Стайер. Изостудия Мета-3. Валерий Егоров

   
   Вчера в картинной галерее города Набережные Челны состоялась  очередная юбилейная выставка нашего бывшего объединения художников "Мета - 3", 45 лет, - точнее - народной изостудии, а при ней на то время - группы художников "неформалов"
   Я уже начал писать воспоминания об этом периоде своей жизни, но со скрипом, по причине своей ленности и вечной  занятости. Если бы труд сей сулил мне заработок, дело несомненно продвигалось бы быстрее, но никто платить мне за мемуары не обязывался, и только смутное волнение совести о забываемых уже своими современниками художниках подвигает меня к этому напряжённому занятию...
   
   Валерий Егоров - был самым экстравагантным членом нашей творческой группы, Бывший рок - музыкант, - так он себя характеризовал, - среднего роста, стройного, гибкого телосложения. Густая и тёмная, мелко волнистая шевелюра, курчавая борода с усами. Лоб неизменно пересекала чёрная ленточка, голос уверенный, с хрипоцой, манеры интеллигентные, но мужественные, если надо подчёркнуто рисованные.Нос немного с прогибом вперёд, глаза с прищуром.Ходил в лёгкой обуви мягко, по-кошачьи. Носил тёмные джинсовые или велюровые брюки . Курил.
   "Родился в год распада НЛО на околоземной орбите.." - так он написал о себе в каталоге на десятилетие изостудии.
   С яркой внешностью он нравился многим женщинам. До моего появления в студии он жил с Любой Музловой, тоже художницей, матерью двоих детей, но когда Люба родила от Егорова ещё дочь, он ушёл от неё. Сейчас смутно помню его другую пассию, Свету(?). Симпатичная, тёмноволосая и не простая, с изюминкой, - должно быть, актриса одного из двух любительских актёрских коллективов в нашем молодом городе - "Мастеровые" и "Ника", "Ника" вскоре канет в Лету, а "Мастеровым" будет присвоен статус профессионального театра и предоставлено хорошее помещение.
   Почему я вновь затрагиваю тему квадратных метров, да потому что с ними тесно и болезненно связаны судьбы живых людей. Коллектив актёров "Ники", во главе с талантливым профессиональным режиссёром Николаем Фёдоровичем Пархоменко, как и мы - "Мета 3",в последствии будет расформирован и разогнан на все четыре стороны...
   Когда я только пришёл в изостудию со своими картинами, то они подверглись нешуточному "анализу" со стороны  членов творческой группы. Меня на собрание не впустили, я сидел в "предбаннике" и ждал своей участи.
   За дверью с вывеской "Учебный класс" происходил жаркий спор. Раз выскочил разъярённый большегрузный Люльков покурить на улицу, возвращаясь, резко, но дружелюбно процедил сквозь зубы:
   - Посиди ещё, - и снова решительно шагнул в класс, как в клетку с хищниками.
   И самым свирепым "хищником", как потом выяснилось, был Валера Егоров.
   Картины, которые я принёс на показ, оказались "на уровне", в духе "Меты". Может быть, принятие моё в творческий коллектив прошло бы гладко, если бы  бензину в огонь не плеснул сам руководитель изостудии Сергей Кузьмин, - ранее они, с Майзельсом, находившимся на должности методиста,   ознакомились с моими "трудами" у меня на квартире,
   Так вот Кузьмин взял и ляпнул, то ли по неосторожности, то ли намеренно:
   - Да он вас скоро всех за пояс заткнёт!
   Тут и началось! Кому из амбициозных метовских художников могло такое понравится? Но это было пол - беды. Кузьмин, оказывается, решил дать мне ещё и мастерскую, а свободных пресловутых квадратных метров и было, и не было...
   В то время царило золотое для изостудии время, - руководство города недавно включило её, как одно из культурных подразделений, в состав творческих коллективов при ДК КамАЗа, наряду с артистами и музыкантами; предоставило в распоряжение прекрасные помещения на нижних этажах в высотном рабочем общежитии под учебные классы, художественные мастерские и прочую культурную деятельность.
   Кандитами в последние члены творческой группы, с правом занимать мастерскую,   были как раз два человека. И они уже спокойно творили в двух пока ещё свободных мастерских, ожидая окончания своих испытательных сроков, а тут, как чёрт из табакерки, выскочил я, третий.
   Один претендент, Саша, фамилию не помню, обитал на кухне второго этажа, другой, Олег  Осипов, занимал кухню на этаже 2.5. Саша что - то оканчивал "высшее" по художке, а вот Олег, как и я, специального образования не имел, но протеже Егорова. Меня, получается, рекомендовали Кузьмин с Майзельсом - представители "местечковой" власти, а власть в России во все времена и на любой общественной ступени  не любят, считая за честь противостоять ей. И самым ярким борцом с бюрократизмом, академической косностью в искусстве, соцреализмом и прочей "номенклатурщиной" был в "Мете - 3" Валерий Егоров.
   Он умел говорить, убеждать, но во всех его действиях прослеживалась игра. Первая жена моя Валентина дала мне начальные знания хиромантии, и я, мельком глянув на ладонь Валеры, увидел у него очень короткую линию ума, что не вязалось с его благородным обликом и красивыми речами. Тогда я решил, что Егоров не умный, но хитрый и всегда об этом помнил, но никогда и ни с кем не делился своим субъективным мнением.
   Бывая в других мастерских, я с вниманием рассматривал чужие картины, если они меня интересовали. Учится мне предстояло многому, - я только начинал познавать мир живописи самостоятельно и жадно. У Валеры же мне, как тогда казалось, перенять было нечего, - разве только умение создать на большом формате красивую цветовую пустоту, если сказать нечего, но говорить необходимо. Это я сейчас, по истечении прожитых лет, ценю пустоту в разных вариациях больше, чем предметность, - она, как правило,  располагает к собственным интересным фантазиям.
   Егоров, казалось, работал не напрягаясь. Писал большие цветные картины, похожие на театральные задники, намеренно уродуя свои и без того нелепые, кривляющиеся образы. Зачем он это делал, я не понимал, ведь с чувством красоты у него было всё нормально.
   Заходила к нам Алёна - актриса из теаральной студии "Ника", лысая, - волосы остригла играя в фильме "Выкидыш", главным режиссёром которого был Николай Пархоменко, а сценаристом Юрий Манусов. Кинооператор, но по специальности тоже режиссёр, Сергей Пестрецов, предлагал мне быть художником этого фильма и приносил почитать сценарий. Я отказался, но не только потому, что сценарий не понравился, а оттого, что мне надо было ехать на коррекцию зрения в Чебоксары. И я твёрдо выбрал : зрение, а не фильм.
   Так вот собрался я писать картину на столе, - в основе белая жидкая эмаль. Тогда я практиковал "бессознательный процесс" в творчестве, - "отпускал" руку, и она водила, что умела и хотела.
   Эмаль текучая, но застывает быстро, плана нет, думать некогда. Алёна сидит напротив, собирается пить чай. Спрашиваю у неё:
   - Что написать?
   Она вынимает из сумки хурму:
   - Вот, напиши...
   Я пишу фрукт по центру полотна в тёмной обводке, а далее из-под кисти идут "наскального" вида образы уже сами собой.
   Через несколько часов картина готова, - "Мистификация с жёлтым плодом", - сейчас она в фонде картинной галереи г.Набережные Челны.
   Вскоре зашёл Валерий Егоров. Почему то обрадовался, увидев картину. Похвалил и стал мне же объяснять её содержание. Я был приятно удивлён его стройному логическому мышлению, тем более, что сам ещё не осознал, что у меня получилось. А вышел у меня замкнутый круг путешествия схематичной человеческой фигуры в загробном мире.
   -
   Но вернёмся к делам общественным, ибо в жизни Валерий, на мой взгляд,  был превосходнее и интереснее, чем в творчестве. Тут он творил свою судьбу безрассудно и красочно. Тут он был, действительно, художником.
   И так, на собрании постановили: в творческую группу меня принять, подселить на кухню к Саше, назначить испытательный срок, - год, или полгода (?)На носу висела юбилейная выставка изостудии "Мета - 3", 10 лет, а мне в августе грозило исполниться 30.
   Я, ранее строивший планы в литературе и уже достигший неких положительных результатов, - три рассказа в коллективном сборнике молодых писателей Татарской АССР, очередь на издание персонального сборника сказок в Татарском книжном издательстве, - оставляю вдруг литературу и занимаюсь не своим делом: самостоятельно постигаю азы живописи. Если среди писателей я считаю своими учителями А. Толстого и А. Чехова, то в изобразительном искусстве не могу назвать своим кумиром ни одного художника, ни среди русских, ни среди иностранцев потому, что брал понемногу от всех, а чувство цвета, темы, композиции возникали внутри меня независимо от моего ума, спонтанно, и отдавался я будоражущим меня чувствам, как провидению.
   Некое короткое время я ничего в "Мете" не писал, не делал "почеркушек", то есть эскизов. Не помню как, но на жизнь я себе зарабатывал, - вроде бы, всё ещё подвизаясь в Росторгрекламе, оформляя витрины и интерьеры магазинов. Кстати, "почеркушками" свои карандашные рисунки называл именно Егоров, - у него они пачечкой стояли в небольшой картонной коробке на низком столе среди чайной утвари,- почерневших, витьеватых подстаканников, сахарницы и чайничка. Валера охотно предлагал ознакомится с его замыслами будущих картин всем желающим, приходящим в гости. А людей у него бывало не мало.
    На стене, помимо его двух - трёх странно "зашифрованных" работ и ещё чего - то, как значимая художественная вещь, висел пружинный скелет бывшего когда -то матраца. Да, вспомнил: один сюжет его авторской картины был библейский. От небрежно написанного лика Христа, - это во мне сейчас негодует состоявшийся уже иконописец, - искодили из -под ушей лучи "света". Не хочу судить об рано ушедшем из мира сего художнике предвзято, но выскажу своё мнение откровенно и кратко,в двух словах: не то!..
   
   Кухня наша была квадратной и выходила балконом на железную пожарную лестницу, с решётчатою площадкой перед каждым этажом высотного здания, - нарушая пожарную безопастноть, сюда можно было выносить из мастерской какие - нибудь неуклюжие габаритные вещи.  При входе на кухню из общего коридора, сразу налево, располагались две белые эмалированные раковины на прочных тумбах из дсп, покрашенных белой краской.  и  - две превосходные электрические плиты, - в одной я буду хранить кастрюлю и сковороду, а в другой печь картофель, удивляя всех своей простой находчивостью, ибо до меня этого не делал никто.
   У Саши не было привычно лишних для художника вещей: деревяшек, листов двп и рулонов, - лишь пара уже натянутых среднего размера холстов, на которых он вымучивал какие - то серые академические образы. Для меня это показалось странным. Если я брался писать, то работал над полотном до упаду, пытаясь закончить картину, как можно скорее. И приходил он в мастерскую не часто, а по какому то расписанию, всегда опрятно одетый, как чиновник на службу.
   Через год или меньше я остался в мастерской один, - на юбилейную выставку Саша так ничего значимого не выдвинул, но был, к счастью для него, принят на работу в педагогический институт преподавателем на художественно - графический факультет. Вот пример того, что учить живописи и реально живописать - не всегда совпадает.
   На запах печёной картошки Валерий ко мне впервые и зашёл,  и, вроде бы, со своей Светой. Помнится, он говорил мне что - то снисходительно -  примирительное, а я, действительно, тогда не понимал: о чём это он?
   Олег Осипов, которого он рекомендовал в творческую группу и опекал, сделается мне сразу же, если не другом, то хорошим приятелем. Он также, как и я, выдержит испытательный срок, став метовцем, и займёт такую же кухню этажом выше. Но , спустя некоторое время, бросит живопись, занявшись бизнесом.
   Иметь к чему нибудь талант и реализовать его - не каждому в жизни  удаётся, да и стоит ли? Я бы сказал, имея сейчас огромный жизненный опыт за ссутулившейся спиной: а на фига это нужно?  Ведь проще жить, не напрягаясь, не ползти голым брюхом по лезвию ножа. И куда? Цель, как правило, оборачивается миражом, редко у кого она облекается в материальную форму, в жизненный достаток. Хорошо, пусть не в деньги, но хотя бы в удовлетворение, как сейчас это у меня, - многочисленные православные иконы и храмовая роспись, созданные мной, создадут и мне, надеюсь, счастливую иллюзию христианского перехода в загробную жизнь. А если не создадут? А если меня всё - таки достанут те страшные существа - видения, которые просились на волю из под кисти на раннем этапе моего творчества? Не даром же я написал уже до прихода в "Мету", Николая Васильевича Гоголя, бегущего по пламенным остриям свечей прочь от тянущихся к нему чёрных рук. И только парящее за писателем гусиное перо, символизирующее творчество, отсекает от него чудовищ.
   Я сейчас понимаю, что Валерий Егоров сообразил: в какую яму проваливается. Он первый из нас, блуждающих в пёстром, красочном тумане творчества, обратился ко Христу. 
   После адовых работ,  как "Рок звезда "666" и других полотен с демоническими образами он, вероятно, пытался создать что - то высоко духовное. Но одной амбиции мало, необходимо было ещё мастерство, коего у всех у нас молодых на тот период не хватало. 
   Я уже упомянул крупное, но вялое изображение Иисуса, - больше похожее на вздыбленную пиками чью - то несчастную голову, чем на Святой Образ Спасителя, излучающего во тьму из - под ушей два луча Жизнеутверждающего Света. Мало того, что тёмные силы две тысячи лет тому назад сподвигли заблудших иудеев к распятию Иисуса Христа на Кресте, они и по сей день руками неумелых творцов продолжают глумиться над Его художественными изображениями. Сплошь и рядом, даже в церквях, приходится наблюдать плохо написанные иконы, пусть их авторы и добрые, верующие люди. Надо же понимать, Кого ты пишешь. Сооизмерим ли твой талант с Великой Задачей?
   Может быть, инфернальные силы насадили тогда на две пики голову самого Валерия Егорова в его картине? Ведь он так похож был внешне на Иисуса Христа! Воспоминания о нём мне дороги ещё и тем, что я тоже, отказавшись однажды от живописания демонического мира встал на христианский путь спасения своей души, борясь с бесами внутри себя.  И остаётся только гадать достиг ли он  Духовной Цели, и достигну ли её я, когда тело моё прекратит существовать?

   О внешнем сходстве Валерия Егорова со Спасителем...
   Молодая поэтесса Ольга Филистова поведала мне тогда, как к ним в Клуб АЯ - аномальных явлений зашёл однажды наш Валера, И все были поражены его "явлением". Он, разумеется, воспользовался своим артистическим талантом, и с успехом закатил проповедь о Боге, разнося в пух и прах бесов - инопланетян, на которых все там были помешаны.
   Клуб АЯ основали в дикое перестроечное время два члена литературного объединения "Орфей", - оба закончили Литературный институт им  Горького в Москве, - Евгений Кувайцев и Надежда Камышева.
   Надежда, муж которой был обеспеченным человеком, благополучно переедет через несколько лет в другой город, а Евгений исчезнет из жизни без вести. Родные, многочисленные друзья и коллеги по перу пытались отыскать какие - то его следы,  но безуспешно.
   Забирая потом у Ольги книги на мистические темы, которые я ей давал почитать,  и с которой жил в последнее время Кувайцев, я обнаружу на полях одной редкой книги в чёрном переплёте об учениях каббалистов, массонов, розенкрейцеров и иллюминатов многочисленные карандашные пометки сделанные рукой Евгения. Книгу эту во время очередного моего сильного запоя жена Лилия унесёт в церковь Косьмы и Дамиана,  и отец Олег прикажет сжечь её там в печке, а ведь она, редкая, уже в то время дорого стоила мне, - собрал я деньги на её покупку не сразу.
   
   Вообще же, слова и деяния Егорова так разнились, что кто - то мне однажды в студии сказал, что никто так не отодвигал его от Бога, как произносящий проповеди Егоров за пьяным столом. А пили мы тогда много. А ещё Валерий покуривал "травку", предлагая и мне,  и не раз. Но я всегда категорически отказывался, приводя веский аргумент:
   - Хватит с меня водки!
   Как -то Слава Люльков, вечный конспиролог, тайно поделился со мной, что наш Егоров на заметке в милиции, -  балуется сам и приторговывает "дурью", и числится под кличкой: то ли "поп", то ли "монах".
   Любил Валерий Егоров цитировать из Экклесиаста, что "всё - суета сует", на что я ему неизменно возражал:
   - Ты сначала сделай хотя бы в своей жизни тысячную долю того, сколько сделал  Экклесиаст, потом говори так.
   А как Валера пел! Под гитару Розембаума! До сих пор слышу его хрипловатый красивый голос:
   - Но, господа, как хочется стреляться среди берёзок средней полосы...
   Вот тут я ему верил, что имей он в эту минуту наган, то непременно застрелится, и я - следом, и другие - тоже за столом.

   Но он ушёл в монахи. Мы не верили, что это серьёзно и ждали скорого возвращения друга. Но он не возвращался. Доходили слухи, что Валерий вскоре стал даже иеромонахом, с именем Филарет, в Раифском Богородицком монастыре под Казанью. В то время священство быстро лепило себе кадры, как пирожки, из малоиспытанных и малообученных людей. Восстанавливались храмы, строились новые. Батюшек не хватало. 
   Как - то Владимир Мышов, похмеляясь с Рустемом Латыповым у меня в мастерской огуречным лосьёном, - я в то время одеколон ещё не пил, и он у меня водился для бритья, - сказал, что встретил Васю Федосеева, недавнего рабочего литейного завода и занял у него безвозвратно на пузырь, а тот поведал, что стал попом.
   - Это Вася -то! - удивлялся Мышов. - Хохмач!
   Позже мы с женой распишем храм Георгия Победоносца, где иереем будет служить отец Василий, тот самый. Да, батюшка не окончивший семинарии, отнюдь не грамотный в богословии, но как исповедоваться, так все - к нему, потому, что он был и , слава Богу, ещё есть, лёгкий в общении, понимающий нас, слабых и грешных, как никто другой. Да, с юмором, но это только на руку ему...
   Критично всегда относился и Мышов к Валерию Егорову, когда тот был в "Мете":
   - Я на заводе пашу, - говорил Володя, - а не имею того, что имеет неработающий нигде Егоров. У него стол всегда завален едой и водкой. И это всё он языком зарабатывает, болтая о Боге.
   Воспоминания о столе Егорова неприятны мне другой его выходкой, о которой я никогда никому не рассказывал, что бы не скомпрометировать порядочную на сегодняшний день женщину, а тогда просто глупую по своей молодости девицу, угодившую в лапы паука Валеры.
   Тогда вечером я, разведённый, а значит не обременённый никакой нравственной ответственностью рядовой метовец, под мухой, поднялся со своего второго этажа на 2,5 и встретился поочерёдно с ювелиром Владимиром Талашкевичем и с художником Рустамом Латыповым, которые быстро исчезли из коридора. Но отворилась дверь и из своей мастерской вышел Егоров, якобы покурить, хотя делал он это ранее прекрасно и у себя. 
   Он весело перебросился со мной несколькими словами и предложил женщину, которая пьяная и голая лежит у него на столе, назвав известное мне имя.
   Я отказался и ушёл от греха подальше.
 

   И снова слух... Отцу Филарету поручили поднимать из руин старую церковь... но вскоре отозвали, - тот буд - то бы изрядно выпивший и даже с кем - то из паствы, в знак покаяния, на коленях прошёл приличное растояние до храма. Поступок для кого - то комичный, но я в то время, борясь с личным алкоголизмом, "подхваченным", как болезнь, в "Мете - 3", тоже бы пополз на коленях, будь с ними рядом.
   И вот событие достоверное: отец Олег, настоятель храма Косьмы и Дамиана в нашем городе взял иеромонаха отца Филарета к себе в штат! Я на месте владыки Анастасия тоже поступил бы так: вернул монаха тому, кто его изначально рекомендовал в монахи.
   И Филарет вскоре нарисовался, - не один, с каким - то другом. Был он в гражданке, но на голове скуфья. Я его встретил уже в качестве художественного руководителя изостудии, - долгонесменяемый прежний руководитель  Сергей Кузьмин покинул нас, уехав с семьёй на пмж в Ульяновск, где по молодости учился в художественном училище.
   Я выслушал от Филарета неприятное мне поздравление, ибо теперь выборная снизу, а не назначаемая сверху должность руководителя легла мне на плечи тяжёлым бременем, - наступили ужасные 90 - е и 2000 - е., - годы крушения не только всей культуры в стране, но и самого государства.
   Я видел перед собой того же Егорова, саркастически улыбающегося. Он, кажется, был доволен своим превосходством надо мной, загруженного делами и мыслями о дальнейшем существовании изостудии.
   Вспомнились его прежние слова обо мне:
   - Женя, ты - пахарь.
   Его личная жизнь, в отличии от нас, метовцев,  придавленных тогда нищетой и заботами о семьях была устроена. Он реально себя чувствовал, как у Христа за пазухой, - сытый в церкви, получающий ещё и зарплату. Служащие с ним в церкви семейные иереи были недовольны вызывающе "лёгким" его поведением. Может быть, всё было не так, но мы слышали это от других людей.
   ...Гости попросили у меня разрешения забить "косяки" и покурить в мастерской. Отец Филарет традиционно предложил сделать это и мне; я, как всегда, отказался.
   Что бы как -то поддержать нескладывающийся разговор, я пожалел, что ранее  не смог побывать в Раифе, когда там Филарет монашествовал и наткнулся на хихиканье прежнего Валеры:
   - Сопливых вовремя целуют.
   Его самоиронию поддержал неприятный мне друг его, который тоже захихикал.
   Не знаю, сколько раз потом приходил отец Филарет в студию без меня, но однажды он отметился так, что больше его никто не видел.
   В тот вечер мне сообщили, будто на 2.5 этаже, в мастерской у Латыпова гостит Егоров. С иеромонахом я посчитал бы встретиться за честь, но с Валерой Егоровым - нет.
   Рабочий день мой подошёл к концу, и я ушёл домой.
   Наутро мне доложили, что по первому этажу, как медведь - шатун бродит наш богатырь Серёга Филатов, который занимался шелкографией, с синяком под глазом и ревёт:
   - Где этот поп?
   И тогда я вспомнил: кто мне говорил ранее, что никто так не отодвигал его от Бога, как пьяный Валера Егоров. Надо же им было в тот вечер оказаться за одним столом и в пьяной беседе коснуться религии.
   ...Но был, правда, один человек, который пошёл по стопам нашего Валерия. Звали его Гришей, - бывший милиционер, он часто бывал у Егорова. Потом ходил к Латыпову  - уже чисто попить водку, а не беседовать о Боге, - там мы и познакомились поближе, когда я был ещё рядовым метовцем.
   Григорий похвалился чёрным пистолетом, уверяя, что настоящий. Я, не иначе, тогда был в запое и, как обычно, не хотел жить, презирая себя. Короче, вытащил я гостя в коридор и силой заставил выстрелить мне в лицо.
   Гриша соврал, - пистолет оказался не боевым, а газовым. Он сразу убежал, а я, грубо матерясь, долго умывался над раковиной. Услышав выстрел, осторожно приходили с вахты общежития, с третьего этажа, поинтересоваться, все ли у нас живы...
    Уже гораздо позже, я встретил этого Гришу на улице. На мой вопрос: как дела? он ответил:
   - Вот, спешу в церковь на службу. Приехал к родителям, погостить. Я теперь в монастыре. Тоже монах.
   - И как вы там живёте? - поинтересовался я, грешным делом сам подумывая о монашестве.
   Гриша рассмеялся:
   - По всякому! Иной раз загуляем всем монастырём, потом отмаливаем грехи.
   Ответ его показался сомнительным, как тогда, когда он обманул меня с пистолетом. Это что за монастырь такой? Впрочем, может быть, какой -  нибудь малочисленный? Дальше я ни о чём его не спрашивал, - такой монах мне был не интересен.
   -
   Вскоре отец Филарет снова уехал из нашего города в Раифский монастырь. Причину не знаю, но догадаться можно.
   Русский православный народ не только терпелив, но и милостив. Он с пониманием относится к своим батюшкам, часто опекая их, как детей, взаимно прощая им их слабости и грехи.
   И всё было бы хорошо, если бы Валера Егоров, под именем отец Филарет, остался в каком - нибудь монастыре или священствовал в одном из приходов, духовно окормляя свою паству. Но...
   
   Опять же Слава Люльков принёс, как сорока на хвосте, странное сообщение:
   - Валера Егоров живёт в своём родном Нижнекамске в квартире со своей матерью, ходит по городу, как простой человек и никакой он больше не монах. Правда, не правда, - какое мне дело до чужой, безалаберной судьбы, когда на моих плечах своя семья, когда еле перебиваешься, образно говоря, с хлеба на воду.
   Но вот следующая новость потрясла: Валерий Егоров, бывший рок - музыкант, художник, иеромонах Филарет и снова просто Валера Егоров умер. В довольно молодом возрасте. Почему? Как? Не знаю...боюсь любопытствовать по сей день.
   Помню его всегда молодым, красивым, ярким, - на том и останавливаюсь...Царство ему Небесное!

   P.S. После публикации этого моего мемуарного опуса в интернете, я получил отзыв от Юрия Кучумова, поэта, творчество которого ценю не только за профессионализм, но и душевность, который раньше жил в нашем городе, творил и даже редактировал какую- то газету в то "новое" для страны время.
   Он написал мне, что знал Валерия Егорова, как своего друга по "безалаберной" жизни, - я упоминал, что у него было много друзей. Юрий обратил внимание на то, что в моих воспоминаниях прослеживается некая обида в адрес Валерия и завышенная критика к, вообще, плохо написанным  иконам.
   Что ж, может быть - и обида, но не личностная, а тему  плохо написанных икон коснусь, как нибудь, в другой раз...
   Мы, народная изостудия "Мета - 3" были, как единый организм, и до сих пор ощущение это у меня не проходит.
   В статье я написал: что мне, дескать, до чужой безалаберной судьбы, когда своих забот хватает, - понятно, что это показная отмашка.
   Касается! Ещё как касается. Это, как память и об армейских друзьях.
   Валерий Егоров, - оставим мою личную критику его творчества - извечную тему в среде художников, - он был первым среди нас, аттеистов, кто на шатких ногах встал на путь Веры. Более того, он сделался иеромонахом и должен был являться  духовным наставником даже среди монашеской братии. И что же? Я - к тому, что на любом поприще надо ежесекундно трудиться, не покладая рук и движений души, иначе зачем мы тогда живём?
   Судьба Валерия - это мне пример. Сколько раз я уже спотыкался и падал на своём жизненном пути! Чего я больше всего боюсь?..Банальный ответ - смерти? Отчасти - да, но не её самою, а то, как я её встречу, в каком состоянии, в каком положении. На взлёте или в падении?
   ... А может быть, Егоров "наигравшись" в религию, испив её до дна,  увлёкся чем - то другим? Гнозисом, например. Так бывает с верующими: устав от несовершенства земной церкви, решил просто жить обыкновенной жизнью и самостоятельно тянуться к Церкви Небесной.
   Помня его прежним, я бы не удивился и такому повороту в его жизни...