пошёл дальше. Перед глазами стояла фигура приятеля с поникшей курчавой головой. Надо обзвонить знакомых и у своего начальства прозондировать почву.

Бумажки, принесённые от Казимира, Олег оставил на вахте в пункте прибытия. Потом вышел на весеннюю улицу и через дорогу, на первом этаже пятиэтажки, увидел вывеску «В гостях у Жёлтого краба» – пивной Ресторан. На вывеске красовался сбоку жёлтый пучеглазый краб в поварском колпаке с кружкой пенящегося пива в клешне.

– По местам былых сражений, – пробормотал Олег и из любопытства зашёл в ресторанчик.

Прохлада и полумрак царствовали в пивном заведении. Небольшие светильники скорее освещали сами себя. А ещё здесь было безлюдно. Оформлено помещение было в стиле ретро. Массивные жёлтые столы и стулья. Тёмно–жёлтые занавеси на дверях и окнах. За стойкой задумчиво стоял небольшой мужичок неопределённого возраста в белом халате и в шапочке с рисунком краба.

Напитки разливали здесь в массивные кружки из толстого стекла. Олег взял кружку жигулевского и уселся за стол. Пиво оказалось вполне качественным, со вкусом солода, как в давние советские времена. Олег отхлёбывал и рассматривал глиняного жёлтого краба, большая фигура которого стояла на подоконнике и пучила круглые тёмные глаза.

В конце зала был вход в другое помещение и оттуда, из-за тяжёлых портьер, доносился оживлённый гомон.
– Корпоратив или чей-то юбилей, – подумал Сугробов, прихлёбывая жигулёвское.

Бармен исчез за портьерами в другом зале, затем появился и подошёл к Олегу.
– Вас просят пройти в соседний зал, – сказал он, улыбаясь и слегка наклоняясь.
– Меня? – спросил ошарашенный Олег, – Но я ни с кем не собирался встречаться! А они, собственно, кто?

– Какие-то студенты, по-моему, – пожал плечами бармен, – Говорят, что узнали вас, и вы их всех знаете.
Олег Сугробов встал и проследовал в соседний зал, теряясь в догадках.

В соседнем зале было светлее и шумнее. Но когда Олег вошёл, все повернулись в его сторону и замолчали. Вдоль длинного стола сидели недавние студенты и Олег, конечно, их узнал.
Здесь был и нетрезвый Коля Пухликов, и Вадик Пшеков и Тома Девятова. И Игорь Амазонов с гитарой. И Стас Закрутов со своей Милкой. И многие другие, кого Сугробов не видел давным-давно. Лет так двадцать. И они праздновали окончание университета. Молодые и счастливые, что вырвались в большую жизнь.

Первый оживился Амазонов.
– А вот и Олежка пришёл! – заорал он радостно, откладывая гитару, – Опоздавшему налить штрафную!
А кто-то из ребят негромко сказал: «А говорили, что уехал. Видно, заболел человек, вон как распух и весь перекошенный...»

Тут же Олегу поднесли полный бокал и все радостно хором завели: «Пей до дна! Мы нальём ещё вина, пей теперь до дна!»
Олег выпил вино как простую воду, даже вкуса не почувствовал.

Этого не могло быть! Но вопреки здравому смыслу происходило. Ни морщин, ни отвисших животов. Все вчерашние студенты двигались и оживлённо говорили, радуясь окончанию Универа. Кровь бурлила не только от алкоголя, а от молодости и надежд на лучшее.

– Так выпьем же за украшенный розами горизонт! – торжественно провозгласил Игорь Амазонов, поднимая бокал и вставая со своего места. А сидел он, как и полагается тамаде-гитаристу, во главе стола. Справа от него сидел взъерошенный Стас Закрутов со своей Милой Полесовой.

Сугробов впился взглядом в правую руку Закрутова, которой тот сжимал бокал. Все пальцы приятеля были на месте! Это был Стас Закрутов на двадцать лет моложе того бедолаги, оставшегося у памятника на площади.

– Давай чокнемся с тобою, Стас, за удачу, – сказал Олег, поднимая бокал.
– А мы? – закричали нестройные голоса и все полезли сдвигать бокалы.

Далее праздник покатился по наезженной колее. Наконец, Тома Девятова капризным голосом сказала Пшекову: «Вадик, я хочу танцевать!»

И Вадик пулей метнулся куда-то и принёс проигрыватель с колонками, разместив их на подоконнике. И поставил пластинку.

Пока пластинка шипела, готовясь разразиться музыкой, Сугробов сидел и смотрел на мрачного Стаса и весёлую Милу. Приятель не мог танцевать, Олег помнил это. Весёлые танцы кончатся актом гнусной измены, и жизнь Стаса покатится под откос. Это надо остановить.

Олег Сугробов поднялся и подошёл к проигрывателю. При звуках первых аккордов Олег покачнулся и упал на проигрыватель. Проигрыватель с колонками с подоконника обрушился на пол. И разлетелся на куски по полу под крики собравшихся.

– Допился! – кричал кто-то.
– Ребята, он болен!
– Олег, ты не ушибся? – это Стас кричал тревожно. Хоть кто-то переживал за Сугробова.

Сугробова посадили в уголок, в кресло. Праздник понемногу вернулся в свою колею. Амазонов и ребята пели студенческие песни и разговаривали, но танцев так и не случилось.

Олег посидел полчасика и потихоньку удалился за портьеру. В первом зале так и стояло его недопитое пиво, было тихо и безлюдно.

– Уже уходите? – спросил его бармен с крабом на шапочке.
– А эти, – спросил Олег, кивая головой на дверь за портьерой, откуда доносились нестройные голоса празднующих,  – Долго гулять собрались?
– Зал заказали до полуночи, а так – как пойдёт. Да нам они не мешают, у них и выход другой, со двора, с крылечка, – сказал хозяин стойки, пожимая плечами.

Олег прошёл мимо массивной фигуры краба на подоконнике и вышел на улицу. Ветер усилился, и по небу бежали облака, через которые всё же прорывалось солнце.

Бронзовый писатель на высоком мраморном постаменте всё так же задумчиво смотрел вдаль через площадь. Но музыка у цирка перестала звучать.
На изогнутых скамейках вокруг памятника было пусто. Сугробов сел и задумался. Ведь не приснилось же ему это – компания празднующих окончание учёбы однокурсников. Двадцать лет назад! Быть может, в пиво что-то подмешал услужливый бармен? Но зачем?

– Слышь, командир! – раздался рядом хриплый голос, – Закурить не найдётся?

Сугробов поднял голову и обомлел. Перед ним, покачиваясь, стоял Стас Закрутов. Одет он был в какой-то невероятный розовый спортивный костюм с капюшоном. При этом лицо его тоже было розовое с багровыми пятнами, волосы всклочены. Он покачивался, а спиртным несло, наверно, за версту. На поводке вокруг него металась белая крупная собака альбинос. Собака явно хотела прорваться к Олегу и облизать его своим розовым языком.
 
– Стас! – только и смог произнести Сугробов.

– А это ты, Сугробов! – без всякой радости произнёс Стас, – Но закурить-то у тебя есть?
– Да, бросил, я бросил! Я же болел, пришлось отвыкать, – возбуждённо говорил Олег, разглядывая приятеля. Что-то в нём было не то.
От приятеля доносился не только запах алкоголя, но и поведение, жесты, были безнадёжными. На правой руке по-прежнему не хватало пальцев! Осталось два – почти клешня.

– Дела у тебя не очень, я вижу? – осторожно спросил Сугробов, – А как Мила твоя?
 – А что ей сделается? – сказал Закрутов, закуривая. Видно, сигаретное НЗ у него было.
Стас сел на скамейку, выпустил собаку (та благодарно лизнула ему руку, затем Олегу и ускакала нарезать круги вокруг памятника).

Теперь история, рассказанная Стасом, выглядела по-другому. С Милой они благополучно расписались. Но потом наступили семейные будни. В 90-е годы бушевал перманентный кризис, и пришлось перебиваться случайными заработками. Мила всё чаще упрекала его в нежелании найти «нормальную», то есть денежную работу.
Тем более, однажды Стас угодил в автомобильную аварию и потерял пальцы.

Сама Мила устроилась в какую-то газовую контору и неплохо зарабатывала. Детей у них не случилось, а на себя вполне хватало. Но Милу видно одолевали амбиции. К тому же, в её газовой конторе пять лет назад появился Игорь Амазонов и занял там какой-то важный пост.

– Специалист по связям с прессой, бляха-муха, – рассказывал расстроенный Закрутов. Первая, с кем Игорь связался, была, разумеется, Мила. Стас об этом узнал, и начались скандалы.

– Я бы её своими руками задушил, – горестно повествовал Стас, – Да Хряпика жалко.
Оказалось, что Хряпа – это имя бестолковой белой собаки, которая, счастливая, носилась кругами и иногда подбегала к ним радостно облизать руки.

Сугробов покачал головой. Выходит, все его усилия перенаправить послеуниверситетскую вечеринку ни к чему не привели. Тяжкий рок преследовал Стаса. А что если сделать ещё попытку...

– Сиди здесь, – сказал Олег Закрутову и поспешил в пивной ресторан «В гостях у Жёлтого краба».

В первом, пивном, зале было по-прежнему сумрачно и тихо. Бармен, скучая, одинокий стоял за стойкой и протирал кружки. Из соседнего зала доносились голоса.

– Забыли что-то? – спросил бармен, удивлённо приподнимая брови.
– Да вот, хочу кое-что приятелю сказать, – сообщил Олег и двинулся к тяжёлым портьерам.

В соседнем зале праздник продолжался. Остатки разбитого проигрывателя и покалеченные колонки сложили на подоконник. Амазонов ревел песни под гитару. Кто-то подпевал ему, некоторые просто беседовали. Бобров в сторонке танцевал с кофейником. Коля Пухликов просто спал за столом возле салата. Тома с Вадимом пили на брудершафт. Мила слушала Амазонова. Стас сидел задумчивый.

Сугробов потрепал Стаса за плечо и покивал в сторону головой, мол, давай отойдём.
– Запомни, – внушительно сказал Сугробов Стасу, – Не разрешай Миле устраиваться ни в какие газовые конторы. Хочешь – проси, хочешь – угрожай. Да и руку правую свою побереги.
Сугробов обнял Закрутова, похлопал его по спине и, резко повернувшись, ушёл.

Бармен опять удивлённо посмотрел, когда Олег быстро прошёл мимо него.

На улице погода всё ухудшалась. На небе собрались тучи, и стало сумеречно. Ветер качал деревья по краям площади. А около памятника Олег увидел ту же одинокую сидящую фигуру приятеля с белой собакой. Только около него стояла большая спортивная сумка. И одет Стас был теперь не в розовый, а в синий спортивный костюм!

И хоть пёс оживлённо прыгал вокруг Стаса, тот сидел, не шевелясь, и смотрел перед собой.

– Стас! – окликнул Олег Закрутова, – Ты кого-то ждёшь?
Тот вздрогнул и встал. И вроде обрадовался.
– Сугробов! – сказал он хрипло, – Я как чуял, что ты придёшь! Мне Хряпу надо оставить с кем-то, а знакомые все попрятались, что ли! Никого не найду!

– У тебя целая правая рука! – радовался Олег, – А пса пристраиваешь, уезжаешь что ли? В командировку?
– Да, уезжаю, вот и сумку собрал, – как-то странно улыбнулся приятель, – Но не в командировку.

Потемнело так, как будто наступил вечер. Ветер принёс первые капли дождя. Возле площади, за деревьями остановилась зелёная машина-фургончик и из неё выбрались несколько мужчин, которые почти бегом двинулись в сторону памятника через кусты.

– Вот и всё, – сказал Стас печально, – Прощай, Олег, не вспоминай обо мне плохо.
Сугробов в полной растерянности смотрел на Стаса и приближающихся мужчин в штатском.

– Закрутов Станислав? – спросил один из них, подходя к друзьям и предъявляя красную книжечку, – Вы арестованы. Следуйте в машину.

Стас взял сумку, и махнул рукой.
– Хряпу забери! – сказал он и в сопровождении одного из полицейских пошёл через кусты к машине.

– А вы кто такой? – спросил оставшийся оперативник у Олега.
– Сугробов я, мы со Стасом учились вместе, я его однокурсник, – сказал Олег растерянно, – А что случилось, за что его арестовали?

– Приятель ваш, – кривя рот, доложил оперативник, – Супругу свою убил.
– Не может быть! – воскликнул потрясённый Сугробов, – Да он мухи не обидит!
– Мухи, говорите? – иронически переспросил полицейский и достал фотографию. На ней была Мила, только с застывшими, широко раскрытыми глазами. Мила была почти такая же красивая, как в юности. Её совсем не портил длинный косой шрам на шее.

– Он её задушил, – сказал оперативник, убирая в папочку фото, – И соседи говорят, что они каждый день скандалили, а он ей угрожал. Вот и случилось. А вы говорите....
– И что теперь? – спросил Олег.
– Теперь суд, лет десять светит вашему знакомому. Ну, может, состояние аффекта признают, тогда поменьше.

Олег Сугробов взял белую собаку за поводок и пошёл от памятника. В полицейской машине похлопали дверями и увезли несчастного Стаса.
Сугробов чувствовал себя так, как будто это он своими руками организовал убийство Милы и крах жизни Стаса Закрутова. Хотел помочь...

Когда Олег с Хряпой оказался возле пивного ресторана «В гостях у Жёлтого краба», на двери весела табличка «Закрыто».

– Хуже не будет, – сказал сам себе Олег и, отодвинув табличку, шагнул внутрь.

Внутри пивного зала царила напряжённая атмосфера и это чувствовалось. Бармен, мрачнее тучи, преградил дорогу Олегу и его собаке.

– Закрыто, ясно написано, – сказал он, – И с собаками нельзя категорически. Покиньте заведение.
– Я на минуточку, забыл там кое-что, – сказал Сугробов, указывая на вход во второй зал, откуда доносился оживлённый гомон.

– Туда нельзя! Сказано тебе, умник, – это внезапно подключился ещё один, в белом халате. Откуда он выскочил?

Новый помощник бармена был высокий и широкоплечий, но с маленькой головой. Такая копия динозавра в человеческом облике. И силушки немеряно, как у сказочного зверя. Он крепко, как клешней, ухватил Олега за локоть. Хватка железная, не вырвешься!

Хряпа поднял лай и шум, но сражаться с людьми его не приучали. Он метался вокруг и возмущенно лаял.

Сугробов повернулся к выходу и сказал: «Убери руки, я ухожу!»
Хватка динозавра ослабла, а бармен плавно двинулся к стойке. В этот момент Олег вырвал руку и подхватил глиняного краба на окне.

Казалось, бармен и его помощник застыли с перекошенными лицами, пока Олег, обойдя препятствия, добежал до входа в празднующий зал и через портьеры метнул как снаряд тяжеленного краба.

Послышался грохот, звон стекла и крики. Затем Олега крепко схватили и вышвырнули на улицу. За ним скакал взволнованный Хряпа, волоча поводок.

На улице ветер относил тучу на север и светлая полоса на небе стремительно расширялась. Олег взял Хряпу на поводок и, хромая, двинулся по краю площади.

В этот момент взвизгнули тормоза, и белая Тойота остановилась рядом с ним. Из неё вышел улыбающийся Стас Закрутов. А за ним выбралась смущённо улыбающаяся Мила. Стас поддержал её правой рукой, абсолютно здоровой и крепкой.

– Сугробов! Олег! Сто лет тебя не видал! Ты где скрывался?
– Уезжал! – коротко ответил Сугробов, – А у тебя я вижу всё в порядке?
– Более чем! – гордо ответил Стас и глянул на Милу, которая скромно опустила глаза.

– А Амазонов вам не встречался? – осторожно спросил Олег.

– Ты знаешь, какая история, – весело сказал Закрутов, – Мы окончание универа отмечали, ты же раньше ушёл...
Нам какие-то сумасшедшие закинули глиняного краба в зал. Стол от удара рухнул, посуда во все стороны, осколки! Игорь Амазонов и пострадал, ему руки и плечи осколками посекло, кровь, жуткое дело! Он потом долго лечился, Тома взялась за ним ухаживать. А потом они поженились и вместе уехали. Говорят теперь в Канаде, у них там бизнес.

– А ты не женился до сих пор? – спросила Мила с любопытством.
– Не сложилось что-то, – посетовал Сугробов, – А откуда у тебя, Мила, на шее шрам?
– Да дурь полная, – сказал Закрутов, – шла по огороду на даче, да за ветку зацепилась, вот и отметина.

– Какая у тебя хорошая собачка! – Мила погладила белую псину по голове, – Я давно хотела такую беленькую и ласковую.

– Забирайте, – сделал Сугробов щедрый жест, – Она потерялась и ищет хозяев. Вы вполне подходите.
– Спасибо, – растроганно сказал Стас Закрутов, – А зовут его как-нибудь?
– Его зовут Хряпа, так мне кажется, – сказал Сугробов, отдавая поводок.

Белый пёс радостно прыгал, светило солнце на очищенном от туч небе, между деревьев виднелся бронзовый памятник, и всё было хорошо.

– А помнишь, мы с тобой под гитару пели «Но сердце Эмилии подобно Бастилии»? – сказал Закрутов и засмеялся, – Кстати, надо бы навестить то чудное местечко, где мы с ребятами окончание учёбы праздновали. Оно, вроде бы,  называется «В гостях у Жёлтого краба»...
– Не вздумай! – сказал Сугробов, – В некоторые места нельзя возвращаться!