Билет в бизнес-класс2

Билет в бизнес-класс.
Часть 2

На том и порешили. Заседание Ученого совета устроили через неделю, быстрее не получилось. Совет собрался в полном составе, повестка, как и полагается, была объявлена заранее. По регламенту, вначале надо было определить, каким будет голосование: «мягким» или «жестким». В первом случае на Отделение выдвигались две кандидатуры, независимо от набранных ими голосов (лишь бы не ноль), во втором — одна. Теоретически был вариант невыдвижения ни одной кандидатуры (при определенном числе воздержавшихся), но он всерьез не рассматривался.

Голосование по форме «мягкая» - «жесткая» было открытым, и Кораблева, как и предполагалось, продемонстрировала свою «деликатность» - воздержалась. Неожиданно для Зелинского спас положение Петренко: он проголосовал за жесткую форму.

Было интересно, с какой научной программой выступит Кайсаров, что предложит изменить в работе института. Накануне он опять встретился с Зелинским, и с деланно сокрушенным видом объявил, что ему не удалось отбиться от ректора, и в добавок пояснил, что ректор действует в полной договоренности с Ладонниковым. А сегодня, перед самым началом заседания Ученого совета, в кабинет Зелинского зашел сам Профессор — как всегда подчеркнуто элегантный, в белом костюме, и белых же остроносых туфлях — и, опустившись в предложенное кресло, промолвил с добродушной улыбкой:

- Виктор Андреевич! Вы же умный человек! Не позорьтесь! Будет лучше, если вы сами снимите свою кандидатуру. Наверху все решено, Ладонников на этот раз полностью контролирует ситуацию, вас в Отделении не выберут.

- Посмотрим! - улыбнулся в ответ Зелинский. - Без боя я не сдамся. - Он не стал спрашивать, почему «наверху» приняли такое решение. Ответ восточного человека был ему очевиден: «наверху» виднее.

Сейчас, на Ученом совете, тоже явно просматривался сценарий заранее проработанного решения. Не важно, кто и что явно говорит, важно — кто и как тайно проголосует. Когда Кайсарова спросили, что в научной тематике института он планирует поменять, он, ничтоже сумняшеся, ответил, что в ближайшие годы ничего менять не намерен. Спрашивается тогда, зачем институту менять директора, если новый будет полностью продолжать линию старого? Белотуров счел своим долгом все же выступить и четко обозначить, на чьей он стороне, отметив, что при Кайсарове институт сможет теснее взаимодействовать с университетом, что всем и так было понятно. Университетский же завкафедрой Мун Лисен дипломатично заявил, что его устраивают обе кандидатуры. Не было сомнений, что заявление сие было лукавым.

Кайсаров набрал четыре голоса из десяти. Кораблева, сидевшая рядом с Окуневой, на ее глазах вычеркнула его фамилию из бюллетеня. Четвертым «за» был голос Петренко. В этот же день он самолично каялся перед Зелинским, и, утирая платком вспотевшую лысину, объяснял, что ему поставили ультиматум: Лисен пообещал, что пока жив, не допустит его к защите. Зелинский на него даже не обиделся. Слаб человек, своя рубашка ближе к телу.

Кайсаров же, сразу после заседания Ученого совета, в коридоре, подошел к Виктору Андреевичу и сказал со странной, почти победной улыбкой:

- Но я все равно буду директором! Это решено! Вы же умный человек, должны понимать. А выдвинуть меня могут и в другом месте.