Эволюция мысли Фридриха Ницше

Ещё в самом раннем сочинении, в "Рождении трагедии" у Ницше можно увидеть колебание между двумя крайними точками, между двумя позициями, которые едва ли возможно между собой примирить. Первая позиция - это концепция Шопенгауэра, вторая - это концепция понимания мира в Античности, открытая во многом самим Ницше, как филологом. По Шопенгауэру в мире господствует дефицит, изобилие в принципе не существует, хотя оно возможно, но Мировая Воля не допускает его и постоянно толкает живых организмов бороться между собой за выживание. Щедрость Шопенгауэр понимал вполне в духе просвещения, как её понимают, к примеру, либералы или социалисты. Если они видят большую щедрость, то сразу задаются вопросом: откуда собственно взялось это имущество у щедрого человека? И вслед за этим отвечают, что оно либо было украдено, либо заработано тяжёлым трудом, то есть, в борьбе за выживание в условиях дефицита. Большая щедрость, меценатство в этой концепции уже обусловлено скупостью, оно дискредитировано, как явление. Ницше изначально принимает такой взгляд, и рассматривает древнегреческое искусство, как некое обезболивающее средство, как некий способ забыться и отвлечься от борьбы за дефицит и погрузиться в некую иллюзию изобилия. Задача искусства, стало быть, заключается в том, чтобы создать иллюзию мира, где нет борьбы за выживание, чтобы сгладить драматизм этой борьбы и позволить отдохнуть от неё.


В целом в своих сочинениях до "Так говорил Заратустра" Ницше ещё оставался больше последователем Шопенгауэра, но затем то, что он открыл в Античности, перевесило, и приверженность античной точке зрения взяла верх. Со временем Ницше всё больше убеждался, что древние греки совсем иначе смотрели на жизнь и на дикую природу, они вовсе не видели в ней борьбы за дефицитные ресурсы. И это была не иллюзия, не самогипноз, а искреннее убеждение тех, кто жили в ту эпоху. Когда они видели большую щедрость, они вовсе не задавались вопросом, откуда взялось всё это имущество у щедрого человека? Такой вопрос в принципе считался бессмысленным, на первом месте стоял именно сам факт щедрости и способности пожертвовать собой, мало кого интересовало то, что стояло за этим. И это не поверхностность древних греков, как может показаться, а их уверенность в том, что в природе царит изобилие, то есть, бессознательная щедрость. Эта бессознательная щедрость природы порождает одомашненные злаки, как пшеницу и ячмень, когда зёрен на колоске слишком много, чрезмерно больше, чем нужно для выживания. Но такое расточительство позволяет человеку не голодать. Или избыток молока у коров и яиц у домашней птицы, избыток мышечной массы у лошади, позволяющий ей стать идеальным инструментом и спутником человека в его делах на протяжении долгих тысячелетий. Дефицит возникает из-за перенаселения на какой-то территории, когда человеческого населения становится так много, что даже эти избыточные ресурсы становятся для него недостаточными. Ведь человек, также как домашние злаки или домашняя птица, тоже в большинстве своём склонен плодить чрезмерно много потомства.


Но и человек, как прочие животные, движим инстинктом бессознательной щедрости, которая вынуждает его расточать то, что он имеет. Поэтому и нет никакого смысла спрашивать, откуда у богатых взялось их богатство. Их богатство - это плод расточительства других организмов. Ведь, по глубокому убеждению представителей Античности, не инстинкт самосохранения, а инстинкт саморазрушения движет жизнью, и единственная причина, почему все живые организмы до сих пор не погибли - это случайный, вероятностный характер реализации этого инстинкта. Слишком много случайных обстоятельств, не поддающихся расчёту, вмешиваются в дело и служат помехой для саморазрушения живых организмов, сохраняя их жизнь часто против их воли. Ведь было бы странно, если бы инстинкт саморазрушения был также расчётлив и рационален, как и мнимый инстинкт самосохранения. Ранний Ницше, как и Шопенгауэр, вполне оставался сторонником просвещения, пусть и в его крайне правой версии. Но ведь и национализм несёт в себе зачатки эгалитаризма, в сословном обществе никто не называл всё коренное население страны единой нацией, коренное население не было равно между собой в правах, национализм уравнивает его в правах. Но вот поздний Ницше вполне в духе Античности становится сторонником иерархии и аристократизма. По его убеждению, люди не равны между собой в первую очередь по силе инстинкта бессознательной щедрости, заложенного в них, и хорошо, чтобы те, у кого этот инстинкт сильнее, то есть, кто способны от этого инстинкта получать удовольствие, находились на вершине иерархии. Ведь в противном случае они будут слишком быстро расточать себя, и тогда в обществе воцарится борьба за дефицит и выживание самых приспособленных.